…в своем творчестве я нахожу оправдание своего существования. Мое творчество делает меня проводником между чем-то неосознаваемо высшим и миром повседневности, оно проходит, изливается через меня и наполняет меня, заставляя творить, и через это творение чувствовать свою сопричастность и полезность бытию. Оно не давит на меня невыносимым грузом, не обременяет, оно порхает, оно легко и невесомо, а оттого так неуловимо для интерпретаций разума. В его дуновениях есть и отголоски бессознательной архаичности, и моменты личного, и нотки бессмысленного, все в нем переплетается и находит свое самовыражение на бумаге.

 

…когда я пишу, то словно прибываю в состоянии гипнотической отрешенности, я здесь, но меня здесь нет, наличествует, лишь мысль, устремленная в образ. Нет теории, нет никакого закон или правила, а есть ощущение свободы, неограниченности и радости содеянного, без логической предпосылки или иного разъяснения. Я просто сажусь и пишу, порой, не замечая, в каком направлении движусь, но, непременно ощущая и предвидя, что интуиция выведет меня к нужному и искомому.

 

…я пишу и дышу словом, мною двигает целая стихия созидательного новообразования. Оно, творчество, моя отдушина, но вместе с тем и мое распятие, кровавый труд сердца, ибо только так оно способно облачиться в живое, неподдельное и искреннее.

 

…в нем (творчестве) самое богатство, самый расцвет природы человеческого, глубины разума и широты вдохновения, неутомимости поиска и близость цели, нужда бунтующего духа и смирение страсти в цитадели вымышленных красок. Мне не бывает не в коем разе с ним скучно, уныло, но случается трудно, не чувствуется налета однообразия, но проскальзывает ограничивающая сытость, не приходится нянчиться, но приводится любить, иначе все усилия бесполезны и тщетны, лишены надежд и идеалов совершенства…

 

…результат второстепенен, главенствующее место отводится самому действу, вот он процесс, вдох провидения, выдох наития, так рождается произведение, а вместе с ним происходит внутренняя реорганизация каркаса моей личности. Я перерождаюсь, отдавая себя чарующим фантазиям музы, я расту, и я укрепляюсь в сознании прикосновения к чему-то волшебному, удивительному и загадочному. Я не ведаю что, но что-то запускает этот механизм преобразования житейского и бытового уровня в запредельную, духовную организацию, заставляя меня выводить из простецкой, прозаичной мелочи красоту мира, гармонию природы, очарование женщины и мудрость векового опыта философского познания.

 

…мой главный, истинный судья – время, ему я вверяю оценку работы моей, оно поведает мне чего стоят труды мои, и возможно, благодаря ему я об этом уже не узнаю в свой срок. Старание мое, не напутствие, не нравоучение, не желание осыпать себя славою и почетом, а, лишь скромный глас сердца, лишь неприхотливый зов души, жаждущий, чтобы ее услышали, прониклись ее таинством, и зачерпнули ее теплого света, излитого со строк и заточенного в чернильных линиях букв, окольцевавших мою вселенную.