СЕВАСТОПОЛЬСКАЯ ХРОНИКА

 

Cевастополь — город морской. Наверное, поэтому самая лучшая и сама старая библиотека — Морская. Она основана еще в 1822 году усилиями Лазарева, Корнилова , Нахимова — имена этих флотоводцев многое говорят севастопольцам .

Морская библиотека интересна не только своим многотысячным фондом книг, но и тем, что здесь можно увидеть писателя, в каком бы городе страны он ни жил. И именно в Морской библиотеке я в свое время познакомился со многими прозаиками и поэтами...

И , конечно , когда узнал, что гостем Морской

библиотеки будет автор только что прочитанного мною романа «Севастопольская хроника», то пришел в библиотеку задолго до начала...

Я , конечно , знал и до встречи биографию Петра Александровича Сажина , знал и его книги: «Капитан Кирибеев», «Трамонтана», «Сирень», полюбил его повесть «Три часа» , рассказывающую о жизни военного врача-черноморца, погибшего в осажденном

Севастополе в 1942 году... Знал, что писатель в годы войны был военным корреспондентом и сам пережил все, о чем пи¬шет в своих книгах. Его очерки и статьи, написанные во время обороны и освобождения Севастополя, печатались в газетах «Красный черноморец», «Красный флот», «Красная звезда»... И что «Севастопольская хроника», прежде чем стать книгой, писалась во фронтовых блокнотах: «...в землянке при свете свечи из медной гильзы, заправленной бензином, на палубе корабля, в тряском кузове грузовика...»

Знал, что его перу принадлежит ставшая теперь уникальной небольшая книжечка « Щит Севастополя », изданная в 1945 году. В ней он писал о первом дне освобожденного Севастополя:

«Мы долго не могли оторвать глаз от тельняшки и

бескозырки, поднятых матросами над городом вместо флага как символ чистоты и бессмертия русской морской души. Под стеной одного из уцелевших домов мы видим танк. Он первым влез на крепостной вал Сапун-горы и первым прорвался в город. Тельняшка и танк, матрос и солдат — щит Севастополя...»

Голос у Петра Сажина тихий , извиняющийся. Словно боится , что все мы , сидящие в зале , что-то напутали и воздаем ему почести по ошибке. Будто кто-то другой, а не он написал много толстых книг...

— Задавайте вопросы, товарищи,— тихо просит Сажин.

У библиотекарей и первый вопрос профессиональный: о значении библиотеки для писателя.

— Для меня библиотека что храм для верующего,—

отвечает Сажин. — С трепетом душевным я готов

поклониться каждой брошюрке, каждой буковке...

— Сколько лет вы писали «Севастопольскую хронику»?

— Шесть лет и всю жизнь. Простите за банальный ответ, но это так. Всю жизнь и шесть лет корпения за письменным столом. Писал трудно. Я человек, в литературном отношении, не современный — все данные держу в голове, не научился пользоваться документами. К ним прибегаю только в редких случаях. А книга же моя — до-ку-мен-таль-на !.. Трудно далась книга не только мне , но и моей жене. Вы не думайте, если у меня тихий голос, то я такой же тихий человек,- улыбается Сажин.- Шесть лет я писал книгу, и все шесть лет она приближа¬лась ко мне только на цыпочках. Не завидую своей жене , не завидую всем писательским женам!.. Но они терпят. Хочется думать, из-за любви к нам. За это им всем низкий поклон, и пусть жена простит меня за те муки, которые причинил ей вольно или невольно.

Сажин встал и поклонился жене, заставив смутиться эту симпатичную женщину.

Потом была экскурсия по Морской библиотеке.

Специально для Петра Сажина. Вел ее сам директор, подчеркивая тем самым торжественность церемонии.

— Не тяжело ходить? — то и дело обращался директор к писателю. — Не слишком ли я спешу?

Вопросы по существу: Сажин ходит тяжело, с трудом преодолевая трехэтажные лестничные марши. Выручает палка , на которую он опирается: с Великой Отечественной войны Сажин вынес не только опыт ратный, но и тяжелые ранения.

Директор распахнул двери одной из комнат и торжественно провозгласил:

— Фонд редких изданий!

Здесь были книги не только редкостные, но и с удивительной судьбой. Вот книга А. Лавинцева «Под щитом Севастополя». В июне 1942 года, когда фашисты захватили Северную сторону города , держался только небольшой гарнизон Константиновского равелина. В перерывах между атаками защитники читали эту редкостную книгу, изданную еще до революции. Дочитать не успели... Но когда покидали пылающий равелин, не забыли о книге: закопали ее в землю, вложив между страниц записку: «Вернемся в Севастополь –дочитаем ».

Вернулись! К горю нашему не все... Но живые дочитали книгу и подарили ее Морской библиотеке.

— Я был тогда в Константиновском равелине, — тихо произносит Сажин,— я был знаком со многими, ко¬торые не успели дочитать...

Константиновский равелин «запирал» вход в Северную бухту, ту самую бухту, о которой Петр Сажин сказал в своей «Севастопольской хронике»:

«В этой бухте живет дух матросский. Глядя на боевые

корабли, так и хочется сказать: «Здесь русский дух! Здесь Русью пахнет!» Да, все здесь, на этой воде, венчано на вечность, начиная с матросов Ушакова , Лазарева , Нахимова , а за ними матросов Шмидта , затем бессмертных революционных моряков и, наконец, матросов Великой Отечественной войны...»

В фонде редких изданий имеется полный комплект

журнала «Морской сборник», начиная с первого номера, вышедшего в 1848 году... Журнал одного из батальонов 13-й интернациональной бригады имени Домбровского , сражавшейся против фашизма в Испании в 1936—1939 годах... «Слово о полку Игореве», изданное в 1800 году, и первое издание драмы Александра Пушкина «Борис Годунов », помеченное 1831 годом.

Хранятся в редком фонде и «Устав воинский Петра Первого » — год 1716 и «Первый морской устав Росcии - 1763 год... И еще много, очень много редких и замечательных книг.

Сажин внимательно слушает пояснения, и можно только удивляться ему. Давно я не видел человека, который умеет вот так «вкусно» смотреть на книги . В сажинских глазах можно было прочитать все: преклонение , восхищение , удивление.

- Хотите увидеть собственноручную запись Петра

Первого? - директор говорит нарочито спокойно, словно речь идет о плакате, выпущенном вчера двухмиллионным тиражом.

- Царя Петра?!— удивляется Сажин.

- Его самого,— с достоинством отвечает директор, и, глядя на него, можно подумать, что это он заставил Петра I оставить автограф для Морской библиотеки.

Конечно, автографы Петра I можно увидеть в музеях Москвы и Ленинграда... Но все же редкая библиотека может похвастаться таким документом!

Директор извлекает из сейфа автограф.

Петр Сажин прочитывает лишь машинописный текст, приложенный к автографу Петра I — почерк царя

доступен сейчас лишь специалистам.

Потом я пошел провожать Петра Александровича Сажина в гостиницу... Мы шли по расцвеченному городу; был праздник тридцатилетия освобождения Севасто¬поля от немецко-фашистских захватчиков. Нам встречались убеленные сединами люди. На груди у них — фронтовые ордена и медали. Все было так, как об этом сказано в «Севастопольской хронике»: «Матросы Великой Отечественной войны! Сегодня их особенно много в Севастополе... Одни отмечают «круглую дату» с момента подъема флага, другие — награждение орденами, третьи — присвоение гвардейского звания. Севастопольские гостиницы занимают то подводники, то морские летчики, то катерники, то морская пехота...»

Повесть «Севастопольская хроника» — лучшая из книг о Севастополе, написанная в послевоенные годы. Первыми это признали читатели - севастопольцы. Они первыми и поздравили писателя, когда совместным

решением секретариата правления Союза писателей СССР и Главного политического управления Советской Армии и Военно-Морского Флота повесть Петра Сажина «Севастопольская хроника» была удостоена серебряной медали имени А. А. Фадеева.