Эх, дубинушка !

 

 

Стоя на дрожащих, разъезжающихся в стороны, ногах, Моськин привычно осмотрелся. Даже изрядно захмелев, ориентировался он всегда отменно. Судя по тринадцатому столбу, это было его подворье. В сгустившихся сумерках он различал знакомую ограду и густой заросший сад.

Но что-то странное привлекло его внимание. В саду возвышался огромный белый шар, испускающий слабое радужное сияние. Беззлобно чертыхнувшись, Моськин закрыл глаза. А когда открыл, шар продолжал назойливо маячить перед ним.

В фиолетовой тёплой мгле бойко перекликались сверчки. В глубине сада уютно сверкал освещёнными окнами дом. На Мосьикна вдруг нахлынуло возмущение. Какого чёрта, без разрешения, этот шар сел в чужой сад ?!

- Сейчас я этим лунатикам пятачки понабиваю, - невнятно пробормотал он и решительно перевалил через ограду.

Встать на ноги ему так и не удалось, но желания набить морды непрошенным гостям не убавилось. На четверёнках тоже неплохо. Когда он был уже у цели, его осенило. А не похоже ли их вещество-антивещество, на котором они сюда прилетели, скажем, на спирт ?! Хотя, если окажется коньяк, он тоже возражать не станет. Взять и отобрать, чтобы не повадно было впредь садиться где попало ! Отличная мысль !

Добравшись до шара, Моськин провёл по нему рукой, желая зацепится за что-нибудь. Поверхность была холодной и идеально гладкой, как лысая голова у его свата. Спиртом не пахло. Нетвёрдо став у шара, он, негодуя и злобно ругаясь, стал колотить по нему кулаками. Безуспешно ! Каяться и выносить спирт никто не собирался. Шар безмолствовал.

- Испугались, канальи ! - взревел Моськин, злорадно сверкая глазами.

Он явственно представил себе всполошившихся, перепуганных насмерть лунатиков с пятачками.

- Лучше отворяйте, не-то расшибу ваш самовар вдребезги! – хрипло потребовал он.

В темноте он нащупал увесистую дубину и, пристроившись на колени, принялся яростно, с оттяжкой, молотить по шару. К его удивлению дубина ложилась на него совершенно бесшумно.

- «Эх, раз, ещё раз, ещё много, много раз !» - разудало гаркнул у самого уха Моськина густой мужской бас под музыку.

Он отпрянул, ошалело уставившись на шар.

- Ага, заговорили, голубчики ! – ухмыльнулся Моськин. - Сейчас вы у меня попляшете !

Дубина вновь заплясала у него в руках.

- «Эх, дубинушка, ухнем, эх, дубинушка, сама пошла, сама пошла !», - раздалось в гулкой тишине сада.

Моськин, переводя дыхание, устало прислонился спиной к шару.

- «Не слышны в саду даже шорохи, всё здесь замерло до утра», - запел шар задушевным женским голосом.

Лицо Моськина гневно исказилось.

- Издеваетесь !? – прохрипел он, с усилием поднимая дубину.

Ему непременно хотелось очередным сокрушительным ударом разнести в прах эту ненавистную шарманку.

- «Вечерний звон, вечерний звон, - зазвучал в саду высокий мужской тенор, - как много дум наводит он !»

Моськин молчал. Светлая мысль рождалась в его взлохмаченной голове. Он решил применить ещё одно испытанное средство – помочиться на шар ! Подняться на ноги было трудно, и он, неловко примостившись у шара, приступил к осуществлению своего благого намерения.

Ослепительная молния расколола шар. Что-то липкое, душное обволокло Моськина и втянуло внутрь. Он не мог знать, что разумные существа, притаившиеся в шаре, приняли его за крупное агрессивное насекомое, имеющее нечто общее с приматами. Не мог видеть, как его тело анализировали, разлагали на клетки, молекулы, атомы, а затем вновь синтезировали, создав более совершенный вид.

А утром соседи увидели в саду у Моськина необычное четырёхногое существо. Всё тело его поросло свалявшейся зеленоватой шерстью, задние ноги были длинны и остры, как у кузнечика, а над ягодицами возвышалась маленькая лохматая голова с выпученными глазами. Существо это, несуразно и криво, словно в похмельи, ухмылялось, невнятно бормотало что-то и мочилось натуральным спиртом.