Дождь.

<зарисовка о плачущем котёнке>

 

На улице мяукнули. Призывно так, жалобно, по-детски. Я перевёл взгляд с серой во тьме стены на чуть светлый прямоугольник окна. Снова – "мяу"! Жена рядом едва заметно шевельнулась и, что-то тихо пробормотав, вздохнула. Спит.

"Мяу"!

А ведь там идёт дождь, подумал я... Кому-то плохо - это я о котёнке.

Слез с кровати, и в чём был – ну, разве что, тапки по пути нацепил – в лёгкой длиной футболке и трусах – направился к входной двери.

Зябко. Поёживаясь, я перешагнул порог, тихо притворил за собой железную дверь, быстро сбежал по лестнице на первый этаж, оттуда – на улицу. Яростно стукнув, ветер закрыл за мною подъезд и тут же схватился за мою футболку, пытаясь её куда-то унести.

"Мяу"! Теперь у самых ног. Где-то наверху недовольно хлопнули форточкой. Ветер – уже почти осенний – принёс запах чьей-то печали. Я опустился на корточки: вот он – жалкий мокрый живой комочек не понятно какого цвета под жёлтым рассеянным светом лампы. Весь припал к сырой бетонной плите, испуганно, но с явной надеждой смотрит на меня.

- Ну, что? – это я ему, чуть качнув головой.

Он не ответил, но слегка приподнялся на своих дрожащих лапках.

- Ладно, пошли!

Я подхватил его под лапы, а потом прижал к своему боку, от чего тут же по футболке начало расползаться мокрое пятно. Так, молча, чеша его за ухом, я поднялся к своей квартире.

В прихожей, по прежнему держа котёнка, я взял щётку для одежды – право, не моей же расчёской приводить его в порядок – зашёл в ванную, опустил свою ношу на доску, плоско и однозначно перекинутую от одного края ванны до другого, котёнок при этом вновь испуганно припал – как к бетону на улице – к деревянному мостику. Я сходил за феном.

Окунув щётку в тёплую струю водопроводной воды, я начал расчёсывать безропотно терпящего такую процедуру котёнка. Когда я уже собирался взяться за фен, дверь в ванную открылась и, щурясь от света, на пороге появилась моя жена.

- Ой! Что это такое?

- Подарок на твой День Рождения, - как раз была 23-я знаменательная дата.

- А почему он такой мокрый и неопрятный?

- Ну... Если бы ты поднялась чуть попозже...

- Просто твой подарок орал прямо под окном... Ладно, я пойду ему молока поставлю, - она

вышла.

- Ты не будешь против, если я тебя подарю?

Он против не был.

 

Перевязав найденной в шкафу красной ленточкой грудь своего новоиспечённого "подарка", я – по-прежнему, лишь в футболке и тапках – торжественно вошёл на кухню. Она – жена – стояла, облокотившись на холодильник и следя за миской с молоком, греющейся на плите.

- Поздравляю тебя, моя дорогая, с твоим светлым праздником, - я никогда особо не умел говорить торжественные речи. – Сюрприза, к сожалению, не получилось... Э-э-э... В общем, вот, - я протянул ей, поддерживая под передние лапы, маленького серенького котёнка с красным бантиком за спиной. Она улыбнулась, поднесла "подарок" к лицу, поцеловала в чёрный носик, потом опустила его на пол, подошла ко мне и, обвив мою шею руками...

 

Я закурил, она тряпкой собирала убежавшее молоко.

- Надо его как-то назвать, - я пустил в потолок струйку дыма, впрочем, он тут же был

затянут в вытяжку, не успев разбрестись ленивым облаком. Мы вместе посмотрели на пол: "подарок" уже играл со стянутой с себя ленточкой.

- Он – мальчик?

- Да, - я кивнул.

Она посмотрела в окно: начинало светать, ветер бросал на стёкла лёгкие капли.

- Пусть будет Дождь.

- Хм–м, - вновь безжалостно утянутая вытяжкой струйка дыма.

Дождь чихнул.

- Пусть...

- Мяу, - согласился он.

 

27 октября 2002 года,

Россия, Санкт-Петербург,

Александр Питерский.