...Тот Фестиваль имел потом Разноообразнейшее эхо… Кто просто вспоминал добром Тех, кто в Москву с добром приехал, Студентов из других столиц, Открытых для любви и дружбы… Кто сотни исписал страниц Доносов для «душевной» службы. Кто ввел в свой бедный лексикон Словечко звонкое – «фарцовка»… А кто-то, с честью в унисон, Вдруг понял: прикрываясь ловко, Идеей равенства, добра, Свободы, братства, коммунизма, Во власть прорвавшись, «в три горла», Жрут с екскрываемым цинизмом Безграмотные «лидера», Безнравственные до порнухи Вожди – и восставать пора… И поползли по кухням слухи – Что на журфаке есть Дедков Бесстрашный комсомольский лидер,. Призвавший рваться из оков, Из догм… Доклад, с которым Игорь, Четверокурсник, выступал, Конечно, был Двадцатым съездом Весь инспирирован и стал Для многих шоком… Об известном Студент вещал, как прокурор Он гласность восславлял, в надежде Что с этих оттепельных пор Он – не статист, как было прежде, Что он, студент и журналист, С умом и совестью способен Влиять на будушее… Чист Был в помыслах, но неудобен Державе «одобрямса» он, Свое опередивший время… Конечно, всяко заклеймен, Затюкан и облаян всеми И в МГУ и вне его… Но чудо : он в стенах журфака И кроме брани – ничего Не сделали ему, однако – Есть объяснение всему: Стоял скалою зам. декана За парня. Жалко ж. По уму – Незауряден, видно… Странно Оригинален, честен, смел… Такого парня – да в отходы? Ведь это просто ж он хотел Хорошего для всех – и всходы Посеянного им, взойдут Не оттепелью, так весною… Журфаку повезло: блюдут С Лубянки жестко, и со мною Кураторша от КГБ – Строга Козельская Елена Борисовна – зигзаг в судьбе, -- Но не жестока… Неизменно Интеллигентна… На нее Влиять порою удавалось: -- Оставьте парня под мое Прикрытье … Это ж просто шалость… А все ж досталось за грехи… Он через год с дипломом сослан В глубинку прозябать… Гряди, Там возвещай дубам и соснам О праве журналиста быть Четвертой совестливой властью! -- Сослать Дедкова – и забыть! И тот удел приравнен к счастью, Поскольку Игорь не лишен Свободы двигаться и мыслить, То и в глубинке сможет он В духовные вздыматься выси… А через год восстал истфак. Но с Краснопевцевскою группой Уже без жалости, не так, Как с Игорем решали – грубо: Процесс закрытый – и ГУЛАГ. И вся судьба, и жизнь – насмарку… К свободе сделав робкий шаг, -- Изъяты властью и – на свалку… Прослышал далее журфак, Что средь отчаянных, немногих Нонконформистов есть чудак – Поэт, ученейший матлогик -- Есенин-Вольпин, Александр. Из МГУ, как мы, с мехмата. С душой неустрашимой кадр, О ком – завалы компромата И на Лубянке и в ЦК… Он начал изучать законы,. Что есть в УК и УПК. Умны законы и резонны. А как их применяет суд? Ну, ясно как: закон – что дышло… Судье записочку пошлют – И вертит , чтоб чего не вышло Вразрез с сиятельным ЦУ… Вначале лишь дивился логик. Ведь он под сенью МГУ Усвоил свод законов строгих Природы с совестью… Ему Внушают: отойди в сторонку, Не вмешивайся… Почему? И ведь не вдолбишь, как ребенку, Что понарошку всяк закон… А он встает в защиту права, За верховенство права… Он – Не идиот ли – Боже правый! – И вот – в психушку помещен Сей доморощенный законник. А молодежью вознесен В вожди сопротивленья – шкодник! Ну, выпустили… Чудеса Уже трещали на «коротких» В ночном эфире «голоса», Лья в наши уши вместо водки Иное зелье по ночам, Что и в журфаковской общаге Ползет затем по шепоткам, Взывая к чести и отваге: Есенин-Вольпин, сам поэт И сын великого поэта. Георгий, брат его, задет Тридцать седьмым – и мстит за это Сгубившим брата палачам Один из первых диссидентов, О ком в курилке по ночам Толкуют в скопище студентов… И среди тех, кто выступать Пришел на Пушкинскую площадь За право думать и писать Неподцензурно и порочить Тем власть Советов и ЦК, В защиту неких Даниэля С Синявским – свеженьких ЗК… Есть и журфаковцы… Знать, зелье Проникло вольнодумства в них, Чем славен МГУ с рожденья Запретных начитались книг Про «дум высокое стремленье» И вышли волновать народ С высокой , но напрасной целью. И их, конечно, вмиг берет Наряд – и горькое похмелье... | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
