*** Мы, живородящие, носим зародыш три четверти года в горячей утробе и кормим его дурнотой наших фобий, сомнением, свойственным нашей породе. Как мне не хватает само-устраниться и глянуть извне на своё положенье, такое обычное, впрочем, для женщин, когда из тебя должен кто-то родиться… Но я сомневаюсь, боюсь, разрываюсь на шизофрению полигоголосий, и кажется мне, что меня кто-то носит в горячей утробе с подвала провалом. * * * Ночью течёт ключ в скважину из туч памяти, звеня, в скважину меня – голубем (воркуй, вор, на какой чёрт в дверь бородой лезть?) – голубем, вот здесь – залежи руд, злат, карандашей, карт, крестиков под дуб спален, сердец, губ, губ и колец – клуб «кто за чего» – куб льда равен пи ку – что ещё? Эм, це … скважина – не цель: смерть – это – в яйце – жизнь. *** Безумный день! Стопода листопад вальсирует по зябким летним лоджиям. Сегодня что-то будет (криво ad - ad marginem и - поровнее - «может быть...») Сегодня я рассеянней (- ах вот откуда мы беремся, человечки :-) Во мне как будто кончился завод и начался другой, какой-то, некакий... Завод (часы и, этот, - часовщик). Мы - фабрики, яичный инкубатор мы, я - колбочка с намереньем морщин избороздить лицо моё куда-то там. Сегодня я крутила у виска сосискою, побыв еще моложе, но - но спать ложась - не спать :-) какое спать?! - впервые не шепну: «будь осторожнее». * * * Грудной щенок ещё. И щёк во сне, когда сосёшь, движение – приятно и забавно. А раньше, смерть чуть-чуть разбавив желанием родиться, в лица ты вглядывался ночью блёклой пиф распластав на стёклах, которые не вовсе из стекла, и видел – я, о чём-то зная, шла по улице, которая в глаза заглядывала мне и поминутно в них становилось холодно и мутно. Но ты, сказав Ему, что выбрал ту, шизоидную, робкую кошёлку, стал папиным сперматозоидом, и хитро щёлкал хвостом и головой себе кивал. * * * Послушай, ещё немного, и – ты у меня родишься, и каждый, кто нас увидит, поймёт, кто мы есть друг другу (такого в мешке не скроешь). Ты вырастешь очень сильным и будешь носить старуху, которой я – тоже – стану. А женишься – на царевне, весёлой и синеокой, с каспийскими волосами и морем лобзаний жарких, и будет у вас розарий моих говорливых внуков, я им буду ведать сказки, которых сейчас не знаю * * * Доверчиво дышит, заснув на руках, как поле, как ночь над рекой, как река, так кони текут по степи, словно часть от целого времени тьмы, от сейчас тоски нецыганской сидеть и молчать над гладью воды, над расправленным лбом, заснувших в мою тишину по ночам, в мою тишину и любовь. * * * На тебе молока – лакай. На тебе ещё свет звёзд, сквозь которые ты рос в Землю, как – из земли куст. Вот теперь – молоко пей, будешь сильным, что тот бык. Чтобы сильным быком быть, надо пить молоко. *** Ты – бабочка?! Здравствуй! Не знала, не знала, Что так мне привидишься нынче в лесу! Летящая бабочка с аурой алой И мёдом на чёрном пушистом носу! Ты – бабочка! Бабочка! Милая птица – Цветная, как сны, над которыми ты Паришь, не пытаясь, конечно, присниться С такой неподъемной для сна высоты. Ты милая бабочка, вестница, жрица Мгновенья, восторга распахнутых глаз, Тебя повторяя, открою ресницы, И кто-то узнает меня в первый раз: Ты – бабочка?! | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
