Дождь оглушительно грохотал по жестяным крышам гаражей. Небо разверзлось, изливая на усталый город тонны воды. Мост, под которым сидел Джек не спасал от ненастья. Ветер задувал холодную морось под высокую арку, а бурлящие потоки текли по грязному асфальту, закипая на порогах водосточных решеток.

Джек сжался в комок, прижав колени к груди и спрятав голову между ними. Гром прогрохотал где-то в свинцовых тучах, заставив Джека вздрогнуть. Он поднял светло-серые глаза и отсутствующим взглядом посмотрел на черное небо. От желтого света, которым сочился большой город, оно казалось еще темнее.

Высокие небоскребы подпирали тяжелые тучи. Их пентхаузы казались через стену воды призрачно размытыми и были похожи на нимбы, святящимися ореолами украшая крыши. Резкий порыв ветра обдал Джека, как из холодного душа. Здесь, под старым железнодорожным мостом, в сыром холоде февральского дождя, он чувствовал свое ничтожество и беспомощность маленького насекомого перед монументальными зданиями, символами сегодняшнего мира.

Джек поплотнее укутался старым пледом и попытался заснуть. Стучащий по мосту дождь, журчания потока воды, что возник вдоль бордюра, усыплял, далекие звуки города, редкое гудение машин, все это тонуло в густом и влажном воздухе… казалось, что он затопляет все вокруг, в нем тонут мысли, люди, город, Джек…

Резкий удар в правый бок грубо выдрал Джека из объятий сна. Острая боль, Джек повалился на мокрый асфальт, пытаясь вдохнуть и понять, что случилось… Словно кто-то сдавливает горло изнутри... воздух с тихим свистом понемногу входит в легкие, в голове туман. По асфальту бежит крупный таракан – его краем глаза заметил Джек, пока прислонившись щекой к асфальту, пытался вдохнуть.

-Грязный ублюдок, чего разлегся, не выспался еще? – сиплый грубый голос сверху. Таракан благополучно добрался до решетки, избежав опасности утонуть в сточных водах.

Джек перевернулся на спину, бок по-прежнему сильно болел, спина затекла от долгого сидячего положения. Понемногу дыхание восстановилось, с дыханием вернулась способность мыслить. Над ним стояли трое. Двое в черных клепанных железом куртках чуть поодаль и один в грязном зеленом плаще прямо над Джеком.

Вставай, я сказал. Че, не ясно? – прорычал человек в плаще – Ш-шкура… процедил он вдогонку и еще раз пнул Джека в живот сапогом.

На этот раз Джек был готов и смягчил удар рукой. Он поднялся на ноги. Наконец сон окончательно выветрился, оставив только накипь головной боли. Он знал человека, стоявшего перед ним. Сэм Хоген, по кличке Огурец. Он не любил это свое прозвище и впадал в тупую ярость, когда его так называли. Многие, имевшие неосторожность назвать Сема так, получили от него разные увечья, ходил слух, что один парень от них так и не оправился… Коренастый, крепкий, с длинными руками, обросший шерстью как дикий зверь, он представлял собой опасного и злобного самца. Расплющенный нос, рассеченный глубоким шрамом от ножа, низкий лоб, блеклые глаза, раскисшие бесформенные губы. При виде его обычно в человеке возникало два чувства: своим видом он пугал и отталкивал, причем второе наверно было сильнее.

- Я предупреждал, что раскрою тебе харю, если увижу тебя здесь, грязный вонючий кусок дерьма, ты засераешь собой улицу, мою улицу.- Он осклабился, не разжимая зубов – я предупреждал.- Он резко подсел и попытался провести апперкот в челюсть Джека. Тот отскочил в сторону и проворно ударил Сема ногой в коленку, тут же на Джека налетели те двое, которые до этого момента стояли молча за спиной Сема. Целый град ударов, Джек инстинктивно заслонил лицо, увесистые кулаки врезались в живот и грудь, сотрясая все его существо, воздух стремительно вылетел из легких, Джек упал на одно колено. Мощный удар подбросил Джека в воздух, сперва голова, а за ней и все тело потянуло вверх… низ и верх смешались, еще один удар, поднявший тучу ледяных брызг, Джеку показалось, что он захлебывается, промелькнула мысль, что это его кровь. Джек с трудом открыл глаза: оказывается, он приземлился прямо в большую глубокую лужу. В нескольких метрах стояли трое, один из них держался за коленку.

-Гнида, увижу еще раз - убью. С этими словами Сем, чуть прихрамывая, подошел к луже, расстегнул ширинку и сверху помочился на Джека. Мочился он, виляя бедрами, с мерзким улюлюканьем, двое за его спиной заржали прокуренными голосами. Закончив, он подтянул штаны и, видимо, чтобы поставить в разговоре точку смачно плюнул в лужу, так что его плевок доплыл до рукава Джека, где и причалил.

Фигуры троих людей растворялись в красном тумане, стоящим перед глазами Джека…он с трудом выполз на более или менее сухое место, там последние силы оставили его…

 

 

Джек открыл глаза. Холод пробирал до костей, все тело ныло, а при малейшем движении острая боль пронзала правый бок… Джек, морщась, привстал на колени, попытался сесть... голова гудела как пчелиный улей, пальцы онемели, правый глаз заплыл и превратился в узкую щелочку… С трудом ему все-таки удалось подняться на ноги, тут же накатил приступ тошноты, мир пошел кругом, город завертелся… Джек снова упал на колени, его мучительно вырвало, мышцы живота свернулись жгутом, дыхание перехватило. Спазмы скручивали все внутренности, холодный пот по спине… каждый спазм сопровождался взрывом боли в голове и в правом боку… Джек, сжав зубы, ждал, пока боль хотя бы немного отпустит. Минут десять прошло, пока он, наконец, смог подняться… он заковылял по направлению к городу.

 

На фоне серого неба высились небоскребы из холодной стали и непрозрачного стекла, люди равнодушные друг другу, словно заведенные механизмы спешили кто куда… машины, ползли по забитым улицам, ворчали моторами, подмигивая друг другу фарами, за непрозрачными стеклами машин, прятались люди в непрозрачных, темных очках, за которыми прятались их глаза. Люди перестали смотреть друг другу в глаза, а если и смотрят, то там вызов, похоть или просьба о помощи… Джек брел по маленькой улочке, в обход крупных улиц, там бы его задержали и отправили бы в приемник. Как же, ведь он своим видом портит картину «успеха», деловой центр не может вынести смрада бедноты… Люди брезгливо отворачивались и отходили в сторону, когда натыкались на Джека. От него воняло… воняло мочой, давно не мытым телом… Джеку было все равно, сперва это вызывало желание помыться где угодно, потом привык. Есть где помыться – хорошо, нет, ну что ж, бывают вещи и хуже. Человек может привыкнуть ко всему, В том числе и к взглядам окружающих. Мамаши уводили детей с дороги, по которой он шел, мужчины делали вид, что не видят его, но ускоряли шаг. И всё же все смотрели одинаково: смесь брезгливости, и страха. Даже не из-за того, что Джек мог на них напасть, а страх стать, в мире, где успех ценится превыше всего, такими же, как он. Джек привык и равнодушно отвечал им взглядом своих светло-серых глаз…

Он шел к окраине, там у него было место для ночлега, старая котельная. Там он мог бы привести себя в относительный порядок. Хотя бы согреться… но ему не суждено было туда добраться, по крайней мере, в этот раз. Митсубиси вишневого цвета выехала из своего гаража, мимо которого как раз проходил Джек… Видимо, сцепление было не в порядке, машину дернуло вперед, и водитель не успел затормозить… Джек краем глаза заметил движение, но успел только развернуться в пол оборота и вскинуть руки… машина ударила Джека по ногам, и тот, чуть подлетев, врезался спиной в лобовое стекло, чтобы потом сползти по глянцевой стали на асфальт. Из машины тут же выскочил молодой парень, на вид года 22 – 23.

-Как вы?– он подбежал к Джеку, испуганный, еще недавно подросток, не зная, что делать, он бессмысленно топтался перед Джеком. Тот выглядел ужасно: из разбитого несколько часов назад носа снова потекла кровь… короткая борода Джека окрасилась кровью, слиплась клочьями, рассеченная губа тоже кровоточила, рот наполнился соленым вкусом крови, зубы стали красными … Картина эта, видимо, поразила молодого мужчину, он подумал, что это именно он причина таких тяжких увечий, окровавленное лицо, заплывший глаз… Он помог Джеку встать и повел его в дом.

 

Широкая прихожая встретила Джека запахом дорогой мебели. Каждый дом имеет свой собственный, неповторимый запах. В нем содержится очень много информации: о том, как этот дом обставлен, о культуре быта хозяев, о самих хозяевах. Пожалуй, это и есть визитная карточка, которая идет следом за титульным листом – видом дома снаружи.

Джек шел, подволакивая ушибленные ноги, шатаясь. Голова кружилась, кровь не останавливалась. Оставляя красный пунктирный след, они прошли через большую гостиную, в ванную комнату. Джек сел на край ванны, кровавые капли яркими пятнами алели на белоснежной эмали джакузи. Он опустил лицо в раковину, включил воду, тут же поток воды окрасился красным… Джек подставил лицо ледяной струе, кровь постепенно останавливалась. Красная струя бледнела, он взял широкую бумажную салфетку и вытер лицо. Джек обернулся.

 

Первый испуг прошел, теперь мужчина, видя, что все более или менее в порядке, наконец, разглядел, кого привел в свой дом. Гримаса отвращения застыла на его лице. Кровь уже совсем тоненькой струйкой стекла от носа Джека к подбородку, тот приложил салфетку, через бумагу проступил красный цвет.

-Ну чего ждешь? – теперь в голосе мужчины, звучала смесь омерзения и злобы. – что с тобой сделается, все уходи от сюда.

Джек не двигался, продолжая сидеть на краю джакузи и смотреть на мужчину.

-Тебе не понятно, сейчас вызову полицию! – Мужчина со злобой смотрел на Джека, от запаха Джека лицо мужчины все время кривилось, словно он ел лимон. Грязь с башмаков Джека смешанная с кровью пролегли через гостиную к ванной комнате.

-Ты не понял? Я сказал, пошел вон!! – Он, не скрывая брезгливости, грубо схватил Джека за ворот его пальто и потянул наружу из ванной комнаты. Джек пошатнулся вперед. Рука схватила какой-то угловатый предмет… Джек сперва даже не понял, чем он ударил мужчину. Это оказалась увесистая бутылка из толстого стекла из-под парфюма. Не большая стеклянная призма, но этого хватило, что бы мужчина упал оглушенный ударом. Джек подтащил мужчину на середину гостиной, приволок широкий устойчивый стул, с резной спинкой. Усадил безвольное тело на стул, сведя за спинкой руки. Дальше он, при помощи двух ремней, одного лежащего на диване, другого – вынутого из штанов мужчины, надежно связал ему между собой руки, а потом еще прикрепил их к самому стулу. Мужчина слабо стонал, сознание начало к нему возвращаться. Джек отошел в сторону, посмотреть на дело рук своих. Мужчина мутными глазами обвел комнату, постепенно его мозг восстановил картину происходящего. Вдруг, видимо, вспомня обстоятельства своего падения, он резко дернулся и снова застонал. Ремни больно впились ему в руки. Поняв, что его путы надежны, он затравлено посмотрел на Джека.

Джек долго смотрел, на связанного мужчину. Тот отвел взгляд и рассматривал свои колени. Наконец Джек прервал молчание:

- Знаю, о чем ты думаешь. О, как ты проклинаешь миг, когда пустил меня в свой дом. И все же чего в тебе сейчас больше, страха или брезгливости? Ну, говори же! – Джек сделал шаг к связанному мужчине, тот отпрянул.

-Я вижу тебя, вижу насквозь. А знаешь почему? Как ты думаешь, откуда грязный, смрадный подонок вроде меня знает, о чем думаешь ты, ведь от тебя благополучием несет также сильно как от меня улицей и дерьмом?

-Не знаю ничего, отпустите меня, что вам от меня нужно?? Дрожащим голосом проговорил мужчина.

-А я тебе скажу, я был таким, как ты… был, что не веришь? А ведь и не подумаешь, правда? У меня по жизни все было прописано… кто твой отец? Отвечай.

-Банкир, но…

-Ха, почему я не удивлен? – Джек всплеснул руками –греет сейчас свой жирный зад в Ницце или на Сейшельских островах, или работает в одном из этих стеклобетонных склепов? Я презираю вас, ты понял меня, и тебя, и твоего папашу, и твоих зажравшихся дружков, и твою модную сучку. Все вы трясетесь над своими банковскими счетами, страховками, и чем больше у вас денег, тем больше вы боитесь их потерять! – Джек сделал шаг к высокому резному шкафу, на одной из полок стоял короткий чуть изогнутый нож, подставка из красного дерева была сделана в виде огня. Нож, хоть и подарочный, но безупречно острый, Джек снова подошел к мужчине - Вы жалкие насекомые, мнящие себя властителями мира. Посмотри, я приставляю к твоему горлу нож, и что, где денежки твоего папаши? – Джек действительно приставил к горлу мужчины нож и легонько надавил, выступила маленькая капелька крови. - Мужчина побледнел, испарина выступила на его лбу, глаза расширились, казалось, он впал в ступор, только губы шевелились, беззвучно произнося «не надо».

-Нужно совсем небольшое усилие, чтобы разрезать твою трахею, и ты захлебнешься в своей же крови, и никто тебе не поможет, а можно легонько полоснуть по артерии, тебе станет холодно, у тебя закружится голова и ты умрешь, очень быстро… а что если выколоть тебе глаза и отрезать язык, ты даже не сможешь меня опознать потом, не сможешь описать меня. И все деньги мира не смогут вернуть тебе потерянного, а я просто уйду, и ты не сможешь даже мне за это отомстить. – Джек страстно шептал это на ухо мужчине, словно своей любовнице.

- Ха, а ты знаешь, что я понял – он резко отпрянул от мужчины, подошел к бару, открыл его, достал темную бутылку. – «Чивас Регал». я уже забыл, его вкус, ну-ка – Джек откупорил пробку и сделал несколько глотков прямо из горла – совсем не дурно, даже очень неплохо. Сколько она стоит? Наверняка не мало… - Джек развернулся и метнул полупустую бутылку в стену. Та с громким звоном разлетелась по комнате, оставив на стене большое пятно. Резко запахло спиртом. – Так вот я про то, что я понял: искать смысл жизни – роскошь, доступная далеко не каждому.

Джек раскупорил следующую бутылку, на этот раз «Бакарди».

-Есть смысл жизни, а есть смысл выживания. Поиски первого сложны, ибо само понятие неоднозначно, субъективно и абстрактно. Есть ли смысл вообще, и то наверняка неизвестно. Но в отличие от первого смысл второго ясен и однозначен. Смысл выживания в биологическом выживании. Надеюсь, простишь мне эту тафталогию, так как по другому не скажешь. И человек начинает задаваться вопросом «зачем я живу?» только тогда, когда вопрос выживания решен, а он не решен, увы, у львиной доли человечества. Но тебе-то на это насрать, ты предпочитаешь пить такое дорогое пойло, придаваясь утехам и демагогии на отвлеченные темы.

Вторая бутылка, вращаясь, преодолела пространство, разделяющее Джека и высокий индийский торшер. Торшер повалился, красная ткань, накинутая на него, темнела от рома.

-Когда я был таким, как ты, ходил в модные места, тусовался с правильными людьми, где были богатые парни, ездящие в дорогих машинах, укомплектованных, красивыми женщинами, я думал, как же живут эти нищие. Видишь ли, в свое время я пришел к выводу, что жизнь мужчины представляет собой постоянное самоутверждение. Это главный мотиватор его действий, то, что лежит в основе амбиций, честолюбия. Мужчина должен иметь возможность самоутверждаться, тогда он чувствует себя в своей тарелке. Должен иметь цель, вершину, на которую ему надо взойти. Для того чтобы появилась еще одна цель, еще одна вершина и так далее. Так создавались империи, выигрывались сражения, так человек вырвался из плена Земли в космос. Ну а если такой возможности нет? Нет перспектив, нет будущего? Тогда я думал над этим, но те мои мысли были всего лишь жвачкой для мозгов, абстрактными рассуждениями. Думал ли я, что мне придется посмотреть на это с другой стороны: не из окна четырехкомнатной квартиры на 32-ом этаже, а из грязной котельной, где я живу уже два года? Мог ли я представить, что все сложится так… что я буду лежать в луже с разбитой мордой, а какой-то ублюдок будет мочиться на меня? Да даже в кошмарах не приснилось бы. Но от тюрьмы и от сумы, как говорится… А знаешь, что забавно? Раньше я думал над этим гораздо больше, чем сейчас. Потому как если об этом думать в моем положении, скоро свихнешься окончательно, а, значит, потеряешь то немногое, что еще у меня осталось - рассудок. Это уже слишком, поэтому я просто живу, не задаваясь вопросом, как и зачем. Как живется…

 

Джек сел в кресло, утонув в нем почти по плечи. Взял со стола пачку сигарет и зажигалку. Выкурил почти половину сигареты, прежде чем продолжил.

 

-А ты знаешь, в этом есть и плюсы.– он хихикнул, показав желтые зубы – мне не надо ничего играть. Весь ваш сраный мир пропитан лицемерием и условностями. У меня их нет, к черту условности. Зачем мне соблюдать ваши гребаные правила, ради чего? Что б не подпортить себе репутацию? В моем положении это возможно? Понравится кому-то? Как считаешь, у меня есть шансы? Что бы занять место под солнцем в вашем мире, вам надо их придерживаться. Мне нет. Вы пытаетесь двигаться по социальной лестнице вверх, мне не дотянутся и до первой ступеньки. Ко всему прочему, я никому не нужен. Может это свобода? Как думаешь, кто из нас более зависим от окружающих?

 

Парень на стуле сник окончательно, он обвис как мешок и уже даже не поднимал головы, только иногда втягивал её в плечи.

-Ты сам похож на дерьмо, здесь и сейчас, чтобы сказали тебе твои партнеры, с кем ты закусываешь во время бизнес-ланчей в дорогих ресторанах? Я отойду на пять минут, ты подождешь, хорошо? Не уходи, я скоро…

Джек проследовал в ванную комнату, минут десять его не было, только шум льющейся воды. Все это время мужчина не делал никаких попыток выпутаться. Развязать узлы, убежать, только пару раз тоскливо взглянул на телефон в другом конце комнаты и все. Тем временем Джек вышел, из одежды только одно широкое полотенце на худых бедрах. Широкие синяки расползались по телу, как чернильные кляксы по бумаге. Джек держал в руках смердящие обноски, в которые был одет прежде. Он скинул их к ногам мужчины.

-Если уж ты был так любезен, предоставить мне возможность освежиться, то, может, одолжишь что-нибудь из одежды? А? Не вставай, я сам поищу.

Мужчина уже перестал вообще как-то реагировать на происходящие, все казалось ему бредом. Какой-то час назад он собирался на тренировку по гольфу, и тут этот вонючий, оборванец, безумец, которому все может взбрести в голову… почему именно ему он попался на пути, ну почему? Почему не минутой раньше он прошел мимо его гаража, почему не минутой позже, а теперь он сидит здесь связанный, вдыхая кислую вонь от одежды этого безумца, слушая его сумасшедшие речи. Что он хочет от него, убить? Зачем же он мучает его, для чего все это говорит. Но я не хочу умирать, не хочу, ведь все было так здорово, пока он не появился. Они собирались с Голди этим летом на Багамы, уже заказали билеты. Неужели все закончится здесь? Картинки из жизни беспорядочно мелькали в голове. Не давали сосредоточиться на происходящем, словно мошкара назойливо кружили в голове…

К этому времени Джек уже вывалил весь гардероб на ковер и выбирал вещи… он взял зеленый теплый пуловер, несколько пар толстых носок, чуть потрепанную кожаную куртку, серые брюки. Он оделся неброско, выбирая одежду по практичности и непримечательности.

-Ну как я теперь выгляжу, скажи? Видишь, сменил обертку, стал похож на тебя… Оказывается даже если кусок дерьма, такой как я, хорошенько завернуть в приличную обертку, то, глядишь, и вонять перестанет. А знаешь в чем суть? Все звери, и ты и я, только у вас правил побольше. На этом отличия заканчиваются. Вы только нос воротите, бескультурье, живут как дикие звери… а сам ты цивилизованный гуманный гражданин? Часто ты задумываешься над «этичностью», или «гуманностью»? Да нихрена, просто это модно и все, вот и вся цивилизованность. Такие как ты опошливают любые идеалы, превращая искусство в кич. Ты предпочитаешь просто закрывать глаза, на то, что твой дом построен на костях других людей. Небоскребы – гигантские плиты, на могиле тех, кому меньше повезло. Обелиски, над курганами. Ты слишком слаб, чтобы признать это, ты боишься ответственности, благополучие заполнило твою душу мутной вонючей водой, через которую уже не разглядишь дна, а там, в глубине ты бы смог найти ответы, на вопросы, которые боишься задать сам себе. Господь дал мне шанс заглянуть глубже. Я отрекся от вашего мира потребления, где ты либо потребитель, либо товар, либо и то и другое одновременно. И теперь я несу ваш крест, что вы малодушно стараетесь не замечать. Я искупляю ваши грехи, и каюсь в своих.

Джек подошел ближе нож оказался в его руке, глаза горели в исступлении, подбородок дергался мелкой дрожью, пальцы нервно перебирали по рифленой рукояти.

Мужчина на стуле что-то тихо промычал, он тупо уставился на лезвие ножа, глаза остекленели, он не мог пошевелиться. Джек приблизился вплотную, на скулах вспухли желваки, на виске пульсировала вена, костяшки на руке побелели, так сильно он сжимал рукоять.

-Ты ничтожество, и от того мне хочется убить тебя еще больше…- прорычал он

Нож замер в сантиметре от глаза мужчины.

Вдруг Джек резко убрал нож от лица мужчины, засучил рукав...

-Но я не буду убивать тебя, потому как я искупляю и твои грехи, а посему я не должен убивать тебя, каким бы жалким ничтожеством ты не был. – с этим словами он медленно разрезал кожу на предплечии. Глубокая кровавая полоска сантиметров на пятнадцать. Джек зарычал от боли, дальше он резанул перпендикулярно, пересекая первую полоску второй, покороче. Последняя косая черта, кровь капала на рубашку мужчине, размазанный кровавый крест на руке Джека.

-Вы мой крест..

С этими словами Джек прислонил руку ко лбу мужчины. Осталось кровавое пятно, в котором лишь смутно угадывался силуэт перекрестия. Джек стремительно встал. Нож сверкнул перед лицом мужчины, тот почувствовал, как теплая струйка мочи растекается по штанам. Джек спрятал нож и вышел.

 

Джек брел вдоль реки, заключенной в бетонный канал. Вдруг из-за поворота, совсем рядом, вынырнул Сем Хоген. Сперва Огурец не узнал Джека, тот ведь был одет совсем иначе, чем при прошлой их встречи. Но потом, вглядевшись, он увидел знакомое лицо, шрамы на котором еще не прошли.

-А-а, сучонок, ты все-таки попался мне .- Глаза его налились кровью, - теперь тебе пи..ец, завалю. -Он подскочил к Джеку, намериваясь видимо ударить того, но Джек оказался быстрее. Нож сверкнул в свете фонарей, на лице Огурца мелькнуло удивление, которое тут же сменилось гримасой боли. Джек вонзал нож в живот Сема снова и снова, глухо рыча, словно волк. Рот скривился, обнажив оскал зубов, рука механически двигалась вперед и назад, металлический клык рвал внутренности, темная кровь обагрила руки Джека, видимо один или несколько ударов пришлись в печень. Глаза Сема затянула пленка, он тихо скулил, потом начал захлебываться в крови, дыхание стало резким и коротким, лицо побледнело. Последний вдох, голова Сема откинулась, он повис на руках Джека. Джек взял тело Сема, перевалил через ограждения и скинул его в воду, тело сперва поплыло по течению, потом одежда намокла, и утянула тело под воду…Сем кинул нож на середину канала. Вода проглотила и жертву и орудие убийства.

Холодная февральская ночь проглотила и жертву, и орудие убийства, и самого убийцу, и бетонный канал и холодный город из стекла и бетона…