Она раздвинула колени, чтобы принять виолончель. Он облизнулся, приложив к губам свой трепетный кларнет. А дирижер застыл, как сыч, совсем иную видя цель: Он должен музыку стяжать, которой в этом мире нет. Жужжали скрипки под журчанье арф. Шмелем гудел смычок виолончели. Вы слушали, укутав шею в шарф, Задумчиво в руке цветы держа. Качалось небо, словно над качелями. Та музыка была прекрасной, в самом деле! |