Жил-был один художник. Собственно говоря, рисовать красками ли, углем ли - это было единственное, что он умел. Но особенно он любил рисовать небо. Родных у него никого не было, и он скитался из города в город с неизменной котомкой за спиной. Там мяснику вывеску намалюет, тут кабатчику стены распишет - вот и хватает на жизнь. А много ли ему и надо?

А голубое небо? Ну кто же видел, чтобы за небо деньги платили! А, впрочем, не совсем так.

Пришел художник как-то в большой город, заглянул на базар и слышит: царские глашатаи указ читают. Мол, кто сделает рисунок гобелена для царевниной спальни, тому много денег дадут и почет окажут. Эскиз нашего художника понравился всем, и особенно самой царевне. Царь повелел достать большой картон и самолучшие краски, и художник нарисовал прекрасное летнее небо с кудрявыми облаками, по которому пролетала стая белоснежных лебедей. Мастеру выдали двадцать золотых и отпустили на все четыре стороны. Как только он ушел, царевна позвала полсотни девушек и усадила их за вышивку, но художник-то этого не знал.

Так и скитался он из города в город с неизменной котомкой за спиной. Царские деньги подошли к концу, но не это заботило художника. Все чаще вспоминал он о том, что он одинок, и нет рядом ни единой близкой души.

Как-то сидел он в лесу под деревом у большого камня. И вдруг перед его мысленным взором возник образ женщины, прекраснее которой он не мог себе представить. Полез художник в котомку за холстом и красками, да обнаружил, что кисточки все истерлись и рисовать ими невозможно. Тогда отломил он небольшую веточку от дерева, под которым сидел, и оборвал на ней листья. Неожиданно взгляд его упал на камень. Темный, большой и гладкий, он в то же время был мягкий и теплый на ощупь. Художник положил палочку в котомку, которую забросил на спину, благо что она была легкая, потом подобрал с земли острый камешек и начал рисовать им по большому камню.

Закончив, мастер долго не отводил взгляд от своего творения. Прекрасные, тонкие черты лица, стройная, но удивительно женственная фигура. Казалось, она вот-вот выйдет из камня.

Вдруг раздался неожиданный шорох. Маленькая веточка, выскользнув из котомки, упала на камень. И случилось чудо: изображение стало быстро наполняться живыми красками, окутываться плотью. Мгновение - и живая женщина стояла и, доверчиво улыбаясь, смотрела на художника.

Она была много прекраснее, чем на рисунке, прекраснее даже, чем видение мастера, но, однако, что же делать с живой женщиной? Обречь на голод и холод это дивное творение? А в котомке-то корочки малой нету! Взял художник опять в руки камешек, нарисовал на том же камне каравай и прикоснулся к нему палочкой. Получилось! Перед ним лежал свежий, ароматный, вкусный хлеб. Тогда взял он женщину за руку и повел ее в ближайший город.

Вблизи города, на холме, он нарисовал для красавицы дворец, лучше царского, так что все местные богачи побледнели от зависти. А во дворце - мебель, и ковры, и всю обстановку. Чтобы держать дом в порядке, понадобились слуги - и он стал рисовать монеты, чтобы было, чем им платить. И еще - наряды, драгоценные каменья, украшения всяческие - ничто ему не казалось слишком изысканным и великолепным для этой прекрасной женщины. Она захотела иметь выезд - и он нарисовал ей горячих и быстрых лошадей.

А сам художник внешне совсем не изменился. Та же старая обтрепанная куртка (несмотря на все уговоры красавицы), та же котомка с красками и кистями, когда он выходил из дворца. Все чаще спускался он с холма и бродил по городу, особенно когда во дворце были пиры да балы. И все чаще он спрашивал себя, что в его жизни не так. Ведь и красавица была с ним неизменно добра и ласкова, и дома все есть. Но где-то в глубине души его оставалась глухая боль.

А как-то раз к красавице младший сын царя посватался. Она отказала ему наотрез. Но царевич давал в ее честь пиры, устраивал охоты, переселился во дворец около города, и она принимала его вместе со всем “цветом” общества.

Однажды была устроена большая охота. Разодетые охотники щеголяли лошадьми, снаряжением и собаками. Но дичи не было. И тогда красавица попросила художника нарисовать лань и оживить ее. Он выполнил ее просьбу. Грациозная и быстрая лань помчалась по лесу, спасаясь от преследования, и пала, истекая кровью. Но мастер успел заглянуть в ее большие, печальные глаза, и в его сердце родилась ненависть.

И пошел художник на главную базарную площадь города (поскольку день был не базарный, то она была пуста), достал из котомки красную краску и нарисовал огромного огненного дракона, наделив его ненавистью ко всему блестящему и сверкающему. Ударил он камни площади своей веточкой, и сломалась она, рассыпавшись в мелкие щепы. А с площади поднялся пышущий жаром дракон и спалил дворец, где пировала красавица со своими гостями, и царский дворец, и много других дворцов и богато изукрашенных домов.

А в это время в мастеровой части города ожил спавший несколько месяцев после смерти старого кузнеца горн. Старейшины цехов и дочь того кузнеца смотрели в кузнице, как работает пришлый молодой мастер. Можно ли доверить ему молот и наковальню? Городу так нужен кузнец!

Стоявший в оцепенении на площади художник очнулся. Вдруг заметил он выбивающийся из окон кузницы огонь и понял, что дракон тоже увидел его. Ведь больше сжигать было нечего: все блиставшие ранее дома и дворцы были уничтожены. С криком кинулся он к деревянному дому и столкнулся с выбегавшими из него ремесленниками. Они тоже увидел дракона.

- Возьми, - услышал он вдруг девичий голос, - это последняя вещь, которую сковал перед смертью мой отец. - И на ладонь его легла рукоять простого, без украшений, но тяжелого и надежного меча. Тогда художник понял, что единственный, кто может остановить дракона - это он, породивший это зло.

На базарной площади встретились огромный дракон и невысокий, скорее даже хрупкого сложения человек, никогда не державший в руках ничего, кроме кисти. Вспыхнуло пламя, и художник почувствовал, как меч вонзается во что-то твердое. А потом наступила темнота и тишина.

Очнулся он от прикосновения чьей-то руки ко лбу, приподнялся на кровать, попытался оглядеться, но вокруг все было черно.

- Где это я?

- У меня в доме. А за стеной - кузница, - ответил уже слышанный им звонкий голос.

- А как же дракон?

- Он упал на камни площади и рассыпался на тысячи огней, взлетевших в воздух. В округе много пожаров.

- Но я ничего не вижу! Я же художник, для меня глаза - это все! Когда-то я любил рисовать небо...

- Небо? - Удивилась она. - Оно же всегда одинаковое! - девушка выглянула в окно. - Вот и сейчас оно такое же серое, как и вчера.

- Так в вашем городе никогда не видели голубого неба! Цела ли моя котомка? Я попробую... Да... вот холст... кисть... Дай мне ярко-синюю краску... А теперь белую. И золотисто-желтую тоже.

Девушка молча подавала художнику краски и смотрела, как он, глядя незрячими глазами на холст, рисовал небо, такое, какое он однажды видел во время своих странствий.

Внезапно дверь с шумом распахнулась. Несколько человек мастеровых с криком ворвались в дом:

- Бей его, бей!

- Это он виноват во всех пожарах!

- Нет! - Твердо и решительно остановила их дочь кузнеца. - Вы лучше смотрите!

И они застыли, пораженные невиданной раньше картиной. И другие люди в бегали в дом и также замирали в изумлении, когда им говорили:

- Тише! Смотрите...

И вот художник откинулся к стене, закончив картину, которую он никогда не сможет увидеть, и люди молча рассматривали ее. Внезапно все услышали радостный, несмотря на бедствия этого дня, крик. Это дочь кузнеца, зачем-то подойдя к окну, вдруг заметила, как сквозь серую пелену прорезается узкая голубая полоса, и в эту полосу падает золотой луч.

- Солнце!

Остается закончить эту историю. Художник так и остался жить в доме дочери кузнеца. И с тех пор он рисовал небо и только небо. А когда мастеровой люд отстроил свою часть города, оказалось, что после пожара в городе не осталось ни одного богатея-бездельника, и сам царь не стал посылать работников восстанавливать свой дворец, так напугался дракона. И стал этот город вольным. А больше всего уважают художника окрестные землепашцы: говорят, что он может управлять погодой и вызывать по желанию солнце или дождь.