Вершить дела приходили все кто с злостью и с властью. Всех селян перебили,

всех телят велели высечь и закласть, и луга, и избы, и склады, и стойла велели выжечь и сломать. И посреди пустой межи ревела полусгинувшая корова-мать,

и сто лет бродило в тёмном её чреве молоко.

 

И наливалось густое и горячее коровье несчастье, и разрывало налитый низ

коровий на части, и не было медленной её муке ни конца, ни начала - и сто лет, за годом год, очумевшая, она мычала,

и сто лет бродило в тёмном её чреве молоко.

 

И сто лет бродила шалая скотина по полям, и съела все поля до последнего корня и стебля, и вдруг пролился на вековое коровье беспамятство небесный свод, и чёрною струёю из под коровы вдруг вытекла вся земля, и глянула она в глубины небесных вод. -

 

И отяжелела и омертвела долгая коровья мысль, едва увидела она тех,

кого оплакивала за годом год. едва на алом вымени её враз повисли круглоглазые и злые – целое поголовье быков.

из тех, чьей крови сто лет искали те, - чьё коварство велико.

– вдруг припали и зацедили человечьими губами молоко.

 

И жались чёрные морды к сладкому парному животу: «Сто лет бежали мы за верстою версту, и сто лет гнались они за нами, и сто лет не могли они нас догнать»,-

и ревела полусгинувшая корова-мать,

и чёрною струёю вытекала из коровы вся земля. -

 

«Вон преставились все и отцы их и деды и сыновья, все кто был там с лихими делами, серой, огнём и содомом. Последний сегодня проклял нас и помер у бурелома».

– и припали и цедили человечьими губами молоко.

И тяжелела и мертвела полусгинувшая корова-мать. И чёрною струёю вытекала долгая коровья мысль. И чёрною струёю вытекали из коровы все поля. И чёрною струёю вытекала из коровы вся земля. И чёрною струёю вытекал из коровы небесный свод.