Среди темнеющих могил, Среди тумана гробового, Парит угрюмый дух сурово; И лунный свет ему не мил, Крестов ветшалых кособочье, Ни клочья дорогого платья; И одиноко каждой ночью Он шлет беззвучные проклятья Чужой земле, оковам чуждым, Сковавшим духа, что прин`ужден Витать веками одиноко. А где-то там, в краю далеком Его порублен меч и щит, Его доспех поеден ржою; И потрясая сединою Дух всё волосья тормошит, Глазами дико он вращает, В надгробьях бешено кружит И так беснуясь, проклинает Ту степь, где прах его лежит, В краю, где лес и дол шир`оки, В краю, где горы крутобоки; И бог распятый в том краю Сзывает грешных к алтарю... Могуч и страшен Тамерлан. Врываясь в схватку словно буря, Он колет, режет, рвет и рубит. Орда ликует. Бьется хан. Пол`он его девицей п`олон, А витязьём его аркан. Кому - копьем, кому - неволей Нещадно угрожает хан. Хан первым скачет - жди беды! - Трясутся русичей ряды. Трезвон несется с колоколен - Москва пылает! - хан доволен. Шатер его оружьем убран. Все стяги русские под ноги - Он вытрет пыль о них с дороги; И просыпаясь ранним утром, Раскинет он песцовы шкуры, Винца церковного попьет, С невольницами - шуры-муры И выйдет ободрить народ. Татары хана уважают, К нему все льстятся с позарану; Чуть в стороне стоит шаман. Идет к шаману грозный хан. Шаман ведет его в свой погреб, Могучих сил степной колдун, Ночной владыка зла, вещун И чемпион кровавых оргий; Во тьму он погреб погружает, Лишь пламя под котлом бушует, Шаман кружит, визжит, стенает И гибель хану предсказует; И под безумные напевы: “Не подними руки на деву!” - В экстазе хану он кричит, И хан трепещет, хан молчит... Пылает град. Повсюду трупы. Хан рад удачному набегу, Повсюду пьянствуют коллеги, Их лица пьяны, смрадны, тупы. Хан входит в терем, что поболе. Он вышибает дверь плечом, За ним татарин с диким воем Крушит, орудует мечом. Хан гордо ходит по палатам, Глаза горят, блистают латы. Войдя в богатую светлицу, Робеет хан. Пред ним девица Красы невиданной доселе. В глазах свет`ится ум и пламя Сердечной пылкости. Как пьяный Пред нею хан пал на колени, Волос прекрасием сражен. Богиню он не даст в обиду; Впервые устыдился он Своего варварского вида. Смущенья полон, рот разинув: “Кто ты, прекрасная богиня?..” - Бормочет по-татарски он, Отвесив ей земной поклон. Девица только жмет плечами И руку хану подает, Хан бережно ее берет, Плененный добрыми очами И волосом златым девицы, Проводит он ее в свой стан. “Я сделаю тебя царицей Над всей землей, ” - бормочет хан И разогнав своих невольниц “Приди ко мне, но добровольно, ” - Он шепчет ночью ей во мгле И сам у выхода возлег... Во тьме шуршанье. Хан не спит: Рядил, гадал, переживал; Глаза открыл... Над ним кинжал! Убийцы! Хан им не простит! И меч уверенной рукой Он шлет во тьму шатра с размаху - И слышет стон... но стон какой! Красавица в ночной рубахе Ему на грудь из тьмы свалилась, В крови, бессильно уцепилась За хановы волосья ручкой И умерла. Мрачнее тучи Хан вышел грозно из покоев И меч воздев над головой Татаров поднимает в бой: “Гори же, Русь!” - кричит он воям. Завыло воинство татарье, А хан вернулся в свой шатер В печали, горести и жаре Лицо красавицы протер, В последний раз полюбовался, Ко лбу губами ей прижался: “Какая женщина, ” - шептал, Простил и в битву ускакал... Ночь. Изба. Горит лампада. Свеча стоит за упокой. И гроб уверенной рукой Стругает плотник. Его взгляда Не увидать из под бровей Седых седого старикана. Визжит рубанок все быстрей. “Вот гроб для хана Тамерлана!” - В слезах, шипя, бормочет он. Он древним пращуром учен Во тьме языческих корней И тайно укрепился в ней. Убита дочь. Отец с тоски Нашел в полях ее могилу, Отрыл и попрощался с милой, Как клок волосьев из руки У дщери выпал. “Вот убивец!” - Вскричал старик, вскочил на ноги И понесс`я бегом по ниве Домой. Языческие боги Ему ответ мгновенно дали; И преисполненный печали Волосья в гроб старик кладет, Колдует, демонов зовет... В пучине боя утешенья Все ищет хан, рубясь свирепо. Он рушит все: святыни, склепы И городские укрепленья. Татары празднуют победы; Хан тоже пьет с простым солдатом, Забыть пытаясь в пьяном бреде... Наутро бой. Сошлися рати. Вдруг прям на хана через бой Несется витязь удалой; “Собака!” - хану он кричит, И хан трепещет, хан молчит. Огнем горят бойца глазищи, И вьется п`о ветру волной, Вся отливая сединой Из под шелома бородища. Никто не видит старикана, Лишь хану предназначен он. И он несется прям на хана, Лишь топором вооружен. Но колдовство сковало руки, Поблекли свет и боя звуки; И старикан на всем скаку Срубает голову ему, Потом подходит к главе хана И взяв рукою за власы В орду швыряет: “Жрите, псы! Я проклинаю Тамерлана!” Татары в панике смешались, А старец с хохотом исчез; Орда, подумав, разбежалась: Кто в степь, кто в горы, а кто в лес. И только пр`оклятое тело Обходят люди между делом; И дух свирепый обречен Бузить, доколе не прощен... | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
