ФИЛОСОФСКИЕ СЕМИНАРЫ-2

 

Был вечер седьмого ноября 2005 года. В этот осенний день под ногами у прохожих скрипел первый снег, голые ветви деревьев покачивались от холодного ветра, а небо быстро темнело. По всей России люди сидели у телеэкранов, готовились ужинать или читали газеты. Но Новосибирский университет жил своей жизнью – учебный процесс длился там до позднего вечера. На четвертом этаже главного корпуса в это время как раз начинался философский семинар. Обстановка напоминала заседание английского клуба – десятка два человек восседали на креслах за круглым столом, оживленно переговариваясь и явно готовясь к чему-то. Но вот прозвенел звонок, слово взял руководитель семинара М.С. Беляев и объявил начало заседания… то есть урока.

- Так… - сказал он. - Начинаем наш семина-ар, и сегодняшний доклад-чик у на-ас… Владислав Гуляев, бывший магистрант, а ныне аспира-ант. Пожалуйста…

- Ну тема моего доклада – миро-системный подход. – заговорил Владислав. - Он представлен в основном в работах Валлерстайна, а также встречается у Броделя… Ну, надо начать с определения самих терминов… так… «мир-империя» - это некоторое самодостаточное образование. Соответствующий термин – «мир-экономика», которая состоит из трех частей – ядра, периферии и полупериферии… кхе-кхе !.. Это, так сказать, дистрибутивный механизм внутреннего взаимодействия… хм-м-м…

Владислав по своей натуре был глубоким и вдумчивым мыслителем. Даже слишком вдумчивым – он воспринимал тончайшие нюансы и оттенки смыслов – которые часто были просто недоступны для других, менее вдумчивых. Ограниченный язык слов был просто не в состоянии выразить ту информационно-смысловую бурю, которая бушевала внутри Влада, и поэтому, чтобы хоть как-то снять излишек интеллектуального напряжения, ему приходилось использовать язык тела. Вот и сейчас, будучи охваченным бурной мыслительной деятельностью, он часто пожимал плечами, ёрзал на кресле, хмыкал, слегка подскакивал, а также производил сложные манипуляции с головой – то ронял её, резко расслабляя шейные мышцы, то с силой вжимал в плечи, то, наоборот, сильно вытягивал шею вверх. Всё это слегка напоминало некий статический танец, но на самом деле было лишь побочным проявлением умственной активности.

- Кроме Валлерстайна, сходные идеи высказывали исследователи Штомпка, Гидденс, Бек, Хантингтон… Моя же гипотеза в том… - здесь Влад спохватился и сделал паузу. – Ну, гипотеза – это громко сказано, скорее предположение… кхе-кхе!.. необходимо эксплицировать фундирующие положения теоретических построений и провести анализ их объяснительных средств… кхе-кхе!.. Проиллюстрировать имплицитное присутствие в конкретных исследованиях объяснительных средств отечественных модернизационных концепций… хм-м… хм-м… кхе… Такой параметр как системность интерпретации общественной трансформации, рассматривается мной как важный теоретико-методологический параметр… хм…

По мере того, как Влад говорил, формировались основные группы слушателей. Одни явно ощущали неловкость. Вначале их лица выражали лишь недоумение и судорожное желание понять хоть что-то, затем возобладала обида, а к концу доклада над остальными чувствами явно превалировала с трудом сдерживаемая ярость. Было видно, что терминологию докладчика они воспринимают как личное оскорбление.

Другую группу возглавлял М.С. Беляев. Он явно блаженствовал, наслаждаясь абстрактными латинизированными понятиями и англицизмами, и смотрел на Влада очень лояльно. Остальные представители этой группы – в основном философы с умудренными бородатыми лицами, также бросали на докладчика восхищенные взгляды и торопливо записывали его речь.

Была и третья группа слушателей, представленная одним человеком – Дмитрием П. В приступе отшельничества он засел подальше от всех остальных – в самый дальний угол, за Богом забытую пыльную парту, и теперь печально взирал оттуда на остальных. В его взгляде, который он время от времени бросал на Влада, сквозили два чувства – уважение и страх. Ведь Владислав был его старым верным товарищем, надежным соратником по жизни в общежитии, в связи с чем он просто не мог испытывать к нему негативные эмоции. В то же время излишне сложные понятия и выражения никогда не пользовались симпатией Дмитрия, а столь концентрированное их количество вызывало у него сильный страх. Стараясь отвлечься, он чертил что-то в тетради и писал на парте политические лозунги, но полностью забыться Дмитрию не удавалось – временами он поднимал глаза на Влада и тяжело вздыхал.

Видя, как его товарищ умело и непринужденно орудует сложными латинизмами, Дмитрий поневоле проникался чем-то вроде сакрального почтения. Особое впечатление на него оказывали слова «эксплицировать» и «имплицитно», которыми Влад обильно усеивал свою речь. Услышав их, Дмитрий каждый раз слегка вздрагивал и нервно улыбался, так что посторонний наблюдатель мог подумать, что он очень веселый человек.

- … Девелопменталистика, как известно, это то же самое, что неомодернизация. Поэтому, в частности, остается актуальной экспликация фундирующих невыводных принципов модернизационной перспективы…

- Так, - сказал М.С. – Вот вы говорили о периферии и полупериферии, давайте к этому ненадолго вернемся… не могли бы вы нарисовать на доске схему для иллюстрации…

- Кхе-кхе !.. Хорошо. – Владислав энергично покинул кресло и, к ужасу Дмитрия, направился к доске, рядом с которой тот сидел. Затем он что-то нарисовал и повернулся к аудитории. – Ну вот ядро, вот периферия…

- Хорошо, спасибо…

Удовлетворенно кивнув, Влад вернулся на свое место и продолжил. В упоении, легко и радостно сыпал он сложнейшими вербальными конструкциями, осложнёнными многочисленными сложными причастиями и родительными падежами, щедро рассыпал идеи…

Часть слушателей в восторге полуприкрыла глаза и расслабленно откинулась на спинки кресел, зато другая часть всё больше мрачнела, угрюмо уставившись в пространство перед собой, и что-то шептала. Дмитрий же, услышав очередную «имманентную имплицитность», недоуменно смотрел в потолок и рисовал на парте ещё один политический лозунг.

- … уровень дескрипции позволяет сформулировать положение о единой схеме идеально-типических бинарных оппозиций как о методологическом субстрате модернизационной перспективы… хм-м!.. взаимосвязь идеально-типического, системно-структурного и социально-антропологического аспектов теоретического субстрата имеет решающее значение… кхе… Концепции институциональной зависимости, сохраняя системное видение общества, в то же время решают задачу ограничения модернизационной «оптимизации». Эмпирически фиксируемая «субоптимальность», на теоретическом уровне осмысленная как «зависимость пути», ставит жесткие рамки любой инновативной сущности… хм-м!.. Таким образом, мир-системный подход в значительной степени формирует парадигмальное поле современного гуманитарного знания!

Влад закончил свой доклад как раз вовремя – сторонники его терминологии уже еле удерживались от спонтанной овации, а противники – от гневных возгласов. Дмитрий же изрисовал всю парту и теперь в растерянности сидел, не зная, что ему делать.

- Так… - произнес М.С. Беляев. – Давайте приступим теперь к воп-ро-о-осам…

Враждебно настроенный философ в черном свитере тотчас поднял руку.

- Когда Крымская война была ?!

Влад некоторое время молчал, собираясь с мыслями.

- Ну когда ?

Влад совершил сложный комплекс движений, свидетельствующий о многочисленности возникших у него мыслей. О Крымской войне он знал много.

- Ну а какое это имеет значение ? – спросил М.С. Беляев.

- По-моему, докладчик плохо знает факты, на которых основывает свои… теоретические построения…

- Ну, построения-то не его, а Валлерстайна… - сказал М.С. Беляев. – Так, ещё вопросы…

Голос подал ещё один слушатель, недовольный терминологией доклада. Последние полчаса этот философ с длинными волосами только и делал, что нетерпеливо потирал руки в ожидании того, когда можно будет отыграться на вопросах, и теперь впивался горящими глазами в своего мучителя.

- Как назывался испанский флот, который потерпел поражение от Англии в средние века ?

- «Непобедимая Армада», что ли ? – ответил Влад, слегка подскочив.

- А в каком году её разбили ?

- Э-э-э… ну, имплицитно говоря…

- В 1572 году ! – хрипло выкрикнул вдруг Дмитрий. В своё время он увлекался историей европейского пиратства, и теперь был не прочь блеснуть знаниями. – Там был такой Фрэнсис Дрейк…

- Крестьяне – это двигатель распада СССР, или стабилизатор СССР ? – не сдавался философ с длинными волосами.

- Видите ли, для начала необходимо эксплицировать основные теоретические предпосылки… - с удовольствием начал было Влад, но не тут-то было.

Слишком долго и слишком многие изнывали под гнетом его словарного запаса. Последовала серия громких угрожающих выкриков, смысл которых был настолько же неопределенным, насколько определенной была эмоциональная гамма. Иначе говоря, подавляемое бессознательное с шумом выплеснулось наружу.

- Отвечайте по сути !

- Хватит эксплицировать !

- Долой имплицитность !

Наконец слово счел нужным взять М.С. Беляев. Его тихий голос вначале просто тонул в общем гуле, но постепенно остальные стали замолкать и прислушиваться.

- …некие правила поведения… Докладчик вправе использовать любую научную терминологию, с единственным условием – если он её понимает…

Вдруг дверь распахнулась, и в помещение вошел человек.

- Я - рецензент. – представился он.

- Пожалуйста, вам слово. – обрадованно сказал М.С. Беляев.

Рецензент не спеша сел в кресло, и принялся открывать свою сумку. Этот человек носил большие дымчатые очки, что скрывало выражение его лица и придавало оттенок некоторого таинственного мистицизма тому, что он делал и говорил.

- Ну, доклад я не слышал… - начал он.

Кто-то засмеялся.

- … но видел текст, и сделал на его основе рецензию…

Вскоре выяснилось, что-то рецензент принадлежит к числу тех лиц, которые испытывали глубокий внутренний протест по отношению к терминологии доклада. Владислав был обвинен в американоцентризме, субъективном идеализме и в дедуктивном индукционизме, а кроме того, был заподозрен в тайной склонности к агностицизму и умеренному аристотелизму. Интересно, что именно эти тяжкие пороки старательно высмеивались Владом в частных беседах с товарищами.

- Учитывая, что в докладе была явственно видна проамериканская позиция, следует считать методологию докладчика сугубо субъективной…

Вскоре все поняли, что перечень обвинений рецензента угрожающе затянулся, и М.С. Беляев предложил снова перейти к вопросам. Остаток семинара был посвящен странному поединку, который вел Владислав со своими оппонентами. Точнее, это был не поединок, поскольку докладчик явно не замечал агрессивности своих коллег, и в ответ на их вопросы-выпады просто-напросто отвечал цитатами из своего доклада – спокойно и непринужденно. От этого оппоненты постепенно приходили в неистовство, и задавали всё более странные вопросы.

- Мне кажется, Валлерстайн вообще очень субъективен и не может считаться крупным философом. – сказал кто-то. – Разве он мог изучить материал истории 40 стран, - это же физически невозможно…

- Дело в том, невозмутимо сказал Влад. – что теория девелопментализма делает дискретной априорную вариабельность дифференциации перспектив эволюционного отбора и институциональной преемственности…

- Нет ! – перебил кто-то. – Я говорю, как Валлерстайн мог изучить историю 40 стран ?!

- Потому что он крупный. – сказал М.С. Беляев, улыбаясь. – Я сам когда-то с ним встречался…

- Почему вообще в докладе так много говорится об СССР ?! – с негодованием воскликнул философ с длинными волосами. – Ведь в СССР людей жило всего 300 миллионов человек - чуть больше, чем в Пакистане…

Владислав недовольно поежился. Ему претила чрезмерная простота этой фразы, её простосердечная бесхитростность. Что, разве нельзя было сказать – «популяция советской социокультурной реальности соответствовала аналогичному критерию Пакистанского региона» ?!

- Вербализируя ответ на ваш вопрос, нужно иметь в виду дискурс когнитивности…

- Нет, вы скажите прямо ! Ведь численность СССР…

- Но территория была больше ! – ответил Влад, пожимая плечами.

- Революция 1917 года не была закономерна ! – крикнул философ в черном свитере. – И накануне практически не было крестьянских бунтов, которые в советской историографии объявляются предпосылкой революционной ситуации !

- Ну, давайте поднимем статистику… - предложил было Влад, но его голос потонул в общем гуле.

- Докладчику надо бы почитать учебник по истории России ! – выкрикнул кто-то.

- Ну… - возмущенно сказал М.С. Беляев. – Вообще-то, докладчик по образованию сам историк, в философию он пошел уже потом… и такие оскорбительные высказывания в общем-то, э-э-э… нежелательны…

Все замолчали, но ненадолго.

- Главное событие в истории России двадцатого века… да и мира тоже – 12 августа 1904 года ! – заявил один из философов, молчавший до этого.

- Почему ? – спросил Влад.

- В этот день родился долгожданный наследник престола – цесаревич Алексей.

- Ну и что ?

- Во-первых, вскоре началась история с Распутиным, который имел понятно какое влияние. Во-вторых, Алексей был болен гемофилией, и из-за этого Николай в феврале 17-го отрекся не в пользу его, а в пользу брата Михаила. Все-то ждали Алексея в цари, не зная, что он болен. А нарушение порядка престолонаследия вызвало в народе недоумения и беспорядки, отсюда и Ленин с апрельскими тезисами, и всё остальное…

- Надо эксплицировать… - зазвенел звонок, сделав это слово Влада последним в семинаре.

Вскоре все вышли и направились по коридору к выходу. Оппоненты Влада проходили мимо него с оскорбленным видом, холодно глядя прямо перед собой, сторонники же быстро обступили его кругом и наперебой выкрикивали вопросы самого разного характера – о смысле жизни, о политике Австралии, о проблеме мирного освоения космоса. Влад старался успеть всем ответить, но не очень успешно, так как доброжелатели одновременно хлопали его по плечу и улыбками выражали своё одобрение.

Представитель третьего течения, Дмитрий, в глубокой задумчивости прошел мимо. Как уже было сказано, он не благоволил к сложным словам и фразам, к тому же торопился домой…