Темный экран. Обыденный приглушенный шум деревенского подворья. Раздается «брынь» гуслярный и зычный. Певучий голос с недвусмысленным пафосом говорит: «Это сказ о великом воине и защитнике земли русской Илье Муромце». Короткая речь сопровождается той же величественной музыкой и на экране, как на фото при проявке, постепенно вырисовывается очертание деревенской печи, у которой на скамье сидят двое – старик и старуха. Над ними, на печи, неясное огромное нагромождение, накрытое лоскутным одеялом, которое вдруг совершает тягостный и тоскливый вздох. Показывается рука, тянущая одеяло к голове, но тут же обнажаются огромные стопы ног, подогнутых, чтобы уместиться на печи.

- Пойду полоть, - говорит старуха с мученическим вздохом.

- А я плетень починю, - тоже печально говорит старик.

Уходят.

После того как проскрипела закрывающаяся дверь, Илья легко двумя пальцами раздвигает бревна избы, крыша которой со скрипом косится от этого.

- Илья, - кричит старуха.

- Я, тихонько - отвечает спокойный бас.

На лице Ильи лежит полоса света. Ему слышны голоса, проходящих мимо людей. Более отчетливым становится жужжание и переполох лета, врывающиеся в эту щель. Илья еле слышно затягивает какую-то песенку. Возле дома проходит маленькая девочка с корзинкой.

- Здравствуй, живая изба - говорит она.

- Здравствуй, маленькая, как живешь?

- За ягодой пошла.

- Мне потом дашь горсточку

- На твою горсточку, во всем лесу ягоды нет.

- А свою дашь?

- Свою дам, когда вернусь.

- Ну, тогда топай. Я пока здесь подожду.

Девочка убегает, а Илья сдвигает бревна, переворачивается на другой бок. При этом изба и печь начинаю ходуном ходить.

- Эй, Илюшенька, потише, - слышится со двора голос старухи.

- Стараюсь, мамаша, прости.

- Потише, старайся, а-то без избы останемся – добавляет старик.

Вновь раздается вздох, от которого дверь в избу сначала захлопывается, а потом открывается резким махом. В это время, сначала фоном, а потом все сильнее и ближе, слышится распевная песня и звук гуслей. Вскоре, к дому походят трое слепых с мальчиком-поводырем. Мальчик подводит их к скамье у крыльца и, те садятся. Мимо проходит мужик, останавливается и спрашивает.

- Ну, как деды на Руси нынче.

- Печенег на юге обижает.

- А дружины что?

- А что дружины? Дружины, где поспевают, где нет, а где и вовсе биты.

- Эх, беда старички. Но, главное, чтобы до нас не добрались. А юг – тот пускай воюет.

Мужик, махнув рукой, уходит.

Бревна над головами старцев раздвигаются.

Мальчик-поводырь отскакивает, увидев в щели два глаза. Старцы же сидят не шелохнувшись. Изнутри доносится Илюшин голос.

- Что? Неужто, и киевская и Владимирская дружины биты?

- Эти биты - не биты – не знаю, но деревни горят, а людей пленными уводят, - говорит старец, тот, что слева.

- А ты, что в щелочку любопытствуешь? Выйди к нам, заодно воды вынеси, тут на солнышке и побеседуем, - говорит слепой, тот, что справа.

- Не язвите отцы, - отвечает Илья, – не хожу я совсем.

- А это не беспокоит, сказано тебе, вынеси воды, значит – встань и вынеси, - сказал громким повелительным голосом, тот, что сидел посередине, и ударил о землю посохом.

Из избы раздается плачущий голос.

- Что ж вы делаете изверги? Смеяться что ли, пришли надо мной, мало мне насмешек, думаете? Вот щас как встану.

Изба снова начинает ворочаться. Старцы встают и отходят в сторонку. Бревна ходят веером, крыша косится. Наличники на окнах трещат.

- Батюшки-свет! – кричит старуха.

Крыша заваливается на порушенную стену. Наконец, с треском на улицу вылезает Илья. Дверной косяк висит на нем, как портупея. Дом за его спиной складывается. Илья снимает с себя косяк и растерянно, чуть запыхавшись, оглядывается на руины. Потом оглядывает себя. Он босой, в одной диной рубахе до колен. К Илье подбегают отец с матерью. Охая и приседая, они ходят вокруг великана. Вскоре, вся деревня собирается там. А старцы с поводырем исчезают, будто их и не было.

Все восхищаются свершившимся чудом исцеления. Илья, не веря своему счастью, ощупывает себя, приседает, прохаживается. Из толпы слышится:

- Ну и богатырь!

- Ни чего себе, дозрел на печи!

 

 

Чтобы как-то применить свою проснувшуюся силушку, Илья совершает работу никому не посильную. Он укатывает с пахоты огромный валун, выкорчевывает пни под будущий посев. Но в работе потоньше, от него больше вреда, чем пользы.

 

Илья стоит у большого дерева. В руках у него сломанный топор. Рядом стоят двое мужиков, тоже с топорами и укоризненно глядят на него.

- Что же он хлипкий такой? – говорит Илья сокрушенно.

- Топор ему хлипкий,- выхватывает у него из рук топорище, один из мужиков, - и пила ему тонкая какая-то, и плуг не прочный какой-то! Меха даванул - чуть кузню не спалил! На кобылу Еремину, детина, скакнул – труп кобыла, ребра всмятку.

Илья опускается на землю, и обиженно глядя вдаль, жует какую-то травинку:

- Эх, не хотел я стариков огорчать, да сильно скоро уходить. Но, что-то тоскливо мне здесь. Мне бы… у- ух!!! А тут « потише, Илья, полегче, Илюшенька. Опять сломал, опять сломал…», - передразнивает он мужиков.

 

Тем же днём Илья сообщает о своём намерении пойти в Киев, что б искать там славы богатырской, о которой, маясь на печи, он столько мечтал. Отец с матерью благословляют его на ратные подвиги, наказывают помогать добрым людям и всюду славить Муромскую землю. В городе ему собирают не хитрый доспех и деньги на боевого коня, чтоб не позорился муромский богатырь,

перед прочими воинами нищетою своей, и родины не позорил.

Илья уходит от родного дома. Спустя несколько дней пути, он оказывается перед торговым городищем, где видит ярмарку и большую конюшню. Заходит туда, дело под вечер, и народу там нет. Только усталого вида торговец в красной рубахе и с безразличным видом появлятся рядом.

- Богатырь?

- Ага..

У одного из загонов Илья останавливается и умиленно смотрит на стройную, длинноногую лошадку. Потом вопросительно – на хозяина.

- Скакун, арабский, - флегматично объясняет тот. Илья продолжает вопросительно глядеть. - Ну, цены ему нет. Быстрый, как ветер. Такой на луну запрыгнет, попасется и обратно спрыгнет, – продолжает уныло хозяин.

- Ну, а если со мной? – спрашивает Илья, и делает шаг к лошадке.

Та вяло фыркнув садится на круп и исчезает в тени загона.

- Это, что? Она к прыжку готовится? – спрашивает Илья с улыбкой.

Хозяин жмет плечами и кидает бедолаге овса.

- А это что? – Илья показывает на коня покрепче.

- Отличный конь, отчаянный, в копейной атаке такие - что надо. Смелый, как черт.

- Да, ну?!

Илья решительно и с интересом подходит ближе, но конь с мученическим ржанием жмется к дальней стене.

Илья сочувственно заглядывает в загон откуда блестят перепуганные глаза:

- Послушай, хозяин, что-нибудь менее отчаянно смелое у тебя есть?

Хозяин тоже заглядывает в стойло и шипит:

- Стыдно, Перун, стыдно.., - потом окидывает взглядом Илью и снова пожимает плечами, - Не пора нынче. Весной выбор лучше. Но вон там еще, - кивает он на следующий загон.

Илья подходит. Конь, который там с ржанием отскакивает так, что и Илья, вздрогнув отшарахивается:

- Фу, ты, черт тебя с твоими богатырскими!

- Да не этот, в соседнем стойле, всю скотину мне перепугал, ирод, - бурчит хозяин, обращаясь в загон с перепуганным конем, - Ну не ожидал от тебя, Пегас.

Но тот так и замер в углу.

- Эй! - окликает хозяин Илью, направляющегося к следующему стойлу, - Без резких движений там!

- Да нет, этот вроде ничего, крепкий, - Илья стоит перед огроменным, могучим конем.

- Это Валун. Больно быстрым его не назвать. Но, если разогнать, то на нем стены прошибать можно, мощнее скотины тебе точно не сыскать.

- А ну-ка выводи, испытаем, - радуется Илья, - Это вроде по мне коник и красивый.

Илья подходит к коню, ставит ногу в стремя, но ноги коня от этого подкашиваются и он оказывается на брюхе. Илья виновато вынимает ногу из стремени и отходит. Хозяин сидит на корточках возле поверженного коня:

- Ну, ничего, не переживай, под таким и слон рухнет.

- Тоскливо мне, - говорит Илья и воздухе, проскальзывает едва видимая золотистая тень.

Вдруг откуда-то доносится ржание неимоверной силы, грохот и удары будто бы тяжеленных копыт.

- Вот, зубная боль. Надо еще подпорки подставить, - вскрикивает хозяин.

Он поднимается и выходит на двор, где стоит сруб из тяжелых бревен. Его стены подперты мощными столбами. Строение гудит и грозит не сдержать того, что заперто внутри.

- А там у тебя что такое? - спрашивает поспевающий за хозяином Илья.

- Там у меня ужас что такое! Беда у меня там!, - отвечает тот, - Святогор от своей кобылы оставил ненадолго. Это ненадолго теперь подросло. Если оно выберется, да в город скакнет, то это ж все! Думал же загубить его еще маленьким, да такой славный был.. и как его?... Беззащитный. А сейчас, чего с ним делать?

- Дак может, это по мне конь, - обрадовался Илья.

- Чур тебя! Он же святогоровский, думай, что говоришь! К тому же бешеный. Он и тебя, и меня, и всю округу. Он выскочит - тут таких мостовых проложит – Новгороду не снилось.

- Да не трясись ты, скотовод-любитель. Небось, меня увидит, тоже огорчится и поскучнеет.

Хозяин останавливается и задумывается:

- Раз уж ты такой самоуверенный, так с тебя и спрос. Ты вот что, богатырь, одно сделай, как хочешь, но, чтоб в город его не пустил. А я уж не могу под страхом жить. Вечер. Кругом никого. Может так оно и лучше.

- Договорились, давай седло, - говорит Илья и направляется к срубу.

Хозяин подает ему упряжь и отбегает:

- Эй, не спеши так! Дай до погреба добежать. Свят, свят, свят…

Илья подходит к срубу, там творится что-то невообразимое. Кажется, что тот вот-вот взорвется.

- Хозяин! Не подумай, что я трушу. Но может мне открывать, когда он немножко поутихнет, - кричит Илья.

- Бесполезно! Он всегда буянит, когда кто-то рядом, - слышится уже из погреба.

- Ладно..- шепчет Илья, - Не хочешь миром, пеняй на себя, - и начинает отваливать камни и подпорки от сотрясаемых изнутри ворот. Вот он берется за самую тяжелую из подпорок.

- Отступись, богатырь, пока не поздно! Ну, его, к лешему! - орет хозяин.

В этот момент Илья отваливает бревно. Ворота крушатся на него, и он едва сдерживает их плечом, снося чудовищные удары копыт.

- Поздно! - кричит Илья с перекошенным лицом, и, сквозь зубы, добавив, - Эдак он из меня конского богатыря сделает, - и отскакивает. Ворота рушатся, и на Илью с иерихонским ржанием выскакивает огромный черногривый конище. Раскинув руки, Илья с ревом набрасывается на него, пытаясь ухватить за шею. Они сшибаются, как два локомотива. Илья отлетает, но успевает ухватить его за гриву. Начинается борьба. Конь мотает Илью в пыли, тот упирается и тянет коня к земле. Конь подскакивает, брыкается. Они крушат сруб, угол сарая, колодец. Наконец, Илье все же удается вскочить на коня, и с ревом и ржанием они уносятся в поле.

Спустя какое-то время поднимается крышка погреба. Из щели хозяин перепугано глядят на разруху. Наконец, он вылезает, сокрушенно оглядывается и опасливо поглядывает на горизонт. А там по холмам и по лесу, словно огромный каменный шар катается.

- Понарожают ведь, - шипит хозяин, садясь на крышку погреба.

Наступает вечер. Затем ночь, но издалека все доносится грохот и гул. Иногда из леса, через поле бегут звери. К концу ночи хозяин засыпает, но и, проснувшись утром, слышит отдаленные перекаты грома. Только, когда солнце снова пошло на убыль, в поле показался силуэт огромного всадника на огромном коне.

- Глазам своим не верю! - вскакивает хозяин.

Илья весь в щепках, ветках и ссадинах. Он дремлет устало сидя верхом. Конь идет под ним смирно, замученный он подходит и останавливается у руин своего сруба. Илья не просыпается. Хозяин, который уже опять в погребе, кричит ему:

- Эй, богатырь! Э-эй! Ты там живой?!

Илья поворачивается к нему и пожимает плечами, потом, вздохнув, кивает, и слезает с коня.

- Неужели оседлал! До сих пор себе не верю! - восхищается хозяин.

- Угу.. Всяко бывало.., - говорит Илья, отрывая от своей спины впечатавшееся в неё седло, и накидывает его на коня.

Подходит к хозяину и садится рядом. Хозяин ошарашено глядит, то на коня, то на Илью.

- А на луне травы нет, - говорит Илья, откидывается на спину и закрывает глаза, - Там, в лесу кажется, разбойники были, - продолжает он уже сквозь сон, - Надобно на том месте хоть крестик поставить, - Илья раскатисто вздыхает, - Будь другом, напои Светлячка, умаялся он, - говорит Илья и засыпает.

 

 

Проходит время. Прежде чем ехать в Киев князю показаться, он хочет подвиг совершить, по силе своей в бою с врагом не измеренной. Но в этом поиске ему стойко не везет, толи затишье на Руси, как назло, толи злодеи поизмельчали.

Жаркий день. Илья в рубахе сидит в тени большого дуба, стоящего посреди поля. На голове у него венок из полевых цветов. Рядом лежит оружие и кольчуга.

- Знаешь, Светлячок, - обращается он к щиплющему травку коню, - Эй!

Светлячок отрывается от приема пищи, поворачивает к Илье свою спокойную морду.

- Я говорю, знаешь, Светлячок, скучно мне.

Светлячок выпячивает нижнюю губу и разводит ушами.

- Я не богатырь, Светлячок, я пугало пограничное. Куда не ткнешься - всюду тишь и гладь: «А все! А печенеги ускакали! Небольшими отрядами! В разные стороны!» А разбойники? «А разбойники! Кто схоронился, а кто на волгодонский перекат ушел, ладьи таскать». А я просил тебя, не топай ты так.

Конь виновато отворачивается.

- Ладно! Не бери в голову. До вечера вздремнем, а в ночь на юг тронемся. Только на цыпочках! Может и накроем каких-нибудь негодяев.

Проснулся Илья заполночь. И-то, только от сильного шороха в ветвях. Он прислушался. Вроде птица большая на ветке крыльями взмахнула. Илья вглядывается в темноту. Оттуда на голову ему падает желудь, потом еще один и тоже по голове.

- Что-то рановато нынче, - растерянно бормочет Илья и вдруг слышит звонкий девичий смех. - Что за чертовщина, - вскрикивает он поднимаясь, - Кто там еще озорничает?

Из кроны дерева высекается дуга света и падает прямо на спину беззаботно жующему во сне Светлячку. Там свет превращается в сказочную птицу с девичьей головой. Илья протирает глаза, но от этого ничего не меняется.

- Чудный вечер, - говорит птица приветливо улыбаясь.

- Чудной, я бы сказал, - неуверенно отвечает Илья.

- Как жизнь, воин, - спрашивает она бодрым командирским тоном.

- Служу Отечеству, - отвечает Илья и снимает венок с головы.

- А венок тебе шел, - огорчается птица, глядя, как богатырь мнет его в руке.

- Ты кто? - спрашивает Илья.

- Я? - сказочная птица исчезает, и, вдруг, появляется перед Ильей в образе прекрасной девицы, - Я та, кто за тобой теперь будет приглядывать, - говорит она.

Девица снова исчезает и объявляется маленьким ужиком на голове Ильи, он задирает глаза и сводит их на маленьком личике, продолжающем:

- Где-то подскажу, где-то предостерегу» - Илья аккуратно снимает змейку с головы, но она тает в руках. Однако, ее лицо сразу же возникает в диске луны и говорит:

- И теперь я тебе пригожусь.

- Да ну?

- Ну да! Вот, к примеру, - теперь она сидит у него на плече малюсенькой девочкой с ласточкиными крыльями за спиной, - ты тут от безделья маешься, а в Чернигове на лесной дороге Соловей-разбойник объявился и с той стороны в город не въехать, не выехать, а одолеть его никто не может.

- Ну, слава Богу! Наконец-то, по мне работа.

- Все ему Слава Богу, - смеется сказочная девица в этот раз верхом на Светлячке.

- Я, надеюсь, он не сильно хлипкий, этот твой Соловей, - хрустит казанками Илья.

- Не боись, богатырь, тебе хватит! Он одареннейший из злодеев.

- Спасибо тебе за подсказку! А звать тебя как?

- Олесей. Но теперь мне пора: вопросы, пожелания?

Илья задумывается:

Хотелось мне, чтобы Светлячок мой заговорил по-человечески, - говорит он мечтательно.

- Ты что, Илюш, сказок в детстве переслушал? Или путаешь меня с кем?

Она исчезает и ветерком в вершинах деревьев проносится:

- Прощай. Прощай, - шепчет Илья, нащупывает за спиной ствол дерева и садится, облокотившись на него. - Вот так, Светлячок, а-то глядишь, проснулся бы почти человеком, поболтали бы с тобой.

Илья замолчал и замер, задумчиво глядя в ночное поле, но, вдруг, опомнившись:

- О-п-п-п-п, чего это я расселся? Подъем!

 

Илья скачет по дороге на Чернигов. Навстречу ему бредет конная колонна, по виду наголову разбитая. Кони еле передвигают ноги, знамена и плащи в лохмотьях. Кто-то, идет пешком пошатываясь и для верности опираясь на копьё. «Ну и ну!» - говорит Илья, придержав Светлячка. Впереди колонны на грузном короткошеем коне с туловищем, как здоровенное бревно, едет такой же приземистый и неимоверно широкий богатырь без шлема и щита. Его лицо, как и у прочих, исцарапано. Длинная черная борода взлохмачена и спутана. Пустыми осоловелыми глазами он исподлобья глядит перед собой. Когда они равняются Илья спрашивает:

- Да, неужто, не одолели его такой силищей?

- А? Нет! На Чернигов в объезд! – орет богатырь.

- Полдень! Около того! – кричит следующий проезжающий.

- Колодец! Да, вроде, проезжали! – не тише прочих отвечает третий.

Колонна проходит. Илья с озадаченным видом провожает ее взглядом. Илья едет дальше. Дорога становится все непроходимее, по ней, словно ураган пролетел: вывернутые деревья, перевернутые телеги. Дальше дорога уже настолько завалена сором, что ее уже не разобрать.

- Знаешь, Светлячок, что-то тоскливо мне.

Вдруг на гриве Светлячка возникает свечение. Оно превращается в маленькую девочку, ухватившуюся за уши коня.

- Ой, Олеся, только что тебя вспоминал! - говорит Илья.

- Забудь. На, вот, держи, это тебе и коню в уши, а мне пора. Сейчас начнется! – говорит Олеся серьезным детским голоском и кладет на ладонь Илье пять кусочков чего-то серого и мягкого, - ой, одна лишняя. Отдай! Все, пока!

- Спасибо, - говорит Илья, затыкает уши себе, Светлячку и раскатисто гикнув, бросает его в галоп.

Вскоре дорога уводит на лесную поляну, посреди которой у обочины стоит древний раскидистый дуб без единого листика. На одной из веток сидит, болтая ногами, долговязая фигура тощего паренька, который играет на флейте что-то печальное. Илья останавливает коня. Человек кричит с дерева:

- Эй, воин! Твоя дружина там! А здесь вас только что отоварили! Иди – не мешай уже! - и он небрежно машет рукой, мол, - «Убирайся», но Илья его не слышит. Он осторожно вынимает одну затычку из уха, прислушивается, вскользь поглядывая на человека с флейтой.

- Послушай! - кричит он, - А где здесь этот злодей, соловей-разбойник!

- Не знаю такого, не знаю, воин, иди.. там твои, - и он снова машет рукой, - надоели до смерти.

- Как не знаешь! Буянит здесь такой, одареннейший из злодеев.

- Ну, почему же сразу «злодеев». Тем не менее, приятно. Что ж – я к вашим услугам.

- Ой, да ладно, не свисти. Быстро показывай, где этот гад, - выходит из себя Илья, втыкает пробку в ухо и поднимает копье.

- Ну, знаешь, - выходит из себя человек с флейтой, - Дубина глухолобоя! Конец тебе, чтоб ты знал! – орет он, вскакивает на ветке, его грудь раздувается, как кузнечные меха и он начинает свистеть, отчего поднимается ужасная буря и Илью с конем едва не валит на землю.

- Не внял я! Этот что ли?! – рычит Илья, пригнувшись к гриве коня.

С седла срывает щит, его уносит в лес, где он ссекает несколько молодых деревьев, а мощное копье, выставленное вперед, дрожит тонко звеня. Наконец, буря стихает, и Светлячок делает несколько шагов вперед. Соловей-разбойник стоит на ветке, упершись руками в колени:

- Ты, там что? Вкопанный? Совсем озверели, по две атаки за день?!! Я не железный, между прочим?

Илья грозит ему кулаком и пришпоривает Светлячка.

- Но, с тобой-то я разберусь, дубина, - Соловей снова заливается свистом.

На его волне он слетает с дерева, начинает кружить над богатырем, окатывая его с разных сторон сокрушительными вихрями, то, взмывая, то, падая до земли, чтоб снова взлететь. Его свист звучит, как грозная и прекрасная музыка. Так в хороводе пыли и сора он кружит вокруг Ильи, который тщетно пытается достать его палицей.

Наконец, утомившись, они расходятся. Илья чуть отступает, опустив уставшую руку с мечом, а Соловей отлетает на низкой ноте на ветку и располагается на ней по-кошачьи. Оба пытаются отдышаться. Светлячок делает еще несколько шагов вперед. Илья достает из колчана лук и стрелу и запускает ее в Соловья. Тот только лениво присвистывает и стрела, расколовшись, падает не долетев.

- Я ему свой лучший концерт посвящаю. А он? Хам!!! - кричит Соловей.

- Я тебя достану! – кричит Илья, дыбя коня, и снова бросаясь в бой.

- Руки коротки! – отвечает Соловей и прыгает с ветки.

Снова завязывается битва. На этот раз она продолжается без передышки до того момента, когда Светлячок изо всех сил выпрыгивает вверх от большого придорожного камня. Илья выскакивает из седла еще выше, хватает Соловья за ногу, рвет на себя и перехватывает его за горло. Концерт моментально обрывается пронзительной тишиной, в которой все трое падают на землю.

Илья лежит на земле, раскинув руки. Его правая держит шею, корчащегося рядом Соловья. Тот вяло пытается разжать каменный кулак на своей шее. Его тонкие длинные пальцы, даже несколько мечтательно изучают Илюшин кулак в поисках слабого места.

- Тихо, ты, щикотно. Не возись, придушу, - говорит Илья.

Соловей замирает и вытягивает руки по швам. Отдышавшись, Илья садится, поднимая и Соловья. Он подходит к коню, волоча следом обмякшего разбойника. Свободной рукой он вынимает ему затычки из ушей, и отходит к камню, где садится.

- Светлячок, смотри, мы изловили Соловья-разбойника, - говорит он с деланным восторгом и поднимает на вытянутой руке тощее тело Соловья.

Лицо у него пунцовое, а в груди застрял свист. Илья отворачивается, морщится, сжимается и осторожно отпускает один палец, свист начинает напряженно, но безвредно выходить. Грудь Соловья постепенно опускается, и Илья позволяет ему дышать помаленьку.

- Его бы пристукнуть для спокойствия, - говорит Илья.

Соловей мычит и пытается мотать головой.

- Привезти его голову в Киев-град князю Владимиру в подарок, - продолжает Илья, а Соловей стонет и умоляюще таращит глаза на Илью. - Но разве кто поверит, - встряхивает Соловьем Илья, - что это - одареннейший из разбойников.

Соловей выпячивает нижнюю губу и хмурится. Илья еще раз поднимает Соловья. Осматривает его с ног до головы. Тот висит как промысловая шкурка. Оглядев его, Илья говорит:

- Жалкое зрелище. Каши, в детстве, мало ел, да? Ох, Светлячок, тоскливо мне.

Только он это говорит со вздохом, как перед ним появляется рысь с лицом Олеси. Кивнув Илье, она садится, и пару раз лизнув рыжую лапу, мурлычет:

- Молодец, воин, справился!

- Ай! - раздасадованно взмахивает Соловьем Илья, - бой был славный, да трофей, никудышный. Даже не греет нигде, что одолел такого дохлика. Князю Глову надо, а кто такой голове поверит? А живым его везти как? Он же даже носом свистит. Не дышать – околеет, а отдышится, так свистнет в спину и «привет», - Илья прощально машет Соловьем.

- Ну, хватит его уже мучить, - Олеся обратившись девицей, подходит к Соловью, опускается рядом и берет его за руку, - что, досталось тебе, Соловушка? - Тот жалобно кивает.

- Эй! Не цацкайся с ним, он же злодей! - вскликивает Илья и оттаскивает Соловья.

- А ну, пусти его! Он так задохнется у тебя, - говорит Олеся, - Илья, отпусти его. Все хорошо.

Илья недоверчиво смотрит на нее:

- Ну, смотри, как знаешь. А, ты – дернешься – убью! - Илья нехотя отпускает шею Соловья, который тут же падает на спину и начинает жадно дышать. - Я тебя предупредил, - напряженно говорит Илья, готовый снова схватить Соловья.

Олеся наклоняется к Соловью и дует ему на шею. Ее дыхание превращается в светящуюся ниточку с маленьким крестиком.

- Это, чтоб ты не свистел, - говорит она, - порвать ниточку сможет только Илья, понял?

- Но, а хотя бы насвистывать, - измученно хрипит Соловей.

- Нет, Соловушка, - отвечает Олеся.

Соловей пытается, что-то насвистеть, получается:

- Пр-р-р. Да, вы, что! Лучше убейте, я без музыки не могу!

- Потом мы что-нибудь придумаем, а пока от Ильи не потеряйся. Ниточку только он может снять.

Соловей, повесив голову, теребит ниточку. Олеся гладит его по голове, поправляя взлохмаченные волосы:

- Я тебе говорила - не зарывайся.

- Угу.

- Я тебе говорила, что на обиженных воду возят.

- Угу.

- Я тебе говорила, что тебе это боком выйдет

- Угу.

- А ты?

Соловей тягостно вздыхает.

- Ладно, - говорит Олеся, - мне пора. Илья, - она ласково смотрит на богатыря и звонко целует его в лоб.

- А меня? – жалобно просит Соловей. Олеся превращается в птицу и не сильно клюет его в лоб.

- Не заслужил. Прощайте, не ссорьтесь!

Сказав это, она улетает, а Илья и Соловей остаются на поляне. Оба потирают лоб.

 

 

Дорога в поле. Ясный день. Едет Илья. Позади, спиной к его спине сидит Соловей. Руки его связаны, одна нога привязана к подпруге:

- Илья, у меня руки затекли и нога. Меня укачивает спиной ехать, я пить хочу, мне голову напекло.

- Светлячок, а я затычки потерял, - жалуется богатырь коню, - вот скажи, Соловей, как тебя на кривую дорожку угораздило? Вроде ты человек приличный, музыкант, хоть я не слышал ничего.

- Теперь, послушай, - перебивает Соловей, - П-р-р, п-р-р, п-р-р-р-р-р-р .

- Ну, а кто тебе виноват? Скажи спасибо, что жив - говорит Илья. – Ну, дак, как же ты докатился, до грабежей лесных?

- Долгая история.

- Да и дорога не короткая. На, вот, попей и рассказывай.

 

 

… «Мы живем там, покуда нас не сочинят, и весь наш мир состоит из еще не сочиненного. А я там служил смотрителем острова искр. Это такое место, где возникают выдуманные существа, но только те, о которых тут же забывают, те, о которых не успевают рассказать, те, которых поленились, и не смогли изобразить. Они появляются на этом острове, и кто вскоре, а кто и тут же гибнет. Очень это печальное место. Бывает, возникнет явно недоделанный, побродит и тает, не успев себя осознать. Такие у нас и среди сторожилов случаются, которые не целиком придуманы, а только частично. Есть те, у кого только перед, а сбоку их нет. Есть полые совершенно, есть не огорчаемые, а только смеющиеся. Бывает и наоборот, они такие от чьего-то слабого воображения. А сильное воображение – только чиркнет раз, от этого выдуманное начинает расти и вырастает законченным и сложным, как я. И такой не бывает только злым или только добрым. На острове искр порой вспыхнет прекрасный и богатый образ, который годится и в друзья, и во враги, и в любимых. И тут же Соловей щелкает пальцем. Нету. И даже похожего больше никогда не будет. Так-то… а я и разглядеть не успел. Там я и стал музыкантом. Глядел я на эти вспышки и пел, да насвистывал. Все, кто слышал меня, любовались. А потом пришли хранители и сказали, что я проныра и вор, и «сочиняю» не сочиненную музыку. Давай меня пытать, мол, как это я пробрался в хранилище музык, а я простой смотритель бесполезного острова, свистун и бездельник. Как я мог туда пробраться? Да я о них – ни сном, ни духом. Но они мне не поверили и вышвырнули наверх. А на переходе они мне ледяным ветром голос сломали. Вынырнул я, доплыл до берега, вылез: «Ну и к лешему вас!» Гляжу! Красота кругом! Солнышко! Птички поют! Свистнул что-то из любимого – птички попадали, рыба всплыла, волной ладью опрокинуло. Огорчился я и пошел скитаться: где с дудкой скотину попасу, где на гуслях свадьбу погуляю. Да это ж разве дело. В свисте, да в голосе у меня все струны и трубы мира, но я и присвистнул от избытка чувств. Опомнюсь, а кругом разруха. Кругом кричат: «демон! колдун!» За луки, за камни хватаются. Ну, я свистну, чтоб отстали и ухожу. Потом надоело все. И я в глуши уединился. Всех леших в округе разогнал. Все вроде бы поспокойнее стало. Одно худо – сам себя не слышу. Стал я искать место с эхом подходящим, ну, и нашел. Поляна у Черниговской дороги волшебная. Там раньше Перуновы столбы стояли и эхо там такое, что с зари до полудня свистишь, а с полудня до заката слушаешь. А торговых людей я сначала не заметил. Потом гулял, смотрю, обозы, брошенные и перевернутые – явно моя работа. Ну, думаю, не уйду никуда с такого места – пускай другим путем ходят. Бражки там взял, еды всякой – вкусненького хотелось, а оно так валяется. А потом началось! Дружина за дружиной, герой за героем, богатырь на богатырем и богатырем погоняет, а я их всех издаля освистал, чтобы особо не калечить, а потом ты пришел – и все».

Соловей затих. Некоторое время оба ехали молча.

- А Олеся? - спрашивает Илья.

- Она многоликая. Она свободно может жить и здесь и внизу. А почти все прочие кто оттуда изгоняется или сбегает, для людей опасен. Бывает самый мирный дар, вроде моего, в злую силу превращается. А уж если какой змей или чудовище вылезет, то уж и подавно. И Олеся служит тем, что помогает богатырям. Только вам под силу волшебную силу одолевать.

- Ничего себе! Вот как все чуднО устроено! Но ты не бойся. Я тебя Владимиру отвезу для отчету и порядку, но в обиду не дам. Что-нибудь придумаем. Слыхал, Светлячок, бывает же?! А ну-ка махнем вскачь. Скорости мне захотелось. Держись, Соловей!

 

 

За ночь они долетели до Киева и остановились у Золотых ворот.

- Я тут музыку придумал, слушай! П-р-р-, пр-р-р, … («Полет Валькирии»). Полет до Киева называется.

- Впечатляет, - говорит Илья иронично.

Со стены ему кричит стража:

- Рано, богатырь, мы до девятого часа не открываем!

- А я князю Соловья-разбойника привез!

Илья дыбит Светлячка и поворачивается на месте. Стража видит за его спиной насупившегося и взъерошенного Соловья. Со стен раздается хохот:

- Ай-да сюда, бойцы, глянь! Видали?! Соловья-разбойника привезли!

- Пр-р-р-р! – зло дует на них Соловей. Смех удесятеряется, - никогда к этому не привыкну. Сними на разок, свистнуть по хамам.

- Сиди, давай! – отвечает Илья.

- Воробья-разбойника нам привезли, трясогузку! - не унимается стража на стене.

Илья подводит коня к дозорной башне. Там кто-то громче всех хохочет. Он ударяет по ней кулаком, и хохотун икнув падает. Илья ловит его за шиворот и аккуратно опускает на землю:

- Очень шумно, бойцы, а я устал.

Выпавший, совсем бледный пятится к воротам:

- Все равно до девятого часу не пущу, не положено, - говорит он тусклым голосом.

- Ничего, я подожду, - отвечает Илья.

Солнце поднимается выше. Ворота, наконец, отворяют. Илья, а за ним прочий люд входят в город. Выпавший стражник провожает Илью под стремя до княжеского подворья, где подходит княжеская стража. Та пропускает его, вскоре он возвращается и говорит:

- Сейчас тебя примут, богатырь. Ну, прощай, спасибо, что поймал, - улыбается он и убегает.

Вскоре на крыльце появляется князь Владимир с воеводой. Потягивается, зевает и глядит на двор, где рядом со Светлячком стоит Илья, а Соловей сидит в седле и задумчиво стучит дудкой по ладони.

- Б-р-р, не пойму: кто здесь богатырь, а кто разбойник?! - спрашивает князь.

- Я! – хором отвечают Илья и Соловей, и недовольно взглянув друг на друга, снова хором говорят, - Он!

- Мда-а.. понятно, поднимайтесь.

Владимир уходит, а воевода с огромной бородой остается, держа руки на поясе с мечем и кинжалом. Он указывает рукой, куда следовать и сам идет позади. Они входят в роскошную залу с множеством столов заставленных всевозможными, уже изрядно надкушенными яствами. За столами сидят множество гостей в диковинных нарядах: кто спит лбом в стол, кто не спит и, подпершись, глядит на Илью с Соловьем.

- Это, как его, саммит, - тихим недовольным голосом объясняет воевода.

На возвышении, на троне сидит Владимир.

- Мне о вас доложили серьезно. Но мне пока даже не ясно толком, кто из вас богатырь, - говорит князь.

- Он, - отвечает Соловей.

- Предположим, это я допускаю. Тогда, ты, что ли Соловей?

Соловей расшаркивается. Вокруг начинают посмеиваться.

- Опять скоморохи, - говорит кто-то из гостей.

Владимир делает рукой знак, чтобы не шумели:

- Значит, ты семь моих дружин разметал?

Соловей расшаркивается еще старательней.

- Не кривляйся, - одергивает его Илья.

- А ты, значит, один его одолел?

- Так точно.

Вокруг опять посмеиваются.

- Ну, второму я могу поверить, но первому! Нет, не верю! Чего это ты тогда не свистишь и смирный такой?

- А я его покрестил, он в крестике свистеть не может.

- Хм.. Понятно. Ну, дак, сними. Пусть, покажет, а-то заскучал я с вами. А если шутить со мной вздумали – накажу наглядно.

- Князь, я докажу, но лучше бы это за городом сделать.

- Ну, вот еще нет, этого не хватало! Давай не медли, у меня дел много!

Илья достает из подсумка пробки:

- Князь, об одном тогда прошу, - Илья подходит ближе к князю.

- Эй, стой, где стоишь, - хватает его за плечо воевода.

- Воткни вот эти пробки в уши, а-то оглохнешь, - продолжает Илья и протягивает руку с затычками.

Владимир пожав плечом берет две.

- Людей бы вывести..

- Пусть сидят, но …! - Владимир грозит пальцем – не сносить тебе головы!

- Еще бы я на вашем месте за трон отошел, - говорит Илья шепотом.

- Но, но! Ты с моим местом не шути. Выискался тут! Все. Давай.

Илья возвращается к Соловью:

- Смотри мне, легонько и чуть-чуть.

- Я так не умею, - шепчет Соловей уже волнуясь.

- А ты постарайся.

- Я стесняюсь, тут такая публика.

- Вот и не убей ее, - Илья берет Соловья за горло.

- Ну, зачем опять, - сипит Соловей.

- Для спокойствия, - отвечает Илья. Затыкает уши. Оборачивается к воеводе, - ты, хоть руками зажми.

- Да вы что, серьезно? – ухмыляется тот. Гости, тем временем, просыпаются и, ухмыляясь, поглядывают на происходящее.

- Ну, Соловей, смотри у меня, - Илья затыкает уши, отворачивается, стискивает зубы, срывает свободной рукой крестик и разжимает кулак, и хватает Соловья за плечи. Соловей, важно покрутив головой, кивает князю, гостям:

- Выступает, Соловей бесподобный!

Князь вынимает одну затычку.

- Полет - до Киева, - объявляет Соловей зычно, - сочинил по дороге, - добавляет он скромно.

Илья сигналит князю, чтобы тот заткнул ухо, тот нехотя выполняет.

Соловей, сделав на лице выражение свирепой одухотворенности, начинает и успевает сделать пару аккордов, прежде чем, Илья, схватив его за шею, возвращает крестик на место. За эти пару мгновений, цветные стекла мелкими брызгами вылетели из рам. Штукатурка с росписями осыпалась белым порошком, сделав белым все, а гости отлетели к стенам, где жались теперь друг к другу, и, словно соревновались в невменяемости и перекошенности лиц. Трон, вместе с белым князем, отъехав шагов на десять впечатался в стену.

Тишина.

Соловей, щегольски смахнув штукатурку с плеча, поправил крестик. Раскланялся и получил толчок от Ильи:

- Я просил тебя тише.

- Я итак.

- Итак… Смотри, что натворил! Живо встань… скромнее, а-то тебя за одну наглость повесят.

Соловей послушно съежился и лицемерно потупил глаза. Сзади раздался стон, и на неверных, подгибающихся ногах , упав по пути пару раз, к князю подбежал воевода.

- Как ты, княже, - орет он.

Князь сидит не шелохнувшись в своей величественной позе. Наконец, кашлянув, он вынимает затычки.

- Князь, княже!! – продолжает орать воевода.

- Да тихо ты! – рявкает князь.

Воевода садится у трона, хлопая себя по ушам.

- Это все? – спрашивает князь, двое кивают.

- Это я тихонько, - оправдывающимся голосом говорит Соловей.

- А-а-а.. Ну, да.. Я вижу. Полкан, слышишь меня?

Полкан бормочет что-то невнятное.

- Ну, знаете… - князь оглядывает палаты, - нет! Посмотрите на это!

- Я говорил.. – тихо отвечает Илья.

- Да, действительно… Так, гм.. пойдите-ка на двор и обождите. Я позже спущусь.

Илья и Соловей поклонились и вышли. Время шло к полудню и двое сидели на скамье в тени, когда спустился князь.

- Повеселили вы и меня и гостей, спасибо вам.

- Гости отойдут, дня через два-три слышать начнут, - говорит Соловей, глядя в землю.

- Как звать тебя, богатырь?

- Илья из Мурома.

- Муромец, значит. С тобой понятно, я слово свое держу. Теперь ты полномочный богатырь земли русской. Пожалую тебе доспех лучший, и меч булатный. Я гляжу, меча у тебя вовсе нет. А также право богатырское на сбор дружины для обороны рубежей и степных разъездов, пай земли, где скажешь и жалование.

Илья кланяется.

- Я обычно в торжественной обстановке принимаю на богатырскую службу великих воинов, - говорит князь, - только в тронной зале сейчас небольшой беспорядок. С этим понятно. Остается один вопрос.. - князь поднимет внушительно перст и, подержав, устремляет его на Соловья, - с этим что делать? Он же ужас что такое. При этом, я смотрю, вы почти друзья. И он пока не свистит, вообще, благовоспитанный молодой человек.

Соловей смущенно улыбнулся.

- Об этом, князь, позвольте мне с вами отдельно поговорить, - отвечает Илья, - а ты здесь побудь, - обращается он к Соловью.

Князь с Ильей отходят. Илья ему доверительно что-то объясняет, потом князь начинает поддерживать разговор, довольно разводить руками и тоже что-то объяснять.

Когда они возвращаются, князь улыбается:

- Музыкант?

-Да.. – выпрямляется Соловей

- Я так решил, Илья поедет по своим делам, а ты останешься при дворе музыкой заведовать. Пока мы для твоего свиста «Чертов колодец» приспособим. Когда будет готово, Илья вернется и крестик с тебя снимет. И там, в «Чертовом колодце» хоть засвистись. Вреда никакого, а музыку весь Киев будет слушать.

- Просите, как же это? Мне что? В яму? Навсегда? – перепугался Соловей.

- Нет, но свистеть ты сможешь только там, - говорит Владимир.

- Не пойму как это.

- Илья ручается, что знает, как это сделать, - говорит князь.

Соловей смотрит на Илью, а на плече у него сидит Олеся с ласточкиными крыльями, и улыбается ему.

 

 

 

Получив все ему причитающееся: и доспех и волю на сборы дружины, - Илья спешит осуществить последнее и покидает Киев. На ночлеге ему снова является Олеся:

- Что? доволен богатырь? – спрашивает она, сидя девицей напротив по-турецки.

- Конечно, спасибо тебе, Олесенька, – благодарил Илья сердечно.

-Ласковый такой, - улыбается она, - и снова я тебе помогу. Подскажу тебе, где найти двух товарищей богатырей. Оба они живут скукой и маются. Силы свои применить не могут. Соберешь их, считай, что у тебя две дружины. И служи с ними князю, а если еще беда какая, то я снова появлюсь, - и Олеся объясняет, где искать богатырей.

 

 

Илья уезжает в Суздаль, где как ему сказано, ждет своего богатырского часа Алеша Попович.

Мимо бредет старуха. Илюша окликает ее:

- Здравствуй, матушка! Помоги мне, будь любезна, разыскать такого – Алешу Поповича.

- Ой, матушки, еще один… Да, такой уж точно убьет.., – бормочет она себе под нос, - бросьте ж, вы, этого Алешку, покаялся же, стервец. В монастырь ушел с глаз долой. Да, неужто, его убивать обязательно.

- Не пойму о чем вы мамаша. Вовсе я не бивать

- А зачем он тебе тогда, - удивляется старуха.

- На подвиг его богатырский понять, - говорит Илья.

- Ой, на подвиг! – заливается старушка смехом, - да у него вона, подвигов. Какое дите от года до пяти в городе не возьми, через одного Лешкин подвиг.

- Ну и богатыря нам Олеся насоветовала, - шепчет Илья Светлячку.

- А ты, воин, что ж не из рогоносцев? – спрашивает старушка.

- Я, мамаш, даже не женатый. Ты скажи мне лучше, где этот монастырь?

- Это тебе вон по той дороге, на север. Конного ходу – день.

- Спасибо тебе богатырское. Да мамаш, а монастырь-то мужской? - спрашивает Илья и двигается на север.

 

Илья подъезжает к воротам монастыря. Из них на встречу ему выходит старец.

- Здравствуй, старче, - Илья спрыгивает с коня, снимает шлем, и опускается на одно колено перед ним. – Благослови меня на службу богатырскую.

- Бог с тобой, - похлопывает его по плечу монах.

Илья поднимается, и, крутя шлем в руках, говорит:

- Я не только здесь за благословением, отче. Мне нужно видеть Алешу Поповича.

- У нас здесь нет мирских имен, витязь.

- Да, но я знаю, что этот человек здесь, и мне нужно с ним поговорить.

- Я знаю, о грехах этого человека в миру, но он раскаялся и принял постриг. Теперь он смиренный раб Божий. И если ты для мести приехал, то знай, что месть большой грех, и что мы на расправу его не отдадим.

- Да нет же… Я не мстить. Я приехал, чтобы звать его на ратные подвиги. Знаю, что он силы редкой богатырской, и потому Руси необходим.

Старик пригладил бороду:

- Что ж .. Мы силой никого не держим. Пусть сам решает, на все воля Божья. Я позову его тебе.

Монах уходит и вскоре в воротах появляется красивый высокий монах со светлой бородкой на белом лице. Он останавливается в воротах и, нервно постукивая по ним пальцами, изучает Илью.

- Здравствуй, - говорит Илья с малым поклоном.

- Не знаю тебя, добрый человек, - говорит Алеша быстро.

- Меня зовут Илья Муромец.

Алеша ощеривается и отступает к стене:

- Господи, тебе-то я зачем?

- Да не пугайся ты, чудо-богатырь. Не обижу.

- Я не из пугливых. Да только надоели все, - отвечает Алеша дерзко.

- А кто тебе виноват, - говорит Илья.

- Кто-кто! Бабы! – вскрикивает Алеша, но, опомнившись, оглядывается, крестится и шепчет под нос молитву.

- Послушай, - Илья подходит к Алеше вплотную, - слыхал, ты, обо мне?

- Ага, птички насвистели. Ты тридцать три года на печи лежал, потом Соловья-разбойника одолел. За это князь Владимир тебе доспех вон… - Алеша с завистью ткнул в роскошную Илюшину кольчугу, - и волю на сбор дружины. А коник у тебя вообще силы волшебной.

- Слыхал, Светлячок? – Илья довольно усмехается, - слава-то о нас побыстрей тебя летает.

- Как ты его назвал, - спрашивает его Алеша, - ты б его еще божьей коровкой назвал.

- Так мы твоего коня назовем.

- В смысле, зачем мне конь? Я не богатырь, - удивляется Алеша.

- Поэтому я тебя и нашел. Мне птички насвистели, что и ты силы богатырской. Так ли это?

- Ну, сильнее себя, вправду сказать, не встречал.

Некоторое время Илья и Алеша с напряжением смотрят друг другу в глаза. Потом улыбаются, и Алеша говорит:

- Ты, пойми. Я грешен, грешен я, грешен… Мне итак в жизни не отмолиться.

Алеша замолкает. Илья тоже ничего не говорит.

- Ну, ты, скажи мне как-нибудь, чтобы я сразу согласился, - шепчет Алеша Илье.

Илья пожимает плечами и говорит:

- Поехали.

Алеша рассмеялся:

- Пойду с братьями попрощаюсь, - кричит он, уже убегая, - и вскоре выскакивает из-за ворот на рыжей в яблоках кобыле.

- О, Божья Коровка. Смотри, Светлячок.

- Э-э, нет .. Ее Бурей зовут.

- Божья Коровка, самая, что ни на есть – Божья Коровка.

 

 

Раннее утро. По лесной дороге скачут рядом Илья и Алеша.

- Так, ты, скажи мне, Илья, куда мы теперь? Уж два больших города проскакали. Там могли людей набрать.

- Нам нужен еще только один чудо-богатырь. Тогда дружина готова.

- Ну, кто же он. Как его звать?

- Добрыня Никитич, - отвечает Илья.

Алеша останавливается, как вкопанный. Илья возвращается к нему.

- Кто-кто? – переспрашивает Алеша пораженно.

- Добрыня Никитич, - говорит Илья четко, чувствуя уже неладное.

- Смеешься, да? – горбится в седле Алеша.

- Ты что же его знаешь?

- Кто ж его не знает. Да, лучше б не знал, - отвечает Алеша, уныло глядя в даль.

- Ну, а с этим-то, что не так? - спрашивает Илья устало.

- Да, с ним все не так. Игрок, - Алеша начинает загибать пальцы, - драчун, буян, каких мало, пьянь. Отцово состояние у него в руках горит. Последнее что о нем слышал, - он дозорную вышку сломал, и с нее воины попадали и порасшибались.

- Ну, это не о нем, и с приукрасом, - говорит Илья.

- О нем, ни о нем, но на него самого управу надо.

- Да уж… - озадачился Илья, - ну а сила-то богатырская в нем есть?

- Немерено, - отвечает Алеша с кислой миной.

- Ну, значит наш человек, и нечего тут… Ты вон тоже – ловелас покаянный, - Илья трогается дальше. И Алеша, покачав головой, отправляется следом.

Под вечер они подъезжают к большой усадьбе со снесенными воротами и страшным беспорядком во дворе. Из дома доносится звериное мычание, отдаленно напоминающее песню.

- Что я говорил? – спрашивает Алеша.

- Что ж .. Швартуй свою Божию Коровку. Пойдем в гости.

- Ее зовут… А ну тебя…

Двое поднимаются по крыльцу и идут внутрь. Все кругом захламлено. Редкие перила и двери на своих местах. В большой зале, кроме дубового стола на толстенных ножках и пары стульев, никакой другой утвари нет. За пустым столом сидит лохматый великан с косматой черной бородой и мычит свою печальную, нечленораздельную песню:

- О-о, явились, не завалялись.. в смысле.. это… Отбирать дом почетного человека, верного сына Отечества. Знатных, кстати говоря, кровей.

- Пьяный, - шепчет Алеша.

- Нет, не пьян, - не дождетесь, крохоборы. Я уж неделю не пьян, не на что мне пить-то. Я же блудный сын. Я бы вернулся, да папа помер. – Он роняет голову на кулак, - но дома отцова я никому не отдам, - продолжает он сдавленным голосом. Потом поднимает глаза на стоящих перед ним. – Я же говорил, пойду на богатырскую службу, заработаю и все выплачу.

- Ну, так, пошли, - говорит Илья.

 

Трое отъезжают от усадьбы. К воротному столбу красивым ножом пригвождена записка: «Ушел на богатырскую службу. Вернусь, - долги раздам, все выкуплю. Кто в дом заселится – убью. Добрыня».

- Говорю вам, братцы, даже ножа никто не тронет, - еще слышится голос Добрыни.

 

Граница. На пригорке стоят три богатыря. Добрыня – на высоком непроницаемо черном коне. Позади, на высоком холме – богатырская застава. Со степи на них движется большое печенежское войско. На расстоянии нескольких полетов стрелы они останавливаются, растягиваясь широкой полосой. Вперед выезжают двое.

- Дружины Владимира ждут нас на юге. А эти трое кто? – говорит тот, что похож на главного.

- Может засада? – предполагает тот, что помоложе.

- Какая засада? Степь кругом. Что они из земли выскочат, или с неба попадают?

Печенежский вождь дает отмашку кнутом. Конница начинает двигаться. Сначала медленно, потом быстрее и быстрее. И вот на богатырей со свистом и гиканьем несется черная толпа, позади которой огромные повозки. На одних уже зажигаю огонь для стрел, в других гремят штурмовые лестницы.

- Не думал я, что их будет столько, - говорит Алеша, потуже натягивая рукавицы.

- Тут работы – на три дружины, - спокойно добавляет Добрыня.

- Как раз на три дружины, - уточняет Илья. – Вперед!

И с грозным криком они устремляются на встречу печенегам. Врезавшись во вражеский строй, как таран, они расходятся на три стороны, круша и опрокидывая противника. К полудню бой стихает. Уцелевшие печенеги разбегаются черными ручейками. Израненные, как дикобразы - в стрелах, Илья и Добрыня подходят на израненных конях к Алеше. Он сидит среди тел возле своей погибшей Божией Коровки и гладит ее по шее. Посмотрев на друзей, и грустно улыбнувшись, он устало говорит:

- Получилось.

 

 

 

Трое стоят на стене богатырской заставы. Степь покрыл первый снег.

- Ну, князь нас одарил, - говорит Добрыня, - прямо возвращайся в стольный Киев-град. Трать и трать!

- Я тебе дам – трать и трать! – Алеша прихлестывает Добрыню нагайкой.

- Чего ты? Сам-то в Киеве, что устроил? Святоша..

- Да неужто больше вашего? – Алеша тупит глаза.

- Уж-то! – дожимает Добрыня.

Илья отворачивается от степи:

- Что-то скучно как-то, – говорит он уныло.

- Что ж теперь. Каждый день биться, через полгода до огрызка изотрешься, - говорит Добрыня.

- И то верно. Да только меня без забот богатырских вообще на печку тянет.

 

 

Илья спит в тесной комнате. Тускло светит свечной огарок. Вдруг громкий стук в дверь и Алешин голос:

- Илья, просыпайся!

- Что? Где? Коня! – он хватает сапог и меч.

- Иди, смотри, какой звездопад на небе! – кричит Алеша радостно.

- Чего?

- Звездопад, говорю, небывалый. Идем! Пропустишь! – Алеша убегает.

Илья сидит на кровати с мечом и сапогом:

- Тьфу, на тебя, балбес. Этот звездопад мне и без того снился.

Илья выглядывает в окошко. В ночном небе часто, одна за другой, чиркают звезды:

- А я думал – тревога, - разочарованно вздыхает он, - тоскливо мне, - шепчет он.

Тут же в свечном огоньке появляется Олесино личико:

- Добрый вечер, богатырь.

- Олеся! Наконец-то! Где ты пропадала, я так скучал по тебе.

- Ну-ну, богатырь, не надо нежностей.

- А я понял, когда ты появляешься.

- Будешь злоупотреблять – брошу.

- А ты не пропадай так надолго. Так, без дела заглядывай.

Олеся девицей садится рядом:

- Сапог бросишь? – спрашивает она.

- Нет, я надеюсь, он мне сейчас же и пригодится.

- Правильно, Илья, - улыбается она, - ну тогда, слушай. Звездопад видишь?

- Вижу. Да он мне и снится три ночи подряд.

- Это большая беда пришла – Змей перемен – Шарат.

- Звучит грозно. Он что, тоже из ваших? Невыдуманных?

- Нет. Он был и будет всегда. И время от времени идет по миру в разных обличиях. Когда бурей, когда зверем, а когда войском. Но, говорят, его можно и остановить.

- Как так, говорят? То есть ты не знаешь?

- Наверняка нет. Я же не всегда была. На моей памяти такого не было. А раньше, говорят, случалось витязю остановить Шарата.

Олеся говорит не очень уверенно.

- А сейчас он кем идет? – спрашивает Илья, натягивая сапог.

- Змеем и идет, это хуже всего. А звезды эти он с неба тянет и оттого сильнее становится.

- И как его одолеть? - Илья чешет загривок.

- А, Бог его знает, - вздыхает Олеся, - силой богатырской, да, чарами светлыми. Все войско соберем и русское, и небывалое. А сейчас собирай своих богатырей и двигай на юг к устью Днепра. Там Шарат из пучины выйдет, а мы его встретим.

- А что князь?

- С князем порядок – он в панике. Вчера послал за тобой гонцов по заставам. Кого из них встретишь по пути – отсылай назад. Говори, чтобы князь к устью Днепра дружины вел.

- Хорошо, Олеся, пусть будет так.

- Ну, тогда до скорого. Мне пора, - она чмокает Илью в щеку и растворяется, как будто ее не было.

Илья, посидев немного, с тревожным видом встает, и, натягивает второй сапог.

 

Морское побережье. О пологий берег грохочут волны. Пронизывающий ветер дует с севера, принося с собой мелкую ледяную морось вперемешку со снегом. Вдоль берега медленно верхом едет Илья, закутавшись в красный плащ. Рядом Олеся. На этот раз она восседает, как на троне, на огромных серых крыльях. Острия крыл ползут по земле плавными толчками.

- Змей перебил греков под Царьградом, - говорит она, - я летала там и все видела. Затем он растворился и прошел дождем над полем боя. Мертвые встали и вошли в свой город, сожгли его и разрушили, никого не щадя. Потом все они ушли в море, и сейчас по дну идут сюда. Они выйдут из пучин на рассвете.

- Сколько их, ты знаешь?

- У Василиска было семидесятитысячное войско. Среди них пять могучих витязей, все они будут здесь.

- Семьдесят тысяч покойников – это слишком. Мы живых собрали 27 тысяч 123 бойца вместе с Соловьем. С севера идет большое войско, но ему не поспеть раньше, чем через три дня.

- Смотри! – говорит Олеся и показывает рукой в сторону от костров русского лагеря.

Вдруг ледяная мгла проясняется, снег перестает застилать глаза. Илья видит еще один лагерь, из которого доносятся голоса, рыки и топот «небывалых».

- У меня здесь тоже кое-что есть, - говорит Олеся. – Я не думала, что столько небывалых пойдет на битву. Ты многих здесь знаешь. Пришли: вепрь с кабанской вольницы, волки полесья, три полка лешего ополчения, самопальная мошкара, кое-кто из осознанных колдунов и ведьм большого перехода. С нами великий Полоз. Северный ветер будет дуть за нас, еще из безнародных добровольцев целое войско. Так что в целом тоже сила не малая. Пойди, доложи обо всем Владимиру, пусть выводит войска на правую часть берега. И уж объясни ему и воинам, кто с ними будет нынче рука об руку биться. А я своим скажу, чтобы до боя потише себя вели. Встретимся перед битвой, - говорит Олеся, и они с Ильей расходятся каждый к своему лагерю.

Илья говорит в шатре с князем, богатырями и воеводами. Не сказать, чтобы они были очень рады колдунам и чудовищам, но в таком положении никто особенно не против.

Владимир выстраивает свои войска, как сказано, правым крылом, а на левое из мглы выходят небывалые, образуя не строгие боевые порядки. Вся эта сила, объединенная в одно войско, растягивается вдоль берега, на некотором удалении от пенящейся и грохочущей кромки моря. На стыке двух сил, где воины с опаской поглядывают на своих небывалых соратников, встречается Илья с богатырями, князем и Соловьем. Вдоль своего строя к ним подходит Олеся. В это время Соловей нашептывает князю.

С:- Не бойся, княже, да, я их всех, как облупленных знаю… Вон - кабанчики весельчаки. Это – леший атамана Дон-Дона – шпана, конечно, но народ дельный, когда не буянит. Вон – бык-пересмешник. Там – торчат такие долговязые, то – корнеходы – добряки-рохли, вообще, что здесь делают – не знаю. А эти-то.. эти… что здесь делают? Это же грабители – переходные, сволочь отпетая, они у меня дудку украли, - Соловей свистит им и грозит кулаком. Те нагло улыбаются ему в ответ. – Бессовестные, - бормочет Соловей.

- Мать честная, от этих-то мороз по коже. Там-то что? – показывает на море князь.

- Та, князь.. – Соловей энергично потирает руки, - ..слушатели!

Заметив Олесю, соловей сразу скачет к ней:

- Олеся, друг, царица! – он приплясывает перед ней на месте.

- Как, ты, Соловушка? – спрашивает она.

- Скучал, ждал, музыки тебе насочинял телегу. Мне вот коня дали. Но я его оглушу сразу, а он меня сбросит, - докладывает он скороговоркой.

Олеся щелкает пальцем и у коня исчезает голова.

- Мама! – вскрикивает Соловей и оглядывается на лошадиный круп, - жестко, но по существу, - бормочет он.

Удила остаются на месте, словно голова никуда не исчезала.

 

 

 

 

- Я не знаю толком, что там за сила. Так что пускай выйдут, а мы поглядим. Пускай они начинают. А Илья, пускай решает, когда лучникам бить, а когда прочим выдвигаться. Его богатырское чутье не подведет, - говорит Олеся.

– Тебе Соловей под начало пойдет мошка самопальная. Ты с ней вдоль берега заходи, чтоб своих не опалить, - делает первое распоряжение Илья.

- Ой, спасибо! Мошка – это славно! У нее басы приятные, - радуется Соловей.

- Я по центру пойду с Олесей, - продолжает Илья, - Ты, Алеша, справа поведешь конное крыло. А ты, Добрыня, с вепрями пересмешниками пойдешь слева. Тебе, князь, со своей дружиной лучше потерпеть и тогда в бой пойти, когда увидишь, где нас теснят.

- Что ж потерплю, раз у тебя чутье какое-то, - отвечает князь.

На этом они расходятся по своим местам. Войско замирает в ожидании. Вдруг прямо из волн начинают вырастать копья и знамена, облепившие мокрыми полотнищами свои древка. Затем показываются шлемы всадников, и на берег, ряд за рядом, начинают выходить воины с круглыми щитами. Мощные волны качают их, некоторые падают, но, выйдя на берег, образуют стройные ряды. В центре и по краям образуются кавалерийские клинья. Между ними, мутно блестя медными щитами, выстраивается пехота. Все воины и кони со следами смертельных ран. Их лица белы, а широко открытые, невидящие глаза мутны и бесчувственны.

В центре, впереди греческого войска, пять выделяющихся среди прочих доспехами и ростом витязей. Один из них, явно главный – это Василиск. Он осматривает ряды стоящего на пути войска. Двоих, что слева, он отправляет на один фланг, тех, что справа, - на другой. И те, с хлопаньем мокрых плащей, расходятся. Из тесных рядов вперед выходят и выстраиваются в два ряда: один в рост, другой на одном колене – лучники. Василиск, встав в стременах, пытается крикнуть. Но вместо этого из его легких вырывается розовая вода. И только прокашлявшись, он страшным голосом кричит лучникам. И с этим криком в небо взлетают сотни стрел. Наши воины смыкают щиты, но не успевают стрелы долететь, как сильный порыв ветра разметает их черную стаю. Тогда Илья командует своим лучникам. А Василиск, издав еще один вопль, двигает свое войско вперед. Волны стрел осыпаются на наступающих. Стрелы вонзаются в поднятые щиты и тела мертвых греков. Но те продолжают идти, не замечая их.

- Они не падают, - говорит Илья Олесе.

- Я вижу, - отвечает она бледными губами.

Позади по рядам идет ропот. Греческая конница, тем временем, идет стройными рядами и не спешит в разгон. Многие из всадников тоже поражены стрелами. Войска людей и небывалых с ужасом наблюдают это страшное приближение. Но вдруг один за другим пронзенные стрелами начинают падать и валиться с коней. Над ними равнодушно смыкаются ряды. Наступление продолжается, но радостный гул пробегает за спинами Ильи и Олеси. Илья дыбит Светлячка и громовым голосом командует: « Вперед!»

Олеся расправляет крылья и взмывает в небо. Отряды Добрыни и Алеши с яростным гулом бросаются на врага. Илья во главе пеших сил начинает движение вперед. Василиск свистит и три его кавалерийские группы бросаются в атаку. Задетый тем, что кто-то кроме него смеет здесь свистеть, Соловей, невидимый в черной туче, устремляется на врага по береговой линии, верхом на своем безголовом коне. Он обнажает узкий, недлинный меч, и что есть силы свистит на основание клинка. Отчего тот начинает напряженно звенеть. Подскочив к врагу ближе, он заводит грозный концерт, дирижируя сам себе мечом, сбрасывая с острия разящие волны и направляя рои, воспламеняющейся мошкары в гущу неприятеля. На флангах уже завязался жестокий бой. А Василиск во главе клина несется по центру. За мгновение до сшибки сверху на его конницу обрушивается Олеся, разом валит несколько всадников и снова взлетает. Тут же Илья командует: «Бегом!» И его воины бегут на потерявшую скорость конницу. Сам Илья в два скачка разгоняет Светлячка и врубается во вражеские ряды, круша налево и направо огромной цепной булавой. Бой закипает повсеместно. Силы на Алешином фланге редеют, и на помощь устремляется дружина князя. Они бьются до полудня. Конница уже перемешалась с пехотой, мертвые с живыми, люди с небывалыми. Соловей неустанно парит над схваткой и самозабвенно трубит на скопление неприятеля. Наконец, бой начинает гаснуть и смещается к самому морю. Оставшихся греков добивают уже по колено и по пояс в бушующем море. Битва завершается. Выжившие стоят у воды, озверело ища глазами врага в пучине. Весь берег устлан телами. В море бесконечными ручьями стекает кровь. Вдоль берег, рассекая волны, скачут Илья и Добрыня, издалека им машет Алеша. Тут же с ними раненый князь. Илья ищет глазами Олесю, но она сама преграждает ему путь.

- Мы победили! – кричит он ей, но она перебивает его.

- Все от моря, - кричит она, - Илья! Уводи всех на холм! Все быстро бегите от воды!

- В чем дело?! – кричит Илья сокрушенно, - Эх! Все от воды, быстро! Берите раненых и к холму!

Подхватывая раненых, уцелевшие воины и небывалые отступают. В это время, порозовевшее за их спинами море, пенится и стихает. Недалеко от берега начинает закручиваться воронка. Она крутится все быстрее и быстрее, вбирая в себя красную воду. Пока вдруг не исчезает. Тогда, после мгновенной тишины на поверхности показывается голова великана с длинными черными волосами. Словно вырастая из воды, гигант направляется к берегу. Из-за его спины вырастают серебристые крылья. Мощно хлопнув ими, он сбивает с них воду и оказывается на берегу. Ноги его спутаны красным полотнищем, из-под которого вьется множество змеиных хвостов. А за спиной извиваются девять ужасных змеев. Он сжимает кулаки, и они превращаются в клинки. Шарат останавливается, расправляет по плечам длинную черную гриву и смотрит вдаль, не обращая внимания на собравшихся на холме. Затем он медленно ползет вперед.

- А с ним, что делать? – обреченно спрашивает Добрыня, обращаясь к Илье и стоящей рядом Олесе.

- Он не уязвим, пока не сшибешь ему драконьи головы, - отвечает она.

- Это будет нелегко, - качает головой Алеша.

Илья треплет усталого Светлячка по гриве:

- Князь, уводи раненых подальше и молись о нас, - обращается он к князю. – Разделимся на четыре отряда, - продолжает Илья, оглядывая уцелевших. - Добрыня с пересмешником и остатками вашего крыла пойдут так же слева. Алеша с остатками конницы – справа.

- Илья, у меня тридцать бойцов в седле, качает головой Алеша.

- Возьми от меня безнародных. Я снова пойду в лоб со своими пешими. Соловей! – ищет он взглядом музыканта.

– Я с корнеходами обойду его с тыла, - говорит Соловей.

- Правильно!

- Но я уже простываю, - жалуется Соловей.

- Ты уж потерпи, - просит его Илья.

- А я с птицами буду бить сверху, - говорит Олеся.

- Ну, с Богом! Вперед! Прощаться не будем… – говорит Илья.

-А я попрощаюсь, - говорит Алеша себе в бороду и уводит остатки своего отряда.

За ним тянутся безнародные. Соловей вспрыгивает на корнехода:

- Сдюжим, други мои! У меня тут…! – кричит он сипло и крутит пальцем над головой, - ..у меня тут кое-что вертится! Вперед деревянные!

Следом молча, посреди звериной стаи, уходит Добрыня. А Илья, Олеся и пешие воины с Лешими остаются на месте, глядя на неспешно надвигающегося Шарата. Когда все части оказываются на своих местах, на примерно равном удалении от великана, Илья взмахивает рукой, и все медленно начинают наступать. Шарат останавливается и с деланным удивлением оглядывается кругом. Он подпускает наступающих поближе. И вдруг ударами двух драконьих голов сотрясает землю так, что валится один из корнеходов, а несколько коней в Алешином отряде падают подломив ноги, но всадники, освободившись от стремян поднимают оружие и продолжают наступать. Тогда Шарат расправляет крылья и взмывает невысокого над землей, где на него тут же обрушивается Олеся со своими птицами. Илья кричит: «Вперед!» и все разом бросаются на великана. Начинается невообразимая схватка. Драконьи головы изрыгают стрелы и железных червей. Как кувалды обрушиваются на нападающих драконьи головы. Руки-когти пронзают направо и налево. Черная грива взлетает сетью вверх спутывая и душа птиц. Но на его головы бросаются, цепляются за них и пытаются притянуть к земле и поразить всеми средствами. Соловей свистом рассыпает извержения стрел. Один корнеход разлетается в щепки от удара драконьей головы. Но удар другой головы приходится на выставленные копья Алешиных воинов. Он сам срубает ее, но сам получает охапку стрел. С другой стороны Олеся, ослепив крыльями склонила к земле другую голову. На нее тут же навалился последний корнеход и лешие. Тут же клинок Ширата пронзил Олесю, но она сразу же появилась в стороне рысью и набросилась на змеиные хвосты. Не видевший этого перевоплощения Илья с иерихонским ревом размозжил палицей следующую голову, а его бойцы поразили копьями шею другой. За этим последовал страшный удар, разметавший бойцов, выбивший Илью из седла и отбросивший его в сторону. Оставшийся без всадника Светлячок, был убит клинком Шарата. Добрыня в это время, увернувшись от удара, ухватил голову за ус, вылетел с ней из седла, срубил, рухнул с нею, вскочил, но в доспех ему вонзился рой железных червей. Он отскочил назад и потерял меч. Черви проедали его кольчугу. Он сорвал ее, как рубаху, и с голыми руками снова бросился вперед, и умудрился запрыгнуть на загривок другой голове и, не имея другого оружия, стал неистово колотить по ней шлемом, так, что тот погнулся. Все равно он был сброшен, но ошеломненная голова была снесена подоспевшим Ильей. Он нападавших почти никого не осталось, но и Шарат значительно потерял в размерах. Голова расколовшая последнего корнехода, была в упор расколота пронзительным свистом Соловья, который, в свою очередь, вместе с горсткой воинов и леших был сметен прочь. Далее в течении нескольких бесконечных, протяженных мгновений Шарат лишился последних голов. Последний всадник и пересмешник были убиты, а Олеся на этот раз огромной птицей, пронзенная горстью стрел, упала и больше не появлялась. Илья, оставшийся без оружия, бросился на принявшего почти человеческие размеры Шарата. Он обхватил его железной хваткой и сдавил, что было сил. Шарат с яростным ревом вырвал руки-когти из объятий Ильи и вонзил их ему под ключицы. Илья взвыл от смертельной боли.

- Я все равно пришел, - прохрипел Шарат, захрустел в богатыркой хватке и обмяк.

Илья опустил руки и тот рухнул на землю. Пошатываясь Илья огляделся и увидел валяющийся тут же сломанный меч, поднял его и упав на колени рядом с телом Шарата, отсек ему голову.

Оставив меч, Илья закрыл кровоточащие раны руками и побежал к телу чудо-птицы. По дороге он упал, поднялся, снова упал и снова побежал, имея силы смотреть только под ноги, под которыми тела убитых, багряный снег сменились вдруг летней травой, а неистовый гул моря был закрыт звонкой тишиной леса. Он отчаянно зарычал, продолжая рычать, пока нежное, но сильное прикосновение не остановило его и не опустило на колени. Илья отнял руки от плеч, на которых уже не было ран, и поднял глаза. Пред ним сидела Олеся и гладила его по щеке. Илья уронил голову и спрятал лицо в руки:

- Я мер, да? Погиб? Он убил-таки меня? Убил все-таки? – шептал он горестно.

- Ты победил, Илья, - тихо и спокойно отвечала Олеся, схватывая в хвост свои густые волосы.

- Больше всего я хотел жить. Я хочу назад. Я хочу видеть еще поле боя. Мне должно быть горько и больно от ран. Больше всего я хотел жить, - говорит он еще тише.

- Я знаю, богатырь. Ну ничего. Ты привыкнешь здесь, но.. оглядись!

- Илья оглядывается. Видит …..Нижний Днепр, лес с небывалыми высоченными деревьями, луга на том берегу. Здесь неба нет, - отвечает он.

Олеся глядит вверх на светящийся лазурью потолок ее мира и пожимает плечами.

 

 

 

Князь Владимир стоит на краю леса, за его спиною раненые. Кто может стоять, стоят, опершись на мечи и копья. Они видят, как с холма к ним идут с десяток воинов, несколько леших и безнародцев. На скрещенных копьях они несут тела Ильи и Алеши. Впереди на Алешином коне едет Добрыня. Перед ним, обняв шею коня, сидит вяло похрипывающий Соловей. Они останавливаются возле князя, и какое-то время молчат, глядя в землю.

- Наша взяла, князь, - говорит Добрыня.