А.Н.Сутугин

 

"ИЛИАДА" и "ОДИССЕЯ"

 

"Илиада" и "Одиссея" - два очень больших произведения про так называемых греков. Помимо того, что от времени тексты их изрядно поистерлись, написаны они черт-те разберешь как: толи проза, толи стихи. Язык в них больше похож на древний сленг, а не на истинный греческий, которого, приходится быть честными, я не знаю.

Поэтому честно признаюсь, что читать пытался, но терпения не хватило - бросил.

Но вот понаслышке знаю следующее.

"Илиада" изображает военную сторону греческой жизни. "Одиссея" рисует бытовые картины и общест венные нравы.

Обе эти поэмы счи таются произведениями сле пого певца Гомера, имя которого пользовалось в древности столь большим уважением, что семь горо дов оспаривали честь быть его родиной. Какая разница с судьбой современных поэ тов, от которых часто не прочь отказаться собствен ные родители!

Сначала порассуждаем про "Илиаду".

У царя Менелая была жена, прозванная за красоту и за то, что носила кружевные трусики «от кутюр» и платье с разрезом. Прекрасной Еленой.

Глядя на нее, все греческие мужики обалдевали, что мешало им работать и выполнять супружеские обязанности по отношению к собственным женам. Больше всего от неё тащился некто Парис. Он повсюду таскался за прекрасной дивой и уговаривал её бежать от мужа.

Елена была не только прекрасна, но и очень капризна. Она долго оговаривала условия своего похищения: каким транс портом её повезут, где она будет жить, и какой парфюм ей будет предоставлен для лучшей паху чести в обществе.

В конце концов, Парис вынужден был согласиться тащить Елену до своей колесницы на собственной шее.

Если учесть то, что девица Елена была не худенькой, а весьма пышнотелой, то это реше ние похитителя со стороны могло показаться не очень опти мальным. Он это смог оценить сразу же после того как упругие ягодицы похищаемой подруги плотно облегли его мускулистую шею.

Парис уговорил Елену укрыться у своего папашки Приама, царя Трои, где они за небольшую цену сняли двухкомнатную квартирку в одном из дворцов.

Парис и Елена сняли квартиру в древнем городе Троя, где мэром был отец Париса по имени Приам.

Сейчас мы можем твердо сказать, что поступок этот оказался весьма неудачным. Тем более что обалдевшему от любви и страсти Парису и боги знамения посылали, и сестрица Кассандра беду вещала, но он ей не верил (в отличие от современных предсказателей, которые мелют всякий вздор, но им все верят).

Менелай тоже был хорош фрукт.

Казалось бы: ну что за пустяк: убежала жена с другим. Живи, радуйся, да бери себе другую - мало ли баб по Греции шляется, а ты не кто-нибудь, а царь.

К тому же видали мы эту самую Елену на картине Тинторетто: толстуха, с кривыми ногами, про маникюр, небось, и не слыхивала.

Так нет, обиженный Менелай побежал жаловаться окружению и богам.

Более того, он нанял сыскарей из частного детективного бюро, которые быстро отыскали следы беглецов и сообщили об этом ревнивому Менелаю.

Целая толпа вызвалась вернуть Менелаю его ненаглядную женушку: Агамемнон, Аякс, Ахиллес со своей пятой и еще куча народу, упомнить которую решительно нет никакой возможности.

Ничего путного у этой толпы не получилось. Не далась им Елена в руки, видать хорошо её Парис охранял.

Только один тогдашний греческий авторитет отлынивал от этого паскудного дела. И был это Одиссей, царь Итаки!

Неохота было ему бросать свою Пенелопу и тащиться, невесть зачем, за тридевять земель. Но, в конце концов и он согласился помочь рогоносцу, уж больно все другие представи тели общественности давили на его сознательность.

Правда, подробностей этой давиловки мы не знаем.

Тогда и началась Троянская воина.

Остальное повествование происходит на троянском театре военных действий. Видя, что греки, будем их условно называть "наши", полюбовно дело решить не хотят, троянцы, их мы так же условно обзовем "противник", и их главнокомандующий Гектор применили хитроумнейший для того времени военный маневр под названием "десятилетняя глубокая оборона".

По рассказам терпеливых читателей мы знаем, что длиннющие главы "Илиады" начинают дальше смахивать на гигантский поминальник и заполнены бесчисленными славными делами героев троянской войны: то богоравный Ахилл обзовет шлемоблещущего Гектора пьяницей и собакой, то хитроумный

Одиссей угостит благородного Терсита палкой по плешивой голове.

В общем, как говорится, Гомер умело и к месту использовал в своем творении здоровый греко-армейский юмор.

Но продолжим наш рассказ.

На десятый год "наши" применили весьма идиотский даже для их времени прием, который, к удивлению, и порешил дело.

Прием заключался в том, что разведгруппа "наших" разместилась в боевой машине пехоты типа "троянский конь", а осталь ные сделали глубокомыс ленный вид, что им надоело вся эта волокита и они уходят.

Противник, не имею щий опыта в правилах ведения глубокой армей ской разведки, абсолютно не подозревал о существо вании спецназа "наших", захватил "коня" в качестве законного трофея и с воплями радости от такой удачи приволок его в Трою, где и выставил на всеобщее обозрение в центре жилого массива.

Внутрь самого коня троянцы заглянуть поленились, тем более что входная дверца, расположенная под хвостом "коня" была заперта на амбарный замок. Ключа они не имели и решили, что завтра местный сантехник Аяксофигор придет со своей верной монтировкой и вскроет дверь. Это была грубейшая стратегическая ошибка троянцев.

Остальное, как принято говорить в военных академических кругах, было просто: как два пальца...

Окончание этого крылатого выражения мы не приводим сознательно, так как оно может успешно варьироваться в зависимости от того, сколько курсов академии закончил читающий эти строки.

Финал этой истории, описанный в Илиаде, был трагичен: Троя предана сожжению спецназом, военный гарнизон со всеми его тыловыми службами и заморочками разгромлен и уничтожен. Капитулировать, практически, было некому.

Ловкий и бесстрашный спецназ спартанцев за дальнейшей ненадобностью был уволен из армейских рядов и с радостью рванул на дембель к многочисленным спартанкам, ждавшим своих молодцов.

Из всей этой переделки ловко выкрутилась одна Елена: когда её привезли обратно в Спарту Менелай хотел, было ее прибить, чтобы другим прекрасным дурам не повадно было со всякими там Парисами "ноги делать", да раздумал: от прибитой Елены пользы было бы никакой, а так её снова для любви использовать можно было в любое удобное для царя время. Поэтому Менелай снова Елену полю бил, и зажили они в мире и согласии до самого ее кли макса...

О том, что было после этого, хитромудрый Гомер не пишет, оставляя читателю самому домысливать конец этой истории…

Мы уже говорили о том, что спецназовцы тут же рванули по домам на дембель.

Не сделал этого только упертый Одиссей, который обратно в Спарту не поехал. Он не вернулся прямо домой, а сделал небольшой крюк в десять лет, чтобы дать время жене своей Пенелопе приготовиться к встрече с ним.

Верная Пенелопа ждала его, коротая время со своими женихами. Женихам очень хотелось на ней жениться, но она рассудила, что гораздо веселее иметь тридцать женихов, чем одного мужа, и надувала несчастных, оттягивая день свадьбы. Днем Пенелопа ткала, ночью порола сотканное, а заодно и сына своего Телемаха.

История эта кончилась трагически: Одиссей вернулся.

Именно об этом и написал свое второе сочинение Гомер, назвав его "Одиссея".

Давайте посмотрим и мы, чем же занимался герой Одиссеи все это время.

Поначалу его с приятелями занесло на остров, где жили циклопы.

Тех так звали за то, что глаз у них было вдвое меньше, чем у нормальных людей, а вот носов и ушей равно по стельку же. Нынешние историки почему-то считают, что островом циклопов была Сицилия, но это враки. Нам совершенно точно известно, что циклопов на Сицилии не было, и нет. Все черепа, обнаруженные во время раскопок. Имели по две глазных, по две ушных и одной ротовой дырке. Зато мы точно знаем, что на Сицилии есть мафия и сицилианская защита. А вот циклопов нет - это выдумки хитроумного автора.

Что же касается развития сюжета, то согласно ему вся честная компания была задержана за попытку кражи у циклопов их немногочисленного, но ценного для бродяг имущества, однако бежала, использовав умственное превосходство над противником, вдобавок выколов преследующему их циклопу последний глаз.

Хотел было разгневанный циклоп с досады закидать обидчиков утесами, но сослепу бездарно промазал.

Дальше Одиссею и его подъельникам по пути попадалась всякая мелочевка типа выслуши вания воя сирен. Но с этими леденящими душу завываниями они справились легко: позатыкали уши рукавами туник и поплыли дальше.

Потом им попадались отдель ные русалки, пробовавшие соблаз нить мореходов своими селёдоч ными хвостиками.

Но те были не соблазняемыми. Они просто ловили хвостатых девиц. Пользовались ими некоторое время, а затем отпускали обратно к царю морскому.

Правда, одну такую красотку Одиссей приказал посадить в имевшуюся у него колбочку, чтобы отвезти домой на Итаку и подарить Пенелопе, как сувенир.

В конце концов, Одиссей на семь лет застрял на острове нимфы Калипсо.

Плохо там было Одиссею. Товарищи его все к тому времени поумирали, корабль прохудился, Калипсо, как последняя стерва, на сторону никуда не пускала - любила, дескать.

Одиноко сидел Одиссей на груди утеса-великана, устремив свой взгляд вдаль, держа в руках банан, как символ вечной любви,- пишет в мемуарах Гермес.

Он же и дал этому бедолаге дельный совет.- Ты бы, приятель, бревешек натаскал, да плотишко сладил, а на нем и дернул бы отсюда к чертовой (виноват, раньше говорили - к Аидовой) бабушке!

Подивился Одиссей мудрости бога, не приходило ему такое в голову. Правда, и мудрить-то ему было некогда: любвеобильная Калипсо с него практически не слезала. Или наоборот, но этого Гомер в своем произведении не уточняет.

А в это самое время у него дома на Итаке заварилась настоящая каша.

Видя, что хозяин где-то бегает по чужим бабам, дом Одиссея заполнили женихи и другие желающие. Они на всю катушку развлекались с Одиссеевыми наложницами, приносили с собой и распивали спиртные напитки, домогались его жены Пенелопы, задабривали сына её Телемаха подарочками: импортными телевизорами, телескопами, телефонами и телеметрической аппаратурой. Благо на самой Итаке в то время таких забавных вещиц и прочих штучек не производили: в отсутствие Одиссея там наступил полный спад промышленного производства и полный упадок в нравах. Дефолт, одним словом.

Сами эти незван ные никем гости под шумок таскали все, что плохо лежало. То ков рик для ванны утянут, то подносик жостов ский, опять же, импорт ный; увидят веревочку - берут и веревочку: мало ли что: вдруг телега в дороге пообло мается, так вот и подвязать можно будет.

До полного развала страны Итаки дело не дошло только потому, что Одиссей все-таки вернулся из своего длительного загула домой.

Видя такие дела, вернувшийся Одиссей прикинулся нищим и пошел к себе во дворец.

Дворец к тому времени стал уже чем-то вроде проходного двора, поэтому ободранного бом жа, в котором никто не смог опознать своего правителя, пустили безо всяких.

Однако опытный наблюдатель сразу бы заметил, что этот бомжара повел себя крайне подозрительно: не канючил сто рубликов, не смолил чинариков, да и вообще как-то даже и не вонял.

Но такого опытного наблюдателя на Итаке не нашлось, так как все они без устали и с удовольствием хлестали местный первачок и импортную водку.

Псевдобомж - Одиссей, брезгливо отодвигал ногами в стельку напившихся женихов и их прихлебателей, бес препятственно собирая все имевшееся у них табельное оружие.

Когда из средств обороны у каждого пьянчуги осталась толь ко по одноразовой вилке, которые они сперли из запасников местной авиакомпании, Одиссей затеял массовую разборку и круто вломил всем присутствующим.

Финал был типовым для того сурового, но справедливого времени: Кровь замыли, трупы сложили во дворе поленницей и сожгли, чтобы использовать их прах, как удобрение: на Итаке с этим всегда были определённые трудности, от чего урожаи фиников случались не регулярно.

Пока горели костры, сложенные из женихов, Одиссей с Пенелопой с удовольствием продолжили супружескую жизнь.

Вот, пожалуй, собственно, и все.

 

P.S. Еще в "Одиссее" была Эос, которая вставала из мрака младая с перстами пурпурными. И это единственное, за истинность чего можно ручаться.