Его жена так туго крахмалила белье, что Ричарду Ивановичу казалось, что он спит,

завернутый в рулон ватмана. Всем другим блюдам она предпочитала морковные

котлеты (полезно и недорого), а на окне держала в трехлитровой банке склизкий

чайный гриб. Ричард Иванович скорее бы согласился кинуться в колодец, чем пить

испражнения этого бурого и слоистого существа, пусть даже процеженные сквозь

чистенькую марлюшечку.

И вообще он всю жизнь мечтал о другой женщине, пусть безалаберной,

бесхозяйственной и не экономной, но с глазами цвета яблочного леденца, забавными

веснушками и спутанными волосами. Но судьба подсунула ему Раису Викторовну, а с

судьбой особо не поспоришь, так что приходилось довольствоваться одними

мечтаниями да сновидениями, в которых тоненькие, будто веточки руки перебирали

рыжие волосы, путая их еще больше, а зеленые полупрозрачные глаза смеялись и

щурились навстречу солнцу. Наверно глупо было даже думать об этом, проспав почти

двадцать лет в ватмане идеально белого пододеяльника Раисы Викторовны, но он все

равно мечтал, ведь мечтания это не материя, не супружеский обман, а так, всего

лишь иллюзия порхающая в воображении

И до того довели Ричарда Ивановича эти иллюзорные порхания, что однажды он

сложил необходимые зрелому мужчине пожитки (ну там всякие бритвы, кальсоны,

недавно купленную брошюру "Простатит. Мифы и реальность", и все остальное в

таком же духе) в два фибровых чемодана и, воспользовавшись отсутствием супруги,

ушел. Да что там ушел, бегом убежал, чиркнув на прощание пару строк: "Ухожу. Не

ищи меня. Наверно так нужно, так надо ", поэзия все-таки была ему близка. А

насчет "не ищи", и того глупее. Все прекрасно знали, что кроме как у мамы жить

ему более совершенно негде, ведь ни загородного коттеджа, ни тайной квартиры для

свиданий на свою мизерную зарплату он заиметь не мог. А никакая оквартиренная

дама, в свою очередь, под носом тоже не вертелась, что было Раисе Викторовне

ясно по всем прямым и косвенным признакам.

Мама, была ему ни то чтобы не рада Нет, ну рада, конечно, все-таки единственный

сын, просто ее обескуражили неожиданные эти чемоданы, и вообще она давно

привыкла жить одна, своим укладом, приятельницами, пепельницами, пасьянсами и

просмотром телевизионных глупостей.

Но Ричард не сомневался, что "в девках" он не засидится, и чтобы как-то

форсировать ситуацию, энергично взялся за дело, анонсируя собственное появление

в брачных рубриках газет.

Грамотно составить подобное объявление задача не из простых. Вот вы сами

попробуйте на таком карликовом объеме расхвалить себя, не упустив ни одной

добродетели, а также выдвинуть (в тактичной форме) несусветные требования к

кандидатке. Причем текст должен быть чуть лиричным, оригинальным и содержать

некую долю здорового юмора. Трудно? Вот то-то же Ричард Иванович тоже

намучился, беспрестанно консультируясь, то с мамой, то с институтским еще

товарищем. Один раз, в запарке даже чуть было не позвонил бывшей жене, но

вовремя спохватился и положил трубку.

Вот, например, хорошее начало? "Импозантный брюнет ". (Но можно ли

позиционировать себя брюнетом, если ты лыс практически, как кабачок.) На первый

взгляд ничего, но чем дольше всматриваешься в эти слова, как перед глазами

появляется какой- то прощелыга с варшавскими усиками и вульгарный Дон Жуан. Или

лучше вот так "Талантливый инженер ". Здесь тоже не исключена осечка, раз

инженер, значит автоматически нищий. Удобно писать тем, кто родился под знаком

какого-нибудь стрельца или льва. "Одинокие рыбы ", под знаком коих родился

Ричард Иванович, звучало, как издевка. Туда же надо было не забыть впихнуть

высш. обр., а также без вр.пр., увлек. тур. (признак мужественности), и класс.

муз. (интеллигентен). К даме предъявлялись примерно такие же требования, но было

подпущено чуток лирики: "Ищу единств. спутн., что отогр. одинок. сердце". С этим

дурацким сердцем он совсем выбился из бюджета, но просто "сер." звучало бы

как-то уж слишком двусмысленно.

Разместив объявления, он принялся ждать. На этом этапе вновь возникла масса

вопросов; приходить ли на первое свидание с цветами или нет, а если дама будет

забракована, то букет и, соответственно, деньги пропадут зря? А он итак порядком

поиздержался на объявлениях и покупке новых не коротких брюк. Или вот, например,

телефонный голос обманчив, а претендентка может оказаться слишком некрасивой

(ну, просто страшной). Что тут делать? Сразу бежать, пока она не заметила твой

опознавательный признак, журнал "Огонек" и малиновый в зеленую клеточку шарф,

или отмучить свидание до конца. Институтский друг рекомендовал провести

первичный скрининг по телефону, а свидания назначать в местах достаточно людных.

И если миловидная блондинка с пикантной родинкой, на поверку окажется

пергидрольным монстром с бородавкой во весь нос, нужно делать ноги, пока тебя не

опознали. Друг его всегда любил с пафосом повторять: "Ричард, у тебя одна

жизнь!"

Через пару дней стали раздаваться отдельные звоночки, а с выходом объявления в

газете "Из рук в руки", хлынула волна, что чуть было, не поглотила Ричарда

Ивановича. Он, как человек аккуратный, даже завел специальный блокнотик, где

регистрировал основные характеристики кандидаток. Базарные и визгливые голоса

отбраковывались тотчас. Ричард Иванович даже опустился до такого низкопробного

вранья, что он-де, да и не он, а родственник того, кто желает познакомиться,

потому готов сейчас же записать все на бумажке и адресату передать. Несколько

раз он подскакивал к памятнику Грибоедову (традиционное место встреч) и, словно

ужаленный несся в сторону Чистых прудов. Ричард Иванович все-таки не был

настолько одинок, чтобы заводить знакомства с такими дамами. В качестве эксперта

периодически выступал тот самый его товарищ, что мастерски владел теорией и

охотно давал ценные практические советы, но сам от чего-то до сих пор ни разу

женат не был.

Не подумайте, что Ричард Иванович трусил. Нет, он был готов к страсти масштабной

и драматической, возможно даже небезопасной для здоровья, но все претендентки,

даже переплевывали Раису Викторовну, которая была уже все-таки привычной женой.

Дело даже не во внешних данных, хотя рыженькие и зеленоглазые от чего-то не

попадались, дело в том, с каким хозяйским видом являлись они на рандеву. Будто

приходили не знакомиться с одиноким мужчиной, а шли на базар выбирать скотину,

или, например, вырезку для котлет.

Конечно, в огромной череде женщин, попалось несколько таких, что и могли по

неопытности заинтересовать. Вот, например, тридцатилетняя девушка с декоративным

именем Марианна. Она была хорошенькой и явно не страдала пристрастием к

морковным котлетам, но в ее пластиковой головке умещалось так мало всего, что

даже Ричарда Ивановича, настроенного на терпимость к женским недостаткам это

стало раздражать, где- то минут через десять. Причем, Марианна обожала слова,

смысл которых был ей недоступен, путала канапе и канотье, а также твердила все о

какой-то звездной парадигме, чего уж напряженный Ричард Иванович и вовсе вынести

не мог. Ее кудрявая головка напоминала ему легенький шарик, для игры в

пинг-понг, и казалось, что при особо резком движении, она может улететь и

закатиться под какой-нибудь столик летнего кафе. Нет, связываться со столь

безмозглым, и пусть даже хорошеньким существом он не мог. Не имел сил.

Кстати, надо заметить, что за весь этот период "брачных игр" Ричард Иванович

заметно поистаскался, исхудал и приобрел нездоровый блеск глаз. Мама всего этого

не замечала, у нее были свои проблемы, а вот Раиса Викторовна наверняка уложила

бы его в постель, приготовила бы противный, но целебный отвар и пригласила бы

специалиста. Но, что тут говорить

После Марианны Ричард Иванович имел контакты с еще одной дамой. Это была женщина

мыслящая, и он бросился, как говорят, из огня да в полымя. Общение со столь

глубоко мыслящей женщиной вызывало невероятное напряжение. Он контролировал

каждое сказанное слово, старался побольше молчать, придавая лицу то циничное

выражение, то печальную, загадочную усмешку. Больше всего он боялся произвести

впечатление человека однослойного и недалекого. Валерии (так звали даму) даже

удалось затащить его к себе на квартиру, где уже в прихожей она с театральными

ужимками стала сдирать с себя и Ричарда Ивановича одежду, а потом, уже в

процессе, отчего то стонала и кричала столь надрывно, что он боялся не вызовут

ли соседи участкового, и как потом ему все объяснять

Словом, дело оказалось намного сложнее, чем представлялось изначально. Интерес к

Ричарду Ивановичу постепенно схлынул, а носиться по редакциям с новыми

объявлениями у него уже не было моральных сил. Он все больше сидел дома, путался

под ногами у мамы, либо навещал холостятскую берлогу своего товарища. Из всех

щелей там безобразно дуло, на столе объедки валялись вперемешку с грязными

носками, а пыль была в таком количестве, будто кто-то опорожнил мешочек от

пылесоса и распределил его содержимое равномерно, по всем предметам. Несмотря на

духовную близость проводить тут время было противно.

Что делать дальше он не знал, и если бы Раиса Викторовна не взяла, как всегда

инициативу в свои руки, то он бы наверно окончательно зачах. В один из

бесконечно пустых и тоскливых вечеров Раиса Викторовна явилась, к величайшей

маминой радости, энергично сложила вещи мужа в чемоданы и молча повела его

домой. У самого Ричарда Ивановича было чувство, как в детстве, после смены в

пионерском лагере, когда мама встречала его у автобуса, вела за руку, а в другой

руке несла чемодан. И было так хорошо и спокойно от тепла ее руки, от скорого

шага и родного, скрипящего качелями двора.

Дома, как всегда была чистота, морковные котлеты и чайный гриб, которому Ричард

Иванович обрадовался, словно любимой собаке