Рассказали бы – сам бы не поверил. Однако снимок был опубликован в солидной немецкой газете с длинной историей и огромным подписным тиражом. Той самой, которая дважды помещала сопровождённые портретами статьи обо мне как учёном и поэте на четырёх языках. Но на этот раз дело ограничилось одной фотографией. Впрочем, обо всём по порядку.

 

Западная Европа очаровывает жителей и гостей многим, в том числе и германо-скандинавской мифологией, даже визуально – на улицах и в парках. Оказывается, асы – ещё и основная группа богов, противопоставляемая ванам (богам плодородия), альвам и эльфам (дУхам), ётунам (великанам), цвергам (карликам), а также дисам, нормам и валькириям (женским божествам). Мне по духу как-то ближе эльфы, представленные и в моём сборнике «Париж»:

 

Покоряющий покой...

Не в траве ль сокрыты эльфы?

Над оковами веков

в небеса рванулся Эйфель.

 

Но почему-то мне больше встречаются цверги, или чёрные альвы. Они-то как раз и пожелали вместе со мной увековечиться. И не где-нибудь, а в прелестно зеленеющем Парке Правительства.

 

...Парашютный десант цвергов плавно снижается и не встречает сколько-нибудь ощутимого сопротивления со стороны обитателей города, основанного за 15 лет до нашей эры. Здесь царит всеобщий восторг, хотя и очень трудно удивить столь взыскательную публику. Воины успешно приземляются рядом с моим гаражом, одной из стен которого одарил меня Древний Рим. Каменные мостовые тоже намекают на свою небедную историю. Взвод, чеканя шаг, колонной уверенно марширует в чудесный Парк Правительства. Командир приказывает: «Нале-во! Приставными шагами в стороны разо-йдись!» Цверги образуют разорванной шеренгой почётный караул и по обыкновению под пронзительными лучами неосторожного солнца послушно каменеют. А кого и что они видят и охраняют?

 

Длинный бассейн лежит на каменной постели, ступенчато спускающейся к раздолью травы и цветников. Он пристально смотрит на окольцованный фонтан, низвергающийся непрерывными струями на взволнованную пену. Одинокая раскалённая каменная скамья неприкрыто завидует тёмно-зелёным деревянным коллегам. Белые одежды забора заботливо окантовывают трогательный оазис рукотворной природы в каменном мешке душных бездушных окрестностей.

 

Золотые рыбки юрким балетом пленяют восхищённый взор. Сердито гудят шмели. Шершни в тигровых шкурах угрожающе играют жалами. Осы как их уменьшенные действующие модели действительно по Мандельштаму отличаются некоторой узостью, а возможно, даже зрением. Трудящиеся пчёлы устало жужжат. Бесполезные, но и безвредные оводы тщетно пытаются привлечь хотя бы чьё-нибудь внимание. Нескромно разукрашенные бабочки делают это намного убедительнее. С ними конкурирует одинокая стрекоза-вертолёт. Из той же басни муравей, в траве сокрытый мураве, усердием не одинок и склонен к изобилью ног.

 

Но зоркие взгляды цвергов старательно ловят и кое-что интереснее. Какие-то маленькие человечки, размером с насекомых, взирают на последних с неприкрытыми страхом и любопытством. Чего больше? Наверное, поровну. Кто это? Скорее всего, эльфы. А с ними какая-то Дюймовочка. И все они так искренне хотят ей понравиться. Но каковы шансы? Их много, а она одна...

 

А вот и бумажный кораблик торжественно спускается на ленивые волны бассейна и отсутствующей черепахой ползёт прямо к мини-девочке. Самый шустрый из эльфов услужливо помогает линкору пришвартоваться и закрепить трап. Дюймовочка, кокетливо улыбаясь кавалеру, принимает его руку помощи для перехода на борт. Но насладиться одиночеством вдвоём им пока не удаётся. Зависть заставляет остальных эльфов попытаться взобраться туда же. Но, как только первый из них составляет компанию влюблённым с первого взгляда, кораблик повторяет судьбу «Титаника» без помощи айсберга, но и без шлюпок и рации. Шмель-бомбардировщик, надеявшийся воспользоваться корабликом как авианосцем, разочарованно жужжит. Три пассажира всех классов вместе с отсутствующим экипажем дружными камнями отправляются на дно. К счастью, оно не такое глубокое, как у Марианской впадины, для которой мне приходилось обеспечивать достаточную прочность иллюминаторов. Однако остальные эльфы не менее дружно рады своей былой неторопливости и явно не горят желанием спасать попавших в беду.

 

Но эти – всего лишь лилипуты, с точки зрения цвергов, а ведь есть и гулливеры (некоторые с фотоаппаратами и кинокамерами). Один – в шортах без тенниски, но с книгой по криптографии на английском – загорает прямо на скамейке между двумя цвергами. Другие гулливеры ходят по Парку, садятся на скамейки, ложатся на траву, наслаждаются созерцанием фонтана и бассейна, цвергов и эльфов, рыбок и лягушек, насекомых и цветов, а некоторые тоже загорают. Конечно, именно один из гулливеров и соорудил тот бумажный кораблик, а другой, немногим больше цвергов, спустил кораблик на воду и плачем возвестил о трагедии, постигшей эльфов. А спас их играючи всё тот же кораблестроитель.

 

Тем временем покрасневшее солнце заметно ослабляет мёртвую хватку, компенсируя её тёплой живописностью. Свежая акварель вечерней пелены задумчиво окутывает засыпающий Парк. Бессменная вахта цвергов трогательно продолжается.

 

...А через пару дней в газете появилась фотография загоравшего между ними криптографа, напрасно думавшего, что съёмки ограничивались только ими...