Из сборника «Мурка и норка» .

 

Зверь и смерть

(пьеса)

 

Зверь (из чащи леса):

Не опасаясь капканов,

не страшась манков,

свисая с лианов,

я к смерти готов.

Смерть (из-под юбки):

Готовность – достаток;

достоин ты стать

средь трупов заплаток

как средний заплать.

Зверь:

Я умоляю:

я умираю,

я не старею

и не теряю,

хоть не седею,

но приседаю,

когда ломота костный ломоть

с меня возьмот да и отломит.

Смерть:

Мертвый, мертвый,

где твой саван,

блеклый, блеклый,

слава, слава.

Зверь:

Вот зим моих мой путь,

возьми на смех взглянуть.

Смерть:

Заметь,

о зверь,

за медь,

поверь,

замять

твой лик –

пить дать

под дых.

Змерь:

Замерь, на взморье

как мором выкосило

косу пещаную.

Сверь:

Звените, сахиб,

мой наглый загиб,

‘даб не вы, дак

я ведь погибб’.

Змей:

Шами шутили

шо мной – ну и штош,

голой рукою

мене не восьмеш.

Я исфернуся:

прощай, Маруся.

Швей:

Ши!

Си!

Просси мене!

С тв’им имянем

всех выманим

ох, вы мои,

ох, вынете,

да в тенета, да ‘б тын.

 

Змей кусает Швея; тот издыхает.

 

Змей:

Прощай, Смерть. Кто был ничем, тот не был всем мил.

Не буду больше, пожалуй (уходит).

 

 

 

***

Слизывай, мой обожаемый,

ты

не дарил мне цветы

ы

прошло сквозь посты

и поэтому:

слизывай, мой обожаемый,

ведь я тебя так люблю;

блю

тихо скорбит

ю

растворяет карбид

ты уже все слизал, мой обожаемый?

 

***

Все слишком буднично:

будет будильник будить,

будетлянин будет линять;

у «Илиады» будет всегда

два геоя, небольше:

лев и пастух, и овцы по обе

страны стороны, - шнырять

будет лев, пастух – сторожить.

Скоро жить останутся двое,

не больше: лев и Адам,

или Ева и львица;

но лица стертых с монет

императоров в небе начнут

появляться к дождю, или, может,

брызнет когда-нибудь кровь:

или львица вкусит от ягненка,

или Ева поймет, что не только

зла нет, но и добра, когда

выйдет омыть нагие колени от крови;

как нет и Адама вместе со львом,

и песок перестанет быть кучей

песчинок, он станет исчислим; а плод,

упавший Еве на голову, вызовет

только злую усмешку старухи

над вечным полов тяготеньем

(а из полотен на скалах будет висеть

лишь репродукция той знаменитой

Эрнста картины, смысл которой

будет в песке, на который не ступит

нога ни Бретона, ни другого ребенка).

 

 

Как я убил свои часы

 

я решил убить свои часы

было это в пятницу в пять утра

вставая моясь надевая трусы

счищая грязь со своего бедра

 

я понял что они нас убивают

они бегают по кругу жизни нашей

они время нашенагло поедают

как мы кушаем тарелки с манной кашей

 

я надел рубашку брюки

побрил морду вымыл руки

почистил ботинки завязал галстук

использовал как надо зубную пасту

 

причесал волоса достал молоток

отключил электрический часов моих ток

занес молоток и сделал им тук

вот так я избавился от подлых с…к

 

 

 

 

 

 

наш танец

 

я

я я

я я

я я

я

 

***

Марго:

где эта комната, коврами увешанная?

где этот стол, кабинет захламляющий,

вечно заваленный древними свитками,

на шершавых страницах которых – ядовитые пятна?

здесь, в моей комнате,

здесь, пройдите его,

коридор этот темный,

и, коль будете живы,

коснетесь меня

в полумаске из бархата

 

Лимерики

1

Я любил одну даму из Боснии.

Не ответила. Плюнул. И – «Что с нее

взять?» - подумал я вслух

и, моментом же, рух-

нул. Пощечину – дама из Боснии.

 

2

На одной дверце в грязном притоне

была надпись: «Вы – вещь лишь для Сони».

Ну а около, вроде,

написали: «Для Роди

вы – процентщица на ее лоне».

 

***

Если б я был арабский суфий,

из меня бы варили кофий.

Подавали бы меня на пуфик,

выпивали бы, лежа на софе.

 

Если был бы я еврейский рабби,

я ходил бы в засаленной робе,

жил бы – будущего ради,

наступившего уже, вроде.

 

Был бы я философом Кантом,

я бы жил с педантическим понтом:

по утрам звал бы слуг матом,

но – заискивающим тоном.

 

Убийство

 

Добей меня, добейся

моего, добавь. Добив,

проверь, насколько в жизнь

ты претворила мной задуманное.

 

До битвы с собственным

меня не достает. Для этого

ты создана, созвездие

манерности и мазохизма.

 

Дойди до моего жилища

легкою и ласковой походкой,

открой. От крови крутит

тебя всю, но на крови

 

замешана моя ключица;

и не стоит забывать,

что кровь – всего лишь глина.

Гладь меня, красавица –

 

цыганка, и внезапно,

чтобы я мог понять

невыносимую несносность бытия

и смог вину свою почувствовать

 

перед ворсинки положением

на ковре в тринадцать

минут десятого утра,

мое начни убийство.

 

Медленно убей меня,

дойди до края

и, стоя между

жизнью и отсутствием ее,

 

добей меня, пожертвовав мне жизнь.

 

Молитвы

 

[морская]

 

морская соль

моя мозоль

Назон на сон

на заднем плане

 

на плитах плеть

не брать а петь

не в пять а в шесть

не сметь не съесть

не здесь не лезь

не весь не в ввысь

дивись давись

до нас донесть

не месть а немочь

не меч а вечность

лечь и беспечность

обеспечить и успеть

не съесть не въехать

ни сном ни с мехом

не с ним не с нюхом

ни сном ни духом

ничем ни чохом

немыт нечесан

не вверх не веха

навет на ветки

навлек навеки

о человеки

 

[лернейская]

 

мерой немой

нервен не мой

Мерлин Конрой

корой корой

конной нагой

наглой налой

надо со мной

хною сосной

хвоей Ханой

гидра не Герда

гидра горда

Лерна to learnin’

серна верна

север на вереск

визг на восток

кости на кошек

шакал на калоши

лошадь на ложе

желоб о боже!

бешено небо

Нобель бинокль

нуклеон на пол

пил и пилястр

бюстов и люстр

остр и пустынь

мост место жизни

жизнь вместо моря

мольбы на морок

молчанье и серна

 

 

Песенка

 

Я встречаюсь по субботам,

в понедельник я плююсь,

принимаюсь за работу,

зная: в пятницу напьюсь.

 

Я зимою красил окна,

осенью учил уроки,

летом под дождями мокнул

и не сдал, что нужно, в сроки.

 

А зато я пил портвейны

и закусывал водярой,

на машинке шил на швейной

и еще – совсем не старый.

 

Я ложусь когда придется,

а придется – что же делать,

жду, когда мороз уймется

и не будет солнце белым.

 

Ем в гостях и чаще утром,

дома поругался с мамой:

не читал я нна ночь сутры

и не знал про далай-ламу.

 

На моем столе гитара,

на гитаре – чей-то волос,

под столом – пустая тара,

у меня – осипший голос.

 

Сон Чжуан-цзы

 

Он проснулся

в Китае утром давно очень

он проснулся

ноги старческие дом прочен

он встал

постель или циновка не важно

он встал

капает рис растет влажно

это благо но

он проснулся

он встал

с увиденным сном

он расстался

с собой расплевался

и сплелся вновь

ради новых снов

он встал среди комнаты

и крикнул резко

вы все вспомните

Да я знаю знаю есть место

для превращений

для этапов и фаз

для кувшинов и ваз

полных варений

для рыб для сетей

для рек для людей

для лис для духов

для реп для людей

но где это место

и кто мы взаправду

что прочно где тесно

кто лжет кто прав был

он проснулся

сшил или сплел не важно

он проснулся

расцветил их акварелью влажной

проснулся

осунулся

их напялил и вылетел

улице на смех

сделаны наспех

на манер доспехов

все смеялись но были те

кто его поймал

в сачок

и невинно распял

среди сотни других

шпильками вжатых в бумагу