Далекий свет.

Она обнаружила у себя эту странную способность случайно: после того, как она купила цифровой фотоаппарат, однажды целый день Вера посвятила фотографированию памятников, которых в городе, где она жила, по странной прихоти истории было очень много: фото на фоне стылого осеннего неба, фото на фоне желтой листвы, разнообразнейшие ракурсы. Потом был приобретен дорогой красивый альбом, куда вклеивались фотографии: в парках, скверах, на набережных, на площадях чернели угрюмые силуэты писателей, поэтов, декабристов, коммунистов, моряков, одинокие, будто замерзшие под осенним ветром.

Однажды, когда она присматривалась, как сделать лучше фото одного из мелких сибирских первооткрывателей, она услышала, как старик начал монотонно бормотать что-то, по-стариковски тихо жалуясь на свою жизнь, вспоминая былое, из вежливости Вера не стала говорить ему о его нынешней безвестности, посочувствовала вместо этого тому, как досаждают ему птицы и юные роллеры, избравшие постамент местом своих опасных тренировок.

Сразу же Вера из любопытства отправилась через дорогу к знаменитому мореплавателю, в том парке он стоял один, заброшенный, обрадовавшись долгожданному женскому обществу, он вел себя так, что Вера не переставала краснеть: вспоминал юность, делал ей фривольные комплименты, наконец, захмелев, по-видимому, от свежего воздуха, стал громко петь песни своей молодости, и Вера испуганно огляделась вокруг, но никто ничего не замечал: шептались на лавочке старушки, дремала женщина, устало прислонившись к коляске с ребенком, тогда она поняла, что слушать их может только она, это, как ни странно, нисколько не удивило ее, будто все так и должно быть, и она обрадовалась своему уникальному дару.

Теперь она ходила только с диктофоном. Сидя у каждого памятника, она включала аппарат и пыталась поговорить с памятником: одни беседовали охотно, вспоминали юность, путешествия, приключения, сплав по северным рекам, охоту на медведей, рыбалку, северное сияние, другие угрюмо молчали, особенно старые коммунисты, тогда Вера, мучительно вспоминая практически позабытую историю, которая некогда преподавалась, начинала рассказывать им о днях их молодости, о покорении целины, о стройках, тогда, кажется, взгляд их теплел, они вздыхали, и вместе с ней вспоминали прошлое. Несколько великих и средней известности писателей, бывших проездом в городе, ей не понравились. Первый, имя которого стало одним из символов России за рубежом, поразил Веру своим невероятным снобизмом и самоуверенностью, смотря на нее сверху вниз не только в прямом, но и в переносном смысле, он выдавливал слова с несказанным презрением, другой оказался настолько ограничен, что казалось невероятным то, что его стиль считается великолепным и всегда ставится в пример нерадивым писателям, она постаралась уйти поскорее и всегда вспоминала их, видя гордые фамилии на обложках книг рядом с кричащей надписью "классик русской словесности".

Все рассказы она бережно хранила на пленке, правда, использовала всего пару раз: однажды помогла племяннице подготовиться к докладу по краеведению, еще на одной из встреч с бывшими одногруппниками ей удалось поразить их необыкновенными подробностями жизни знаменитостей, впрочем, источник раскрывать ей было нельзя, так что пришлось ограничиться нейтральным "где-то в Интернете".

Видимо, когда к таким вещам постепенно привыкаешь, должно было произойти необыкновенное, выдающееся даже среди этого, так и случилось.

В заброшенном маленьком парке на окраине, куда ее однажды занесла судьба, точнее, суровая необходимость ехать в какую-то всеми забытую государственную контору, которая раз в пять лет оказывается кому-нибудь нужна, она увидела памятник, по привычке подбежав к нему, она посмотрела вверх, на стоящую девушку, равнодушно подумав, возможно, "очередная комсомолка", и увидела себя. Так она могла бы выглядеть - в скромном платье до колен, в пилотке, прошлая мода не застала ее, и она никогда по ней не тосковала, но сейчас что-то странное шевельнулось в душе, это было "а если бы", на которое было давно ею наложено табу.

Девушка оказалась милой и скромной, и с готовностью рассказала Вере о своей жизни, молодости, прошедшей в тесной комнатушке общежития завода, после всего, сойдя с ума от скуки, она ринулась покорять Сибирь, которая впрочем, не давалась легко и наградила пневмонией, от которой она умерла, успев до того поработать на паре новостроек, человеком она оказалась легким, веселым, Вера, к своему удивлению, ничего общего с собой не заметила: она была всегда сдержанной и меланхоличной, и побаивалась морозов, физической работы, она даже не могла сказать, что ее в глубине души подобные вещи могли хотя бы как-то привлекать, зато девушку, напротив, очень заинтересовали и одежда, и обувь Веры, и ее украшения, она жадно расспрашивала ее обо всем, что ей казалось интересным.

Вера, растерянная, попрощалась, оглянувшись, посмотрела на свое лицо среди желтой листвы, теряющееся в глубине сумрака, и ушла.

Подумав, она решила сходить в библиотеку посмотреть что-нибудь об Анне: так звали девушку.

В следующую субботу она пошла в областную библиотеку, по пути забежав поздороваться с одним из своих любимых памятников, декабристом, который оказался тихим скромным юношей, и казалось невероятным, что он мог участвовать в мятеже, более того, что он смог прожить с чахоткой двадцать лет в Сибири, жениться, нажить состояние и завещать городу свои богатства, впрочем, в душе он был скромным, хотя поговорить любил, кстати, денег ему не было жалко, и пришли они к нему случайно, он больше всего хотел уехать на юг и с трудом отпустил Веру, которая рассказывала ему о путешествиях в жарких странах, смешивая прочитанное в путеводителе со своими фантазиями.

Библиотека была полупустой, и скучающий библиотекарь с готовностью дал ей энциклопедию. В сухой короткой статье она не нашла ничего интересного, правда, оказалось, что в молодости Аня пробовала писать и даже опубликовала какую-то фантастическую повесть, после просьб Веры библиотекарь обещал принести ее из книгохранилища вечером.

До этого Вера решила снова пойти к Ане и поговорить с ней, вдруг удастся выяснить что-нибудь интересное: какие-нибудь общие родственники, может быть.... У Анны не было детей, родителей она не помнила, была сиротой, воспитывалась в детском доме - Вера чувствовала, что она запутывается все больше и больше, все это было чужим, странным и непонятным, от этого хотелось уйти как можно дальше, хотелось, чтобы все было просто и легко объяснимо.

-Аня, ты помнишь что-нибудь из молодости? Ну, как училась? Чем увлекалась?

-Не знаю, - задумалась она.

Я вообще жила в Подмосковье, школу помню, помню, как окончила институт, получила диплом.

-А что было после того, как ты уехала? Я слышала, ты пробовала писать.

-Я, правда, ничего об этом не помню...это неинтересно, знаешь, здесь работать мне нравилось больше всего, и больше я ничего не делала, да и не успела, если бы захотела.

Вера поняла, Аня не помнит ничего, кроме работы, и она же написала свою повесть, а потом умерла.

Вера смотрела на ее лицо, на свое лицо: она никогда не умела и не хотела писать, она ненавидела обыденность - города, дороги, транспорт, поездки, шум, толпы, а придумывать она ничего могла, эта же девушка о чем-то написала, что ее поглотило так, что ее так отторгло из себя и не оставило следов в памяти, наверное, что-то великое и невероятно прекрасное...почему об этом никто не знает?

Вечером она снова поехала в библиотеку - вверху сверкали огни рекламы, шелестели машины, над рекой извивался длинным хребтом мост, капли дождя лениво стекали по стеклянным граням стен, толпы текли мимо пестрых вывесок.

Вера открыла ветхий журнал, сидя у окна, бегло пробежала глазами рецензии: оригинально, слишком вычурно, нелепо, о чем думал автор?- что он хотел сказать?- нелепое фантазерство и начала читать роман о том, как в далеком будущем на берегу сибирской реки стоит город, сверкающий разноцветными огнями, в городе построено множество красивых домов и по улицам ходят только счастливые люди, они разговаривают друг с другом на расстоянии и каждый счастлив, а борцы за свободу и великие люди прошлого покоятся в тени спокойных деревьев, и одна девушка разговаривает с ними, умудренные, они делятся с ней пережитым и наболевшим, и однажды девушка встречает памятник юной девушке...Вера не стала дочитывать, и отбросила журнал в сторону.

Повесть Ани оказалась незаконченной. Она пылко любила свой город будущего, который придумала: все, что видела здесь Вера, и от чего она уставала - скорость, множество техники, устройство которой она не понимала и не пыталась понять, бег жизни, Аня грезила полетами, передачей слов на расстоянии, космосом, стремительным движением вперед, лекарствами, которые излечивали все болезни, она любила этот мир, она мечтала о нем, лелеяла и вынашивала его.

И Вере казалось странным жить в мире, который когда-то был чьей-то мечтой, поглотившей жизнь той, что родила ее, это что-то безжалостное и абсурдное.

Вера говорила себе: это нелепость, сейчас она поедет домой и бросит все это, будет жить, как раньше, ничего не изменится, она довольна тем миром, в котором живет, все совпадения всего лишь случайны, иначе рухнет все - а это так опасно, с этим нельзя играть, об этом даже нельзя думать, Оно тебя услышит, и трещина в мироздании становится из незаметно темной ниточки бездонной чернотой за окном - а может быть, это все-таки просто вечер?- или все-таки за окном ничего нет и некуда идти, но ведь вдалеке робко сияют огни автострады...Вера встала, она решила окончить эти безумные игры, бросить все и жить, как раньше, оставив журнал на столе, не оглядываясь, она быстро пошла к выходу.

Последние строки: "Вера вышла из библиотеки..." чернели под светом мертвой галогеновой лампы.