Серебристый росчерк на миг озарил темный бархат неба, уходя за горизонт. Падающая звезда – еще один маленький комочек света, покинувший Пределы Богов, чтобы дать рождение новой, может статься, еще более яркой и прекрасной звезде. Была когда-то красивая легенда – когда звезда падает, ее душа приходит на землю и вселяется в тело младенца. Таких потом называют Звездорожденными – не столько за умение говорить с Богами и Звездами, сколько за внутреннюю и внешнюю совершенность.

Далле коротко вздохнула, взглядом провожая вспоротую ткань небес. Ей бы тоже хотелось стать Звездорожденной – но, увы, не судьба. Дары ее Госпожи уже давно отбыли в ее полное подчинение, и далее ждать подарков не приходилось.

Зато вот пинков и тычков Госпожа не пожалела; порой Далле казалось, что судьба над ней попросту издевается. Как? Ну вот например, сейчас, вместо того, чтобы с Оисэландэ праздновать рождение новой Звезды, она вынуждена торчать в непроходимой чаще Итландских Лесов и караулить, чтобы к ней и ее спутнику не подкралась всякая нечисть, покуда оный спутник не соизволит открыть глазоньки и сменить ее на посту. А он, скотина, и не подумает проснуться раньше срока.

И вообще, спутник – самая большая свинья, которую только и могла подложить Госпожа: неотесанный грубиян, воспитанный людьми, не выносящий эльфов, иронизирующий по поводу и без, да еще и обладающий зачатками магии разума и время от времени – при удачном стечении обстоятельств – ловящий некоторые ее мысли. Бессовестный, беспардонный и безнравственный. Только на словах – следопыт. А ведь имя-то, имя! Как и у всех следопытов – даже людских – эльфийское. Лаирэ. Звучное, напевное, как птичья трель. Полная противоположность мерзкому характеру.

Девушка выразительно посмотрела на мирно сопящего следопыта – видимо, даже слишком, поскольку тот прекратил сопеть и, недовольно поморщившись, попытался продрать глаза. Далле злорадно ухмыльнулась: значит, все-таки уйдет с поста раньше.

– Эй… а-а-а-ах… эльфорукая… ты костер почему не развела?

Лаирэ приподнялся и с подозрением уставился на прищурившуюся Далле.

– Ты идиот? – напрямик спросила она, вздергивая подбородок и отворачиваясь.

– Не думаю. Уверен в обратном. А вот насчет тебя, эльфорукая, сомнения, я бы сказал, возникают. Где костер? Хочешь, чтобы мы замерзли?

– Не сахарный, не растаешь, – сердито ответила Далле, слишком поздно спохватившись – невпопад. Лаирэ хрюкнул в рукав, уловив несуразность фразы. – Чему тебя люди учили? На огонь слетится куча нежити…

– Она слетится на твой голос, если ты продолжишь так орать, – презрительно заметил Лаирэ. – Чему тебя учили эльфики, следопыт? Нежить боится огня как… гхм. Огня. Они костер будут за лигу обходить, а без него будут лезть почем зря.

– Так не лезли же, – принялась оправдываться Далле. Да уж, действительно… упустила такую важную деталь.

– Это потому что ты сторожила.

Девушка нахмурилась. Зная характер Лаирэ, сие заявление вряд ли являлось комплиментом ее боевым способностям. И точно…

– Ты мало того, что выглядишь неаппетитно, так от тебя еще и эльфами несет за сотни лиг в округе. Так что пока ты тут вопишь и бодрствуешь, можно обходиться без костра. А когда на караул встану я, такой весь приятный…

– То нежить точно разбежится, потому что от тебя несет потом за сто лиг в округе, – ехидно закончила Далле, ложась на землю и кутаясь в плащ.

«Один – один», – мстительно подумала она – Лаирэ так и не нашел, что ответить.

– Ну эльфорукая… – пробормотал он, неприязненно глядя на девушку. – Я тебе это припомню…

– Говори, говори, – успокоила его Далле, чувствуя, как сон цепко утягивает ее сознание в глубины Темных Вод. – Посмотрим еще, кто кого…

И – она была абсолютно уверена – когда ее глаза закрылись, Лаирэ совершенно беззвучно стащил с себя потрепанную рубаху и обнюхал ее на наличие неприятного запаха.

Убедившись, что столь им нелюбимая эльфорукая спит праведным сном, Лаирэ принялся разводить костер. Не то, чтобы он очень боялся нежити… да только береженого Боги берегут. Он-то знал, что Далле мертвая и не очень братия не тронула лишь потому, что при ее карауле луна еще висела на краю неба и светила не слишком ярко. Теперь же, в первую четверть раннего утра, когда луна уже уходит, а солнце и не думает пока вставать, следовало ожидать прихода гостей.

Сучья были сырые, и с костром пришлось изрядно повозиться. Следовало развести огонь так, чтобы он не давал слишком много дыма, но при этом грел, обдавал веселым жаром да еще, ко всему прочему, не был привередой и не жадничал, а кушал все, что дают, желательно, растягивая удовольствие. Поэтому большую часть времени следопыт шепотом ругался, тер ветки друг о друга и очень медленно сходил с ума от бешенства. В конце концов, когда костер уже был разожжен, а Лаирэ «проветривал» рубаху, на поверку действительно завонявшуюся, его била крупная дрожь – не столько от пронизывающего ветра, сколько от желания сделать какую-нибудь гадость ближнему в отместку за испорченное настроение. Самым ближним «ближним» оказалась все та же Далле, а посему Лаирэ, отчаянно пытаясь вызвать в себе те самые слабые задатки магии разума, принялся сверлить затылок эльфорукой, надеясь проникнуть в ее мысли, и одновременно с этим придумывая коварный план мести. Но дырки в голове воспитанницы крылатых отчего-то и не думали появляться, а мысли и подавно читаться не хотели – скорее всего потому, что Лаирэ зверски хотелось спать.

– Да… – пробормотал он, подбираясь поближе к костру и время от времени косясь на сопящую Далле. Вот уж кто не страдал угрызениями совести или приступами всеобъемлющего ехидства. Лаирэ тоже хотел так спать – спокойно, безмятежно, безо всяких лишних мыслей. Ан нет. Сиди тут. Сторожи. Стереги. А спать – не смей. Да и что толку-то? Заснет – упадет в темное, тяжелое забытье, и кто знает после этого, что лучше – окунаться в вязкую паутину кошмаров или бодрствовать, до рези в глазах вглядываясь в золотисто-рыжее пламя.

Дрова потрескивали, отдаваясь на растерзание жадному костерку. Все было чинно, мирно, спокойно: стрекотали сверчки, шелестели перьями пролетающие мимо совы, испустила долгий горловой крик ночная птица, едва слышно переговаривались на ветру деревья… Все сливалось в один приятный гул; Лаирэ клевал носом, изредка вздрагивая и все-таки продирая глаза. Но ничего не происходило.

– Должно быть, нежить костер отпугнул, – сам себе пояснил следопыт, закутываясь в плащ. Со сном бороться было совершенно невозможно. Он укутывал теплым одеялом, манил за собой, утягивал в мягкую бездну…

 

– Что здесь делают люди? – с любопытством спросил Лейке, разглядывая дремлющих следопытов. – Ты же запретил им появляться в нашем лесу.

– Запретил, – согласился Кайрен, откидывая волны темных с проседью полос, заплетенных в мелкие косички, за спину. – Но они редко слушаются. Поэтому, ученик, мы сейчас устроим небольшую практику. Охоты.

– Мы их убьем? – Лейке разве что не поскуливал от восторга. – Мастер Кайрен, я правда смогу убить человека? Настоящего живого человека?

– Нет, малыш, – матерый волк улыбнулся кипучей энергии своего подопечного. – Мы их просто припугнем. Запомни: иногда силой ничего не решишь и даже все испортишь. Сейчас лучше всего просто показать им, кто здесь главный.

Лейке расстроено фыркнул, но не перестал глядеть на учителя с обожанием. Ну разве на него можно смотреть по-другому? На Мастера Кайрена, старшего оборотня, Вожака стаи, пусть маленькой, всего из десяти волков, но – стаи. Общины. Какой-никакой – но семьи.

– Перекидывайся, малыш, – Кайрен потрепал вихрастый затылок ученика и тот довольно заворчал, ластясь к вожаку. – Но смотри – не выходи в поле зрения людей ни при каких обстоятельствах. Слышал?

– Да, учитель, – покорно ответил мальчик. В его прозрачно-зеленых глазах уже горели дикие огни волчьего безумия.

 

Хрустнула ветка – слишком тихо, чтобы разбудить Далле, но слишком громко, чтобы остаться без внимания Лаирэ, беспокойно вздрагивавшего при каждом постороннем шорохе. Следопыт широко раскрыл глаза, полной грудью вбирая воздух в себя, зябко поежился и навострил уши.

– Показалось? – обратился он к спящей Далле, но та лишь еле слышно всхрапнула. Сон с Лаирэ как рукой сняло, зато разобрал смех: он тщетно зажимал рот руками, фыркая в ладони. – Ха… Да ты, эльфорукая, еще и храпишь? Травы тебе, что ли, в рот запихать, раз уж ты его раскрыла?

Ухмыляясь, он, не глядя, сорвал несколько травинок и отошел от костра, тихо подкрадываясь к Далле – идея с травой во рту показалась ему стоящей внимания. Кроме того, к ней прибавилась еще пара стоящих задачек – ну, например, связать покрепче тесемки плаща, которым она укрывалась, или засунуть в волосы всякую шелуху вроде веток и чешуек от еловых шишек.

Он уже был почти у цели, как…

Из леса вышел волк – слишком крупный, самоуверенный и наглый для обыкновенного. В янтарных глазах светился разум, а белоснежные клыки были недвусмысленно оскалены.

– Оп-па… – растерянно произнес Лаирэ, нащупывая в набедренных ножнах кинжал. Обращался он им из рук вон плохо – специализация не та. Следопыт был лучником от бога, но… он знал, что на таком близком расстоянии, в такой темноте вся его хваленая меткость и быстрота реакции не помогут. Оборотень быстрее бросится на него, чем он взведет тетиву.

А тот, похоже, заметил продвижение следопытовой руки и предупреждающе зарычал.

– Хорошо-хорошо, – поспешно заверил Лаирэ, лихорадочно соображая, что делать. – Э… Эльфорукая… ты не могла бы проснуться?

Ноль внимания со стороны эльфийской воспитанницы – вместо него живой интерес оборотня.

– Далле, – прошипел Лаирэ, ногой стараясь дотянуться до бока следопытки – пнуть. – Далле. Если ты сейчас не встанешь, у нас будут очень большие проблемы.

Оборотень с интересом следил за его тщетными потугами. Янтарные отблески пламени в его глазах смешливо плясали, мягко скрывая остальные эмоции

Наконец Лаирэ нашарил ногой мягкий бок Далле и, чуть замахнувшись, несильно пнул девушку.

– Скотина! – моментально выругалась она. – Лаирэ, я тебя убью!

– О, не стоит стараться, – сердито произнес следопыт. – Тут очередь.

Далле ошалело уставилась на него.

– Ты с дуба рухнул?

– Ты посмотри, эльфорукая, повнимательнее. У нас гости.

После этой фразы Далле все-таки соизволила обратить внимание на раскрывшего рот в беззвучном смехе оборотня. От сего прелестного зрелища (Оборотень Обыкновенный, Лаирэ Растяпа и Проспавшая Все на Свете Далле) рот девушки тоже раскрылся и она непонимающе перевела взгляд на напарника, устремившего все свое внимание на оборотня.

– А что он здесь делает? – глупо спросила она, сморщив нос.

– Пришел спросить, как до Итланда добраться! – вспылил Лаирэ. – Он на нас напасть хочет, тупица! А сейчас просто играется. А если ты будешь продолжать задавать глупые вопросы – и вовсе сожрет.

– Ой… – растерянно произнесла Далле, жалобно вперив взгляд в волка. – А что мне делать?

Лаирэ злобно выдохнул, еле сдерживаясь, чтобы не отвесить сидящей у его ног девушке хорошую затрещину. Ну это ж надо так…

– Придумай, дура! – практически прорычал он. – Кого из нас эльфики учили? Кто тут хвастал, что больше меня умеет? Вот и показывай, чего твои учителя тебе в голову вдолбили!

– Угу… – чуть ли не хлюпнула носом Далле, нашаривая рядом с собой парные клинки.

«А сейчас почему не можешь?!» – возмущению Далле не было предела.

«А ты знаешь, сколько времени нужно, чтобы тетиву натянуть, а?» – ехидно поинтересовался Лаирэ. Далле мысленно прикусила язык, поднимаясь на ноги. Плохо, очень плохо. После сна конечности не слишком хорошо ее слушались, поэтому реакция будет не такая быстрая, как хотелось бы. Но времени для разогрева мышц у нее, увы, не было. Его, судя по всему, вообще не оставалось: похоже, оборотню надоел этот балаган, и он, оскалив зубы, презрительно зарычал. Следопыт испуганно пискнула, но все же вытянула клинки и встала перед Лаирэ, закрывая незадачливого напарника собой.

– Только подойди! – срывающимся голосом пригрозила девушка. – Только попробуй, и я из тебя фарш наверчу!

– Ага, и зажарит потом, – не удержался Лаирэ, но Далле не обратила на ослоумного товарища ни малейшего внимания.

Этот день станет для нее очередным испытанием. Он покажет, готова ли девушка выйти в жизнь, или же ей стоит вернуться домой, к родным Оисэландэ. Последнего бы допускать не хотелось: в таком случае мало того, что Далле станет всеобщим посмешищем, так еще и на обратном пути житья от зубоскала-следопыта не будет… если, конечно, им повезет выжить.

Оборотень сделал осторожный шаг вперед; Далле почувствовала, как предательски задрожали колени. Первый, это ее первый настоящий бой! О Звезды!

«Дура!!! – мысленная оплеуха была так сильна, что у Далле на мгновение потемнело в глазах, и она возмущенно засопела. – Тут или ты его, или он тебя!!! Бей, идиотка!!!»

Вслед за мысленной оплеухой пришел вполне материальный тычок в спину – Лаирэ решил придать замешкавшейся девушке ускорения. С тоненьким, перепуганным писком она выскочила вперед – прямо навстречу прыгнувшему оборотню – и чуть инстинктивно не закрыла голову руками, но, по счастью, вспомнила, что в руках у нее отлично сработанные мечи, а сама она обучалась искусству лесного фехтования у Ночных Братьев. Вбитые в тело рефлексы не подвели – девушка увернулась, попыталась полоснуть противника мечом и испуганно ахнула – оборотень, не найдя под собой предыдущей жертвы, бросился на Лаирэ. Далле кинулась к следопыту, надеясь успеть перерубить воинственной нежити хребет до того, как та сожрет ее товарища, но… тот, кажется, и сам справился.

Оборотень замер в воздухе и кулем повалился на землю, ошеломленно мотая головой. Видимо, от испуга у мужчины все-таки получилось пробиться сквозь ментальный заслон матерого волчищи, и так со страху там все напутать, что у мохнатого враз наступило полоумное состояние, когда невозможно отличить верх от низа, а левую лапу от правой.

– Бей!!! – заорал следопыт, и Далле, ни секунды не сомневаясь, опустила оба меча на беззащитную шею оборотня. Раздался неприятный хруст, оборотень завизжал, выпучил глаза, забился в конвульсиях, а Далле, зажмурившись от ужаса, вслепую лупила мечами по дергающемуся телу.

– Ну все, хватит. Успокойся, эльфорукая, он уже умер. Всего-то делов, нежить убить – а ты целый концерт устроила.

Далле обессилено плюхнулась на землю и выпустила из рук слабо лязгнувшие клинки. Открыв глаза, она с отвращением обнаружила, что сидит рядом с окровавленным, уже воняющим отошедшими испражнениями трупом. Кажется, ее стошнило; она почти вслепую отползла от мертвого оборотня и, утерев остатки рвоты рукавом, закрыла лицо руками и расплакалась.

– Э-э-э… Далле? Ты что?

Голос Лаирэ был донельзя удивленным. Эльфийская воспитанница глянула на него в щель между пальцами: следопыт присел возле оборотня и теперь совершенно спокойно вливал ему в глотку какой-то эликсир, скорее всего – эссенцию жидкого серебра. Похоже, делать это ему приходилось не раз – он даже не смотрел на жертву, а с любопытством и изумлением рассматривал всхлипывающую Далле.

– Ты… ты свинья, Ла-а-а-аирэ, – протянула девушка, заходясь новой порцией рыданий. Ее била дрожь.

– Постой. Это что, был твой первый труп?

Далле кивнула, судорожно всхлипывая и размазывая слезы по щекам. Теперь при всем своем желании она ничего не могла увидеть – глаза застилала дымчатая пелена влаги, сморгнуть которую не представлялось возможности.

– Ну ладно, не плачь, дурочка…

Девушка почувствовала, как чьи-то – хотя почему чьи-то, известно чьи! – руки мягко прижимают ее к себе, поглаживая по спине, по голове, словно маленького ребенка пытаясь успокоить. Далле попробовала вырваться, но Лаирэ, сволочь поганая, держал ее крепко, и ничего не оставалось, кроме как уткнуться в успокоительно широкую грудь носом и разреветься еще сильнее. До чего дошла – ее Лаирэ, от которого она ничего, кроме ругательств не слышала, жалеет!

– Поздравляю тебя с боевым крещением, эльфорукая. Отлично справилась. А к трупам привыкнешь, не беспокойся. Я тоже блевал, когда в первый раз увидел, – спокойно говорил следопыт, крепко сжимая эльфийскую воспитанницу в объятиях. – А плакать хватит, нам еще уходить отсюда, пока стая не заметила отсутствия одного из самцов.

Он помог ей подняться и даже подхватил под руки, когда у нее от вида трупа опять разъехались ноги. Далле молча шмыгала носом; такой Лаирэ – ласковый и обходительный – пугал ее больше Лаирэ язвительного, противного, но вполне привычного. Пока девушка пыталась привыкнуть к странности поведения своего спутника и капризности собственного желудка (тошнота подкатывала каждый раз, когда она нечаянно замечала труп), следопыт сворачивал их лагерь, рассовывал вещи по сумкам и попутно заметал следы.

Через пятнадцать минут место их стоянки осталось в относительно первозданном виде. Понимая, что Далле еще как минимум час будет колотить от полученного «боевого опыта», Лаирэ, чертыхаясь про себя, но все же сочувствуя девушке, молча подхватил ее под руку, не давая свалиться на землю. Далле тоже подозрительно притихла, подхватила свою котомку из рук напарника и, тяжело на него опираясь, зашагала рядом.

– Что ж ты сразу не сказала, что в первый раз по-настоящему дерешься? – наконец нарушил молчание Лаирэ. В его голосе явно звучало осуждение.

– А ты будто меня слушал, – огрызнулась Далле, в очередной раз спотыкаясь. – Отколол бы какую-нибудь из своих дурацких шуток и забыл бы.

– С серьезными вещами не шутят, эльфо… Далле. Из-за этого мы оба могли бы погибнуть. В следующий раз, будь добра, думай головой, а не тем местом, на котором обычно сидишь.

Далле облегченно вздохнула – так, чтобы Лаирэ не слышал – и, нарочито громко фыркнув, вырвала свою руку из лапы следопыта. Слава Звездам, все вернулось на свои места…

 

Лейке, застрявший в волчьей шкуре, скулил и катался по земле, словно пытаясь сбить невидимый огонь. Убийство учителя, настроившего волчонка на одну эмоциональную волну с собой, чтобы тот полностью ощутил чувства хозяина леса, молотом ударило по голове мальчишки, буквально разорвав его мозг на части. Оборотень прижимал уши, постанывал, вжимал голову в плечи, словно боясь, что и его хребет перерубит острый клинок. В какой-то мере Кайрен своего добился: Лейке действительно ощутил все, вплоть до самого последнего момента, когда душа учителя ушла в небытие с небывалыми мучениями, принесенными жидким серебром. Более того, Лейке усвоил урок: умирать он не собирался. По крайней мере, в ближайшую пару сотен лет.

Было больно не только голове, но и чему-то внутри, у самого сердца; принято считать, что это – душа, но какая душа у оборотня, нежити? Лейке не знал, но понимал другое: чтобы эта саднящая боль прекратилась, нужно отправить в мир иной тех, кто сделал это – тех, кто убил мастера Кайрена. Все воспоминания предательски помутнели, но Лейке, едва слышно рыча, вновь и вновь заставлял себя прогонять перед глазами два образа.

Девушка – невысокая, худенькая, с темными, как ночь, волосами и пронзительно-голубыми, немного раскосыми глазами. Ее можно было бы спутать с эльфийкой, Ночной Сестрой – такая же бледная кожа, крепкие, но на диво тонкие руки, легкая походка и поразительная ловкость и изящность движений. Недоставало только двух, главных компонентов: полупрозрачных серо-черных крыльев и остроконечных ушей. Ну и, конечно, рост – даже эта низкорослая девочка была бы на голову выше самой длинной Ночной Сестры. Именно она убила внешнюю оболочку мастера Кайрена. Но виноват, целиком и полностью, был другой.

Молодой, очень молодой мужчина – лет на пять-десять старше самого Лейке, ровесник своей спутницы. У него были странные, золотистые глаза и жесткая, коротко остриженная каштановая шевелюра. Капризный изгиб губ, высокий лоб и взгляд, явно говорящий о том, что мужчина многое на своем веку повидал, и от этого стал только умнее. Высокий, но такой же худой, как и его напарница – если даже не худее. Крепкие, мускулистые руки, длинные пальцы, ладони, затянутые в плотные кожаные перчатки для стрельбы, стремительная манера передвигаться – все это говорило о том, что с Кайреном боролся опытный, несмотря на возраст, воин. Он командовал действиями девчонки. Он сбил с толку учителя. Он влил в него серебро, заставив душу оторваться от тела. Он заслужил смерть.

Под луной и Звездами, на залитой тусклым светом поляне, Лейке Ар’Нелла из Итландского Леса поклялся отомстить, скрепляя данное слово кровью и Песнью.