Помню, когда я был маленьким, я часто ездил к бабушке в деревню. Теперь уже нет той деревни, на ее месте возник завод, а бабушка живет в соседнем с моим районе в однокомнатной квартире, смотрит телевизор и складывает пенсию на сберкнижку, в надежде на лучшие времена.

 

В деревне, ничего не скажешь, хорошо… свежий воздух, живые запахи, речка, яркое солнце, темный густой лес. Романтика. Помню те ощущения, которые я испытывал, выходя из папиной машины и впитывая каждой клеточкой молодого тела все то, на что была богата деревенская природа. И улыбка сама собой появлялась на лице.

 

Тогда у меня была традиция сразу же бежать на речку и смывать с себя городскую «копоть и пыль». Но в тот день погода была пасмурной. Да и настроение мое было ужасным.

 

Я плохо закончил год и родители, естественно, меня отругали. В деревню в этот раз я был отправлен, как в ссылку. Потому что было слишком рано, и все мои друзья еще находились в городе. Все-таки как бы хорошо в деревне не было, но одному там было скучно, обычно в мою деревню ездили еще трое моих друзей из города. И я представлял себе, что ничем интересным в эти выходные заниматься не буду. Буду купаться, лежать на печке и плевать в потолок, кушать бабушкины харчи до отвала или строгать палочку, сидя на лавочке возле дома. Но с первого взгляда на пасмурное небо я понял, что купание мое откладывается на неопределенный срок, ведь на небе собиралась самая настоящая гроза, каких давно уже не бывает. Те, кто постарше помнят эти времена, а теперь природа скудна на дожди и грозы.

 

 

 

Я был встречен бабушкиным поцелуем, ее заботливые руки гладили меня по голове, она радовалась, глядя на мою новую рубашку и джинсы. Потом она посадила меня за стол и накормила. Если я кушал у бабушки — то это означало, что несколько часов после еды я вообще ничем заниматься не мог. Потому что, болезнь наверное всех бабушек, кормила она на убой. Иногда даже не получалось залезть на печку. Несколько часов я просто сидел на лавочке возле дома, даже не хотелось строгать традиционную палочку, и с ужасом наблюдал, как на деревню надвигаются тучи.

 

— Ой, Мишенька, какая гроза будет, — бабушка, повздыхав, села рядом. Я обнял ее и положил ей голову на плечо, — а что ты, Мишенька, так рано приехал-то. Я тебя раньше, чем через две недели не ждала. Сейчас ведь ни одного мальца-то в деревне нету. С кем тебе беситься-то? Правда, Серега только этот грешный. Ты как год-то закончил учебный?

 

— Плохо, бабушка, — мне стало еще грустнее.

 

— Ну ничего, не расстраивайся, какие твои годы. Еще успеешь научиться-то.

 

— Да… учится никогда не поздно, да вот только родители не в восторге от моих оценок.

 

— Это уж точно. Папка-то твой на пятерки одни школу закончил. Вот я рада была…

 

— Бабушка…

 

— Прости, Мишенька, забылась я. Не переживай ты так. Оценки — не самое главное. Главное — это знание.

 

— Ох, ба. Пойду я прогуляюсь, чтоли, пока гроза не началась, — я встал, поправил рубашку и пошел в сторону калитки.

 

— Смотри только быстро, а то промокнешь весь, не дай бог.

 

Я кивнул головой и пошел, сам не знаю куда. Да и промокнуть я боялся больше всего. Меня изнутри сжигала тоска. Весело начиналось лето.

 

 

 

Да, перспектива того, что в деревне никого, кроме бабушек и дедушек нет, меня совсем не радовала. Потом я вспомнил, про то, что бабушка упомянула про какого-то «грешного Серегу». Я долго думал, кто это мог быть, но никакие мысли в голову не приходили, пока я не увидел его.

 

Серега сидел на перилах балкона двухэтажного домика. Дом у них был довольно приличный. Я ведь знал этого парня раньше, видел много раз. Пока мы купались, веселились с друзьями, он обычно сидел где-то вдалеке или же вообще на другом берегу и никогда не подходил близко. Все мы думали, что он больной, и ни у кого тоже не возникало желания с ним общаться.

 

Но сейчас я остановился около дома и посмотрел на него. Поднял руку, помахал ему и сказал:

 

— Привет.

 

Сергей молчал.

 

— Ты чего молчишь? — спросил я. И подошел еще ближе.

 

Сергей подобрал одну ногу под себя, весь напрягся и видимо собирался улизнуть внутрь дома.

 

— Да не бойся ты! Я ничего плохого тебе не сделаю. Меня Миша зовут. А тебя, насколько я знаю, Сергей?

 

Парень кивнул мне и немного расслабился.

 

— Давно ты тут? — спросил я, подходя еще ближе. Я облокотился на забор.

 

Сергей опять кивнул.

 

— Ну ты скажи хоть что-нибудь, а то такое впечатление, что ты немой.

 

Парень посмотрел на меня внимательно, а потом ужасно заикаясь произнес:

 

— Нн-е, нн-е нем-мой.

 

— Ну вот и хорошо, а то я уже было испугался, — и я улыбнулся самой искренней улыбкой, на которую был способен.

 

Сергей тоже засверкал мне в ответ, видимо, я был первым человеком, который отреагировал нормально на его заикания. Да, вид у Сергея, скажем, был не важнецкий. Одежда на нем была раз в сорок лучше, чем моя. Видимо, у него действительно были богатые родители. Кожа была белая, под глазами синяки. Он сильно сутулился и вел себя как-то странно. То постоянно жался к стенке, то тискал свою футболку и прятал глаза в пол. В общем, создавалось такое впечатление, что парень постоянно боится того, что его или ударят или как-то унизят. На мои сто слов он говорил всего десять, да и то, половину было трудно разобрать. Мы долго болтали у него на крыльце обо всем подряд. Правда, получалось, что болтал один я.

 

Я рассказал, откуда я, рассказал, что каждое лето сюда езжу, на что Сергей сказал, что много раз меня видел. Я рассказал ему о плохих оценках, о разных школьных приколах, которые у нас случались. Рассказал ему пару анекдотов, а потом началась гроза.

 

Я виновато улыбнулся и сказал, что, наверное, уже пойду, а то потом не доберусь до дома, глядя на то, как усиливается дождь. Пообещал Сергею, что зайду к нему, когда закончится дождь. И пошел.

 

 

 

— Пп-ос-тт-ой, — сказал Сергей.

 

Я остановился и повернулся к нему.

 

— Пп-ос-лл-ушай… мм-о-жж-ет тт-ы у мм-е-нн-я гг-рр-озу пп-ере-жж-дешь? — в глазах у него засветился какой-то огонек надежды. И мне так не хотелось его расстраивать, что я согласился.

 

Мы поднялись к нему в комнату. Дома, как ни странно, никого больше не было. И как только я огляделся, глаза у меня полезли на лоб. В комнате стоял дорогой компьютер, да и ремонт был не плохой. Все стены были заставлены шкафами с книгами. Но больше всего меня поразило не это. Рядом с дверью на балкон стоял мольберт.

 

Господи, как этот парень рисовал! У него был самый настоящий Талант.

 

Я увидел, словно фотографию, знакомый пейзаж. Вид с горки на речку, где мы постоянно купались летом. Увидел там и наши фигуры, только нас было слишком много, обычно мы купались вчетвером — я и три моих друга. Видимо, картину он рисовал недавно, просто фантазируя.

 

 

 

Я долго расспрашивал Сергея о том, как он так хорошо научился рисовать, но вразумительного ответа от него не получил. Все также сильно заикаясь, он краснел на мои похвалы и отвечал:

 

— Да пп-ро-сс-то дд-ел-лать н-нечего б-было, в-вот я и уч-чился.

 

— И книжки, наверное, все эти прочитал? — спросил я.

 

— П-почти…

 

— А что же так? У тебя совсем нет друзей, с кем можно проводить время весело. Детством там наслаждаться, бесится. Книжки почитать всегда успеешь.

 

— Дд-а вв-роде н-нету, — Сергей опустил глаза.

 

— Понятно… — я стал разглядывать другие его картины, которые лежали стопкой на столе.

 

Портреты у Сергея получалось рисовать тоже виртуозно. Я увидел среди работ несколько портретов его матери и отца. Мать у него была красивая, а отец с каким-то незапоминающимся лицом. Лицо его матери я до сих пор помню. Она, словно, смотрит на меня с упреком, с пожелтевшего листа ватмана. А я стою и слышу грозовые раскаты, сверкает молния. А она смотрит.

 

Я попросил Сергея нарисовать меня. Работа над этой картиной заняла у него несколько ночей, потому что днем мы гуляли, а ночью он рисовал. Набросок он сделал как раз тогда, когда мы пережидали грозу у него дома.

 

На картине я стою, опираясь о балконную дверь, в пол оборота. Тюль развивается под порывами ветра, а в дверной проем видно грозовое небо. Все это нарисовано в каких-то мягких нереально красивых тонах. Эта картина висит теперь у меня в кабинете. И многие, заходя, интересуются, кто так талантливо смог изобразить моего сына. И я отвечаю всем, что мой лучший друг, но никогда не говорю, что на картине я.

 

А сын мой, Сергей, и правда очень похож на меня, только заикается немного. Жена настаивала, чтобы мы отвели его к логопеду, когда он был в садике, но я не захотел. Со временем он стал все меньше и меньше заикаться. Теперь он уже заканчивает 7 класс…

 

 

 

Дни летели быстро. Лето набирало силу. Гроз больше не было. Стояла жаркая погода, и солнце улыбалось нам с неба. Мы часто купались, и я учил Сергея плавать, так как он не умел. Он быстро учился и к концу недели уже почти догонял меня, когда мы наперегонки переплывали реку. Он же в ответ на мои уроки учил меня рисовать. Только ученик из меня был плохой. Кроме кривых огуречков-человечков у меня ничего не получалось.

 

Я заставлял Сергея читать книги вслух, он поначалу отнекивался и обижался, думая, что я над ним издеваюсь, но когда понял, что речь его становится чище, сам просился мне что-нибудь почитать. Компьютер его покрылся пылью.

 

Так в тот месяц никто из моих друзей и не приехал в деревню, а я и не вспоминал их. Родители несколько раз порывались забрать меня в город, но я отнекивался. Это был самый замечательный летний месяц в моей жизни.

 

 

 

В тот день погода что-то подкачала, как и мое здоровье. За день перед этим я наелся чего-то не того и отравился. Бабушка плясала вокруг меня со всякими отварами и причитала. Сергей сидел рядом и постоянно спрашивал, как я себя чувствую. А я отвечал ему, натянуто улыбаясь, что «очень хорошо».

 

После обеда Сергей виновато сказал мне:

 

— Миш, я пп-ойду ненад-долго на речку сб-бегаю? Ты н-не обид-дишься?

 

— Нет, что ты, Серег. Я, глядишь, к вечеру оклемаюсь, и вместе искупнемся. Ты иди, а я пока что посплю немного.

 

Сергей улыбнулся и пошел.

 

 

 

Мне снился какой-то плохой сон. Я проснулся в холодном поту, на улице было уже темно.

 

— Ба, а где Серега? — вскочил я с кровати.

 

— Ой, Мишенька, а он как в обед ушел, так и не возвращался.

 

— Дура! — закричал я, — Если он не пришел — значит с ним что-то случилось!

 

 

 

Бабушка покрестилась, а я, почти в чем мать родила, понесся на улицу. Дома Сергея не было. Его не было нигде…

 

 

 

Когда я вспоминаю все это, душу режут тысячи ножей, к горлу поднимается горький комок…

 

Сергей утонул.

 

Я сижу, пишу это и знаю, что был для него первым, единственным и настоящим другом. И последним.

 

 

 

— Пп-ап, см-мотри, как я мамку нарисовал! — в комнату зашел сын.

 

Я взял у него рисунок и улыбнулся. С каждым годом она все больше и больше похожа на нее. На ту, которую я видел на листке пожелтевшего ватмана. Только вот сын на Сергея не похож. Он — вылитый я.

 

— Ты талант, Серега! — я потрепал его по голове.

 

Сергей улыбнулся и убежал к себе в комнату.

 

 

 

…настоящим и последним…