На хлопок можно было не ехать. В кармане лежала честно добытая справка об аллергии. Но желание слиться с коллективом – только что поступил в институт – оказалось сильнее. Поначалу все было славно, но вскоре выяснилось, что меня невзлюбил Саша К. – третьекурсник с английского отделения. Русских парней на факультете раз-два и обчелся, а уж с Сашей ссориться тем более не хотелось. Высокий красавец, спортсмен, любимец дам и свой парень в доску, но... Не помню, отчего вспыхнула ссора, но выбора Саша мне не оставил. Как в дореволюционные времена драться пошли с секундантами. Зайдя за угол длиннющего сарая, мы по-английски добросовестно минут десять обменивались тумаками, а потом наши приятели, стоявшие на атасе, дали знак, что приближаются преподаватели и мы разбежались. Если учесть, что у меня это вообще первая «взрослая» драка понятно, что таковым исходом остался доволен. Не сдрейфил, теперь можно и замириться. Но Сашка категорически отказался, не объясняя причины нехорошего чувства ко мне. Пришлось драться заново. Не хотелось ужасно, ведь так все по - джентльменски могло завершиться. Минут через пять после начала дуэли почувствовал, что начинаем звереть, и предложил мировую.

- Мы закончим, когда один из нас будет здесь лежать, - размахивая длинными ногами, ответил оппонент.

Через минуту после этой киношной фразы я неожиданно сломал ему челюсть. Сашку увезли в больницу, всем сообщили, что он упал с трактора.

Милиция не поверила, тем более, что парень он был непростой, а сын зам. начальника областного КГБ.

Так я ночью оказался в камере предварительного заключения Зафарабадской милиции. Людям в погонах страшно хотелось меня отметелить, но нужен повод. Каждые полчаса кто – либо врывался в камеру и орал – почему лежишь? (если я лежал) или – почему сидишь? (если сидел). Напуганный донельзя происходящим я, к их разочарованию, беспрекословно укладывался или усаживался и конфликт никак не завязывался.

Утром распахнулись двери соседних камер, познакомился с соседями, то бишь товарищами по нарам. Таковых оказалось двое – мощный бритый казах и тощий мужичонка в домашней маечке по фамилии Мамочкин. Этот Мамочкин оказался еще тот фрукт – избил жену и некстати подвернувшуюся тещу. Новым знакомым я понравился, поскольку сидел по «мужскому делу» – за драку. Вскоре у казаха в руке задымилась цигарка, и я возбужденно заерзал.

- Откуда табачок?

- Тихо! -, цыкнул сокамерник, не спеша затягиваясь «памириной».

Мамочкин, воровато оглянувшись на дверь, прошептал на ухо. «Я когда в ментовской подметаю - бычки прячу».

Враз поперхнувшись новостью, я от протянутого бычка отказываюсь – без фильтра-де не курю.

…. В КПЗ я провел сутки. Днем, узнав, что пострадавший от моего кулака - сын кагэбэшника, менты резко потеплели и даже отправили на судмедэкспертизу, дабы я на всякий случай тоже запротоколировать свои шишки и ссадины.

Впрочем, это вряд ли спасло бы от исключения из института, да и от тюрьмы. Местные милицейские тузы укатали бы на полную катушку, чтобы выслужиться перед областным начальством. Но Сашка оказался парнем порядочным – рассказал отцу, что произошло. Узнав, что Сашка был зачинщиком, он приказал освободить узника. .

…С Сашкой за все время обучения так и не сказали друг другу ни слова.

 

П.С. История имела забавное продолжение – меня пытались завербовать в стукачи гэбешные. Как я понял позже, это дело обычное. Гражданин, попавший в криминальный переплет, становится сговорчивым. Но я прикинулся еще глупее, чем был на самом деле и сделал вид, что предложения просто не понял. Отстали.