Глава пятнадцатая. «Противостояние Антареса - ось катастроф» I Ее тетя все время говорила, что Романова удивительный человек, ее тетя восхищалась той, которая когда-то восхищалась ею. Ее тетя очень хорошо относилась к Ирине Романовой… Как странно… Ирина Романова болезнь наших теть?…. Именно от тети Эва заразилась любовью к школе, именно от тети она впервые услышала об Ирине Романовой, еще задолго до того, как познакомилась с ней… - Если когда-нибудь захочешь обратить на себя внимание кого бы то ни было, - сказала как-то тетя Арина Эве, помогая ей с задачами по физике. – Вспомни, что заинтересовать можно только разно-сторонностью. Та задумалась, отложив пеструю тетрадку в клеточку. - Это вы о чем? - Это я о том, что никогда не думай, что можно понравиться кому-то только безумно любя это-го человека! – рассмеялась тетя. – Чем загадочнее, скрытее ты будешь – тем сильнее ты привяжешь к себе того, кого любишь. Эва задумалась. - Это и к дружбе относится. Нельзя просто дружить с человеком. Ты должна отдать ему что-то. И он не должен об этом знать! - Почему вы мне говорите это именно сейчас? И именно мне и именно это? Арина Григорьевна задумалась, посмотрела словно бы сквозь стену и, повернувшись к Эве, сказала: - Потому что я немного могу видеть будущее! Ты вспомнишь мои слова, когда придется столк-нуться с проблемами! В твоей жизни обязательно появится сильная личность. Интересно, сможешь ли ты общаться с сильным человеком?… - и заулыбалась. - Почему вы сомневаетесь?! – вспыхнула Эва. - Потому что ты тоже сильна и когда-нибудь… Нет, это мой бред! II Не ужилась с классом, ушла в параллельный. Ушла, и оказалось не зря. По крайней мере, ей стало легче. И все, абсолютно все, поддержали ее… Скандал? Наверное, она не заметила некоторого смятения и удивления среди педагогического коллектива, а так же того, что ее классная (теперь уже бывшая) руководительница перестала с ней здо-роваться. Просто Эва, решив самую главную свою проблему, начала искать мистику даже в фонарном столбе. Ей казалось, что происходит что-то, что предрекали ей давно. Ей казалось, что тетя Арина все это предвидела и еще кое-что! Только пока она не могла понять, правда ли то о чем она начала догады-ваться! - Мне кажется или это утро такое противное? – поинтересовалась Эва у зевнувшей Натальи. - Утро, - подруга была дежурная, а Эва, стояла вместе с ней на посту за компанию и поглядыва-ла в окно. - О! – Наталья посмотрела на улицу сквозь резную решетку. – Ты погляди-ка! Романова идет! Побила все свои рекорды, время-то… три минуты девятого! - А! – Эва махнула рукой. – Для нее сегодня специально метро ходит с мгновенным ускорени-ем! Эва посмотрела на верхние этажи. Кто-то умный плевал в лестничный пролет. - Вот, смотри, умный человек! – сказала она. – Плевать он на всех хотел! - Ему повезло, что тут Романова не ходит! – воскликнула Наталья. Внезапно этажом раньше раздался чей-то вскрик, потом гневный голос, потом веселое щебета-ние, плавно переходящее в грозные возмущения. - Опаньки! – воскликнула Наталья, перевесившись через ограждения лестницы, и, мгновенно отскочив, шепнула остолбеневшей подруге. – Кто-то исполнил мечту всей моей жизни – плюнул в Ки-ру! Эва чуть не умерла от хохота, только увидев гневные лица Киры и Лизы, сдержалась. А Кира да-вай орать на Наталью, что та дежурная и проследила такой вопиющий факт. Но, мало, того к ней (и это удивило и заставило задуматься Эву) присоединилась Лиза, которая просто по определению не умела кричать. Только теперь она орала получше самой Романовой! - Вот, пожалуйста, - сказала Эва недовольным, но все еще полным смеха голосом. – Принцесса Лизавета перешла на сторону зла! - Подожди, - отозвалась Наталья обиженным голосом. – Я как-нибудь отключу в подъезде элек-тричество, дай Бог, чтобы в этот момент Кира ехала в лифте! Кто забыл, Киселева и Наталья жили в одном доме. - Почему они попали только в Киру?! – негодовала Наталья. – Я бы им посоветовала еще и в Лизу… - Тихо! – шикнула Эва, заметив, что Лизавета с искаженным недовольством лицом, пошла мыть тряпки. – Если хочешь – можешь завершить начатое! Обе дико засмеялись. III Класс, из которого благополучно ушла Эва, кажется, решил выпустить свою отрицательную энергию в сторону Орловой. По крайней мере, они почти, что объявили ей бойкот и решили пойти к ди-ректору – писать на Викторию докладную. Об этом мгновенно узнала Эва, услышавшая разговор быв-ших одноклассников. - Они точно сошли с ума, - поведала ей подруга, оравшаяся в том самом классе. – Ты бы видела, что они утроили на литературе! Эва покачала головой. - Зря они так. Они связались не с тем, кого могут победить! - Честно – они надеются, что директор встанет на их сторону! – сказала подруга по имени Ксе-ния. Коридор, в котором стояли обе, был практически пуст. - Они хотят, чтобы я была за них, но я… - Ксюша вздохнула. – Глупцы – эти предрассудки все-го лишь детские попытки быть взрослыми. Там сила… Виктория Викторовна взрослая женщина и ей… - Ксюша наклонилась чуть вперед, чтобы никто не услышал то, что она хотела сказать. – Мне кажется, что ей помогает… - Романова? - шепнула Эва. Ксюша кивнула. - Не мудрено, - покачала головой Эва. – Романова всегда права, а в такой ситуации она не мо-жет не вступиться… - Мне бы только хотелось верить… - Ксюша вздохнула. – Что все это кончится благополучно! Потому что кто знает… - Сомневаешься, что директор встанет на сторону Орловой? – спросила Эва. - Нет… Просто Марьяна… Может это она… - Тише! – подошла Наталья, которая как-то загадочно улыбалась. – Эй, вы! Вы что тут стоите? Стоите и не в курсе? - В курсе чего? – почти хором спросили Эва и Ксения. -А! – подошедшая только махнула рукой и, загадочно улыбнувшись, сказала. – Началось! IV - Ирина Анатольевна! – в кабинет Романовой, которая искала ключи, чтобы его закрыть с ог-ромными глазами влетела Орлова. Весь ее вид свидетельствовал о том, что что-то происходит, и она этим жутко обеспокоена. Правда, блеск свой она не утратила, даже больше – теперь он защищал ее. Романова посмотрела на нее, потом по сторонам и стала ждать продолжения фразы. - Это что, правда?! Эти… - Виктория еле сдержалась, чтобы не сказать лишнего. – Они что - пошли к директору? Конфликт произошел на почве литературы. Орлова, по обыкновению задала читать какой-то рассказ. Обоим десятым классам. Только тот, из которого сбежала Эва, шел на несколько часов вперед. После того, как Эвелина покинула их, ситуация патологической вражды двух параллельных классов обострилась. И совершенно естественно, когда 10 «А» (бывший Элькин класс) узнал, что они пишут ра-боту по рассказам, а 10 «Б» нет… Начался скандал – «Ашки» объявили Орловой бойкот. Сначала отка-зывались писать работу, потом пригрозил Виктории отравить или побить ее, а потом вообще решили идти к директору. Кстати, они побоялись обратиться к Романовой – всеобщему миротворцу - заранее знали, что она на стороне истины, а не предрассудков! - Правда-правда! – отозвалась Романова. – Сейчас пойду к директору! Пойду, посмотрю! – она снова оглянулась по сторонам в поисках ключей. И ничего лучшего не придумала, как оставить Орлову в своем кабинете, тем более, что та вся аж побледнела! Ира выскочила из кабинета и застучала каблучками по коридору. Орлова вздохнула и, посмот-рев по сторонам, присела на стул. А Ира Романова тем временем уже открывала дверь директора. Зоркий глаз, мог бы увидеть это новое амплуа Романовой. Холодная сосредоточенность, строгий взгляд, плотно сжатые губы, одна рука в кармане. Она была готова ко всему – вот эта ее сила, ее истинное начало, блеск ее звезды. В ней явст-венно виднелся пламенный Антарес, соперник смерти с именем «Мир»…. - А, Ирина Анатольевна! – спокойно сказал директор. Перед ним сидели две активистки-ученицы из десятого. – Мы только вас и ждали! Романова сдержанно кивнула и, бросив на учениц уничтожающий взгляд своих холодных как лед голубых глаз, села на свободный стул. Атмосфера была более чем напряженная…. V Поверь в свет этой звезды! Эва посмотрела по сторонам. - Ты-то что нервничаешь? – спросила Наталья, к которой она спустилась. - Кажется, я начинаю ощущать мистическую связь.… Не знаю! – Эва махнула рукой. - Кажется, я стала ощущать то же, что ощущает Романова! Наталья покачала головой. - И что она ощущает? - Не знаю… Странное ощущение! Мимо пронеслась Лиза. Гнев не шел к милым чертам ее лица. Он портил ее красоту, обнажая все недостатки этих черт, более того – когда она злилась, ее глаза – темные-темные – теряли всю свою прелесть. - А с этой-то что? – удивилась Эва. – Что - весна? Наташа со злобой топнула. - Я с ней теперь вообще не разговариваю! – ее передернуло. - Как ты могла симпатизировать этому… - Хватит! – взмахнула рукой Эва. – Сегодня все какие-то … ненормальные! И зашагала прочь. Единственное решение, пришедшее ей в голову – посмотреть записки тети Арины. Если бы только они не были так далеко – дома. Хотя… Быстро сбежав по лестнице, она бросилась к телефону-автомату. Набрала номер и подождала, пока длинные гудки убедят ее в правильности догадок – дома никого не было. Интересно, чтобы сказала тетя? Она должна что-то знать… VI Вы хотите знать, на чью сторону встал директор? На сторону Романовой. Он всегда встает на ее сторону, когда не знает, в чем суть проблемы. А в чем суть проблемы он не знает никогда…. А Романова была на стороне истины. И Орловой. И вообще, она не просто не одобряла всех этих предрассудков, она просто знала, что все по молодости готовы схватить оружие и двинуться в бой. Только потом понимаешь, что жизнь это не порывы гнева, жизнь – это умение найти мир в хаосе. Жизнь - это противостояние. Она жутко устала. Потом, возвращаясь к Орловой, поняла, что кто-то все это время тянет из нее силы, кто-то использует ее начала в своих целях. - Все в порядке, Виктория Викторовна! Петр Николаевич сказал, что они виноваты сами во всем, - она вздохнула и, улыбнулась. Господи, эта чудесная ее улыбка стоила целого мира… Хотя, что я говорю… Это же и есть улыбка мира! Орлова побелела не хуже Лизы. - И что? Романова хитро улыбнулась. В ее глазах плясали искорки гнева и радости. - За что боролись на то и напоролись! – сказала она. Села на стул и, посмотрев на Викторию Викторовну, продолжила: - Да, не переживайте вы так, Виктория Викторовна! Орлова только покачала головой. - Я уже думала, что уйду отсюда! – сказала она. Романова удивленно посмотрела на коллегу. - С ума сошли? Из-за них?! Еще чего не хватало! Вам детей еще к экзаменам готовить! Орлова обмахивалась каким-то листочком. - Голова болит!… Ира испуганно подняла на нее свои серо-голубые глаза. - Давайте, я вам таблетку дам! Орлова отрицательно покачала головой, но, тем не менее, Ира все равно потянулась за сумкой. В этой ее черной сумочке было много чего, сброшенного туда по инерции! - Держите! – она протянула Виктории на развернутой ладони таблетку. – Я вам сейчас чаю принесу! – и выпорхнула из кабинета бабочкой. Испуганной и озабоченной проблемами бабочкой. Ка-кая же она милая! VII - Тетя Ира! – Эва только пришла домой, сразу же бросилась к телефону. Арина Григорьевна – единственный человек, который мог бы помочь ей теперь. - Господи, что случилось?! - Скажите, пожалуйста… - Эва перевела дыхание. ЕЙ пришлось подниматься на седьмой этаж пешком. – Ирина… Ирина Анатольевна, расскажите… - Что с Ирой?! - Да, ничего! Просто знать хочу – она способна на безрассудства?! Арина Григорьевна задумалась. - Конечно, нет, что за глупости?! Эва вздохнула. - Слава богу… Что за странное чувство, которое сковывает порой? Это ненависть или страх? Одно порождает другое… Нет, звезды вовсе не лгут, они сотни тысячелетий путешествуют по галактике… Они не при-выкли оставаться на одном месте… Противостояние Антареса и Марса, смерть и истина… Противостояние пламени и воды… VIII Романова долго мучалась, а потом решила позвонить Орловой. Ее уже беспокоила не столько ситуация, сколько свои собственные ощущения и соображения. Если честно, она не чувствовала себя сейчас абсолютно счастливой, ей постоянно чего-то не хватало. И иногда, задумавшись и остановив-шись, прекратив, стремится и вечно куда-то спешить - она оглядывалась назад, закрывала глаза и на миг ей начинало казаться, что все, что было – бред. Хотя, вся эта жизнь, все воспоминания, словно большая старая книга, все переживания, мечты, обиды… Ей все это казалось иногда совершенно чужой историей, к ней совершенно никак не относящейся. - Добрый вечер, Виктория Викторовна, - Ира устроилась поудобнее, выключая телевизор. – Как вы? - А что такое? – Орлова, кажется, готовила ужин. - Вы переживали из-за этой ситуации. Ира бросила взгляд на дверь. Ее дочь явно куда-то собиралась. Интересно, куда? -Да… - Орлова помолчала с мгновение. – Может быть и так, но, знаете, я сама себя накрутила, вот и… - Мам, сейчас приду, я к Ленке! Дочь Романовой собралась к подруге, которая жила несколькими этажами выше. Ира только кивнула, мгновенно переключившись на разговор с Орловой. В целом только когда она положила трубку – поняла. Это все ей слишком надоело. Слишком. Очень. Хватит. Лиза, Орлова, Кира, снова Лиза, Лара, директор, родные, ученики… А так же воспоминания, события, стремления, обязанности, мысли… И всегда «Ирина Анатольевна!», «Где? Как? Зачем? Помо-гите!» ….. В этом длинном списке совсем нет места одной маленькой детали. Нет места самой Романо-вой, которая, кстати, со всем этим в прямой связи… Почему-то для всех них – событий и людей – она есть и существует, а для самой себя – нет. У нее есть обязанности, подопечные и много-много дел. Нет только чего-то очень важного, а чего она и сама теперь не может понять. И теперь, сидя в кресле, как обычно, она, кажется, начала понимать, что все это КАК ОБЫЧНО! Обычно, обычно, обыденно! И очень странно - она почувствовала, что в горле словно бы ко-мок застрял, словно бы кто-то, пообещавший ей радость – обманул. Нет, она не может сказать, что все это радость, потому что это очередной замкнутый круг! Она столько убеждала себя и других в том, что она обычная, что кажется... получилось! И даже если бы она вот прямо сейчас очень захотела вырваться - ничего бы не получилось. Ес-ли бы даже она закричала громко-громко, никто, абсолютно не стал бы ее слушать. Что нам за дело до человека, который стал «сдерживающим фактором». Что нам за дело до его желаний, когда мы эгоисты! Она живая! Люди, ОНА ЖИВАЯ, чтоб вам пусто было! *** Я поняла, что теперь дороги обратно нет. Я пересекла экватор это огромной Земли, мира, кото-рый посторила сама.. Я дошла до наивысшей точки и почему в это мгновение мне вспомнилась та исто-рия с тоннелем. Я поспешно схватила ручку и толстую тетрадку в плотной обложке с надписью «Днев-ник». И записала быстро «Мгновение, когда я была честна со своими демонами». «Это случилось 17 апреля 2003 года, в теплую, солнечную субботу, когда весна набирала силы и об-рушивала на наши головы и плечи живительное тепло. Уже начали распускаться первые листочки на тополях и легкий изумрудный пух новой травы покрывал свободные от камня склоны улиц. Снег сошел, земля подсохла и только кое-где зияла черными полосами. Волновалась легкая гладь московских водо-емов, купающаяся в прелестных теплых солнечных лучах. И все было пропитано какой-то непонятной, возвышенной идеей совершенства, какое бывает только весной. Все эти очертания, все контуры природы, серых домов, аллей и прудов – все дышало своей особой любовью, нежностью бытия и ласковой улыбкой. Дышалось легко, почти волшебно, вся мысль, не об-ремененная предчувствием, парила над городом, созерцая как природы перекрашивает все в свои люби-мые тона радостного ожидания. Это был замечательный день, единственный, наверное день, запомнившийся не мгновением, а еди-ным целым, состоящим из мелких отрывков, чувств, сомнений и взглядов. Это единое целое, как вихрь, уносящий все куда-то в неведомую даль, дорого лишь тому, кто все этого пережил, перечувствовал и хранил в душе, словно драгоценный камень в ларце… Ах, как жаль, что мы не можем управлять време-нем! О, я бы все отдала только за единую возможность вернуться в тот день – 17 апреля 2003 года… Я впервые так восторженно вспоминаю что-то. Я была в тот день, в единственный миг совсем дру-гим человеком и, наверное, я буду помнить его вечно… Думала ли, что день этот, 17 апреля, будет со мной всегда, всегда в памяти, живой и яркий, слов-но вспышка падающий с небосклона звезды?… И нет и да… Но ничего уже не повторить… А остальное, подобно старому, но очень любимому фильму – урывками в той части памяти, куда ничья злая или добрая воля не могла бы зайти, куда и я сама захожу, леденея… Все в памяти моей – и то, как мы с одноклассницами-подругами опаздывали, и то, что мы бежали на «ВДНХ» через сквер, а потом вдоль Останкинского пруда, потом взбирались по черноземной насыпи и шагали вдоль высокого забора… И то, как забавно и гневно мелькнул черный в клеточку плащ Ирины Анатольевны, как мило развевались ее волосы на легком ветру… Как она забыла билет в пальто, а потом сунула мне в руки свою сумку, доверху забитую всякими нужными и ненужными вещами… «О боже» - подумала я, когда она забыла билет. «Эта ее привычка все класть в карман». Я таинственно помню все… И даже то, как у нас с ней, догоняющих толпу, спросили: «А где ваша преподавательница»… И то незначительное мгновение, когда она нежно приобняла дочь… Она была похожа на ту самую женщину, которая сошла со страниц моего романа, родилась слу-чайным взмахом пера.. Я впервые увидела свою героиню простой земной женщиной, а не мировой сест-рой… Как странно… А потом мы выходили из «Останкино» и она оказалась позади, мне казалось, что вот сейчас мы уй-дем, а она останется, и ничего больше не будет… Ничего больше… Но разве?… Мы спускались по красивой винтовой лестнице и я оглядывалась – куда же пропала наша Ирина Анатольевна?… Я предложила ее подождать, но всем натерпелось убежать… Жаль… На какое-то мгновение мною овладел страх и отчаяние – «Все нем может кончиться просто так… Должно быть еще что-то! Еще что-то!»… Мы вышли на улицу, пересекли небольшую площадку и солнце, освещавшее высокий шпиль Остан-кинской башни, ударило прямо в глаза. Общим голосом решили все-таки дождаться Ирину Анатольев-ну – все-таки завуч, все-таки она нам что-то про это говорила… Мы стояли всего несколько минут – этого было вполне достаточно, чтобы различить очертания окрестных домов, красоты стальной иглы, воткнутой в небо и волнующийся ряби останкинского пру-да… Ирина Анатольевна выпорхнула с обыкновенным серьезным выражением на лице, солнечный зайчик, упав ей на плечо, понежился и скатился по руке к ногам. Ветер коснулся ее волос, словно слегка дотро-нувшись и отдернув тонкую руку воздуха… Она повернула голову чуть направо, потом налево и, улыб-нувшись нам, увлекла часть нашей команды к подземному переходу… Неведомой силой меня тянуло к ней… И за ней… И опять память хранит лишь обрывки, только мгновения и снова пелена чувств, эмоций и мыслей, непроизнесенных, но сохраненных в подсознании легким штрихом… Огромный троллейбус, почти что пустой, моя главная героиня, стоявшая рядом, какие-то странные мысли от том, что такого просто быть не может… Воспоминания о тете и разговор о романе, обо всем том, о чем можно разговари-вать именно так – не замечая, что есть еще кто-то, есть что-то кроме тебя и твоей главной герои-ни… У меня тогда, в троллейбусе, было странное ощущение – будто я пишу роман, только не так как обычно – пером на бумаге, а случайным образом, мыслью и чувством… Она рассмеялась так, как только она умела это делать – беззаботно, но удивительно загадочно. Она улыбалась всегда – когда ей говоришь серьезные вещи и просто радости; она улыбалась глазами и всем лицом, воспроизводя каскад солнечных лучиков, удивительно сплетенных в ее топазах-глазах, про-зрачных и голубых, словно весеннее небо… Из-за этой ее улыбки никогда нельзя было понять о чем она думает на самом деле… Я не умела еще существовать в едином мире со своей героиней, делить с нею все – и это небо и эти мысли… Я думала всегда, что только в сказках, в чьих-то неведомо ложных и правдивых рассказах существуют такие авторы, которые не дня не могут без своих героинь, которые живут единой мыс-лью… Единым вздохом… Как две сестры… Мы вышли около станции метро «Алексеевская» и она, моя новая героиня чуть не упала, споткнув-шись о провод, растянутый кем-то по площади…» XI Москва, весна, конец апреля, температура – минус два градуса.… Вот-вот, Романова тоже гла-зам своим не поверила, накануне-то плюс десять было.… Ну, что ж.… Одела плащ, пиджак… Кстати, сказать, это по части лирических отступлений. В последнее время Ира Романова вы-глядела довольно-таки мило – светло серые брюки, милая тонкая блузка приглушенных красно-бордово-черных тонов. Вся ее складная фигура - ничего лишнего - создавала впечатление какой-то увертливости, гибкости и мобильности. Вся эта ее жестикуляция, поспешность движения, словно бы четкие порывы… Мне иногда кажется, что она не с этой планеты. Завуч не может быть такой… Такой девчонкой! Но это всего лишь лирические отступления. - Очаровательно! – Кира с утра сама не своя, сильно походила теперь на пианистку. В черном брючном костюме, с яком вишневым лаком на ногтях, она блеснула своими очками и, уставившись на Лизу немигающим взглядом, прислонилась к дверному косяку. – Я думала, что эта погода меня и унич-тожит! Ветер, холод… Апрель, называется! Лиза, еще более осветлившая волосы, тряхнула головой. Когда это она успела волосы под-стричь? И завить? С ней что-то тоже творится! Опять и снова! - Да… Апрель, холод, минус два…. Кира медленно прошлась по кабинету, заглянув в окно, потом посмотрела направо, налево, и хотела уже сесть на свободный стул, как где-то в коридоре раздался дикий грохот. - Кто это с утра развлекается? – удивилась она, покосившись в сторону приоткрытой двери. Лиза отложила миниатюрное зеркальце и, пожав плечами, по обыкновению наигранно-шутливым тоном, произнесла: - А, у нас же дурдом! Сумасшедших что ли мало! - Не до такой же степени! – Кира развернулась на каблуках и быстро пошла к двери. Лизавета за ней, не сидеть же просто так! В коридоре было, тем не менее, достаточно тихо. В его другом конце мирно беседовали ученики, была чуть приоткрыта дверь кабинета математика Евгении Алексеевны. Кира пожала плечами, поправляя очки. - Интересно, только мы с тобой слышали этот шум или галлюцинации массовые? Лиза сделал несколько нерешительных шагов, попав в тонкую полоску света, плавно льющего-ся из дверного проема ее собственного кабинета, и посмотрела по сторонам. - Знаешь, Кира… Кажется, это просто кто-то сломал себе шею, мы тут не при чем! Кира посмотрела на подругу. В тусклом свете она напоминала не то цаплю, не то еще какую-то птицу. - Ладно, не уходи, сейчас тряпки намочу, - сказала Лара, быстро возвращаясь в кабинет. Кисе-лева кивнула, пошире открыв дверь. Милая Лизавета вскоре снова вышла в коридор, направляясь к туалету, где по обыкновению все встречные поперечные мыли чашки, ложки, тряпки, даже ведра. Не успела Демина закончить с тряпками для доски, как на противоположной лестнице послы-шался жуткий топот. Кира повернула голову, удивленно приподняв брови. - Что, в нашей школе завелись слоны? Лиза выглянула из туалета, так и не отжав свои многострадальные тряпки. На том конце показались несколько человек – ребята – ученики десятых классов. Они с жуткой скоростью неслись по коридору, кажется, даже не замечая, что милая Лиз вышла на его середину, сжи-мая в руках тряпки, с которых капала вода. - Эй-Эй! – крикнула им Кира. Но куда там! Глаза круглые-квадратные, прямо как любит выра-жаться Ира Романова! Лиза только пискнула, попытавшись отскочить в сторону. Но куда ей, худенькой и рыжеватой милой Лизавете! Эти… слоны (Романова в этот момент сказала бы явно что-то другое!) так толкнули бедняжку, что та с грохотом влетела обратно в туалет и дверь за ней захлопнулась. Кира от удивления и ужаса только подпрыгнула. Она боязливо открыла дверь туалета и с со-страданием посмотрела на подругу, отряхивающую свои порванные колготки. - Жива? – осторожно спросила Киселева. - Козлы! – сказала Лиза. А в следующий миг обе услышали громогласный голос их коллеги Романовой, раздающийся гулким эхом в стенах пустой школы. - Ах, вы козлы, вы горные! Хорошо, что это была я! Вы так можете по стенке размазать – одни ноги да рога останутся!!! Лиза грустно всхлипнула. От нее теперь только рога и остались! X Если это совпадения – тогда это слишком подло. Со стороны судьбы, конечно! Потому что именно в этот день кому-то очень понадобилось вытаскивать из подвала старые стулья. И это кто-то был директор, который сначала сам мучался, а потом позвал на помощь Романову. Конечно, она же главный специалист по извлечению стульев из подвала! А что вы смеетесь? Все физики умные, они все делают с точностью инженера и смекалкой Кулибина. Я, наблюдая за ее «командованием спецотрядом эвакуаторов стульев» искренне рассмеялась. Хорошо она не видела моей улыбки – орала бы так, что я бы вполне могла оглохнуть. Она и при всем своем хорошем отношении, в глубине души ненавидит меня и мой роман. По крайней мере, Ире явно только этого и не хватало. Мало того, что она с утра с какими-то бумагами все носилась, отбирая у каждого встречного ручки, так еще и стулья ей навязали. Кстати, про бумаги. Ее кто-то из коллег в шутку назвал с утра «добытчицей ручек». Это все потому, что она куда не заходила – просила ручку, потом ее теряла… В итоге полшколы осталось без пишущих принадлежно-стей… Если ей еще карандаш понадобится – вообще катастрофа будет! Она у меня ручку попросила, а я ей не дала – обойдется, у меня самой всего одна!…. - Далеко вы, госпожа Романова? – удивилась Кира, бросив недоверчивый взгляд на Романову в распахнутом плаще. - Пойду в подвал! - Что – директор в ссылку отправил? – покачала головой Киселева. Романова усмехнулась. - Ага, как же! Вот только ее, Ирины, там не хватало! Директор мгновенно испарился, рассудив, что физикам лучше не мешать. А она, поруководив минут пять, принялась помогать таскать эти стулья. В итоге стала как трубочист черная – руки одного цвета с темным пальто... Подтянулась Лиза, приведя помошников-ребят из своего класса. Сама встала в сторонке, боязливо поглядывая на работающих. Ира даже на нее не посмотрела - увлеклась процессом. А я пошла домой, она мне в тот день жутко надоела своими принципами Я-Леди-Которая-Все-Может. XI Ирина Романова подошла к окну, прикоснувшись кончиками пальцев к стеклу. Оно было холодное и чуть мокрое, словно после дождя. Ей даже на миг показалось, что его нет совсем, и прикасается она к самой земле, пропитанной лучами заходящего апрельского солнца. Странное ощущение, словно внезап-но кто-то открывает тебе твой собственный внутренний мир, и ты обращаешься к тому, что можешь ви-деть только во сне. - Ир, - мама Елена странными глазами посмотрела на дочь. – Ир, что-то не так? Ира, что с то-бой? Романова смотрела куда-то сквозь стекло, словно бы и в даль, но в то же время… Она ощутила в себе странное раздвоение чего-то. Эта непонятная тоска, это странная радость от увиденного заходящего солнца, словно бы где-то в подсознании… Тогда, у тети Нины, она смотрела в окно, на заходящее солнце, и видела, как его лучи играют созревшей пшеницей на поле, как они скользят по голубому розовым оттенку неба. И зеленая еще тра-ва, постепенно погружаясь в темноту, становится блестящей. И луна, всплывающая из-за тонкой кромки леса, опускалась все ниже и ниже, почти касаясь земли… Кажется, она все это теперь увидела… Увидела в отголосках птичьего крика, увидела в солнеч-ных бликах. Нет, она не смотрела на здание Курского вокзала, не на улицы и палатки, а куда-то вверх. Только зачем ей все это показалось? Она сильна, зачем вселять в ее сердце слабость к миру?… - Ира, - мама Елена положила ей руку на плечо. – Ира, ты меня слышишь. Романова вздрогнула. В ее глазах было какое-то странное удивление, даже детский восторг. - Ира, не пугай меня, мне показалось, что тебя здесь нет! - Я здесь, - обычным голосом ответила Романова-младшая. – Ты с ума сошла? Как это меня здесь нет, если я здесь стою! – и она улыбнулась так, как улыбалась всем и всегда. - Я не о том! У тебя глаза были странные, словно вот-вот заплачешь! Ты-то не сентиментальна, а то… - Да, я не сентиментальна, - Романова-младшая усмехнулась. – Я обычная земная женщина. Знаешь ли, нам, обывателям, не позволено видеть мир высший! - Это кто у вас так говорит? Точно с работы принесла! - А! – Ира махнула рукой. – Было дело! Она снова посмотрела в окно. И обомлела. На фоне яркого солнца, создающего странный ту-манно-золотистый фон, кружились самые настоящие снежинки. Ира прижала ладонь к стеклу. - Снег… - она все еще не верила своим глазам. Словно маленькие белые пчелки, снежинки кружились в солнечных лучах, заслоняя яркое красное солнце… И на мгновение Романовой показалось, что что-то блеснуло в небе. Она посмотрела чуть выше уровня шпилей высоток, поймав взглядом яркую точку на небе. Это было очень странно, но на закате она увидела Антарес…. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
