Даурское противостояние. 1918-й год

 

Красногвардейцы были слабо готовы не только в военном отношении, но еще слабее в идеологическом. Выступив добровольцами, они не до конца понимали кто им противо-стоит и за что они отправляются воевать. Провожая на Даурский фронт красногвардейцев в 1918-м , председатель Приморского краевого комитет ВКП(б) в своей речи сказал: «Бандит Семенов, набрав выгнанных из полков офицеров, таких же, как он сам, казаков-головорезов и других темных, не разбирающихся людей, японских пушек и пулеметов, двинулся на нас, на нашу революцию. Он хочет отнять все завоевания свободы, землю и рабочий контроль, огнем и мечом он хочет уничтожить все то, что кровью добыто трудовым народом». Конечно, после таких пещерных речей, красногвардейцев должно было сложится мнение, что они идут воевать не против защитников России, а против неких человекоподобных зверей.

 

По большому счету, идеология для многих «бойцов» отходила на второй план -

всему этому сборищу весьма неплохо, по тем временам, платили и это понятно – если у бойца нет идеологических убеждений, то он с охотой пойдет воевать за деньги. Так рядо-вой получал весьма солидную сумму в пятьдесят рублей, далее, с повышением должности повышался и должностной оклад - командир полка получал шестьсот рублей. Соответственно у командира дивизии, армии оклад мог быть в несколько тысяч рублей. У Командующего фронтом и того больше. Такие же деньги получали и «интернационалисты». В связи с этим, мы можем считать большевицкую армию в Забайкалье обычными наемниками.

 

Все это были разные люди не только в социальном положении, но и в понимании свободы. Это было время, когда слово «свобода» означало свободу грабить. Среди этой, прибывшей на фронт, разношерстной массы процветало мародерство, пьянство, зверское отношение к пленным казакам. Здесь нужно отдать должное Лазо, как Командующему и воспитателю. В короткий срок он и его помощники частично наладили дисциплину. Мародеров, решением полевых судов, стали публично расстреливать. Жесткими мерами боролись с пьянством и митинговщиной. «Боролись против немедленной расправы с пленными без допроса и суда». Эти мероприятия укрепляли тыл армии и дисциплину. Мародерство нельзя было допускать не только от того, что это деяние аморально, но и потому, что оно разрушало тыл фронта, который был казачьим и грабежи населения могли стать причиной восстаний на коммуникациях Лазо. С пленными все просто. Во-первых пленный это источник информации, даже если он молчит. Во-вторых, как считал Лазо, в войсках Семенова были и случайные лица. В-третьих расправами над пленными, красные не давали семеновцам права выбора: большевики не сознательно создавали условия при которых белые могли либо сражаться до последней возможности и умереть, либо победить, или же попасть в плен и принять жуткую смерть. Казаки предпочитали не сдаваться. Бессудные расправы над пленными делали белые части более стойкими и сильными. Это Лазо отлично понимал, но в силу своей неопытности и общего настроя толпы мало что мог сделать.

 

Прибывшие с разных уголков Сибири и Дальнего Востока красногвардейцы, сразу вступали в бой. Вот здесь-то и сказалось отсутствие боевого опыта у молодого красного командира и большинства его бойцов. В результате боев на Даурском фронте, красные, имея подавляющее преимущество, уничтожили наполовину японский батальон, который выдержал основной натиск многотысячных толп противника. Под их ударами китайские роты рассеялись, а слегка потрепанный ОМО есаула Г.М.Семенова ,под прикрытием бро-непоездов, отступил в полосу отчуждения КВЖД. Лазо командовал фронтом 114 дней и, имея, как минимум, семикратное превосходство, так и не смог достигнуть главной цели: Особый Маньчжурский Отряд не был уничтожен.

 

У атамана были свои слабые места и в командовании и в управлении войсками. Семеновский фронт не представлял из себя фронта в привычном военном понимании. «Линия фронта, в том смысле, как ее принято понимать, не существовала вовсе — фронт был узкой лентой железнодорожного пути и имел только одно измерение — в глубину… Пози-ций не было; если и встречались укрепленные боевые участки, то они были настолько короткими, что не давали и малейшего представления об определенном участке фронта. Скорее, это были укрепленные гнезда, служившие тонкой осью действовавшего отряда, который опираясь на них, выполнял самостоятельную задачу обеспечивал операцию всех сил О. М. О.20». То, что «укрепленные гнезда» атамана не были уничтожены красными, а с их потерей белый фронт перестал бы существовать, говорит о том, что молодой красный командующий, в силу отсутствия элементарных военных знаний и опыта, не сумел правильно организовать разведку, а, возможно, таковой у него и не было, поскольку из всего выше сказанного, получается, что Лазо не имел никакого представления о фронте белых. Вместо уничтожения укрепленных баз противника, красное командование предпочло безрезультатные попытки настичь и уничтожить ОМО и штаб атамана. Если бы красному командованию было известно как построен фронт противника, и использовало хотя бы на четверть, слабые места атамана Семенова, то его ОМО был бы разбит наголову за одну – две недели.

 

Некоторые слишком ретивые историки уверяют, что для Лазо было бы вполне посиль-но разгромить Семенова на территории Китая, «забывая», что Китай – это суверенное го-сударство и переход его границы красными частями означал бы начало войны между Со-ветской Россией и Китаем. К тому же в Китае Семенов не задержался, а ушел на террито-рию Китайской Восточной (КВЖД) железной дороги, полоса отчуждения которой тогда считалась русской и находилась в ведении генерала Д.Л.Хорвата.

 

Едва ли не главной причиной, по которой Лазо не смог разбить атамана, советские историки считали серьезную помощь со стороны Китая. В действительности китайские гражданские и военные власти были агрессивно настроены в отношении отряда Семенова и положительно к большевикам. Атаман вспоминал: «С трех сторон нас теснили красные, силы которых больше чем в десять раз превышали численность отряда. Наш тыл упирался в границу, охранявшуюся со стороны Маньчжурии китайскими войсками. Настроение этих войск было явно враждебным нам в силу какого-то соглашения, которое существова-ло между китайским командованием и Лазо».

 

В этой ситуации в штаб атамана прибыла китайская военная делегация, во главе с майором Лю, который потребовал пропустить их через линию фронта в штаб Лазо.

«В результате поездки майора Лю в штаб Лазо, китайское командование официально предложило мне сдать оружие на русской территории большевистским приемщикам, но при китайских посредниках, т. к. в противном случае китайцы будут вынуждены допус-тить красных в Маньчжурию для приема сданного мною оружия. Я обещал обсудить этот вопрос, ни минуты не предполагая вообще сдавать оружие и желая только выиграть время и отвлечь от себя внимание противника22». То есть здесь ясно видно, что существовал не прикрытый сговор между китайцами и штабом Лазо. По сути, китайцы выступили на стороне большевиков……………………………………………………………………………

 

«В результате непрерывных тяжелых боев обстановка становилась поистине критической; держаться дольше против наседавших красных мы не могли. Предстояло или сложить оружие и отдаться под покровительство китайцев, с риском быть выданными крас-ным, или попытаться выйти с честью из положения путем какого-нибудь исключительного по гибкости маневра». Сдаваться атаман не собирался: «В те дни мне было 27 лет, и я еще не знал, что открытая сила во многих случаях с успехом заменяется дипломатией, построенной на умелой и тонкой лжи». Атаман распространил сведения, что красные намереваются захватить станцию Манчжурия. Китайцы поверили и начали совместно с Семеновым готовиться к отражению возможного перехода красными границы с Китаем.

 

Оценив сложившуюся ситуацию, Семенов ушел из-под носа Лазо с китайской территории, на КВЖД, что создало конфликт между красными и китайскими властями: «Узнав об отходе моем в полосу отчуждения КВЖД и о предположенной совместной обороне Маньчжурии в случае наступления красных, большевики обвинили китайцев в двуличии. Отношения между ними испортились, и я получил возможность дать своим частям спо-койный и заслуженный ими отдых».

 

Сами большевики не отказывались, что получали помощь от китайцев. По этому поводу комиссар Моисей Губельман вспоминал: «китайцы выслали к нам свою делегацию для переговоров…Делегацию встретили Лазо и М.А.Трилиссер. После долгих переговоров они заключили с китайцами соглашение о том, что китайское правительство разоружит семеновцев и больше не допустит их к советской границе».

Во время боев на Даурском фронте, в августе 1918г., Лазо покидает ряды партии эсеров и переходит к большевикам.

В художественной и полуисторической литературе о тех событиях частенько мелькает, якобы сказанная атаманом Семеновым, фраза: «Если бы у меня были такие офицеры как С.Лазо, то я бы победил». Во-первых, судя по событиям на Семеновском и Прибайкальском фронтах, нет основания говорить, что атаман проиграл. Во-вторых в его воспоминаниях нет даже намека на подобную характеристику. Видимо этот афоризм был выдуман авторами, которые в те времена были уверены, что советские читатели никогда не прочитают воспоминаний атамана.