Дворик, образованный несколькими панельными домами, был уютен. Посаженные когда-то рядами кусты сирени разрослись, давая тень на скамейки и столик – место сбора пенсионеров. Невдалеке стояла огромная сосновая чурка, на которой при необходимости рубили мясо. В песочнице играли малыши.

В один прекрасный день техник домоуправления, пожилая, легкая на ногу женщина, объявила сидевшим на лавочке старым людям:

- Завтра здесь будут строить волшебный городок! Чурку эту уберите куда-нибудь. Кто ее хозяин?

- Да это Веня-шофер когда-то привез, она и прижилась тут. А он давно уж съехал с квартиры. Вы уж сами приспособьте ее куда-нибудь, - ответствовала шустрая бабка Кузьминична.

На следующее утро двор наполнился гулом грузовиков, компрессора, возгласами рабочих. С машин сгружали вырезанные из дерева лакированные деревянные фигуры, в быстро выкапываемые ямы ставили столбы, сколачивали доски и бревна. Все было подготовлено великолепно, а веселые сильные плотники сами казались прилетевшими из какой-то сказки на ковре-самолете. Ребятишки таращили глаза на все происходящее, подмечали все, обсуждали, где встанет Баба-Яга, где сядет добрый массивный книзу крокодил Гена, и что это будет за крепость в углу городка. Плотники на все вопросы отвечали кратко:

- Сами догадаетесь! К вечеру все поставим, вот и увидите!

Они спешили, – и к вечеру все было готово. Чурку, на которой рубили мясо, они вкопали под угол крепости в качестве опоры.

Только они уехали, дети буквально облепили гладкие фигуры: забирались на спину крокодила, на плечо Бабы-Яги, на колени медведя, скатывались с горки крепости. Все было прочнейшее и красивое. Ребятишкам было интересно ловить взгляд Бабы-Яги: хотя сами глаза были, как и вся фигура, вырезаны из дерева и зрачки были просто углублениями, благодаря искусству художника взгляд существовал и при определенном ракурсе его можно было поймать… Веселый гвалт не прекращался до самой полуночи.

Вакханалия освоения городка продолжалась несколько дней. И хотя взрослые настойчиво призывали ребятишек поберечь фигуры, удержать их от лазанья было невозможно. Да и сами фигуры, казалось, обладали истинно сказочной прочностью.

Так продолжалось недели, месяцы, настала зима, горки полили водой до обледенения, но катанье шло непрерывно, и лед скоро протерся до досок, но они отполировались до блеска, и, увлажняемые снегом с одежды малышей, служили прекрасно.

Однажды во дворе в очередной раз показался Геша по прозвищу Обезжиренный, долговязый нескладный подросток. Стоило ему выпить, как в него вселялся бес разрушения. Тогда он бил бутылки, ломал скамейки, сучья деревьев, пинал кучи мусора. Все уже знали эти его повадки и противостояли этому наваждению как могли.

Геша с открытой бутылкой в кармане полез на невысокую эстакаду крепости, с которой спускалось вниз несколько горок с перилами. Съехав с одной из них, он упал, и из бутылки забулькала водка. Это не понравилось Геше:

- Ну, мужики, мы так не договаривались!

Допив водку, он принялся пинать ногой доски, которыми были плотно обшиты стенки крепости. Доски стояли как влитые и не поддавались. Тогда он запустил лапу в спутанные волосы, повернулся к ограждению задом и ударил ногой в доску, что было сил. Доска жалобно взвизгнула на весь двор как живое существо и, выгнувшись, отлетела. Этот громкий звук всполошил пенсионеров, мирно устроившихся дома возле телевизоров и за домашней работой. Кузьминична тут же вылетела во двор и закричала:

- Ты что сказочный городок ломаешь, ирод проклятый? Да я завтра же самому мэру позвоню! Да я щас участковому позвоню, и заявление на тебя сдам! Ты поплатишься тут! И поплачешься еще!

Геша, втянув голову в плечи, быстро ушел. Позвали соседа, который, вооружась молотком с гвоздями, прибил доску на место. Наутро она снова была оторвана. Пришли два столяра из домоуправления и прибили доску такими гвоздями, что ее можно было только сломать, но не оторвать.

Вечером к крепости подошел Геша, погладил рукой отремонтированное место, присел радом на ступеньку и долго курил, задумчиво оглядывая фигуры. Вспоминал ли он детские сказки? Какое волшебство совершалось в его душе, какой поворот в его сознании можно было прочесть в его зеленоватых невыразительных, но уже трезвых, глазах? Никто этого узнать не мог, но со времени этого происшествия частенько бывало, что если кто-либо покушался на целость городка, откуда-то выскакивал Геша и кричал внушительно:

- Ты что шнурок, сказку сломать хочешь? Да я тебя поломаю!

И нарушитель спокойствия спасался бегом.

Все шло хорошо до апреля, пока Гешу не взяли в армию. Все хорошо было до самого мая, - казалось, незримый дух хранителя отпугивал хулиганов. Но… вечера становились все длиннее, взрослые уставали на работе, а городок был местом паломничества подростков со всей округи. Бес разрушения, взбудораженный весенними токами теплого воздуха, разыгрался снова.

Доски из стенки крепости были выбиты во многих местах, и их уже никто не восстанавливал. В ставшее доступным пространство под эстакадой лазили бездомные собаки, грызли оставшиеся доски. Потом настал черед Бабы-Яги. Кто-то умудрился выбить из ее рук толстенную, многими гвоздями приколоченную метлу, и она теперь судорожно сжимала пустое пространство. Потом кто-то отбил кусок борта ступы и одну руку.

Бегемоту, вытесанному из огромной лиственницы, казалось бы, трудно было нанести ущерб. На него любили взбираться малыши и бегать по его массивной, словно каменной, спине. Его толстые щеки и нос, казалось, таили мощную силу. Однако по какой-то таинственной причине, невозмутимому добряку бегемоту был нанесен следующий, колоссальный по силе удар, расколовший его вдоль пополам. Видимо, группа подростков орудовала кувалдой и клином. Теперь малыши подходили к половинкам бегемота, забирались наверх, пытаясь пройти по острому хребту, но падали и плакали. По просьбе одной мамаши, из домоуправления пришла машина, дворники погрузили изуродованные фигуры и увезли.

Год спустя, в городке оставалось все же много фигур: крепость с отбитыми досками, оборонительный вал из вкопанных в землю бревен, по которым лазили малыши, качели из досок, перекинутые через толстые бревна. Стояла Баба-Яга в половинке ступы, обнимающая воздух. На фигуры уже не покушались хулиганы. Может, их останавливала драматичность вида Бабы-Яги, которой вместе отбитого выпуклого деревянного глаза кто-то вставил донышко пивной банки, придававшее ее лицу тоскливое выражение, а может, им просто наскучило это занятие.

Однако весной случилось непредвиденное. Проходил общегородской субботник по очистке города, и повсюду во дворах люди сгребали накопившийся за зиму мусор, сухие листья, и сжигали их. Одну такую кучу зажгли возле остатков волшебного городка, в метре от стенки крепости, несмотря на протесты Кузьминичны. К вечеру от костра осталась мирно дотлевающая куча углей, однако, вдруг налетел шквал и раздул пламя, а от него загорелась стена крепости. Сухие доски вспыхнули быстро как хворост, но во дворе рядом никого не оказалось. Вызвали пожарных, они приехали на удивление быстро, залили все водой, оставив обугленный остов. На следующее утро двое рабочих сгребли в машину остатки крепости. Они хотели выкопать и увезти покалеченную Бабу-Ягу, но вышла Кузьминична и налетела на них:

- Вы что? Сказочный городок доламывать?

И она вставила ей вместо донышка банки принесенный из дома голубой пластмассовый глаз куклы, что придало лицу Бабы-Яги с длинным выступающим подбородком мечтательное и задумчивое выражение.

Я побывал в этом дворе летним вечером лет десять после описанных событий. На месте волшебного городка уже была асфальтированная площадка, уставленная запаркованными автомашинами. Их гладкие блестящие плоскости равнодушно отражали свет окон, безупречный дизайн не вызывал ассоциаций ни с Бабой-Ягой, ни с Мишкой косолапым, ни с крепостью-острогом. И лишь в одном месте, на газоне под кустами сирени, виднелась вкопанная в землю огромная колодина, кажется, бывшая когда-то фундаментом угла крепости. Возле него виднелись две фигуры: старик замахивался топором, а старушка придерживала в нужном положении говяжью косточку. Я спросил у них:

- Здесь был волшебный городок?

- Да… мил человек, было. А теперь видишь, одни машины! И чего ездят туда-сюда? – ответила старушка, аккуратно собирая в ладонь кусочки мяса.