Сюрреалистическая новелла «Рыжая пустыня»

«Объективное созерцание похотливых движений, не загруженное эмоциями - есть нечто неуклюжее, паническое и отвратительное»

Х. вынырнул на невозмутимую поверхность тёплого океана вдали от пляжа и огляделся вокруг – что-то изменилось в береговой линии. Поразительно! Нагромождения из цветных лачуг местных жителей размазанные по заросшему корявыми деревьями горному склону исчезли вместе с пёстрыми вывесками баров, рекламными звуками мегафонов и ритмичной музыки в стиле регтайм на берегу. Х. посмотрел в противоположную сторону – безмолвное величие горизонта в дымке над голубой бездной воды успокаивало своей безмятежностью. Х. иронично хихикал и методично всматривался в светло-рыжую пустыню, которая теперь стала берегом. От напряжения Х. опустил голову в воду – коралловые рифы дразнились фейерверком цвета, мелкие декоративные рыбки суетливо дёргались в тупых незатейливых траекториях вокруг полосатой круглой рыбы, которая уводила за собой армию своих поклонников в пещеру в джунглях водорослей. Х. поднял голову, жадно глотнул воздух и только теперь увидел огромные красные паруса, торчащие из океана в километре от берега. Фантастические, как крылья бабочки, красные лакированные поверхности неправильной формы выстроились в ряд и наполовину утонули в удивлённой воде, бросая в неё вызывающе смелые похотливые тени. Х. перевёл взгляд на берег и заметил ровную поверхность утёса, уходящего за линию горизонта, который терпеливо ждал, когда Х. его заметит. Стало понятно, что паруса и утёс являются элементами чего-то целого, пока не обнаруженного. Ровный золотистый загар покрывал отшлифованное вековыми ветрами и ласковыми волнами исполинское тело каменного монолита, который невозмутимо соединял жаркую сушу и влажный океан, как талантливый политик, позволяя силам природы оценить его бесполезное присутствие. Было что-то ошибочное, эклектичное, пожалуй, в этом пока непонятом Х. произведении природы на рыжем берегу голубого океана. Что-то звало Х. на берег, но он не спешил, равномерно без усилий разводя руками бархатную кожу океана. Х. болтался над неизвестностью под толщей воды и смотрел на такую же тайну, неожиданно возникшую перед ним. Анализ, да, к чёрту, анализ! Х. поплыл к берегу, уверяя себя в невозможности таких словосочетаний.

***

Х. сидел на ровной поверхности утёса и смотрел на красные паруса в океане. Их было пятеро, один меньше другого – неподвижные, невозмутимые, одинокие, несмотря на своё общее происхождение. Х. хотел было поплыть туда, чтобы поближе рассмотреть необычное сооружение в море, но передумал. Голубая дымка на горизонте скрадывала полное восприятие картинки – паруса, затем овалы, потом остатки затонувшей баржи… Х. поднялся и уверенно пошёл по спине утёса, который уходил за горизонт. Поверхность неведомого монолита была светло-коричневой, как кофе с молоком, необычайно мягкой и не очень горячей, похожая на гаревую дорожку. Х. уже ощущал вторжение неведомой волшебной силы и пытался оценить нелепую ситуацию, но его сознание трусливо заперлось наглухо в легкомысленной голове, оставляя оценку происходящего нахальным и бесцеремонным инстинктам. Х. плавно шёл вверх по бархатному телу великана пока не скрылся на горизонте.

***

Х. остановился на огромной круглой площади, которая неожиданно возникла после долгого подъёма, и посмотрел назад – с высоты птичьего полёта перед ним лежал бирюзовый властелин-океан. Его белые пенные языки лизали рыжий песок пустыни, как шоколадное мороженое, причмокивая глухими ударами волн. Х. волнующе оценил свой подъём, который теперь был похож на лыжню для прыжка с трамплина. Если мысленно представить себе такое, то приземлиться можно прямо на красные паруса, которые теперь уже приобрели совсем другой смысл – они исчезли из вида. Х. тщетно всматривался в дымку над океаном и неожиданно заметил слева группу красных ориентиров. Он сразу увидел на берегу знакомый силуэт утёса, который уходил по берегу вглубь пустыни. Х. быстро пошёл по площади, чтобы оттуда рассмотреть необычное повторение того, на чём он находился. Х. пересёк небольшой холм в середине площади и замер от растерянности и восхищения – два утёса, тот на котором стоял Х. и далёкий утёс слева внизу сливались в одном месте, покрытом странными срезанными деревьями, как после урагана. Стволы тёмных деревьев без крон и веток хаотично торчали в разные стороны, уходя вниз глубокого ущелья, которое Х. не мог пока увидеть, ввиду ограниченного обзора. Сами утесы в месте соединения стали пугающе объёмны, как равнинные реки, которые величественно и торжественно соединяют свои воды в выстраданном долгожданном поцелуе. Натянутые плавные линии берегов неестественно расширялись, увеличивая монументальную пологую равнину, в центре которой расположилась огромная впадина, как кратер от падения метеорита. Равнина уходила неторопливо вверх, за ней на горизонте Х. увидел две огромные горы с выпуклыми тёмными вершинами. Между горами крупными волнами лежало что-то толстое, скрюченное, рыжее, похожее на застывшую шоколадную реку. Нет, теперь это было похоже на тело таинственного спящего дракона, хвост которого находился в широком изгибе недалеко от волнующего кратера и зловеще поблескивал сломанными солнечными лучами. Спящий дракон, как сторожевой пёс, был хозяином этого пустого заброшенного полигона. Х. напряжённо всматривался, но реальность очертаний сливалась с восходящими горячими потоками раскалённого воздуха, отчего увиденное можно было лишь домыслить клочками крохотного воображения. Что-то волнующее вонзилось в душу Х., он занервничал и пошёл не в ту сторону, в которую собирался секунду назад и чуть не свалился с края площади вниз, который неожиданно стал пологим и отвесным. Х. отпрянул, сел на тёплую мягкую поверхность площади и твёрдо решил добраться до таинственной пещеры среди редкого леса любой ценой. Х. что-то мешало мыслить, что-то навязчиво терзало его усталый ум. Всё, вспомнил! Экзамен по подтексту в этом сомнительном кружке, откуда его выперли! Давно это было. Да, точно, второй Всадник апокалипсиса, он был рыжий, вернее – она. В голове завертелось: аллегории, метафоры, многослойность, эклектика, тайные знаки… Допустим, Мира - рыжая революция, но причём здесь смена экономической формации? Ладно, Белый – война, рыжий – революция, чёрный – голод, бледный – смерть. Ситуация до и после 1917 года с переходом к построению коммунизма. 1991 год – аналог. Значит… Анализ, да, к чёрту, анализ! Это - просто невозможные словосочетания!

***

Х. долго шёл вниз по пологому спуску пока не очутился в зарослях обрезанного у него над головой редкого леса со светло-рыжими, как ржавые водопроводные трубы, гладкими блестящими стволами. Дурацкий лес – это первое, что пришло ему в голову. Х. почувствовал сильный запах непонятного происхождения. Его нельзя было назвать тоже дурацким, потому что его свойства не входили в зону расшифровки. Запах – и всё! Но, его влияние на усталый мозг Х. сыграло решающее значение. Х. быстро устремился вниз, к ущелью, ноги несли его вперёд, не давая ничего контролировать, что неизбежно привело к столкновению с чем-то тяжёлым и незамеченным вовремя. У Х. перед глазами кто-то резко задёрнул светонепроницаемую занавеску.

***

Х. стоял на краю кратера посреди бесконечной пустыни и безразлично смотрел вниз. Его ожидания были разрушены – воды здесь не было. Дно предполагаемого озера было засыпано рыжим песком, который мелкими дюнами уходил до самого края бесполезной теперь уже низменности. Кэмел, здесь нужен Кэмел! Х. решил обойти кратер по краю, чтобы рассмотреть поближе нечто очень блестящее на хвосте спящего дракона вдалеке.

***

Х. энергично пробирался среди блестящих бесконечных рыжих проводов пока наконец не спрыгнул на упругую бархатную поверхность холма, вершина которого гордо торчала вызывающим тёмным кратером, готовым в любую минуту разразиться извержением чего-то ужасного и непредсказуемого. На расстоянии километра находился брат-близнец, как две капли воды, похожий на холм, у подножия которого стоял весь в размышлениях Х. Тоже мне, Твин Пикс! Х. безразлично посмотрел вниз на прямоугольную блестящую пластину на хвосте проводов и решил не подниматься на холмы. Не было никакого смысла завоёвывать никому не нужные вершины, которые ни размерами, ни экстравагантностью, ни тем более полезностью вряд ли принесут какую-либо пользу, ни говоря про славу. Твин Пикс – и только! Мак Гаффин, если вспомнить Хичкока! Х. медленно пошёл вверх между проводами и подножием холма к огромной скале, которая угрожающе нависала над держащей её высоко в небе вертикальной стеной.

***

Х. стоял на вершине отвесной скалы и восхищённо смотрел вниз – два алые реки с резко очерченными изогнутыми берегами плавно пересекали выпуклую долину поперёк, торжественно касаясь друг друга, разделённые лишь надуманным наивным непониманием и непременным соперничеством в бесполезном поиске превосходства друг перед другом. Как бы они не старались главенствовать, всё равно, в любом их гибком, трогательно чувственном перевоплощении всегда существовала гармоничная целостность, и ничто не могло изменить их функциональный облик. Даже сейчас, в полном забвении, динамика жизни угадывалась под этим совершеннейшим произведении природы. Х. повернулся в противоположную сторону и увидел два голубых озера, окружённых чёрным частоколом по берегам. Х. оглянулся ещё раз на алую реку внизу долины и пошёл к голубой воде, надеясь наконец-то утолить свою нестерпимую жажду.

***

Х. вымазался в чёрную противную с очаровательным запахом краску, пробираясь через заросли ровных длинных жердей, которые защищали голубые озёра по берегам. Он с презрением освободился от последнего прикосновения липкого забора и замер в оцепенении. Да, ради этого стоило преодолеть весь этот трепетный путь! Огромное озеро цвета неба окружило его со всех сторон, не давая даже вдохнуть воздух. Х. боковым зрением видел второе озеро за тонкой перегородкой дамбы и чуть не свалился вниз, потеряв равновесие. Здесь и умереть не страшно! Х. методично разглядывал бесцветное бесхитростное дно под прозрачной водой и начал ощущать неудовлетворение. Опять анализ нагло вторгался в безупречную картинку.

- Смотри, внимательней смотри!

Х. сбился с механики точного восприятия и пытался опять сосредоточиться. Наглый циничный анализ уже издевался внутри сознания.

- Неужели ты не видишь, кретин, профан, что больше там ничего нет? Ты уже всё увидел! Ха-ха! Конец фильма!

Х. встрепенулся, как безбилетный пассажир, у которого тихушник - контролёр только что украл бумажник, и застыл в ожидании. Звуки колокола, нет, двойного колокола, полифония могучего чугуна пробиралась под каждую песчинку рыжей пустыни, заставляя её дрожать в унисон, возбуждая даже то, что легло в дрейф безмолвия. Огромное голубое озеро, в котором он видел своё отражение, растворялось в воздухе, тёплая кожа обрыва с грязными чёрными жердями на самом склоне, где он только что стоял, опускалась под действием невидимой силы. Всё, что минуту назад приносило неописуемый восторг и очарование, исчезало, безропотно уступая место чему-то необозримо большему и значимому. Х. что-то разворачивало лицом к океану, его ноги опускались в уже остывший песок на берегу, чтобы он смог увидеть нечто великое и ужасное сквозь оглушительный набат двойного колокола. Звуки набата, летящие на берег с кроваво-лилового горизонта поднимали огромные волны, рыжий песок в бешеном танце взмыл в небо, разметался рваным вихрем в неистовой агонии. Х. отчётливо увидел руки Маэстро, которые нажали первые аккорды на белом рояле – мир замер, как в фотографии. Всё похолодело, в висках застучало – чистый, глубокий, неземного происхождения тембр звука неизвестного рояля оповестил новый порядок вещей на планете Х. Всё, что было осмыслено до этого, принято, как личный опыт, выстрадано миллионами взвешенных сравнений - меркло и вызывало жалкое сострадание. Невозможно было описать пока, что же всё-таки происходило, но, что-то в его душе исчезало быстро и пугливо, как будто боялось быть сейчас, здесь, растерзанным и втоптанным в собственное ничтожество. Музыка тонко приняла такое очевидное бессилие, и аккорды зазвучали «пиано», давая время опомниться, осмыслить и перевести дух. Х., глядя на руки волшебника в возмущённом пурпурном небе, плавно оседал на холодный песок пустого пляжа в счастливом беспамятстве. Маленькие лапки Х. энергично заработали и он закопался в рыжую пустыню до восхода солнца, чтобы завтра отправиться в новое путешествие по загорелым телам отдыхающих женщин.

 

P.S.

Когда Х. безмятежно падал, ещё наполовину в себе, то уже знал, как называется то, что тяжело убегало по берегу, загруженное чужой бесплатной информацией, рыжее и разоблачённое, трусливо оглядываясь – мир женщин, таких прекрасных и таких непонятых навсегда. Х. улыбнулся и в вдогонку иронично закричал:

- Непонятых навсегда – это невозможное словосочетание!

***