Анатолий Азиат Слово о полку Игореве (С правкой по книге О. Сулейменова «Аз и Я») Песнь 1. Вступление. Не угодно ли будет, братия Послушать старинную повесть воинскую: Повесть о полку Игореве. Начать же эту песню По былинам того времени, А не по вымыслам Бояна. Боян же вещий, Если кому песнь творил: Растекался мыслию по древу, Серым волком по земле, Сизым орлом под облаками. А певцы, чтобы не ссориться, Так жребий свой определяли: Пускали десять соколов на стадо лебедей – Чей первым долетал, тот первую песнь и пел. Старому Ярославу ли, храброму ли Мстиславу, Сразившему Редедю, перед полками касожскими, Красному ли Роману Святославичу. Боян же, братия, Не десять соколов на стадо пускал, Но свои вещие персты на струны опускал, И сами они князьям славу рокотали. Начнём же, братия, повесть сию От старого Владимира до нынешнего Игоря, Который, изострил свой ум, Наполнил сердце своё мужеством, И ратным духом воспылав, Повел свои храбрые полки На землю Половецкую за землю Русскую. Песнь 2. Начало похода. О Боян, соловей старого времени! Если смог бы ты увидеть полки эти, Скача соловьём по мысленну древу, Летая умом под облаками, Свивая славой времена, Рыща в тропу Тмуторокана Через поля и горы! Петь бы тебе песнь Игорю, того внука: «То не соколы несутся через поля широкие, Стадо галочье бежит к Дону великому». Или так не воспеть тебе, Вещий Боян, Велесов внук: «Русские кони ржут за Сулой – Звенит слава в Киеве. Трубы гремят в Новгороде, Стоят стяги в Путивле». Игорь ждёт милого брата Всеволода. И говорит ему буйтур Всеволод: «Один ты мне брат, светлый Игорь! Оба мы Святославичи. Седлай, брат, своих борзых коней, А мои уже впереди, у Курска под сёдлами. А мои-то куряне хорошие воины: Под трубами рождёны, Под шеломами взлелеяны, С острия копья вскормлены; Пути им все ведомы, Овраги им знакомы, Луки их натянуты, Колчаны открыты, Сабли навострёны; Сами скачут, как серые волки в поле, Ищущи себе чести, а князю славы». На солнце Игорь взгляд свой бросил, И вдруг померкло солнце – Не хочет видеть: князя и дружину. И сказал дружине своей Игорь: «О, воины мои! Лучше уж убитым быть, Чем полонённым жить. А сядем, братья на своих борзых коней, Да посмотрим синего Дона»! Желание – что движет молодыми, Хоть солнца знак! Но – не остановить. «Хочу, копьё я преломить В конце поля половецкого С вами, русичи! Хочу голову свою сложить, Или испить шеломом Дона»! Песнь 3. Первый бой. И вступил князь Игорь в злат стремень, И поехал по чистому полю. Солнце ему тьмой путь заступает. Ночь стонет ему грозой. Птицы тревожно свистят. Звери рыком тревожат. Див кличет вверху дерева – Велит послушать земли незнаемые, Волге, и Поморию, и Посулию, и Сурожу, И Корсуню, и тебе, тьмутораканский болван! А половцы окольными дорогами Побежали к Дону великому: Скрипят телеги в полуночи, Словно лебеди встревоженные. Игорь к Дону войско ведёт: Уж, в дубравах судьбу его Птицы предчувствуют; По оврагам, грозу предвещая, Волки воют; И клёкотом орлы, Сзывают всех зверей на кости; Лисицы брешут На червлёные щиты. О, Русская земля! Уже ты за холмом. Долго ночь меркнет. Зари свет неясен, Мгла поля покрыла, Соловьиные трели замолкли, Говор галок затих. Русичи поле большое Перегородили щитами червлёными, Ищущи себе чести, а князю славы. В пятницу на заре, разбили они Поганые полки половецкие И, рассеясь стрелами по полю, Захватили красных дев половецких, А с ними злато, и паволоки, И дорогие оксамиты. Орьтмами, и япончицами, и кожухами И всякими узорочьями половецкими, Начали мосты мостить по болотам. А стяг червлён, бела хоругвь, Червлёна чёлка, серебряное древко – Храброму Святославичу! Песнь 4. Битва на реке Каяле. Дремлет в поле Ольгово хороброе войско. Далёко оно залетело! Не было оно рождено для обиды: Ни соколу, ни кречету, ни тебе, Чёрный ворон, поганый половчанин! Гзак бежит серым волком, Кончак ему след правит к Дону великому. И рано, на другой день, кровавые зори Свет возвещают: чёрные тучи с моря идут, Хотят прикрыть четыре солнца, А в них трепещут синие молнии. Быть грому великому! Идти дождю стрелами с Дона великого! Тут и копьям преломиться, Тут и саблям притупиться, О шеломы половецкие На реке Каяле у Дона великого. О, Русская земля! Уже ты за холмом. Это ветры, Стрибога внуки, Веют с моря стрелами На храбрые полки Игоревы. Земля гудит, реки мутно текут: Роса поля прикрывает. Стяги говорят: «половцы идут от Дона и от моря, И от всех стран русские полки окружили». Дети бесовы криком поля преградили, А храбрые русичи преградили щитами червлёными. Буйтур Всеволод! Ты стоишь на защите, Пускаешь свои стрелы, Гремишь по шеломам Своим мечом харалужным. Где буйтур проскочит, Своим златым шеломом посвечивая, Там лежат поганые головы половецкие. Разбиты саблями калёными Шеломы аварские рукой твоей, Буйтур Всеволод! Какие раны братия, коль из-за славы Ничто ему не надо: ни чести, ни живота, Ни града Чернигова, ни злата стола отца, Ни даже ласки милой жены, прекрасной Глебовны! Были века Тьмуторокани, Прошли времена Ярослава, Были полки Олеговы. Олег крамолу мечом ковал И стрелы по земле сеял: Вступал в злат стремень В граде Тьмуторокане, Тот же звон слышал Давний великий Ярослав, сын Всеволодов, А Владимир по утрам В Чернигове уши закладывал. Бориса Вячеславича гордыня на суд привела, И на зелёную конскую попону положила, За обиду Олегову, храброго молодого князя. С той же Каялы, повёз Святополк Между угорских иноходцев на волокуше, Отца своего к святой Софии в Киеве. Тогда, при Олеге Гориславиче посеялись И выросли междоусобицы, Погибла жизнь Даждьбога внука, Век сократив, в крамолах княжеских. Уж, по Русской земле, Редко пахари покрикивают, Но часто вороны каркают, Трупы меж собой деля, А галки по-своему говоря, На обед всех приглашают. То было в те рати и те полки, А про рать сию ещё не слыхано. С утра до вечера, с вечера до света Летят стрелы калёные, Гремят сабли о шеломы, Трещат копья харалужные, В поле незнаемом, среди земли Половецкой. Чёрна земля под копытами, костьми усеяна, И кровью полита: проросла печаль на Русской земле. Что мне шумит, что мне звонит, Далёко так рано пред зорями? Игорь полки заворачивает: Жаль ему милого брата Всеволода. Бились день, бились другой: Третьего дня пополудни пали стяги Игоревы. Тут и разлучились братья На берегу быстрой Каялы: Не допив вволю кровавого вина; Тут и закончили кровавый пир храбрые русичи, Сватов напоив, сами полегли за землю Русскую. Трава от жалости поникла, А деревья с печалью склонились. Песнь 5. Междоусобицы. Уже братья, печальное время настало, Уже пустота силу прикрыла. Встала обида в силах Даждьбожьего внука, Вступила девою на землю Тьмуторканью, Всплеснула лебедиными крылами На синем море у Дона - Прошли времена хорошие. Уже не бьются с погаными За землю Русскую. Но говорит брат брату: «Это – моё! А то – тоже моё»! И стали князья про малое – «Это великое» говорить, И друг на друга крамолу возводить. А поганые со всех сторон Приходили с победами на землю Русскую. О, сокол, далече залетел ты, Всех птиц разя – до моря синего! А Игоревого храброго полку не воскресить! Жалость и печаль вернулись на землю Русскую, Неся с собой боль в пламенном роге. И заголосили жёны русские: «Уже нам милых лад ни мыслию смыслити, Ни думою сдумати, ни очами поглядеть, А злата серебра больше не потрогать»! И застонал, братья, Киев печалью, А Чернигов напастьями. Тоска разлилась по Русской земле, Печаль большая землю Русскую накрыла. А князья сами на себя крамолу возводили, А поганые набегами приходили С победами на землю Русскую. И по белке со двора – данью обкладывали. Так два храбрые Святославича отдали Поганым всё, завоёванное князем Киевским. Святослав грозный великий Киевский Потрепал своими сильными полками И харалужными мечами поганых: Наступил на землю Половецкую, Притоптал холмы и овраги, Взмутил реки и озёра, Иссушил потоки и болота, А поганого Кобяка из лукоморья, От железных великих полков половецких, Как вихрь полонил – на колени упал Кобяк В граде Киеве, в святославовой гриднице. Тут и немцы и венеды, Тут и греки и моравы, Поют славу Святославу, Хают князя Игоря, Отдал он все победы прошлые, На реке Каяле, реке половецкой – Русским золотом засыпав её. И пересел князь, из злата седла В невольничье кочевника седло. Уныние градом завладело, веселье поникло. Песнь 6. Вещий сон Святослава. А Святослав странный сон видит: «В Киеве на горах, сыновчя С вечера одевают меня Чёрной паполомой на кровати тисовой; Черпают мне огненное вино, с осадком смешено. Сыплют мне тощие вдовы поганых Половцев крупныий жемчуг на лоно И ублажают меня. Уже Стол без князя В моём тереме златоверхом. Бусурмане спрашивают: «Знаешь, как вернуть свой разум? Пять железных пут омой – И сватам не мсти».» И отвечают бояре князю: «Уже князь печаль тебе ум полонила: Это два сокола, Слетевшие с отцова злата стола: Поискать град Тьмуторокань, Или испить шеломом Дону. Уже соколам крылья подрезали Половецкими саблями, А самих опутали путами железными. Темно князь: два солнца померкло, Оба багряных столпа погасли, И молодые месяцы тьмой заволоклись На речке, на Каяле. Тьма свет покрыла: Рыщут половцы по русской земле. А княжий шатёр белоснежный, Моря забрала волна – Великую радость доставив Хинове. Нашла хула на хвалу, Напало насилье на волю, И Див вернулся на землю. Красные девы поют на берегу моря, Звоня русским золотом. Поют бусурмане, сладка их месть За гибель Шароканову. А русской дружине невесело»… Песнь 7. Слово Святослава. Изрёк тогда великий Святослав Златое слово, со слезами смешанное: «О мои сыновчя, Игорь и Всеволод! Рано вам на землю Половецкую Мечами махать, а себе славы искать: Ведь бесчестно, начать с победы, Поганих кровь пролив не честно. Планы мои вы напрасно разбили, Седин серебряных моих не пощадив. Да, ваши храбрые сердца В булате кованы жестоком И в битвах так закалены… Уже не вижу я, могущества Сильного и богатого и многоратного Брата моего Ярослава, С черниговскими былями, с могутами, И с татранами, и с шельбирами, и с топчаками, И с ревугами, и с ольберами: Они без щитов, с ножами засапожными, Одним криком полки побеждают, О прадедной славе звоня. Но сказали вы: «Мы уже мужи! Старую славу похитим, А что будет – сами поделим»! Что ж, не молод – и не помолодеть, Но, «когда сокол три линьки прошёл, Высоко птиц сбивает, Не даст гнезда своего в обиду». Вот, где зло: князья мне не помощники – На низкое времена обратились. Возле Римова кричат Под саблями половецкими, А Владимир – под ранами. Печаль и тоска сыну Глебову! Великий князь Всеволод! Не мислию тебе прилететь издалече, Защитить отцовский злат стол? Ты ведь, можешь Волгу Вёслами расплескать, А Дон шеломами вычерпать. Если бы ты был, То была раба по ногате, А кощей по резане. Ты же можешь посуху Живыми шереширами стрелять – Удалыми сынами Глебовыми. Именитые Рюрик и Давид! Не ваши ли воины в золочёных шеломах По крови плавали? Не ваша ли дружина храбрая, Раненые саблями калёными, Рыкают, как туры, На поле незнаемом! Вступите князья в злат стремень, За обиду сего времени, за землю Русскую, За раны Игоря Святославича! Галичский Восьмигранный Ярослав! Высоко сидишь ты На своём златокованом столе, Подпёр ты горы Угорские Своими железными полками, Заступив королеве путь, Затворив Дунаю ворота, Бремена через облако мечешь, Рядишь суды до Дуная. Грозы твои по земле текут: Киеву ворота отворяешь, С отцовского злата стола В султановы земли стреляешь. Стреляй, князь, Кончака, Поганого кощея, за землю Русскую, За раны Игоря Святославича! Именитые, Роман и Мстислав! Храбрая мысль носит ваш ум на битвы. Высоко летите вы, словно соколы, В отваге, птиц желая превзойти. Под вашими латинскими шлемами И панцирями, что из железа – Трещит земля. Их помнят страны многие – Хинова, Литва, Ятвязи, Деремела и Половци – Все копья бросали и головы склоняли Под ваши мечи харалужные. А солнца свет – не для Игоря, А с дерева лист не добром упал. По Роси и Суле города поделены. А Игорева храброго войска не воскресить. Дон взывает к вам, князья, На победу кличет! Ольговичи, храбрые князья, Вы поспели к бою. Ингварь и Всеволод, и все три Мстиславовича, Не худа гнезда шестокрильцы! Вы ведь, победными жребиями Власти себе не добыли! Где ваши золотые шеломы, Польские копья и щиты? Загородите Полю ворота Своими острыми стрелами За землю Русскую, За раны Игоря Святославича»! Песнь 8. Победы и поражения в Поле. Уж не хочёт Сула струями серебряными К Переяславлю городу течь. А Двина – так и течёт болотом, Не по нраву ей клич половчанский. Один Изяслав, сын Васильков, Позвенел он мечами в шеломы Литовские, И Всеславу премножил он славы: На кровавой траве под червлёным щитом, Он лежит, земле кровь отдавая, Никого в живых нет, Он земле говорит, умирая: « Вот, дружину мою Крылья птиц приодели, И зверьё нашу кровь полизало. Но нет братьев моих, Где вы – Всеволод, Где – Брячислав? Изронил я жемчужную душу, Что из храброго тела ушла, Через златое то ожерелье». Трубы уныло трубят городеньские. Ярослав, и все внуки Всеславовы! Преклоните вы стяги, Да мечи свои в ножны вложите. Как же дедову славу вы попрали! Ведь, своими лихими крамолами, Ослабляете силу вы Русскую, И поганых вы только наводите На все земли, на Русские земли. Сами топчете дедову славу. И пока вы все врозь – Половецкие правят здесь ханы. Песнь 9. О старых князьях. На седьмом веке Тьмутороканя Бросил Всеслав жребий, Где искать девицу ему любу. Он клюками подпёрся, В коня превратясь, Доскакал он до Киева града, И копья острием он коснулся Злата Киевска Стола Великого. Скачет зверем он лютым Из Белграда в полуночи, Обернулся вдруг синею мглою; Утром же вонзил стрикузы, Новаграда ворота открыв, Ярославу всю славу расшиб. И помчался он волком С Дудуток до Немиги. На Немиге, ведь, Стелют снопы головами, Молотят харалужными цепями, На ток жизни кладут, Душу веют от тела. На Немиге – берега в крови, Не добром они были посеяны – А посеяны костями русичей. Князь Всеслав – всем людям судья, И князьям – грады он раздаривал, Но лишь, ночь – рыскал волком: Успевая до стен Тьмутороканя из Киева, Великому Хорсу волком преграждая путь. Ему в Полоцке звонят заутреню, В колокола святые Софиевские, А он звон этот в Киеве слышит. Хоть и веща душа в дерзком теле его, Но и часто страдал он от бед. И сказал ему вещий Боян: «Ни хитру, ни горазду, Ни птице петуху – Суда божия не миновать». О, стонать земле Русской, Вспоминая старых князей, И старинные те времена! Ведь, нельзя ж пригвоздить К горам киевским Тень Владимира старого! Ну, а ныне, стоят стяги Рюриковы, Рядом с ними – Давидовы, Но, врозь они… И землю пашут, И копья тоже – врозь поют. Песнь 10. Плач Ярославны. На Дунае Ярославны голос слышен, Зегзицей незнаема рано кукует: «Полечу, говорит, кукушкой по Дунаю, Омочу бобров рукав в Каяле-реке: Утру князю кровавые его раны, На теле могучем его». Ярославна рано плачет в Путивле, На стене городской причитаючи: «О, ветер, ветрило! Зачем ты так сильно веешь! Зачем несёшь ты своими крылами Хиновские стрелы, На воинов лады моей? Иль мало тебе: Облаками играться в горах, Иль в синем море качать корабли? Зачем веселие моё, По ковылю развеял»? Ярославна рано плачет в Путивле На стене городской, причитаючи: «О, Днепр-Славутич! Ты даже горы пробил на своём пути, Свозь землю Половецкую. На волнах ты качал Святослава ладьи, Когда полонил он Кобяка. Принеси ж Господин, Мою ладу ко мне, Чтоб не слала ему Слёзы рано на синее море»! Ярославна рано плачет в Путивле На стене городской, причитаючи: «Светлое-светлое солнышко! Всем – ты и тёплое, всем ты и нежное. Что ж, Господин, опалил ты горячим лучом Воинов лады, в поле безводном? Их луки жаждой сжало, А колчаны печаль закрыла». Песнь 11. Побег и поиски князя Игоря из плена. И в полуночи море плеснуло: Смерчи мглою идут. Игорю князю путь Бог указывает – Из земли Половецкой, На землю, на Русскую, К злату столу Святославову. Вечерняя заря погасла. Игорь спит. Игорь бдит. Игорь мыслию поля мерит От великого Дона до малого Донца. Конь ржёт в полуночи. Овлур свистнул за рекой: Знак подал, мол, готово. Князю в плену не быть! Кликну – стукнет земля, И трава зашумит, Половецкие вежи отступят. Игорь князь проскочил к камышам Горностаем, и на воду – гоголем белым. Он вскочил на коня на – борза – Серым волком с него уже спрыгнув. И помчался он к лугу Донца, И полетел под мглою соколом, Избивая гусей-лебедей К завтраку, обеду и ужину. Когда Игорь соколом полетел, Овлур тогда волком побежал, Росу собой студёную сбивая: Притомили они своих борзых коней. И Донец говорит: «О, князь Игорь! Не мало ли тебе величия, А Кончаку нелюбия, А Русской земле веселия»! Князь ответил:«Донец, мой! Не мало и в тебе величия: Ты качал меня на волнах, И зелену траву ты стелил На своих серебристых брегах, Одевал ты меня теплою мглою, Под зелёною сенью дубрав: Охранял, когда гоголем был, Нежно чаек, качая в волнах, И чернядьми на теплых ветрах. Вот, река Стугна – ну, совсем не та: Вначале, словно малое дитя: А после, пробежавшись по полям, Пожрав чужие речки и ручьи, Расширилась внезапно к устью, И князя Ростислава унесла К закрытым тёмным берегам Днепра. Плачет Ростислава мать – Нет юна сына больше, нет князя. Цветы от жалости закрылись, И ива над водой склонилась». Не сороки стрекочут – По следу Игоря Гзак с Кончаком едут. Тогда вороны не каркали, Галки замолкли, Сороки не стрекотали, Только полозы ползали. Дятлы стуком путь К реке указывают, Соловьи весёлыми песнями Свет предвещают. Молвит Гзак Кончаку: «Если сокол к гнезду прилетит, Соколенку – злачёну стрелу»? И ответил Кончак: «Если сокол к гнезду долетит, Мы соколику – красну девицу». Гзак, с усмешкой ему отвечает: «Коль опутаем красною девицей, Соколенка мы враз потеряем, И девицу, конечно же, тоже. Сколько красных девиц мы отдали Хоть, Олега жена, да и род Святослава… Вот сваты, так сваты – все сваты! А назавтра: вновь схватимся в Поле»… Песнь 12. Покаяние князя Игоря. Свадьбу сыну сыграв, Игорь в храме стоит, У икон, с покаянной молитвою: «Вот, стою на коленах я, Перед Господом Богом моим. Перед истинным и правым судиёй, И мучения, венца лишь приемлющие, Уж готов я принять: За грехи, за грехи мои тяжкие. О, Господь Бог мой! Пошатнулась вера моя в тебя, И с сомнениями, вошли В душу мою бесовские мысли. Тайно вошли они в душу мою И сладкой лестью, овладели ею. Один вопрос и задавали: «Почему Святослав? Чем он лучше? И ты бы смог»! Так и жил с одной мыслью О Великом Столе. Ни о чём, о другом Я и думать не мог. И когда взял у Переславля, Город христианский – Глебов, Они так и нашёптывали: «Покажи им свою власть, Чтоб другим неповадно было»! И показал я. Всех: И младенцев и братьев своих, И друзей и жён и подружек своих, И дочерей и матерей взял в плен. И наслаждался я их долгими мучениями: И старцев и любимых сыновей умертвил, Рассекая на многие раны, Жён же их отдал я на осквернение. И скорбь была большой. И живые мёртвым завидовали, А мёртвые радовались концу мучений. Не достоин я даже взгляда Господа Бога моего! Последовав бесовскому искушению Взойти на Великий Стол, Навёл я на землю Русскую Плач и жалость, За погибшую дружину мою На реке Каяле, И отворил я поганым Путь на землю Русскую. Даже Кончак, князь половецкий, Более достоин взгляда, Господа Бога моего. Он не дал умертвить, Хоть, хотел умереть я на поле, И, когда я бежал, Он - не очень искал, И девицу красу, он Отдал за моёго сыночка, Породнив наши роды В который уж раз!.. Где ныне возлюбленные русские братья мои? Где ныне русского рода моего сыны? Где русские мужи храбрые? О, Господь Бог мой! Только взгляни хоть раз, На раба твоего многогрешного! Всю оставшуюся жизнь Буду я замаливать грехи свои. Буду убеждать братьев-князей своих, Не проливать кровь христианскую Из розни, в междоусобицах. Храмы строить буду, Чтобы верующие в тебя Смогли – прийти к тебе, Покаяться и помощи попросить. О, Владыко, Господь Бог мой! Прости меня грешного»! Песнь 13. Аминь. Пели раньше старым князьям, А сейчас молодым пропели. Слава Всеволоду Святославичу! Слава Игорю Святославичу! Князьям – слава! Дружине – аминь. Так закончил Боян, свои персты подняв, Долго струны гуслей рокотали… 2007г. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
