Главврач психиатрической больницы им. П.П. Кащенко Пердяев Николай Александрович, или просто Алексаныч, закрыл внутреннюю дверь на ключ и задернул занавесочку. Эти два опознавательных разведпризнака говорили даже самым незадачливым работникам больницы, что Николай Александрович занимается тяжелой умственной работой и его, во избежание неприятностей, лучше не беспокоить.

Наружная дверь была заперта еще четыре часа назад, так как сегодня был именно тот самый нелюбимый день месяца или недели, а может и года, когда Пердяев заступал на дежурство.

В такие дни Николай Александрович пытался создать максимум уюта в своем кабинете с тем, чтобы удержать свою «крышу» от уже заметного сползания. Что ни говори, а двадцать лет работы в дурдоме давали о себе знать, и он уже неоднократно ловил себя на мысли, что и ему становится свойственна позиция "показного героизма", так широко распространенная среди больных с острой формой шизофрении, по которой он эффектно защитил кандидатскую еще десять лет назад, но, правда, дальше этого дело не пошло.

Пердяев, как он сам, кстати, считал, совершил лишь один необдуманный поступок в своей жизни и после этого все у него пошло наперекосяк. Этим поступком явилась его женитьба. Он полагал, что его брак является браком, исключительно, по любви. Скоро, увы, все романтические грезы развеялись. Он все понял, но было уже поздно.

Одним словом, он попал в ловко расставленные сети, как и многие миллионы мужчин и уже смирился с тем, что это навсегда.

Николай Александрович, вообще, считал, что мы стоим на пороге матриархата и, посему, не пытался противопоставлять себя окружающим его женщинам и, уж тем более, бороться с ними. Последние дни он был сама покорность и позволял с собой делать все, что угодно. Феминизм, как он считал, опутал его по ногам и рукам, и у него не было ни сил, ни желания с ним бороться.

Кроме всего прочего, Николай Александрович обладал еще одним отличительным качеством: в возрасте 35-36 лет он, почему-то, перестал выговаривать некоторые, по его мнению, совсем малозначительные звуки, хотя до этого его произношение было безукоризненным. Последнее, однако, его совсем не смущало и не мешало, а даже, наоборот, притягивало к нему собеседников, особенно дам, делая в их глазах его человеком добродушным и каким-то особенно теплым и домашним.

НАП, практически, всегда находился в женском коллективе: дома три женщины, не считая собаки- сучки, на работе тоже только одни бабы. Так, что его порой уже не замечали или даже советовались с ним, например, какие прокладки, с медицинской точки зрения, он считает лучшими.

Алексаныч, не смущаясь, отвечал на такие вопросы (вроде бы как был доктор и это само собой разумелось). Но дальше- больше и вот однажды он так же ненавязчиво был приглашен сотрудницами в баньку, где ожидался совершенно женский коллектив...

Он, не долго раздумывая, дал согласие, и уже находясь в парилке, все продолжал давать умные и очень нужные советы своим подчиненным как, вдруг, заметил, что кое-кто из них как-то странно смотрит чуть ниже его пояса.

Пердяев, как бы невзначай, опустил свою голову и понял, что смотреть действительно было на ШТО, но он, не придав этому никакого значения, продолжал рассказывать о вреде углеводов в целом для организма и пользе не просто вегетарианского, а обязательно раздельного вегетарианского питания.

Пауза продолжалась недолго, так как грудастая медсестра Дунька (из новеньких) упросила его потереть ей спинку и в этот момент умело стала тереться об его ШТО своей попкой, издавая легкое постанывание:

- Ой хорошо, бабоньки! Даже без раздельного вегетарианского питания хорошо!

ШТО вдруг стало увеличиваться в размерах и мешать активному процессу мытья Дунькиной спинки.

Глаза остальных баб сразу загорелись дикими огоньками.

- Што это такое? - без грамма смущения спросил Алексаныч на полном серьезе, показывая указательным пальцем на ШТО.

- Ну как Алексаныч, - первой откликнулась Дунька это же вещь, а нас тут совсем немного! Всего-то пятеро! Спина у нее хищнически выгнулась, правая рука нежно дотронулась до органа.

- Да, вот загадка для всех, - ничего не замечая пробасил Пердяев. - Какой орган у мужчины может увеличиваться в 10 раз?

- Ну, этот же, не выдержала теперь и подруга Дуняши старшая медсестра Наталия и тоже попробовала добраться до органа рукой. Уж очень он был строен! Николай Александрович хоть мужичок был и невысокий, но, как говориться в корень пошел.

Другие активно закивали - Мол согласны какой же еще! Само собой! Парилка наполнилась движением в предвкушении нежданного счастья.

- Не дозволительное для медицинских работников незнание анатомии тела, - сказал скучно Пердяев. У мужчин таким органом является cрачок, впрочем, как и у женщин. Он шлепнул членом Дуньку по заднице и пошел пить чаек, заметив на ходу, что жаль мол брусничный не успел заварить, для баньки-то он самый пользительный.

- Такой коняра ускакал, - жалостливо протянула Дунька.

- Во, - она отмерила правой рукой на левой.

- Точно в десять раз вырос, хотя и до этого был во! - она снова показала, но теперь почему-то уже левой рукой на правой.

- А он срачок, срачок.Натянуть бы ему этот срачок на задницу, - передразнивая Главного, в сердцах сказала она, между тем, не имея никакой на него обиды. Ну, обломилась нежданная халява, и хрен - то с ней, ведь все равно - халява же, не плановое сорвалось.

Дуняша чуть похрипывала, по причине того, что два дня назад не выдержала и снова соблазнилась одной маленькой порцией фруктового мороженного, что ей было категорически запрещено врачами еще с третьего класса. Горло, знаете ли.

Бабы еще несколько минут пообсуждали, вдруг вставшую "ребром", тему и тоже пошли пить чаек.