-- Игорь, первый вопрос несколько неожиданный. Почему у вас двойная фамилия?

-- Все очень просто: по паспорту я - Смирнов, а Охтин - мой литературный псевдоним.

-- А теперь, если можно, "начнем, пожалуй"...

-- Я - питерский литератор. Из крупных произведений я написал роман "Кружится ветер", где соседствуют реальные и выдуманные события. В 1994 году он был напечатан в журнальном варианте, а затем вышел и отдельной книгой. Я относился к группе так называемого андеграунда, находившегося в оппозиции официальной власти и литературе. Меня не хотели издавать, так как эстетика моих произведений выходила за рамки общепринятых клише советской литературы.

-- А что собой представлял андеграунд в те годы?

-- Андеграунд разделялся на две части: представители первой группы были самодостаточны и не претендовали на известность для широких масс, а более несчастные "существа" рвались в официальную культуру. К ним принадлежал мой друг Сергей Довлатов, я и ряд других писателей. Их существование было более драматичным, так как им все время "давали по морде" и не "пущали". Я, например, вспоминаю такой эпизод: мною была написана книга, которая получила положительную внутреннюю рецензию, однако издавать ее не стали. Писатель Радий Погодин сообщил мне, что я нахожусь в "черном" списке, поэтому меня не будут печатать. После этого я понял, что надо просто сесть и написать свободный роман, без всякой оглядки на цензуру, ведь в жизни всегда есть место подвигу, хотя было неизвестно, куда я после этого поеду - на Восток или на Запад. Когда я его закончил, то оказалось, что он не нужен ни Востоку, ни Западу, так как времена изменились.

-- А что вас связывает с Хармсом?

-- У меня есть к нему интерес, но очень умеренный. Вообще, это очень странная история, так как творчество Хармса и "обирэутов" меня интересует, поскольку постольку. А появление книги "Вспоминая Даниила Хармса" произошло спонтанно. Мне вдруг стали приходить сюжеты с участием Даниила Ивановича, и я стал их записывать. Это происходило некоторое время, а потом все отключилось, но когда я вскоре понял, что имею дело с литературной основой для книги. Конечно, подражать Хармсу невозможно, но это - отчасти стилизация, а возможно и пародирование самой "обирэутской" традиции. Такое осмысление пришло потом, но цели создать подобную книгу у меня вообще не было. После того, как текст был написан, я показал его питерскому художнику Мите Шагину - атаману "Митьков", и он буквально влюбился в эту работу и сразу же проиллюстрировал текст. Мы нашли издателя, и эта книга вышла в свет. Книгу мгновенно, как ветром сдуло с прилавков, она стала раритетом, а одна из театральных групп даже поставила ее.

-- Как появилась следующая книга, посвященная "солнцу русской поэзии"?

-- В 1999 году проходил юбилей Пушкина - 200-летие со дня рождения поэта, и со стороны другого художника мне поступил заказ: написать несколько историй, которые будут использованы как подписи к рисункам, выполненным на тарелках. Я это сделал, тарелки были показаны на обозрение на выставки и имели большой успех. Миша Карасик (художник) нажал некую кнопку, и как говорится, "процесс пошел...". Через некоторое время возникла книга "Правда о Пушкине".

-- Неужели вам удалось раскопать неведомые доселе факты биографии великого поэта?

-- В самом названии книги уже заложен подвох, так как возможно лишь два варианта: либо это - шарлатанство, либо - продолжение смеховых традиций, что и было моей целью. Если же читатели этого не усекли, то при чем тут я?

-- К какому жанру ее можно отнести?

-- По жанру книга целиком относится к традициям абсурдистской литературы. Она построена на ассоциациях, и нужно знать, "откуда растут ноги", чтобы понять, на что автор намекает в том или ином случае, поэтому не все так просто. Можно сказать, что аудитория читателей ограничена, и эта "штучка", как говорил Михаил Жванецкий, не для всех.

-- Мне кажется, что вы вернули первое значение слова анекдот - веселый случай из жизни реального исторического лица. А что, по-вашему, является пищей для возникновения в народе подобного творчества?

-- В фольклоре часто соединяются разные события, которые не могли проходить в одно время. Например, при Советской власти в народе существовал миф о том, что Ленин со Сталиным свергли царя. На самом деле все происходило не так, но народ совместил две революции в одну. Именно принцип мифотворчества и используется в абсурдистской литературе, когда встречаются персонажи и события из разных эпох, например, Сталин и Пушкин.

-- Скажите, как поменялась ваша писательская жизнь после переезда в Германию?

-- Я здесь живу сравнительно недавно, поэтому говорить о каких-нибудь глобальных изменениях рано. Я по-прежнему работаю, хотя хочу сказать, что эмиграция - это всегда стресс.

-- Не секрет, что главным дефицитом здесь является отсутствие общения. Как Вы выходите из данной ситуации?

-- У меня сложился неплохой круг общения. Это мюнхенские литераторы - Наталья Генина, Ирина Стекол, Борис Хазанов, Владимир Шубин и Лариса Щиголь. Со всеми я познакомился уже здесь, в Германии, а из питерских коллег по цеху поддерживаю отношения с поэтессой Ольгой Бешенковской, с которой знаком еще по Питеру.

-- Я благодарю вас за эту интересную беседу, желаю вам дальнейших успехов и новых книг!

-- И вам спасибо!