Us humani generis (*)

 

 

* - (лат.)- Друг рода человеческого

 

 

 

У неё не было отца. Точнее конечно он был…где-то, но он наверно даже не подозревал, что имеет уже взрослую дочь. Мимолетная встреча его матери с этим человеком закончилась рождением девочки. А этот мужчина так и остался где-то там, в безызвестном городке, затерявшемся на просторах России, маленькой точкой, под которой даже нет названия, а только цифра-сноска… Однако она не жалела об этом, разве что совсем чуть-чуть. Отсутствие отца давало ей возможность представить его кем угодно. Этот абстрактный отец не был привязан ни к конкретному имени (это важно, каждое имя ассоциируется с определенным типом, внешностью, образом), лицом, цветом волос, ростом или весом. Единственное, что можно было про него сказать определенно, так это то, что он есть, или хотя бы был. Факт несомненный и неоспоримы, делал её мечты и представления о нем как-то осязаемее, давал им основу и право на существование. Это был человек, которого она заочно любила. Любовь эта иллюзорна и зыбка, исчезла бы скорее всего, встреться она с ним на самом деле, однако это все же любовь, а без любви, как известно, жить нельзя.

У нее была довольно таки обычная жизнь. Сама она была необычна. Человек – фонарь, освещающий все вокруг себя. Одни и теже вещи при разном освящении становятся совсем не похожими друг на друга, меняются и выглядят по-другому. В сущности, «обычной» жизни нет, есть «обычные» люди, освещающие жизнь «обычно», бесталантно и обыденно. Она была добрым человеком. Многим это определение человека кажется поверхностным, «детским» и необъективным. Все дело в том, что это слово, также как и слово любовь, стало жертвой многочисленных спекуляций. Его значение обеднело в виду слишком частого использования. Исчезла индивидуальность и острота этого определения. Далеко не каждого человека можно назвать добрым. Да не только не каждого, а очень редкого человека так отрекомендуешь. Бывают люди инфантильные и легкомысленные, расчетливые и лицемерные, уступчивые и приспособленческие, в определенные моменты все эти качества могут принять обличие «доброты», однако все это лишь миражи. То ли это была особая энергетика, то ли особые флюиды исходили от неё, но рядом с ней большинство людей чувствовали себя лучше, чем они были на самом деле. Любовь к людям – умение прощать чужые ошибки и видеть в людях лучшие стороны. Она видела их, даже там где их не было, однако она верила в них, а вскоре верил и сам этот человек. Её убежденность оказывалась заразительна и приводила к тому, что эти качества появлялись на самом деле.

Однако не всем людям был нужен тот свет, который она несла. Не каждый мог его разглядеть. Взор многих устремлен только внутрь себя. Ну или по крайней мере не дальше собственного носа уж точно. Все вокруг таких людей – просто декарации, пейзажи проплывающие за окном. Где людские лица неотличимы от пыльных надписей на бетонных заборах и гаражах. Уткнувшись в себя, они отгородились от всех непроницаемой стеной, как разворотом газеты в углу вагона метро.

Для матери она была нелюбимым ребенком. Сам факт её рождения был крайне неудобен для матери. Ребенок – это бремя для одинокой женщины. Многим приходится жертвовать. Эти жертвы, а особенно то, что она так и осталась одна, не были прощены. Обида копилась годами, и глубоко укоренившись, стала неотъемлемой частью отношений дочери с матерью. Люди, заключенные в тюрьму собственной близорукости по отношению к людям, с трудом меняют свои мнения. Все ошибки и неудачи легче списать на кого-то еще. К чему напрягаться и вылезать из собственно скорлупы, в которой все так понятно и комфортно. Мнение, оставшееся с каких-то былых времен, повешено биркой, штампом, который не может измениться. Это «клеймение» выражается в консерватизме и неспособности здраво оценивать человека. Если клеймо уже поставлено, что бы ты не сделал, все тщетно, его не изменить. Она поставила клеймо неприязни еще тогда, когда её дочь даже не родилась.

Ясно, что семьи в общепринятом смысле этого слова у неё не было. Были другие люди, заменяющие ей семью. Многочисленные знакомые, друзья и приятели. Людей было много, она жила через них. Есть такие люди, которые живут через других людей. Противоположность самодостаточности. Впрочем, от её отсутствия она не страдала. Как и у всех были свои радости, горести и странности. К примеру, будь она в метро, поликлинике, в любом другом месте с кафельным и плиточным полом, она всегда старалась не наступать на стыки плиток или паркетин, если узоры на полу были прямоугольной формы, то она старалась наступать вдоль, а не поперек них. Ей внушали тревогу березовые рощи, в них она видел нечто больничное или даже операционное. Еще в детстве ей хотелось стать детективом, только из-за того, что в его профессию входили поиски отпечатков пальцев. Когда показывали фильм, где детектив доставал какую-нибудь баночку, лохматую кисточку и начинал покрывать все пудрой из этой баночки, находя следы бандитов и преступников, она жадно наблюдала за экраном с открытым ртом, так захватывал её этот процесс.

В общем, все как у людей…которые приходили и уходили, а она оставалась. Ее долго не интересовали отношения между мужчиной и женщиной, не потому что она медленно развивалась, а потому что развивалась чуть по-другому. Она даже что такое онанизм узнала только в десятом классе, до этого она полагала, что это когда звонят и , ничего не сказав, бросают трубку. Видимо в её понимании онанизм связывался с анонимными звонками. Созвучно…

Первый мужчина у неё появился только к девятнадцати годам, для девушки это много. Так вышло как-то само собой. Просто их пути на определенном этапе шли вместе. Он был очередной ступенькой в познании ей мира. Хотя и он повлиял на неё до определенной степени. Она училась быть женщиной. Не просто существом женского пола двадцатилетней выдержки, а именно женщиной. Тем что, воспели лиры поэтов всех времен и народов. Она изучала жизнь и мужчин. Поняла, что все мужчины честолюбивы и, что главное давать мужчине чувствовать себя мужчиной. Но вот их пути разошлись, и после этого она сама себе удивлялась, как этот человек мог быть ей близок. Он был не первый, про кого она это поняла. Многие люди, заменявшие ей в детстве семью удостоились подобных мыслей. Она чувствовала чуждость этих людей. Однако эта чуждость парадоксально сочеталась и уживалась с человеколюбием, отшлифованным непростым детством.

Прошло некоторое время. Учеба, работа, русская классика, Чехов, Гончаров, Толстой, новый мужчина. Он был старше её года на три. Законченный идеалист. Писал ей стихи, в которых попадались строки вроде «отрада сердца моего» или «печальной негою томим», от которых отдавало апломбом поместного дворянства.

Он был неплохим человеком, но влюбился в в образ им же созданный, а не в неё саму. Для идеалистов-мечтателей это частый случай. Они любят отражения людей в кривых зеркалах своих душ. Она тоже не была лишена мечтательности, напротив, её внутренний мир был богат красками, но тем не менее она крепко стояла обеими ногами на земле, а не витала постоянно в облаках воображения. Одна притча гласит, что нельзя жить душой на небе, а телом на земле. Тем более нельзя долго жить с таким человеком. Увы. К тому же он был человеком мнительным, а это не нравиться окружающим. Его несчастье заключалось в том, что в этом мире и обществе ему не нашлось места. Однако, она видела в нем лучшее, и это дало ему краткий миг иллюзорного счастья. Хотя счастье не может быть иллюзорно, либо оно есть, либо нет, и не важно какое оно…

Мать не научила её, как надо жить, зато показала, как не надо. Это тоже важный опыт. Она знала, что закрывшийся в себе человек обречен, поэтому она была открыта миру и людям. Ей было интересно жить, узнавать, понимать, качества характерные детям. Да, где-то она и оставалась ребенком. Это вовсе не значит быть инфантильным. Это значит иметь уголок в душе, который остается незамутненным всю жизнь. Такое редко случается. В жизни много грязи. Не запачкаться в ней очень сложно. Как вариант, уехать в глухую деревню. Говорят, в Рязанской области есть такие заброшенные села и деревни, откуда люди просто уехали. Осталось всего пару дворов, где люди живут натуральным хозяйством, остальные же дворы пусты. Раз в месяц туда привозят продукты, а так никто больше не появляется. Так вот там, быть может, это без труда удастся. А тут… В любом обществе, коллективе, присутствует зависть, подсидки, сплетни. Каждый решает для себя, что он готов сделать, чтобы вырваться вперед…нравственный выбор…

Время шло, жизнь текла, параллельно менялись цены на нефть, модная одежда и музыка, менялись люди. Но мать её оставалась такой же. Создавалось впечатление, что её душа уже давно забальзамирована и с тех пор хранится в мавзолее тела. Сергей Довлатов говорил: «труп отличается от покойника только тем, что у последнего тело еще живо.» Но если душа уже не менялась, то тело с завидным упрямством старело. Она продолжала винить во всех своих неудачах дочь, хотя та была абсолютно невиновата ни в материнских проблемах, ни даже в том, что она есть на этом свете. Старуха выживала из ума, и в конечном итоге претензии к дочери стали неким фетишем, единственным, что наполняло её жизнь. Тем временем её дочь ухаживала за ней, имея на руках троих детей, а благодарная мать только распускала о дочери грязные сплетни среди своих родственников и знакомых. Многие из этого окружения нуждались в интригах, как в воздухе, пережевывали сплетни и распространяли их дальше, питались ими, как падальщики. Однако ничьего наследства она не ждала, никому денег должна не была, поэтому все эти семейные триволнения обходили её стороной. Она смотрела на этих мелочных людей со снисхождением и чуть с раздражением, как на непослушных и избалованных детей.

Со своим мужем, от которого и родила двух мальчиков и одну девочку, их свела судьба в одной компании. Они сошлись на том, что им обоим очень нравится старая американская песня в исполнении “The Animals” под названием «House Of The Rising Sun». У обоих она вызывала похожие ассоциации : щемящее чувство свободы, бескрайние прерии, заходящее солнце и шорох ковбойских сапог по сухой земли. На том и сошлись. А через четыре месяца они поженились. Её мать тогда так и не пришла на свадьбу…

Отношения между мужчиной и женщиной стоят на трех слонах: телесная, духовная и душевная связь. С первым было все в порядке, чему свидетельствуют трое детей, пополнивших их семейство в течение шести последующих лет. Интересы у них тоже были по большей части общие. А что касается третьего…Виталик, так звали её мужа, никогда не мог до конца понять свою жену. Да и наверно никто бы не смог. В своем роде она была большой редкостью… Она отличалась от подавляющего большинства людей, словно пришла из другого мира. Но, не смотря на это, отлично уживалась со своими новыми «соседями». Мечтательница, человек не от мира сего, но обладающий исключительной житейской мудростью и опытом – не частое сочетание.

Я запомнил её красивым человеком, внутренне красивым. Красивыми вещами можно любоваться. Хм… действительно, её жизнью можно любоваться. Нужна ли миру такая красота? Да, без сомнения нужна, ибо она делает мир вокруг себя чуточку лучше.

Судьба свела меня с ней всего лишь раз. Из всех однодневных друзей, людей с которыми наши дороги соприкасаются, а потом снова расходятся, она была моим лучшим другом. Я не знаю, где она теперь, воды утекло с тех пор не мало. Но мне хочется верить, что сейчас она сидит у окна, слушает свою любимую песню группы «The Animals», провожает взглядом солнце, погружающееся за каменные глыбы невысоких гор, и последние его лучи дрожат в горячем и неподвижном воздухе бескрайних прерий…