Шёл противный серый дождь. Солнце не могло пробиться сквозь свинцовый панцирь лиловых туч, невозможно было точно определить, сколько времени, день за окном или вечер. Часы, проведённые на работе, тянулись, словно пресная липкая жвачка по рту. Приближался ноябрь, и настроение от сожаления по недавно прошедшему лету было невыносимо тоскливое. С трудом передвигая ноги, Алина плелась на остановку. Ботинки набухли от влаги, носки пропитались почти насквозь. Сощурив глаза, Алина пыталась издалека разглядеть номер проезжающей маршрутки и, не заметив под ногами глубокой лужи, покрывшейся тоненькой корочкой льда, она по щиколотку провалилась в подтаявшую жижу.

Утро, которое и так началось без особого энтузиазма, было окончательно испорчено.

Она мечтала о том, чтобы этот бестолковый и серый день скорее подошёл к завершению, а лучше бы он совсем не начинался. Но её ждала работа, масса суетливых минут. И, наверное, скорее не со зла, а чтобы окончательно не расклеиться от случившейся мелкой неприятности, она пробубнила сквозь зубы скороговоркой какое-то бессвязное и непонятно кому адресованное ругательство. Немного полегчало. Через полчаса Алина всё-таки вскарабкалась в переполненный транспорт, и её продрогшее тело, как и массу других, подобных ей, поглотило безразмерное рогатое брюхо старого троллейбуса.

День прошёл без особых всплесков. Некогда было присесть и выпить кофе, не то, чтобы вообще нормально пообедать. С работы она возвращалась на том же старом надтреснувшем троллейбусе, иногда замечая знакомые примелькавшиеся лица пассажиров. Где и когда Алина их видела, она не могла вспомнить и списывала всё на невнимательность и свою рассеянную память.

Доставая ключи из кармана пальто, она сквозь железную дверь услышала, как надрывается кот, почувствовавший своим голодным желудком её приближение. Привычно щёлкнул замок, девушка шагнула в тёмную прихожую, достала из сумки колбасу и положила на коврик, включила свет. Кот успокоился и жадно заурчал, насытившись, прыгнул ей на руки.

Дома было тепло и уютно. Алина, не раздеваясь, опустилась в кресло, наслаждаясь покоем и тишиной. Глаза привыкли к полумраку, и она по привычке остановила свой взгляд на портрете в позолоченной старинной рамке. Гордая, аристократичная осанка, высокая грудь, густые вьющиеся волосы, змеями рассыпались по округлым обнажённым плечам. Тонкое смуглое лицо, огромные чёрные глаза, смотрели пронзительно и чувственно одновременно. На губах едва проглядывала тонкая усмешка, во всяком случае, Алине так казалось, но все её знакомые в один голос утверждали, что на портрете нет ни тени улыбки. Изящное колье подчёркивало лебединый изгиб тонкой шеи. Массивные серьги с сапфирами завершали этот притягивающий взгляд ансамбль.

Этой женщины давно не было на свете, но её прекрасный облик, в котором было что-то магическое, и поныне волновал мужские сердца. Немногочисленные особи слабого пола, так в шутку Алина называла мужчин, недолго задерживались в её старой бабушкиной квартире. В личной жизни ей катастрофически не везло. К своим двадцати трём годам она до сих пор оставалась девственницей. Все её спутники, явно не представляющие, что существуют такие слова, как «такт» и «воспитанность» постоянно сравнивали её с этим портретом. При сравнении она явно проигрывала. Алина страдала близорукостью, но отказывалась носить очки. От этого её невыразительные серые глаза становились ещё более узкими. Короткие светлые волосы топорщились на голове в художественном беспорядке. Из-за постоянной работы за компьютером она сутулилась, часто болела спина. Об округлых плечах и высокой груди оставалось только мечтать. Кожа отливала сверкающей белизной и никогда не загорала. Какое там могло быть сравнение! Алине иногда становилось обидно до слёз, но снять семейную реликвию со стены у неё не хватало смелости. Вот и сейчас, ей стало невыносимо одиноко коротать этот скучный осенний вечер в полном одиночестве.

В зале послышался бой старинных часов, пробило десять часов вечера. Алина встала из кресла, переоделась и решила вскипятить чайник. Через несколько минут она налила кофе и снова присела в любимое кресло. За окном, не прекращаясь ни на минуту, лил дождь, глаза слипались от усталости, и Алина задремала. Проснулась она от резкого пронзительного взгляда. На неё, не отрываясь, смотрел старый кот. Казалось, что он сейчас скажет что-то важное. Но кот молчал, и заговорить не мог. Стряхнув с себя какое-то тревожное предчувствие, Алина встала, чтобы включить свет и разобрать диван. Проходя мимо портрета, она внезапно остановилась. Всё было по-прежнему, но что-то подсказывало об изменениях. Алина заметила, что глаза женщины на картине смотрят, словно сквозь неё. Но куда? Дом, в котором она жила когда-то принадлежал её прабабке – светской львице. Именно она была изображена на портрете. После революции дом подвергся разорению, ничего не удалось сохранить кроме этой прекрасной картины, написанной неизвестным автором. Постепенно особняк разделили на коммуналки. Лишь лепнина на окнах да парадное крыльцо напоминало о прошлом великолепии. После октябрьского переворота прабабушка исчезла, и никто из родственников так и не знал, куда она пропала и где похоронена. Слухи ходили самые невероятные, но Алина воспринимала их, как обычные небылицы. Она вообще не верила в потусторонний мир и колдовство. Мама рассказывала, что именно по вине красавицы с портрета начались их неудачи по женской линии. Ни одна женщина в роду Долгих не могла выйти замуж и устроить свою судьбу поменять фамилию.

Все рассказы о магических силах всплыли, как балласт, в голове Алины. Усмешка просматривалась на портрете ещё более явно, её нельзя было не заметить. А глаза, магниты, притягивали и пугали одновременно. Присмотревшись внимательно к картине, Алина заметила крошечную дверь, едва различимую, в самом углу портрета. Освещение причудливо падало бликами на картину, и Алина узнала то место, где стояла аристократичная красавица. Эта дверь была как раз сзади неё, ей показалось, что она почувствовала холод от неизвестно откуда появившегося сквозняка. Оглянувшись, Алина не увидела ничего, кроме ровной стены и старых облупившихся обоев. Неужели показалось? Она подошла к стене, тихонько постучала. Замерла на секунду, прислушалась. За стеной явно были таинственные пустоты. В задумчивости Алина подошла к стене, не зная, что предпринять. Старые обои в некоторых местах отошли от стены. Она дёрнула за уголок у самого пола, потянула. За обоями белела штукатурка. Алина аккуратно очистила стену от бумажных лоскутов. Сквозняк стал чувствоваться ещё острее. Она сбегала на кухню, достала из шкафчика молоток, подбежала к стене и стукнула по ней, что есть мочи. Обрушилась сплошным потоком штукатурка, покрыв её с головы до ног слоем пыли. Очистив глаза от мельчайших частиц, Алина взглянула на стену. На ней была дверь, такая же, как на картине! С замиранием сердца она взялась за медную ручку. Вдруг заперта? Дверь поддалась и со скрипом открылась. В нос ударил тяжёлый затхлый запах комнаты, которую давно не открывали. В узком маленьком помещении, похожем на кладовку, стоял полумрак. Алина судорожно попыталась найти в письменном столе старый карманный фонарь, но он никак не желал находиться. Пришлось зажечь свечу и вернуться в тайную комнату.

Здесь всё было покрыто пылью и паутиной. У стены стоял старый комод, с двумя старинными подсвечниками. Алина поднесла к ним свечу и подожгла старый воск. Раздался треск и комнату наполнил яркий свет. Перед ней стояла старинная ажурная шкатулка. Девушка медленно, словно во сне, подняла резную крышку. Внутри, на кроваво-красном бархате лежали украшения, которые были изображены на портрете. Камни были настолько восхитительны, от них невозможно было отвезти взгляд. Она хотела взять серьги в руки, но, едва приблизив к ним руки, с ужасом их отдёрнула. Сверкающие грани резали пальцы, как крошечные, остро наточенные лезвия. Алина наклонилась над шкатулкой, на внутренней стороне крышки был прикреплён жёлтый, исписанный женской рукой лист бумаги. Она развернула его, поднесла к свече, кое-где чернила расплылись, и буквы едва просматривались.

Суть письма была следующей:

« Моя милая наследница, а я точно знаю, что ты моя родная плоть и кровь, ведь чужак никогда не сможет открыть эту дверь. Ты третье поколение нашего древнего прославленного рода. Я совершила страшный грех – разменяла судьбу на всеобщую любовь и преклонение. Моим талисманом мне служили эти проклятые Богом камни. За привлечение тёмных сил расплатилась сполна. Но пусть моя горькая доля тебя уже не тревожит. Сегодня ночью в опочивальне мне явилось странное предвидение. Моя скорая смерть не искупит мои грехи. Не только мне придётся отплатить сполна своей душой, но и моей дочери, и ещё не родившейся внучке. Я молюсь о том, чтобы тебя не затронула искалечившая не мало женских судеб эта страшная сила. Перед тобой стоит сейчас нелёгкая задача: уничтожить эти украшения, как бы они ни притягивали твой кроткий взор, ни манили примерить.

Если эти камни займут своё место на твоём не искушённом теле, нашему роду никогда не избавиться от заклятия. Ты повторишь мою судьбу - станешь богата и почитаема в обществе; но никогда, я прошу тебя взвесить каждое написанное мной слово, никогда не будешь счастлива. Прошу, не повторяй моих ошибок. Я знаю, мне нет прощения, и ничего не остаётся, как смиренно ожидать своего скорого конца. Милое, нежное созданье, собери все свои душевные силы и сделай то, о чём я тебя прошу…»

Далее текст письма был размыт, и Алина, как ни старалась, ничего не могла разглядеть.

Пламя свечей слегка колыхалась, словно по комнате метался кто-то не видимый и прозрачный. Девушке стало жутко, она кликнула кота, но старый прохвост куда-то подевался.

Алина вышла из комнаты и плотно закрыла за собой дверь. Её лихорадочно трясло, на лбу проступили бисеринки пота. Притронувшись рукой к голове, она почувствовала температурный жар. Словно в тумане Алина добрела до дивана и провалилась в небытие. Ей снилось, что она смотрит на странные украшения, затем, любуясь, медленно вынимает их из шкатулки. Внезапно раздаётся сотрясающий стены ехидный хохот, и земля проваливается под её ногами. Она летит в холодную пропасть, не переставая кричать и звать на помощь.

Алина очнулась, захлёбываясь собственным криком. За окном забрезжил рассвет. Часы пробили без четверти пять. Разбросанные по квартире клочки обоев и осыпавшаяся штукатурка вернули её сознание в реальность. Алина уже знала, что будет делать. Наскоро умывшись и на ходу застёгивая одежду, она снова переступила порог тайной комнаты. Поборов в себе соблазн в последний раз взглянуть на драгоценные сверкающие камни, девушка взяла в руки тяжёлую шкатулку и осторожно поставила ей в спортивную сумку.

Улица встретила её привычной моросящей непогодой. Приподняв воротник курки, она решительно зашагала по направлению к набережной. Прохожих на улице в такой ранний час почти не было. Алина спустилась к реке в полном одиночестве, подошла к высоким чугунным перилам. Она достала свою тяжёлую ношу и поставила на узкий парапет, чуть придерживая одной рукой. Внутри оставалась последняя весточка от такой далёкой, но ставшей за последние сутки самой родной, таинственной прабабушки.

Мысленно попрощавшись с той, которую не судьба было увидеть, она опустила руки - тяжёлый кованый серебром ларец через несколько секунд погрузился в воду и навсегда исчез и её жизни. Не оглядываясь, Алина побежала прочь. Дождь прекратился. Сквозь свинцовый панцирь лиловых облаков стали проглядывать тоненькие робкие лучики проснувшегося солнца. Спиной почувствовав слабое тепло, Алина улыбнулась. Наступало новое утро новой жизни…