После пожара

Лишь я не изменился

И дуб вековой.

Мацуо Басе

 

I.

Павел сидел в своей тихой квартире, которую купил в одном из старейших домов Москвы, расположенных на центральном проспекте. Любил он центр: здесь действительно пахло столицей; воздух такой особый, сильно поднимает настроение. Ветер, шум машин, голоса прохожих – все это вызывает некоторый аппетит, призывающий к новым стремлениям...

Однако сегодняшний день для Павла таил какую-то опасность...

Его руки тоскливо скребли по мятой бумаге ручкой, а из глаз показались две капли; но он сдерживал основной поток своего плача.

 

« ДИАНА!

Наверное, это будет последнее, что я нацарапал в своей жизни. Помнишь, наше первое знакомство в парке? Твоя улыбка потрясла воображение, я в первый же день написал стихотворение, а на следующий ты его уже читала с упоением. До этой встречи я жил в полном хаосе: что наяву, что в мыслях... А когда мы встретились – моя жизнь резко изменилась. Мне не хватит слов описать все то, что происходило со мной в тот день, но самое главное – я понял, понял что... могу любить, и любить так страстно и сильно, что не

каждому дано...

Помнишь, какие незабываемые ночи мы провели с тобой... Ох, как же я тебя люблю, Диана. Я хочу вести губами по твоему нежному телу... Твои поцелуи, как же ласкали меня. Никогда не забуду этих ощущений...

Мы вместе любили, и вместе творили...

Было наше время, а теперь его нет!

Кто-то украл его: украли тебя, украли меня. И все, конец!

Зачем променяла себя, променяла меня на героин?! Ты заминировала меня, заминировала себя! Только конкретного таймера нет! Взрыв будет внезапным.

Я боролся, но плохо боролся...

Прости за твои боли, твои крики, твои слезы...

Прости. Прости, что не уберег!

 

Твое личико стало чернее земли...

А глаза?.. Они утратили свой блеск.

И я падал, и падал, и мое небо становилось чернее,

И я плакал, и плакал,

И плачу до сих пор...

Прости. Прости, что не уберег!

 

Я не могу ждать ВЗРЫВА! Я не могу жить с тобой так, но и без тебя тоже...

 

Прощай, та, которую я любил,

и та, которую не уберег.»

 

После того, как рука поставила последнюю точку, Павел вздохнул, затем потер руками свое унылое лицо... Его глаза устремились к окну, из которого падал маленький луч июльского солнца.

Он встал и медленно начал делать плавные шаги к блестящим стеклам...

Затем ступил на подоконник и стал обозревать картину своего города.

Скопления автомобилей различных типов наполняли проспект, и мгновенно исчезали, оставляя маленькие облака пыли. Все новые и новые фигуры людей появлялись на экране, но так же быстро исчезали, и только одинокое высокое дерево виднелось вдалеке, никуда не девалось, всегда было рядом. Все было непостоянно, а вот оно все будто бы смотрело на Павла. Когда они наблюдали друг друга, между ними устанавливалась необыкновенная гармония, в такие минуты ничего не хотелось...

Внезапно запиликал мобильник, что находился в брюках Павла. Это был невероятный сюрприз... За последнюю неделю ни одного звонка. Надо было ответить.

 

II.

Диана жила на другом конце города; там был вполне приличный с шикарными новыми домами; её квартира была в одном из таких домов. Ее окна выглядывали во внутренний двор, где можно было видеть красочную детскую площадку, оформленную желтым и красным цветами. Часто можно было наблюдать там маленьких детей. Смех и только смех царил там...

Диана только что приняла теплую ванну. Спустя три минуты, она сидела на кухне: на обеденном столе лежал коричневый жгут, и уже использованный шприц.

Девушка ходила в белом халате по квартире, немного пошатываясь. Затем села в кресло и сомкнула глаза...

 

Прошло два с половиной часа.

Её глаза открылись... Настроение было совсем другим...Внутри было как-то непонятно и тяжело...

Вздох... Выдох... Ещё один вздох...

Девушка закурила; после первой порции табачного дыма была получена капля внутреннего облегчения.

Прошло ещё тридцать пять минут...

Диана стала водить ручкой по белому листу; а по её щеке текла маленькая слезиночка.

 

« Павлик!

Мой милый Павлик!

Прости меня. Только одного прошу – прощения. У нас было все, и я отобрала это все у тебя и это все у себя. Я искала комнату своего мира, и зашла в ту, где сразу погас свет и захлопнулась дверь... Вряд ли, я смогу выйти. Я не в силах бороться!

Та встреча в парке изменила всю мою жизнь...

Я помню все: каждое мгновение, каждое прикосновение... Мне показалось, что я нашла земной рай... Зачем я поселила там каплю ада?

Не могу ответить... Не спрашивай!

Эта капля сделалась адом, и убила весь наш рай.

 

Я тебя люблю, но из-за проклятого яда теперь разучилась любить... У меня на шее петля,

и я не в силах ее снять.

Ухожу от тебя,

Ухожу от себя,

Ухожу...

Прости, прости

Твоя Ди.

 

P. S. У меня День рождения сегодня. Я думаю, в этот день должно все закончиться, должно наступить облегчение, просто облегчение... Это будет отличным подарком от себя самой себе.

Постарайся, понять меня...

Я люблю тебя!»

 

 

Диана сделала глоток крепкого кофе, а потом принялась за приготовления рокового зелья.

Она понимала, что делает последнюю дозу... Сознательная передозировка – единственный способ, в котором девушка предполагала найти вечный сон...

Диана еще раз взглянула в окно, и увидела весёлых детишек на площадке... На миг она почувствовала себя таким же ребенком. На ее лице появилась улыбка… А потом она горько заплакала.

 

Прошло пять минут.

Диана разрывала свою записку. Из её глаз лились обильные ручьи слез. Ее пальцы стали судорожно набирать номер Павла. Абонент ответил.

- Павлуша, не оставляй меня! Пожалуйста, Павлуша! Я люблю тебя! Люблю! Нашей любви хватит спасти то, что мы легко отдали! Мы не сдадимся! Я буду бороться. Буду.

У нас все получится. Подари, мне...

 

Диана очень сильно кричала. Слезы так и стремились наружу. Она хотела жить, но еще

больше хотела, чтобы жил Павел...

 

III.

Павел молча слушал Диану, а сам, в это время, медленно рвал свою предсмертную записку... Весь основной поток слез хлынул наружу...

 

Его глаза опять посмотрели в окно. Он увидел свое дерево; под ним стояли двое, которые одаривали друг друга горячими поцелуями... Потом Павел разглядел возле своего преданного слуги новое маленькое деревце.

Казалось, бывшее одинокое дерево улыбнулось ему...