Мы идем по проселочной дороге, огибающей заброшенное кладбище с покосившимися крестами. Ночь следит за нами красным зрачком встающей над горизонтом луны. Но нам совсем не страшно – нам весело: мы по очереди пинаем пустую банку из-под «Кока-колы». Я очень стараюсь, чтобы у меня получалось не хуже, чем у тебя, привыкшего с детства к дворовому футболу. Но все-таки поднимаю громадные клубы пыли, промахиваюсь, после очередного удара бегу на обочину и ощупью отыскиваю нашу жертву в придорожной траве. Мы смеемся, говорим глупости, подзадориваем друг друга. Мы абсолютно счастливы!

 

Вот и дерево. Не просто дерево, а Дерево. Его не охватить ни руками, ни взглядом. Огромное, кряжистое, с ветвями, похожими на реки, и выпирающими как вены корнями. Я не знаю, какой оно породы, хотя мне это несколько раз говорили. Для меня оно единственное. Вот и утром ты позвонил и сказал: «У дерева». Я сразу все поняла.

 

Дерево – начальный и конечный пункт нашего дня. Ты обнимаешь меня и сквозь поцелуй шепчешь: «Тебе понравилось?»

 

Понравилось ли мне? Весь наш день яркими слайдами проносится перед глазами.

 

Мы идем на рыбалку. Но я не умею ловить рыбу. «Я научу»,- говоришь ты. Я наблюдаю. Вот ты раскладываешь телескопическую удочку (здорово, она родня телескопу!), насаживаешь червяка, причем уговариваешь его: «Потерпи, парень, сейчас ты узнаешь, каким успехом ты пользуешься у рыб!», плюешь на него, закидываешь удочку, устанавливаешь ее на рогатину и говоришь: «Ну, иди, научу тебя ловить рыбу». Я не почувствовала подвоха, подошла – и оказалась в кольце твоих рук: «Поймал, поймал золотую рыбку». Я весело вырываюсь, но не тут-то было: «Выполнишь мое желание – отпущу!» Я знаю твое желание, я исполню его с радостью!

 

Мы целовались до боли, до изнеможения… Сознание осталось где-то далеко, там, на берегу под камышами, а мы, повинуясь жажде тел, парили где-то в такой высоте, какой еще нет названия. Потом дремали в камышах, потому что не было сил подняться. Солнечный диск заглядывал нам в глаза, а потом долго мерещился зеленым кружком в центре пейзажа. А когда сознание незаметно слилось с телом, наконец мы вспомнили о рыбалке.

 

Мне нравилось смотреть на белые облака в синей от неба реке, пронзенные красным поплавком; нравилось слушать осуждающее шипение камыша; нравилось лежать на твоем рюкзаке и смотреть, как ты не очень-то умело закидываешь удочку, сердишься на рыбу, которая никак не хочет насаживаться на крючок, и рассуждаешь о том, что при северном ветре рыба не ловится. Мне смешно: ты совсем не рыбак. Да и ветер сегодня западный. Но от этого я тебя люблю еще больше.

 

Раздосадованный, ты приходишь к выводу, что если не везет в рыбалке, то непременно повезет в любви – и все повторяется: поцелуи, камыши, полет…

 

Мои вьетнамские шлёпки испещрили весь берег иероглифами счастья, а твои кроссовки оставляют какие-то колечки и шестерёнки. Я разглядываю наш береговой узор и пытаюсь прочесть по нему, чем ты разгневал водяного (не дает ведь рыбы!), произнося придуманное на ходу заклинание. Ты смеешься. Я тоже.

Потом мы долго слушаем пение лягушек, наблюдаем за хороводом галок и резво сматываем удочки под рев бешеных комаров, еле дождавшихся заката.

Понравилось ли мне? Не знаю. Я просто счастлива!

 

Луна взошла и стала желтой, на ней четко проступило добродушное лицо. Пора прощаться. Как это непросто – оторваться от тебя!

 

Теперь двадцать минут ходу – и я дома.

 

Дверь открывается, как всегда, в тот момент, когда я прицеливаюсь ключом в замочную скважину. Я подпрыгиваю и повисаю на шее мужа: «Родной мой, любимый, как я по тебе соскучилась!» Я и правда соскучилась! Я с наслаждением вдыхаю запах его волос, утыкаюсь лбом в небритую (дурная привычка бриться по утрам!) щеку и жадно ловлю звук его голоса: «Мама звонила. Алла приходила. Сына уложил. Ужин на столе. Ты забыла мобильник (правда, забыла, но ни разу не вспомнила об этом). Я волновался. Где ты была? Уже хотел идти искать тебя… Завтра у меня встреча, а моя «рубашка удачи»…».

 

Да-да, кетчуп, я помню! Сейчас! Хватаю на бегу пельмешку из тарелки - и в ванную. Рубашка белым облаком тонет в голубой от порошка воде, а капля кетчупа как поплавок. Де жа вю…