Роман в дневниках

 

Бывает сладостно о болях предстоящих знать заранее

Эсхил.

Земля – третья с краю планета Солнечной системы.

Аксиома

 

Часть первая

17 июня. Потусторонние напутствия Тиса

 

23.30. «Тарелка», как называют здесь наши корабли, врезалась в небольшую поляну, что у поселка Жигули. Это в километре от местного кладбища. Когда я очнулась, то увидела, что из членов экипажа я осталась одна. Тис, мой командир, представлял из себя лишь темное пятно на приборной доске. Векру, специалисту по энергетике, повезло еще меньше: его пятна были разбросаны по всей кабине. Следов Девения я вообще не нашла. Он был еще молодым и очень чистым…

Нас готовили к таким ситуациям. Сам корабль был целым, но что-то произошло во время перемещения. Похоже программа дала неожиданный сбой. Однако электронный робот Гмури (так я его называю) радостно сообщил, что не все потеряно и идет активное самовосстановление всего комплекса перемещений во времени и пространстве. Я узнала, (а кто бы узнал, если бы и меня расплющило?), что готовность к работе – 32 минуты нашего времени, а если по времени Троянии, или, как ее называют здесь, Земле, то это всего 21 день.

На какую-такую Троянию занесло наш корабль? И обитаема ли она?

Не успела я подумать об этом, как Гмури доложил, что обитаема и общество здесь достаточно развито. «Если заглянешь в супермаркет, то не пропадешь от голода, это не Поволжье начала прошлого века», - доложил мой оставшийся единственным на корабле собеседник. Но я включила собственное мозговое проникновение в глобальную компьютерную сеть, спутники телерадиовещания, разведки государств. В меня хлынул информационный поток о цивилизации, куда забросила судьба.

Трояния или Земля оказалась еще той штучкой: ее обволакивал нечищеный слой информации. Пришлось ввести режим автоматического ее восприятия, когда часть мозга сама обрабатывает, классифицирует и архивирует сведения о цивилизации, а также о состоянии планеты, как среды обитания человечества.

А мне осталось только вздохнуть по поводу утери экипажа, хотя подобное не попадало в разряд трагедии экспедиции, ведь абсолютной смерти нет. Слава Мыслителю, что флуктуальные останки моих спутников получили поддержку в информационном и энергетическом поле Земли. Так энергетические сущности командира и членов экипажа вошли в контакт со мной. И тотчас же пошел поток заботливых наставлений Тиса.

- Как только вернешь корабль домой, - были первыми его слова, - не забудь восстановить наши телесные оболочки со всеми индивидуальными особенностями, шрамами и прочим. Сама понимаешь, я хочу, чтобы моя жена узнала меня. - Но для этого, Кле, тебе самой надо здесь выжить. Мы с ребятами (он имел в виду Векра и Девения) выяснили, что на этой планете сугубо материальный уровень существования и местные существа ведут непрерывную борьбу за выживание, степень который определяет денежный эквивалент.

Векр и Девения тотчас же спели какую-то местную песенку о мани-мани.

Деньги! Какое древнее и дикое понятие!

- Тебе нужна кредитная карточка, - продолжал Тис. - Возьми ее в банках Тольятти, но лучше - Самары… Пусть на ней будет около десяти миллионов рублей. Бери понемногу обналиченных денег в банкоматах днем, когда на улице есть народ. Не пересчитывай, сразу же прячь в… нагрудный карман.

Господи, мама родная, а не командир экипажа! Останься он в физической оболочке, замучил бы до кляксы на панели управления!

- Затем, - не снижал накал заботы Тис, - снимешь по объявлению в газете квартиру. Но самое главное: тебе нельзя без… паспорта. Кле, здесь в инфополе я познакомился с Якимовой Татьяной. Она жила недалеко от места нашей вынужденной остановки. Сейчас же слетай в Новую Рязань, в ее доме лежат паспорт и другие документы. Прихвати немного наличных денег на первый случай... Таня разрешает. В доме живет ее свекровь, она на пенсии, но деньги совсем не тратит. Паспорт лежат в шкатулке на комоде. Прими внешний вид Якимовой. Фото в семейном альбоме, на третьей странице. На ней она как живая! Экономь энергию. Передвигайся с помощью их транспортных средств. Утром, у меня здесь над ухом стоит Татьяна, идет первый рейс автобуса на Жигулевск… У свекрови Якимовой есть удостоверение инвалида второй группы, сделай абсолютную копию со своей фотографией, возьмешь льготный билет на электропоезд.

Тис говорил много, но по земному времени это продолжалось не более полсекунды. Иногда Тиса прорывало на две с половиной минуты, отчего мы прозвали его Болтливым Тисом.

- Итак, Кле, задача у тебя не просто выжить, но и подготовить отчет об этой планете. Наши ученые будут тебе благодарны. Но помни, ты должна быть здесь через троянские три недели! Старайся быть незаметной. Помни!

Я не вытерпела, особенно это «Помни!», и вышла из уровня общения. Да, Тис себе верен, даже в состоянии привидения!

 

18. июня. Я упырь

 

0.10. Пока было темно, я мигом слетала в Новую Рязань. Это был деревянный дом, в котором все скрипело. Здесь спали живые существа. Я прокралась в большую комнату, нашла комод, дверца которого приоткрылась и я присела на его краешек и стала рыться в какой-то шкатулке, разбирая документы, связанные с жизнью женщиной, чей облик надо было принять. В семейном пропыленном альбоме я увидела фотографии Татьяны, выбрала лучшую и преобразилась по ее подобию. Но как только я приняла осязаемые для этого мира параметры, разоралось небольшое мохнатое существо, лежащее внизу, на железной кровати, в ногах спящей хозяйки.

- Васька, - услышала я сонный крик женщины, - брысь орать на улицу!

И ее же шепот:

- Ой, кто это на комоде? Танька, ты что-ли?

Секундное молчание и истошный крик:

- Батюшки-святы! Приведение! Васька, прыгай на нее!

Однако кот изогнулся в немыслимую фигуру, шерсть у него встала, и сам изошелся в шипении, пятясь к двери помещения.

Я с чувством достоинства опустилась на пол, оставив все вещи на их местах и прихватив документы и деньги, спокойно двинулась на выход. Кот рванул в сени. Что-там полетело, загремело и истошно замяукало.

- Свят, свят, свят, - слышала я еще над домом, когда поднялась в полет.

 

В своем корабле я дождалась рассвета. Вышла и подняла мое прибежище над землей, задав ему параметры невидимости, а сама заскользила почти над самой землей.

Утренняя роса склонила стебли полевых трав. Я старалась не касаться их, а лететь над полем в вертикальном положении так, чтобы создавалось впечатление бега по цветам. Когда я посмотрела на место падения корабля, то увидела выжженный в траве круг. Надо запомнить. Каким-то образом Тис внедрился снова в мое сознание и тотчас же успел сказать, что сюда набегут земные уфологии, которые будут изучать каждый миллиметр почвы, и придут к выводу, что круг подстроили извечные их насмешники – сельские механизаторы.

Я тотчас же избавилась от Тиса. Конечно, он еще отомстит мне, когда вернет себе физическую оболочку, какой-нибудь фразой о моих заниженных коллективистских способностях. Но это будет позже.

Бежать над травами долго не пришлось. Вскоре я уже бежала по проселочной дороге, не касаясь ее ногами. Солнце согревало мою спину. Это по-троянски, конечно. А на самом деле я подпитывала фотонами свою энергетическую сущность. Она называется ка-на. В переводе на понятия тамошних существ – это сердце. Моя кожа чутко реагирует на поток излучений и отбирает наиболее энергоемкие из них, направляя их в накопитель.

Я бежала уже минуты две, как неожиданно мой слух уловил своеобразный шум, создаваемый механическим передвижным устройством. Я увидела, как наквстречу мне катит на двухколесном аппарате юный троянин. Мы остановились друг перед другом.

У аборигена под носом висели капли цвета…Ну, ладно.

- Эй, ты, чудиха, - спросил он, - откуда идешь в такую рань?

- Из Новой Рязани.

Как меня научил Тис.

- Это что ж, всю ночь топала, ведь до Новой Рязани 17 километров!

- Мне надо успеть на автобус, - казалось, за меня отвечает сам Тис.

- Давай я развернусь. Садись на багажник, подброшу.

Быстро включаюсь в информационное поле, открываю словарь местных слов и выражений. Внутренним зрением читаю: «Подбросить, значит, подвести по пути». Заодно и смотрю картинку его механизма. Это велосипед Пензенского завода, 1998 года выпуска. Еще не модернизированный и очень дорогой на время его приобретения.

- Давай, я сама повезу тебя. А ты – на багажник.

Сели, поехали. Мне понравилось крутить педали. Едем километров 133 в час.

Мой пассажир стал кричать:

- Остановись, сейчас проедем деревню!

Я и сама вижу населенный пункт. Остановилась на небольшой площадке.

- Ты супер гонишь, как реактивна!

- Готовлюсь к Олимпиаде.

- Здорово! Меня Васьком!

- Таней.

Первый контакт. Всего Тис разрешил десять контактов для одного имени. А там, как сказал мой командир, покопавшись в чье-то земной голове, что знают десять, то знает свинья! Надо экономить на контактах, а то докачусь до свиньи!

- А ты, из какой команды?

Снова словарь перед глазами, энциклопедия, раздел: «Спорт России».

- Трудовые резервы.

- Тольяттинские?

- Нет, Самарские…

- Пока.

Васек снова повез завтрак отцу, который выпасал где-то сельское стадо коров. Ждала автобус в одиночестве. По моим часам прошла вечность, пока не появился ПАЗик с черной полосой по всему периметру машины (после я узнала, что такие автобусы возят умерших людей к месту их складирования). Он плелся по дороге как простывший человек, постоянно чихая сизым дымом. Карбюратор явно не отрегулирован, или масла в бензине много. Я зажала нос. Дышим-то мы кожей лица, а нос так, для аварийного случая.

В автобусе уже сидело человек пять. Все они посмотрели, ради какого такого человека остановился автобус. На передних сиденьях о чем-то спорили двое мужчин в сапогах, а напротив них - бабуля с кошелкой, в которой что-то пищало.

- Цыплят везу на рынок, - пояснила бабуля в ответ на мой взгляд.

У людей тоже ничего, нормальные сенсорные реакции.

Я села с ней рядом.

- А ты куда собралась? Похоже, что нетутошняя, - определила она мою нетутошность. И снова спросила. – Как тебя как зовут?

Ну, вот, второй контакт!

- Я из Новой Рязани…

- Из Новой Рязани? Да там-то два двора! Да это ж…Стой-стой! Митрич, - обратилась бабуля к одному из стариков, - ты помнишь Якимову Таньку? Ну, ту, что утопла в Змеином озере?

- Чего тебе? – нехотя отозвался Митрич.

- А то, что сегодня такой день, когда покойницы могут ходить и при дневном свете! А эта чисто вылитая Танька! Видишь, и деньги не заплатила…

Бабуля осторожно встала и пошла по прыгающему на ухабах салону автобуса к водителю.

- Димка! Тормози! Кол у тебя есть?

Мысленно быстро перелистываю энциклопедию земных вещей. В конце статьи «Кол» читаю, что им пригвождали к земле упырей. Вот тебе и на! Ну и прокол допустил Тис! Вся округа знает про эту Якимову Татьяну!

- Тормози, - крикнула я. Но ждать реакции водителя не стала, а выскользнула в открытое окно, рванув в горизонтальном полете резко вперед.

Автобус остановился, и люди высыпали наружу. Взгляд, брошенный назад, уловил руку бабули, которая совершала какие-то крестообразные движения.

Итак, я нарушила инструкции космических передвижений, что нельзя перед аборигенами демонстрировать преимущества своего тела, но помню об одной оговорке. Та гласила: «В иных случаях, когда необходимо закрепить в местном населении их же заблуждения о сверхмогуществе представителей иных миров, чтобы вызвать новый всплеск суеверия, играющего нам на руку в изучении культуры аборигенов, возможны проявления своих прирожденных свойств…»

 

18 июня. Блондинка в туалете

 

Я летела по линии железной дороги, посылая полосу гипноза, чтобы люди не вздумали глазеть на тот участок неба, по которому лежал мой маршрут. Но это в совокупности с полетом потребовало больших затрат энергии. На станции приземлилась почти без сил.

У меня был такой вымотанный вид, что кассир с сочувствием приняла у меня фальшивые документы об инвалидности и выдала льготный билет до Самары. Я зашла в служебный туалет, что бы посмотреть, что в моем облике вызвало сочувствие? В маленьком зеркале, вмурованном в стену, покрытой масляной краской, на меня смотрела изможденная непосильным домашним трудом молодая блондинка. На вид ей было лет 19 по троянскому времени.

В это момент дверь в туалет резко открылась, и я увидела в зеркале толстую женщину в форме.

- Что тебе здесь надо? – сурово спросила она. - Кто ты такая? Здесь служебный туалет! Я сейчас вызову охрану!

- Я на минуту, - попыталась умиротворить ее смиренным тоном и простецким выговором, - приперло…

- Для тех, кого припирает, есть общественные туалеты на вокзале!

- Ой, опаздываю на электричку, я побежала…

Погони за мной не было, зато подошел электропоезд.

Я села к окну, освещенному солнцем, чтобы хорошо подзарядиться. Электричка вскоре пошла по плотине гидроэлектростанции и было интересно смотреть на то, что делают люди с природой, чтобы добыть энергию с помощью воды.

Вид на реку, перегороженную плотиной, был впечатляюще будоражащим. Так много воды, с которой делают, что хотят! Люди Земли должны быть счастливы от такой власти над природой. На наших девятнадцати планетах, заселенных людьми, только одна имеет достаточно воды, чтобы превратить жизнь на ней в райскую. Эта планета долгое время была объектом постоянных раздоров и лишь последние два наших тысячелетия за ней закрепили статус планетарного курорта. Землянам повезло: у них вся планета-курорт!

Но вот плотина, гидростанция, лес электрических опор, здания, подступающие к самой воде, искрящаяся пленка органических веществ то там, то сям на воде дают мне основания утверждать: люди быстро загубят эту жемчужину Солнечной системы!

Возникла мысль по прибытии домой поработать в экологической организации.

 

18 июня. Контролеры

 

На станции Жигулевское море в вагон вошли два контролера. Две женщины средних лет. Одна, полная, прошла в конец вагона, чтобы оттуда начать проверку оплаты за проезд. Другая, худая, уже направилась ко второму ряду, где у окна сидела я. Подумалось, умные на Троянии люди, коварные. И игривые, если начинают устраивать нечто подобное загонов в замкнутом пространстве.

Еще я сделала одно умозаключение: с людьми нормально не поговоришь, они всегда что-то отстаивают. То ли самостоятельность, то ли чьи-то интересы, то ли невидимые мне границы. Приготовилась к атаке.

- Предъявите билетик.

Это полная женщина сверху вниз с выражением существа, просвечивающего нутро.

Я показала.

- А где документ на льготы?

Вскоре удостоверение инвалида и паспорт были у контролера.

- Маша, посмотри, - весело крикнула полная контролер напарнице, - девчонка цветущего вида, а уже инвалид! И что у тебя, болит несчастная?

А что, действительно? Тис упустил причину инвалидности. Вот так вскрываются все недостатки инструктажа! Быстро открываю энциклопедии Троянии. Инвалидность: «Частичная или полная потеря трудоспособности вследствие увечья, болезни». Какое же у меня увечье? Их, земного времени нет на раздумья!

- У меня одна нога короче другой…

- И насколько короче? – В голосе контролера я услышала издевку.

- На десять сантиметров…

- Как на десять!?

Что-то я сказала не так. Десять сантиметров у нас ничтожно мало, ну, микрон. Но отступать нельзя.

- Родилась я такой.

А появилась я идеально симметричным ребенком. Никаких физических недостатков у меня не было. Почему же здесь, на Земле, чтобы жить рационально, так необходимо врать!? Ведь у нас без вранья все идет прекрасно.

- Ну-ка, болезная, встань!

Пришлось встать и дать посыл гипноза. В воображении этой контролерши, подбежавшей ее напарницы и всех немногочисленных пассажиров вагона я выглядела уродкой, скривившейся почти до пояса.

- Страсти Господни! Да что же эти алкаши творят! Нарожают вот таких…

Это уже причитала толстая контролер, а ей вторила ее подруга, да и пассажиры закачали головами.

Документы мне вернули. Женщины, вздыхая и проклиная каких-то алкашей, двинулись дальше, громко обсуждая проблемы уродства и вины родителей. Я же уже вникала в проблемы общества этой страны в области алкоголизма. И задалась вопросом: почему здесь людей, пристрастившихся к бутылке, не стерилизуют. У нас – раз, два и вообще никакого пола.

 

18 июня. Урок вежливости

 

Ехала, раздумывая о превратностях судьбы. Вот я, обычная гражданка цивилизации Акан, еду в каком-то древнеколесном виде транспорта, плетущимся на привязи к электроснабжению. На наших планетах любое движение построено на управление гравитацией. А здесь, как будто попала в очень давние времена нашей цивилизации. На меня, представителя цивилизации высочайшего развития, не обращают внимания ни те, кто попал под гипноз, ни те, кто входил на станциях. У людей планеты, похоже, снижен порог чувствительности и друг к другу, и к окружающим мирам. Как историк, я вздохнула: такой этап развития цивилизации неизбежен при стремительном росте технологий, загрязнения среды, в том числе и духовной.

На сиденье напротив меня плюхнулся парень с бутылкой чего-то в руках.

По запаху жидкость эта – гадость неимоверная! Ага, называется пивом.

Мне пришлось включить антирецепторы.

Молодой человек напротив меня был небрежно одет в шорты, майку. На ногах сандалии. У нас это форма преступников, отбывающих наказание.

Я не хотела контакта, не сулившего мне, похоже, ничего хорошего, но, понимая, что мои реакции не должны отличаться от чисто троянских, подняла на пассажира глаза. И тут же услышала от него вопрос:

- Ну чего уставилась, корова лупоглазая?

Выясняю для себя всю эту семантическую абракадабру и прихожу в ужас: я не похожа на корову! Понятно, у меня глаза больше, чем у здешних людей, но это потому, что они фасеточные, а сейчас прикрыты пленкой под обычные глаза Татьяны Якимовой.

И откуда-то из земного инфополя вырвалось:

- А ты козел вонючий?

- Ах, ты сука!

Он вскочил со своего места и плеснул мне в лицо жидкостью из свой бутылки.

Такой наглой акции я не могла даже представить. Такого хамства на нашей планете нет уже тысячи лет! Но и он не мог предположить, что выплеснутая жидкость не дойдет до меня, а тотчас же вернется ему, в его открытый рот!

Сначала было похоже на то, что парень захлебнулся. Он, выпучив на меня глаза, отплевываясь, спросил:

- Ты че?

- Ниче!

Я состроила гримасу. Конечно, отвратительная картина! Такие устрашающе-агрессивные мины строили наши предки на рыцарских турнирах из-за какой-нибудь дамы. Это было время, когда пол еще не выбирали.

Но парню было и того достаточно: перед ним не фуфло! Теперь-то разобралась, что черпаю из словаря ненормативной, уличной лексики.

Он стал протирать глаза, думая, что находится у себя в постели, и спит. Даже о бутылке забыл. Я напомнила. Все, что было выплеснуто на него и не испарилось, стало на его глазах собираться снова в бутылку. Затем дополненная посудина плавно поднялась в воздух, угрожающе, словно палец человека, попенявшего виновного, покачалась перед лицом парня, выскользнула в открытое окно и полетела в достаточно далекое путешествие: до ближайшего мусорного бака.

Мой визави как-то беспомощно обмяк и почти слился со спинкой сиденья. Губы у него посинели, а на меня смотрели глаза, наполненные животным страхом. Он только открывал рот, но ничего не было слышно. Шорты у него потемнели, а под ногами образовалась лужица.

Я пригнулась к нему, он вдавился, став дурно пахнущей отделкой сиденья.

- И скольким бабам ты так плескал в лицо?

Грубо, ново для меня в общении, но, видимо, здесь по-другому нельзя!

- Я?

Он стал озираться. Люди сидели с непроницаемыми лицами. Иначе не могло быть - из-за кольца внушения ничего в вагоне не происходило.

- Не жди помощи, недоносок! - сурово продолжила я. - Ты уже обмочился. Я и твою мочу могу собрать и вернуть тебе же в глотку, на вторичную перегонку! Но, боюсь, что захлебнешься!

Я ничего не боялась, просто быстро я освоилась с самыми грязными способами защиты!

- Ничего не надо, я исправлюсь! Я уйду, я сойду, я исчезну.

Ну, что ж, похоже, сопляк испугался, с него достаточно.

Я отпустила напряжение.

Парень стал отходить. Он внимательно осмотрел себя. Штанишки ему я заботливо высушила, экранируя руками тепло, обдала ткань запахом ромашки.

Теперь парень благоухал. При этом долго смотрел на свои руки, не понимая, что с ним происходит. Естественно задал соответствующий вопрос:

- Ты кто, Бог с неба?

На меня смотрело лицо нормального молодого человека.

- Произошла встреча двух цивилизаций, - торжественно объявила я.

- Граждане, это какая станция? – вскочил он и выбежал в проход.

- Курумоч, - откликнулся мужчина, сидящий в конце салона, и добавил, - но до аэропорта надо еще добираться.

Не глядя ни на кого, парень рванул в тамбур.

 

18 июня. Вокзал

 

Ехала я еще часа два. Никто мне не докучал, но после Царевщины стал набиваться народ. Все дачники – женщины и мужчины престарелого возраста. Они садились с корзинами, кошелками, букетами цветов или каких-то лопухов. Получалось, что все друг друга знали и говорили без умолку. Поэтому стоял такой звуковой фон, при котором многим хорошо спалось.

Я хорошо заряжалась от солнца, ломившегося в окна, и блаженствовала. Хорошее здесь солнце, щедрое! Хотелось поскучать о своем доме, планете, но не получалось. Я наблюдала за людьми Троянии. Их проблемы мне показались слишком ничтожными, интересы узкими, словно они долго жили в унижающей их зависимости… рабстве… Будто они возвращались с плантаций – это ассоциировало с каким-то земным фильмом… Я стала подозревать, что Тис и мои друзья по экипажу односторонне подпитывают меня информацией об этой планете.

Лица здешних людей постоянно выражали озабоченность. Теперь они думали, что делать с содержанием их корзин – с овощами и фруктами, представляя этот природный дар в законсервированном состоянии. Я подумала о вкусе консервированных цветов. Но про георгины, лежащие на коленях женщины напротив, услышала: «Постоят день-второй, да выбрасываешь. Но запах надолго остается… Запах лета…»

Начиная со Средневолжской станции, пассажиры стали выходить. В конечный пункт я приехала почти в одиночестве.

Прошлась по платформе, спустилась в тоннель, вышла на нижние этажи вокзала. Увидела хаотическое движение людей. Хотелось остановить их, оторвать от своих хлопот и крикнуть: «Здравствуй, человечество! Я посланец далекого мира! Давайте дружить!» Но…

- Девушка, вам куда?

Это прошла строй таксистов. Тис предупреждал: никаких такси, только общественный транспорт! Направилась в поисках банка.

- Красавица, позолоти ручку, расскажу, что у тебя было, что будет, как найти суженного…

Обернулась и увидела женщину в пестром платье, нечесаную, и с какой-то хитринкой в глазах.

- Кто вы?

- Родненькая, цыганка я! Ты, что, цыган никогда не видела?

- Нет.

- Ромалы! – Крикнула женщина своим подругам в таких же нарядах, обрабатывавшим неподалеку какого-то парня, - она не видела цыган!

Ее товарки засмеялись. Даже очень маленький ребенок, которого одна из женщин держала как куклу, почти вниз головой, увлеченная выспрашиванием подаяния, осклабился в улыбке.

Я подала ей руку. Ладонью вниз. Гадалка с заготовленным выражением абсолютного знания всех человеческих судеб развернула кисть и вскрикнула от неожиданности.

- Чур, чур меня!

Она побледнела и отступила на шаг:

– Иди, милая, своей дорогой!

- Ручку позолоти или дай карточку банка, - нахально попросила я.

Но гадалка уже бежала к своим подружкам, чтобы сообщить о странной руке.

А что, собственно, она увидела? Рисунок жизни на ладони человека, живущего за десятки световых лет от Земли в индивидуальном исполнении. Еще в электричке я обратила внимание на ладони тех, с кем общалась – примерно четыре-пять глубоких линий и негустая сетка мелких. У нас же линии поглубже и образуют спираль, которая отражает ДНК конкретного человека, живущего на планетах нашей системы. Все как положено, полная идентификация!

Цыганки оставили парня и, прихватив детей, почти бегом удалялись от остановки.

 

Банк оказался рядом, но другой. Надпись у его дверей гласила: «Альтаирбанк».

Анализ названия вызвал у меня улыбку радости и вздох облегчения. Зачем мне искать какой-то банк, когда здесь распоряжаются посланцы звездной системы 4, называемая здесь Альтаиром? У нас гостили альтаиретяне, и я прекрасно изучила их язык. Милейшие и добрые существа, но сказочно богатые!

 

18 июня. Квенгельдиана

 

Я резво направилась в банк. Но у его входа вырос мужчина в черной униформе, который встал наперерез мне.

- Куда? – спросил он, подозрительно оглядывая меня, словно мог видеть копошащиеся на моей одежде миллионы земных микробов.

- Туда, - сказала я. – Мне необходимо встретиться с руководителем банка.

- Вы им приглашены?

- Да, когда они были у нас, то приглашали к себе, в любое свое учреждение от имени Президента цивилизации Акжок.

- Вы ошиблись банком, - презрительно усмехнулся охранник, - казахский банк рядом.

- Но мне помогут именно здесь! – не отступала я.

- В чем дело?

В двери появилась красивая стройная женщина. Мне показалось, что я вижу секретаря руководителя альтаиритянской делегации, что была с визитом на нашей планете.

- Марина Семеновна, - тотчас же пожаловался охранник, - вот, ломится в банк, а у нас перерыв!

- У вас к нам дело? – обратилась ко мне женщина.

- Да, госпожа Квенгельдиана, - воскликнула я, еще раз обрадовавшись неимоверному совпадению. Хотя альтаиретяне в контексте этой встречи выглядели теперь не совсем искренне: они ничего не говорили о контактах с землянами. – Вы помните нашу встречу во время торжественного банкета в Акане?

- О Господи, вы же Клавдия Говенкова! Но моя фамилия, правильно, Венельдина, с ударением на «и». Это древний польский дворянский род! Как же помню ресторан «Океан».

Что-то здесь не связывалось. Имя Квенгельдиана превратилось в фамилию, а меня самою назвали диким именем. Планету Акан назвала рестораном…Но не лезть же сразу в мозги этой женщины, чтобы все выяснить? Да и цель у меня – продержаться три недели!

- Проходите, Клавдия!

Через три минуты я сидела в кабинете Квенгельдианы. Служащая девушка принесла нам кофе. Он был горячим, нес большое количество калорий и по вкусу мне понравился.

- Итак, - Квенгельдиана улыбнулась самой нежной улыбкой, - вас послал сюда Топорков, у которого вы, как мне известно, работаете в качестве любовницы.

Соображаю я не в пример аборигенам очень быстро. Тотчас же стало понятно, что ничего похожего на присутствие представителей системы 4 здесь нет. И все остальное совпадения, пусть даже в межгалактических масштабах. Теперь выяснилось, что я любовница какого-то Топоркова… председателя совета директоров фирмы «Кува-кува». И любовница – это постоянно отдающаяся в половом отношении женщина одному или нескольким мужчинам.

- Я пришла по собственной инициативе. Точнее, у нас создалась аварийная ситуация и мне нужен миллион на кредитной карточке.

- Под какие гарантии?

- Под драгоценный металл.

Мы на Акане очень добросовестные заемщики. Я принесла с собой вещицу, которую вряд ли можно найти на Земле. Это браслет из твердого урания. Его легко можно подогнать по размерам запястья, но никогда ничем не разрезать. И еще. Этот браслет в сочетании с энергией мысли владельца браслета – антигравитационный аппарат.

Я подала вещицу Квенгельдиане (пусть так я ее и буду называть).

- Интересно.

Управляющая филиалом этого банка рассматривала браслет как знаток драгоценных металлов.

- Такого сплава я не знаю.

- Это не сплав, а чистый металл из неоткрытого на Земле ответвления периодической таблицы Менделеева. Правда, в его атомную решетку внедрена система гравитационного противодействия.

- Клавочка, что ты мне курс школьной программы лепишь? Во сколько ты его оцениваешь?

- Ему цены нет. Это ураний. И притом обладающий такими функциями, которые на Земле и не снились.

- Эти функции, можно продемонстрировать?

- Пожалуйста. Одень браслет. Чуть-чуть расслабься и подумай о том, как бы подняться к потолку. Просто дотянуться рукой.

- Хм, от артрита что-ли лечит?

Со скепсисом на лице Квенгельдиана замкнула на себе браслет, поговаривая о том, что металл очень теплый и ей нравится. А, затем, вспомнив о потолке, выскользнула из кресла.

В это время вошла девушка, подавшая нам вторую порцию кофе.

- Ой, - воскликнула она, - как вы там оказались Марина Семеновна? Я не могу подать Вам туда кофе!

- Оставь нас, безмозглая!

И ко мне:

- Мне подумать о приземлении?

- Да, о кресле?

Как только эта самая Квенгельдиана оказалась в своем кресле, тотчас же нажала на кнопку под крышкой своего стола. В кабинет ворвались молодцы в черных костюмах и меня вышвырнули на улицу.

После такого приема мне другой банк уже не нужно было искать. Включив мощное поле забвения, я сделала все, что мне нужно было. Вскоре в моих руках была карточка на имя Татьяны Якимовой на миллион рублей. И еще браслет. Разумеется, никто о моем посещении в этом банке, включая черную кошку, бродившую по кабинетам, никогда в своей жизни не вспомнит!

 

18 июня. Альф

 

Выйдя из банка, я направилась вдоль улицы, раздумывая о странном поведении людей. Но, оказывается, это были, как говорится, цветочки!

Дождалась зеленого света светофора: все по законам местного распределения движения между машинами и пешеходами. Но вдруг увидела, как на стоящего мужчину в двух метрах от меня мчится серебристая машина, словно избрав этого человека целью. И он, пешеход замер, как будто ожидая, когда же будет, наконец, смят машиной.

Мне хватило доли земной секунды, а по-нашему я очень неторопливо подошла к мужчине, подхватила его за талию и передвинула на тротуар. После, посмотрев на дорогу перед машиной, увидела какой-то блестящий металлический предмет и взглядом поставила его под углом к правому колесу.

Машина наткнулась на железяку, подскочила и, проехав еще девять земных метров и 52 сантиметра, ткнулась спущенным колесом в бордюр тротуара, так что прохожие в возмущении шарахнулись в сторону и прижались к стеклу витрины магазина.

Из машины выскочил водитель, и бросился к перекрестку. Его я увидела, пройдя по полосе перехода. Водитель открыл рот, и я удивилась, что он перекричал шум транспорта, идущего на зеленый свет:

- Это ты, сука, подбросила мне гвоздь под колесо?

Про собачий пол женского рода я уже слышала.

- От кобеля слышу, - сказала я так, чтобы никто не слышал, но в голове водилы оно прозвучало достаточно ясно.

Он удивленно огляделся, посмотрел наверх. Но все-таки ответил:

- Да я тебя сейчас.…

Ну что ж, на «ты» так на «ты»!

- Ты меня, - разошлась я так, чтобы у него в голове заиграл концерт рок-группы, - кобель за баранкой, чуть не сшиб! Ты хоть на спидометр перед красным сигналом смотришь? Скорость была бы 57 километров в час во время наезда на человека! Не оттащи я мужика, тот бы уже в лепешку был раскатан твоей машиной! Сейчас вот вызову ГИБДД.

Мне понравились эти буквы, и я с нажимом воспроизвела их в головешке этого кобеля.

Тис был бы доволен тем, как быстро я освоила местный жаргон!

Водила накрыл уши руками и бегом вернулся к машине, лихорадочно открыл дверь и бросился, словно здесь он был в безопасности от моего голоса.

- У вас хорошая реакция, - сказал мужчина, которого я спасла. Он все-таки перешел проезжую часть и уже стоял рядом со мной.- Спасибо! Меня будто парализовало, и я готов был уже умереть. Если бы не вы…

- Бывает, - сказала я, не намереваясь извлекать из этого случая какую-то пользу, пусть в виде нескольких слов благодарности.

- Альфред Наумович, - представился мужчина.

Я промолчала, раздумывая, называться мне или подождать.

- Губенко, - почему-то сумрачно добавил он.

Так как я ничего не сказала, он решил, что необходимо что-то объяснить:

- А вообще-то моя настоящая фамилия Израель. Это мои дедушка и бабушка поменяли фамилию в советские времена. – Он замолчал и как-то беспомощно посмотрел на меня. - Извините, вам это совсем неинтересно?

Он ошибался, мне все интересно и я уже перерабатывала ту часть политику в истории СССР, которая заставляла людей менять фамилии.

- Я знаю, это было время гонений и преследований по национальным признакам.

- Да, нас не любили, - вздохнул потомок евреев.

Вот так от происшествия мы перешли к размышлениям о прошлом.

- А вы знаете, - почему-то решил объявить Губенко-Израель, - Ельцин ведь тоже еврей… Кстати, вы не представились. Наверное, я не совсем молод для знакомства с девушками? Но вы, же спасли меня!

Я уже знаю достаточно о физическом состоянии своего нового знакомого. Когда его обхватила, то выяснилось, что изношенность организма 57 процентов, ему троянских тридцать один год, у него больна поджелудочная железа, в наличии дефект зрения, наследственный…Ну еще много чего, что осталось в моей памяти до конца не обработанным. Ну, например, я могу сказать о группе его крови, количестве и качестве билирубинов.

- Меня сейчас зовут Таней, - сказала я.

- Странно, почему именно сейчас? Для каждого случая у вас припасено свое имя?

Я подняла глаза к небу, точнее к своей звездной ситстеме.

- А, вы, наверное, студентка? И спортсменка? И знаменитая. Не хотите раскрываться.

- Я инопланетянка, - сказала я.

- Да, это сразу бросается в глаза, - засмеялся Альфред. – Вы можете звать меня Альфом, есть такой персонаж в американских фильмах об инопланетянах. Правда, у него лицо в виде помятой собачьей морды.

Не поверил моей правде. И меня это задело. Тем временем Альф не знал, как меня отблагодарить.

- Можно, я угощу вас мороженым?

Я кивнула головой. Мы прошли с Альфом до парка. Здесь было не людно, на редких скамейках сидели взрослые с детьми, просто старики, бродили грязные и вонючие типы, пили юноши и девушки пиво из бутылок.

Мы выбрали себе скамейку по тенью дерева. Затем Альф сбегал к киоску и принес мороженое. Оно мне понравилось уже тем, что отбирало избыточную энергию. Это хорошее средство корректировки энергоемкости.

- А знаете, - Альф разглядывал меня с затаенным смыслом, - я давно мечтаю встретить вот так, на улице, инопланетянку! И вы подошли бы к этой ситуации вполне!

- Почему? – поинтересовалась я.

- Повторяю, ваша реакция, Таня, бесподобна! Она не земная! Вы, наверное, занимаетесь теннисом. У теннисисток руки такие сильные. Во мне 64 килограмма, но как вы легко подняли меня? Вероятно, это какой-то прием в восточной борьбе? Верно, вы и борьбой занимаетесь?

- Нас многому чему учили перед посещением Троянии.

Уклончивый и честный ответ.

- Троянии?

- Земли по нашим космическим атласам

- Понимаю, вы разучиваете роль. Вы точно назвали скорость движения машины. Не каждый же будет добавлять дроби. Да, это удивительно, хотя объяснимо: любая тренировка дает удивительный эффект. Я одно время запоминал номера машин, от скуки. Я и сейчас помню номер той машины, которая чуть меня не сбила, хотя я испытал стресс. Вообще, если перелистать Книгу рекордов Гиннеса, то полземли у нас инопланетяне! Вот видите, какой я зануда! Всему сразу ищу объяснение!

- Нет-нет, продолжайте! У вас очень интересная манера знакомиться с девушками, прилетевшими из других миров.

- Исправляюсь! Так откуда вы прибыли к нам?

- Из созвездия Близнецов. По вашему, троянскому, каталогу звезд.

- Это зодиакальное созвездие, - начал докладывать мой собеседник, - контур которого действительно напоминает две человеческие фигуры. Звезды Кастор и Поллукс представляют головы близнецов, тела которых спускаются к Млечному Пути и граничат там с Орионом. "Великими близнецами" называли его шумеры и вавилоняне, но ярким звездам имен не дали. Греки назвали их именами сыновей Зевса - Кастором и Полидевком, который в латинизированной форме стал Поллуксом. Близнецы занимают на небе площадь в 513.8 квадратного градуса и содержат 121 звезду, видимую невооруженным глазом. Кастор - визуальная тройная система, причем оба его ярких компонента являются спектрально двойными, а слабый - затменная двойная. Значит Кастор - это крохотное скопление из шести звезд. Их суммарная видимая звездная величина 1.59 и расстояние от Солнца 45 св. лет. А звездная величина Поллукса 1.16 и расстояние 35 св. лет.

Итак, Таня, остановимся на 35 световых годах. Быстрее света ничего не может передвигаться! Вы хорошо сохранились за столь небольшое путешествие!

- Мне 1278 лет по моему времени. Это еще пустяк. Вылетели мы на Землю позавчера.

- Морская черепаха, кажется, живет триста лет! И вот еще что скажу: библейские люди жили по 800-1000 лет. А вчера вы могли быть лишь на загородной даче…

Альф снова засмеялся своим открытым и милым смехом. Я поняла, что если упорствовать в своей правде о себе, то я ничего не добьюсь. Надо его чем-то поразить.

И здесь вышла неувязка: мой собеседник в порыве смеха как-то неуклюже взмахнул руками и смахнул с переносицы свои очки. Они упали, но не совсем удачно – на какую-то половинку кирпича, оказавшуюся у него под ногами. Альф поднял ноги и… опустил их. Послышался хруст.

Смеяться мой друг тотчас же перестал:

- Ну, вот, разбились! Это 22-я пара очков в этом году!

Альф наклонился, чтобы подобрать очки с треснутыми стеклами.

Он поднял их на ощупь и стал подслеповато рассматривать.

Я подсела ближе, взяла в свои руки его лицо, и взглянула в серые умные глаза. В голове засела цитата из медицинского справочника отдела офтальмологии: «В здоровом глазу постоянно поддерживается определенное давление (18-22 мм рт. ст.), благодаря балансу притока и оттока жидкости. При глаукоме в больном глазу циркуляция нарушается, жидкость накапливается и внутриглазное давление начинает расти. Зрительный нерв и другие структуры глаза испытывают повышенную нагрузку, нарушается кровоснабжение глаза. В результате сигналы не поступают в кору головного мозга. Сперва человек просто начинает хуже видеть; потом нарушается периферическое зрение, в результате чего ограничивается зона видимости; и в итоге может наступить слепота. Чаще всего глаукома развивается после 40 лет, хотя может быть врожденной или носить вторичный характер. То есть являться последствием таких заболеваний, как диабет, катаракта, коллагенез. Предрасположенность к глаукоме передается по наследству. Без лечения она довольно быстро прогрессирует и в течение 5-7 лет приводит к слепоте. Чтобы защитить себя, обязательно нужно периодически проходить обследование глаз. И так далее.

Тогда я решилась. Один из хрусталиков моего фасеточного глаза работает как генератор лазерного луча. Им срезала лишнее и восстановила нормальную форму, а значит и функции хрусталиков глаз Альфа. По моему времени это длилось около пяти минут. Но на Земле мой пациент лишь только зажмурил от вспышки свои глаза. А когда открыл и, всмотревшись в окружающий его мир, вскрикнул:

- Что случилось? Я все вижу!

Он вскочил, прыгая со скамейки на скамейку:

- Я вижу без очков! Это чудо!

А затем упал передо мной на колени!

- Что вы сделали со мной, Татьяна?

Он встал, отступил от меня, разглядывая с возрастающим возбуждением. Я чувствовала, как им овладевает волнение. Он снова бросился передо мной на колени.

- Я знал, я чувствовал, что встречу вас! – закричал он. - Вы не земное существо! Вы прекрасная богиня! Какой же я осел, не поверил сразу, что вы оттуда!

Указал он на небо, но совершенно в другую сторону.

Я смутилась, люди в парке обратили на нас внимание:

- Садитесь Альф! Успокойтесь! У нас такие операции вещь будничная.

- Где у вас? Ах, да, вы из созвездия Близнецов! Но расстояние!

- Мы просто владеем внепространственным способом передвижения. Оно происходит мгновенно. Единственно, на что уходит время, это на предполетную и послеполетную часть адаптации к пространству.

- Я верю! Я всему верю! Вы не представляете, как я хорошо все вижу! Например, на противоположной улице остановилась машина.

 

18 июня. Снова вольво

 

Да, это была вольво с раненым мной колесом, которое было уже заменено.

Из машины вышел молодой человек без растительности на голове. Он уверенно направился к нашей скамейке.

- Они что-то затеяли? – сказал Альф.

- Наверное, извиниться перед вами, - предположила я.

- Да, от них дождешься извинений! Тебя же и обвинят в чем угодно! Но нужен ли я им? Похоже, они заинтересовались вами.

- Давно пора, - ответила я.

- Вы хотите огласки вашего присутствия на Земле?

- Когда-нибудь это произойдет, - философски сказала я.

- А если они захотят узнать, что у вас внутри и провести опыты? Вон американцы в 1948 году засунули инопланетян в какой-то ангар и до сих пор толком об этом не говорят…

- Посмотрим.

Молодой человек поравнялся с нашей скамейкой. Я почувствовала, как Альф напрягся.

- Это самое, - открыл рот парламентер в мою сторону, - слушай, ты, шеф хочет тебя в своей машине.

- Зачем? – спросил за меня Альф, вероятно быстро разобравшийся в сложной семантике речи посланца. – Зачем она ему нужна в этой машине?

Бритоголовый не повел и бровью в сторону Альфа. Он смотрел на меня так, словно внушал встать и идти за ним следом.

- Хорошо, - сказала я, - но почему ты такой угрюмый?

- Чего, чего? – озадаченно спросил молодой человек. И вдруг что-то у него прояснилось в голове, и он разоткровенничался. – Нам бабки платят конкретно. Шеф заставит - ржать буду как лошадь!

- Ладно, иди вперед, сказала я, - но так, будто у тебя в руках детская скакалка, как у той девочки, и ты прыгаешь. Крути веревочку!

Бритый повернулся, стал прыгать через невидимую скакалку.

Я поднялась.

- Таня, не ходите, вдруг там ловушка, – взмолился Альф сквозь смех, глядя на бритоголовую «ученицу» первого класса.

Я пристально посмотрела на него.

- Вы такая красивая! Они попытаются вас соблазнить.

Я не сводила с него глаз.

- Ладно, я понимаю, что все это глупости. Но где вы остановились?

- Пока нигде.

- Запишите мой адрес и телефон. Мечниковский переулок, дом пять, квартира 21. Телефон 3374524.

- Я запомнила.

- Ах, да, понимаю. Буду вас ждать! Обещаете подать о себе весточку?

Я кивнула головой. Парламентер прыгал на месте, ожидая меня. Он блаженно улыбался, будто занимался самым любимым и долгожданным делом. Я тронулась, он тоже поскакал, ловко перепрыгивая через преграды.

Посмотреть на процессию поднялись все, кто был в парке. Затем из вольво вышел тот самый, что кричал мне на перекрестке про сук, и еще один громила дебильного вида.

Второй и крикнул своему дружку:

- Ты что за скачки устроил, придурок?

Но «ученица» не переставала прыгать.

- Не кричи, - остановил его шеф, - ты разве не видишь, что он в отключке. И я знаю, кто в этом виноват. Эй, ты, подружка, - обратился он уже ко мне, - я понял, что ты кое-что умеешь. Твой голосок стоит у меня в мозгах. Кто ты? Да останови ты этого придурка!

- Человек повеселился, душу отвел, а вы его сразу придурком обозвали, - сказала я и приказала его посыльному остановиться и сесть в машину.

- Мне такая баба нужна, - сказал одобрительно шеф, - Привознов я, Сергей Яковлевич. Потолкуем, красавица?

Я кивнула головой.

- Зовите меня Таней.

- Лады. Садись вперед, а я за руль.

Я села, но посмотрела туда, где остался Альф.

Мой знакомый стоял неподвижно и не сводил взгляда с машины. Я знаю, что видит он все прекрасно, и не только от этого почувствовала впервые на Земле радость. И я подумала, что меня на Земле уже будут ждать…

 

Часть вторая

 

18 июня. Как меня «вычислили»

 

- Откуда ты такая взялась - спросил меня Привознов.

На перекресток он опять выехал лихо. Ничему, мужик, так и не научился.

- Я из ГИБДД, - пошутила я, - что же ты опять прешь на красный свет?

Рядом взвизгнула тормозами машина. Я прочитала «Lada». Из нее выскочил водитель и стал потрясать кулаками. Кричал он бессмысленно, но очень экспрессивно.

- Сделать погромче, с доставкой в мозг, - предложила я Привознову.

Он с деланным испугом прижался левым плечом к стеклу своей дверцы.

Машина тоже вильнула.

- Вот-вот! Кто ты?

Привознов просто игнорировал все, что происходило вне машины. Мы уже подъезжали к следующему перекрестку. Мой водитель на ходу приоткрыл дверь и поставил над собой на крыше машины мигалку, включив сирену.

- Ну, теперь по правилам! – захохотал он и рванул на красный так, словно выполнял очень срочное оперативное задание. – Не пропадать же куску долларов, за которые я купил весь этот гвалт.

Не иначе, как он хотел произвести на меня впечатление.

«Ладно, - решила я, - произведешь!»

И чуть слегка повернула браслет, подумала о высоте в метров тридцать, и вся машина вместе с нами оторвалась от земли и зависла над проезжей частью, бешено вращая колесами.

- Куда, шеф? – спросила я.

Спрашивать было некого. Привознов смотрел на возникшее перед ним свободное воздушное пространство и тупо нажимал на акселератор, отчего производил еще более ужасный шум, а двое из ларца, почему-то мне пришел на ум именно этот ларец, смотрели в боковые дверцы вниз.

- В отель Ренессанс, - все-таки выдавил Привознов.

- На крышу? – уточнила я.

Он, молча, согласился и на это.

Так мы оказались спустя пару минут, а может, и меньше, на крыше отеля. Я вышла, помахала Привознову и команде ручкой, заставив их забыть обо всем на свете, и спустилась вниз с помощью того же браслета. В отель вошла обычной земной женщиной, вставила в банкомат карточку и заказала себе самый лучший номер.

Двадцать земных дней необходимо провести с полным достоинством представителя иного мира.

 

18 июня. Вечер

 

Около семи я решила перекусить. В холле на втором этаже, где находился ресторан, был включен телевизор, и толпа посетителей гостиницы слушала удивительную городскую новость о том, как на крыше отеля оказалась вольво с тремя людьми. Показывали эту троицу. А сам Привознов разводил руками перед объективом телекамеры и не производил впечатление крутого. Это был очень растерянный человек, забывший дома выключить утюг.

«Но тремя минутами раньше, - говорила диктор телевидения, - в воздухе, на пересечении улиц Садовой и Маяковского, эта машина была замечена выше электрических опор. Похоже, в нашем городе происходят испытания удивительной техники…»

- Хороший рекламный ход, - сказал один из зрителей и, уверенный в своем предположении, прошел в ресторан. Это был элегантный мужчина, который держал под руку молодую даму.

«Вот как у них здесь, - подумала я. – Как ни крути, а везде пахнет торговлей!»

Когда я вошла, ко мне подскочил молодой человек с бабочкой на шее.

- Мадмуазель, прошу вас вот за этот столик.

Как только я села, он предложил меню и стал расхваливать самые дорогие блюда.

Пришлось покопаться в специальной литературе и меню других ресторанов.

Когда я перечислила список своих блюд, у молодого человека округлились глаза. Он посмотрел в сторону метрдотеля, который тут же приблизился и, когда молодой сотрудник нашептал ему мои требования, то поклонился, чуть ли не до пола:

- О, как изыскано, мадмуазель! Все приготовим по вашему заказу.

Он шикнул на молодого, и тот умчался.

- Но, позвольте узнать, вы к нам из Парижа прибыли? Это меню господ дворянского звания… Разумеется, я никому не скажу о вашем визите в наш город…

- Да это подождет, милостиво согласилась я.

Какое удовольствием отдаться еде, запивая прекрасным вино, и в предвкушении необычного десерта. Но он был смазан появлением у моего столика молодого человека.

- Приятного аппетита, гражданка, - сказал он так, что я почувствовала как ему наплевать на мой аппетит. – Мне бы перекинуться с вами парой слов.

- Присаживайтесь, - любезно предложила я, - я могу вас угостить кое-чем, что осталось почти не тронутым. Или для вас сделать особый заказ?

Миллион не миллион, а экономить надо!

- О нет, вы так любезны. Разрешите?

Не дожидаясь моего согласия, он налил себе бокал вина, понюхал его и выпил залпом.

- Я вас слушаю, сказала я, - вставив поглубже ложечку в мороженное, которое мне подали в вазочке на тонкой ножке.

- Сегодня вас видели в компании бизнесмена Привознова.

- Хама, идиота и нарушителя движения, - сказала я.

- Значит, вы были у него в машине.

- К чему отрицать?

- А что произошло на Садовой?

- Мне надоела его езда и решила сделать из него асса воздушной стихии.

- И вы решили совершить посадку на крыше отеля.

- Все так, как вы говорите. – Я сделала несколько проб из вазочки. - В отеле мороженное хуже, чем на улице.

- Кто вы?

- Я прилетела с другой планеты. Инопланетянка, по-вашему.

- Это ваша окончательная версия? Тогда почему же вы не объявите о себе властям города и страны?

- У нас вынужденная посадка, потеря экипажа. А у меня нет полномочий объявлять о своем прибытии.

- Вот как? А что же вы тогда, находясь у нас инкогнито, творите с техникой и людьми? Машины у вас начинают летать, а люди забывают обо всем…

- Я человек мирного характера, но когда меня ставят в условия защиты, то я не раздумываю ни на одно ваше мгновение!

Молодой человек долго смотрел на меня. Затем он вытащил из кармана какую-то штуковину, приложил ее к уху. Пришлось проникнуть в его сознание. А там одна великая радость – доложить по этому прибору начальству об инопланетянке.

- Минуточку, сказала я, - пока я не выяснила несколько моментов, отложите свой аппарат связи, кажется, у вас его называют телефоном. Или, все-таки, мобильником? Кто вы?

- Я, майор национальной безопасности Крылов Петр Ильич.

- И вы собираетесь доложить Ковтунову обо мне?

- Ковтунову? Господи, а вы откуда его знаете?

- Неважно…

- Ага, гипноз! У меня в голове уже покопались?

- Разумеется. Я уже не верю представителям человечества. Вы коварны и бесчестны.

- Так вы сами даете повод.

- Какой?

- Ну, нарушаете ход событий в нашем городе.

- Любой человек своим существованием нарушает этот ход.

- Но таким необычным способом, как полет машины, а затем парковка на крыше…

- Вы бы наводили порядок здесь сами. И благодарите за то, что помогла избежать ряд дорожных происшествий! Этот Привознов чуть не сшиб одного гражданина. У него что, право на жизнь любого пешехода? И сколько это стоит?

- Это какого пешехода, - Крылов игнорировал мои вопросы о праве на жизнь, - тот, с которым вы ели мороженное?

- Ах, вы за мной уже и тогда наблюдали!

- Позвонили милиционеры, к которым обратилась цыгане. Они-то и подняли шум. Затем кто-то завел счет в банке и снял миллион рублей. Служащие в ужасе. Они ничего не помнят, но бухгалтерия – дело точное. Не сошлось у них ровно на один миллион. Одна из служащих видела, как председатель банка ни с того ни с сего поднялась к потолку…

- Да это было так. Но неужели вашему государству жалко одного миллиона, чтобы как-то облегчить жизнь инопланетянки?

- Наверное, не жалко, но Россия должна все время помнить о своей безопасности! Может, вы и не инопланетянка, а из Соединенных Штатов, где уже кое-что изобрели?

Я быстро осведомилась об этих самых Соединенных Штатах. Оказалось, что они вечные противники России по духу и борьбе за влияние.

- Нет, у Штатов ничего подобного еще нет.

- Это точно?

- Гарантирую.

- Вот бы и сказали об этом лично Ковтунову.

- Хорошо, поехали к нему.

- Тогда разрешите позвонить ему, чтобы вас достойно встретили?

- Валяйте!

 

18 июня. Как меня завербовали

 

Полковник Ковтунов встретил нас чуть ли не у дверей своего кабинета. Но тут же чуть отошел в сторону, словно хотел запомнить этот момент на всю жизнь.

- Павел Никитович я. Невероятно! Такая красавица, а такие необычайные возможности! Как мы могли вас проглядеть!? Садитесь! Чайковский, - обратился он к Крылову, и я тут же выяснила, что Чайковский – это композитор, а с Крыловым у них только одинаковые имена, - распорядитесь, чтобы нам принесли кофе и… сам знаешь, что еще надо предпринять.

Я присела за стол, который примыкал к столу хозяина кабинета, образовывая фигур посадочной полосы для космических кораблей.

- Расскажите, пожалуйста, что произошло с вами, с вашим экипажем? Где вы приземлились?

Я и не думала делать тайны из всего этого. Рассказала все начистоту.

- Значит вы не Татьяна Якимова?

- Нет, конечно, ее нет в живых. Она утонула два года назад.

- Все правильно, совпадает, - Ковтунов что-то пометил у себя на листочке бумаги.

- Вы пишите иероглифами? – поинтересовалась я.

- Ну что вы, это кириллица, а иероглифы – это в Японии, Китае и еще кое-где на востоке. Уважаемая гостья, вы могли бы продемонстрировать возможности вашего браслета?

Я сняла прибор с руки и объяснила, как надо им пользоваться.

Ковтунов, однако, заставил испытать браслет вернувшегося Крылова.

Тот опасливо нацепил прибор на руку и, видимо, завысил высоту, отчего тот час же получил при взлете удар от потолка и оказался на полу кабинета. Я сняла браслет, а Ковтунов в изумлении сел в кресло. Нетрудно было догадаться, что до сих пор он не верил ни одному моему слову, но эффект эксперимента заставил его задуматься.

- Не могли бы вы дать мне эту вещичку на пару дней? – попросил Ковтунов и протянул руку.

Но я покачала головой:

- Прибор не поддается разборке, потому что сборка была на атомном уровне. Вам не удастся понять его принцип.

- Ну что вы, у нас такие институты, такие головастые ученые! Отдайте мне его!

В его голосе прозвучала скрытая угроза.

- Исключено, - сказала я достаточно твердо.

Тогда в глазах Ковтунова застыла такая мольба, что меня это разжалобило на еще одно пояснение:

- В банке его пытались отобрать, но затем отдали с великой покорностью. – Тон у меня был очень отвратительный, но часто мы говорим, не замечая тона речи. - Вы понимаете, что представителям вашей расы со мной надо быть осторожными.

И прислушалась к звукам, доносящимся из коридора, с улицы.

- То, что вы вызвали солдат для блокировки здания, - добавила я, - это не поможет вам меня задержать. Так что давайте все делать в рамках приличий, без намеков на насилие.

Ковтунов и Крылов переглянулись. У обоих было оружие - пистолеты. И ясно, что между начальником и подчиненным была какая-то договоренность, как использовать их в подобных случаях.

То, что произошло дальше, полностью деморализовало моих новых друзей.

Я перешла на режим своего времени, не торопясь, встала, подошла сначала к Ковтунову, вытащила из кобуры его оружие, испортила проводку, соединяющую кнопку под столешницей начальника отдела, затем вернулась к Чайковскому, держащегося за голову, нашла у него под плечом кобуру с пистолетом. Вернулась за стол и положила оружие перед собой.

- Что это было?

Ковтунов на меня не смотрел. Его взгляд был прикован к паре пистолетов, лежащих передо мной.

- Вы обезоружены, джентльмены, - сказала я.

- Но это не возможно…

- А если бы стали применять его, то, предупреждаю, скорость моих передвижений вполне сопоставима со скоростью полета пуль и рикошетом был бы убит тот, кто направил на меня оружие. Возьмите, господа, ваши пукалки, и нацельтесь в меня.

Сленг у меня прорезался еще тот! Видимо, Тис и здесь меня пичкает до сыта!

Начальник и подчиненный, стыдясь друг на друга, забрали свое табельное оружие. Их движения были замедленными. Но когда в дверь просунулся какой-то человек, нацелив на меня по своему почину автомат, я крикнула:

- Огонь!

И тут раздался послушный грохот очереди, однако все пули аккуратно вернулись в дверной проем двери, рядом с головой стрелявшего.

Тотчас же вслед за автоматчиком, который просто сел у двери, не понимая, как тучно отрекошетил весь магазин в сантиметре от его виска, как он сам остался жив, вошел высокий человек. При его виде майор и полковник вскочили.

- Генерал Прохоров, начальник управления областного комитета, - представился вошедший. – Что у вас здесь за штурм? Почему тревога и меня сразу не известили? Теракт?

И ко мне:

- Это вы виновница всего этого… шухера?

Я важно кивнула головой.

- Кто вы?

Откровенно говоря, мне надоело еще раз рассказывать все, что произошло со мной. Я просто выплеснула эту информацию напрямую в мозг генерала. И когда он дошел до стола, где сидела я, то, подивившись неожиданному знанию обо мне, начал задавать вопросы другого характера.

Мы долго разговаривали. Я позволила записывать беседу на магнитофон.

- Значит, с вами ничего нельзя сделать? Вы неуязвима?

- У себя на Акане я такая же, как все. Но здесь я чувствую превосходство. Так что если мне будет что-то угрожать, я просто сотру память людей, и буду спокойно заниматься своими делами.

- Прекрасно! – воскликнул генерал Прохоров. - Вы идеальный сотрудник для нашей конторы. Мы сейчас все поставим на свои места.

Он дал короткие распоряжения Ковтунову, и когда тот направился на выход, вслед за ним послал и майора Крылова. Как только за ними закрылась дверь, он заговорил:

- Вы уникальный случай! Поэтому важно, чтобы о вас и ваших способностях знало как можно меньше людей. Не могли бы вы…

- Крылов и Ковтунов все забудут, а также все солдаты будут знать, что это была учебная тревога. И стрелявший из автомата обо всем забудет…

- Это знаете, как называется, - генерал смотрел на меня с восхищением, – вывод из строя половины моего личного состава. Неподражаемо!

Он ненадолго ушел в свои мысли и вновь вернулся к сложившейся ситуации.

- Итак, вы остановились в отеле Ренессанс. Я вас подброшу туда, а там еще немного отниму ваше время.

Я кивнула головой.

Мы поднялись. В это время вернулся Ковтунов. И уже ему я была представлена по всей форме:

- Товарищ полковник, Якимова Татьяна Борисовна наш сотрудник. Вы это поняли?

- Так точно, товарищ генерал! – Ковтунов вытянулся по струнке.

– Она, - продолжил генерал, - прибыла к нам в командировку из Москвы. Встречей с Якимовой буду заниматься лично я сам. Все ясно?

В ответ щелчок каблуков.

 

В номер нам принесли шампанского, конфет. Генерал курил, и я вынуждена была включить фильтры. Разумеется, он не заметил этого.

- Итак, Татьяна, или, как вас там, Кле, - подвел черту Прохоров на прощанье, - сегодня отдыхайте, а завтра мы с вами слетаем в Москву. Дело того требует. Вы согласны?

- Вы же меня наняли на работу, я в вашем распоряжении.

- Вот именно. Татьяне Якимовой мы даем должность, оклад, премиальные, форму. А вот как Кле, очень прошу вас, не торопитесь применять против меня и других лиц свои защитные функции.

- Постараюсь, товарищ генерал!

- Я понял, что вы очень искрений человек… Э-э-э…

- Правильно, человек! – подтвердила я.

Мы обменялись рукопожатиями.

Он ушел, а я не успела сказать, что ритуал рукопожатий у нас, на Акане, предшествуют началу боя. Не на жизнь, а на смерть! И утаение этого факта был первой неискренней моей акцией на Земле.

 

19 июня. Москва, комитет национальной безопасности

 

Меня вывезли специальным самолетом с аэродрома авиационного завода. Мы сидели с генералом как голубки в креслах друг против друга.

- Все это удивительно, - сказал мой собеседник. Он выпил из какого-то мелкого стаканчика темной жидкости, которая была в бутылке с надписью «коньяк».

Он и мне предложил, но я наотрез отказалась. Горячительные напитки только замедляют реакцию, а мне уже пожали руку. Значит, надо быть во всеоружии.

- Да, - вернулся к своей мысли генерал, - я всю ночь думал о том, что это просто мистификация, но…

- Вы всю ночь писали докладные, работал весь ваш штаб, оперативный отдел, и вы постоянно держали связь с Москвой…

- Нет, вы посмотрите на нее! – откинулся на спинку кресла Прохоров. - Вы свободно гуляете по мыслям… Я даже не знаю, как с вами вести себя!

- Ведите до конца искренне. У нас на Акане принцип: никогда никому не лгать! И этот принцип был принят всеми жителями системы планет в результате очень больших потерь. Врать – это всегда отбрасывать развитие истории назад.

- Хм, может быть вы и правы, но нас окружает много врагов.

- Мы это проходили в течение многих тысячелетий. Враг сидит, в первую очередь, в самом человеке. Вот себе и не надо врать…

- И вы не врете, то есть, не лжете совсем? Тогда расскажите, какие у вас взаимоотношения между государствами?

- Государств на Акане нет. А на других планетах, где уровень цивилизации низок, есть сообщества. Но и они скоро совсем исчезнут. По той же причине – отсутствия враждебности и своекорыстных интересов. Все подчинено расцвету общей цивилизации…

- Но это, какой-то коммунизм!

Я быстро справилась об этом общественном строе и сделала замечание:

- Нет, коммунизм – это все равно строй с неравными интересами.

- Прекрасно вы разбираетесь в наших земных делах! - похвалил меня генерал и тут же усмехнулся. – В таком случае, мы совсем варвары, по сравнению с вами.

Он взглянул в иллюминатор. И неожиданно посерьезнел:

- Мы скоро прилетим, а вы не выработали тактику поведения. Можно я вас проинструктирую?

Генерал подробно рассказал о смысле охраны безопасности государства, структуре, истории, о том, как в последние годы превратились из ФСБ в КНБ. А когда говорил о КГБ, то в его словах звучала гордость: «Мы знали в СССР о делах каждого более или менее известного человека в мире, предупреждали нежелательные акции, упреждали «сюрпризы». Это была мощная организация, за которой стояло все государство. Да и сейчас мы не слабы. Кадры остались, опыт есть, работаем…»

- И вы посчитали важным выяснить, что представляет собой инопланетянка?

- Разумеется, нам нужен серьезный прорыв в технологиях. Кое в чем мы опережаем США, Великобританию, Францию, но и они не сидят на месте. Наше государство нуждается в таких разработках, которые бы заставили считаться с нами весь мир…

 

-…которые бы заставили считаться с нами весь мир!

Это слово в слово повторил мне руководитель всего ведомства Сергей Платонович Поляков уже в Москве.

Мы разговаривали с ним уже около пяти часов, а он все требовал и требовал от меня рассказов о своем мире, о впечатлениях о нашей жизни. О моих возможностях. Он был не против того, чтобы я выкладывала информацию непосредственно в его голову, но при этом косился на магнитофон.

Да, его голова казалась безразмерной. Надо сказать, что я зауважала его фанатичное стремление извлечь выгоду из знакомства со мной. Наконец он, видимо, решил, что пора дать возможность поработать со мной специалистам.

Его предложение прозвучало совершенно невинно:

- Кле, вы рассказывали, что приняли облик Якимовой по фото. Следовательно, вы можете стать кем угодно? Вы можете продемонстрировать эти ваши способности?

Как только я согласно кивнула головой, меня тотчас же проводили в небольшой зал, где было светло, стояли стеклянные шкафы, за витринами которых лежали блестящие металлические инструменты, посуда и пакеты.

Посредине зала стоял высокий стол, на который мне предложили лечь. Быстро покопавшись в картинках подобного типа, я смекнула, что это помещение для каких-то медицинских исследований. В том, что сейчас произойдет насилие надо мной, я не сомневалась: на меня хищным взглядом смотрели два человека в белых халатах, а мысли у них были как у детей, которым купили новую игрушку: «А что там внутри!»

Я покорно легла на стол, вытянула руки, ко мне подошел один из алчущих раскроить меня. Он обошел вокруг стола, внимательно рассматривая мою фигуру. Точнее, фигуру усопшей Якименко. И я решила испортить им праздник. Представила, во что она, настоящая Татьяна, превратилась в гробу за эти два года и вот, пожалуйста, готова к эксгумации.

Оба доктора отпрянули от меня, зажав носы. Находившиеся в их услужении другие врачи, ужаснулись такой метаморфозе и тут же выбежали из зала. Тогда я решила слегка прогуляться. Я слышала стрекот множества моторов и определила, что это работают нескольких съемочных аппаратов. Поэтому очень изящно стала позировать, словно была на соревнованиях культуристов. Шаг вперед со сложенными на уровне груди ладонями рук, затем изгибы, покачивания торсом и тазом. Кости Татьяны скрипели, как несмазанные колеса телеги. Это из очень далекого прошлого!

Когда мне надоело позировать, пошла в кабинет Полякова. Разумеется, для всех, несущих дежурство в то время, шествие скелета с еще не совсем сгнившими лохмотьями одежды и человеческих тканей, да еще с обворожительной улыбкой, это было незабываемое шествие. В меня даже пытались стрелять. Но все пули я собрала на лету фалангами правой руки и…

В кабинете Полякова находилось несколько человек. Я открыла дверь, отпихнув секретаршу, упавшую в глубокий обморок, вошла и подпрыгнула на длинный стол совещаний.

Присутствующие, да и сам хозяин кабинета, так и сели кто, где стоял.

Еще больше они обомлели, когда из разжимающихся челюстей трупа послышалась довольно-таки связная речь, в которой сквозил упрек:

- Ну что же вы так, Сергей Платонович, воспользовались бесхитростностью девушки с далекой звездной системы? Вы отдали меня на произвол патологоанатомов! Разве так мы договаривались?

Надо отдать должное Полякову, он быстро оправился и распознал меня:

- Что произошло, Якимова?

- Спросите у ваших подчиненных, да и у себя самого! Зачем во мне ковыряться, когда в этом нет никакого смысла? Ну не дамся я ни вам, ни кому другому на этой планете!

- Стоп, стоп! Якимова, с вами не так обошлись! Это не мой приказ!

Я вошла в его сознание. Вот мысли Полякова: «Черт, побери! Она действительно, не из нашего мира! Это очень опасно, и надо быть поосторожнее. Но я не могу просто так ее упустить! Доклад уже отправлен президенту! Надо все исправлять! Но почему бы ей сейчас не читать мои мысли? Ладно, честно, так честно!»

- Не лгите, Сергей! Все, что происходит здесь, происходит по вашему приказу! Иначе, вы тогда не владеете ситуацией!

- Хорошо, я понял, что с вами такая тактика не пойдет! Приношу искренние извинения. Но, вернитесь в свой облик! На это не возможно смотреть!

Я вернула себе облик живого человека:

- Так вы уже успели сообщить обо мне президенту? Представляете, что с ним произойдет, если я приму нереспектабельный вид?

- Сдаюсь! Вы правы, я полный идиот! Но вычеркните у них из памяти этот эпизод!

Он указал на присутствующих, которые были в полной прострации. Два полковника, подполковник и капитан.

Все было исправлено. Подчиненные увидели в кабинете, точнее, на боковом стуле сидящую Якимову, хорошенькую женщину, и вернулись к ранее начатому разговору. Никто ни о чем не помнил. Но в это время ворвался один из врачей, хватаясь за свое горло, и, увидев меня, остолбенел. Но и он, конечно, тоже забыл обо мне. Я позаботилась обо всех в этом здании. Полная стерилизация памяти десяти минут моего пребывания за пределами этого кабинета.

Жизнь для всех людей, связанных с безопасностью страны, вошла в привычное русло. Вскоре мы вновь остались наедине с Поляковым.

- Ну, что, Кле, показала ты нам пример борьбы с коварством и враньем! Каюсь, я бы не стал и себя, и вас испытывать, но служба. Я в молодости собирался стать учителем, преподавать географию. Даже несколько лет поработал в сельской школе… Там дети, они также честны в своих стремлениях и выводах, да мы, взрослые часто их подводим!

Я не стала даже лезть ему в голову. Ясно, человек раскаивается. Но сколько раз мне придется еще раз доказывать людям планеты Земля, что есть и другие формы контактов! Простые и ясные.

 

20 июня. Первое задание

 

Все-таки я поддалась уговорам президента России помочь стране.

Наш разговор произошел на следующий день после полудня. В прошлом сам Самсонов прошел хорошую выучку спецслужб, но и он не сразу согласился на встречу со мной. А теперь Самсонов принимал меня в своем загородном доме.

Это был невысокого роста человек, хорошо тренированный, с зорким, внимательным взглядом. Я помню, как долго уговаривал его по видеосвязи Поляков поверить, что Россию посетила инопланетянка. Камера меня обыскивала, фокус ее объектива менялся, то, укрупняя план, то, отбрасывая меня в угол кабинета Полякова. Решило то, что я, копируя какую-то сценку из юмористической телевизионной передачи, явную подтасовку Тиса, постоянно следящего за мной, попросила прямо в голове Самсонова: «Ну, примите меня, Вячеслав Григорьевич! Примите!»

Он вошел в кабинет упругой походкой, тотчас же оценив обстановку.

Здесь был его помощник Абыев, Поляков и я.

Все встали, когда он вошел, поднялась и я. Этот обычай у нас видоизменился с овладением искусственной левитации.

Президент долго смотрел на меня, висящую в полуметре от пола.

Он сделало знак рукой, мол, присаживайтесь.

- Вы и есть Кле? - спросил он меня.

И протянул для пожатия руку.

Мы соприкоснулись друг с другом.

- Оказывается, - тотчас же оживился президент, - я знаю вас давно и уже имею представление о вашем мире, госпожа Кле. Но как докажите, что вы инопланетянка? А неловкая мошенница типа гастролеров-гипнотезеров.

- Я понимаю, что Ваше окружение не смогло убедить вас в том, что я прибыла из Созвездия Близнецов. Оно сокрыто от ваших астрономов темным пространством, которое, при пересечении его, иногда вызывает сбои. Как и в моем случае. Я могу приобрести свой физический облик, но он будет непонятен вам. И Вы сочтете это внушением. Но я, обычный историк, достаточно подготовлена для понимания своего мира, что могу разговаривать на темы физических явлений и философствовать о мироздании с любым умнейшим ученым вашей планеты. Скажу, что нынешняя биосистема Троянии, или, по вашему, Земли, находится в самом зачаточном состоянии. И это обусловлено постоянным возвратом уже достаточно развитых цивилизаций в нулевое состояние. График развития Троянии, представляет из себя постоянное количество изломанных линий по оси координат с возвратом к их пересечению. Пройдет достаточно еще времени, пока не будет преодолен барьер зависимости человечества от среды. Одним словом, Трояния рожает цивилизацию до тех пор, пока не оторвет от себя свое дитя. Мы это прошли, хотя у нас огромное семейство планет, которые освоены нами. Но такую прекрасную и богатую планету, как Ваша Трояния, я вижу впервые. Вы очень счастливое ее потомство…

- Я понял, что вы перешли рубеж разделения биологического материала от неживого?

- Немного не так, но в целом мысль верная.

- И вы считаете подобные разговоры пустой тратой драгоценного времени. Поэтому я уже знаю о вас больше любого человека на этой планете.

- Больше, но лишь мизерную часть.

-Хорошо, будем рациональны, хотя чисто человеческое любопытство толкает меня на миллионы вопросов о быте, характере отношений между вами, о государственности, об экономике и социальном мире.

Я выдала многое из того, о чем спрашивал меня президент.

Он отступил на шаг от меня и очень серьезно посмотрел в мои глаза.

– Да, такое не просто воспринять. Но я принимаю за данность ваше присутствие на земле. И приветствую от имени российского народа. Да и, пожалуй, всего человечества. Я сообщу главам государств о Вашем прибытии.

Наученная жестикуляции троян, я сделала протестующий взмах правой рукой:

- Я не уполномочена для такой важной миссии, как контакт между цивилизациями. Для этого нужен соответствующий уровень представителей и Протокол. У нас подобные контакты уже будничны. Другая делегация должна прибыть на Землю. Я передам Ваше приветствие, благодарю за этот прием и готова ответить на интересующие вас вопросы.

- Итак, у вас произошло отклонение от полета?

- От перемещения. Это не полет, растянутый во времени, а одномоментное перемещение. Мы должны оказаться гораздо дальше, где, по нашим данным есть высокоразвитая цивилизация. Экипаж вышел из строя, но он есть и его можно вернуть в свои оболочки. А мне необходимо переждать момент восстановления системы перемещения. Осталось 17 ваших дней.

- Вы счастливы на своей планете?

- Удивительно честный вопрос, - заметила я. – Мы заняты делом, которое открывает нам самые дальние уголки Космоса. Всякое бывает во время работы, но мы по-своему счастливы. Особенно, когда встречаем миры, где существуют мир, покой и забота друг о друге.

- На ваш взгляд, мы нуждаемся в вашей помощи?

- Это решаю не я. Единственное, что я могу сказать от себя, что хотела бы видеть, как вы живете искренне и честно по отношению друг к другу…

- Ах, Кле, - вздохнул Самсонов, - Ваши слова уже неоценимая поддержка. Но не будете же вы обучать этому все шесть миллиардов людей? Да, и, наверное, это должно быть воспитано не одним днем, поколением, а то и тысячелетием? Верно?

- Наверное. По моим расчетам, Земле необходимы еще сотни тысяч лет, чтобы обрести мудрость высокоразвитой цивилизации.

- Я всеми силами начал бы ускорение этого процесса. Ведь так хочется увидеть в конце своей жизни плоды труда! Ну, помогите хоть на толечку, - президент вытянул руку и отмерил один первый сустав указательного пальца, - чтобы я был уверенным в том, что не произойдет новой войны, нового мирового мора, новых природных катаклизмов! Ведь так много выпало и на долю России, да и других государств!

- В чем вы видите проблему дня?

- В энергетике.

- Ах, да! Я видела плотину на реке, которая заставляла воду вращать турбины. Это варварство. В нашем мире все идет на атомном уровне. Расщепление ядра – это постоянный и вечный источник энергии, аккумулированной сжатием вселенных.

- Ну, вот, видите!

- Я могу подсказать вашим ученым принципы более эффективной выработки атомной энергии…

- Это когда станут ненужными атомные реакторы и ичезнет опасность заражения?

- Разумеется. Насколько я вникла в ваши технологии, вы подошли к расщеплению атома так, как первобытный человек, выбивающий показания электронной машины увесистой дубинкой. Вы нашли насильственную сторону овладения энергией элементарных частиц. Вы еще не открыли самую главную, энергоемкую формулу. Возможно, на примерно таком же этапе и наша цивилизация нуждалась в помощи. Я предлагаю другой способ – вычленения энергии из решеток атома…

Я прочитала небольшой реферат, который сделал из самого президента и тех, кто присутствовал на встрече выдающимися академиками планеты. России повезло.

- И вот это все, что вы нам передали, сделайте в среде ученых, - сказал президент. – Мне, все-таки, надо руководить страной, а после срока президента, возможно, займусь наукой.

 

21 июня. Дубна

 

На следующий день я оказалась в Дубне, куда съехались ученые страны, работающие с атомом. Прошло еще пять дней, которые потрясли мир теорем. Технология Аканы по решению энергетической проблемы была для всех удивительно простой, не требующей громадных капиталовложений. Но единственное, что необходимо было сделать на Земле, это открыть плактоний. Я рассказала о его месте в периодической таблице, заодно показала ряд взаимопереходов веществ из клетки в клетку, чем очень поразила людей. Впрочем, и сам плактоний результат такого перехода.

Жила я в Академгородке, где подразумевалась полная моя неприкосновенность. Но на шестой день оказалось, что моя защита оказалась ненадежной.

 

30 июня. В «лапах» ЦРУ

 

В Дубне есть такая аллея, которую называют по-разному, в зависимости от обстоятельств. Если совершается прорыв в науке и практике, то это Аллея открытий, если провал эксперимента, то звучат призывы идти на Аллею позора. Ну и весной, чаще сюда приходят как на Аллею влюбленных. Но так как я была в начале сентября, то здесь было полно школьников. Я еще не решила, когда мне необходимо окончить курс обучения российских ученых. После первых же двух часов общения с ними, я внесла такое расстройство в умы серьезных людей, что они сходу стали обвинять меня в шарлатанстве. Но мой верный потусторонний Тис выложил через меня такую теорию потрошения атомных решеток, что она стала не менее популярной, чем теория относительности Эйнштейна. Однако, как ни охраняли мои контакты с учеными тихие ребята из КНБ, что-то просочилось наружу.

Одним словом на шестой день вечерком я сидела на одной из скамеек этой аллеи и наслаждалась жизнью. Было солнечно, тепло, воздух вихрился вокруг приятным ветерком, со школы шли ученики здешней школы, которые намеревались стать со временем профессорами и академиками. Но они не забывали бегать друг за другом, дергать за косички, играть в классики на расчерченном асфальте, сидеть с ноутбуками, рассматривая в дали от занятых вселенскими проблемами родителей эротические картинки.

- Добрый вечер, прекрасная дама!

Напротив меня остановился достаточно зрелый человек с букетом хризантем.

Я заметила его еще издали, в начале аллеи, где была широкая площадка из плиток. Он крутился там, наверное, полчаса. И вот остановился передо мной.

- Это вы мне?

Глупый по нашим, аканским, понятиям вопрос, потому что все было очевидно, но в земном общении было нечто трогательное в небольшом лукавстве, что я поддалась его обаянию.

- Да, вы единственная на этом пространстве, которая привлекает взгляд.

Мне лень было входить в его сознании, и я решила отдаться течению событий.

- Прежде чем преподнести вам этот букет, я объясню, что я пришел на свидание с одной дамой…

Он говорил о том, что его возлюбленная замужем, и их свидания происходят тайком. И он в отчаянии, что сегодня она не пришла, однако, увидев меня, он решил осчастливить меня этим букетом цветов.

- Идти к любимой на работу я не посмею. Она сидит в одном кабинете с мужем…

Я слушала и думала, какая романтика… на лжи! Может быть, мы от того и несколько несчастны, что вот так не можем отнимать любимых от семьи, не страдаем. Вообщем моя голова впервые была забита подобной чепухой, хотя отметила, что в русском говоре неожиданного прохожего есть какие-то фонетические неправильности.

Наконец, этот мужчина встал на колено и преподнес букет. Но чуть придержал стебли букета. Мне в лицо понесся неимоверно острый и удушающий запах. Я взвилась в воздух, успев войти в сознание кавалера и услышала его ликование: «Well, against an ether has not stood! [1]» Успела перевести это на русский язык, а уж потом... Одним словом, моя телесная сущность в образе Татьяны Якимовой, свалилась на этого мужчину.

Он упал, а я недвижно лежала поперек его.

 

Хочу отметить, что нас, аканян, нельзя полностью вывести из сознания. Часть меня все-таки уцелела, и незримо зависла над телом. И поэтому я видела, как из кустов прибежали двое молодых мужчин, подняли меня и понесли в машину, стоящую на проезжей части дороги, параллельной аллее. Меня затолкали в багажник и машина, резко сорвавшись с места, помчалась по городу. Мне оставалось то сидеть на багажнике машины, то проникать внутрь, внимательно наблюдая за признаками пробуждения. То, что это не смертельный случай, стало ясно с первых же мгновений.

Спасшееся часть моего сознания не теряла времени и призналась себе, что влипла. Сначала я наткнулась на объяснение эфира, как верхнего лучезарного слоя воздуха. Но это относилось к мифологии древних эллинов. Более практичное из какого-то словаря объясняло, что этиловый эфир С2Н5ОС2Н5, бесцветная жидкость, температура кипения 34,5°C и это и растворитель, и средство для наркоза. Да, влипла! У нас на Акане, нет такого средства подавления личности. И я, к сожалению, не прошла курс возможности похищения.

Машина резво мчалась. Я вернулась к приставленным ко мне агентам КНБ, Михаилу и Владику, увидела, как они засуетились, обнаружив мою пропажу, и погнались за машиной, увозившей мое тело. Но похитители уже выиграли достаточно много времени. Машина остановилась в поле, где на стерне поджидал группу похитителей небольшой вертолет, и я оказалась в полете.

Вертолет летел на северо-запад. Но и он вскоре опустился на какой-то затерянный аэродром и меня перенесли в двухместный самолет, усадили в кресло, за пилотом. Летательная машина коротко разбежалась и полетела над крышами домов и верхушками деревьев.

По мере полета ко мне возвращалось сознание, и моя виртуальная часть постепенно втягивалась в мое тело. Дело в том, что мой организм настроен на быстрое восстановление физической активности. Специальные железы выработали противоядие от вещества, которое вывело меня из строя. И когда я спросила летчика, куда мы летим, он нажал какую-то штуковину, и меня обдало новой порцией этого лучезарного слоя воздуха.

- Ах, - театрально воскликнула я, и поникла головой. В зеркальце перед летчиком я увидела и себя, и его, довольного новым усыплением.

Меня это сильно разозлило. Оказаться впереди пилота, пристроившись за всякие выступы фюзеляжа было делом чепуховым. Тогда я услышала: «About, my God! [2]». И он, не раздумывая, поднялся на несколько сот метров, вероятно пытаясь как-то избавиться от меня, а затем выпрыгнул с парашютом.

Я перебралась на место летчика и нацепила наушники, и выяснила, что Россия подняла эскадрилью, преследующую самолет-нарушитель. И об этом только верещали наушники.

Я оглянулась и в километрах пятидесяти от себя увидела преследователей. Тогда связалась с аэродромом, курсом на который шел самолет, то сумела голосом убывшего пилота поговорить о ситуации. Сначала меня спросили, везу ли я груз? Я подтвердила. Затем мне предложили продержаться еще пять минут лета, но если будет угроза ликвидации ракетой класса воздух-воздух, то необходимо прыгать с парашютом.

Однако в наш разговор вклинился приказ на русском языке развернуться и следовать за российским перехватчиком. В случае неподчинения самолет будет атакован и уничтожен.

- Да подождите, - сказала я голосом Татьяны, - я хочу узнать, что они задумали! Дайте пилоту приземлиться!

Вот такая игра!

- Я предупреждаю…- зарычал голос преследовавшего меня российского пилота.

И вдруг прорезался голос Полякова:

- Ты жива, дочка!

- Уберите пушки, я вернусь, узнаю, в чем дело и приму присягу на верность России!

- Вообще-то все делается наоборот, но я надеюсь, что вы выкрутитесь.

Эскадрилья развернулась и пошла на свою базу.

Самолет я посадила сама без особых трудностей. Правда, связалась с Тисом и он, как бы вселившись в меня, сделал все, как по нотам.

На бетонную полосу, где застыл мой легкий планер, прибыла целая делегация, которую охранял взвод стрелков с автоматами и касками на голове.

Когда меня вежливо препроводили на землю, передо мной оказался высокий человек в цивильной одежде, однако он щелкнул каблуками:

- Генерал Макартни! ВВС США!

Да, я так и поверила ему! От него несло за версту разведкой, а самого чиновника очень высокого чина.

- Якимова Татьяна, инопланетянка, которую похитили ваши люди!

- Извините за причиненные неудобства.

- Еще какие! Засунуть в багажник одурманенную женщину! Это верх бестактности!

- Виновные будут наказаны…

- То есть президент США, от имени которого, произошло мое похищение?

- Мы, - генерал поперхнулся. – Мы не хотели так! Но ведь русские не отдали бы вас ни за что!

- А разве я вещь?

- Где пилот? – неожиданно влез в разговор другой военный в полевой форме ВВС США. Это был истинный вояка!

- Он где-то идет с парашютом, но, возможно, уже дает показания русским.

Юмора он не воспринял.

- Это недопустимо! Это международный скандал!

- Согласна! И он начался с проникновения ваших агентов и самолета на территорию России…

- О, вы рассуждаете, как настоящая патриотка России!

- Помолчите, Говард! Сами расхлебывайте кашу с пилотом! А нас срочно пересаживайте на Боинг и домой!

- Неужели в Нью-Йорк! – всплеснула я руками.

Получилось убедительно! Я удачно прошла школу лицедейства!

Генерал удивленно посмотрел на меня. У него возникли сомнения в здравомыслии инопланетян.

 

Часть третья

1 июля. Перелет через океан

 

Все-таки спецслужбы не отличаются разнообразием в своих действиях. Та же атмосфера дотошных вопросов повторилось, как и в случае в полете в Москву.

И на этот раз мне пришлось говорить еще с одним генералом, да еще на английском языке. Спросят меня на Акане, что мне больше всего запомнилось на Земле? Генералы! Похоже, все земляне стремятся стать генералами!

- Итак, кто вы на самом деле? - спросил Макартни, покосившись на охрану, состоявшую из двух человек, которые сидели за перегородкой и просто смотрели на меня. Но я заметила, что руки охранников лежали на кобуре.

- Вы охотились за мной, и теперь спрашиваете, кто я? Где логика?

- В том, что вы в наших руках, и в том, что все переговоры при полете на легком самолете мы записали. Почему вас легко отпустили к нам? С какой целью?

Макартни разлегся в своем кресле, а ноги выставил на журнальный столик рядом с ноутбуком. При этом он умудрялся дотягиваться до клавиатуры, делая какие-то пометки. Я сделала вывод, что у американцев спинной хребет очень подвижен.

- Против США задумана хитроумная операция!

Пометка в ноутбуке.

- Какая?

- Вывести из строя все ваши ядерные силы, - усмехнулась я.

- Не шутите так, - поморщился генерал.

- Это вполне реально. То, что я изложила перед русскими учеными, покончит с ядерным оружием. И именно поэтому, когда вам доложили, что в России наметился прорыв, вы организовали столь нелепое похищение.

- Раскрыли наши карты! – усмехнулся генерал. – С какой целью вы прибыли на нашу планету? Были ли более ранние контакты русских с руководством вашей планеты?

- Да это допрос! – возмутилась я. - У нас произошло отклонение от перемещения, мои коллеги превратились в пятна, а я, оставшаяся в живых, по-вашему, сразу стала плести интриги в международном масштабе на планете, которую мы даже не принимаем в расчетах в своих исследованиях?

- Ловко! Вы прибыли 17 июня, сегодня 1 июля. За это время можно завербовать кого угодно!

- О чем мы говорим? И ради этого надо было меня похищать?

- Вы носительница чрезвычайно важных секретов.

- Они, секреты, никому не принадлежат здесь! А я с другой планеты! И предупреждаю, вы взяли неверный тон для беседы с человеком, давшимся вам по собственной воле… Ведете себя, как практикант…

- Хм. Какого же вы уже добились результата?

- Русские мне поверили.

- И мы поверим, если вы поделитесь вашими технологиями с нами, представителями самой мощного государства в этом век и в этом мире?

- Если вы самое мощное государство, то зачем вам становиться еще сильнее?

- Вы коммунистка?

- Да, могу назвать номер членского билета…

Макартни неожиданно улыбнулся. Он убрал ноги, перегнулся через стол и с интересом взглянул мне прямо в глаза. У меня появилось желание убрать пленку со своих истинных фасеточных глаз, чтобы генерал увидел себя в большом многообразии. Но сдержалась.

- У вас очень здоровое чувство юмора.

- Благодарю за комплимент.

- Я хочу, - уже более мягким тоном заговорил генерал, - точнее правительство нашей страны желает, что бы вы рассказали то, что уже знают русские и немного больше.

- Немного больше – это поработать на заводах по обогащению урана или забеременеть от истинного американца и доставить на Акан новую расу?

- Ну, то и то предел наших мечтаний. – Макартни не стал скрывать свое простодушие.

- Не получится. Я еще девушка и не тороплюсь менять этот статус-кво.

- И сколько вам лет?

- Мне 1278 лет в нашем летоисчислении. Моим родителям исполнилось по 90 тысяч лет. Мама у меня геолог и всю жизнь проработала на гигантской планете, которую называют Муртин. Папа – философ. Он академик и очень уважаемый человек на Акане.

Я смотрела вниз, разглядывая океан. Это было поразительно! Столько воды! Земляне должны быть счастливы.

- Вы впервые видите океан?

Генерал тоже подвинулся к иллюминатору.

- На одной из планет есть нечто подобное, - ответила я, - но сама планета меньше Земли и является спутником планеты Муртин, которую мы очень долго осваивали.

- А как у вас происходит?

- Что?

- Половые акты?

- Мы спариваемся в полете.

- Вы летаете?

- У нас есть приборы, позволяющие летать.

- И…

- Женщины беременеют, а рожают в специальных больницах.

- Какова продолжительность вашей жизни по нашему исчислению?

- 300-400 лет. Кто как захочет.

-Что это значит?

- Мы можем сколько угодно продлевать свою жизнь. Но наступает момент, когда существование начинает казаться бессмысленным и люди просят о смерти.

- У вас официально работают хосписы? А вы счастливы?

- Не знаю. Но считаю, что Тис и другие ребята из моего экипажа, которые погибли в вашем понимании, уже счастливы, потому что по возвращению домой будут иметь новые телесные оболочки.

- Расскажите о своем экипаже.

Я согласилась. Когда мы подлетали к Гудзону, у генерала была полная запись истории нашего полета. Ноутбук у него был еще той штучкой! С цифровым диктофоном и расшифровщиком речи. Думаю, что где-то в ведомстве Макартни уже были распечатан весь наш разговор.

 

1июля. Потрясение Макартни

 

Самолет приземлился на военной базе. Нас сразу же взяли в кольцо солдаты, и затем, когда машина марки форд со мной, Макартни и охраной двинулась вдоль летного поля к воротам аэродрома, за нами увязались два джипа, а сверху прикрывал вертолет.

- Куда вы меня везете, генерал?

- В штаб квартиру нашего ведомства.

- А нельзя ли дать мне немного отдохнуть?

- Хорошо, у нас есть там же прекрасные гостиничные номера. Мы предоставим вам некоторое время, но после будьте готовы к напряженной работе.

- И везде у меня будет охрана?

- Но, без этого нельзя. Вы очень важный для нас гость и вас могут… похитить, причинить увечья!

- Исключено! Я в Дубне расслабилась. Но, уверяю, больше не поддамся на всякие усыпляющие штучки, меня никогда не застигнут врасплох!

- Мы в этом не уверены.

Генерал и я сидели рядом в одном ряду с водителем. Неожиданно Макартни положил руку мне на колено. И зря.

- Эмма Вернер, - завелась тотчас же я, - 1985 года рождения, штат Мен, имеет двоих детей. Один ребенок от первого брака. Второй от некоего Блюма, клерка городского банка, состоявшего на момент зачатия с Эммой ребенка, в браке с Элизабет, 1988 года рождения, штат Алабама…

Я говорила нудным голосом, считывая информацию с тела Макартни. Его рука была прекрасным проводником информации, которой владела каждая клетка его организма. Мы тоже раньше не подозревали, что каждый из нас владеет полной информацией обо всем на свете. Эта информация клонируется с каждой новой клеткой и существует независимо от осознания ее мозгом человека. А мозг считывает информацию об окружающем мире лишь полпроцента. А она таится во всем! Этот эффект еще в незапамятные времена открыл наш ученый Пиклон. Он же научил пользоваться этой информацией.

- Эмма уверяла меня, что Джордж наш с ней ребенок. – Макартни уже давно убрал руку. Он прижал обе свои руки к груди, словно хотел долго и страстно молиться. Губы у него слегка подрагивали.

- У него не ваш хромосомный ряд…

- Останови машину, остолоп! – вдруг взорвался генерал.

Машина взвизгнула тормозами. Шофер очумело застыл, не смея взглянуть на шефа. А тот закричал:

- Выматывайтесь все!

Генерал это отнес и к охране.

Я мило улыбнулась:

- Не трогайте инопланетянок руками.

Макартни забыл обо мне.

Был поздний вечер. Мы сидели в остановившемся форде. Уже зажигались уличные огни, по дорогам городка шли вереницы машин. Работники базы разъезжались по домам, и их направление было на Вашингтон.

- Как это у вас получилось? – Наконец генерал пришел в себя. - Вы все обладаете экстрасенсорными качествами? Но как могла Эмма?

- Я испортила вам настроение?

- Пустяк!

Макартни попытался улыбнуться. И это ему удалось. Сделал он это так, как, если бы к переспелому плоду поднесли острый нож и слегка нажали. Плод трескается поперек рваной улыбкой…

- Итак, что еще от вас ожидать?

- Everything, my dear! [3] – сказала я голосом его Эммы.

- Everything, my dear! – повторил Макартни. Он, дико посмотрев на меня, слегка отодвинулся. – Вы что со мной творите! Такое невозможно! Как я был счастлив до встречи с вами! Будьте вы прокляты!

- Не лезьте ко мне и не заставляйте делать это кому-либо еще. И мы поладим!

Но теперь моя рука сжала запястье генеральской руки:

- Мне бы хотелось немного выспаться.

- Мы приедем через полчаса.

Макартни попытался вырваться.

- А я хочу немедленно!

- Это каприз?

Снова бесплодная попытка избавиться от моего захвата.

- Это усталость. – Томно ответила я. - Мне надо побыть одной!

- Какой же тогда выход?

-Я попрошу вас мысленно представить дом, комнату, где собираетесь меня разместить.

Помимо своей воли Макартни представил. Я же, зацепившись за зрительный образ, определив координаты предлагаемой мне вашингтонской квартиры, сказала:

- Я буду ждать вас на Пятой авеню. Это ваша явочная квартира?

- Как это ждать?

Но этот вопрос был уже адресован пустому месту рядом с ним. Я с большей скоростью, чем это было в автобусе из Жигулевска, вылетела по адресу.

Перед тем, как поселиться, я обозрела снаружи и изнутри особняк, стоявший далеко от оживленной части Вашингтона. Трехэтажный дом был огорожен, и у ворот стояла будка для отдыха часовых.

Через вытяжную трубу я проникла внутрь и определила, что только третий этаж был жилым, а первые два этажа и подвал были кабинетами со множеством техники. Можно было определить лаборатории, столовую, конференц-зал, спортивный блок. И комнату, похожую на пыточную камеру…

Дверь так называемого гостиничного номера на третьем этаже была бронированной, хотя внутри, как оказалось, был создан максимум удобств для долгой жизни взаперти. Я легко открыла кодовый замок двери, а, закрывая ее за собой, ввела свой пароль.

В гостиной, спальне, ванной и туалетной комнатах были видеокамеры, стилизованные под картины, безделушки, осветительные приборы. Как только я защелкнула дверь, все это заработало. Пришлось немного изменить облик. Операторы на своих экранах увидели косматую женщину с безумными глазами и черной полоской усиков, в тюремной робе и шапочке в клеточку. Тис подсунул мне какой-то карикатурный образ. И довольно рассмеялся в моей голове.

Молодцы, ребята! Это они заверили, что больше никаких покушений на меня не потерпят, поэтому я говорила генералу чистую правду о том, что защищена надежно!

А затем я приняла свой истинный облик аканянки, который нельзя было заснять никакими камерами. Так как я не нашла ни одной электрической розетки, то пришлось оголить провод светильника в прихожей. Для лучшей проводимости я смочила ладони.

Это была настоящая нирвана. Я даже не подозревала, сколько энергии потратила на земных людей!

Я успела хорошо подзарядиться к тому времени, как в дверь ко мне постучали.

На пороге стоял осунувшийся, побледневший генерал Макартни. За его спиной нервничали те же ребята и еще из охраны самого объекта. И на лицах людей была видна усталость, тревога и ожидаемое разочарование. И, все-таки, как профессионалы, они цепким взглядом тотчас же обшарили все пространство «номера» за мной.

Когда Макартни увидел, что я на месте, он чуть не полез ко мне целоваться. Лицо его расцвело, будто он выиграл знаменитую американскую лотерею. Но я кивнула головой в сторону ребят:

- Вы поняли, что мне не нужна никакая охрана!

- Понял! Исчезните! – Голос генерала выдавал торжество. Он не обманут! - Всем по своим местам, по домам, по казармам!

Эти «все» резво развернулись и двинулись по длинному коридору. Генерал решительно, словно муж, подозревающий жену в измене, прошел в спальную комнату.

- Вы не разбирали кровать!

- Мы не спим в кроватях. Все в воздухе.

Я дотронулась до браслета, поднялась на метр над кроватью, приняла горизонтальное положение, помахала закамуфлированному объективу. Хорошо потянулась, и закрыла глаза. Макартни подошел ко мне вплотную и с некоторой опаской провел рукой подо мной.

- Поразительно! И это все та штучка, что у вас на запястье?

-Она. Поднимайтесь ко мне, места хватит! - Но…

Я легко подтянула Макартни на свой уровень и положила рядом.

- Сделать фото для Эммы?

- Ребята, - крикнула я в сторону висящих рогов оленя над камином, - чиз!

По-моему, ребята в операторской свалились со своих кресел.

 

2 июля. Обследование

 

Макартни устал, но он все же решил из этого дня выжать максимум.

- Вы знаете, что я должен организовать вашу встречу с президентом Полом Ньюменом.

- Это уже похоже на ритуал. Я встречалась с Самсоновым. Неплохой мужик. А сейчас что от меня потребуется?

- Лояльность, гарантии того, что вы не принесете вред президенту.

- О чем вы говорите? У нас на Акане нет задних мыслей, мы живем открытым обществом. У нас нет интриг!

- После того, как вы пообщались с русскими…

- Они коварны?

- Наверное, такие же, как вы.

- Отведите к вашему Полу меня со связанными руками.

- Я хотел бы показать вас специалистам?

- Патологоанатомам? Уже проходили!

- Вот видите, русские коварны! Но не могу я без их освидетельствования дать добро на встречу с Полом!

- Ведите!

Мне стало скучно.

Мы спустились в подвал. Нигде не было видно сотрудников офиса. Зато в ярко освещенном помещении со множеством кресел собралось около десятка специалистов. Среди них были четыре женщины, одна молодая, а остальные предпенсионного возраста. Мужчины и женщины смотрели на меня с любопытством.

Все встали при нашем появлении, затем снова разместились в креслах, разбросанных в хаотичном порядке.

- Господа, представляю вам госпожу Кле. Она инопланетянка!

К нам тотчас же подошел седой человек в очках. Он слегка поклонился:

- Профессор Христиан Любке. Позвольте говорить с вами начистоту?

- Разумеется, господа! Располагайте мной, как вам удобно.

- У вас произношение штата Айова, - тот час же заметила одна из старых дам.

- Сидели бы уж на своем месте, - отпарировала я, - у вас вообще уэльский диалект.

- А у вас фигура русской. Низко посаженный зад…

Это сказала ее компаньонка. Она смотрела на меня через лорнет, словно я была какой-то мелкой тварью.

Вывернув руки, я обхватила свои ягодицы, и чуть приподняла их:

- Пойдет? По-моему я стала англосакской моделью!

- Но одежда…

Это сказала третья старушка.

Мгновенный обзор Вашингтонского супермаркета и на мне появилось нечто пурпурное, с большим декольте, и огромным вырезом на спине, благодаря чему был виден мой копчик.

Женщины отпали. Я их вывела из строя за рекордное для таких сцен время.

Теперь на меня надвигался очень высокий мужчина с каким-то молоточком в руках:

- Будьте любезны, пересядьте в это кресло.

И указал на стул с прямой спинкой.

Пересела.

- Сложите руки на ногах, вытянетесь.

Я покорно исполнила все его требования.

Длинный, похоже, был врачом. Он пододвинул к себе кресло и сел напротив.

Затем он поднял молоточек на уровень моих глаз. Повел в правую сторону. Я правым глазом последовала за молоточком, а левым пристально глядела на врача. Его глаза стали округляться. Тогда я скромно опустила левый глаз до полу.

Врач беспомощно оглянулся:

- Это безумие. У нее глаза асинхронны!

- Мало того, - кивнула я важно головой, - это лишь оболочка, а на самом деле у меня фасеточные глаза!

- Покажите!

Это подбежал молодой человек с фотоаппаратом в руках.

Я показала. Медленно поворачивая голову, чтобы всем было видно!

Какой тут поднялся гвалт! Одни упали в обморок, других стало тошнить, женщины дружно завизжали. Мой длинный доктор ползал в поисках своего молоточка. Генерал Макартни, более привыкший к моему общению, воскликнул:

- Ну что вы наделали Кле?

- Это была лишь небольшая истинная часть меня самой. Но не беспокойтесь, mon gеnеral, все сейчас вернется на свои места.

Через мгновение вся эта публика пришла в себя, забыв сцену демонстрации моих глаз навсегда. Люди только переглядывались, недоумевая, почему все оказались в эдаком разбросанном виде?

- Ну, что, продолжим, господа? – предложила я.

Услышав мою доброжелательную интонацию, господа заулыбались.

- По-моему вы шарлатанка!

С этим обвинением выступил сосредоточенно молчавший, даже в момент потрясения от фасеточного разнообразия зрачков, полный человек.

- Согласна с вами полностью, - пожала я плечами. – Дайте вашу руку.

- Подождите, вы со мной еще не закончили, - вдруг возмутился длинный врач.

Он стукнул молоточком мне по коленке. Вернее попытался. Вся проблема теста заключалась в том, что молоточек стал упираться в воздух, примерно в миллиметре от моего тела. А я поднялась навстречу упитанному господину.

Когда я взяла его за руку, то стала нашептывать ему решение сложной психологической задачи, которая не давала ему покоя даже в эти минуты.

- Неужели это и есть решение? Гениально! Вы позволите мне записать его.

- Позволю, - сказала я покровительственно, - оно будет у вас компьютере.

И вот совершенно счастливый человек сразу же отпал от меня, абсолютно не интересуясь, кто я на самом деле.

На том и завершили мы эту встречу. Я подозвала к себе Макартни.

- Вы довольны?

- Это что-то из дурного сна!

- Извините Уильям, - он вскинул на меня свой взгляд, я не называла его до сих пор по имени, - но мое время уходит. Мне хочется посмотреть на вашу страну. И я беру на себя инициативу. Если хотите, звоните своему президенту. Но это уже будет после того, как я буду сидеть в его Овальном кабинете.

Часть информации я стерла из памяти генерала, в том числе о проказах его Эммы. На том и расстались.

 

Была хорошая летняя ночь. Точнее, уже вторая ее половина, но столица страны еще была залита светом уличных фонарей. Горели окна учреждений, сверкали витрины ресторанов, кафе и увеселительных заведений. Движение транспорта показывало все улицы города. Это мне было хорошо видно сверху. Я летела к Белому дому.

 

3 июля. Пол Ньюмен – великий человек

 

Президента я нашла не в Овальном зале. Он сидел в одном из конференц-залов на втором этаже в обществе двух людей.

- …После нападения на Иран наши дела неважны, все пошло не так, как предлагалось по сценарию. У нас очень большие жертвы, – говорил президент. Это был достаточно симпатичный человек, с прямым взглядом, зачесанными назад вьющимися волосами. У него был крупный нос, но аккуратный рот. - Чувствую, что мы увязнем на границах с блоком СНГ надолго, как в свое время Линдон во Вьетнаме. Я сегодня еще раз просматривал архивные документы. Читаю «…незадолго до этого главнокомандующий генерал Уильям Уэстморленд еще видел "свет в конце туннеля", то наступление в феврале 1968 года доказало несгибаемую боевую силу противника. Длящиеся неделями ожесточенные бои за удерживаемые до этого американскими и южновьетнамскими войсками города, а в первую очередь сражения на охраняемой территории американского посольства в Сайгоне, глубоко потрясли американское население». Не только сенат показывает нам штрафные карточки, но и союзники. Впрочем, так было всегда. Русские, после бомбежки станции в Бешере, развязали активную, наступательную пропаганду, называя эту акцию искусственным Чернобылем. Они все время вспоминают наше вторжение в Ирак, когда поводом было не подтвержденное предположение о наличии ядерного и химического оружия.

- Но это был единственный шаг, чтобы сдержать экспансию русских, – возразил один из собеседников. Его отличительной чертой была лысая голова. Он держал в руках толстую сигару. – То, что они вели двойную игру, нет сомнений.

Я стояла у двери, но внушила им, что в помещении никого нет. Охранник, вытянувшийся в струнку снаружи, не моргнул и глазом, когда я на его глазах потянула на себя ручку двери. Для него меня не существовало.

- Это твоя личная пропагандистская штучка, Билл, - сказал Пол Кинг, - оставь ее за порогом. Контроль за нефтью и всем Востоком – вот что нам было нужно в этой войне! Цены за баррель до сих пор рекордные, но так долго продолжаться не может!

- Мы играем на руку русским, - буркнул третий собеседник.

- И это говорит блестящий министр финансов! Дик, ты забыл, что их Стабилизационный фонд размещен в наших банках, мы держим руку на их деньгах.

В это время раздался телефонный звонок.

Президент протянул руку к столику, поднял небольшой аппарат:

- Это мне, господа! Да, Уильям, приветствую вас. Как миссия? Что? Какая Кле?

- Это я, это обо мне, господин президент!

Я выступила вперед и в физическом смысле, и в сознании присутствующих, сняв запрет на то, чтобы не замечать меня.

Все вскочили. Но президент тотчас же взял себя в руки:

- Да она здесь, генерал, – и мне, – располагайтесь, мэм!

- Мадмуазель, - заметила я.

- Извините, мадмуазель. Я понял Уильям, приезжай.

Он положил телефон на место и, увидев, что я села, подошел ко мне:

- Как вы сюда проникли? У вас есть оружие?

- Нет.

Я показала руки.

- А этот браслет?

- Антигравитатор. С его помощью я передвигаюсь по вашей планете…

- Планете? – наконец пришел в себя министр финансов. – Что происходит, Пол?

- К нам пожаловала инопланетянка, господа!

- Бред! Я сейчас вызову охрану.

- Стой, Дик! Это не тот случай, когда надо спешить.

- Да, - сказала я, - я недавно беседовала с Самсоновым. И вот, застав за этой милой беседой, нахожу подтверждение того, что между вами существуют те разногласия, которые вредят всему миру. Вы предубеждены друг против друга, но при такой тесной взаимозависимости это не просто глупо, опасно!

- Вот видишь, господин Госдеп, - президент посмотрел на Билла, который до сих пор не пришел в себя, - это тот шанс, который мы искали.

- Она ведет себя странно, - надо все-таки вызвать охрану, - снова воскликнул Дик.

Он поднялся.

- Я приказываю вам сесть, Дик! Не будьте дикарем! Перед вами дама! Сейчас прибудет Макартни. Они дружны. Правильно, Кле? Так что велел мне передать президент Самсонов?

- Он? Ничего! У нас не было разговора о США. Но мы говорили о новых технологиях расщепления атома, точнее решеток, которым у нас на Акане пользуются уже лет пятьсот. И ничего нет, ни войны, ни мора, ни болезней!

- Уильям говорил, что вы все рассказали русским.

- Я и вам расскажу. На Акане принцип доверия победил очень давно, и у нас нет государств!

- Это несбыточная мечта! – вздохнул Пол.

Он мне понравился. Он напомнил мне мужчину, с которым мы дружили лет триста. Но он погиб, не захотев восстановления.

- В древности мы тоже также думали, но победила именно эта мечта!

- Расскажите о своем мире!

- Начну с того, что человека, похожего на вас, я любила, но он погиб, предотвращая техногенную катастрофу на планете Капио.

Я рассказывала на земной манер, медленно, подыскивая точные слова, сопереживая событиям. Когда в зал вошел Макартни, нас напоили крепким кофе, затем принесли коньяк, мы закусили хорошими конфетами. Затем нас перевели в столовую на третьем этаже. Дик и Билл неожиданно оказались хорошими парнями. Но Билл все записывал. А Макартни перебрасывался взглядами с президентом.

Именно в столовой я стала делиться своими впечатлениями о Земле.

Я начала с посадки нашей тарелки у кладбища, с того, как приняла облик Татьяны Якименко, как пришлось взять небольшие деньги у матери Татьяны.

Пол по ходу дал поручение Дику отправить семье Якимовой презент от своего имени.

- И коту, - попросила я.

Заказ был принят.

Настало время, когда президент пожелал остаться со мной с глазу на глаз.

Мы снова и снова обсуждали проблемы с ядерным оружием.

Но утро, заглянувшее с первыми лучами в кабинет Пола, расставило все по своим местам.

- Пусть все на земле забудут о том, что вы посетили нашу планету, - попросил Пол. - Но только не я и не Самсонов.

В это время раздался стук в дверь.

- Вероятно, супруга, - сказал президента.

Действительно, появилась женщина в халате.

- Я вам не помешала?

- Ну что, ты, Кэт, знакомься, перед тобой прямой посланец президента России Татьяна Якимова, и он, вероятно, беспокоится за нее…

Пол он посмотрел на часы.

- Ну, что ж, в Кремле скоро конец рабочего дня.

И поднял трубку большого белого телефонного аппарата:

- Соедините с Москвой, с Самсоновым, – и к нам. – Вы будете свидетелем нашего разговора.

- Приветствую тебя, Вячеслав! Как я выспался? Я и не ложился еще! У меня здесь наша общая знакомая, у которой на руке прекрасная вещица. Передаю от нее привет! И от тебя, Вячеслав!

Мне короткий приветственный взмах рукой.

- Да, нам пора решать общие вопросы. Да, многое напортачили! Пора зачехлять… Кле нам поможет! Да, я ее еще здесь немного задержу, не забывай, у нас завтра национальный праздник. Покажу Скалистые горы, свое ранчо, Ниагару. Пусть развеется. Я думаю, что прилечу к тебе вместе с ней. Так оно лучше будет. О кей, Вячеслав, привет Марине!

Он положил трубку и сказал первой леди:

- Тебе, Кэт привет из России. Нас там ждут. Готовься! После четвертого июля отправимся.

 

Часть четвертая

3 июля. Утро в Белом доме

 

Пол, предупредив супругу, что я гостья (я позволила себе уточнить, не спрашивая разрешения Пола, в сознании Кэт, что я инопланетянка, и чтобы она относилась к этому нормально), пошел вздремнуть часок-другой. А Кэт осталась со мной, когда я заверила ее, что мне спать не положено. Хотя я и человек, но разрыв в развитии от земного homo sapiens огромен, мы у себя на Акане не тратим время на сон, восполняя энергию напрямую из специальных источников. Я ей рассказала о нирване в особняке главной разведки ее страны. Ее аж дрожь пробрала, когда я живописала об оголенных проводах и мокрых ладонях. И попутно о том, как пыталась уложить Макартни рядом с собой над постелью.

- Макартни? Он же однолюб! – засмеялась Кэт. Она успела представиться полностью как Катрин Мария Нивески. Ее предки прибыли в Америку две сотни лет назад из Румынии. Ну а модельный Дом Нивески сегодня задает тон не только в Америке и Канаде, но и в Европе.

- Я не собиралась его совращать, - в ответ засмеялась я.

- А он вас пытал? – спросила первая леди страны. Она уже успела быстро переодеться, и мы сидели в ее будуаре. – Я его знаю, он очень страшный человек!

- Ему это не удалось, но три сумасшедшие старушки из его команды на Пятой авеню произвели на меня воздействие. Благодаря им я приоделась, подняла свой русский зад и исправила акцент, который переняла от Макартни.

- Да, это вам удалось, - заметила Кэт, - вы говорите как истинная жительница округа Колумбии и реки Потомак. Хотите посмотреть на моих ребятишек?

Мы поднялись и, пройдя три комнаты, оказались в спальне, где в двух кроватях, причмокивая во сне, спали мальчики-близнецы.

- Как вам это удалось? – спросила я у Кэт.

- Родить близняшек? О, это ниспослано Господом! Людям надо просто любить друг друга в постели.

- И вы не знаете, когда у вас кто родится?

Наверное, на моем лице был написан такой ужас, что моя неожиданная подруга рассмеялась, но тут же приложила палец к губам:

- Тсс!

И когда мы вышли, то уже осели в гостиной.

- У нас нередко рождаются однояйцовые близняшки, - пояснила она.- Бывает их трое, четверо и даже больше!

- Мы все знаем четко, – посвятила я Кэт в наши проблемы воспроизводства народонаселения нашей планеты. - Да и задаем параметры будущим детям. У нас все починено общей гармонии. И все места планируются задолго до появления детей…

Заспанная прислуга принесла нам горячего шоколаду.

- Вы не поверите, но я люблю российский шоколад! Именно фабрики «Россия». Я не знаю где это у них.

- В Самаре, на берегу Волги, - тотчас ответила я, - но сейчас над фабрикой развивается флаг фирмы «Nestle».

- Ах, это Nestle? И на Волге?

- Да я в этих местах приземлилась.

- Как интересно! – воскликнула Кэт.

- Конечно, если знать, что всех ребят из моей команды размазало по кабине!

- Какой ужас!

- Но они не потеряны, и сейчас напевают в моем сознании какие-то дурацкие песенки!

- Ой, как все запутано! Не хотите ли вы послушать, как я играю?

Хозяйка дома повела меня на первый этаж, где в библиотеке стоял рояль. И тихо, чтобы не разбудить спящих, сыграла мне несколько прекрасных вещей. Мне понравилась Аве Мария Шуберта. А на глазах Кэт я увидела две слезинки на щеках.

Ах, земляне, какие же вы тонкие натуры!

Только я об этом подумала, как на пороге библиотеки нарисовался Пол.

- Кэт, как это мило с твоей стороны! Сыграй еще что-нибудь?

- Для русской женщины?

- Девушки, - поправила я, - на нашей планете это важно.

И зазвучал ноктюрн Скрябина.

Кэт играла очень даже прилично.

 

Завтракали мы в общей столовой, и прибыло еще несколько высокопоставленных чинов, которые привычно присели за стол, говорили о каких-то событиях, смеялись, возмущались. Когда вновь появился Дик, Пол дал ему указания готовить документы для поездки в Москву. Госдеповец быстро справился с тушеной капустой, сосисками и вареным яйцом, это был его персональный заказ.

Буквально к концу трапезы, считавшейся здесь началом трудового дня, ворвался человек, лицо которого было, как мне шепнула Кэт, «варенее вареного рака», и закричал:

- Пол, мы в разгаре наступления в Иране! А ты уже собираешься в Москву! Это будет катастрофой! Русские воспримут твой неожиданный визит, как слабость, они навяжут нам такие условия, что может довести до раскола нашей страны!

- Это хорошая речь истинного ястреба, Герберт, хотя откуда ты все это узнал? – Президент усмехнулся очень даже недобро. - Сенат ты можешь всколыхнуть! А что ты скажешь сейчас вот этой представительнице Самсонова?

- Представительнице? Вот так, без протокола? Дик, - обратился ястреб к моему знакомому, вытиравшему губы от капелек кофе, - у тебя Госдеп или караван-сарай? Как это возможно, русская оказалась в святая святых власти?

- Mister Herbert Wilkin! - Я скромно потупила глаза. - I welcome you from the bear person Russian! We only also dream to impose to you such conditions of a life at which all will have fine blood pressure including at you personally! Now you have set up a record - 220! Still slightly and the senate will put the Star-Spangled Banner on your coffin. I can add and Russian if you it enter in the will! [4]

Сенатор дико посмотрел на меня. До него не сразу дошел смысл сказанного. Но все присутствующие просто грохнули от взрыва смеха! Я понимаю, это была реакция на то напряжение, которое внес неожиданный яростный натиск Герберта, но еще прониклась большим уважением к выдержке президента и его команды. Но и они так, почти с нежностью, посмотрели на меня, что я почувствовала здесь своей! Почти дома!

Наконец и до сенатора дошел весь шутовской характер его прорыва. И, надо отдать ему должное, он присоединился к смеющимся.

Когда все улеглось, он указал на меня Полу:

- Это ваше новое оружие, господин президент, которое знает всех конгрессменов по имени и фамилии?

- Да, это надежда всего человечества.

И, по-моему, сказал он это очень искренне. А я подумала, как неожиданно встала на перекрестке судеб великих стран Земли.

 

3 июля. Разговор в вертолете и случай с Джеком

 

Затем президент ушел, но приказал вызвать для меня и Кэт вертолет.

- Только без охраны, - попросила я.

Полковник президентской гвардии с недоумением уставился на меня.

- Первая леди будет в полной безопасности, - уверила я и привела аргумент, - спросите об этом Макартни.

- Но, если узнают…Господи, о чем я! – Президент хлопнул в ладони. - Этот протокол, о котором напомнил сенатор, может стать той каплей в отношениях с конгрессом, которая будет лишь формальным фактором в перемене настроений…Вы понимаете, в какую сторону начнет склоняться чаша весов?

- Но если этот так важно…

В вертолет сел с нами здоровый негр, который отдал честь, когда полковник охраны приказал ему следовать вместе с нами.

Охранник при нас проверил свой кольт, вытянул ноги и сразу же включился в обзор панорамы под нами.

Надо сказать меня восхитил полет на небольшой высоте, я попросила пилота лететь над Потомаком вверх по течению. А Кэт рассказывала историю покорения американского континента.

- Это лишь часть природы, той древней, что берегли индейцы. Хорошо, что столицу охраняют от чрезмерного роста, превращения в мегаполис.

- Русские не уберегли Москву, она занимает огромное пространство, загрязнена…

- Большевики были недальновидными, стремясь возвести современный мегаполис. Они брали пример с Нью-Йорка, перенося его финансовое могущество на облик столицы… Я знаю о лозунге Хрущева во всем догнать и перегнать Америку.

- Вы хотите побывать на родине своих предков?

Я не виновата, что нащупала давнюю мечту первой леди Америки.

- Не знаю, в моем положении надо быть осмотрительной в своих желаниях. Венгры, разумеется, приглашали нас с Полом к себе, но ведь это часть игры…

- Мы у себя на Акане, не играем! Мы живем настоящим! А игра – это забота о будущем!

- Жить настоящим? Наверное, это очень приятно! Вас не беспокоят судьбы детей? Судьбы общества?

- Мы прагматично развиваемся, уделяя внимание энергии мысли человека. Лишь она достойна постоянной заботе! Мы гармонируем отношения личности и общества. А дети… Я ведь, по сути, еще сама ребенок. Я не знаю половой близости, считая свое нынешнее состояние уникальным, независимым…

- Ах, это отголоски настроений нынешней молодежи, - позволила себе сделать отступление моя собеседница. - Да, фактор благополучия довлеет над функцией продолжения рода. Нас пугает наступление азиатов, африканцев…

- Это и понятно, - сказала я, - они находятся в более выживаемых условиях развития – меньше заботы об отоплении, пище, одежде…

- Но именно суровость севера заставила нас сделать технологический прорыв во всем. Из-за соперничества за более комфортные условия жизни! За обладание властью над средой! Мы это проходили…

- Теперь мы полетим на наше с Полом ранчо, – воскликнула Кэт, как бы отвлекая мое внимание от очень серьезных тем, ответы на которые она не знала, - а детей нам привезут машиной. Это недалеко.

 

Дороги, озера, поля, лесные массивы. Красиво! Я подумала, что такая же красота свойственна и природе России. Правда, там мы летели на большой высоте, чем здесь, где природа стлалась почти у наших ног. И она, природа, была отмечена признаками цивилизации высокого уровня. Мне показалось, что здесь больше порядка. И вспомнила Привознова с его бешеной ездой, с пренебрежением к остальному миру, что остается вне поля его эгоистических интересов. Мне почему-то стало жалко русских. Они все время оказывались в обороне. Во всем… И это после попытки прорыва в невиданное на Земле общество, лишенное классовых признаков. Общество мечтателей…

 

С высоты полета мы увидели площадку для вертолетов. Она находилась на территории, обнесенной оградой. Привлекал внимание дом, вероятно, построенный или давно, или стилизованный под архитектуру времен Гражданской войны. Всего два этажа, но разбросанность по площади: куча пристроек. И ферма для лошадей. И какой-то загон для зверей. И настоящий участок леса. И небольшое озеро, в которое впадала небольшая речушка. Неплохое место для жизни. Мы на Акане так и живем, но лишь озера и речки у нас искусственные, от того и менее живописны.

Я вновь позавидовала землянам.

К нам подъехала открытая машина. За рулем сидел пожилой мужчина.

- Это отец Пола, мистер Джек, - сказала мне Кэт.

Ее свекор резво вышел и, не обращая внимания на ветер от еще работающих лопастей винтов, не пригибаясь, как это сделали двое охранников, прибывших раньше него на какой-то самоходной каталке, помог сойти сначала Кэт, затем мне на бетон. Я взглянула на винты и, видимо, с чувством. Они вдруг неожиданно встали, словно невидимый гигант схватил их рукой.

Тотчас же стоявший за моей спиной негр свалился на меня.

Однако подбежавший к нам Дик схватил и меня, и Кэт и потянул к машине:

- Что за чертовщина! У них что, подшипники развалились?

Из кабины высунулось лицо пилота. Оно стало бледнее белых букв на темной окраске вертолета.

Я отпустила винты. Они уже лениво стали крутиться дальше.

- Вот это фокус! – воскликнул Джек и пошутил, – не вы ли, прекрасная спутница Кэт, тому виной? Но как бы там ни было, придется вызывать другой вертолет. Этот уже нельзя будет выпускать в воздух.

Мы с Кэт переглянулись. Я виновато опустила глаза. Негр начал отчитывать пилота.

Мы сели в машину, рядом с Джеком на передних сиденьях и тронулись.

- Не расстраивайтесь, милая, - шепнула мне Кэт, разгадавшая мой маневр с винтами, - у нас есть такая поговорка, что дорога в ад устлана благими пожеланиями.

- О чем вы, милые леди?

- Да так, Джек! Радуйтесь, через полчаса привезут Майкла и… Майкла-2. Я шучу. Майкла и Денни!

- Вот это подарок! Дай я тебя поцелую!

Они шутливо, перегнувшись через меня расцеловались.

- А как быть с этой юной леди? – Джек посмотрел на меня с хитрецой. - Представьте меня ей!

- О, Джек! Извини, это Татьяна!

- Русская? Какой сюрприз! Последний раз я целовал русскую девушку в русском посольстве. Это было почти двадцать лет назад, и девушка еще была советская!

И Джек, неся с собой запах лосьона, легкого завтрака и сигары, приблизился к моей щеке. В моей голове выстроился еще один сюрприз. Когда мужчина, ресурсы которого были исчерпаны на 95 процентов, но и при этом он был в прекрасной форме, прикоснулся к коже моего лица, то тот час же ощутил запах своей первой любви Хетти Браун, одноклассницы бруклинской школы. Это было в начале весны, и в воздухе стоял терпкий запах мимоз, привезенной на свой дворик с юга хозяином небольшого домика, у ограды которого молодой Джек и его Хетти остановились, чтобы поцеловаться. И я подставила Джеку губы его юной возлюбленной.

Эффект был неожиданным. Джек резко нажал на тормоза. Хотя скорость была небольшой, а под колесами снизила эффект торможения трава, Кэт еле удержалась, выставив вперед руки, а мы с Джеком сначала разминувшись, затем слегка стукнулись лбами. Я могла бы избежать и этого, но момент истины был важнее. Он вспомнил о Хетти!

- Господи!

Джек разволновался не на шутку.

- Такое невозможно! Словно не было полвека! Рядом Хетти, тот запах весенних цветов, то яркое утро любви! Что вы делаете с мужчинами, Татьяна! Нет, я не могу ехать дальше! Я требую еще одного поцелуя!

И он его получил. Это был запах губ, дыхания Барбары, которая через девять месяцев после этого поцелуя родила Пола. Они гуляли в густом лесу штата Виржиния, недалеко от его столицы. Упали под дубом на свежий слой листьев, чуть приглушивший запах прелости… прежних лет.

 

Джек вышел. Он долго стоял у машины, затем склонился на капот и… зарыдал.

Мы встревожено выскочили из машины. Тут же подбежала охрана. К нам рванул негр. Но Джек поднял на всех заплаканное, но счастливое лицо:

- Идите! Только я вас прошу, Татьяна, больше никого не целуйте! Вы фея! Вы русская фея, вернувшая мне самые главные события в жизни!

- Что вы сделали с ним, Татьяна? – спросила меня жена президента.

Я объяснила прямо в сознание Кэт. Так лучше, потому что объяснение сопровождала просьба ничему не удивляться.

И сделала для себя вывод, что так шутить с людьми нельзя. Короткий посыл всем: ничего в этот промежуток времени не было!

Всегда все надо начинать с нуля. Иначе…

 

6 июля. В чих руках мир?

 

Мы прилетели в Москву ранним утром.

Во Внуково все было поднято на самый высший уровень. Если перевести на прозаический язык, то много суеты, но минимум понимания исторического момента.

Нас встречал Самсонов. Он был в хорошем настроении и полон надежд. Особенно он приободрился, когда вслед за Кэт вышла я в блеске фотовспышек. Я была полностью уверена, что ни один фотоаппарат не запечатлел фигуру номер три. Но Самсонов видел меня и торжествовал. Ну, что ж, политика допускает некоторые эмоции.

С нами летел Дик, еще одна дама с замашками Госдепа, министр финансов Билл. Удивительно, но министра обороны Пристли не было. Я видела его утром, перед поездкой на ранчо, среди чиновников. Заносчивый старик с амбициями покорителя мира. Но его отправили на авианосец «Пан Америка», который курсировал в Персидском заливе. Перед этим ему посвятили целую лекцию об операции Картера в Тегеране. Она провалилась благодаря мощи СССР, сумевшей элементарно предупредить иранцев об операции по освобождению заложников. Были и другие технические факторы…

Когда мы стали рассаживаться по машинам, Самсонов пригласил меня в машину с Полом. Тот приветливо кивнул головой. Обомлевшие клерки всех этих событий быстро препроводили меня во вторую машину, которую обогнала еще одна, затем, по выходу их аэропорта, еще одна, затем мы вырвались вперед...

Сплошная чехарда, ориентированная на совершенно глупого преследователя.

- Вячик, - сказал Пол на русском языке, - я благодарен за Кле. Она бесподобна!

- Ну что, ты Пол, - я здесь ни причем, она увидела все гораздо полнее, чем мы видим сейчас.

- Но, все-таки, Вяч, ты собирался немного приударить за Америкой?

- And in ideas was not! With Persians at us good relations which were corrected twice ambassador Griboedov and Stalin! They are fanatical, but not up to stupidity! All problem that, having come on Iraq, you have ended for them war where it has been lost half-million Iranian soldiers! But how they could thank you, when all not by rules of Muslim war? And besides, notice, you have got into dispute, having destroyed one of the parties of this dispute. It is dispute of the brother with the brother when on the foreground positions of ancient myths leave. Well, we admit{allow}, Avel and Cain… On their manners. [5]

Самсонов высказал все на английском языке. Такое допускается при личном разговоре.

Неожиданно они обратили внимание на меня.

- Кле! – сказал Пол, и я ему отдала первенство джентльменства, - Извините, но мы затеваем старый спор! Я же не для этого пересекал океан! Что вы скажете?

- Милая Татьяна! – Оживился и Самсонов, - ведь эта встреча дело Вашего участия?

- Господа! Вы заложники систем, вы наемники государств, но вы не до конца граждане своих великих стран! Вы должны понять, что, деля крохи, а мир – это огромное богатство, вы теряете этот мир. Но не только его! Вскоре ваша Земля разорвется от противоречий! А их, как это ни странно, нет! Они придуманы алчущими, эгоистичными членами ваших государств! Все погибнут, и вы тоже! Вас это устраивает?

- А для чего я тогда сюда прибыл, - поднял брови Пол Хьюмен.

- А я для чего встретил? – пристально посмотрел на затылок водителя Вячеслав Самсонов.

- Чтобы понять, - мудро сказала я, - что мир не в ваших руках!

- М-да!

Это прозвучало одновременно на двух языках. Но не нуждалось в переводе.

 

10 июля. Любовь земная

 

Переговоры были все равно трудными. Прошло несколько дней, по сути последних моих дней на Земле. Оставлены попытки обеих сторон извлечь из меня больше, чем я могла дать людям при их уровне взаимоотношений и развития техники. Я предлагала лишь прорыв в безопасном расщеплении атома. Я объясняла наглядно, что произойдет с домом, если из стены выбрать определенное количество кирпичей и затем лишь слегка подтолкнуть. И в момент обрушения подставить специальные лотки, направляющие энергию разрушения. Конечно, этот пример был очень условным и совершенно неточно говорил о картине получения энергии и в заданном режиме. Об управлении гравитацией я рассказывала приблизительно, схематично. Даже мой невидимый консультант Тис терялся. Мы не владели конкретикой обуздания самой мощной в великом Космосе энергией притяжения. Хотя, подозревала, что здесь необходимо было идти путем аналогий с миром элементарных частиц.

На последнем этапе переговоров, которые затянулись до неприличия надолго, стороны так увлеклись, что я почувствовала себя лишней. И тогда я вспомнила: Мечниковский переулок, дом пять, квартира 21, телефон 3374524. Да и пора было возвращаться в Жигули.

И тогда я пустилась в свободное плаванье: поднялась с утра на Воробьевы горы, оттолкнулась и рванула на восток. Над Европейской частью России несся невидимый сгусток энергии. Я убрала образ Татьяны, я стала болидом, несущимся над землей со скоростью звука

Взи-зи-зи, взи-зи-зи, взи-зи-зи. Слышал род людской. Кто крестился, а кто думал, что очень высоко летит новый сверхзвуковой самолет.

В Самаре я очутилась через 54 минуты без особых затрат энергии.

Зависнув в небольшом облаке над Волгой, я воспользовалась мобильником, подаренным мне Самсоновым.

И тогда неожиданно для меня потянулись секунды, которые вызвали волнение. С чего бы это?

- Алло, - раздалось в трубке. – Я слушаю!

- Альф, это вы?

- Господи, Татьяна! Как здорово, что вы вспомнили обо мне! Где вы?

- У вас есть балкон или окно с северной стороны?

- Ну, да, я иду. Смотрю, но куда?

- Видите небольшое единственное облачко над Волгой?

- Неужели вы там?

- Я спускаюсь…

- Вижу, вижу! Летите ко мне! Я сейчас полезу на крышу…

- Не стоит, - сказала я, чуть не врезавшись в одну из бетонных плит дома Альфа.

Через мгновение я очутилась в комнате моего самарского знакомого.

Он изменился. От его зависимости от зрения не осталось и следа. Он стоял помолодевший, радостно улыбаясь.

Я не знаю, как это произошло, но мы обнялись, и всем своим инопланетным существом я задрожала в этих объятиях.

- Вам холодно, Татьяна?

- Я Кле. У меня есть фамилия. Запомните – Ионос.

- Греческие и фамилия, и имя?

- Возможно греческие. Наши путешественники все-таки когда-то посещали Землю. Я могу уточнить.

- Давайте сами разберемся. В греческой мифологии главного бога Олимпа звали Зевсом.

- Зевес – это аканское имя…

- Еще есть богиня Клео. Не кажется ли вам, что это ваше имя?

- Красивое имя. Я его принимаю!

- А Прометей принес людям огонь…

- Моего отца зовут Прометом… А маму - Фина.

- В честь богини Афины назвали город в Греции…

- А всего-то прошло несколько тысяч земных лет…

Я успокоилась и перестала дрожать, но Альф не разжимал объятий. Мне так тепло и уютно в его объятьях. Я уже забыла о том, что изношенность организма Альфа 57 процентов, ему земных тридцать один год, у него больна поджелудочная железа, а дефекта зрения уже не было. Да и поджелудочная зарубцевалась. А изношенность стала меньше на 10 процентов…

И вдруг мне пришло сравнение с какой-то суетливой русской бабой. Откуда, из каких информационных глубин России?

- Моя бесценная женщина, - тихо говорил Альф. – Моя извечная мечта, моя потаенная радость…

Удивительные слова. И тогда я решилась.

- Подожди, Альф, - сказала я. – Ты хочешь увидеть меня такой, какая я на Акане?

- Неужели это возможно?

Альф отстранился.

Я зажмурилась и сняла с себя оболочку Татьяны Якимовой.

В комнате воцарилась тишина. И она, казалось, длилась вечно. И я вздрогнула, когда моего плеча коснулись пальцы Альфа.

- Богиня! Богиня Клео!

Я, не открывая глаз, протянула свои руки и ощутила обнаженное тело моего земного друга. Оно горело страстью…

 

Это были первые земные часы, которые пронеслись необычайно быстро, но каждое мгновение их было бесконечностью!

Лишь когда спустилась ночь, во мне прозвенел звонок. Это был будильник, заведенный во мне указаниями Тиса.

Я встала тихо, чтоб не разбудить Альфа, включила его компьютер, открыла нужную программу и набрала этот текст. На это у меня ушло чуть меньше земной минуты, потому что набор шел по двоичной системе. Затем я вставила в записывающий сидером чистый диск и записала этот дневник.

 

Окно на север было открыто. Кле долго стояла у него, подсчитывая мгновения расставания. Затем вернулась к Альфу и поцеловала его тем поцелуем, который стирает память, но, наверное, оставляет в сердце небольшую грусть. Альф что-то сказал во сне и протянул руки. Инопланетянка взяла их, нежно положила на кровать и в мгновение ока вырвалась из помещения.

«До свидания, люди Земли! – неслось в пространстве над землей. - Я была счастлива здесь. Я смеялась здесь. И свой смех увожу на Акан!»

 

Послесловие. Доктор Альфред Губенко выступал с докладом на международном симпозиуме, посвященном жизни в Космосе. У него был серьезный доклад на тему пребывания инопланетян в Древней Греции. Он доказывал, что боги Олимпа и были пришельцы из других вселенных.

Его сообщение восприняли по-разному. Сначала были бурные аплодисменты. Затем послышались вопросы, требующие дополнительных доказательств. И Альфред приводил многочисленные факты, но все-таки все они были косвенными. Этимология, рисунки, топонимика, Архимед… Не удивительно, что польский ученый Наум Полонский воскликнул:

- Это все прекрасно! Но, увы, все это очередной миф! Все косвенно и неточно! Дайте мне точку опоры, и я соглашусь с вами

- Постойте, - неожиданно Альфред потер лоб, словно что-то ему пришло на ум, - я чувствую, что доказательства уже в пути…

- Что это значит, коллега, - спросил его профессор Симаков, ведущий заседание секции. – Этот путь проходит через ваши виски?

- Не знаю, - растерянно развел руками седеющий Альфред Наумович.

И в этот момент на уровне окна заседания, а это был семнадцатый этаж высотного здания в Самаре, зависла странная конструкция. Она приблизилась вплотную к открытому окну, и на подоконник вступили юноша и девушка в тунике древнегреческих олимпийцев. Они были прекрасны. Юноша подал руку женщине, выходившей из «тарелки» в белом хитоне. Вся троица сначала постояла на окне, затем поднявшись в воздух, полетела к трибуне, где был Альфред Губенко. Тот изумленно смотрел на подлетевшую троицу прекрасных людей:

- Клео, неужели это не сон, а ты?

- Это не сон. Это наши дети Зевес и Афродита! Дети, спуститесь, обнимитесь со своим отцом!

 

[1] Прекрасно, против эфира не устояла!

[2] О, мой Бог!

[3] Что угодно, дорогой мой! (англ.)

[4] - Господин Герберт Вилкин! Я вас приветствую от медвежьего лица русских! Мы только и мечтаем навязать вам такие условия жизни, при которых у всех будет прекрасное кровяное давление, в том числе и у вас лично! Сейчас вы поставили рекорд – 220! Еще чуть-чуть и сенат положит на ваш гроб звездно-полосатый флаг. Я могу добавить и русский, если вы это впишите в свое завещание!

[5] И в мыслях не было! С персами у нас хорошие отношения, которые корректировались дважды после Грибоедова и Сталина! Они фанатичны, но не до дурости же! Вся проблема в том, что, наступив на Ирак, вы окончили для них войну, где было потеряно полмиллиона иранских солдат! Но как они могли вас благодарить, когда все не по правилам мусульманской войны? И притом, заметьте, вы влезли в спор, уничтожив одну из сторон этого спора. Это спор брата с братом, когда на первый план выходят позиции древних мифов. Ну, допустим, Авель и Каин… На их манер.

 

Самара, октябрь 2005 - март 2006 г.г.