Здороваясь непальцы говорят «намастЭЭЭЭ», что буквально переводится : « я вижу бога в твоих глазах». Инь и янь низа и верха страны слились в одно целое, но в то же время разительно отличаются друг от друга. Внизу – субтропики и плюс тридцать, вверху зима и минус десять. Внизу – влажно-пыльное Катманду, вверху – жесткое ледяное янь Гималаев.

 

Запах.

 

Катманду по прилёту как удар под дых. По выходу из прохладного аэропорта несколько секунд полного офигения от бешенного двяжняка, а потом счастливый глубокий вкусный вдох солнца, сладких парфумов, гниющих фруктов, бензина, тропических травушек.

А в горных лоджиях вверху печки работают на керосине, либо на сухом ячьем дерьме. Поэтому запах соответствующий. На треке после 4000 м запаха нет вообще. Хочется плакать и смеяться одновременно. Воздух кристально чист . И ты ,карабкаясь вверх, всё дышишь и дышишь и никак не можешь надышаться этим холодным пустым, но очень вкусным воздухом.

 

Вкусы.

 

Момо из яка – это обычные пельмени. Зато очень вкусные фрукты. На обратном пути отъедаемся оными в Катманду. Пыво местное почему – то с испанским именем « Сан Мигель»,то же очень не дурственно. Виски местный пить можно, но не много: на следующий день тяжело идти .Драп хороший и очень дешёвый, но после него ваще идти не хочется. Поэтому приходиться пить пыво.

 

Звук.

 

Катманду шумит базарно, кричит гудками машин и мотоциклов, индийской музыкой, агрессивным визгом свободно-разгуливающих обезьян, чумазые детишки цепляются за одежду и на всякий случай: « Ван рупи сэр?».

Вверху тихо. Только шум ветра говорит что ты на планете Земля. По вечерам народ тусуется в дайнинг – рум у буржуйки, разноязыкая речь, смех, рассказы о треке, язык общения – канешна английский. В городках с утра до вечера молоточный звон . Верхний Непал активно строится. Камни из скальной породы несут к месту стройки на себе и потом при помощи игрушечных молоточков делают их идеально прямоугольными.

 

Картинка.

 

Внизу - буйство красок, в Катманду весёлая революция с ностальгическими красными флагами в лабиринтах узких улочек. Толпы ходят по городу с изображениями серпа и молота, Ленина ( пиздец!) , Мао и кричат весёлые лозунги. Тусуются солдаты со смешными длинными карабинами и намазанными алой тикой лбом и правым виском.

Вверху преобладают серо – голубые тона, очень красиво смотрятся розовые рододендроны на фоне снега. Эверест не выглядит грандиозно, так его закрывают две впереди стоящие горы. Торчит лишь только чёрный немного женский треугольник вершины .

 

Буржуи.

 

Пыхтят америкосы на подъёмах . Много жырных. Но идут. Все с телескопическими палками. У вершины Калапатара ( 5630 м – дичь полная, снег , ветер и камни ) овервейтная американка спросила меня где здесь туалет. Я задыхаясь политкоректно улыбнулся и показал ей на ближайший большой камешек , за которым можно было присесть.

Богатые корейцы в одинаковых панамах обижались на то что мы их путали с японцами и бесшумно передвигались чёрными стайками.

Немцы пародийно ходили чуть ли не в ногу.

 

Женщины.

 

Местные жуткие. Темнокожие, скуластые, с буряковым нездоровым румянцем. А приезжие какие-то все сильно спортивные и самостоятельные . Не оставляли дурацкие ас-социации с лошадьми, некоторые нуждались в пристреливании. Хотя на обратном пути встретили очень даже соотечественниц. А по честному, так было тяжело физически на подъёме , что не больно то и хотелось. Я и сам перед Лобуче ( мы ласково прозвали это место «злоебуче») так захекался, что нуждался в пристреливании .

 

Пожар.

 

На обратном пути перед вылетом в Катманду загорается лоджия возле аэропорта. Есть риск, что пожар перекинется на здание возле взлётной площадки. Местные жители и шерпы самоотверженно производят процесс тушения. Много бестолково бегают и кричат. Но мы всё-таки улетаем на нашем маленьком самолётике. На входе стюардесса раздаёт вату для втыкания в уши. Уж больно самолётик шумный :).