* * * На Брайтоне ярмарка. Шедр урожай сувениров: Футболки, бейсболки, брелки, авторучки, платки... Вперед, побирушки! Смелее - по ниточке с миру - Хватай, что успеешь, пока еще полны лотки! Толпа хороводит бордвоком и под эстакадой, И пенится пепси и смачно шипят шашлыки, И сопровождает своим дребезжащим стаккато Надземка торговок напев: "Потрошки, пирожки!" Загул ресторанов, задумчивость книжных развалов, И бизнес по-русски, и русский (частично) язык... Какого ж ты лешего смолк? Голоси, зазывала! Гуляю на все и желаю, чтоб все!... Вот такой нынче бзик. В толпе и Платон поглупеет. Толпа плотоядна, А я бы в ней рад раствориться на часик-другой. Потоки людей многоструйны, спиральны, сторядны - Не встретится ль кто-то потерянный и дорогой? Возможно, судьба хитроумным каким-то макаром Старинного друга сюда невзначай занесет (Вот это бы счастье, вот это бы вправду подарок) - И от одиночества мигом скитальца спасет. На фоне всех рас, всех наречий, обличий, отличий Видна несомненная общность морщин и гримас - Мольбой сокровенной с акцентами русскоязычий: "О, Отче Небесный, спаси от Америки нас!"... Над Брайтоном солнце, на Брайтоне сущее пекло... Пришел веселиться, что ж, мать твою так, веселись! Пока не провялишься до состояния пепла, Глядись в зеркала обожженных Америкой лиц. А после, вернувшись в забытую мрачную келью, Со злобой кромешной привычно бокренка кудлачь, С натугой покрякай, не то очищая трахею, Не то подавляя готовый прорезаться плач... День благодарения.Парад. Суета, столпотворенье, Каждый весел, каждый рад. Праздник. День благодаренья. Солнце. Музыка. Парад Франтоват тамбур-мажор. Тамбуринов ритм бодрит. Медь оркестра. Марш. Задор Упоительно пьянит. В "оторвавшейся" толпе, Позабыв "от сих до сих", Весел старый рав в кипе И всегда суровый сикх. Даже их в соблазн поверг Этот праздник без границ... Благодарственный четверг - Блеск очей, сиянье лиц. В пестроте парада зрим И "Мэйфлауэр" в волнах, Благодарный пилигрим, Чья молитва слез полна. Да разгладится чело Иммигрантское на час. Перетерпим. Ничего. Будем жить, Господь за нас. Да взмывает к небесам Всех молитв святая взвесь: Вместе с "Мелех аолам..." - "...Хлеб насущный даждь нам днесь..." ...Суета. Столпотворенье. Каждый весел. Каждый рад. Праздник. День благодаренья. Восхитительный парад. Часовщик Угол тридцать четвертой с восьмой, В вестибюле New Yorker - отеля Часовой магазин с мастерской… Это кстати… Вторая неделя, Как мой старый «наручник» – сачок, Батарейка – с концами – угасла… Я в прихожей часы на крючок Нацепил – и представьте, мне назло, То и дело – успеть! Торопись! Вновь задержка… А время-то, время… Ну, а тут – часовшик… Зашибись! Захожу… Пожилого еврея Вижу – седенький, в тусклых очках… -- Батарейку сменить? Не проблема! Приносите – и вновь при часах Погуляете… Новая тема: -- Из России? Акцентик знаком -- У меня же друзья из России – Юрий Власов, к примеру, о ком Помнит мир: при чудовищной силе Он фигурою был – Апполон, Жаботинкий – хороший товарищ… С хитрецою: -- Да, я это – он, То есть, он – это я… Не признаешь? А на снимке – могучий атлет, Коромыслом изогнута штанга… То-то, часики… Чудится… Нет!!! -- Как зовут-то вас? Высшего ранга, Очевидно, на фото, штангист… Я и сам увлекался «железом»… -- Ваше имя? – Айк Бергер… Зажгись В «репе» лампочка памяти резко… -- Ицхак Бергер? Тот самый? – Ну, да… Лента памяти – вспять… Снова зримо: Зал ревущий в экстазе… Тогда На штангистском ристалище Рима Ицхак Бергер – малыш, легковес Всех противников вверг в безнадегу… Свой двукратный осиливший вес Первым в мире… К такому итогу Начал путь свой на школьном дворе После драки… Обидно, побили… -- Ну, да я им всем… Баста, харе – Есть и воля и пара извилин – И малыш направляется в «джим», То есть, в зал тренажеров – качаться… Тренировки – питанье – режим… Тут инструктор: -- Не хочешь заняться, Айк, тяганием штанги всерьез? И такие пошли перегрузки, Что порой доводили до слез – Не умел материться по-русски… А потом был восторженный Рим – И победа… Какая победа! Эта куча железа над ним Негасимою славой воздета… Он навечно теперь – чемпион Той немеркнущей Олимпиады, Где и Власов – живой Аполлон Получал – по заслугам – награды… -- Мне случалось в России бывать – Приглашали посоревноваться. Доводилось в Москве выступать, Ленинграде, Тбилиси… Ломаться – Не любил, если звали друзья… В двадцать шесть соскочил я с помоста – Это трудная слишком стезя – И уход нам дается непросто… Был инструктором, тренировал… В часовой после вляпался бизнес… Словно сон, вспоминается зал Римский зал, на плечах меня вынес Мой товарищ, а с разных сторон Несся рев – экспансивны все в Риме… Знай: еще – первый – я! – чемпион, Что родился в Иерусалиме! Батареечку вставил – и –«крак!» – Вновь «тик-так» мою жизнь размеряет… А на снимке – в могучих руках Звездный миг – навсегда – замирает… Дом скорби № 535… Столько ночей вороной лимузин К цифрам знакомым меня привозил: 5-35 на Восьмой авеню -- Словно я еду навстречу огню… Вот подднимаюсь на пятый этаж – Словно к душе подключаю вольтаж: Будут вонзаться мне в сердце звонки, Будут скорбеть о судьбе старики… Если бы мог, я бы всем им помог, Но над Бедой их не властен и Бог… Если б собрать все богатства Земли, Разве б они возвратить им могли Близких, гонимыых свинцом на ветру, Брошенных трупами в Бабьем Яру, Тех, кто сожжен в Бухенвальдских печах, Тех, кто в Печоре от тифа зачах, Тех, кто прикладами зверски забит,. Газом отравлен за то, что – а ид… Воспоминанья их горький удел… Те, кто там выжил, уже не у дел. Залита кровью их сердца война, Вытащена на их жилах страна… Бывшие тягловой силой страны, Ныне они той стране не нужны… Чудом им выжить в аду повезло, Ветром столетья их вдаль унесло, Бросило по закоулкам Земли, Жизнь пролетела, надежды ушли… Просят помочь, только как им помочь? Скорбью в том доме наполнена ночь Нью-Йорк, Южный морской порт... Южной улицы порт – шумный Нижний Манхеттен… Вот, забрел невзначай в свой денек выходной. И стою у причала с бумажным пакетом – Никому здесь не нужный, чужой, неродной… Облака в синеве, точно пейсы хасида, Чья давно борода с головенкой бела... Жизнь, за все, что дала мне -- спасибо, спасибо! И спасибо за то, чего мне не дала. Корабли на приколе давно, ну, да ладно, Слава Богу, не тонут пока корабли... Жизнь, спасибо за то, что я жил бесталанно И за то, что талан не купил за рубли. Не дошел до причала несчастный "Титаник". Не слоняйся у пирса, зови не зови... Жизнь, спасибо: и та не любила, и та -- нет... И за то, что хотя бы мечтал о любви. Я мечтаю: "Секрет", что давно в паутине, Алый парус наденет и двинется в Лисс... Жизнь, спасибо за чудо -- я это о сыне, И спасибо: мы оба с ним не удались... Позабытый маяк посредине квартала Не достанет лучом бригантины вдали. Жизнь, спасибо: еще озарять не устала Грусть последних ночей мне звезда Натали... * * * Рождественская ярмарка в Манхеттене… Холл Вандербилта, главный их вокзал… Ажиотаж – спешит народ с пакетами И страстью потребительской в глазах. А цены – как на мой карман – кусаются: За кружку четвертак забавы для… Торопятся бродвейские красавицы Бойфрендов раскурочить до нуля. А как иначе поступить с бойфрендами Уж коль ассортимент здесь о-ляля? И шляпки с офигительными брендами, А сумки? Нет, бойфрендов – до нуля! Вот красной шерсти теплые наушницы – За двести баксов – умереть не встать! У нас такие свяжут пэтэушницы – И можете бесплатно надевать. А впрочем, это я с позиций нищего. А у кого не вакуум в мошне, Понятно, может осчастливить ближнего Иль ближнюю покупками – вполне. А я-то здесь не груши околачивал – Изображал охранника, ну, смех! Свою щепотку «гринов» вымолачивал, Чтоб книжечку, свой искупая грех, Издать на эти маленькие «грины» И подарить оставшимся друзьям… На ярмарке – богатые витрины Цвета и формы лупят по мозгам. Как славно, есть богатые в Нью Йорке, Чудесно, что их ярмарка влечет… Не надо мне ни устриц ни икорки – Пусть книжечку поставит мне в зачет, Тот, Кто Имел Весомые Резоны Волшебным даром наградить меня, Он ведает, как я творил бессонно, Дар веший выше золота ценя. На ярмарке – балдеж, столпотворенье. Здесь каждому найдется по уму: Кому-то блестки, мне – стихотворенье… Не задаюсь вопросом: почему… * * * За решеткой, как тупой павиан… Пассажиры пробегают, спеша… Из бутылки ледяной «Эвиан» Пью уныло – и тоскует душа. Здесь Нью-Йоркский «Гранд-Централ» -- их вокзал. Я – секюрити, иначе – вохра. Предрождественский готовят базар, Вот – устроился в охрану вчера. Мне, считается, вполне повезло: Пять недель побуду вновь при делах. А в ушах – с надрывом – «Ногу свело», На душе – тоска и гибельный страх. Что потом, когда период продаж Пролетит, собрав купцам барыши? Мне-то как же, мне податься куда ж, Дальше жить мне на какие шиши? Худо-бедно – за спиной МГУ, Не в маразме я пока, не алкаш, А найти свою стезю не могу – И гоню, гоню тоскливый строкаж. … Все с баулами спешат по делам, Я решеткой отгорожен от дел… Пью печаль мою с тоской пополам… Я иного, братцы, в жизни хотел… * * * Сижу у служебного хода И всех направляю в обход. Ни входа, ни выхода… Кода! Ищите в окрестностях вход. И нет мне от этого выгод Хоть здесь просижу целый год Что делать, ребята, где выход? Обманкою сделался вход Играем с судьбою «на вылет», Судьба, делай правильный ход. Кто ведает, что из нас выйдет, Что в душу без спроса войдет? Зачем я судьбу просераю? Корячась за малую мзду, Бестрепетно всех посылаю… Стой! Брось на хлебало узду! * * * Шерамыжничаю в "Шератоне": Для охранников жрачка " фор фри". Хоть по пуду бери, хоть по тонне, Подходи * и три раза бери. Словно я из голодного края: Взял бы все, до чего дотянусь. Хоть и знаю: за свинство карает Тот, кого я люблю и боюсь. Как с голодною памятью детства Совладать, что в крови и костях? И когда ж перестанет хотеться Есть в запас на пиру и в гостях? Эта память лежит в протоплазме Каждой клетки до корня волос: День без жизни, а вечером праздник: Батя хлеба кусочек принес. Он и сам голодал безнадежно, Сирота, фронтовик, инвалид, А однажды принес мне пирожных * Этой памятью сердце щемит. А поди ж ты * сумел мой батяня * Дай, Господь ему, мирно пожить! * Сохранить тонкость крепкого стана * Он морского закала мужик. Как мне нужно быть шустрым и тонким, Чтобы с лета * в любовь иль поход. Разносолам "фор фри" шератонским Навсегда объявляю бойкот. * * * * Да, шестдесят пятая и угол двадцать третьей... * Правильно, напротив от пожарного депо... Где всегда так здорово соседа-друга встретить, Где в жару прохладно, а в мороз всегда тепло. Если подустану за день иль приду с мороза, Если не с кем поделиться, тем, что в голове, Я иду... Куда, спросите! Да, в кафе "Мимоза"... В здешнем евроинтерьере * словно я в Москве. Для болельщиков * TV, полит-ковбоям * пресса... Собеседники найдутся парню, старичку... Что за чудо здешний "каппучино" и "эспрессо"! Ну, а не желаете ль для кайфа коньячку? А проголодаемся * нам принесут по стейку С доброй-то закуской * ничего, что подшофе... Славный вечерок и рано дома греть постельку. Встретиться со мной хотите * шагом марш в кафе! А к примеру, в вас кафе рождает вдоохновенье * Многие в кафе творят поэмы и эссе... Кстати, именно в "Мимозе" я стихотворенье * Да, вот это * сочинил под чашечку гляссе. Ну-ка, чашечку еще мне принеси, Карина, Кофеек отменный, право, что тут говорить... И, конечно, молодчага славный парень Нино, Что сумел кафе "Мимоза" для друзей открыть! * * * На перекресточке с 4-й «Вест» Под синей вывеской – харчевня «Чайка». Поем горячего в один присест, Уткнусь в газеточку, пока хозяйка Всех завсегдатаев, кто забежит Чревоугодию часок предаться, Борщом наваристым не ублажит, Потом придет ко мне «за жизнь» трепаться.... Я трепыхаться здесь уже устал, Она пытается – покуда в силе. О чем трепаться нам? Да как всегда: Все об Америке да о России. Что, мол, немудро нас в СССР Всех обозначили невыездными. И вот мы вырвались -- «мадам» и «сэр», А души там еще – и леший с ними! Без душ удобнее, без душ – лафа, Когда кидалово – канон и кредо. И только жалко,мне что голова К плечам поникшим так пришита крепко.... Еще бы голову оставить там, Еще и сердце бы со всей любовью... Ведь так и шастают по головам Картины с мыслями, с тоской и болью... Я English выучил и Espanol...... Ведь безъязыкому не снесть нагрузки... -- Вот вам газеточка, а я пошел... Читаю, кстати, я всегда по-русски... | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
