ФИЛИППОК

(Рождественская история)

 

 

Огромные пушистые снежинки, алмазно искрясь в свете вечерних фонарей, кружили, медленно опускаясь на землю. Далёкие звёзды, крупные, как никогда зимой, нависли над головой, весело подмигивая с чёрного бархата неба. Сахарной ватой застыли на краю тротуара белоснежные сугробы. На дворе стоял канун Рождества.

Редкие прохожие спешили к праздничному столу, с шампанским и обязательными мандаринами. Какой-то чудак торопливо и бережно нёс большущую ёлку, оптимистически надеясь поставить и нарядить её до полуночи.

Окна квартир, ярко освещённых праздничным светом, щедро дарили тёмным улицам переливы гирлянд и блеск ёлочной мишуры. Из ближайшей форточки доносилась модная песенка из недавно вышедшего на экраны фильма:

" -...вагончик тронется, вагончик тронется,

а он - останется!.."

" - А он - останется, - грустно подумал Филиппок. Он подышал на свои ладошки, пытаясь их согреть. - У всех праздник, а только я... Только у меня... - он почувствовал в горле комок подступивших рыданий. - Какой же я, всё-таки, невезучий..."

Спешить ему было некуда. Так уж получилось, что на этот раз он остался без новогоднего подарка. Строгий отец наказал его за пропущенный урок. Да был бы урок, как урок, а то - урок пения. Филиппок не любил, да и не умел петь. Математика, природоведение, рисование, в конце концов, - всё ему давалось легко и просто, по всем предметам он был практически круглый отличник. Лишь это разнесчастное пение! Вот где было мучение. И Филиппок сбежал с последнего урока, надеясь, что в общем хоре его безголосое исчезновение останется незамеченным.

Но - чудес не бывает. Даже перед Рождеством, даже перед долгожданными зимними каникулами. Алевтина Трофимовна, учительница музыки, наябедничала отцу, и тот был очень сердит на единственного сына. И надо же было такому случиться, что произошло всё это перед самым праздником.

" - Не будет теперь у меня ни подарка, ни гулянья в ледовом городке у большой ёлки на площади", - горько подвёл итог Филиппок, вспоминая гневную речь отца. Ему в очередной раз до слёз стало жаль себя. И вдвойне было обидно, что причиной его несчастий стала Алевтина Трофимовна, в которую он тайно был влюблён в прошлой четверти, пока не стало ясно, что у него нет ни голоса, ни слуха. После этого он также тайно влюбился в Гюльсару Алимовну, учительницу природоведения. Глупые голенастые сверстницы с тонкими косичками и визгливыми голосами его просто раздражали.

 

Стрелки на больших часах у аптеки доходили к девяти.

" - Надо идти домой, - подумал Филиппок, - а то папа вообще отправит спать, не дав встретить двенадцать часов".

И тут в конусе жёлтого света фонаря он увидел около сугроба припорошенный лёгким снежком чёрный кожаный ридикюль, почти такой же, какой у его мамы. Вокруг никого не было. Филиппок несмело поднял его, не зная, что и предпринять. Был бы рядом папа - он бы точно знал, что нужно делать. Всё-таки - чужая вещь...

Любопытство, наконец-то, пересилило его сомнения, и он чуть подрагивающими от волнения руками щёлкнул блестящим никелированным замочком. Сумочка открылась. А в ней... В ридикюле были деньги. Много. ОЧЕНЬ МНОГО денег. Две пачки красных десяток, обёрнутых бумажной ленточкой. Филиппок никогда не держал в руках столько. Родители самое большее давали ему тяжёлый металлический рубль, отправляя в магазин за хлебом и молоком. А тут - целый клад!

Бедное сердечко билось, как птичка в клетке. Вот оно, счастье! Можно купить себе любые подарки - даже большое воздушное ружьё, стреляющее шариками от пинг-понга. Да что там - ружьё! Можно даже купить самый настоящий велосипед. И не какой-нибудь там "Школьник", а даже "Салют". А почему, собственно, "Салют"? Самый нестоящий взрослый "Урал" - чёрный, блестящий, с хромированными, как зеркало, рулём и педалями! Вот будет подарок к Рождеству, так подарок! Кстати, тот перочинный ножичек с перламутровой ручкой и двенадцатью лезвиями уж точно нужно купить.

Когда закружившаяся от волнения голова стала, наконец, проясняться, Филиппок с интересом вновь заглянул в сумочку. Чего же там только не было! Пудреница, помада, скляночки-флакончики, всяческие безделушки и какие-то штучки непонятного назначения. И тут он увидел тонкую зелёную книжечку, из которой торчали несколько бумажек иностранных денег с портретом пожилого дяди в старинном парике с буклями. Филиппок никогда не видел таких. " Паспорт", - прочёл он надпись на зелёной книжечке. Молодая красивая тётенька смотрела на него с маленькой фотографии внизу странички. Пролистав паспорт, мальчик обнаружил адрес. Тётенька жила совсем рядом, в доме за углом.

Филиппок задумался. Радость находки быстро угасала. Когда это были ничьи деньги, на них он мог купить себе подарок, любой, какой только захочется. Но, оказывается, у денег есть хозяин. И перед глазами сразу встало заплаканное лицо этой красивой тётеньки, которая в такой день, в Рождество потеряла свою сумочку. Наверное, потерять так много денег ещё хуже, чем остаться без подарка. Но ведь сегодня праздник, и всё у всех должно быть хорошо.

Он задумчиво щёлкнул замочком и через мгновение уже шагал к дому за углом. В Рождество надо делать подарки. Прощай, взрослый велосипед "Урал", прощай, ножичек с двенадцатью лезвиями. Тем более папе всё равно не объяснить, откуда они взялись. Решение принято!

Несмело потоптавшись у квартиры на третьем этаже, робко постучал в дверь. Почти сразу дверь распахнулась. Та самая тётенька с фотографии на паспорте стояла на пороге, с интересом глядя на него сверху вниз.

- Чего тебе, мальчик? - спросила она.

- Тётенька, а это не вы потеряли? - протягивая находку, сказал Филиппок.

Увидев ридикюль, женщина изменилась в лице. Выглядела она растерянной и испуганной. Быстро расстегнув замочек, заглянула внутрь. - Слава Богу, - прошептала она. Испуг в глазах пропал.

- Спасибо тебе, мальчик, - сказала она. - Если б ты только знал, как ты меня выручил! Да ты проходи, что стоишь на пороге?

Филиппок нерешительно вошёл в маленькую прихожую и снял шапку. Его всегда учили снимать в помещении шапку. Женщина суетливо кинулась в кухню. - Погоди, я сейчас! - крикнула она на ходу.

Скоро она вернулась с огромной пригоршней шоколадных конфет в красивых обёртках.

- Это тебе, - сказала она, почти насильно запихивая их отнекивающемуся Филиппку в карманы пальто. - Даже и не знаю, как тебя благодарить. Да, и ещё - вот что.

Она быстро достала из старенького шкафа пластинку, написала что-то на её глянцевой обложке. - Это тоже тебе. А теперь - извини, очень тороплюсь, мне нужно успеть в студию на концерт. Ещё раз тебе спасибо, - и поцеловала его в черную кудрявую макушку.

Филиппок сам не заметил, как оказался на улице, весь взмокший от волнения. Стоя под фонарём, он с трудом разбирал написанные на пластинке размашистым почерком слова: " Спасибо тебе, мой маленький принц! Как бы я хотела иметь себе такого мужа! Подрастай скорей!"

С глянцевой обложки на него смотрела она - красивая, рыжеволосая, с огромными умными глазами.

"Алла Пугачёва. Песни", - задумчиво прочёл Филиппок, вслушиваясь в звучание незнакомого ему имени.

 

А белый искрящийся снег всё падал и падал на продрогшую землю...