Про таких детей говорят: «подарок судьбы». А ещё: «дар Божий»... И отнюдь не потому, что вундеркинд, паинька или маминькин сыночек. Увы, дело вовсе не в детских заслугах. ЭТО—просто наши чувства к ним, наши мысли. ЭТО между нами и ними—ОТ БОГА...

Интересно, а про собак так говорят? Про щенков?..

Чертовщина какая-то, что только в голову не лезет!..

А вот и не смешно, Белла для меня—дар Божий!.. Только почему ОН забирает её у меня?.. Или ЕМУ виднее?.. Да ни шиша—не отдам!!

-Белла! Белла!! –кричу что есть мочи в узкую чёрную щель.

С одной стороны—наглухо заколоченная щитами ДСП бетонная стена, с другой—пошарпанный металл порога. Где-то внизу—тонюсенькая полоска света с тЯнущимся из неё концом ремешка. И всё—ни звука в ответ!

Сколько же прошло секунд? Или минут?.. С тех пор, как беспощадно-холодная дюралиевая дверь сомкнулась прямо перед носом, оставив в застывших пальцах жалкую петлю поводка. Настолько тонкого и незначительного, что его проигнорировали тупые фотоэлементы. И дали роковую команду бездушному машинному мозгу, захлопнувшему створки лифта и потащившему меня прочь. Наверх, на далёкий седьмой этаж... Оставив часть меня там, внизу—мучаться и погибать. Частицу моего сердца...

Боже, за что так жесток ты ко мне?! Ведь сколько лет—нет, десятков лет!—я мечтал о ТАКОЙ собаке. Порода, расцветка, характер—всё как на подбор!.. Да нет, тьфу, не то—не главное!! Даже не объяснить... Это как у буддистов: в прошедших жизнях мы были не только людьми. А и прочими тварями божьими. Я вот, например, был собакой—уверен! Ну, а Белка была мне подругой. Или дочерью, мамой, сестрой—не суть—но абсолютно родственною мне душой... Словом, такое не объясняют—такое чувствуют. И знают...

В шахте тишина. Я стою на краю лифта и рукой не даю затвориться распахнувшимся дверцам. Распахнувшимся слишком поздно... Словно опасаюсь потерять контроль... Контроль над чем—над ситуацией? Смешно... Иль просто боясь, что окончательно разорвётся та ничтожная нить, связывающая меня с Беллой. Нить—в виде торчащего из безжалостно сомкнутой чудовищной пасти подо мной кусочка поводка, на другом конце которого—она, мой любимый щеночек... Теперь—беззвучный и бездыханный...

Сколько минуло времени? Жаль, не посмотрел на часы. Вернее, посмотрел—но позже. После того, как в исступлении вдавил жёлтую кнопку аварийного вызова в равнодушно-поблёскивающую панель. И официально-спокойный мужской баритон поинтересовался, что произошло... Что произошло!! Горе, несчастье, катастрофа—я захлёбывался от клокотавших во мне страданий, заикался!.. Кажется, до него не дошло.

-Назовите, пожалуйста, точный адрес, -бесстрастно прогнусавило из пустоты громкоговорителя.

О чём он?!. Ах, да, адрес—называю. Вплоть до почтового индекса и этажа. Выпаливаю скороговоркой, не задумываясь. Однако его этаж моей квартиры не интересует, а исключительно тот, на котором я застрял.

-Без понятия!! -ору в пустоту, начиная выходить из себя. –Где-то между первым и четвёртым!..

И действительно, как можно определить этаж, находясь в шахте, если лифт останавливается лишь на первом, четвёртом, седьмом и десятом. Так задумано, неизвестно какой логикой руководясь, ещё в далёкие семидесятые. И она самая, эта рационально-бесчеловечная архитекторская задумка, настигла меня здесь и сейчас, своим ужасным последствием... «Хотя, -на поверхность сознания невесть откуда просачивается капля трезвости, -смогло ли изменить что-нибудь, останавливайся лифт на каждом этаже?..» Да, чёрт возьми, смогло!! Конечно бы изменило—я поравнялся б со вторым или третьим, разжал дверцы из шахты, сбежал вниз и—дал бы Бог—ещё успел спасти мою Беллу. Отстегнуть от ошейничка убийственный поводок, затянувший её наверх, под двухметровые своды, где она извивается в предсмертной агонии... Вернее, уже не извивается. Так долго не умирают...

Откуда-то из другого мира щёлкнул громкоговоритель:

-Немного подождите, сейчас я к вам кого-нибудь вышлю...

И всё, конец связи. Стойте, как это—«подождите», я не сказал же самого главного!! Оголтело жму на кнопку. Бесполезно—клавиши блокированы. Весь зайдясь, я что есть силы тарабаню кулаком по холодному металлу. Ни звука в ответ—шахта заизолирована основательно, по всем правилам строительной науки. Внизу, на первом этаже, пусто. Ну, а на четвёртом иль на седьмом им меня не услышать. Время позднее, двенадцатый час...

И попер меня чёрт гулять! Ведь уставший был, после работы, вдобавок простужен. Да нет же—к чистоте приучать надо, чтоб жена не ругалась. А плевать я хотел на эту вашу чистоту! Лучше б дома писалась себе ещё месяцами—только не это!.. Поздно, Белку не вернуть...

Она не знала лифта—прежняя хозяйка жила в частном секторе. И поэтому зайти в серебристую дюралиевую кабинку её нужно было упрашивать всякий раз. Она расставляла лапки, пригибала к земле складчатую мордаху и со свойственным боксёрам упрямством исподлобья поглядывала на меня. Достану ли из кармана кусок галеты, протяну ли ей? Тогда можно и согласиться, зайти на время в отвратительную блестящую клетку. Раз уж ему это так важно...

На этот раз я прихватить галету забыл. Белка чувствовала и выпендривалась. Можно было, конечно, просто затянуть её в лифт на поводке, но я хотел действовать демократично. Пробудить, так сказать, собачье самосознание. А оно у двухмесячного щенка, как назло, никак не пробуждалось. И вот, грянуло несчастье...

Всё надеясь, что фотоэлементы сработают в последнее мгновенье, я продолжал сжимать в руке кожаную петлю. Напрасно—дверца захлопнулась, меня понесло наверх. В ужасе вскрикнув, я выпустил ремешок. Тот выскочил в щель и застрял где-то в шахте. Сработала блокировка, лифт остановился, створки разъехались в стороны. Я остановился в неизвестности, между временем и пространством, упёршись носом в пыльные щиты ДСП. Посреди мёртвой тишины...

Боже, за что?! Ведь сколько времени я отказывал себе в своём желании, ждал. Всё ждал подходящего момента... Сначала мешал затянувшийся поиск себя, потом учёба, работа, маленькие дети. И вот теперь, когда появилась возможность,—ТЫ так со мной. Я с мольбой сжимаю руки...

Поздно, Белку не вернуть. Внутри меня что-то переворачивается, обрывается и падает. Падает глубоко на дно шахты. Я смотрю ему вслед, но вижу лишь узкую светлую полоску с неподвижно натянутым поводком. Всё...

Несколько секунд я пребываю в трансе. Однако негативная энергия подобно цепной реакции уже множится, бурлит во мне. Поначалу лишь где-то на донышке. Проходит минута—и она поднимается, закипает и пузырится, требуя выхода. До боли в кулаках я вновь колочу о тускло-поблёскивающие пластины вокруг себя... Сквозь глухой металлический гул прорывается какой-то звук, донёсшийся извне. Не то плач, не то скрип. Прислушиваюсь—тишина. Проверяю—ещё три крепких удара в стену. И вот теперь уже совершенно отчётливо до меня доносится испуганный визг моей Белки.

-Белла, Белла!! –кричу не своим голосом. –Белка, ты жива?!

Она снизу лишь жалобно скулит в ответ.

Надо бы поблагодарить Бога. Но нет времени, нужно что-то делать. Она там внизу, пригвождена к двери лифта, возможно, в полувисячем положении. Главное, конечно, она жива. Но ей очень страшно. И её могут украсть. Кто угодно—кто первым зайдёт в подъезд. Такую ведь иметь каждому захочется —недаром все соседи как один умилялись да охали, едва стоило Белке выскочить на крыльцо. А соседей у нас в доме предостаточно—одиннадцать этажей по четыре квартиры на каждом. Многих и вообще-то в лицо не знаешь...

Надо что-то делать. Я осторожно прикладываю палец к кнопке аварийного вызова. На этот раз блокировка клавиш снята. Мне отвечает притный женский голос.

-Девушка, я уже разговаривал с вашим коллегой, он знает адресс. У меня просьба, позвоните срочно моей жене и попросите её спуститься на первый этаж к лифту—у меня там собака на поводке висит...

-Как висит, в воздухе? –ужасается она.

-Надеюсь, что нет. По крайней мере она жива, а больше ничего я сказать не могу.

Я называю номер домашнего телефона. Через три минуты внизу раздаются причитания жены.

-Как там Белка, жива? –кричу в темноту.

-Жива, но страшно напугана, вся дрожит, -отвечает она. –Ты сам-то как?

-Я—нормально, -в голове рождается мысль. –Слушай, попробуй-ка выдернуть поводок. Может, лифт ещё и поедет. А то этих из аварийной службы пока дождёшься...

Нить ремешка внизу пару раз дёргается и исчезает по ту сторону щели. Вслед за этим моя дверь неспеша затворяется и лифт трогается с места. Транзитом через четвёртый и седьмой я наконец-то приземляюсь на первом этаже. Увидев меня, Белла на руках жены вся извивается от счастья своей тигрово-полосатой коричневой спинкой и мелко-мелко, словно в экстазе, подрагивает обрубком хвоста. Шершавым тёплым язычком она страстно вылизывает мне лицо... Нет, теперь уже никто не посягает отнять у меня мой ДАР, которого ждал я так долго.

 

Август 2005