Я разболелся.

Решив слегка «отметить» открытие футбольного чемпионата, я купил бутылочку моего любимого «Биндинга», и, засунув его на минутку в морозильник, забыл о нем на пол-часа.

...Когда немецкая сборная забила свой первый гол в ворота Коста-Рики, я вспомнил о пиве, и налил себе бокал.

Пиво было холодным, как колодезная вода, и моё горло не выдержало этого испытания.

На утро я почувствовал себя "не очень гут": было больно глотать, кашель выворачивал меня на изнанку, а из носа текло так, будто у меня там образовалась маленькая Ниагара.

Пришлось идти к бабушке Урбанек, и брать бюллетень.

Милейший человек, она, похожая на птичку, лечит своих пациентов одним изумительным способом: Словом.

Поговорив со мной о семье, посетовав на современную молодёжь, и, мимоходом выяснив, зачем я к ней пришёл, она выписала мне больничный лист на недельку, и, тем самым сразу улучшила моё плохое самочувствие.

Вернувшись к себе, я сел за стол с твёрдым намерением дописать рассказ, но тут позвонила жена.

-Почему ты говоришь «в нос»? - спросила драгоценная.

Говорить с ней «в рот» я, естественно, не мог по описанным выше причинам, и мы с ней ограничились лишь приветствиями и пожеланиями скорейшего выздоровления, по типу «чтоб ты был так здоров, как я тебя хочу» и, в ответ - «не дождёшься».

А потом я поговорил по телефону с одной очень приятной дамой, которая посоветовала мне принимать парацетамол.

-Юра, - сказала мне дама, - только парацетамол сделает тебя здоровым и счастливым!

Чтобы сделать даме приятное, я принял рекомендованные ею таблетки, но, не почувствовав облегчения, стал лечиться старым, испытанным методом, действуя по принципу: «клин – клином вышибают».

Для усиления лечебного эффекта было принято решение не ограничивать себя ни в чем, и я, купив уже две бутылки пива, тут же принял их вовнутрь.

Сразу стало легче дышать, на двадцать минут прекратился кашель, и утихла моя "ниагара", из чего я пришёл к выводу, что мне для полного выздоровления, необходимо в течение дня выпить не менее тридцати бутылок пива.

Пришлось выбирать из двух зол одно: или простуда, или загубленные пивом почки.

В дискуссии, развернувшейся по этому поводу в моем хилом организме, приняли участие почти все имеющиеся в нем органы.

После доклада, сделанного моим Внутренним Голосом, слово для содоклада взял Заложенный Нос.

Немного порассуждав о пользе пива вообще, он перешёл к более конкретным примерам из жизни наших с ним общих знакомых, имеющих характерные пивные животики и красно-фиолетовые носы.

В прениях выступили: Хрипящее Горло, Кашляющие Лёгкие, и Испуганные Почки.

К концу заседания мнения разделились примерно поровну.

В конце концов, победил Здравый Смысл, не являющийся органом, но имеющий совещательный голос, который подсказал, что столько пива мне просто не выпить.

Оставалось одно, - продолжать болеть.

И я продолжил, и проболел так до самого вечера.

А вечером, катаясь на велосипеде в окрестностях Франкфуртского аэропорта, я нашёл уголок природы, совершенно бесподобный по своей умиротворённости и красоте.

...В начале я немного заблудился, но, руля на рёв турбин взлетающих самолётов, вскоре выбрался на лесную дорогу, ведущую, как мне показалось, в сторону взлётной полосы.

Вот она-то, эта дорога, проделанная в густом лиственном лесу, и привела меня на берег озера.

...Вода открылась мне неожиданно, блеснув в прогалинах кустарника голубоватой полоской. Мелкий заливчик с песчаным дном подступал прямо к дороге, а установленная на бережке медная доска информировала посетителей о том, что в окрестностях озера проживают канадские гуси, а также и другие водоплавающие птички, а в воде водятся рыбки, которых ни ловить, ни кормить, ни тревожить нельзя.

...Я не собирался ловить рыбок.

Я только хотел снять свои сандалии и, войдя по колено в чистую и по-вечернему тёплую воду, постоять немного, счастливо и глупо улыбаясь этой красоте.

Как только я это проделал, тут же, из-за ближайшего куста выплыло семейство канадского происхождения, и, ничуть не боясь, проутюжило воду в паре метров от меня. Выбравшись на берег, они решили пощипать травки и заодно поглядеть на человека с прозрачной каплей под хлюпающим носом.

Черноголовые, с блестящими, как антрацит, тонкими шеями, папа и мама были очень красивыми существами, килограммов по пятнадцать каждое.

С ними были два их птенца, ещё в коричневом пуху, но уже догоняющие своих родителей по росту и весу.

Ещё тогда, когда они проплывали мимо, я обратил внимание на то, что у птенцов глазки были закрыты так, как буд-то они на ходу спали, но, стоило им выйти на берег, как они тут же проснулись и стали жадно щипать траву.

Гусь - папа и гусыня - мама встали по обе стороны, вытянули шеи и застыли, оберегая деток от происков скакавших в траве маленьких древесных лягушек.

...Наверно, обитатели этого уголка привыкли к тому, что пришедшие к ним гости нарушают правила и кормят их всякой вкуснятиной, так как тот-час в мои ноги уткнулись носами стайки плотвичек, да штук шесть уток с селезнями степенно выбрались на отмель в надежде на подачку.

Краем глаза, я вдруг заметил плывущих ко мне собак.

В начале я видел только торчащие из воды ноздри да плотно прижатые к головам маленькие ушки.

Когда же они стали огибать полянку розовых кувшинок, я, к своему удивлению, вдруг разглядел длинные и толстые хвосты!

Это были две ондатры, два великолепных и дружелюбных существа, надеявшихся подружиться со мной и получить из моих рук что-либо вкусненькое.

Как я сожалел тогда о том, что не взял с собой ничего съестного!

Покрутившись у моих ног, они развернулись и поплыли в заросли камышей, где уже во всю пировали не дождавшиеся угощения утки.

Надкусывая у корня толстые камышовые стебли, они ждали, когда те упадут в воду, а затем принимались за трапезу, отправляя в клювы сразу по огромному куску узких, бледно-зелёных листьев.

Стояла удивительная тишина; даже самолёты, буд-то устав взлетать и садиться, уняли на время свои турбины, и лишь плеск падающих в воду стеблей да гортанные крики переговаривающихся между собой птиц нарушали эту идилию.

Тем временем, из озера на полянку выбрались успевшие уже потрапезничать птицы.

Покопавшись для приличия в перьях, они стали устраиваться на ночлег, выставив по бокам дозорных.

В центре круга улеглись уточки с утятами, а красавцы-селезни стали по бокам, поджав одну ногу под себя.

Так, на одной ноге, они и будут спать-дремать-караулить,- до самого первого утреннего проблеска в ночном небе.

...Почувствовав себя лишним, я выше из воды и тихо, боясь потревожить эту Божью Красоту, побрёл по лесной дороге, ведя рядом свой велосипед.