Tulli (Карен Агамирзоев)

 

КИНОПЛЕНКА ИЗ НОЙБРАНДЕНБУРГА

 

Эту веселенькую историю мне рассказал известный журналист, писатель и кинодокументалист Анатолий Алексеевич Гордиенко, заслуженный работник культуры Карелии. В основе ее лежит обыкновенный анекдот о евреях на таможне, каких в 1980-е годы бродило по стране великое множество. Евреев прошу даже и не думать обижаться, анекдот не про Вас, а про таможню!!! В середине ноября 2005 года Анатолий Алексеевич приехал в Костомукшу на Дни украинской культуры с делегацией украинского сообщества из Петрозаводска, и вот что я услышал …

… произошло это примерно около двадцати лет назад. Если Вы не знаете, то я Вам поведаю, что с 1983 года побратимом города Петрозаводска стал город Нойбранденбург, что в тогдашней ГДР. В один из последующих годов в Петрозаводске готовились к проведению фестиваля городов-побратимов. Власти решили, что в преддверии фестиваля в Петрозаводске будет проведена неделя немецкого короткометражного кино. ГДэРовская сторона предоставляла к просмотру 10 кинолент о Нойбранденбурге, которые за месяц до фестиваля должны были привезти в Союз. Программа фестиваля была утверждена на бюро Карельского обкома КПСС. Получить кинофильмы и организовать фестиваль было поручено Анатолию Алексеевичу Гордиенко. Немецкие кинопрокатчики решили отправить коробки с фильмами в Ленинград на самолете. Гордиенко, зная, что процесс просмотра компетентными органами фильмов, поступивших из-за границы, и последующее разрешение к прокату, измеряется несколькими месяцами, подготовил в адрес начальника Пулковской таможни письмо за подписью Первого секретаря карельского обкома КПСС. Кроме того, помощь ему обещали коллеги на Ленфильме.

Анатолий Алексеевич прибыл в Ленинград утром на петрозаводском поезде. Сразу поехал на Ленфильм. Оказалось, что какого-то важного киноначальника со связями на таможне нет на месте, а времени в обрез – примерно к полудню прибывает рейс аэрофлота из Берлина. Всё, чем смогли помочь киношники – дали черную «Волгу». Что такое черная «Волга» в середине 80-х, да еще со спецпропуском и номерам с двумя нулями, думаю не надо объяснять, сам понимаешь, читатель. Подъезжает Гордиенко к зданию таможни в Пулково на черной «Волге», чтобы все видели. Но, оказалось, что руководства таможни на месте нет, и дежурный отправил его к старшему смены. Старший смены Пулковской таможни оказался полнеющим, почти лысым человеком невысокого роста, лет сорока, в серой форме с двумя звездочками на зеленых петлицах. Представился Иван Ивановичем, таможенным советником 2 ранга. У него был очень утомленный вид, и он с явным неудовольствием выслушал Гордиенко. Не очень помогло и письмо Первого секретаря обкома. Оказалось, что по существующему порядку ввезенные из-за границы кинопленки помещали на склад для последующей отправки на экспертизу.

-А то, знаете ли, везут с запада сплошную порнуху. Облизнулся Иван Иванович.

Гордиенко пытался объяснить, что фестиваль через месяц, мол, фильмы документальные, об истории земли Мекленбург, о природе Передней Померании, и побратимских связях с Петрозаводском. Ничего запретного в фильмах нет. Долго и терпеливо объяснял, почему Померания Передняя а не Задняя, и т.п. Но Иван Иванович был непробиваем – не положено. Короче, все шло к тому, что вот-вот откажет Иван Иванович в выдаче так нужных для фестиваля кинофильмов из братской нашей Германии.

Чтобы таможенник окончательно не отказал, Гордиенко решил переменить тему разговора. Спросил у Ивана Ивановича, как вообще жизнь, живы ли родители, есть ли семья, дети, спросил про жену – наверное не легко быть женой таможенника? О-оо-о, тема оказалась весьма благодатной, но не всегда счастливой. С увлечением стал рассказывать Иван Иванович о родителях, детях, жене. С тещей, как выяснилось, не повезло. Да и сын уже четырнадцати лет растет, трудный подростковый возраст. Жена, как жена. В последнее время частенько недовольно ворчит насчет его работы в таможне.

-А что я? Рассуждал, Иван Иванович, оживившись.

-Набегаешься тут с вами за сутки, нервы на пределе, мне бы после смены отдохнуть минут этак шестьсот. Так жена в сговоре с тещей постоянно придумывает какие-нибудь гадости – то поехать в деревню, то идти в ЖЭК очередь занимать на новые чешские унитазы, то вести старую макулатуру на окраину Ленинграда на базу Вторсырья для сдачи за талоны на дефицитные книги.

-А что, работа очень нервная? Спросил Гордиенко.

Тут Ивана Ивановича понесло. Он стал с жаром рассказывать Гордиенко о разных случаях, которые произошли на таможне при ввозе и вывозе товаров и валюты. Даже показал комнату личного досмотра граждан. Комната, как комната, за белой ширмочкой медицинский топчанчик. Стол, два стула. На тумбочке стояла пишущая машинка. Посреди комнаты было установлено какое-то кресло, в подлокотниках которого были укреплены две овальные подставки. Пока Гордиенко пытался как-то обдумать свою догадку о предназначении кресла на таможне, Иван Иванович провел его дальше, в зал таможенного досмотра, объясняя назначение и функции рентгеновской аппаратуры и металлоискателей. После экскурсии, которая придала, видимо, определенную значимость всей таможенной службе СССР в глазах приезжего журналиста, Иван Иванович заметно повеселел и перешел на доверительный тон.

-Вы бы приехали в Пулково сегодня утром. Наклонился к Гордиенко, и полушепотом поведал страшную тайну:

-Тут такое творилось! Очередная партия евреев выезжала из страны. Знаете, тут нужны глаз наметанный и тонкая психология. Не каждый сможет работать. Ведь прут из страны всё! И драгоценности, и валюту, и культурные ценности. А сегодня у одной такой сочной евреечки обнаружили упакованные в презерватив царские золотые десятки. Знаете, таком месте …

Тут у Гордиенко в одном из уголков памяти мелькнул один старый, но очень актуальный в данный момент анекдот.

-Иван Иванович, по этому поводу мне как-то рассказали один анекдот. Вот слушайте …

Жил-был один старый еврей по имени Мойша, которого все вокруг называли просто Миша. Был Мойша богат родственниками и достатком. Самая большая ценность, которой тайно владел Мойша, был большой алмаз, который перешел к нему от отца-лавочника, разбогатевшего в бурную эпоху НЭПа. Наступили времена, когда многочисленные родственники потянулись на землю обетованную. Но Мойша всем говорил, что ему в СССР живется неплохо, да и жена Сара здесь похоронена. Время шло, родственники все уже выехали в Израиль, и вот он остался совсем один. Стало одиноко жить одному. Думал-думал, махнул рукой, и решился двигать на историческую родину. Родственники срочно прислали приглашение. Миша подал в ОВИР документы на выезд из СССР. Некоторые соседи демонстративно отворачивались при встрече с Мишей, а вечером, скрываясь от других соседей, отчаянно торгуясь, раскупали оставшееся у Миши имущество. Наконец, все было распродано. Завтра отъезд. Остался только драгоценный камень - большой отцовский алмаз. Решил спросить совета у Жорика, соседа по коммуналке, с которым у Мойши остались более-менее добрососедские отношения (так как Мойша никогда не отказывал Жорику дать в долг трешку-пятерку на выпивку).

Жорик был трезв, и пошкрябав залысину, предложил вариант:

-Миша, нет проблем. Делаем отверстие в углу огромного фибрового коричневого чемодана и замуровываем туда камень.

Мойша принес чемодан в комнату Жорика. Оказалось, что такой вариант не надежный. Тогда Жорика осенила следующая идея:

-Миша, неси туфли, в которых ты поедешь в свой Исраэль.

После осмотра туфлей Жорик огласил такой способ вывоза алмаза:

-Миша, все дело в каблуке. Отрываем его совсем. Делаем в каблуке отверстие под алмаз, и снова приклеиваем на место. Вернее способа нет.

Мойша согласился. Жорик, в детстве работавший помощником сапожника в будке на углу их дома, сам сделал всю работу. Потом сбегал к таксистам за бутылкой армянского коньяка на деньги Мойши. Мойша, выпивший с Жориком бутылку коньяка за отъезд, спокойно проспал последнюю в СССР ночь. Утром страхи снова стали обуревать отъезжающего Мойшу. Он попросил Жорика для поддержки съездить с ним в аэропорт. На том и порешили.

Уже объявили регистрацию международного рейса на Париж. В это время Иван Иванович заинтересованно спросил:

-А когда это было?

-Да никогда. Это же анекдот. Ну, слушайте дальше ...

Бывшие граждане огромной страны стояли в огромной очереди на регистрацию и боялись. Боялись вслух. Со всех сторон рассказывали разные случаи, один страшнее другого. Мол, если таможенники обнаружат запрещенные к вывозу предметы или валюту, то лишают человека права на выезд и все-все отнимают. А еще можно взятку дать, но это надо было заранее решать – кому, сколько, и главное, за что. А сейчас лучше по-дальше прятать все самое ценное. Перечислялись способы, предметы и места, в которые эти предметы удобно разместить. Мойшу стало трясти от этих страстей в очереди. Он отвел в сторону Жорика и предложил ему поменяться туфлями.

-Лучше пусть алмаз останется у тебя на память, чем его отберут таможенники, а меня не выпустят из Союза.

Сбегали в туалет, и в свободной кабинке быстро поменялись обувью. Наконец дошла очередь и до Мойшы. Пригласили на регистрацию и таможенный досмотр вывозимых вещей. И тут то, произошло то, что Мойша никак не ожидал: таможенники вывалили на стол все вещи из большого фибрового чемодана Мойшы. Чемодан простучали, а углы просто взломали. Иван Иванович снова не выдержал:

-А где это было? На какой таможне? Как фамилия этого Вашего Мойшы?

-Да нигде. Не было Мойшы. Вообще не было! Это же анекдот! Ну, слушайте дальше ...

Таможенники прощупали всю одежду. От рубашек были с «мясом» оторваны воротники. В сторону были отложены все электрические приборы: электробритва «Харькiв» и стаканный кипятильник. Взялись за обувь. На глазах у Мойшы за пару минут старые стоптанные и давно нечищеные туфли Жорика были просто изрезаны. Пригласили врача. Мойше показалось, что недавно где-то в аэропорту он видел этого мужчину. «Может в туалете», подумал Мойша, но белый халат и нижний ряд золотых зубов прекратили все его сомнения. Врач деловито осмотрел рот Мойшы. Предложил раздеться до трусов. Зашел сзади. Властно нагнул Мойшу вперед и бессовестно заглянул в ту часть тела, куда Мойша никогда не заглядывал. Пока ошеломленный Мойша пытался сообразить, что с ним произошло, старший таможенник объявил, что личный досмотр закончился и Мойша может убираться на посадку через паспортный контроль.

-Подождите, товарищ начальник. А как же я вещи унесу, ведь мой чемодан разломан.

-Вон, в углу куча старых сумок, возьмите себе.

-А что мне с обувью делать? Ведь я же и шага не сделаю в этих изрезанных туфлях.

Старший повернулся к Мойше и спросил:

-Вас кто-нибудь провожает?

-Да, провожает …

-Тогда сходите к ним в сопровождении таможенника и поменяйте туфли.

Мойша в сопровождении таможенника сходил в зал ожидания и поменялся с остолбеневшим Жориком туфлями. Так, в новых туфлях с алмазом старый Мойша и улетел в Израиль. После этих слов Гордиенко старшего смены Ивана Ивановича стала бить просто истерика:

-А где это было? Когда это было? Как фамилия этого Вашего Мойшы? Это же контрабанда!

-Да нигде и никогда. Успокойтесь, Иван Иванович, Не было никакого Мойши и алмаза. Это же просто анекдот. А-нек-дотт-т!

Но Иван Иванович не успокоился, но поменял тактику. Стал просить Гордиенко по-секрету сказать ему, где все-таки это было и когда. Он, мол, никому не скажет. Вообщем, между нами …Но когда Гордиенко в очередной раз повторил по слогам:

-Поймите, дорогой мой Иван Иванович, я пошутил. Это обыкновенный а-нек-дотт-т!

Ответ не то, что не понравился Ивану Ивановичу, он сделал вид, что наконец-то понял его. Иван Иванович как-то сразу успокоился, подтянулся, поправил галстук, одернул полы форменного пиджака. Взял трубку телефона, набрал номер и спокойно доложил неизвестному начальнику, что имеется оперативная информация о факте контрабандного вывоза из страны драгоценных камней группой евреев по предварительному сговору. Долго и молча слушал ответ начальника. Изредка кивал головой в знак согласия. Повторил несколько раз:

-Есть. Есть. Вас понял. Есть.

Торжественно объявил Ивану Ивановичу, что он имеет поручение от начальника Пулковской таможни письменно опросить Гордиенко под протокол об известных ему фактах контрабанды и подготавливаемых преступлениях. В это время в динамике в кабинете старшего смены прозвучал приятный голос дикторши, объявляющий о совершении посадки рейса из Берлина.

… Гордиенко и Иван Иванович вместе встретили рейс из братского Берлина. Долго ждали, пока закончат с таможенным досмотром прибывших пассажиров, преимущественно отпускников-офицеров с женами, а далее и с паспортным контролем. Потом прошли в специальный ангар, куда поступил весь грузовой багаж. Вот и долгожданные металлические ящики, в которых были размещены специальные банки кинопленкой. После проверки всех таможенных документов и доверенности на право получения кинофильмов, сверив оттиск на пломбах, Иван Иванович, увидев умоляющий взгляд Гордиенко, в сердцах махнул рукой:

-Ладно, забирайте свои кинофильмы из Нойбранденбурга. Но при одном условии. Прошу Вас, ну хоть сейчас ответьте все-таки, кто Вам рассказал про этот случай, который Вы называете анекдотом?

Гордиенко увидел, что грузчики уже грузят кинофильмы в багажник «Волги». Наклонился и на ухо Ивану Ивановичу прошептал:

-Один еврей по имени Миша. Он в прошлом году выехал в Израиль. Только никому не говорите, обещайте мне. Спасибо за помощь и прощайте.

Давно уже уехала черная «Волга», а лысоватый таможенный советник 2 ранга все еще стоял у входа в аэровокзал. Иван Иванович почувствовал, что очень устал за эту нелегкую смену. Губы беззвучно шептали:

-Мойша, Миша, десять кинофильмов, Нойбранденбург, алмаз из Передней Померании …

 

Ноябрь 2005 г.

 

По итогам литературного конкурса юмористической прозы "По жизни - с улыбкой", проведенного на литертатурном портале "Что хочет автор" в 2006 году произведение заняло первое место.