Родителям посвящается…

 

Закрой глаза на миг, и представь, будто не открыть тебе их больше. Твой спутник - вечная тьма, а солнечный свет – мечта неземная… У тебя появится желание открыть глаза, взглянуть на мир, увидеть улыбающиеся лица людей. Открой… И кроме гор в объятии синего неба, рек, устремленных вниз, палящего солнца над головой, что ты увидишь? Окружение усталых и ко всему безразличных лиц. Жестокость, совершаемая руками человека. Боль. Страдание. Несправедливость…

 

Пустынные улицы села. Только изредка, лают собаки вдали. Здесь люди давно не живут, а только существуют. Работоспособная часть жителей переехала в город, дабы заработать мелкой перепродажей себе на насущный хлеб. А кто остался? Неработоспособные старики и дети... Остальные пьют, кто-то находит единственный выход в стакане, а кто просто так, от безделья. Двор сельского совета тоже пустует, только за углом напротив бывшего медпункта сидит местная молодежь, громко обсуждая за бутылкой эту дрянную жизнь. Все школьники, особенно младшеклассники боятся проходить через эту часть села, уж слишком шумно... А он шел, не было другого выхода, домой ему можно попасть только через "старшаков". Это они, более старшие по возрасту, так себя называют. Их миссией считается наводить порядки, чтобы младшие уважали старших и вовремя отмечались...

Дрожа от холода, пряча руки в коротких рукавах старого пальто, он шел время от времени прихрамывая. В прошлую ночь, прячась в соседнем сарае от пьяного отца, отморозил босые ноги. Сегодня жутко болят. Надеялся, что в школе будет теплее, но радиаторы отопления оставались холодными уже вторую зиму. Кто-то позади, свистнул, он знал, что стоит обернуться и начнется. Будут приставать, вымогать деньги, бить. Лучший способ - это уйти незамеченным, или как-будто не заметил.

- Акыл, токто!! - крикнул подзывающим голосом парень, вышедший из круга, для того чтобы догнать маленького "негодяя". «Ишь, смотри, не здоровается, не отмечается. Так нельзя, старших надо уважать». Он нехотя обернулся, зная участь убежавшего "лоха", решил подойти к толпе.

- Сага, эмне атан саламдашканды уйроткон эмес беле? - начал свой "наезд" парень в фуфайке, топча снег кирзовыми сапогами.

- Эмне, суудан чыккан балапандай калчылдайсын, коркуп жатасынбы? - засмеялся своей шутке сидя с полным стаканом парень в кожаной куртке. Пьяная толпа хором засмеялась, как оркестр, получивший знак дирижера. Его все боятся и уважают. Кубан недавно приехал с города, там он учился в университете, пока не отчислили. А потом родители отправили сюда к дедушке с бабушкой, чтобы помогал. А он помогает... быстро стареть. Целыми сутками пьяным ходит по улицам села, наводя страх.

- Давай, "грев "кылбайсынбы, и сага и бизге будет теплее, - как бы предложил Куба вставая, допив водку в стакане. И для закуски ударил Акыла по худому грудью. - Сенде таптакыр уважение жок болуп калды. - Акыл закрыл глаза, ожидая еще один удар.

- Атандын оозун урайындар, короозчо койколондобой койбер жаш баланы, азырбы Арзымат- милиционерди чакырып каматам баарынарды - крикнул Жусуп ата, выходя из своей сторожевой будки. Он сторож, сторожит местный клуб, чтобы жители не растащили остаток бывшего очага культуры. Говорят, что раньше здесь показывали даже индийские фильмы. А сейчас здесь по выходным под протекающими крышами устраивают дискотеку - тоже повод выпить. Возбужденная, пьяная толпа местной молодежи начала расходиться нехотя, без спешки. Они уходили как волки от безоружного человека. Кубан напоследок ударил Акыла, как бы предупреждая, что будет при следующей встрече.

Холодный ветер играл кусочком полиэтиленовой пленки, прибитой к не застекленным окнам. Старый дом стоял на окраине села. Не загороженный двор был пуст, отчего дом больше подходил на заброшенный недостроенный курятник, куда вела узкая тропа, проложенная в снегу. Акыл шел, протирая снегом синяк под глазом. У двери остановился на миг, прислушиваясь, кто дома. Тишина. Значит, никого нет. Только дверь усталым скрипом поприветствовала его. В доме было холодно, и пар изо рта мальчика выходил густой струйкой. Сняв с гвоздя старый тулуп, одел, не снимая пальто. Железным ковшиком, ломая тонкий слой льда, набрал воду в чайник с ведра, поставил на самодельную электроплитку. Это единственный источник тепла в доме. Печь не топят, угля нет. В этом году хотели заготовить на зиму кизяк, не получилось, у себя скотины нет, а соседям самим нужно. И только изредка, когда отец отрывается от бутылки и трезв, они ходят вдвоем за дровами в колхозный сад. Тогда дома тепло. Акыл любит такие вечера. Любит сидеть в теплой комнате, нянчась с братиком, пока мать готовит им кушать.

Он прошел в дальнюю комнату, снимая промокшие, дырявые ботинки, сел на железную кровать, стоящую в углу на оледеневшей земле. Пряча босые замерзшие ноги под тулуп, притянул к себе поближе деревянный стол. Отломал черствый хлеб и жадно начал жевать твердый кусочек, запивая холодной водой. Скрипнула дверь, послышались шаги. Пьяный отец вошел, что-то бормоча под нос. «Маму материт» - подумал мальчик, отодвигая стакан с холодной водой.

- Эй, Гулимкан. Уйдосунбу.. Эненди... - громко матерясь, отец начал снимать сапоги, но застывшая от холода обувь не желала поддаваться пьяному. - Акыл... Эненди-и-и… Эй, Акыл чеч бутумду - продолжал кричать отец. Послышались шаги.

- Мама пришла - сказал Акыл кому-то почти что вслух. - Сейчас ссориться начнут - предсказывающе подумал мальчик, открывая учебник.

- Кайдан, кайсы арына ичип журосун?! - истерично начала кричать женщина с ребенком на руках, ставя мешочек кукурузной муки на пол - олбой койдун го акмак, мен эптеп балдардын кардын толтурайын деп… - не успела договорить, как кулак мужа ударил по животу.

- Жаман кайн энемдей какшабай, жап жаагынды, эненди.. азыр олтуруп таштайм... - кричал мужской голос в соседней комнате. Маленький братик начал плакать.

Акыл закрыл глаза от страха. В такие моменты он закрывает глаза и уходит в свои мечты. Начинает думать каким он будет, когда станет большим. Обещает себе никогда не бить свою жену… своих детей. Нет, он любит своего отца, он хороший, только много пьет. И когда пьяный всегда ругается с матерью и бьет детей. А больше всех Акыл любит свою маму. И поэтому он всегда старается слушать ее и помогать по хозяйству. Убирает дома, ходит к речке за водой. А летом за деньги они помогают соседям на поле. Летом хорошо, тепло и они с ребятами в обед ходят на речку купаться, играют в догонялки. И потом, лежа на горячих камнях, они мечтают. Мечтают, что будут богатыми, будет у них и велосипед, и машина, и даже конь-тулпар... Мысли мальчика перебил крик матери.

- Ушундан коро, олуп калганым жакшы, о, Кудай, же мени албай, же муну албай тозоко салдын го... Урасынбы, ур... олтуруп ташта...

Акыл быстро вытирая слезу, встал с кровати, задел рукавом стакан с водой. Стакан упал и разбился, а холодная вода брызнула на босые ноги мальчика. Когда он быстрыми шагами дошел до родителей, отец уже лупил мать сломанной ножкой стула. Акыл заикаясь крикнул:

- Ата, ттии..тийбе апама!

- Эмне, иттин баласы, эмне дейсин, эненди..? Сен мага, чонойуп, акыл уйротуп калдын беле...эненди- матерясь отец, размахивая деревяшкой, покачиваясь приближался к Акылу. Мать, еле встав, взяла на руки плачущего малыша. - Энеди... иттин баласы… - размахнулся отец, готовясь ударить. Акыл закричал.

- Аппаа!- И проснулся от своего крика. В подъезде было холодно. Поняв, что это только сон он начал протирать огрубевшие от холода руки, чтобы согреть их. Солнце вставало не спеша. И лучи сквозь грязные окна лестничной площадки лениво заглядывали в «ночлег» мальчика. Отодвигая коврик для ног, на котором он спал, на место, под чьими-то дверями, выглянул в окно. Улица была пуста, только изредка, появлялись люди и уходили быстро, куда-то торопясь. Из-за еще не открывшегося магазина появилась, прилично одетая женщина, о чем-то мило беседуя с ребенком. Акыл долго не мог понять, мальчик или девочка идет под руку с матерью, жуя яблоко, при этом весело чавкая. «Наверное, девочка», - подумал мальчик, желая оказаться на ее месте. Какое счастье гулять с матерью рано утром и встречать вместе первые лучи солнца, мечтательно думал, Акыл заглатывая слюну от голода. А маленькая девочка что-то лопотала сквозь счастливый смех на своем непонятном для матери, языке. Отрываясь на шаг от матери она обронила свое яблоко, затем наклонилась, чтобы поднять.

- Ангелина, нельзя, фу, кака, брось. Будешь бананы? - предложила мать, отнимая и бросая яблоко на проезжую часть. Потом достала банан из пакета. Они повернули к бульвару что-то, весело обсуждая. Акыл на секунду не решаясь, стоял у окна, а потом побежал. Бежал спотыкаясь, топча снег босыми ногами. Бежал, как обезумевший зверь на свою добычу, не пропуская машин, рискуя оказаться под авто, бежал к брошенному яблоку. Громко ругаясь, беспрерывно сигналя, прокатившись несколько метров по гололедице, остановилась машина, скрипя тормозами. Акыл жадно откусил яблоко и побежал прочь от прогневанного водителя, и только завернув на бульвар, уже почти догнав женщину с ребенком, понял, что чуть не погиб...

Он раньше часто слышал про город. Мама рассказывала, показывая старые фотографии, как втроем они гуляли, когда он еще был маленьким, и не было братика. В селе он город представлял себе совсем по-другому – каким-то большим ярким и всегда ассоциировал его со счастьем. Теперь он здесь... Счастлив... Счастлив, когда ему незнакомые люди протягивают мелочь, когда устав за целый день на холоде, сидит возле костра, добавляя в огонь картон от коробки, жуя замерзшие лепешки с салатом, когда засыпает в холодном подъезде, подстелив под себя коврик для ног...

Погода начала резко меняться. Густой туман обхватил город. Акыл долго ходил по городу голодным, прося подаяние. И только когда начало сильно морозить, он на набранную мелочь купил лепешку и сел в дворике возле рынка, прячась от ветра за железным гаражом, чтобы пожевать ее вместе с подобранной на свалке квашеной капустой. Сзади подошел парень, таща за спиной большую хозяйственную клетчатую сумку.

- Ты где обитаешь? - спросил парень, присаживаясь рядом. – Будешь? - протянул кусочек сала вытаскивая из сумки еду, - на базаре угостили – то ли оправдывался, то ли хвастался, непонятно.

- Меня зовут Артур – сказал, не дожидаясь ответа протягивая правую руку, а левой предлагая сало. Акыл растерялся, он не знал, что сначала сделать – пожать руку или взять сало.

-Акыл.- ответил мальчик на все вопросы, пожимая руку парня. Артур выглядел лет на пять старше Акыла, обросшие волосы закрывали глаза, отчего лицо Артура выглядела неискренним, а шустрый характер к тому же прибавлял таинственность. При улыбке, его верхняя губа уходила далеко в сторону, оголяя желтые зубы.

- А ты где ночуешь? - догадался парень задать вопрос "попроще".

- Дом-до-лордо, подеъездерде – ответил Акыл на полу-русском. Он довольно хорошо понимает русский язык, даже разговаривает, но только тяжело. Когда он волнуется или злится, начинает заикаться, а когда начинает говорить на русском языке, он всегда волнуется.

- Откуда приехал?

- Из Кемина.

- А я из Токамака. Ты "босяк"? - спросил Артур, глотая не дожеванные куски сала и запихивая лепешку в рот.

- Жок, мама, папа есть - ответил мальчик, не до конца понимая вопрос.

- Нет, я спрашиваю, Ты тоже бродяжничаешь?

- Жок вч-ч-ера келгем, жатаарга мес-т-т-а жок. - стыдливо опустил глаза, продолжая, чертить пальцем на свежем нетронутом снеге человечков.

- Ладно, давай костер разжигать, а то холодно... ух-х... собачий холод...

День. Гнусная погода. Неопределенное время. Сквозь туман то появлялись, то исчезали в предновогодней суете люди. Люди со счастливыми улыбками на усталых лицах, безразличными, стеклянными глазами напоминали плохих актеров дешевого фильма. Актеры не замечали, что происходит на соседней сцене. У всех своя роль, и только злые демоны получались реалистичными. Неподалеку от тротуара, во дворе многоэтажек, за железным некрашеным гаражом около костра сидели два парня. Тот, кто постарше внимательно слушал рассказ маленького собеседника, робко говорящего что-то, заикаясь на полу-русском, полу-кыргызском языке, и закидывая в костер деревяшки былого штакетника. Они не замечали людей, люди их. И только железные качели на детской площадке сочувствовали мальчишкам- беспризорникам, качаясь тяжелым скрипом от ветра.

- Да, плохо. Но знаешь, с такой историей ты далеко не пробьешься. Надо что-то пострашнее придумать - говорил Артур дослушав историю Акыла. - Клиентам тебя жалко не будет, надо что-то красивее критичнее, заработаешь по боля да и менты трогать не будут. Артур то ли уговаривал, то ли настаивал.

Огонь быстро набрал силу, и от его тепла начали таить начерченные на бело - сером снегу человечки, превращаясь в мутную лужицу талой воды. Сначала исчез круг, напоминающий голову, потом черточки-руки, тело. Последними расплылись два человечка, один из них напоминал женщину.

- У меня тоже по-"твойски". Родители пьют. Иногда выгоняют из дома. Бьют. Один раз дошло до того, что я не выдержал и ударил отца. Подрались. А потом как жить под одной крышей? Вот, я и ушел. Школу бросил. Начал просить подаяние. Артур говорил тихо, но его ровный уверенный голос звучал как сочувствие и понимание того, что случилось с Акылом. Ему захотелось обнять мальчика и поплакать вместе, сказать "я и ты отброски общества, раз мы не нужны родителям, кому же тогда мы понадобимся, кто нас согреет, кто пожалеет?" - но нельзя, тяжелый нрав уличной жизни, правило старшинства не позволит. - Ладно, малыш, хватит языком молоть. Давай, пора работать, надо – приказал Артур, не интересуясь мнением Малыша, решая за него, что они будут вместе "обитать". Артур даже сам не заметил, как назвал Акыла Малышом. Просто, так хотелось.

Рынок. Это один из многочисленных рынков города, куда съезжался народ в поисках лучшего куска хлеба. Сегодня, несмотря на плохую погоду, покупателей было много. Все лихорадочно покупали подарки, продукты, спиртные напитки, словом готовились к Новому году. Мальчики-"тачкисты" бегом толкали тяжелые тележки, дабы обслужить побольше клиентов. Посредине рынка стояла большая грузовая машина, за ней очередь. Очередь людей, жаждущих купить елку на Новый год. У всех было хорошее настроение, особенно у продавцов - коммерсантов. Не каждый день клиенты очередями рвутся купить предложенное ими. В будние дни рынок почти что пуст, изредка заглядывают клиенты купить какую-нибудь мелочь. О, вот тогда начинается игра. Игра горе продавцов, кто у кого обтерет клиента. Финал игры вечером, когда на заработанные за целый день деньги ходят друг к другу отовариваться. Часто бывает "наигравшись" за весь день, не обслужат не одного клиента. Такие "игроки" через месяц другой, обанкротившись, уходят к себе в село. Гейм овер. Банкрот – тоже эволюция. Остаются "живыми" только особи, приспособленные к особенному "климату".

Теряясь в толпе, толкая прохожих, только иногда прося милость, позади Артура шел Акыл. Он шёл, не торопясь, как бы считая свои шаги. Услышав торопящий властный голос Артура-путеводителя, он прибавлял шагу. Шустрый Артур не одного прохожего мимо не пропускал. Просил подаяние. Его голос звучал убедительно, а наглая нотка в его тоне, как бы иронизировала ситуацию. Многие подавали, а еще больше людей не желали даже обращать внимание. В таких случаях мальчик тихо матерился вслед, желая им разные пакости. Артур профессионал своего дела. Такому "ремеслу" его научил отец с матерью, гоняя сына каждый день заработать сто грамм. Он уже второй год "на улице", ему даже иногда нравится такая жизнь. К родителям возвращаться не хочет, считает это пустой тратой времени, да и знает, что не намного изменилась жизнь предков. Вернись – и все вернется на круги свои. Все начнется сначала, крики матери алкоголички, избиение пьяного отца... разве что может быть Артур пожелает вернуться домой, когда старший брат вернется с Армии...

- Что, ты стесняешься? Плохо работаешь! - Артур, отчитывая напарника сел на бордюр тротуара, - запомни люди просто так, не подают, проси, не дают еще проси, и так пока не дадут пару сомов. Просто, и эффективно - начал учить Артур Малыша. Акыл присаживаясь рядом, виновато опустил голову.

- Отбрось свою гордость …- сказал Артур напоследок, давая понять, что первый урок подошел к концу. Он отвернулся от Акыла, ему было плохо, он не мог смотреть в глаза Малышу. Не хотел вспоминать себя, свою историю… Но невольно перед глазами вставал отец. Его вечный пьяный взгляд, громкие маты, угрозы. Когда родители, выгоняли его из дома, заставляя свое чадо попрошайничать, они могли простить ему то, что он возвращался без хлеба, но без водки…

- Сынок, тебе не холодно? – склонившись над Акылом, стояла женщина пожилого возраста, - в такой холод на улице в тряпочных кедах, заболеешь, где твои родители? - несмотря на хрип, голос звучал приятно, морщинистые руки нежно гладили густые обросшие волосы Малыша.

- А у него, говорят, мать умерла при родах, а отец сидит в тюрьме, - опередил Артур. - Мы из детдома, вместе выросли, а потом нас директор привез сюда и оставил. Там есть нечего, детей много, а денег нет, – начал врать Шустрый со слезами на глазах.

- Как привезли и оставили? - возмущалась старушка, - ну и государство у нас, а раньше, во время Союза как было? - бессильно покачала головой. - Я тут живу неподалеку, пойдемте, я вам одежду приличную дам, все ровно некому одевать, дети и внуки уехали, как они говорят на историческую Родину... Нашли родину... Мои родители приехали сюда, когда мне еще не было и года. Я здесь выросла, здесь и умру... Тут моя Родина...- в голосе чувствовалась любовь и обида к бросившим ее детям.

Она шла впереди, еще долго вслух рассуждая неспособность государства. Низкие дома около пустого канала были так густо построены, что в узкие проулки могло пройти лишь одно человеческое плечо, а двери заборов задевали друг друга.

Вот тут я и живу, сейчас, вы тут постойте, я вынесу, - как бы, опасаясь, необорачиваясь вошла в загороженный деревянным забором дом. Наверно женщина побоялась малознакомых пацанов пустить дом.

Они стояли молча лишь пару раз перекинулись взглядами. Шустрый прикурил кем-то недокуренный бычок сигареты. Он хотел сказать Малышу: "Вот так, учись. Нужно уметь обманывать, врать людям. Весь мир построен на лжи", - но подумал, что не стоит. А Акыл всю дорогу думал, почему Артур обманул добрую женщину, и не раз он хотел сказать, что все это обман, ложь. Что есть у него и родители и дом... Но побоялся. Побоялся Шустрого, побоялся, что женщина не даст одежду...

- Вот тут в пакете есть курточка, и ботинки. Сын носил, вам кажется, великовато, но зато будет теплее - женщина сунула в руки Акыла пакет, и нечего больше не сказав, закрыла за собой двери. Малыш еле успел сказать: "Спасибо".

- Пойдем, - то ли приказал то ли, спросил Артур, выкидывая сигарету. - Надо пораньше попасть на "пятачок", а то бомжи займут, - оправдываясь, сделал шаг. Акыл присел прямо на дороге и начал переодеваться. Снял промокшие и замерзшие от холода тряпочные кеды, одел на босые ноги теплые ботинки, накинул поверх своей курточки пуховик. Встал, посмотрел на свои ноги и довольным, побежал догонять Шустрого.

- Почему т-ты обм-обманул б-б-абушку? - спросил он первым делом.

- А, так значить? Почему ты тогда стоял? Надо было сказать, что я вру! Что тебя бросила мать на растерзание отца алкаша, - кричал Артур, почти бегом идя впереди. Он знал, этот вопрос должен был прозвучать, но убедительного ответа не нашел.

- С-сен так не говори, мой ата не алкаш, а а-па меня не бросала, - глаза его наполнились слезами. - Нет, меня а-па не-н-е бросала, - тихо утверждал Акыл всю оставшуюся дорогу. Его спутник его не слышал, он шел далеко впереди, а Малыш не думал даже догонять его. Когда он столкнулся с кем-то, и поднял глаза, Артур уже ушел далеко. Впереди стоял одетый в старое пальто мужчина, за спиной держа мешок с бутылками. С первого взгляда он больше походил на старика. Обросшие волосы, небритое лицо в шрамах и ранах, отмороженные уши и нос, грязные потресканные руки, изо рта его шел неприятный запах водки и махорки.

- Б...ть, ты что зелень е..й, маргалы не видят? - начал материться мужчина. "Бомж" - подумал мальчик, сожалея о встрече.

- Кеч.. Изви-ните! - почти прокричал, испуганно.

-Ты чего орешь? А ну тихо, а то я тебя шасть...- пригрозил мужчина силой дергая мальчишку за воротник куртки. - Снимай куртку, ты молодой, не замерзнешь, - ударил в лицо. Акыл только почувствовал, как потекла по лицу теплая кровь. Снял злополучную куртку и отдал. Начала шипеть рана, бровь была разбита. Артур появился только когда обидчик ушел, с видом нечего не видевшего и не подозревавшего.

-А что, случилась? Кровь? Тебя били? – спрашивал, пытаясь создать ужасный гримас на лице. Малыш ничего не ответил. Вытер руками кровь с лица и пошел вперед, в сторону пятачка. Он не думал, почему его пытается обмануть Шустрый, зачем весь этот спектакль с душераздирающими фразами, для чего двуличная игра. Его больше волновала то, что они, мальчики могли сделать против здорового мужика, что они могли предпринять.

-Это Костя, зек. Его не интересует куртка, его желание выпить. Пропьет, – обреченным голосом тихо, почти про себя произнес Артур, как бы прося прощение за инцидент. Он понимал, разговор на сегодня окончен. - Ладно, уже поздно, наверно «трассу» заняли, будем ночевать у церкви, там есть свободный «номер». Пойдем.

Всю оставшуюся дорогу никто не выронил ни слова. Каждый думал о своем, о том, почему именно он самый несчастный человек на этом свете, каждый жалел только себя…

Начало темнеть. Город стал еще серее, густой туман не пропускал даже лучи фар автомобилей, слышен был лишь гул моторов и скрежет колес. Снега не было уже четвертый день, но толстый слой снега на ветвях деревьев еще не растаял, отчего летние зеленые красавицы выглядели зимними королевами, как будто все оделись в белые пушистые шубы, чтобы не замерзнуть на холоде. Снежное царство без границ, все белым-бело, тротуары, крыши домов. Все ожило на секунду, и даже снежный покров на земле жалостно стонал при ходьбе громким хрустом, прося прощение за такой мороз у человечества. Очищенный тротуар с заснеженными бордюрами вел в Церковь. Посредине дороги на маленьком бульваре, из-под люка теплотрассы струился пар. Вот один из многочисленных «номеров» гостиничного простора города. В таких ночлежках и ночуtт всякая «нечисть» городской жизни – бомжи, алкоголики, дети-беспризорники. Одним словом все люди по той или иной причине свернувшие путь жизни не на то русло…

Артур отодвинув тяжелую чугунную крышку люка, начал спускаться вниз. Резкий запах гниды смесь с паром воды ударил по носу вызывая отвращение. Запах сырости от тепла усиливался. Когда Малыш осторожно ступая на железные прутья спустился за «вожаком», тот уже лежал примостившись на трубе закинув под себя фанеру. Непотушенный костер из хлама еле тлил, выпуская едкий дым.

- Вот так второй Новый год встречаю здесь, в прошлом году был один, - Артур лежа жевал что-то, лениво произнося слова, - а в этом, как нам суждено, мы вдвоем под землей встречаем праздник. Наверно устал? – в голосе Шустрого было больше иронии и усмешки чем заботы, - ложись.

-Да нет, я посижу – короткj и быстро ответил Акыл, раздувая костер, дабы разжечь кусочки газет и картоны от коробок. Пламя то усиливалось горя синим пламенем, то утихало. В свете огня еле виднелся потолок теплотрассы, грань ограничивающая подземелье от внешнего мира. Здесь свои законы, свое понимание ценностей и слабый всегда виноват. Впрочем, и там за пределами «ночлега» у сильного всегда бессильный виноват…

Все началось как-то быстро. Пьяный мат мужиков был слышен издалека. Когда они начали спускаться вниз, Артур только успел сказать:

- Это, Коля зек. Пойдем, а то будут большие проблемы…-не успел договорить как два силуэта показались у входа. Мальчики спрятались за трубы. Акыл начал тяжело дышать. Мелкая дрожь пробежала по телу. Кровь била в висках. Он отчетливо слышал стук своего сердца. Кого-то громко матеря спустились двое мужчин.. Малыш узнал своего обидчика. Куртки не было, на руках «напарника» красовалась бутылка. Артур стоял рядом из-за всей силы что есть, прижимаясь к стене. Мужики сели на место мальчиков. Мальчишки стояли в углу за большой трубой. Нежданные гости спустились вниз. Акыл вытер дрожайшей рукой холодный пот со лба прислушиваясь к стуку сердца. Артур стоял сзади, в тени Малыша, как бы прячась за маленькой спиной. Свежий ветер приносил холод через люк. Везде стоял сквозняк. Туман рассеялся и за тучами иногда выглядывала неполная, плачущая луна.

Старый сарай. Из-под пробитых крыш виднелась тихо уходящая в сторону луна. Что-то скрипело рядом, дополняя свист ветра. Тучи подвластные ветру закрыли луну. Не стало неба. Не стало звезд и даже ветер затих, давая мальчику расслышать крик отца в доме. Акыл часто прячется от пьяного отца здесь - в соседнем сарае, укрываясь от холода пахучим сеном. Он слышит стук своего сердца, скрип зубов. Мороз обжигал лицо. Лежать в стоке сено было не удобно, все время пыль и твердые стебельки заходили под ворот рубахи, вызывая боль. Громко хлопнула дверь. Кто-то побежал в сторону дороги. Когда Акыл выглянул в незастекленное окно, еле дотягиваясь, стоя на носочках, мама с братиком ушли далеко. Он бессильно опустился, капли слез катились по лицу, оставляя холодный след. Потом долго плакал прижимаясь к саманной стене сарая. Он не понимал, но чувствовал, это конец их семьи. Мать больше не вернется…

Артур его тянул по трубам, они ползли на четвереньках по узким щелям в противоположную сторону от входа, невысокий потолок не давал выпрямить тело даже на пол роста. Акыл не мог понять куда они ползут, лишь иногда прятал руку за рукав пальто, дабы не обжечь об горячие оголенные трубы. Ползти было не удобно, все время приходилось проходить сквозь приваренные решетки, спина затекала.

-Еще немного и мы выйдем прямо на середину дороги - торопя, успокаивал Артур Малыша, плевая попавшую в рот грязь. Еще минут десять тяжелого труда, и Малыш начал задыхаться, он даже хотел вернуться. Страха перед Колей не было. Он, кажется даже хотел встретиться с ним, но «вожак» хотел так и все время подбадривая тащил вперед. Малыш что-то почувствовал рукой, стебельки трав, куски тряпок. Он не успел подумать откуда в теплотрассе это, как второй рукой попал на что-то живое. Не громкий писк детеныша крысы испугал Акыла. Он закричал. Артур не понимая что случилось, поджег спички. В тусклом свете просматривалось лежбище грызунов. Укутавшись в тряпочки лежали детеныши, рядом шевеля длинными усами бегала агрессивная мать. Малыш только почувствовал в темноте сильную боль в руке, как Артур уже тащил его по трубам. Сзади приближался топот маленьких лап больших крыс. Малыш то одной то второй рукой наступал на крыс и почувствовав резкую боль отдергивал пальцы от зубов грызунов. У него началась истерика. Ему казалось что вокруг, везде крысы.

- Давай, Малыш, быст..!

Не успев договорить Артур в темноте упал в воду, за ним Малыш.

- Здесь выход!

Первым на улицу вылез Артур. За ним в еле хватаясь за железную лестницу, отдергивая ногу вылез Акыл. Свежий воздух ударил в нос. У Малыша закружилась голова. Лежа посредине проезжей части Малыш плакал. Не от боли, от обиды. Артур истерично смеялся.

- Ты, что… трус. Это же крысы… - еле проговорил сквозь смех Шустрый.

У Акыла вся рука была искусана, из ран точила кровь. Сердце лихорадочно стучало желая вырваться из груди. Все тело тряслось от пережитого.

- Это крысы…это ничего, прошлой зимой здесь они сожрали человека.. – произнес Артур не переставая смеяться.

Потом они долго сидели молча на скамейке остановки. Отражаясь в свете фар автомашин снежинки свободно «гуляли» по асфальту, покрытого слоем льда. Заполненный как банка селедками троллейбус остановился на пустой остановке. Не дожидаясь когда водитель откроет дверь, толкая, пихаясь в заднюю вышел парень лет 16-17. Чуть обернувшись, вышел второпях, не откликаясь на клич Артура.

- Лирик, привет. Кирилл здорово! – начал догонять Шустрый парня в кожаной куртке и в потертых джинсах. Еще непришедший в себя от пережитого Акыл, растерялся. Не знал, нужно ли ему идти за Артуром или здесь их пути расходятся. Когда его спутник повернул в переулок за незнакомым парнем, он обречено опустил голову к прижатым коленям. Ему стало страшно. Как теперь, как быть в городе? Что делать? Не ужели все? Мучаясь в догадках и вопросах, Акыл сидел ни о чем не думая. Ему было одиноко. Такое сильное чувство одиночества он никогда не испытывал. Даже когда мать ушла оставляя его плачущего, даже когда пьяный отец угрозами заставлял называть незнакомую женщину «апа». И даже когда он его выгнал… Издалека послышался оживленный разговор Артура и Кирилла.

- Ты что дурень. Чуть наживу не упустил! Я ее обчистил на два зеленных листа. – Довольно улыбался незнакомец. – Ну что, отдохнем по белому! – не дожидаясь ответа, выходя на проезжую часть дороги начал голосовать. Акыл ожидающе смотрел на своего «вожака». Они не дойдя до него поймали такси. Мальчик бессильно опустил голову, обида стоял комом в горле, глаза наполнялись слезами. На миг Малыш подумал, что вернется опять в теплотрассу. Он не боялся ни Коли ни его напарника. Машина не разгоняясь остановилась у остановки. Артур высунув голову из открытой задней двери звал его.

- Малыш, кел бери, быстрее, поехали. Услышав торопящий голос, не дожидаясь, повторного приглашения Акыл почти прыжком сел в машину. В машине было тепло. – Кирилл, познакомься, это Малыш - мой братик, – незаметно подмигивая, представил его парню. Тот сидел на переднем сидении, рядом с водителем.

- Кирилл, если ты братишка моего друга, значит можно просто, Лирик – протянул руку через сидение.

- Акыл- автоматический ответил мальчик, еще что-то хотел добавить, но не знал что. Кирилл выглядел на много старше Артура. Выразительные, большие глаза на глуповатом лице смотрелись как- то странно.

- А значит Малыш! – то ли спросил, то ли подтвердил Кирилл – Браток, сперва в обмену, опосля в супермаркет, мы жратву возьмем. А потом в гостиницу – сказал, протягивая деньги водителю, как будто сразу забыл о существовании Акыла.

Несмотря на богатую обстановку, чистая комната гостиницы выглядела неуютно. Акыл в шикарном однодневном пристанище чувствовал себя дискомфортно. В углу рядом с диваном на дорогой подставке стоял цветной импортный телевизор, на журнальном столике красовалась пластмассовая елка с высотой не более тридцать сантиметров, украшенная цветными бумажными гирляндами и позолоченными дождиками. По телевизору звучала старая грустная песня в исполнении популярной группы. В полупрозрачных тюлях отражались вспышкой взрывы новогодних петард уже празднующих горожан.

-Так значит, ты недавно приехал в город? Ну что ж… Лады, я тебя научу шарится в чужых карманах, словно в своих. Но уговор, пока я «в деле» мне ровно половину от куша! – Деловито сказал Кирилл, прикуривая своим же бычком очередную сигарету – ОК! По рукам? – добавил откупоривая крышку от бутылки водки. Акыл ничего и не ответил, просто бессильно поднял глаза и посмотрел прямо, сначала на Артура потом, не поворачивая голову, краем глаза посмотрел на Кирилла. В этом взгляде был и дерзкий ответ «да», и робкий «нет», как будто в его душе боролись добро и зло, ангел и черт…Артур быстрым движением начал освобождать столик и расставлять стаканы.

-Ну что, тогда с Новым годом… что ли – Артур протянул наполненные до края рюмки. Кирилл одобряюще кивнул головой и без дыханием разом опустошил стакан, немного держа руку но уровне рта застыл, потом резким движением чуть зажав глаза, покачал головой. Шустрый обычной быстротой с подхалимажам протянул Лирику закуску.

-С новым годом!! Давай, Шустрый алаберди - пробурчал заполненным ртом, проталкивая в рот кусочек белого хлеба с колбасой. Артур также залпом выпил и хрустя огурцом заел горечь водки в добавок запивая пивом с горла бутылки.

- Малыш, кел, бери! – Шустрый протянул рюмку продолжая жеватьс хрустом…

Мальчишки играли взрослых, у них это получалась даже очень хорошо. Как будто на сцене театра, и дорогой номер гостиницы, и изобилье еды, наполненные рюмки, непотушенные бычки в пепельнице все это - основные декорации взрослой игры. Вот только актеры были слишком молодыми…

Акыл хотел отказаться, но страх что его не поймут, что примут за слабого лоха, оказался сильнее. Он уверенно взял рюмку в руки как-будто много раз репетировал, приблизил к губам…

Акыл не раз думал, почему пьет его отец, почему все пьют эту горькую на вкус, неприятную на запах водку. Что заставляет людей, снова и снова обещая себе больше не пить, опять утром тянутся за новой бутылкой. Он вспомнил своего отца…

Вспомнил, как все начиналось…

Жаркий летний день. В саду, прячась в тени от знойных лучей солнца, сидели мужики с азартом играя в карты. Зевак было больше чем играющих. В середине толпы лежала газета с беспорядочно брошенными деньгами. И только ее величество удача могла определить, кто станет обладателем денежного кучка. Карты раздавались вновь и вновь, кому везло а кому нет…

- Ты что…, дурак ?!!!- возмутился толстый мужчина хриплым голосом, - сына на кон? Ты сумасшедший или как?..

- Да, ты, заткнись. Не твое дело.. – матерились играющие, - он проиграл, ставку делает он…

- Нет, мужики, я пас… не играю.

- Ну не хочешь, не надо. Тебя никто за руку не тащит…

Толпа хором начала обсуждать поступок Совета, Акыл, не понимал в чем дело, сел рядом с отцом.

- Ата, к-ее-т-т-ик. Жур, апам келет. - тянул маленький мальчик отца за рубашку, чуя неладное. Пьяный от азарта и от водки отец толкнул сына.

- Бар, ойно…- еле буркнул.

Карты раздали. В этот раз играли почти что все. Только некоторые отошли в сторонку, к толпе зевак, тихо почти про себя ругая отца Акыла. Самым довольным был Жениш, толстый мужчина с глуповатыми глазами. Его серая от грязи кепка еле прикрывала лысую голову, он с волнением снимал свой головной убор чтобы протереть им свой жирный пот. Он всегда говорит, что самый удачливый в селе, а другие за его спиной голословничали, что он просто жулик. И в этот раз Жениш оказался удачливым игроком…

- Нет, он просто дурак! – осуждали люди из толпы, – сына проиграл в карты…- молча качали головой аксакалы…

- Ат-та, кетт-и-и-к, уйго баралычы, - плакал Акыл не понимая что происходит вокруг. Отец встал, и быстрыми шагами как убегающий зверь ушел из сада.

- Ат-та, уй-й-йг-о барам, а-п-а, мен уйго баргым к-к-келип жа-т-тат, – кричал сквозь слезы Акыл, бессильно пытаясь вырваться из рук Жениша…

Через несколько дней, дальний родственник матери Жусуп ата, выкупил Акыла за одну корову у Жениша…

Малыш залпом опустошил содержимое стакана, в первом глотке нечего не заметил, а потом она прошла как раскаленная ртуть, обжигая горло. Он взглянул на стол ища чем закусить, но кроме пива нечего не было.

- На, закури, - Шустрый сунул в руки Акыла дымящую сигарету. Акыл не думая, затянулся, надеясь, что станет лучше. Едкий дым не дошел до легких, остался, где-то в горле как комок грязи. Он начал кашлять, его стошнило, побежал в коридор, руками ощупывая стену в поисках выключателя света в туалете. Кирилл разочарованно покачал головой, наливая в стакан водку, залпом выпил без закуски, как бы давая пример. «Мол, смотри, как надо пить!» Артур лишь улыбнулся.

- Малыш, может ты скажешь, что ты еще мальчик? – с издевкой произнес Лирик покачиваясь, подходя к окну, он уже был пьяным. – Если это так, пора подарки делать, Новый год, как в новый год без снегурочки. Шустрый, пошли, дернем за девочками на «пятачок», – обернулся он в сторону Артура.

- Мы быстро, туда и обратно, – Шустрый подмигнул, Акылу закрывая за собой двери.

Акыл сел за стол, тихо поднял бутылку, всматриваясь в содержимое. Водка тускло блестела на свету лампочки. «Не это ли мое несчастие» - думал мальчик, вспоминая дни недалекой давности.

Он закрыл глаза, пытаясь вспомнить свое ранее детство. Начало осени, редкие желтые листья тихо планировали по воздуху, тихо отрываясь из-за свежего ветерка. Солнце то выглядывает, то прячется за черными, густыми тучами. Он идет по середине, держа за руки родителей. Мама нежно улыбается смотря на смеющегося отца. Она такая красивая, длинные черные волосы развиваются на ветру. Папа, оставляя их на миг, бежит вперед, что бы сфотографировать. Вместе с вспышкой фотоаппарата гремит гром, сверкает молния. Они бегут под гребешок детской площадки. Неожиданно начинается дождь. Первый осенний дождь. Тогда Акылу было лет 5-6. Он тогда испугался и долго плакал капризничая…

Малыш резко встал со стола, налил себе рюмку водки, выпил без закуски, как-будто доказывая кому-то свою силу, прикурил сигарету. И с бутылкой зашел в уборную. Зеркало отражало силуэт маленького худощавого парня в старом пальто. При виде себя у него сами собой покатились слезы. Резким движением он начал выливать содержимое бутылки в унитаз, будто вот его несчастие, будто он родился только для того что бы сделать это. Напоследок за содержимым он бросил тару, бутылка разбилась с громким треском, потом туда же он отправил прикуренную сигарету. Но желаемое облегчение не наступило. Акыл начал громко плакать. Поначалу голос выходил не уверенно и сдержанно, усиливаясь и превращаясь в рыдание. Ему было обидно, он не знал причину слез. Просто где-то там, в глубине сердца лежал маленький кусочек холодного льда, кусочек несчастия, и казалось слезы в силах согреть замершую душу.

Он выбежал из здания, будто совершил преступление. Он бежал, желая убежать от своей несчастной судьбы. От горя, от зла. Ноги несли его далеко, туда, где не было ни людей, ни лжедрузей, ни жестоких родителей. Он уже плохо ориентировался во времени и в пространстве, не знал где он. Обессилено упал под дерево. У него не было сил шевельнуть пальцам, чтобы сжать кулак, не было сил даже плакать. Прижимаясь к холодной земле, не чувствуя ничего заснул крепким сном.

На улице было холодно. Массивные хлопья снега тихо опускались на землю долго парируя на свежем морозном воздухе как бы желая окутать весь грешный мир в белое одеяло. Где-то в дали громким свистом взрывались фейерверки, на миг освещая ночное небо. Люди праздновали Новый год, желая друг другу счастья и удачу… Кто-то под украшенной елкой загадывал желания, кто-то там же открывал подарки, получая свое желание…

Утро. Солнце поднималась по синему безоблачному небу. Пустынные улицы города. Несмотря на позднее утро многие еще спят. Только на рынке как всегда людно. Уставшие за ночь люди хмуро ищут в очередях продукты. Акыл тяжело кашляя, пряча шею за поднятый воротник старого пальто шел к толпе. Голод о себе давал знать, заставляя живот громко бурчать. Прикрывая грязной рукой рот, малыш жестом просил подаяние. Он не в состоянии был говорить, простудил горло. Поднимая взгляд он заметил в далеке в толпе женщину с ребенком. Сердце дрогнуло. О боже, до чего она похожа на мать. Она? Она! Он побежал к толпе за женщиной, она то исчезала, то появлялась в толпе людей.

- Воры, милиция, милиция, меня обокрали, держите вор! – крик заставил обернутся мальчика в сторону происходящего. У перекрестка стоял троллейбус из задних дверей выбежали Артур с Кириллом. За ним пожилая женщина с тяжелыми сумками. Шустрый не добегая до тротуара, свернув в угол ловко перепрыгнул за бетонные штакетники. Лирика догнал постовой милиционер, свернул руки за спину. Пострадавшая женщина начала почти на все горло объяснять стражу порядка о случившимся. Кирилл и Акыл на миг встретились взглядами. Лирик незаметно покачал головой, как бы говоря «Не делай этого!»…

Малыш растворился в толпе ища глазами женщину с ребенком, похожую на маму…

 

...Я был свидетелем. Я видел борьбу огня и воды, добра и зла, жизни и смерти. Я видел, как вода побеждает огонь, зло добро, смерть жизнь, как любовь превращается в ненависть... Но никогда не мог предугадать, на что способен человек, - думало солнце, закрываясь от стыда густыми облаками...

 

 

Эрнис Темиркан.