Однажды я получил письмо от Константина Константиновича Арцеулова:

«...Севастополь —это моя вторая родина. Родился я в Ялте. Раннее детство провел под Севастополем и в Феодосии — в доме деда И. К. Айвазовского , а учился в Севастопольском реальном училище. Отец мой — корабельный инженер — строил на Севастопольской верфи РОПИТа старинные броненосцы «Чесму», «Синоп» и другие корабли...

Свои каникулы я проводил на даче под Севастополем на пустынном полуострове, кончающемся Херсонесским маяком. Здесь, кроме многих летательных приспособлений (змеев, воздушных шаров, крыльев), я построил наконец свой первый планер, а после его поломки при испытании стал строить второй — более совершенный...»

Великий дед Иван Константинович Айвазовский хотел видеть своего внука художником и сделал для этого многое. В 1910 году его любимый внук Костя Арцеулов едет в Петербург держать экзамен в Академию художеств, но... поступает рабочим на авиационный завод.

Если сейчас мы произносим «авиационный завод», то в нашем представлении возникают громадные корпуса из стекла и бетона. И рождаются в тех корпусах огромные серебристые птицы! А тогда авиазавод выпускал «воробышков», и назывались они: « Россия-А » и

« Рос-сия-Б ».

Однажды опытный образец самолета «Россия-Б» не получился. То ли просчет конструктора , то ли при монтаже были допущены отклонения , но только тот самолет никто не хотел покупать. И тогда хозяин завода сделал широкий жест:

— Дарю этот самолет вам ,— сказал хозяин , обращаясь к рабочим.— Учитесь, хм-хм , если сможете , летать ...

Костя Арцеулов никогда еще не сидел в кабине настоящего самолета , но он сел. Не мог не сесть! Об этой минуте он мечтал всю свою, пока небольшую жизнь.

Самолет взял разгон, Арцеулов потянул на себя рукоятку и... самолет взлетел. Точнее, не взлетел, а оторвался от земли и тут же перевернулся . Лишь огромный сугроб спас пилота от смерти.

Константин Константинович , вспоминая этот случай, шутит:

- Я, конечно, не заколдованный, но несколько раз умирать невозможно, а в своей жизни я умирал несколь¬ко раз. Один раз даже официально... У Константина Константиновича хранится дощечка:

 

«ПРАПОРЩИК К. К. АРЦЕУЛОВ. 24 АВГУСТА 1916 ГОДА».

 

Эту дощечку он снял с собственной могилы . Да, был такой случай. Это произошло в Белоруссии. В одном из воздушных боев был сбит русский самолет. Летчик разбился. Решили, что это Арцеулов, На месте гибели самолета поставили крест и на нем прибили ту самую дощечку, которую хранит Арцеулов, а тело летчика Отправили в авиационную часть...

Комиссию на похоронах возглавил... Арцеулов.

А в зарубежных газетах и журналах еще долго печатали некрологи — Арцеулова знал и любил весь « летающий » мир.

Во французском журнале появилось такое сообщение:

 

« Нам телеграфируют из Петрограда, что известный военный летчик Арцеулов , внук знаменитого художника Айвазовского , нашел доблестную смерть в воздушном бою ».

 

Но на счастье развивающейся авиации, Константину Константиновичу была уготована долгая жизнь. Хотя он не раз смертельно рисковал.

Если П. Н. Нестерову принадлежит всемирно известная «мертвая петля», то в историю авиации также навечно вписан «штопор Арцеулова».

Войти в штопор — означало смерть! Из штопора не было выхода. Арцеулов не раз был очевидцем гибели своих товарищей. Он проанализировал причины неудач и однажды заявил:

- Мне кажется, я уяснил причины катастроф: не

надо пытаться сразу же выравнивать штопорящий самолет!

— А что прикажете делать? — спрашивали у него. —

Не увеличивать же скорость!

- Вы близки к истине,— отвечал Арцеулов,— надо

заставить самолет резко увеличить скорость, путем еще более крутого падения. Это пока лишь мои предположения, но я проверю их в воздухе...

24 сентября 1916 года в 6 часов вечера машина Константина Арцеулова «Ньюпор-ХХ» поднялась в воздух. Когда была достигнута полуторакилометровая высота, гул мотора прекратился, самолет застыл на мгновение, а. затем быстро завертелся в смертельном штопоре, приближаясь к земле со страшной скоростью.

На земле — ахнули:

— Все! Смерть!

Пилот в это время считал витки:

— Первый! Второй! — машина все увеличивала и

увеличивала скорость.

На третьем витке Арцеулов перевел ручку управления и ножные педали в нейтральное положение и... свершилось планируемое летчиком чудо: самолет пере¬стал вращаться и выровнялся...

Константин Константинович еще не раз повторит свой рискованный «штопор», пока на стол командования не ляжет докладная записка с точными разработками.

На заседании ученого совета Качинской авиационной школы Арцеулов зачитал свой доклад и Комитет постановил:

 

«...Ввести прохождение штопора в программу обучения учеников истребительного отделения школы...»

 

Прикомандированные к школе инструкторы французы Лнньяк и Мутак тут же отправили во Францию зашифрованное изложение доклада К. К. Арцеулова. Выполнение выхода из «штопора» было введено в про¬грамму обучения летчиков во Франции, а затем — в Англии...

Как давно это было и как недавно с точки зрения истории?! Несколько войн успело пронестись над миром. Серебрит время голову человека... Обратился Арцеулов в одну медкомиссию, а врач сказал:

— Годы, батенька, годы...

Он — в другую , а там — те же песни:

— Сердечко не ноет? Нет, говорите? Ну, ну... Уступим место молодежи.

— Да я сам хоть куда! — возмутился Арцеулов. —

Не на такой высоте приходилось бывать со своим сердечком!

Сказал и сам рассмеялся: в двадцать лет он получил диплом пилота-авиатора, выдержав перед этим экзамен — поднялся на высоту... пятьдесят метров!

— Что же мне делать, доктор?

— Как что!? Завести садик и разводить малину.

Вот тут-то и заговорила в Арцеулове кровь знаменитого деда-художника: он стал иллюстратором книг.

Много книг, издаваемых центральными издательствами, вышли с рисунками Константина Константиновича. Разных. Но больше всего он любит иллюстрировать книги об авиации. И теперь, когда вам попадется такая книга , посмотрите на титульный лист. Если там будет напечатано: « Рисунки К. Арцеулова », то присмотритесь к ним внимательней. На рисунках стоит особая печать, печать летчика-художника.