Письмо LI Привет тебе, Луцилий, от Сенеки! Какое место выбрать для жилья? Вершины гор, равнины, степи, реки? Особенность у мест везде своя. Я как-то побывал в курортных Байях, Но их покинул на другой же день: Мне лучше ночевать в лесном сарае, Чем наблюдать излишеств дребедень... "Забыть места, где мы бывали прежде?" Не так категорично, милый друг... Как не для мудрых яркие одежды, Так, не для них, веселья шумный круг. Каноп - притон пороков, наслаждений, Не ведающих совести преград, И тот, кто ищет мудрости видений, Навряд ли в этом месте будет рад. Здоровье нужно нравам, как и телу, Так выберем приличные места, Где не увидишь пьяных оголтелых, Не имущих ни сраму, ни креста. Где жажда удовольствия без меры Грешит и похваляется в грехе... Где царствуют владычицы гетеры, Где мыслей нет о строгом Пастухе. Соблазн силен, ему - лишь дайте сроки... Так не заметил грозный Ганнибал, Что в сердце возбуждаются пороки, У тех, кто с корабля попал на бал. Кампания! Прелестное местечко... Зимовка развратила всех бойцов. Воспрянул Рим, когда не львы - овечки Пытались охватить его кольцом. И мы - солдаты... только наша служба Не позволяет сделать перерыв: Враз наслажденье победить нам нужно, Все остальное - победить вторым. Мне не нужны горячие озера, Не нужен мне в потельнях жаркий пар... Уж лучше пропотеть работой спорой, Пока способен к ней, не слишком стар. Мы не пойдем тропою Ганнибала, Чтоб в праздности никто не упрекнул, В пунийских флагах - гордости немало, А нам - фортуну предстоит столкнуть. И мы не вправе сдаться наслажденью, Иначе, честолюбие и гнев, Боль, бедность - укоризна заблужденья, Нас увлекут в распятии воздев. Стараюсь! - Мне предложена свобода: Не быть рабом судьбы своей земной. Судьба, поняв, что нет ей дальше хода, Окажется бессильной надо мной. Оставившему плуг - сраженья милы, И звон мечей вселяет страсти пыл. А умащенный - вмиг теряет силы, Глотнув в походе поднятую пыль. Гай Марий, Гней Помпеи, Цезарь смелый- Все строились у Байи на горах. Военным подобает это делать: От крепостей в долины веет страх. Неужто для Катона есть причины Глядеть в окно на пьяную гульбу? Ведь всякий, если только он мужчина, Забудет звуки флейт, но не трубу. Гони, преследуй, вырви вместе с сердцем Пороки, пусть хоть так их поборов, Душа в пороках - словно рана в перце. До новых встреч, дружище. Будь здоров. ======================================== Письмо LII Привет тебе, Луцилий, от Сенеки! Обилию желаний нет конца... Влекут толпу виденья сладкой неги, Отнюдь не строгость мудрого лица... Ты понимаешь: это - просто глупость, Но уклониться - мало в нас ума... Мы предпочтем убожества халупу, Чем мудрости высоки терема. Достойней всех, понявшие от Бога Путь к истине и шедшие за ней. Другие, вдохновясь примером, строго Идут вслед первым весь остаток дней. Ни избранных, ни званных, шедших в плаче, Ни битых - мы не вправе презирать. Желание спасенья много значит, Не ведавших спасенья - тьма и рать. Представь себе, построены два зданья: На камне, и второе - на песке... Здесь - олицетворенье мирозданья, Там - тяжкий труд в приложенной руке. Одни послушны были от природы, А у других - заслуга пред собой, За то, что победил в себе урода, И выиграл в душе смертельный бой. "И вечный бой, покой нам только снится!" Себе на помощь предков призови, И, с ними, на летящей колеснице, Познаешь путь блаженства и любви. Пусть болтуны, в повторе, всем известном, Играют в празднословье по домам... Верь тем, кто вторит слову делом честно, И тем, кого на лжи нельзя поймать: Кому поверишь видя, хоть не слушай, Кто молвит просто, прелести лишен, Кто хочет сделать нас немного лучше. Больному ли хвалить врача с ножом? Молчите! Был закон у Пифагора: Ученики пять лет должны молчать. Кто верит болтовне хвалебных хоров - Показывает глупости печать. Хвала тому, кто мудрый, как Овидий, Не радовался толпы веселить: Восторг глупцов - не в радость, но - обиден, Когда их сам не можешь похвалить... Любая вещь есть признак оной вещи, И в нравах наших - множество улик: В безумных - есть осанки образ вещий, В бесстыдных - жест руки, скабрезный лик. Когда толпа, не сдерживая чувства, Философу готова все отдать, Он не философ, а слуга искусства: Философу прилична благодать. Пусть юноши, когда их мысль задела, Высказывают трепетный порыв... Но, лучше, чем слова - благое дело, Есть разница меж первым и вторым. Философ, выставляясь, точно шлюха, Иль, как павлин, с распущенным пером, Не похвалы достоин - оплеухи. До новых встреч, дружище. Будь здоров. ===================================== Письмо LIII Привет тебе, Луцилий, от Сенеки! Отчалил я под небом, полным туч, И тут же "заработал на орехи", Когда примчался ветер с горных круч. Все море, что вначале было гладким, Покрыла леденящая волна, В желудке как-то сразу стало гадко, Хоть мне твердили: Буря не страшна... Я к кормчему пристал, чтоб правил к суше, А он, лишь усмехался мне в ответ: В открытом море в шторм гораздо лучше, В округе все равно стоянок нет. Тогда, при виде скал, в припадке горя, Я прыгнул за борт, не желая слезть. (Улисс был обреченным гневу моря, Не шел ко дну, но, знал его болезнь.) Я сразу вспомнил плаванья искусство, Потом прополз забрызганный утес, Потом, когда в желудке стало пусто, Лежал дрожа, как шелудивый пес, И думал: как легко забыть изъяны Телесные, что подают нам знак... Тем более - духовные: а спьяну Они еще сильней тревожат нас. Когда нас посещает лихорадка, Вначале проявляя легкий жар, Который поднимается украдкой, Наносит сокрушительный удар... С болезнями, что поражают душу, Все обстоит как раз наоборот: Кто ими поражен, не хочет слушать Врачей, лишь сам твердит: Закройте рот... Кто спит неглубоко, в дремоте помнит, Пусть даже неотчетливые, сны. А, коль глубокий сон твой дух наполнит - То, над душой мы больше не вольны. Скажи мне: кто признается в пороках? Кто их в себе сумеет осудить?- Мы спим...А кто разбудит нас до срока?- Лишь философия нас может разбудить. Кто заболел, тот бросит все заботы, Отменит встречи, выпьет порошок, Забудет о не сделанной работе... Болезнь души - куда страшнее шок. Отдай же философии все время: Не ты ей уделяешь час-другой, Она повелевает: ногу в стремя И крепче оттолкнись второй ногой. Так молвил Александр-победитель, На предложенье дани: "Не шучу, Не я приму от вас, что вы дадите, Я - вам оставлю, сколько захочу." Хоть боги выше (лет в их жизни много, Все их дела подобны чудесам) Но, в чем-то... и мудрец превыше бога, От страха избавляя себя сам. Бесстрашье над философом витает... И копья - легким взмахом вееров Летят назад, в того, кто их кидает. До новых встреч, дружище. Будь здоров. ==================================== Письмо LIV Привет тебе, Луцилий, от Сенеки! Меня настигла давняя болезнь... Какая?- Задыхаюсь, как под снегом, Примерно час, как будто в гору лез. Пожалуй, я знаком с любою хворью, Но эта - всех болезней тяжелей: Предвижу, что свой дух отдам так вскоре... А смерть страшней, чем насморком болеть. Ты думаешь, я весел тем, что выжил? Отсрочка - не победа, милый друг... Ведь смерть круги сужает: ближе, ближе... И, наконец, грядет последний круг... Зачем ко мне так долго примеряться? Я знаю смерть: она - небытие... Как до рожденья - я не мог смеяться, Так после смерти - что мне до нее? Свеча не зажжена или погасла - Ей все равно... Пока горит огонь, Она живет и светит не напрасно... И нам бы так! Без света - только вонь... Все это я твердил, хоть думал: Крышка... (Не вслух, конечно, было не до слов...), Пока не успокоилась одышка, Хоть и теперь, признаюсь - тяжело. Дыхание работает нескладно, Природою положено - дыши! Пусть воздух застревает, ну и ладно... Страшней - вздыхать из глубины души... Смерть мудрого не выставит за двери - Он выйдет сам, когда настанет срок, По доброй воле, мудрости поверя. До новых встреч, дружище. Будь здоров. ===================================== Письмо LV Привет тебе, Луцилий, от Сенеки! Прогулка на носилках - тоже труд, Ты знаешь, я с рожденья не изнежен, А те, кто говорят иное, врут. Носилки - лишь последствие болезни, В них противоестественности знак. Гулять пешком приятней и полезней... Тот, кто не болен, может и не знать... Мой взгляд упал на Ватии поместье, Которое никто не сторожит. Здесь, в оно время, восклицали с лестью: "Ты, Ватия, один умеешь жить!" А он не жил, а прятался от жизни, Когда Сеян и Галл исторгли стон... (Один - через жену стал ненавистен, Другой - через любовницу казнен) Жить праздно? Или быть от дел свободным?- Суть разная, хоть внешне, как одно... Для праздности лишь денег нам угодно, Быть безмятежным - мудрому дано. Бежит иной от неудач в дерзаньях, Завистлив к людям и труслив, как лань, Еда и похоть - все его желанья, Хоть впереди - карающая длань. Усадьба хороша: дом камнем светел, В платановых корнях - бежит ручей, В пещерах - тихо, хоть гуляет ветер, Стена ее - преграда для очей. Не место красит нас - в душе все краски. В прекраснейших домах живет печаль. Но, в мыслях ты способен, словно в сказке, Своих друзей душою повстречать. Прекрасней не найти тех встреч в разлуке: Единство душ сильнее дней пути, Жизнь рядом иногда повеет скукой, А счастье - ярче издали блестит. В разлуке мы, и с теми, кто нам близок: У друга бесконечный список дел... Чужбина завершает этот список, Венчая удаленности предел. Друг должен быть в душе, а значит - рядом! Да, ближе, чем делящий с нами кров. Гуляй со мной, обедай, все, что надо... До новых встреч, дружище. Будь здоров. ========================================== 01.06.03 Письмо LVI Привет тебе, Луцилий, от Сенеки! Представь: над самой баней я живу, Как в шумном, переполненном ковчеге... Представь себе все крики наяву: Здесь силачи вздымают с тяжким стоном, Снаряды, начиненные свинцом... (Возможно, крики - только для фасона, Чтоб людям показать товар лицом). Бездельник, в упоении массажем, Здесь стонет с переполненным нутром... И сам массаж...Поверь: я слышу даже Шлепки ладонью и удар ребром. А игры в мяч? Как только соберутся, Кидают, и давай считать броски... Пока не доиграют, не нажрутся, Их слушать невозможно без тоски. Плюс перебранка, плюс поимка вора, Прыжки в бассейн, и крики "просто так"... Но, знаешь, кто мой самый лютый ворог?- Кто волосы выщипывать мастак... Пронзительно крича, зовет клиентов, И умолкает, лишь когда визжа, Они орут (нет паузы момента), Как будто посадили на ежа. А торгаши сластями, пирожками?- Выкликивают - каждый свой товар... Ты скажешь: Я - железный, я - как камень, Раз не хватил еще меня удар... Клянусь, мне этот гомон - не помеха, Он - как ручей, что может век плескать, Хоть слышал я про племя, что (без смеха) Все бросило, покинув перекат. Но голос, а не шум нам лезет в душу, А шум, лишь ударяет по ушам. И непрерывный шум мне легче слушать, Чем ритм команд натруженным гребцам. Пусть за дверьми шумит все и грохочет, В ком дух спокоен, выдержит и крах. Напротив: даже темной тихой ночью Бушуют вожделение и страх. Ведь ночь не устраняет все тревоги, И в сновиденьях к нам идут они... Поверь, что я знавал довольно многих, Чьи ночи - не спокойнее, чем дни. Иной лежит один в просторном доме, Закрыто все. Чего ж еще? спрошу... А он поймать не может даже дремы, Когда его в душе тревожит шум. Бездельнику, в покое - нет покоя... Проснуться нужно, взяться за дела. Искусствами занялся - и спокоен: Труждающимся Бог покой послал. Солдаты усмиряются в походах, Кто занят - не доступен озорству. И мы порой от дела в тень уходим, Не слушая тщеславную молву. Порой, при этом крепнет честолюбье, Что утомляет неудача дел. (Известно: все себя мы страстно любим, Жалея, что - в себе любви предел...) Пускай пороки разевают пасти публично - за исход спокоен я. Недуги духа тем еще опасней, Что прячутся под пологом вранья. "Кто не боялся стрел, врагов и копий, Теперь боится шума ветерка, Боится за судьбу отрытых копей, Дрожит во сне зажатая рука."- Вергилий Посмотри на тех счастливцев, С огромною поклажей на себе: Увидишь их напуганные лица, Что ожидают в будущности бед. "Не лучше ли пожить вдали от шума?"- Ты прав, к чему мне слушать шум дворов? Улисс провел сирен довольно умно. До новых встреч, дружище. Будь здоров. ======================================== Письмо LVII Привет тебе, Луцилий, от Сенеки! Я вынес все, что терпит лишь атлет: Сперва в пути прошел сквозь грязи реки, Затем - сквозь пыль тоннеля, как сквозь склеп. Нет ничего длинней, чем тот застенок Среди горы (обвалится - и крах...). Клубится пыль с дороги и со стенок, И факелы - темней, чем самый мрак. Я был тоннеля гнусностью подавлен... Ты знаешь: я не очень терпелив, Далек до совершенных и подавно, Но здесь, душа любого заболит. А, стоило увидеть проблеск света, Душа моя воспрянула сама. Я начал рассуждать: чем хуже этот Тоннель, чем наши старые дома? Нет разницы, что упадет на груди Людей, чья жизнь в мгновение уйдет... Как слеп наш страх: он видит лишь орудья Убийства, а важней всего - исход. Ты думаешь, что я, как всякий стоик, Не верю в сохранение души, Раздавленной под тяжестью? Не стоит Нам, в заблужденьях путаясь, спешить... Как задушить нельзя открытый пламень, Как воздух не пронзает острие, Так для души обвалы - не экзамен, Она найдет прибежище свое. Душа бессмертна иль она - как свечка, Задутая дыханием ветров? Что смерти неподвластно, то и вечно. До новых встреч, дружище. Будь здоров. ===================================== Письмо LVIII Привет тебе, Луцилий, от Сенеки! Поговорим про скудость языка И о предметах, что в библиотеке Ты не найдешь уже или пока. Возьмем, к примеру, гнусных насекомых, Что по лесам преследуют наш скот: "Оистрос" или "овод" нам знакомо? В Вергилии то слово кто найдет? Опять Вергилий - "спор решить железом", Известно было с очень давних пор... Простое слово стало бесполезным, Мы говорим, что "разрешаем спор". В моих цитатах нет благоговенья, Не мыслю и ученость изливать, На Эннии давно печать забвенья, Раз "Энеиду" стали забывать. Ты спросишь: Для чего нам предисловье? Куда влечет суждение мое? - Хочу, чтоб ты, возможно благосклонно, Услышал это слово: Бытие... Ручаюсь вечной славой Цицерона... Новее?- Поручится Фабиан... Оно - в основе всякого закона Природы, в нем дар разума нам дан. Есть слово, не звучащее в латыни: "То он". Простое слово, только слог. Глаголом заменяем его ныне, "Синоним" "то, что есть" - по смыслу плох... Платон все различал в шести значеньях, Я перечислю... Прежде поясню: Есть - род, есть - вид, и в умозаключеньях К первоначалу мысли погоню. И род, и вид - единой нитью свиты. Что человек? Известно - это вид. И лошадь, и собака - тоже виды... А общий род? - В "животное" развит. Есть у медали сторона вторая - В растениях заключена душа: То, что "живет, а после умирает" Имеет душу... может и дышать... "Одушевленность" - это свойство тела, В животных и растеньях это есть. А камни? Здесь любой промолвит смело: В них нет души, как глубоко ни лезть. Но, что есть выше, чем душа и тело? И что объединяет их вдвоем?- Я обозначил (что еще мог сделать?), Все это вместе, словом "бытие". В нем заключен древнейший и первейший, И самый общий изо всех родов. Все остальное: люди или вещи, Не избежали видовых следов. Все расы и народы - тоже "виды", И Цицерон, Лукреций - только "вид" (Пусть лаврами последние увиты, И, как бы ни был кто-то сановит). Теперь начнем деленье от начала: Есть бытие - без тела или с ним, Нет третьего. Представь, что б означало: "Почти что бестелесный аноним"? Делю тела: с душою и без оной... Те, что с душой - с корнями или без... Живут растенья по своим законам, Хотя мы за ними видим только лес. Животных видов на Земле несметно, Ты спросишь: как их можно поделить? - Я различаю - смертных и бессмертных, А далее?- К чему нам воду лить... У стоиков род высший - это "нечто", Включая то, чего в природе нет - Гигантов и кентавров нет, конечно, Есть только образ, духа слабый след. Вернемся же к наследию Платона... В нем высшее - "понятие вообще": "Животного" никто не слышал стонов, Лишь виды оставляют чувствам щель. Второе - что возвышено над прочим: "Поэт" - не просто знающий размер... И греки, чтоб мозги всем не морочить, Считали, что "Поэт" один - Гомер. Есть третий род - все то, что существует, Но в зрения пределах не дано (Идеи, как Платон их именует), Есть эталон для подражанья, но... Я поясню, добавив толкованье: Представь, что я писал бы твой портрет, Извлек бы все твое очарованье (идею), сохранив на сотни лет. Четвертое здесь - elsoe...(в том, что тонко, Вини Платона, мне упреков нет...). Пример искусства ясен и ребенку: Модель - идея, elsoe - сам портрет. Род пятый очень прост для разрешенья: Предметы и животные - всё в нём. Шестой - включает вещи-отношенья: Пространство, время, в коих мы живём. Все, что мы видим или осязаем, Платон не относил к числу вещей: Все это прибывает, убывает... И нет здесь неизменного вообще. "Мы входим, но войти не можем дважды В один и тот же водяной поток." И смерть приходит к каждому однажды, Как наш последний жизненный итог. Ты спросишь: Что за польза в этих классах?- Поэт из-за стола глядит в окно, И, вдруг увидит в нем крыло Пегаса... Без отдыха творить нам не дано. Хочу я обратить любое знанье На пользу. Что мне может дать Платон? В его "идеях" - повод для признанья: Я вижу в окружающем "ничто". Все существует лишь в воображеньи, Непрочное, как сказанный нам слог... Дорога духа - в истинном движеньи К бессмертному, как заповедал Бог. Ничто не вечно, вечен лишь Властитель. Кто не поймет - у бренного в силках. Поэтому - хотите, не хотите ль: Материя жива в Его руках. И наше провидение, быть может, Немного удлинит для тела срок, Для тех, кто сможет (труд довольно сложен), Обуздувать и подчинять порок. Платон, что был рожден "широкоплечим", Во всем старался мерой дорожить: Воздержностью своею, больше нечем, Смог до глубокой старости дожить. Он умер в тот же день, когда родился, Проживши девять раз по девять лет. Жрецов персидских жертвой наградился, Заметивших в нем жребий - выше нет. Коль старость превращается в кручину, Ее закончить - путь весьма простой... Лишь пьяный осушает дно кувшина, В себя вливая горечь и отстой. Но, если тело не выносит службы, Не лучше ль дать свободу для души? И, сделать это чуть пораньше нужно, Хотя, конечно, незачем спешить. Прошу меня не слушать против воли, Но, на досуге, взвесь мои слова: Раз тело одряхлело поневоле, Его покинуть дух обрел права. Не побегу я к смерти от болезни, Что лечится, не трогая души... Но, постоянство боли бесполезно Терпеть...Уж лучше - с жизнью сокрушить. Письмо закончу, как и жизнь, поверьте: Скажу друзьям: Будь мудр и будь здоров!- Прочтешь охотней, чем слова о смерти. До новых встреч, дружище. Будь здоров. ======================================== Письмо LIX Привет тебе, Луцилий, от Сенеки! С веселием души прочел письмо: Я не нашел в нем ни одной прорехи - Лишь обаянье мудрости самой, В нем вера только в собственные блага И силы, в нем - приподнятость души... Не щедр на слово, словно старый скряга, Но смысл быстрее слов ко мне спешит. В быту, кому-то - должности награда, Кому-то - свадьба, стая голубей, Рожденье сына...Разве в этом радость? - Нередко, в том - начало всех скорбей... У радости есть непременный признак: Ее не превратить в источник бед. Не путай с наслажденьем - это призрак Минуты счастья, что подарит бес. Бывает, что невежды, лицемеры Счастливы по причинам верных благ, Но блага их - ни в чем не знают меры, Когда их дух и трепетен, и наг. В твоем письме все сжато, все по делу, Нет лишнего, напыщенного нет. Нет перезвона слов, есть их пределы, Оставившие мысли ясный след. В нем есть иносказания поэта, В нем есть метафор яркие слова. Пусть критики ругают нас за это - Я древних мудрецов готов призвать. Слова нужны не ради украшений, Как может их использовать поэт. Их точность бережет от прегрешений Учеников, в ком оставляем след. Квинт Секстий Нигр писал: "Квадратным строем Ведут войска, что ждет незримый бой... И мудрый добродетели так строит, Чтоб слышали сигналы меж собой." Для глупости - все страх, и нет покоя, Ее пугает собственная тень. Мудрец же защищен - не беспокоят Его бесславье, бедность, боль и лень. Давно уже погрязли мы в пороках, Отмыться нелегко - заражены: И глупости отпор даем мы робко, И в мудрости не видим глубины. Нам самолюбье - главная помеха. Мы любим лести подставлять лицо, И любим тех, кто вторит ей, как эхо, Хоть их давно уж знаем, как лжецов... Кто нас похвалит - с тем всегда согласны, Хоть похвалы, нередко - вопреки: Глупец считает, что ему все ясно, Убийца славен кротостью руки, Прославят блуд, за то, что он воздержан, И пьяницу посадят на престол, И вору скажут: ты самоотвержен, Обжоре, что внимателен с постом. Сам Александр, руководя осадой, Был ранен и оставил свой набег: "Вы чтить меня, как Бога, были б рады, Но рана говорит: я - человек." Мы верим в лесть, всяк знает свою веру, Когда немного - можно и простить. Но, помни: и скотина знает меру В еде, в питье, и ест лишь, что вместит. Кто не бывает грустен и надменен, Не смотрит в завтра с трепетаньем век, В ком дух спокоен, строг и неизменен, Достиг всего, что может человек. Кто ищет денег, почестей и славы, Далек от мудрых, радостных людей. За радостью, с тревогами ,не плавать, Но, с мудростью незыблемых идей. Кто ищет радость в роскоши, пирушках, Любовницах, твореньях напоказ, Ее не сыщет: сломана игрушка... Похмелье долго, а веселья - час. Рукоплесканья, крики восхищенья: "Он - Мастер! Он - Владыка! Он - Сам Бог!" Проходят, и приходит лжи отмщенье И искупленье тяжестью тревог. "Что ж, глупый, злой - познать не могут радость?" Да, могут... как добычливые львы, За ночи наслаждения "наградой" Болезни в них являются, увы... Кто наслажденья ловит каждой ночью, Не видит в них сжигающих костров. А радость духа - вечна и воочью. До новых встреч, дружище. Будь здоров. =================================== Письмо LX Привет тебе, Луцилий, от Сенеки! Я жалуюсь, я ссорюсь, я сержусь! Родные с пожеланиями неги, Опасней, чем врагов несметных груз. Дурное все заложено в нас в детстве, Как доброе - от Бога на душе. Оставь, прошу, проклятое наследство, И своего довольно нам уже. Доколе можно требовать от Бога Того, что нам природою дано? Похоже, что едим мы слишком много, И часто у кувшина видим дно. Неужто наша алчность превосходит Утробы всех прожорливых зверей? И на земле еду себе находим, И корабли везут со всех морей... Нам дорого обходится не голод, Тщеславие без пользы - вот где гроб... Здесь впору написать: Он умер, молод. До новых встреч, дружище. Будь здоров. =================================== 08.06.03 | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
