« МАЙН ЛАЙФ « Социальность - одевается модно, Встаёт из угла в угол. Позволяет передвигаться свободно, Серыми массами пугал. Камуфляж стационарного Неба. Военнопленные тучи, Без отдыха, зрелищ, и хлеба, Смотрят на нас, как на чучел. Соц. Опрос - провокационная Опера, в исполнение Стран. Любая из них настолько законная, Что не выживет даже Тарзан. …Прекратите разговоры об этом… Вот кто может называться эстетом, Так это искалеченное солнце, Называемое людьми почему-то звездой, Хотя оно, из принципа, не зажжётся. Не стоит заниматься такой ерундой. В отличие от сердца, или асфальта. О них говорить не приходиться, Потому как примеси LIGHTа, Исключительно в ядах разводятся. Язык только не поворачивается, Молчать о «генералах культур». Айвазовский с Ван Гогом дурачатся, Продюссируя отборочный Тур, Конкурса на лучшую загробную жизнь. Бодлер и Паскаль - однородная слизь, Если вообще, как таковая уместна, В чрезвычайном случае. Подражание, если сказать честно, На вкус – очень ржавое, и вонючие. Парфюмерия Героев нашего времени, Находится где-то в районе гниения. Постольку поскольку власть, Делает всё через « Ж», Шикарно разевается пасть При виде яиц Фаберже. На фронтах Современной Поэзии, Что сравнима с Чернобыльской свалкой, С шухером информационной болезни, И даже с креслом – качалкой. Асперантурные вопли. Озвучу, пока, только пять: Первый. «Попрошу помолчать!» Второй. «Говорите, пожалуйста, тише!» Третий. «Шёпот – это белые мыши!» Четвёртый. «Крик – это твоя бесполезность!» Пятый я не покажу… Избивая ногами свою неизвестность, Мне стыдно, потому что стыжу. Манеры и губы накрашены красным, Время шляется по казино. Мой ужас оказался неимоверно ужасным. Личные субтитры кино. Без рекламных роликов шарика. Так говорил Чехов. Того прозаика Я не видел. Как и успехов Ни при одном государственном строе. И, скорее всего не увижу, Потому что нуждаюсь в просторе, И женской половине Парижа. Я хватаю невоспитанный синтаксис За шкирку и выбрасываю его в космос, Либо ниже, чем грязные плинтусы, Деформируя тишину в человеческий возглас. На страницы персонажей с персонами. Я не ищу дружбы с законами. Ровно, как и не хочу им прислуживаться. Хотя, наверное, слово - служить, Будет заметно-медленней суживаться, Значит, всё-таки, можно перехитрить Себя. Гонорары. Квадратные метры. Узлы затянуть Начала с Концом. Натравить на Фауста ветры, Со скоростью мысли. Свинцом, Можно не только взвешивать цифры, Но и заткнуть капризные рты. Обнаружить внезапно патологию рифмы, И главное верить, что Ты, И есть форма всех троеточий, Диаметром, чуть меньше атома. Но по размеру своих полномочий, В интересах Человека Распятого. О! Эти снайперы Животных Эпох: Маяковский, Дантес и компания. Представлены были к разряду стихов На стадии своего вымирания. НЕТ! ТОЛЬКО В КОНЦЕ! В ПУСТОТЕ! Можно вывернуть на изнанку отчаянье. Над солдатами так издеваются те, Кто поддерживает Единоначалие. Стараясь пореже не вспоминать, Заминированный датами год. На практике уже не показать, Как системе вспороли живот. Аплодисменты – наглядный пример разрушения. Индивидуальный аборт. За не имение мнения, В подарок – террористический торт. Вполне заслуженная нами пощёчина. Планета обезоружена. Закровоточена. Мечты слишком неправдоподобны. Истины вообще несъедобны. Противней тюремной баланды. Прямолинейно-направленный в пропасть, Я пытался вырезать гланды, Прибавляя в голосе громкость. Извержение полезных псевдоцитат: Термин Господство, придумал Де Сад. И я бы добавил ещё, Незаражённую Богом деталь: ТРИ БУКВЫ – это не бытиё, А падаль, контролирующая Мораль. Реализм, надёжнозакованный в сталь. Штамп неприкосновенных искусств. Спрятанный в потусторонность, Вселенская Правда, обглоданных чувств. И всё же любовь и влюблённость, Далеки от своего совершенства. И солнце ещё не камуфляжного цвета, Работающее без выходных на Агентство, Отнюдь не этого белого света. Оно никому ничем не обязано, Кроме Вечности. О! АЛИЛЛУЯ! Всё внутри, и снаружи размазано. От их «французского поцелуя». ……………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………… ………………………………………………………………. |