Театр.

 

 

Огнями истекал волшебный полуконус,

На плинтах - колоннады, на пальцах – пиццикато,

На театральной площади я снегом был когда-то.

Налип на туфельки, налип на сапоги.

Ну, здравствуй, здравствуй белокурый Момус.

 

 

Слезами падших нимф на лестницах блистал,

Чернели фраки. Я – лорнет у дамы.

И мрамор теплый тек в полуголдевший зал,

Я оком подмигну премьеру вечной драмы.

 

Прессуют мойры – шестирукий пресс,

И каждый в зале бог, и каждый – бес.

 

Ямщик продрог, а я – фонарный газ,

И вовремя горел, и вовремя погас.

 

*****

 

 

Волошину. 1914 год

 

 

Последок, август – не сентябрь,

Внизу полоска моря, уже сбегала в град былых царей,

И изумрудом вод обласкан южный камень,

Там нищий мудр, там нищему мудрей.

 

Упершись в потолок, бубнил в «Бубнах», как в бубен,

Читал Картаво Мандельштам, выпячивая губы,

Марине – море, дар богов. Что Ася? Дар Востока,

С волненьем слушал Коктебель блудливого пророка.

 

Свеча глотала Таиах, взгляд мудрой незнакомки,

Ступайте тихо, на носках, на свет одежды тонки.

Босые ноги по камням, и Кок – Кая поката,

И Солнце бродит по краям в преддверие заката

 

 

*****