Что хочет автор. Литературные конкурсы

Ялмари почувствовал их раньше, чем увидел. Ветер донес запах чеснока - в дешевой пище простонародья часто используется эта приправа. Удивительно, как с такими ароматами разбойникам еще и удается устроить внезапное нападение.

Он придержал лошадь: «Вернуться в столицу или продолжить путь? По крайней мере, надо посмотреть, сколько их и что замышляют». Ялмари движением колена повернул лошадь в лес. Полад, безраздельно властвующий в Энгарне, приказывал хорошо следить за королевской конюшней: тренированные кони слушались самого легкого прикосновения. Направившись в лес, его скакун не издал протестующего ржания, лишь замедлил шаг - осторожно переступал в темноте через коренья. Сквозь деревья он пытался разглядеть, что происходит впереди. В бледно-розовом свете луны западный тракт просматривался хорошо.

Вскоре он различил шум. «Если это засада, то разбойники не очень-то стараются сохранить тишину. Или они уже поймали кого-то?» Еще немного и он услышал разговор на повышенных тонах:

- Не трогайте мою жену!

- А ну сядь, граф! Если хочешь остаться в живых, не дергайся.

- Отпустите нас, мы заплатим вам, сколько хотите!

- Вот именно. Только с собой-то у тебя денег нет, верно? Вот и поедешь их собирать. А пока мы ждем, попользуем твою жену, чтобы ты поторопился. Или ей зазорно обслуживать солдата? – раздался пьяный смех следом звук удара, женский крик.

Теперь Ялмари разглядел распахнутую карету, вокруг которой копошились четверо бандитов. Они напоминали вилланов: длиннополые одежды, подпоясанные широким ремнем, на котором болтались примитивные ножны у кого из кожи, у кого из дерева. Двое отвязывали сундуки с облучка. Разбойник в солдатской кожаной безрукавке прижал к земле вырывающуюся женщину. Четвертый в жилете, укрепленном на груди стальными полосами, выставив перед собой короткий меч, угрожал графу. «Вряд ли это его оружие, - хмыкнул Ялмари. - Скорее всего, у несчастного графа и отобрали».

Ближе к нему стояли две разбойничьи лошади. Они всхрапнули, почуяв нового зрителя, но к счастью, никто не обратил на это внимания.

- Не трогайте меня! – закричала женщина. – Не прикасайтесь! Не… - разбойник с треском оторвал кусок ткани от платья и запихал ей в рот, теперь слышалось мычание.

Луна осветила исказившееся лицо графа. Он сделал обманное движение и попытался вырвать меч у бандита. Тот отбросил его ударом кулака. Женщина закашлялась и, вытолкнув тряпку, заголосила.

- Фаллу, может не здесь? - повернулся к насильнику разбойник, стороживший графа, не выпуская из виду пленника и готовясь нанести еще один удар, если тот поднимется. – Лучше бы уйти пока не поздно, а то еще «волки» нагрянут…

«Хорошая мысль», - усмехнулся Ялмари, доставая лук и накладывая стрелу.

- Успею, - прохрипел Фаллу, стараясь прижать руки женщины к земле и одновременно развести ей ноги. У него не получалось, он со злости отвесил ей звонкую пощечину. – Перестань вырываться, сука, а то пришибу!

Первую стрелу Ялмари пустил в него, но промахнулся – стрела вонзилась в плечо, разбойник вскрикнул и оглянулся - второе острие воткнулось в глазницу, он медленно завалился на спину. Женщина, всхлипывая, оттолкнула его и поползла к мужу, лежащему на земле.

- Какого Жамшида…?! – изумился один из тех, что стаскивали сундуки, и захрипел. Падая на спину, он схватился за стрелу, торчащую в горле.

Двое других укрылись за каретой.

- Предупреждал же – «волки»! – злобно шептал один.

- Одиночка, - возразили ему. – Было бы их много - измельчили бы нас уже как салат, а не прятались в лесу. Эй, ты! - крикнули громче. – Мы ведь до тебя, добреемся, подонок. Ты заплатишь за моих людей!

«Ах, вот кто главарь». Возникла небольшая пауза. Ялмари выжидал. Лошади тревожно переступали копытами возле него, значит, им непременно придется выбраться из-за кареты. Он слышал, как они негромко совещались, потом раздался легкий шорох. Ялмари натянул тетиву, целясь в то место, откуда должен появиться человек. Тетива тоненько тренькнула. Еще один бандит, со стрелой в сердце, охнув, упал на землю, когда попытался захватить лошадь. Второй вскочил на лошадь и скрылся в лесу по другую сторону дороги.

- Думаешь, скот, я это так оставлю? – услышал Ялмари оттуда злобное шипение. – Часы в Жанхоте не пробьют дважды, как я вернусь, и ты пожалеешь, что родился на свет.

Удар плетью, жалобное ржание лошади и треск ломающихся ветвей сообщили, что он уехал. Теперь можно познакомиться с путешественниками. Ялмари надвинул шляпу на глаза и тронул поводья лошади. Граф уже пришел в себя. Он медленно встал и помог подняться жене. Вместе они с тревогой всматривались в фигуру всадника. Ялмари спешился. Подойдя ближе, он склонил голову, коснулся кончиками пальцев шляпы:

- Доброго пути! Меня зовут Ялмари Онер, я лесник в Жанхоте. С кем имею честь?

Граф отер кровь с губы, окинул взглядом странного человека в черной кожаной куртке спускающейся ниже колен, и произнес с достоинством.

- Граф ми Цагуц, - подождал несколько секунд – не вызовет ли зубоскальства эта приставка «ми», обозначающая графа, не имеющего ничего кроме титула. Насмешки не заметил, поэтому продолжил с волнением. – Сердечно благодарим вас, сударь, за своевременное вмешательство. Мы с женой путешествуем в Жанхот и вот, когда мы почти доехали, на нас напали эти нечестивцы. Как хорошо, что…

- Простите, что прерываю, господин Цагуц, - вклинился Ялмари в поток красноречия, - но мы все еще в опасности. Вы же слышали – бандит обещал вернуться с подмогой. Часы в Жанхоте ударом колокола отмечают каждые четверть часа. Выходит, он дал нам полчаса. Где ваш кучер?

Граф смутился. Глядя в сторону, он заговорил тише.

- Мы наняли его в городе. Он был одним из разбойников, и вы убили его. К счастью.

- А Вы сможете вести карету?

- Вероятно, да, - граф неуверенно посмотрел на жену.

- Тогда помогите развернуть ее, - Ялмари решительно направился к беспокойно всхрапывающим и переминающимся с ноги на ногу лошадям.

- Но зачем? – изумился Цагуц.

- До Жанхота – около двух часов пути, - объяснил Ялмари. – До сигнальной башни – полчаса с четвертью. Если хотим выжить – надо ехать туда. Может, разбойники не сразу поймут, куда мы направились, тогда у нас будет еще немного времени.

Граф кивнул и помог развернуть карету. Минут через пять – Ялмари привык отмерять время маленькими расстояниями - они тронулись в путь. Жена графа устроилась в карете, с сожалением глядя на разбросанные по земле вещи. Ялмари радовался, что они не задержались еще из-за них. У графа хватило ума правильно оценить опасность. Цагуц сел на козлы, и хлестнул лошадей, они тронулись. Ялмари поехал с правой стороны возле кареты. Так он мог быстрее услышать, если их будут преследовать.

- Никогда не слышал, что в Жанхоте есть лесник. Кроме того, мне кажется, вы слишком молоды для этой должности, - заметил граф, когда они немного отъехали. В его голосе не появилось подозрительности – он констатировал факт.

- Я служу недавно, охраняю лес, примыкающий к дворцу от браконьеров, - обронил Ялмари. – Мои способности оценила королева и пожаловала эту должность.

- То есть вы служите королеве? - уточнил граф.

- Да, - подтвердил Ялмари.

Мимо проплывала темная стена леса. Цагуц еще раз взмахнул кнутом. Припомнив о пропавших вещах, пробурчал себе под нос.

- С нас берут дорожный налог, содержат за наш счет огромное количество солдат в сигнальной башне, а по тракту невозможно проехать, чтобы не наткнуться на разбойников. За что с нас берут деньги в таком случае?

- Может, за то, чтобы дорогу не развозило во время дождя? - предположил лесник. – Почему вы не переночевали в сигнальной башне? Это разумней, чем пускать в путь ночью.

Цагуц фыркнул.

- Вы полагаете, провести ночь среди «волков» в сигнальной башне, лучше, чем попасться разбойникам?

- Разве нет? – изумился лесник.

- Я бы мог сказать свое мнение, но лучше не буду. Говорить на эту тему небезопасно.

- Почему?

- Что за вопрос! Как будто вы не знаете, что творится в Энгарне. Откуда я знаю, может, вы из тайной полиции, - успокоившись, пояснил Цагуц, и хлестнул лошадей. Они побежали резвее. – Сейчас нельзя доверять даже самым близким. Кто-нибудь из них может донести на тебя Поладу.

- Мне кажется, вы преувеличиваете, - засомневался Ялмари.

- Возможно, вы еще очень молоды, сударь, - авторитетно заявил граф. – И Вас не коснулась людская злоба и зависть. Но, поверьте, вы еще узнаете, что это такое. Кстати, вы упомянули, что охраняете королевский лес. Может, вам и с Поладом приходилось сталкиваться?

- Он бывает в лесу, - согласился Ялмари и обернулся. Западный тракт в розовом свете луны просматривался на несколько лавгов.

- И какое Полад произвел на вас впечатление?

- Меня учили не судить о людях по внешности, - промолвил лесник вместо ответа.

- То есть, внешностью он напоминает злодея, - сделал вывод граф. – А я вот привык доверять впечатлениям. Например, встретившись с вами, я сразу почувствовал, что вы хотя и бедный, но смелый и, не побоюсь этого слова, благородный человек. Ведь вам можно доверять? Можно говорить с вами откровенно? – граф еще раз ударил пару.

Он держался на козлах очень уверенно, видно было, что этим он занимается не в первый раз. Скорее всего, кучера наняли, чтобы торжественно въехать в столицу – и совершили ошибку.

- Этот разговор останется между нами, - после паузы заверил Ялмари.

- Так вот скажите мне откровенно, - с готовностью продолжил граф, - вы что считаете, что все слухи, которые ходят о Поладе – это исключительно вранье?

- Что именно вы имеете в виду?

- Что Полад – чернокнижник, что он околдовал королеву и именно он повинен в душевной болезни принца. Я уже не буду упоминать о грязных слухах, которые ходят о его отношениях с Ее Величеством. А смерть короля? Неужели есть кто-то в бедном Энгарне, кто считает, будто Полад не имеет никакого отношения к его внезапной гибели? Скажите искренно свое мнение.

Ялмари помолчал несколько секунд. В сознании возникла картинка, как стучат капли водяных часов, отсчитывая этот отрезок времени: кап-кап-кап-кап…

- Мне кажется, - заговорил он, - что выдвигать подобные обвинения без доказательств – это как раз распространять слухи. Власть королевы ограничена решением Совета. Полада не имеет на нем права голоса. Если есть какие-то улики, можно представить их в Совет – и участь телохранителя Ее Величества будет решена.

- Вы о чем? – Цагуц повернулся на козлах, чтобы увидеть лицо Ялмари. Лесник ниже наклонил голову, так что Цагуцу пришлось довольствоваться лицезрением тульи его шляпы. Но это нисколько не смутило графа. – При всеобщей слежке, тайной сети, которой телохранитель королевы – как вы точно подметили всего лишь телохранитель! - опутал всю страну, как можно говорить о каких-то доказательствах? Любой несогласный сразу попадает в темницу. Хорошо живут исключительно лизоблюды, во всем угождающие Поладу.

- Вы так смело выступаете против него… Но до сих пор живы, - Ялмари поддерживал беседу скорее из вежливости, но Цагуц в азарте ничего не замечал.

- Потому, что я очень осторожен, - с гордостью произнес он и выпрямился на козлах. Лесник иронично поднял брови, но Цагуц по-прежнему не мог рассмотреть его лица.

Они выехали из леса в степь. Впереди светилась огнями сигнальная башня – кажется, до нее рукой подать, а на самом деле ехать около получаса.

- Вы обратили внимание, - опять начал граф, - как называют в народе прислужников Полада – волки! Разве это ни о чем не говорит?

- Сколько мне известно, Полад сам назвал их так, - мягко возразил Ялмари.

- Если бы это имя не соответствовало их настоящему характеру, вряд ли бы оно прижилось. Закон стаи - вот чем руководствуются эти люди, большая часть которых – простолюдины. Скажите мне, аристократы становятся «волками»? Нет! А ведь именно они всегда являлись опорой государства.

- И устраивали перевороты, - ввернул лесник.

- Вы в чем-то правы, мой молодой друг. Но лишь отчасти. Если среди знати находился какой-нибудь отщепенец, который организовывал переворот, то и те, кто наводил порядок в стране, тоже принадлежали к аристократии. Народ же в основной своей массе – я не хочу обидеть вас, сударь, но согласитесь, что я говорю истину – так вот народ легко управляется свыше, а собственного мнения не имеет.

- Выходит, кто-то настаивает народ против Полада? – невинно поинтересовался Ялмари.

- Сейчас в этом нет необходимости. Политика этого монстра настолько очевидна, что он сам роет себе яму, в которую и упадет. Он хочет погрузить страну в пучину страха, но любое свободное существо однажды устает бояться и…

- Скажите, граф, - не выдержал Ялмари. – Вам ведь около пятидесяти, вы должны помнить темные времена Энгарна. Тогда жилось лучше?

- Вы ведь ожидаете правдивый ответ, не так ли? – конкретизировал Цагуц.

- Конечно, - лесник еще раз обернулся, он никого не слышал, но враг должен быть уже близко.

- Так вот было так же. Так же! Мы жили в страхе за свою жизнь, за судьбу детей. Затем наступил короткий период благоденствия, когда Энгарном правил мудрый король Ллойд. Но он погиб – и страной стал править этот отвратительный Полад. Без его ведома, королева ничего не делает. Фактически, он захватил власть в стране и не удивляюсь, если однажды он пожелает и короны. Но вот уж этого мы не допустим!

Теперь его чуткое ухо различило стук лошадиных подков – еще минут пятнадцать и их нагонят.

- Граф, - тон Ялмари изменился. Он уже не поддерживал вежливую беседу, а распоряжался. – Разбойники близко. Скачите в башню так быстро, как сможете.

- А вы?

- Я попытаюсь задержать их.

- Но вы не справитесь один. Я вас не покину!

- Граф, не спорьте. Подумайте о жене. Чем быстрее вы доберетесь до башни, тем быстрее мне на помощь придет отряд «волков». Скачите.

- Да благословит вас Эль-Элион, добрый юноша, - с дрожью в голосе отозвался

Цагуц.

- До встречи, граф, - хмыкнул Ялмари и натянул удила. Теперь в лунном свете виднелись разбойники на лошадях. Лесник быстро достал лук. Всех перестрелять он не успеет, но хоть кого-то…

За неделю до этого.

Сокол, высматривавший добычу, парил высоко в небе. Ни одного взмаха крыла. Казалось, он и не движется. На поляне у озера деревья открывали небольшой участок синего неба. Стоит сделать всего два-три шага - и под сенью деревьев уже не сможешь разглядеть этого зоркого охотника. Внезапно птица сложила крылья и словно камень упала в лес, исчезнув из поля зрения. Илкер проследила за ним взглядом, заметила, что солнце уже скрылось за деревьями. Что-то она сегодня сильно замечталась. Девушка неохотно поднялась с земли. Пора возвращаться во дворец – еще немного и совсем стемнеет, тогда можно и заблудиться.

Отряхнув платье, она поправила русые волнистые волосы, никак не желавшие лежать в прическе, и помчалась по тропинке в город.

Она всегда любила гулять в лесу. Тетя за это в шутку называла ее ведьмой, но Илкер не обращала внимания на эти выпады. Когда-то они с отцом часто гуляли в собственном лесу, пока братишка спал в колыбели. Но с тех пор столь многое изменилось в ее жизни, что те годы казались сказочно прекрасным сном.

Девушка остановилась ненадолго, чтобы перевести дух. От воспоминаний о родителях все еще сжималось сердце. Хоть и говорил священник, что смерть – это еще не конец, что родители ждут ее где-то у Эль-Элиона, ее это мало утешало.

Успокаивали ее только прогулки в лесу. Когда Илкер приходила сюда, то часто забывала о времени. Сегодня ее госпожа уехала и девушка, захватив с собой немного хлеба с сыром, провела на прогулке целый день. Забралась так далеко, как никогда раньше. Нашла небольшое, заросшее камышом, озерцо и просидела возле него до вечера, глядя в воду. Отец говорил, что человек может бесконечно смотреть в воду и огонь. «И еще в небо», - добавила она.

В лесу стремительно темнело, и она тревожно вглядывалась вперед – успеет ли выйти на тракт? Днем она легко находила нужную тропинку, но ночь ее пугала. Тропинка разделилась на две. Илкер вспомнила нужную примету. Вот знакомое дерево – у него необычное черное дупло величиной с тарелку. Здесь ей направо.

Вечером лес затихает. Не слышно кузнечиков, дневные птицы не поют песни, а ночные только просыпаются. Кажется, что в тишине, можно услышать, как растет лес. Листья высоких вязов и дубов, создают особую музыку, ветви поскрипывают, иногда раздается резкий щелчок обвалившейся сухой ветки.

Все это не пугало ее – она знала эти звуки очень хорошо, привыкла к ним. Лес разговаривал с Илкер на своем языке. Пробежав еще около двух лавгов, она снова остановилась у развилки. Теперь налево. Главное, добраться до закрытия дворцовых ворот, а то после пересудов на месяц будет – где это она задержалась так поздно.

Вскоре стемнело так, что она уже не могла бежать – того и гляди наткнешься на какой-нибудь корень, дерзко выставленный дубом поперек тропинки. Не хватало еще подвернуть ногу в лесу - помощи ждать не от кого. Она пошла медленнее, внимательно глядя под ноги.

Опять развилка. Илкер замерла: этого места она не помнила. По телу пошли мурашки от страха. Заблудилась? Несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Обычно в минуты, когда накатывал страх, она представляла, как бы ее успокоила мама. «Ты заблудилась, но в этом нет ничего страшного. Лес рядом с Жанхотом. Волки и другие хищники не водятся – жизни ничего не угрожает. Разбойники тоже не свирепствуют так близко от столицы. Кроме того, сейчас тепло. В крайнем случае, ты заночуешь в лесу. А как только станет светлее – пойдешь во дворец. Все равно твоя госпожа вернется завтра не раньше полудня».

Сердце стало биться ровнее и сразу пришло верное решение: последнюю развилку Илкер помнила очень хорошо – там она ошибиться не могла. Скорее всего, пропустила нужный поворот. Надо вернуться.

Девушка пошла обратно. Но уже шагов через двадцать перестала узнавать лес. Вот дуб, с расколотым у корней стволом. Если бы она заметила его днем – ни за что бы не забыла. В таком дупле можно всем горничным госпожи спрятаться. Илкер провела рукой по шершавой коре и заглянула внутрь. Может, здесь и обосноваться на ночь?

В этот момент за спиной раздалось покашливание. Она вздрогнула и быстро повернулась. На тропинке стоял мужчина. Шляпа, с высокой тульей, надвинута глубоко на глаза – где он только нашел такую, уже лет тридцать как вышла из моды. Черная куртка, длиной почти до колен, несмотря на лето, застегнута на все пуговицы. «Довольно мрачный тип, - подумала Илкер, - весь в черном».

- Простите, сударыня. Я напугал вас, - голос молодой, уверенный.

- Немного, - согласилась девушка. – Вы кто?

- Ялмари Онер, - представился он. – Лесник Ее Величества.

- Илкер Лаксме, - сообщила она в свою очередь. – Горничная в королевском дворце, - и добавила со свойственной ей прямотой. – Никогда не слышала, что тут есть лесник.

Парень смутился и склонил голову ниже.

- Меня приняли недавно, - и тут же перевел разговор на другую тему. – Мне показалось, вы заблудились.

- Я… в общем-то, да. А вы что давно за мной наблюдаете?

- Не очень, - он покачал головой. – Вас проводить?

- Да. Если вас не затруднит.

- Следуйте за мной, - он повернулся и двинулся по тропинке.

Илкер пошла за ним. Он будто бы точно знал, с какой скоростью надо идти, чтобы девушке не пришлось за ним нестись. В одной трости перед ней маячила черная спина. Тревога улеглась – уж с таким провожатым как лесник, она точно вовремя придет по дворец. Вот только… В нем очень много странного. Хотя бы эта шляпа – надо снять ее, когда знакомишься. А он и не поздоровался, как положено…

Задумавшись, она перестала смотреть под ноги и, конечно, споткнулась. Громко ойкнув, Илкер присела, чтобы растереть ушибленную ногу. Онер не сделал ни одного шага навстречу, не подал ей руку. Стоя невдалеке, наблюдал, как она шипит и морщится. Вслед за этим поинтересовался:

- У меня с собой небольшой факел… Может, зажечь?

- А сколько еще идти? – девушка нашла в себе силы выпрямиться. Покрутила ногой – кажется, вывиха нет.

- Четверть часа

- Тогда не стоит. Я вижу дорогу, просто замечталась. Пойдемте.

Он кивнул – видимо, с облегчением, когда она согласилась идти без огня - и пошел дальше.

Илкер почудилось, что они шли почти полчаса – может, потому что нога болела? Наконец, деревья поредели, в лесу посветлело. Выйдя на тракт, она убедилась, что еще не так поздно. Есть около полутора часов до того, как закроют ворота.

Они стояли друг напротив друга. Лесник, наконец, снял шляпу. Илкер с любопытством рассматривала спасителя. Невысокий, молодой – около двадцати четырех лет и… чрезвычайно странный. Работая во дворце, девушка знала, что среди аристократии модно коротко стричь волосы и брить бороду и усы. Немногие из старшего поколения вопреки требованиям моды не признавали бритвы. Простой народ наоборот не стригся и не брился – отращивал волосы везде, где только можно. Этот же лесник оказался по середине: волосы стрижет как аристократ, а на щеках заметная щетина. В целом лицо неприметное – ни худое, ни толстое. Единственное, что можно запомнить – это глаза. Острый взгляд исподлобья, словно пронзал насквозь.

«Наверно, тоже рассматривает меня, - занервничала Илкер. - А на что тут смотреть? Слишком тонкий нос, слишком большой рот». Ей всегда казалось, что она чем-то похожа на лягушку. Это мало ее огорчало. Она видела, что бывает с красивыми горничными во дворце. Ей пока удалось избежать их участи. Она сомкнула пальцы за спиной и перекатилась с носка на пятку и обратно. Надо как-то заканчивать это знакомство.

- Ну… я пойду? – неуверенно произнесла она.

Брови лесника удивленно дрогнули, словно он ожидал другой реакции.

- Ты недавно работаешь во дворце? – спросил Онер невпопад, незаметно переходя на "ты".

- Почти месяц, - ответила Илкер, решив, что наверно, она все же понравилась ему, и он не знает, как задержать ее еще немного.

- Ясно, - промолвил он. - До свидания, Илкер, - и парень ушел в лес, ни разу не обернувшись.

Илкер пожала плечами за его спиной, еще раз отметив про себя: «Очень странный лесник!»

26 юньйо, 5068 года от сотворения Гошты, Западный тракт, недалеко от города Биргер в трех шарвах от границы Энгарна.

Ранели проснулась, потому что луч солнца, пробрался сквозь дырявую крышу заброшенного сеновала и упал ей на лицо. Она зажмурилась. Просыпаться мучительно не хотелось. Она перевернулась на другой бок, распущенные темно-каштановые волосы упали на смуглое лицо, закрывая его от солнечного света.

Вчера она преодолела почти два шарва – не всякая лошадь выдержит такое напряжение. Даже оборотню это трудно. Разве что нужда заставит, как ее, например. Она покинула родной город на рассвете, незаметно пробралась мимо стражей, охраняющих покой лесных жителей. Примерно через юлук от границы Умара – страны оборотней, начиналась земля людей - Энгарн. Молодым девушкам здесь быть строго запрещено. Да и мужчины-оборотни ходили сюда нечасто. Изредка купцы продавали излишки сыра и шерсти, а так же травы и лечебные мази – это единственный уважительный повод для общения с людьми. Незачем лишний раз прикасаться к миру, который забыл об истинном поклонении Эль-Элиону.

До сих пор никто не осмеливался ослушаться закона стаи. Никто, кроме Ранели. Такой уж у нее характер - ничего не хочет принимать на веру. Ей с детства внушали: «Люди злые, они не знают Бога, не соблюдают Его заповедей, их существование на земле плод нелепого недоразумения. Что стало бы с Гоштой, если бы не оборотни, единственные, кто сохранил истинную веру?» Ранели слушала и… сомневалась. Не она одна. Многие ее ровесники иногда говорили: «Если у людей так плохо, почему нас не пускают туда? Почему боятся показать их мир?» Но она рискнула нарушить закон стаи и познакомиться с людьми ближе. Не потому, что в стае ей не нравилось, но потому, что жаждала узнать о Гоште как можно больше, и не просто послушать чьи-то рассказы, а самой посетить другие страны.

Два года назад она впервые покинула Умар, чтобы познакомиться с Энгарном. С тех пор она бывала среди людей хотя бы раз в месяц. Узнав людей ближе, она поняла, почему оборотни стараются держаться от них подальше. В большинстве своем люди были лживы, надменны, ленивы или злы. И если бы не одна встреча, возможно, она никогда бы сюда не приходила…

Для того, чтобы не вызывать подозрений у энгарнцев, она одевала людскую одежду. Спрятала ее на сеновале (с тех лет, когда Энгарн находился под властью Кашшафы, в лесу осталось немало таких вот заброшенных строений). Она перемещалась по Энгарну, притворяясь деревенской девушкой, ищущей работу в городе. Таких юниц встречалось немало.

Ранели еще немного поворочалась на сене. Спустя некоторое время поднялась, проверила спрятанную одежду. Все в порядке: чистая и затхлого запаха не появилось. Быстро сбросила традиционное для женщин-оборотней платье: темно-синее, свободно спадающее от груди. Немного полюбовалась обнаженным телом, вскинув руки вверх. Потом надела длинную холщовую рубашку, сверху темно-коричневое платье из грубой ткани со шнуровкой на груди. Рукава по-летнему короткие. С особым удовольствием стянула шнуровку – в этом прелесть людских платьев: подчеркивают и талию, и грудь. А вот что не нравилось – приходилось собирать волосы в прическу. Хорошо еще, что последний год женщинам позволялось не надевать летом эти ужасные чепчики.

Ранели быстро заплела косу, и уложила ее кольцом вокруг головы. Посмотрела в небольшое зеркало, принесенное из Умара – в Энгарне лишь богатые горожанки и аристократки имели такие. Большие карие глаза (как у всех оборотней), длинные черные ресницы, тонкие брови в разлет. Изящный нос, с легко вздрагивающими ноздрями. Нижняя губа более пухлая, но когда она улыбается, это незаметно. Темная коса короной лежит сверху.

Сегодня она собиралась посетить храм в Биргере. Говорят, там есть удивительный священник – он может предсказать будущее и подсказать правильное решение. Именно то, что ей нужно. Она подобрала котомку, закинула ее на плечо – там немного хлеба и денег. Все остальное тщательно спрятала. Кто знает, когда вернется обратно. Окинула взглядом временное убежище. Весной она заменила сено, теперь на все лето у нее есть постель на территории Энгарна.

Наконец, распахнула дверь… и замерла. Напротив двери на низкой ветке вяза сидел сокол. Ранели скрестила руки на груди, и несколько минут наблюдала за ним. Немного погодя без колебаний направилась к нему – сокол не шелохнулся. Встала к нему боком, чтобы не смотреть в черные глаза-пуговки, и заговорила негромко:

- Ты опять? Как мне уговорить тебя не преследовал меня? Я обещала, что дам тебе ответ через месяц. Я хочу знать, что поступаю правильно. Как только я приму решение, ты первый узнаешь об этом. Прошу тебя, улетай. Не преследуй меня хотя бы одну неделю. Пожалуйста! – последнее слово она произнесла умоляющим шепотом.

Раздалось хлопанье крыльев. Ранели облегченно провела по лбу рукой, провожая взглядом птицу, взмывавшую в небо. Есть надежда, что хотя бы семь дней она будет предоставлена самой себе.

В ближайшей деревне Ранели нашла себе подругу – Фема направлялась в Биргер в поисках работы и очень обрадовалась попутчице.

- Сейчас одной ходить опасно, - объяснила она.

- А что случилось? – поинтересовалась Ранели, поправляя косу надо лбом.

- Оборотни появились, - испуганно поведала та.

- Да ты что? – ахнула девушка-оборотень – она уже знала, как надо реагировать на подобные заявления. – Кого-то убили? – продолжила она расспросы. – Расскажи, пожалуйста.

Путь до Биргера занимал примерно два часа, и Ранели за это время узнала много интересного о себе и своем народе.

Оборотни, по словам попутчицы, отличались особой хитростью и жестокостью. Они обманом проникали к людям в дома, а после обращались в волков, жестоко мучили хозяев и после этого съедали их. Именно так они поступили с одной семьей из соседней деревни. Феме брат рассказывал леденящие кровь ужасы, он специально туда ходил.

Во время рассказа, Ранели в нужных местах испуганно вскрикивала, прижимала руки к груди, закатывала глаза и сообщала, что вот-вот упадет в обморок. Люди всегда боялись оборотней, и никто не пытался изменить такое отношение. Ранели тоже не порывалась. На самом деле, если оборотню приходилось убивать человека, он перегрызал ему горло. Но есть человечину – фи! – что может быть противней? Любое сырое мясо отвратительно, а человеческое вдвойне. Единственным виновником этих пугающих смертей мог быть проклятый - человек, на которого наложили заклятие луны. Такие люди в полнолуние превращались волков – зрелище жуткое и отвратительное. В диком безумии, они могли творить страшные бесчинства, а когда первые лучи красного солнца касались земли, они снова превращались в людей и не помнили, что происходило ночью. Если действительно появились проклятые – это плохо. Встреча с таким чудовищем опасна даже для Ранели.

С оборотней их беседа плавно перешла на вампиров. Эти слухи Ранели восприняла серьезней. Уж кому, как не ей знать, насколько опасны эти существа. Один из них напал на оборотня на территории Умара. Парень еле выжил. Фема рассказала, что в другой деревне, вампир выпил - девушка употребила именно это слово – одного пьяницу, частенько поколачивающего жену и детей.

- Может, он и заслуживал наказания, - размышляла Фема, - но не такого. Представляешь, лежит весь белый и будто высохший – это уже я сама рассматривала. Он такой пышный был, а то как будто скелет кожей обтянут – белый, худой и сморщенный. Бррр! – она зажмурилась. – Его и жена с первого взгляда не узнала.

- А вампира, - уточнила Ранели, - видел кто-нибудь?

- Кто говорит, что видел, а мне кажется, брешут, - пожала плечами девушка. – Говорят глаза красные, когти - во, - она показала расстояние в пол-локтя. – А зубы до подбородка достают. Ежели бы такое чудище в лесу жило, так мы бы сразу заметили. Мужики-то часто в лес ходют. Мне вот кажется, притворяются вампиры, как и оборотни. Кажется, с человеком говоришь, а он – цап тебя за шею.

- Жуть какая! – съежилась Ранели. – Представляешь, если на нас вот так кто-нибудь нападет!

- Не успеют, - беспечно махнула рукой Фема. – Вон он Биргер. Дошли уже.

Тропинка вывела их из леса в степь. Впереди в пяти лавгах появились стены города. К главным воротам вел западный тракт. Эту дорогу по приказу Полада вымостили камнями и тщательно за ней следили. Энгарнцы же регулярно платили за это налоги. Причем независимо от того, пользовался человек ею или нет. Абсолютно всем от виллана до принца плюс ко всем налогам – церкви, сеньору, королеве, городскому совету - еще и дорожный налог. Стоит ли говорить, что никому это не нравилось. Но Полад везде расставил верных людей. Малейшее подозрение в измене - и ты можешь бесследно исчезнуть. Когда Ранели слышала, как вполголоса, оглядываясь вокруг, люди проклинали человека, неведомым образом околдовавшим королеву и поработившим всю страну, она по-новому ценила Умар. У них такое не могло произойти – князем в городе избирался самый достойный. Если же князь совершал какой-то проступок несовместимый с его званием, он немедленно переизбирался.

У ворот Биргера она заметила какую-то заминку – Ранели не помнила, чтобы у города собиралась такая толпа. Она тревожно всматривалась вперед и скоро заметила, что городская стража – их называли «волками», хотя они-то точно были чистокровными людьми – проверяет каждого входящего.

- Видишь, - объясняла Фема, склоняясь к ее уху. – Я слышала, добрый маг приезжал в Биргер, после того как оборотни убили пять человек в деревнях и трех в городе. Он дал старейшинам камень, который светится, если к нему подходит оборотень. Теперь «волки» всех проверяют. Я так трусила в деревне! Каждый день плакала перед отцом, чтобы отпустил меня в Биргер работать. Отец и отпустил – я кого хочешь переплачу!

Ранели согласно кивала, а внутри метались мысли: «Что делать? Уходить? Фема, может заподозрить что-то, расскажет стражникам. На меня начнется охота – с моей внешностью затеряться трудно, дорога в Биргер будет закрыта навсегда. Идти дальше? Но как избежать досмотра?»

Они приближались к длинной очереди желающих попасть в Биргер. Тут были купцы из Лейна, с огромными крытыми повозками, в которые запрягли тяжеловозов. Они в пути не одну неделю, поэтому повозки – это настоящий дом на колесах. Ремесленники из Сальмана несли на плечах огромные мешки. Они к вечеру уже будут дома. Вилланы из соседних деревень, кто с тачкой, кто на телеге везли в город овощи и хлеб, домашнюю птицу и скот.

Ранели подняла на мгновение голову: высоко в небе кружил сокол. Напрасно она радовалась - он все равно следил за ней. В другое время девушка бы разозлилась, но теперь это несколько успокоило. Он, конечно, не всемогущий, но то, что он рядом, вселяло уверенность в благополучный исход.

Вдруг раздался шум: прямо на них надвигалась карета, запряженная шестеркой лошадей:

- Дорогу графу Хецрону! Дорогу графу Хецрону! – орал кучер, нахлестывая лошадей.

Ранели тут же сообразила: это ее единственный шанс. Она не знала, что собой представляет граф, но ее опыт общения с людьми говорил о том, что они очень падки на женщин. Она мгновенно бросилась к карете, пытаясь заглянуть в окошко:

- Господин граф, будьте милосердны! - крикнула она, распрямляя плечи, чтобы граф мог оценить грудь.

Ее старания не прошли напрасно.

- Останови! – раздался голос из кареты.

Кучер дернул поводья, в окошке кареты, отдернулась занавеска.

- Господин граф, я так давно мечтала познакомиться с вами, - Ранели застенчиво улыбалась, демонстрируя ровные белые зубы. На смуглом лице они смотрелись особенно красиво. В основном жители Энгарна были светловолосыми и светлокожими, поэтому красота Ранели никогда не оставалась незамеченной.

- Чего ты хочешь, детка? – благожелательно поинтересовались из кареты. Ранели не видела лица графа, но это и не имело решающего значения.

Девушка потеребила шнуровку на груди.

- Господин граф, я сирота, - легкий жест – она знала: граф смотрит на ее грудь, это движение всегда срабатывало именно так. – Я так мечтала найти покровителя, который помог бы найти мне работу в Биргере. Будьте милосердны граф, не оставьте одинокую девушку в этом городе соблазнов, - она быстро взглянула в окно, тут же опустила ресницы. Грудь ее вздымалась от глубокого дыхания.

Дверца кареты скрипнула и приоткрылась.

- Садись сюда, детка. Полагаю, я смогу помочь в твоей беде.

Второго приглашения не потребовалось, Ранели поспешно запрыгнула в карету, успев заметить завистливый взгляд Фемы. В карете она моментально склонила колени и поцеловала руку, усыпанную перстнями.

- Спасибо, мой благодетель!

Хецрон не отнял руку, хотя промолвил снисходительно:

- Ну-ну, детка, не стоит право. Садись на скамейку.

Ранели быстро поднялась, мельком глянула на «благодетеля»: не слишком старый, не слишком страшный. Словом, бывало и хуже. Тут же повернулась к окну:

- Какая у вас чудесная карета, граф! Я еще ни разу в жизни не ездила в такой!

Аристократ снисходительно улыбался ее наивности, она же наблюдала за людьми, желающими войти в город.

Свистнул кнут, карета поехала вперед под возгласы кучера:

- Дорогу графу Хецрону!

Вот мимо проплыл стражник, она заметила, как блеснул и угас камень в его руке. Отпрянула от окошка, наблюдая, как воин озадаченно вертит головой. Наконец мимо проплыли городские ворота. Вот она и в городе.

- Я могу дать работу у себя в доме, - раздался голос за ее спиной. – Ты хотела бы работать у меня?

- Конечно, граф! – воскликнула Ранели, не оборачиваясь. Она высматривала удобное место, для того, чтобы выйти. – Я обязательно воспользуюсь вашим щедрым приглашением… В следующий раз! – она быстро открыла дверцу, на ходу выпрыгнула на мостовую, на мгновение обернулась к карете, расплылась в улыбке, помахала графу ручкой, и исчезла в узкой улочке.

«Интересно посмотреть, какое теперь у графа лицо», - она весело рассмеялась, подобрала юбку и помчалась – мало ли, вдруг граф пошлет кого-нибудь вдогонку.

Она еще несколько раз сворачивала, прежде чем остановиться передохнуть. Убедившись, что все прошло благополучно, приняла настолько благочестивый вид, насколько было в ее силах, и поинтересовалась у престарелой горожанки, как ей попасть в храм.

Около часа ходила она по улицам, уворачиваясь от жадных рук праздно шатающихся горожан и весело огрызалась на шутки ремесленников. Наконец она попала на городскую площадь. В центре ее издалека чернело пятно от догоревшего костра. Ранели остановилась в недоумении: с каких это пор на площадях жгут костры?

- Что, испугалась, красавица? – раздался громовой голос над ухом, и грубая рука ухватила ее за талию. – Эх, какое зрелище ты пропустила! Вчера «волки» поймали оборотня – пытался пробраться в город. Сожгли в тот же день!

Ранели змеей выскользнула из рук бородатого мужика.

- Говорила маме, чтобы отпустила меня вчера! – беспечно хихикнула она. – Опять самое интересное из-за нее пропустила.

Она пересекла площадь, стараясь не смотреть на камни, испачканные углями – все, что осталось от одного из ее стаи. Может быть, она знала его… Губы по-прежнему были сложены в мечтательную улыбку, а сердце билось часто-часто, так что больно становилось от его ударов о ребра…

26 юньйо, 5068 года от сотворения Гошты, Западный тракт сигнальная башня в четырех шарвах от Жанхота, столицы Энгарна.

Ялмари уже направлялся к башне, когда встретил отряд, посланный для его спасения. Полад ввел единую форму для своих людей. На каждом кожаный жилет, закрывающий бедра, застегнутый на ряд пуговиц с воздушными петлями. Вокруг круглого выреза – отложной воротник холщовой рубахи. Широкие штаны заправлены в мягкие кожаные сапоги выше колена. Широкополая шляпа заломлена назад и вбок. По сравнению с шляпой Ялмари – это модный головной убор. Лесник привычным жестом надвинул на глаза шляпу. Ехавший впереди капитан «волков» - его можно узнать по белому перу в шляпе - осадил коня рядом с ним и грубо поинтересовался:

- Кто такой?

- Ялмари Онер.

- Лесник?

- Да.

- А где разбойники?

- Там, – Ялмари лениво махнул за спину.

- Отпустили тебя? – капитан прищурился.

- Они не могли возразить.

- А сколько их было?

- Семеро, - этот диалог напомнил Ялмари допрос, но он знал, что капитан выполняет долг, и поэтому ничем не выразил недовольство.

- И ты справился со всеми? Интересно… - он сделал паузу. - Ладно, едем в башню, а утром посмотрим, что к чему.

Круглые сигнальные башни, для Ялмари олицетворяли власть Полада, поскольку построили их по его приказу. Около шестнадцати тростей в диаметре и половины лавга в высоту – они являлись грандиозными сооружениями, при этом в них не найти никаких излишеств, даже намека на украшательство. Вход – узкая дверь, в которую всадник может проехать только согнувшись, а лошадь едва не отирала боками косяки. Окна – узкие крестообразные бойницы на разной высоте. На верхушке нет изящных машикулей, лишь дозорный путь с такими же строгими бойницами. Многим людям кажется, что башни такие же, как Полад – грозное свидетельство мощи, ненавидящей жизнь, знающей только войну. Эта башня не предназначена для жилья, там всегда темно и мрачно. «Волки» проводят там ночь, а днем рыщут по окрестностям, наводя порядок. Вилланы, как и знать, жалуют их, когда есть более опасный враг – например, Кашшафа или разбойники. Хотя Ялмари знал, что «волки» никому не причиняли зла. Любая жалоба на превышение полномочий расследовалась Поладом. Люди боялись «волков», как боялись всего нового, более сильного и непонятного.

Они проехали внутрь башни. Сначала капитан, потом Ялмари, за ним остальные солдаты. Факелы на стенах освещали земляной пол и стойла для лошадей. Они поднялись по витой лестнице, прилепленной к стене на жилые этажи. Лесник шел за капитаном. Тот, казалось, уже забыл о диковинном человеке, для спасения которого он напрасно прервал ужин.

В круглом зале, может, только чуть меньшим, чем вся башня, света не жалели. Обилие факелов и огонь каминов делали комнату почти уютной, не смотря на отсутствие ковров и картин. Зал встретил их ароматами жареного мяса и картофеля. Деревянные столы стояли постоянно, как в трактире (во многих замках до сих пор столы представляли собой временную мебель – доски ставили на козлы для трапезы).

За одним столом сидели солдаты. Прибывшие с ним, тут же присоединились к товарищам. Послышались обычные в таких случаях грубые шутки, смех. Из-за другого стола навстречу Ялмари поднялся Цагуц.

- Вы живы! – с восторгом воскликнул он. – Как же я рад, что все обошлось. Прошу вас, сударь, присаживайтесь к нам за стол.

Лесник нерешительно постоял.

- Я благодарен вам, граф, но мне кажется…

- Пожалуйста, сударь. Мы обязаны вам жизнью. И более того… честью! Вы очень огорчите нас, если откажетесь отужинать с нами.

Ялмари обреченно направился к нему. Он в замешательстве посмотрел на вилку и нож, с которыми ловко управлялся граф, разрезая куски мяса на тарелке. Жена графа, смотревшая на лесника с восторгом и умилением, заметила это:

- Не смущайтесь, кушайте так, как привыкли. Это ничего…

Он благодарно кивнул и, положив на тарелку несколько картофелин и куски мяса, стал есть руками. Жену графа – женщину, которая сочетала в себе два важных качества: мужество и вежливую доброжелательность – он невольно зауважал. Представил горничную леди Асгат. Почему-то казалось, Илкер тоже такая. И еще было в этой девушке что-то от настоящей леди – прекрасные манеры, сочетавшиеся с внутренней красотой. Жаль он не смог проститься с ней перед отъездом… Исподволь он поглядывал на жену Цагуца, сравнивая ее с Илкер. Пожалуй, девушка не хуже бы смотрелась в роли жены аристократа.

Цагуц тараторил без умолку.

- Так сложно встретить родственную душу, и мы благодарны Эль-Элиону за то, что в трудный момент, он послал вас к нам на выручку. Так приятно среди развращенных нравов современного поколения встретить человека, которому не чужды понятия чести и достоинства, кто не побоится столкнуться и с превосходящим по численности противником. Мы теперь ваши вечные должники и если судьба вновь…

Он замер на полуслове. Не спрашивая разрешения на скамью рядом с графиней, точно напротив Ялмари опустился капитан.

Цагуц задохнулся от такой наглости, он раскрывал и закрывал рот, словно его внезапно лишили воздуха. Капитан же – широколицый мужчина с пышными темными усами и бородой, сверлил глазами Ялмари. Лесник равнодушно жевал плохо прожаренное мясо.

- Чудной ты парень, - наконец вынес вердикт капитан. – Говоришь, их было семеро? - лесник подтвердил. – И тебя не ранили?

Ялмари искоса взглянул на порванную на боку куртку и нашел нужным сообщить.

- Вскользь прошло. Повезло.

- Надо же. Везунчик! Ребята, вы слышали? – повернулся он к солдатам, которые настороженно прислушивались к беседе. – Семеро разбойников, а у него только куртка порвана!

Цагуц обрел дар речи.

- Послушайте… На что вы намекаете? Вы хотите сказать…

- Помалкивайте! – прервал его капитан и всмотрелся в Ялмари, на лице которого не дрогнул ни один мускул. – Так ты ничего не хочешь объяснить? Когда ты встретил графа, как я слышал, их было четверо. Ты перестрелял их из леса, но одного упустил. А тут сразу семеро… И все мертвы. Молчишь? Ладно. Так слушай. Завтра утром посмотрим, что там произошло. Пока я не проведу расследование, никуда не уезжай. А если кто-то из моих ребят увидит, что ты шатаешься в башне, где не положено – пеняй на себя. Где встретим, там и прирежем.

Лесник уверенно посмотрел на командира «волков».

- Ясно, - и прежде чем капитан поднялся из-за стола, легко хлопнул по столу ладонью. – Я уеду на рассвете и мне нужна лучшая лошадь.

Он убрал руку. На темных досках, сверкая в свете факелов, осталась лежать золотая монета. Вместо герба на ней скалилась морда волка.

Отношение к нему резко изменилось. Зловещий Полад сделал так, что почти все, кто носит оружие в Энгарне - городская стража, отряды сигнальных башен и приграничных замков - подчинялись лично телохранителю королевы, то есть принадлежали к тем, кого называли «волками». Среди них действовал закон стаи, деливший всю страну на «своих» и «чужих». В одно мгновение Ялмари из стана графа шагнул в стан «волков».

Лицо капитана расплылось в радостной улыбке, все вопросы отпали:

- Так ты из наших? Что же сразу не сказал? – он вскочил, обогнув стол, подошел к леснику, приобнял его, похлопал по плечу. Солдаты за соседним столом оживились. – Пойдем к нам, гость дорогой. Мы тебя угостим по-свойски. Не каждый день к нам заглядывает особый посланник королевы!

Ялмари взглянул на спасенных спутников: граф и его жена побледнели, лица вытянулись и моментально осунулись. Казалось, они уже и не дышат.

- Я сейчас, - глянул лесник на капитана сверху вниз.

- Жду, - он еще раз хлопнул парня по плечу, отчего того немного перекосило, и ушел.

Ялмари повернулся к Цагуцу.

- Извините, что так вышло… - он сдвинул брови, но ничего путного в голову не приходило, поэтому он махнул рукой и поднялся.

Граф мгновенно ожил. Он схватил лесника за руку и заговорил горячим шепотом, просительно заглядывая тому в лицо.

- Молодой человек… Сударь… Я хочу попросить вас… Наш разговор в дороге… Вы же понимаете, я был напуган… раздражен… в таких ситуациях… У меня двое детей: сын и дочь, - на глаза его мгновенно навернулись слезы. – Я вас умоляю… Мы отблагодарим, пожалуйста…

Чем дольше Ялмари слушал этот бред, тем больше краска заливала его лицо. Наконец он не выдержал.

- Послушайте, граф, я не служу в тайной полиции и не докладываю Поладу о каждом разговоре. Я посланник королевы, поэтому вам незачем так унижаться. Вы ведь не участвуете в заговоре против ее величества?

- Не-ет, - проблеял Цагуц. Известие о том, что человек, с которым он откровенничал – «волк», напугало его больше, чем встреча с разбойниками.

- Вот и прекрасно. При случае, я обязательно упомяну, что граф Цагуц вполне благонадежен. Спите спокойно.

Он с трудом удержался, чтобы не похлопать перепуганного графа по плечу так же как капитан - его, а затем перешагнул скамью и пересел за другой стол. Сидя с солдатами, слушая их военные истории, большая часть которых произошла еще в темные годы Энгарна, Ялмари не отпускал неприятный осадок. Он не первый раз сталкивался с неприязнью, которую испытывают граждане страны к тем, кто служит Поладу, но иногда, как сейчас, от этого становилось особенно мерзко. Вроде бы сделал доброе дело, но что-то ему подсказывало, что граф нескоро забудет эту встречу, и, возможно, еще несколько лет будет вздрагивать по ночам от резких звуков, считая, что на этот раз пришли за ним. Прав ли Полад, что внушил людям такой страх? Время рассудит. Он не отвечал за Полада. Только за себя.

Ему отвели лучшую комнату в замке, капитан проводил его туда. В комнате тоже пылало множество факелов – Ялмари предупредил, что любит свет. Он удовлетворенно бросил взгляд на бочку с горячей водой – то, что нужно перед сном. Скинул куртку.

- Давай сюда, подлатаем, - предложил капитан, и лесник безропотно отдал ее. - Ялмари, - выспросил капитан, перед тем как оставить его одного, - скажи, парень… Подробностей мне не нужно. Объясни: что-то серьезное?

В этом тоже проявлялся закон стаи: они жили одними проблемами, одними горестями и радостями. И все, что касалось одного – касалось всех. К тому же получить звание капитана в Энгарне очень сложно. Их лично проверял Полад, поэтому каждому можно доверять. Он решил быть предельно откровенным.

- Есть сведения, что Кашшафа готовит нападение. А может, уже захватила один приграничный замок.

- Не может быть! – ахнул капитан. – Какой? Я там всех капитанов знаю…

- Из замка Иецера нет вестей. Три «волка», пытавшиеся пробраться туда – погибли.

- И теперь ты? – взгляд капитана изменился, в нем сквозило и уважение, и сомнение. Надо быть смелым человеком, чтобы пойти в одиночку туда, где погибли уже трое. Но справиться ли такой молодой – он говорил в таких случаях «не слышавший звона мечей» - там, где не справились другие?

- Мне надо просто проверить слухи. Узнать захвачен замок или еще держится, а кашшафцы просто окружили его.

Капитан усмехнулся. Чтобы проверить слухи, золотой знак не дадут – медным обойдутся. Посланники такого ранга встречаются редко, получается, дело нешуточное.

- Если еще какая-нибудь помощь нужна – скажи, - он еще помедлил на пороге. – И сменил бы ты шляпу, - сморщился он. – Кто же догадается, что ты «волк», когда ты такое… на голове носишь?

- Далась всем моя шляпа, - пробормотал Ялмари, стягивая сапоги. – Мне и не надо, чтобы каждый встречный знал, кто я.

За шесть дней до этого.

Илкер шла по Небесной галерее, несла стопку чистого белья в покои госпожи. К ее приезду все надо поменять. Она не торопилась, с интересом осматривалась вокруг. Ей нравилось во дворце все: галереи с высокими потолками и большими окнами, украшенные зеркалами и картинами; салоны с дивными люстрами и изящной мебелью замечательных расцветок, спальни с гигантскими кроватями и великолепными балдахинами; зал совета - она не представляла, как там можно совещаться: ей все хотелось рассмотреть и потрогать. Даже кабинеты были роскошными и утонченными одновременно. Небесная галерея называлась так, потому что и стены и мраморный пол походили на темно-голубое небо, какое бывает только ранней весной, с белыми облаками – легкими, перьевыми и несущими в себе дождевые воды.

Девушка знала о темных временах Энгарна по рассказам отца и не могла в полной мере прочувствовать тот ужас, что царил в стране, когда захватчики вырезали всю королевскую семью вплоть до грудных детей, для того, чтобы навсегда сломить дух энгарнцев и обезопасить себя от переворотов. Если нет претендента на престол, заговор бессмыслен. Маленькая принцесса смогла спастись благодаря преданности кормилицы, положившей в ее колыбель дочь кухарки, тем самым, подставив ребенка под меч палача. Так была спасена единственная наследница престола – в Энгарне престол наследовался по женской линии. В последующие двадцать лет принцесса ожидала благоприятного момента, чтобы заявить права на корону…

И все же, служа во дворце, который захватчик строил шестнадцать лет, Илкер иногда приходила крамольная мысль: королева должна быть благодарна ему за такой щедрый подарок. Говорят, когда герцог Кашшафы, увидел старый замок, до сих пор возвышавшийся в центре Жанхота, он сказал: «В каком же дерьме живут эти энгарнцы!» И немедленно отдал указ о строительстве нового дворца примерно в двух юлуках от столицы. За время строительства город опять подобрался к дворцу, так что теперь до окраины еще добрый юлук. Но главное – дворец построили с присущим кашшафцам размахом. Совет ни за что бы не позволил истратить королеве столько денег на свои прихоти.

Послышался нарастающий шум – кто-то мчался навстречу Илкер. Наверняка знатные особы забавляются. Не смотря на то, что галерея была достаточно широка, Илкер отступила к окну. В таких случаях лучше проявить предосторожность: господа не любят, когда слуги путаются под ногами. Вскоре появился лорд Сорот. Длинноногий красавчик и в стремительном беге казался безукоризненно элегантным. Пурпурный, расшитый золотом колет, в прорези рукавов которого белела шелковая рубашка, не смялся, не расстегнулся. Красиво подчеркивает его широкие плечи и тонкую талию. Волосы не растрепались, зачесаны назад волосок к волоску. Серые глаза весело сверкают из-под черных бровей. Он притормозил недалеко от Илкер и оглянулся. Следом за ним летела принцесса.

Что это было за зрелище! Вот уж где ни капли изящества: платье растрепалось, подскакивает на бегу так, что видны подвязки ниже колен. Недавно принцесса придумала новую прическу – подвязывать волосы на затылке лентой. Теперь лента сбилась, волосы болтаются где-то сбоку. А что она говорила! Королева должна бы покраснеть за дочь:

- Герард, ублюдок! Стой. Остановись немедленно, скотина, я волосы выдергаю тебе! Рожу расцарапаю!

Сорот расхохотался:

- Лин, как тебе не стыдно? Ты ругаешься как сапожник!

Внезапно он схватил Илкер за плечи и прикрылся девушкой как щитом. Подбежавшая принцесса, подскакивала, пытаясь через горничную достать до волос Сорота.

- Иди сюда, подонок! Ты еще не знаешь, как я умею ругаться. Я тебе сейчас такое покажу!

- Да что с тобой, Лин? – лорд умело уворачивался от ее рук: принцессе не хватало роста, чтобы добраться до него, да и горничная мешала. – Что на тебя нашло? – вопрошал Герард, невинно поднимая брови.

- Мерзавец! Ты взял мой дневник - мой личный дневник! - и после этого спрашиваешь, что на меня нашло? Будь мужчиной, перестань бегать от меня. Я все равно доберусь до тебя и вырву уши!

- Уши жалко! – прыснул Сорот и, крутанув Илкер, толкнул ее на принцессу. Эолин, которую близкие звали Лин, отпрыгнула в сторону, но мгновения заминки хватило лорду, что броситься вниз по лестнице, перепрыгивая сразу несколько ступеней.

- Сволочь! - воскликнула принцесса и понеслась за ним, на ходу срывая, сползшую ленту.

Илкер перевела дух, растеряно посмотрела на разбросанное по полу белье. «Что теперь делать? Нести опять в стирку? Или может, госпожа не заметит, что оно валялось на полу?» Она стала собирать простыни, тщательно осматривая их. «Вроде не испачкались. Но если ей кто-нибудь скажет…», - в памяти сразу всплыло красные от гнева щеки юной леди. Внезапно в поле зрения показались мужские руки. Она растеряно подняла лицо. «Ялмари. Как же он умеет бесшумно подкрадываться. Впрочем, он же лесник. Часто выслеживает зверя на охоте… Та же черная куртка только на этот раз на распашку, так что виднелась черная холщовая рубашка. Тот же взгляд исподлобья – внимательный и серьезный».

- Добрый день, Илкер.

- Добрый день, Ялмари, - поздоровалась она. И тут же невежливо поинтересовалась. – А что ты здесь делаешь?

- Держи руки, я сложу тебе белье, - сказал он, прежде чем ответить. После этого пояснил. – Лорд предложил устроить охоту. Но он сейчас очень занят.

- Да уж! – с горечью промолвила горничная. – Забавы аристократии… Как ты считаешь, за кого они нас принимают за мебель или домашний скот?

- Зачем же так?

- А что я не права? Посмотри, как они обращаются со слугами: можно толкнуть, стукнуть, испортить целый день труда, или как тебя – пригласить во дворец и заставить ждать весь день, чтобы вечером сообщить, что им некогда!

Ялмари слушал очень серьезно. Потом не выдержал и рассмеялся:

- Ты говоришь как принцесса в изгнании…

Лицо его вмиг переменилось – он стал удивительно обаятелен, так что Илкер смутилась и замолчала:

- Прости, не знаю, с чего это меня так понесло. Нет ничего хуже, чем сплетничать о господах. Все правильно. Мы слуги – они хозяева. Могут делать то, что хотят.

- Может, это и неправильно, но изменить этого ни ты, ни я не сможем. И вообще вряд ли кто-то сможет.

- Ты прав, - Илкер поднялась, склонила голову. Она бы еще поболтала с Ялмари, но белье оттягивало руки. – Ладно, я пойду, - неуверенно произнесла она.

- До встречи, - произнес лесник. Он отошел в сторону и Илкер пошла дальше по галерее. – Подожди, а у кого ты служишь? – задал он в спину вопрос.

Девушка обернулась:

- Фрейлине принцессы. Я же говорила.

- У нее много фрейлин.

- Леди Асгат. А что?

- Ничего. Хочу знать, где тебя можно найти.

Илкер очаровательно улыбнулась.

- До встречи, - пошла дальше, остановилась. – Знаешь, тебе шляпа не идет. Без нее ты намного интереснее, - и быстро скрылась за поворотом.

27 юньйо, 5068 года от сотворения Гошты, лес недалеко от Биргера.

Ранели провела почти весь день в лесу рядом с Биргером, поджидая сокола и обдумывая то, что услышала в храме. Она чувствовала раздражение на весь мир.

Досадовала на людей, начавших убивать оборотней. Наворачивались слезы, когда она возвращалась мыслями к площади, на которой сожгли одного из братьев. Почему люди не хотят признавать за другими право быть иными? Откуда эта жажда убивать всех, кто хоть чем-то отличается? Ее стая ни разу не покидала границы Умара для убийства или мести. Ни разу не объявляла войну. Но что это дало? Их все равно ненавидели, рассказывая о них нелепые небылицы. С другой стороны жуткие рассказы, бродившие по всему Биргеру и его окрестностям, не могли полностью быть ложью. Выходит, и вправду появились волки, убивающие людей, и это - проклятые. Хотя странно: проклятых можно встретить в неделю полнолуния, ночью, а рассказывают об убийствах, совершенных средь бела дня… Другое заклятие? Ранели нахмурила брови, глаза ее сверкнули желтым светом – она не любила загадок. Если бы не ее личные проблемы, она бы узнала, что произошло, но пока…

Пока она досадовала на себя за то, что поверила глупым россказням о священнике, который видит любого человека насквозь и может не только предречь, что тебя ожидает, но и подсказать, как уйти от судьбы. Зачем она рисковала жизнью, чтобы попасть в Биргер? Не стоило верить в глупые сказки. Среди людей не может быть чудо-священника. Люди уже давно не почитают Эль-Элиона как должно, Бог не может говорить с ними. А если и может, то она-то – не человек. Эль-Элион дает священника людям, чтобы тот пророчествовал о людях. А оборотням даны храмы, где каждый может услышать голос Божий.

Ранели досадовала на священника за то, что этот шарлатан, дурачит простаков. Вместо слов истины, которое могло бы спасти заблудшие души, рассказывает анекдоты. Прихожане верят, что весь этот бред имеет какой-то смысл. Они уходят из храма и всю неделю размышляют, что же имел в виду священник, рассказав притчу о пьяном попугае.

Досадовала на сокола. Почему, когда ей это не нравится, он постоянно крутится рядом. А теперь, когда она так ждет, птица исчезла. Словно все делает назло.

Ранели вышла из леса на дорогу. По ту сторону до самого горизонта простиралась поле. Девушка еще раз осмотрела небо. Не только сокола не видно – птицы куда-то подевались. Пришлось укрыться в лесу.

В памяти всплыли высокие двери храма. Не дубовые ворота, обитые металлом, какие бывают у богатых горожан, а цветные витражи, обрамленные деревом. Будто и не двери, а картина, воссоздающая сотворение Гошты. Как обычно в таких случаях запечатлены руки Творца и планета. Свет, дождем льющийся с небес из двух прозрачных ладоней на зелено-голубой шар. В храмах оборотней ничего подобного не встретишь. «Чтобы ничто не мешало услышать голос Эль-Элиона», - наставляли князья молодежь. Боль души из-за увиденного места казни тут же утихла. Сердце наполнилось покоем.

Входя в храм, она накрыла голову прозрачной накидкой – по обычаю людей. В прямоугольном зале с высоким полукруглым потолком по обе стороны располагались гигантские окна с такими же витражами, как на дверях. Они последовательно изображали сотворение духов; восстание духов; сотворение людей; восстание людей; несколько эпизодов из жизни древних священников – тех, кого Эль-Элион посещал лично и дал им необыкновенные способности. Мир в сердце постепенно сменялся восторженным благоговением, священным трепетом перед лицом кого-то очень доброго и могущественного. Многие из воссозданных в витражах историй, ей рассказывали дома. Вот только священников у оборотней никогда не было. Они учили, что Эль-Элион разговаривает с каждым лично. Надо всего-навсего желать услышать Его. Ранели очень желала, но никогда не слышала. От этого она начала сомневаться, что кто-то вообще из стаи говорил с Ним. А что если правы люди, которые утверждают, что лишь к священникам обращается Эль-Элион? Ранели пришла сюда, чтобы узнать истину.

Цохар – местный священник, сидел на возвышении. Обычно служители храма утром и вечером выходили к народу, произносили проповедь, раздавали благословение. Но паломничество к этому священнику никогда не прекращалось. Люди жаждали услышать волю Эль-Элиона о своей судьбе. Поэтому Цохар сидел на амвоне с шести утра до девяти вечера, иногда прерывая общение со страждущими для того, чтобы принять пищу.

Отвлекшись от цветных окон, Ранели отрешенно рассматривала спины прихожан, выискивая место, где удобней протиснуться вперед. А затем ловко лавируя и расталкивая локтями особо упрямых, она стала пробираться сквозь толпу. У нее слишком мало времени, чтобы ждать, когда народ разойдется. Ей надо получить ответ немедленно и как можно скорее покинуть город, ставший опасным для оборотней. Приближаясь к Цохару, она отчетливо слышала его голос – густой баритон. Внимать ему приятно, если не вдумываться в смысл сказанного.

- Шел бы ты домой, отрок. Еще минуту простоишь, и отец твой башку тебе снесет по возвращении за то, что шлешься неизвестно где вместо того, чтобы строгать и пилить, как он повелел. А ты куда? Ты, старче, стой. Я тебе говорил, чтобы не женился на молодой? Говорил? Теперь вот стой тут целый день. Нечего молодой жене мешать. Может, у нее дело какое секретное, а ты домой намылился. Стой столбом. И слушай, что другим говорю. Авось и ты поумнеешь. Притчу сказать? Сказать? Ну, слушайте. Деревенский кузнец сказал новому подмастерью: «Сейчас выну из огня подкову. Как кивну головой, бей по ней молотом» Так новичок-подмастерье сразу стал кузнецом.

Ранели не выдержала и прыснула. В тишине храма ее смешок прозвучал особенно громко. Все озадаченно обернулись. Священник привстал, чтобы рассмотреть нарушителя спокойствия. Девушка-оборотень смотрела открыто и смело: «Я тебя разгадала. Ты притворяешься мудрым, а на самом деле…»

- Кого я вижу! – воскликнул Цохар. – Нечеловек, что притворяется человеком…

Дыхание Ранели замерло. «Он знает, что я – оборотень?» Девушка беспомощно оглянулась. О побеге не могло быть и речи – она была сжата толпой со всех сторон. Самое время схватить ее, чтобы казнить на площади…

27 юньйо, 5068 года от сотворения Гошты, Западный тракт, город Биргер в трех шарвах от границы Энгарна.

К вечеру полил дождь. Ялмари впервые путешествовал так долго. Все тело начало болеть, весь день он буквально заставлял себя ехать. Дождь, поливший после пяти вечера, видимо дали ему в дополнительное испытание. До сигнальной башни оставалось еще добрых четыре часа пути, а до Биргера – небольшого, тысяч в тридцать, города - рукой подать. И все же он бы поехал дальше, чтобы как и планировал, переночевать в башен, если бы не внутренний голос. Это побуждение, возникающее иногда в душе человека, в Энгарне называли голосом Духа, подразумевая, что добрый Дух может подсказать тебе, как поступить. Лесник называл это даром предвидения. В его жизни, он проявлялся нечасто, но никогда не обманывал. Что-то внутри уверяло – он узнает что-то важное для его миссии в Биргере. Он пришпорил коня - надо поторопиться, чтобы успеть до того, как закроют ворота.

Город в дождливый вечер выглядел мрачным и неприветливым. Таким же, как и его стража. Воины, заметив его, не оживились, все так же стояли под небольшим навесом, настороженно всматриваясь в путника. Десятник взглянул из-под бровей:

- Поздно ездите, сударь, - недружелюбно пробубнил он. Кожаный плащ блестел от дождя. Но он не защищал воина от холода, тот зябко поднимал плечи. Может, от этого он и говорил так раздраженно. – Уже ворота закрывать собирались. Платите быстрей, - воин указал на сидевшего у ворот мытаря.

Ялмари спешился, заплатил подорожный налог и хотел ехать дальше, когда боковым зрением заметил кое-что интересное – десятник спрятал в карман какой-то камень. Лесник заинтересовался. Он как-то читал о магических камнях, внешне похожих на булыжник, но легко «впитывавших» заклинание. Если окропить такой камень кровью оборотня или вампира и произнести наговор, он начинал светиться мягким голубым светом при приближении этих существ.

- Туммим? – конкретизировал лесник свои выводы.

- Туммим, - насупился страж и нашел нужным объяснить. - Времена неспокойные. Всех проверяем.

- Ясно, - Ялмари задумался на мгновение. Стражи закрыли ворота. Издалека доносился стук подкованных сапог – десяток «волков», шел на смену дневной страже. – Сударь, можно вас на минуточку? – лесник сделал знак десятнику. Когда они отошли в сторону, Ялмари незаметно предъявил золотую монету. – Вы не подскажете, где мне можно остановиться в городе?

- Отчего не подсказать? - теперь десятник смотрел на него с некоторой завистью. – Сейчас сменимся, по дороге в казарму и покажу.

Ялмари отошел в сторону, подождал смены караула. Мытарь, собрав деньги, исчез куда-то с охраной. Десятник скомандовал своим людям. Они отправились вперед, а он чуть приотстал, чтобы поговорить с особым посланником королевы. Лесник вел лошадь в поводу. Сильный дождь прекратился, только легкая морось холодила лицо.

- Вам действительно нужна гостиница? – начал разговор десятник.

- Да. Но не только. Что здесь происходит? Кто дал страже туммим?

- Городской совет. Приказали всех проверять.

- И как успехи?

- За месяц выловили и сожгли трех оборотней.

- И все?

- А что еще?

- Туммим заряжен на оборотней? Есть угроза? Вампиров не ловили?

- Не ловили, - десятник растерялся. – Мы не спрашивали, на кого заряжен камень. Я так думаю, на вампиров тоже. Город полон слухов о том, что кровососы появились. Да и маги из Кашшафы захаживают. Я так думаю и на магов заряжен.

- Туммим против магов бессилен, нужен второй камень – урим, - заметил Ялмари. - Второй камень не давали?

- Нет, - вопросы Ялмари ставили десятника в тупик. – Даже и не упоминали про второй камень. Дорого наверно.

- А вы тщательно проверяете входящих? Можно проскользнуть?

- Можно, - скривился страж. – Это ночью все просто – вы приехали один, я подошел и проверил. А если идут купцы или граф устраивает торжественный въезд. Где тут уследишь? Иногда мытарю дадут на лапу – он нам велит пропустить без проверки. Мы и не настаиваем – чай не королевский указ, городской совет тревожится. Вот если бы Полад приказал, тогда да.

Они шли по центральной улице, относительно чистой и светлой. Фонари горели у входов домов. Дома с каждым лавгом становились выше и богаче. Некоторые будто недавно отремонтированы, декорированы вычурной лепниной. Лесник невольно сравнивал эти хоромы с королевским дворцом. Кашшафские захватчики не поскупились на украшение дворца, но там все сделано со вкусом, так что радует глаз. Удивительно, что богатые ремесленники и аристократы не доверяют готовить еду плохому повару, но легко отдают дом в руки плохому архитектору. Или Энгарн все еще отстает в строительстве от враждебного соседа?

Ялмари проанализировал всю полученную информацию. «Все знают, что появились вампиры, оборотни и маги. Но выдают камень, пригодный исключительно для ловли оборотней. Случайно? Намеренно? Или никаких загадочных смертей вообще не было, а кто-то старательно распространяет слухи? Или еще хуже – кто-то управляет городом за спиной Полада и королевы?»

- А смерти от вампиров и оборотней расследовали? – осведомился Ялмари после паузы.

- Те, что в городе - расследовали, - пожал плечами страж. – Деревни – это уже забота капитана Махли. Но какое может быть расследование? Кто еще оставляет на шее человека дыры? Кто резвится, разрывая трупы на части, съедая внутренности? Посмотришь на убитых и сразу понятно, кто здесь побывал…

Ялмари невесело усмехнулся.

- Ясно. Спасибо, десятник. Подскажи теперь мне таверну. Сильно дорогая не нужна, а вот такую, где я мог бы побольше услышать.

- С этим просто. В любой переулок свернете, и обязательно наткнетесь на какую-нибудь забегаловку. Там и комнаты сдаются. Только не больно там любят нашего брата.

- То есть? – уточнил лесник.

- То и есть. Во многих тавернах «волков» отказываются обслуживать. И заставить мы не можем. Если узнают, что вы… В общем, если что приходите к нам. Казарма возле ратуши, - раздался бой часов на здании городского совета – пробило половину десятого. - С капитаном встретитесь? – поинтересовался десятник.

- Может, позже. Не говори пока никому, о нашем разговоре, - Ялмари вскочил на коня. – А старейшину вашего как зовут? Где его дом?

- Дом старейшины Елеу мы уже миновали, - воин обернулся, - вон тот, видите? С каменными рожами над входом. Хотите его посетить?

- Может быть завтра. Хорошо, я пойду. Доброго отдыха, десятник.

- Доброго отдыха, сударь.

Ялмари заметил узкий проход и, оседлав лошадь, свернул туда. Улочки, ответвлявшиеся от главной, были узкими, темными и вонючими как в любом городе Энгарна. «Интересно, - мелькнула мысль, - в Кашшафе тоже так или научились чистоте?» Вдоль домов текла река помоев. Рядом резвилась свинья, Ялмари осторожно объехал ее. Города специально содержали чушек, чтобы они хоть немного «прибирались» на улицах, но их усилий не хватало. У Ялмари, привыкшего к чистому воздуху леса, закружилась голова. Внезапно наверху распахнулось окно, звонкий голос прокричал:

- Помои! – и следом выплеснулась грязная вода с овощными очистками.

Он еле успел придержать коня. «Положено ведь трижды прокричать!» - недовольно подумал он. Еще немного постоял, тронул бока скакуна.

В конце улочки слышались пьяные голоса, музыка. Кажется, скоро он сможет, наконец, поесть и выспаться.

Стоило ему въехать во двор таверны, к нему подбежал мальчик, взял лошадь под уздцы. Ялмари ревниво проследил, чтобы животину обтерли и накормили, после этого подхватил небольшую дорожную сумку и вошел внутрь.

Небольшой зал встретил его звоном посуды, веселым говором и пьяными песнями. Он снял шляпу, поискал свободное место.

- Можно? – поинтересовался он у ремесленников. Судя по внешнем виду они принадлежали к обувному цеху и заглянули сюда сразу после работы. Мужчины окинули его взглядом и отвернулись. Ялмари счел это за согласие и, устроившись на скамье, положил рядом суму и стал ждать девушку. Снимать куртку пока не хотелось – тепло дома еще не проникло внутрь.

Она подлетела к нему, как дворняжка, встречающая хозяина – того и гляди, на него лапами бросится. Девушка – молоденькая, лет пятнадцати - наклонилась, выставляя на показ упругую грудь, чуть прикрытую платьем:

- Что желаете, сударь?

- Много хорошо прожаренного мяса.

- Вина?

- Васаг есть? – заказал он единственное вино, которое мог пить – непереброженая смесь из трех сортов винограда. Стоило оно довольно дорого даже на западе Энгарна, в краю виноградников.

- Васаг? – брови малышки поползли на лоб. – В нашей забегаловке такого не пьют. Могу разбавить водой пиво.

- Тогда лучше воды. И еще мне нужна комната.

- Только комната? – она игриво покачала бедрами, но желаемой реакции не увидела и потому поджала губы. – Сейчас все принесу, сударь.

Ялмари повернулся к столу и с изумлением заметил, что и тут его проверили. Сидевший рядом с ним подмастерье быстро передал другому туммим и отрицательно помотал головой. Вот так-так. Страже у ворот особенно не нужно стараться, раз такие камни есть у каждого ремесленника.

Убедившись, что Ялмари - человек, парни склонились друг к другу и возобновили беседу.

- …И вот они вышли за деревню, Гулизар с парнем заигрывает, она девушка горячая была. У мертвого встанет. Парень на нее смотрит, глаза горят. Она-то считала, он уже созрел, быстрей пошла, чтобы увести его подальше в лес, чтобы никто им не помешал значицца. Ну, и увела. Нашли ее через три дня. На труп смотреть страшно было, как это чудище над ней глумилось. Грудь, живот, горло, щеки – все изгрызано. А ты говоришь – вампир. Я вам скажу: первый признак оборотня – глаза у него горят. А туммим не всегда срабатывает.

- А у вампира? У вампира горят глаза? – замирающим шепотом поинтересовался подмастерье, что сидел рядом с Ялмари.

- Вампира, ты ни с кем не спутаешь. Это такое страшило! Если и спасешься – заикою останешься. Сам черный, глаза красные, ногти – во! – он раздвинул руки чуть ли не на два локтя. - У него клыки длинные, чтобы прокусывать кожу легче было. Аж до подбородка достают! - авторитетно заявил рассказчик.

«Одни басни, - сморщился лесник. – Кому эти басни нужны? Кто хочет, чтобы они распространялись?... Что-то долго нет еды», - он оглянулся - к нему направлялся хозяин: жирная тушка на тонких ногах. Он подошел к столу, демонстративно крутя в руках два камня: в этой таверне хранили полный набор, могли поймать и оборотня, и мага. Скорей всего и вампира. Кулак размером с маленькую дыню опустился на стол:

- Вот что парень, - хозяин навис над Ялмари. – Шел бы ты отсюда. Мы «волков» не обслуживаем.

Таверна затихла. В тишине хлопнула дверь – кто-то спешно покинул зал.

Лесник встал:

- Но с чего вы взяли…

- У нас глаз наметанный, - прищурился хозяин. – Да и васаг никто кроме «волков» не пьет.

«Жамшид меня раздери! – разозлился Ялмари на себя. – Так глупо проколоться» Теперь надо было сохранить лицо.

- А не боитесь так открыто?

- Я, сынок, ничего уже не боюсь, - оскалилась туша жирными губами. – После того, как моего сына вампир высушил, а «волки» подойти боялись… - он умолк. - Да и мы не в столице, - тон его стал угрожающим. - Кто знает, увидишь ли ты еще своего капитана. Убирайся, отсюда! – глаза его превратились в щелочки, он наклонил голову – будто бык, перед тем как броситься.

Ялмари надел шляпу, кинул на стол монету:

- За кормежку коня.

Лицо хозяина налилось кровью.

- Мне не нужно твоих поганых денег. Убирайся быстро!

Но лесник не дрогнул лицом, подобрал сумку и направился к выходу, спиной чувствуя взгляды.

Постоял у конюшни. Полный провал. Его раскрыли буквально с первого слова. «В сторожевой башне у «волков» картошку руками ел, чтобы не раскрыть себя, а здесь васага потребовал! Хорошо еще не догадались, что о моем истинном статусе, подумали, что он рядовой «волк»».

По всему выходило, что ближе к границе действительно творится что-то неладное. Надо бы навестить старейшину. Поздно, конечно, для визита, но что поделать? Лук взял с собой. Вряд ли он пригодится в городе, но тут его могли украсть. Для защиты же пригодится короткий меч, который он всегда держал в кожаных ножнах под курткой. Ялмари прикрепил его так, что он не мешал при ходьбе и был незаметен для собеседника.

Лесник закинул котомку на плечо. С благодарностью посмотрел на небо – дождь закончился. Розовая луна, разогнала тучи, чтобы взглянуть на город, но ее силы не хватало. Свет луны терялся из-за уличных фонарей. Но это и к лучшему – Ялмари не любил полнолуния. А как представишь, что оно будет длиться еще почти неделю, так тоска берет. Он завидовал людям, которые не испытывают на себе влияния ночного светила. На него луна действовала слишком сильно.

Он оставил коня в негостеприимной таверне. Лошади надо отдохнуть. Утром если что, пошлет десяток – заберут, никто и не пикнет. Тем более, вопреки желанию хозяина, за ужин и лошадь он заплатил.

Темные улочки встретили той же вонью. Ялмари ускорил шаг, чтобы быстрее выйти на главную улицу.

…Из-за обилия запахов он чуть не попал в засаду. В последнюю минуту почувствовал чье-то присутствие. Резко присел, одновременно уходя влево – меч скользнул по куртке. Выхватил клинок и повернулся лицом к врагу, отбрасывая в сторону сумку. Тут же вспомнил – этот человек, одеждой и внешностью (небольшая бородка и длинные до плеч волосы) походивший на зажиточного лейнского купца, был таверне. Наверно, он-то и вышел, пока Ялмари с хозяином разговаривал.

Не давая леснику опомниться, мужчина наступал, двигаясь из стороны в сторону, как кобра, и беспрерывно нанося удары. Меч у него оказался длиннее, лесник едва успевал парировать быстрые выпады. Рукоять меча крутилась в ладони - это тебе не тренировки в лесу со старым другом, а серьезный противник.

Он словно услышал мысли Ялмари.

– Я всю войну прошел, сопляк. Это тебе от старейшины Елеу, - он нанес внезапный колющий удар. Лесник наклонился, меч чиркнул по куртке.

Он сохранял спокойствие – эта встреча, так же как и разбойники в лесу, по большому счету ничем ему не грозила. Ничем, кроме разоблачения. Он отступал и парировал удары.

- Ты очень быстр, - усмехнулся бандит. – Но не быстрее меня! – он метнул нож.

Ялмари отклонился, но нож задел щеку, тут же встретил удар меча в грудь. Бородач остолбенел от недоумения:

- Да ты не…

Договорить он не смог. Лесник крутанул клинком и меч нападающего, сверкнув, отлетел к стене, а противник схватился за перерезанное горло и, захрипев, упал на мостовую. Чуть-чуть не рассчитал удар, но другого выбора у него не оставалось. Ялмари с сожалением посмотрел на труп. «Волки» бы разобрались, как он связан со старейшиной. А теперь придется выяснять самому. Он оглянулся, кажется, никто не наблюдал за этим сражением и это к лучшему. Лесник надел шляпу глубже и продолжил путь.

Минут через пятнадцать – он слышал, как городские часы, ударили один раз – Ялмари стоял у дома старейшины. В парадную дверь заходить не стал. Лучше всего это сделать с черного входа. Слуги почти никогда не запирают там дверь.

Нашел небольшой дворик с задней стороны дома. С забора бросил несколько камней внутрь двора – собаки не лаяли. Следовательно, в дом удастся проникнуть без шума. Осторожно спрыгнул на землю. Еще раз огляделся.

Вскоре он бесшумно поднимался по лестнице. Спальня должна находиться на втором этаже. Открыл ближайшую дверь, на него пахнуло духами. «Ошибочка. Явно женская спальня». Прошел дальше. «А тут?», - на большой кровати свернулись клубочками два крошечных тельца. Детская. Следующая комната определенно то, что ему нужно.

Лесник скользнул внутрь, подошел к кровати. Опять неудача – кровать пустовала. «А старейшина-то ночная птица – еще не спит. Где же его искать? В кабинете? Или он ушел куда-то по делам?»

Для начала проверил кабинет. Дверь туда не закрыли полностью, на полу виднелась полоска света. «Старейшина дома. Теперь надо немного напугать его», - Ялмари снял шляпу и шагнул в комнату.

- Добрый вечер, старейшина Елеу, - проговорил он вкрадчиво.

Старейшина – седой старик, с большими залысинами впереди и длинными волосами позади, моментально побледнел, губы затряслись. Он узнал, кто посетил его с одного взгляда. Старик открыл рот – хорошо, что дыхание перехватило, а то бы перебудил весь дом.

- Не кричите, - предупредил Ялмари, доставая меч. – Кричать бесполезно, все равно помощь не успеет. Вы ведь хотите жить? – дождался утвердительного кивка, шагнул еще ближе, медленно подошел к столу. Лесник знал – в таких случаях спокойный тон звучит страшнее, чем угрозы. – Вы знаете меня? – старик, все так же дрожа, помотал головой. – Удивительно… Мне сегодня передали привет от вас, - взял стул, подвинул к столу. Теперь они сидели напротив. - Я надеялся, что вы мне объясните, что происходит в Биргере. Почему ловят оборотней? Не дрожите так. Мне нужны ответы.

- О-они у-би-вали, - заикался Елеу, не сводя глаз с Ялмари. – М-мы хотели за-щититься.

- Кто видел, что убивали именно оборотни?

- Н-но это же понятно…

- Выходит, никто не видел, - подвел итог лесник. – Кто дал вам камни? Туммимы, - уточнил он. - Где вы взяли столько камней? Мне кажется, трудно найти дом, где не было бы туммима, - зрачки старика сузились почти до точки. Еще немного и он умрет от страха. – Спокойней, - увещевающее произнес Ялмари. – Я же сказал, мне нужны ответы, а не ваша жизнь. Так кто дал камни?

- Маг.

- Из Кашшафы? – вопрос был риторическим. В Энгарне маги не жили, страну защищали священники. И все же он опять подождал, пока Елеу подтвердит, преодолевая ужас. – То есть вы связались с врагами Энгарна, так? «Волков» у вас ненавидят, а кашшафских магов привечают. Это заговор, старейшина?

- Нет! Мы верны королеве. Полад хочет захватить трон, поэтому мы… Маг защитил нас, чтобы мы не умирали в пасти этих тварей. То есть… извините… Мы писали в Жанхот, но никто не спешил помочь нам. «Волки» бессильны, они не хотят ловить оборотней или не могут. Может, Полад связан с этими убийствами! Что нам было делать? Нам предложили помощь, и мы приняли ее.

- Последний вопрос, - Ялмари встал, облокотился на стол, навис над стариком. – Как мне встретиться с этим магом? Когда он будет здесь? Ведь он заходит к вам?

На старейшину было жалко смотреть. Губы его начали синеть, он чуть не кивнул, но опомнился, встретив взгляд Ялмари.

- Я-а н-не з-зна-ю, - проблеял он. – Он н-не го-во-рит…

- А если подумать? – Ялмари наклонился еще ниже.

- Н-не зна-ю, - затрясся Елеу. – Н-не знаю!

- Я спрашиваю последний раз, - совсем тихо, и так близко к лицу, что чувствуешь несвежее дыхание изо рта.

- Н-не знаю! – закричал старейшина и все-таки сделал лужу.

- Ты не меня ищешь? – внезапно спросили из-за спины.

Ялмари резко обернулся, выхватывая меч, и больше не мог шевельнуться – будто тугие веревки опутали все тело. Руки и ноги не повиновались ему. Возле шкафа стоял человек в длинном сером балахоне. Капюшон полностью скрывал лицо. Одна рука вытянута вперед. Лесник почувствовал, как сдавливает горло, словно тисками. Кровь прилила к лицу, он задыхался.

За неделю до этого

Илкер делала прическу леди Асгат, когда в комнату вошла принцесса. Сегодня она ни капли не напоминала ту ведьму, что вчера пыталась оторвать уши лорду Сороту. Платье впору монашке: закрытое до горла, с ажурным воротником дорогой вышивки. Темно синий лиф плотно облегает фигуру. Крылышки делают плечи принцессы шире, от этого талия кажется очень тонкой. Рукава белые, с чудесной вышивкой золотыми и серебряными нитями. Темно синяя юбка разлетается впереди, а там белеет другая из той же ткани, что и рукава. Смотрится она необычно женственно и элегантно – настоящая принцесса. Сегодня можно поверить, что она станет королевой. Илкер смотрела на нее с любопытством. Почему-то казалось, что пришла она не для того, чтобы поболтать и обязательно устроит для себя какое-нибудь развлечение. Сколько она слышала о принцессе от других горничных, все в один голос утверждали, что если Эолин и «ведет себя прилично», все равно кому-нибудь достанется. Обычно, то, что она вела себе достойно, значило, что она вышла на охоту против собственных фрейлин. Принцесса презирала придворных дам, но те все равно стаями вились во дворце и старались во всем угодить своенравной наследнице престола.

Леди Асгат расплылась в фальшивой улыбке.

- Принцесса! – воскликнула она приторно-сладким голосом. – Как я рада, что вы меня посетили. Вы подождете, пока я сделаю прическу?

- Безусловно, - Эолин с достоинством опустилась в кресло. С любопытством осмотрела комнату. – В первый раз прихожу к тебе. Довольно милая комната.

Получить комплимент от принцессы, обладающей при вздорном характере безупречным вкусом, мечтала каждая фрейлина. Польщенная Асгат зарделась от счастья, лишь Илкер уловила охотничий блеск в глазах Эолин и заподозрила, что ее госпожа рано радуется. Принцесса еще раз окинула взглядом будуар и продолжила:

- Точно такой же я видела у леди Зимран, когда гостила у нее в замке три года назад. Вы с ней родственницы? – невинно поинтересовалась она.

Лицо леди Асгат пошло пятнами гнева, она открыла рот, но, так и не придумав, как ответить, чтобы не оскорбить принцессу, закрыла его. Спустя некоторое время прошептала:

- Нет.

- Чудеса! - Эолин величественно и очень красиво пожала плечами. – Неужели может так совпасть вкус? Но ты не расстраивайся, - утешила она страдалицу. – Вкус можно развить. Еще пару лет во дворце и ты все исправишь, - она немного помолчала. Илкер почувствовала, что последует еще одна колкость, и не ошиблась. – Вот поумнеть за эти годы тебе вряд ли удастся, - закончила принцесса, улыбаясь со снисходительным состраданием, словно разговаривала с юродивой.

Леди Асгат проглотила и эту шпильку. Все фрейлины заискивали перед принцессой, когда она находилась рядом. Злословили и высмеивали ее, когда она выходила. И со страстным рвением подражали ей во всем. Родители отправляли их во дворец в поисках богатых женихов и благословений от правящей руки. Они терпели все, что угодно, ради этого, но, кажется, немногие добились своей цели. Горничные сплетничали, что одна из фрейлин чуть не вышла замуж за принца, но вскоре ее застали с лордом Соротом, и пришлось девушке уехать, не солоно хлебавши. А принц после этого вроде бы совсем тронулся умом и почти перестал бывать во дворце, удалившись в свой замок, так что шансы заключить с ним блестящую партию сошли на нет. Но дамы не теряли надежды – кроме принца есть еще герцоги, лорды и много других богатых рыцарей вертящихся во дворце. Иногда партия с сыном старейшины Жанхота – это лучше, чем ничего. Если кто-нибудь из фрейлин не выдерживал общения с принцессой и уезжал домой, на ее место тут же появлялись две-три новые кандидатки. Выбирала «компаньонок» принцесса лично. Предпочитала красивых и недалеких. Наблюдая за сегодняшней стычкой, Илкер считала, что если бы нашлась среди этих девушек хотя бы одна, которая не побоялась бы возразить Эолин, поставить ее на место, то, возможно, она сумела бы стать подругой принцессы. Но никому не приходило в голову проявить подобную смелость. Леди Асгат то бледнела, то краснела, но героически сдерживала себя. Илкер тщательно укладывала ей волосы – локон к локону – и огорченно сжала губы. Принцесса уйдет, а злая Асгат будет вымещать испорченное настроение на горничных. И, прежде всего на ней, Илкер, потому что она присутствовала при этом унижении.

Вздохом девушка невольно привлекла внимание Эолин.

- У тебя новая горничная? – поинтересовалась принцесса.

- Да, - леди Асгат перевела дух - наконец-то разговор перешел на безопасную тему. – Она великолепно делает прически. Это чудо какое-то! – сказала и осеклась – принцесса вполне могла пройтись по поводу ее волос.

Принцесса не упустила этот шанс. Она величественно кивнула:

- Я поэтому и обратила внимание на нее. У нее настоящий дар. Из таких жидких тусклых волос как у тебя создать такое великолепие… У прежних горничных не получалось и вполовину так хорошо, - она сделала многозначительную паузу. – Отдай мне ее.

Руки Илкер дрогнули. Ей не нравилась леди Асгат, но служить принцессе – это все равно, что танцевать на действующем вулкане. Она взмолилась безмолвно, чтобы этого ужаса не произошло, но интуиция подсказывала: если Эолин что-то решила, она добьется своего, во что бы то ни стало. Леди Асгат попыталась воспротивиться.

- Но, милая принцесса, у вас и так много горничных и две из них умеют делать прически. Почему вы же вы хотите отнять у меня единственную, которая может сделать меня красивой?

- Я просто спросила, - принцесса небрежно махнула рукой. – Если ты так в ней нуждаешься, я не настаиваю, - она еще немного выждала. – К тому же она не только делает прическу, но и постель застилает, да? Я видела, как вчера она подбирала твои простыни с пола в галерее. Выронила, наверно.

Сердце Илкер похолодело: такого поворота она никак не ожидала. Щепетильная леди Асгат теперь сживет ее со света. Девушка так надеялась, что она не узнает, что горничная постелила ей простыни, которые валялись на полу.

- Чтоооо? – лицо Асгат сразу вытянулось. – Илкер, что я слышу? Ты уронила простыни на пол? - Илкер закончила прическу и, сложив руки впереди, опустила голову и с замиранием сердца встала перед госпожой. – Отвечай мне! – потребовала та.

- Да. Я уронила, - отозвалась Илкер. «Из-за принцессы!» - добавила она про себя.

- И что ты сделала с простынями? Отдала стирать?

Илкер, набрав воздуха в грудь, призналась:

- Нет, я застелила ими вашу постель.

- Что? Как…? Как ты посмела? Да я тебя…

- Отдай ее мне, - перебила возмущенную леди Асгат принцесса. – Она тебе не подходит, а мне в самый раз. Я о-бо-жаю, когда простыни поваляют по полу, прежде чем застилают постель.

Губы Асгат возмущенно дрожали. Принцесса в очередной раз поймала ее, теперь не осталось повода отказать ей. Леди обреченно сдалась:

- Хорошо. Пусть убирается. Марууш! - крикнула она. – Немедленно перестели мне простыни! Ночные рубашки тоже замени, они ведь тоже валялись, правда? – ядовито поинтересовалась она у Илкер.

- Да, - кротко ответила та.

Принцесса поднялась из кресла.

- Я пойду. Сегодня вечером мы устраиваем охоту. Ты поедешь?

- Конечно! – обрадовано воскликнула Асгат.

- Тогда придется делать другую прическу. Эта не подойдет к охотничьему костюму, - она махнула рукой Илкер. – Иди за мной, - повернулась к Марууш, приказала. – Соберешь ее вещи, принесешь в комнату моих горничных немедленно.

Они вышли в коридор. Эолин шла впереди.

- Как тебя зовут? - она не оборачивалась.

- Илкер Лаксме, госпожа.

- Слушай меня внимательно, Илкер. У меня десять горничных. Ты будешь одиннадцатая. Как ты полагаешь, это много или мало? - Илкер благоразумно не спешила с ответом, но Эолин настаивала. – Отвечай, не бойся.

- Много, госпожа.

- А сколько мне нужно?

- Три, - помедлив, откликнулась она.

- Ты права, - принцесс засмеялась. – Любой женщиной достаточно трех. Но я принцесса, и должна иметь как можно больше горничных. Но я хотела сказать не это. По большому счету, я взяла тебя, чтобы насолить Асгат. Она мне надоела. У меня работы для тебя нет – прически и моя Пайлун прекрасно делает… Поэтому… - она сделала выразительную паузу, - я хочу, чтобы ты запомнила: ты должна делать то, что я тебе прикажу. Понятно? - она остановилась и пристально посмотрела на Илкер.

- Да, госпожа.

- Тогда повтори. Что ты должна делать?

- То, что вы мне прикажете, - Илкер старательно исследовала узоры на полу. Господа страшно не любят, когда прислуга поднимает взгляд. Горничные должны быть образцом скромности и смирения.

- Отлично. А если я тебе ничего не прикажу, чем ты займешься?

- Буду ждать ваших приказаний.

- Глупо! – возразила Эолин. - Может, ты мне целый год не нужна будешь. Ты что же будешь сидеть и ждать? В общем так, когда я тебе ничего не приказываю, ты можешь делать все, что захочешь. Что ты любишь делать?

- Читать, - неуверенно ответила Илкер.

- Вот и прекрасно. Можешь ходить в библиотеку, гулять в саду или в лесу, поехать навестить родственников – у тебя есть родственники?

- Только тетя и брат, госпожа, - откликнулась Илкер, не поднимая глаз.

- Вот и прекрасно. Главное помни: если ты мне понадобишься, я всегда тебя найду. И никогда не буду ругать за то, что тебя не было рядом. Понятно?

- Да, госпожа.

- Прекрасно. И хочу предупредить: я могу потребовать от тебя очень необычных вещей. Таких, которых от горничных не требуют, - девушка испуганно взглянула на нее. – Не переживай, в постель к аристократам подкладывать тебя я не собираюсь, - Илкер покраснела. – И кстати, если тебе не нравится мой приказ, можешь сказать об этом. Я за это не казню и не выгоню. Понятно?

- Да, госпожа.

- Чудесно. Можешь идти куда хочешь.

- Госпожа?

- Ты мне сегодня не нужна. Можешь делать что хочешь. Свободна.

27 юньйо, 5068 года от сотворения Гошты, лес недалеко от Биргера.

Ранели снова окинула взглядом небо в поисках сокола, но безрезультатно. Куда же он подевался? Как его позвать? Не кричать же на весь лес…

Она восстановила в памяти слова Цохара. Стоит ли относиться к его словам серьезно?

Она побледнела как облако, когда священник брякнул, что она не человек. Цохар это сразу заметил и хитро прищурился. Взгляд Ранели тут же изменился – потемнел, стал угрожающим. Она не собиралась безропотно ждать, когда ее потащат на костер. Если люди попытаются сделать это – она тоже убьет нескольких. Девушка приготовилась к обращению, но священник подмигнул ей:

- Я всегда говорил, что женщина не человек, а лишь притворяется человеком. Человека Эль-Элион сотворил первым, как только первосозданная планета вышла из-под его рук. И только позже, когда человек обошел свои владения и дал имена зверям и птицам, повторяю: только после всего этого Эль-Элион сотворил женщину. А стало быть… - Ранели заносчиво улыбнулась. – Я вижу, ты не боишься меня, крошка? – обратился священник к ней. – Ну-ка, иди сюда. Посмотрю в твое бесстыжее лицо, - девушка смело пробралась вперед. Теперь прямо перед ее носом торчали колена священника, покрытые белым льняным облачением. Пришлось взглянуть вверх, чтобы встретиться с его лукавыми темными глазами. – Так-так… - промолвил он, ухмыляясь в густую черную бороду. – Зачем пожаловала, красавица? – и, не давая времени для ответа, продолжил. – Удивляюсь я: зачем приходят ко мне те, к кому Эль-Элион Сам приходит? Зачем, скажи мне?

На этот раз он действительно ждал отклика. Ранели поиграла бровями.

- Он приходит, да ведь не говорит ничего! – смеясь, ворковала она.

- Трудно сказать что-то тому, кто не хочет слышать, - Цохар, передразнивая ее, тоже поиграл бровями и рассмеялся. – Если я тебе скажу, ты захочешь ли услышать?

- Эх, кабы знать, что Вы истину говорите, господин священник, так я бы…

- Истину! – скривился Цохар. – Истина ей нужна! Не-е-ет. Тебе гарантии нужны. Ты хочешь каждый шаг выверить. Да ведь гарантий тебе и Эль-Элион не даст. Все в твоих руках, крошка. Пойдешь налево – и беду, и радость встретишь. Пойдешь направо – и беду, и радость встретишь.

- Не пойму я, о чем вы… - надула губки Ранели.

- Не поймет она… Вот и всегда у тебя так. Как по шерсти волчицу гладишь, так все она понимает, а как против шерсти, так сразу глухая и слепая делается.

Снова забилось у Ранели сердце часто-часто. Неужели знает священник? А он подмигивает.

- Каждая женщина в душе волчица. А тебе вот что скажу. Раз уж ты легких путей ищешь, хочешь, чтобы все было прозрачно… Надо тебе найти зеркало будущего. Спрятано оно у скованного мага по имени Намжилдоржи. Лес, в котором он обитает ныне, не так далеко, да ты в нем ни разу не была. Охраняет того мага чудовище. Никого не пропускает, кроме того, кого маг пустить хочет. Доберешься до мага – на все вопросы ответы найдешь, потому что зеркал у него много: одно будущее покажет, другое – прошлое. Одно счастье твое, другое – несчастье. Одно страны запредельные, другое – дом родной. Одно душу твою, другое – тоже душу. А уж какая твоя душа – тебе решать. Все-все узнаешь… Если маг, конечно, захочет пропустить тебя, а не скормит своему чудищу, - теперь Цохар захихикал. Очень уже понравилось ему, как запутал он Ранели. Она стояла перед ним, озадаченно открыв рот и чувствуя себя полной дурой.

Внезапно священник посерьезнел:

- Че встала? – спросил он грубо. – Поняла – не поняла, иди-ка уже отсюда. Нечего тебе здесь делать. Свой храм имеешь – туда и ходи, - видя, что Ранели никак не придет в себя, он нахмурился и топнул ногой. – Иди отсюда говорю! Чую, костер на площади разожгли, паленой шерстью пахнет!

Девушка, наконец, опомнилась и быстро протиснулась сквозь толпу. За спиной слышался веселый голос:

- А хотите еще притчу? Как-то пьяный попугай…

От воспоминаний ее отвлек клекот. Она оглянулась. Сокол сидел в трех метрах от нее на ветке и косился черным взглядом.

- Неужели… - пробормотала она и шагнула ближе к птице, не глядя в черные глаза. Когда расстояние между ними сократилось до полуметра, она произнесла. – Здравствуй, сокол. Нам надо срочно встретиться. Буду ждать тебя в Сальмане в нашей таверне.

Сказав это, она послала птице воздушный поцелуй, после чего немедленно скрылась в лесу.

27 юньйо, 5068 года от сотворения Гошты, Западный тракт, дом старейшины Елеу в Биргере.

Ялмари уже ничего не видел, но прежде чем он потерял сознание, хватка на горле несколько ослабла. Он с хрипом глотнул воздуха, оттопырил рубашку, облегчая дыхание. На шее чернел шелковый шнурок. Когда круги в глазах прошли, Ялмари очутился в другой комнате без мебели и окон. Со всех сторон темно-коричневые стены. Вместо потолка из неведомой вышины в центр комнаты падает круг света. Лесник еще пошевелил руками и ногами, чтобы убедиться, что тело вновь ему повинуется. Оглянулся – позади тоже не нашлось ни окон, ни дверей.

- Я хотел, чтобы ты почувствовал насколько я сильнее тебя и не сопротивлялся, - произнес маг, по-прежнему стоявший в двух тростях перед ним. – Тебе не нужна жизнь старейшины. Мне не нужна твоя жизнь. Пока. Я хочу поговорить. И ты ведь меня искал, не так ли? Или ты мечтал со мной сразиться? – в голосе послышалась насмешка.

Под капюшоном чернела такая тьма, что Ялмари казалось, будто мага там нет, и он разговаривает с невидимкой.

- Кто ты? – прохрипел Ялмари – горло еще саднило.

- Для тебя я – маг Загфуран. Но можешь мне поверить, я намного больше чем маг. Хочешь еще о чем-то спросить?

- Что тебе нужно?

- От тебя лично? – маг явно издевался. – Эту тайну я тебе не открою. Ты будешь орудием в моих руках и сам не догадаешься об этом. Это страшно, да, Ялмари? Да-да, я знаю твое имя. Я вообще все о тебе знаю особый посланник королевы. Куда бы ты ни пошел, я буду следить за тобой. И ты исполнишь мою волю, хочешь ты этого или нет.

- Не надо меня запугивать, - Ялмари вскинул голову.

- Запугивать? – всплеснул руками маг. – Запугивал я тебя раньше, когда душил. А сейчас рассказываю, что буду делать. Еще хочешь послушать? – и продолжил, не дожидаясь согласия. – Я сообщил, что планирую относительно тебя. А теперь послушай о своей стране. Я посещу каждый город один за другим. Полад оглянуться не успеет, как окажется один одинешенек в окружении врагов. «Волки» ему не помогут. Когда вся страна восстанет против него, «волков» сметут быстро. Полад, возможно, попытается найти союзников. И… не найдет. Я позабочусь о том, чтобы куда бы он ни обратился, всюду встретил ненависть. Закончится дело тем, что он не найдет укрытия нигде: на него объявят охоту. Его будут травить, пока не уничтожат. И он умрет в одиночестве. Королева не заступится за него – побоится за детей. А если попытается спасти его – погибнет вместе с ним. Тогда в Энгарне наступит новый порядок. Тот, который нужен мне. Каждый, кто будет в дружбе со мной – получит исполнение мечтаний. Кто посмеет встать у меня на пути, будет уничтожен. Как тебе такая картина?

Ялмари не отвечал.

- Ты очень громко думаешь, особый посланник, - заметил Загфуран. – Ты думаешь, что многие пытались завоевать Энгарн, но Полад победил всех. Но, поверь, с таким противником, как я, он еще не сталкивался. Никто из магов не сможет противостоять мне. Не говоря уже о ваших ослабевших священниках, сохранивших гонор и растерявших всю силу. Это ты, надеюсь, не будешь отрицать? - повисла еще одна пауза. – Теперь ты думаешь, зачем я рассказываю тебе о своих планах, если так уверен в победе. Есть одна причина для этого. Ты не похож на других. Ты ищешь истину. Я знаю, что ты прочел довольно много книг по богословию, ведь так? Скажи мне, кто сотворил Гошту? Откуда появилась планета, на которой ты живешь?

Теперь молчание длилось дольше. Маг ждал.

- Я не знаю, - проговорил он.

- Чудесный ответ! – обрадовался маг. – Он говорит о том, что я в тебе не ошибся. Опроси всех в Энгарне, Лейне или Кашшафе, посети все три материка Гошты и задай тот же вопрос - и вряд ли найдешь хоть десять человек, которые ответят так, как ты. Все как один на этой планете поклоняются Эль-Элиону. И все уверены, что именно Он сотворил Гошту. Но ты так не считаешь. Почему?

«Быть откровенным с ним? – размышлял Ялмари. - Почему бы и нет… Это всего лишь мои мысли, в них нет государственной тайны. И вряд ли придет еще день, когда я найду человека, с которым смогу обсудить свои выводы».

- Если Эль-Элион сотворил Гошту… - неуверенно начал он, - тогда именно Гошта первосозданная планета. А я в этом не уверен.

- Почему же? – весело поинтересовался маг.

- Ты ведь знаешь, что написано в священных книгах, - Ялмари приподнял брови. – Сначала Эль-Элион сотворил духов. Это были послушные слуги, смысл жизни для которых исполнять волю создателя. Но Эль-Элион не остановился на этом. Он сотворил первосозданную планету. Сотворил для того, чтобы населить ее разумными существами другого вида - людьми. Это уже не духи. Они имеют плоть. И они носят в себе частичку Эль-Элиона - наделены даром творить. От них произошли другие миры. Множество миров. Почему я уверен, что Гошта – не первосозданный мир? Я вижу людей, которые живут здесь. Я знаю многих из них и не верю, что они несут в себе частичку Эль-Элиона. Большинство из них интересует какие-то мелкие интересы: скопить много денег, одеть, накормить, пристроить детей. Они не творцы. Но это второе. Первое, о чем я подумал: если бы Гошта была первосозданной планетой, той, что вышла из рук Эль-Элиона, тогда в ее священных книгах не было был сказано о других творцах. Зачем? Главное, что нужно знать ее жителям: их сотворил Эль-Элион. До всех остальных миров, им нет никакого дела.

- Ты в этом уверен?

- Почти.

- А почему тогда на Гоште не поклоняются никому кроме Эль-Элиона?

- Мне кажется, тот, кто создал Гошту, все очень доступно записал в священных книгах. Он творец, но как бы младший творец. Он считает, что истинный повелитель всех миров – Эль-Элион, потому что только Он сможет справиться с духом-Жамшидом, поднявшим восстание и принесшим зло во Вселенную.

- Ты молодец, - одобрительно кивнул маг. – Ты не представляешь, насколько близок к истине.

- Откуда ты можешь знать об этом? – иронично осведомился Ялмари. – Может, ты лично знаешь того, кто сотворил Гошту?

- Нет, не знаю. Но скоро познакомлюсь, - осадил его маг. – Скажи еще. Ты уверен, что надо сидеть и ждать, когда Эль-Элион наведет порядок в мире? Уверен, что он не поручил это нам? – на этот раз Загфуран задал риторический вопрос. Он сразу продолжил. - Знаешь, что мне нравится, в религии Энгарна? Это единственная страна, которая учит, что Эль-Элион не так далек от людей, как им кажется. У вас учат, что однажды Эль-Элион заходит в дом к каждому человеку, принимая образ простого смертного. Ты можешь угадать день посещения, и получить блаженство от Его руки или не угадать, и до конца дней прожить в тоске. Ты смеешься. Я тоже не верю в эти сказки. Эль-Элион посещает Гошту – ничего забавнее невозможно придумать. Но я верю в аллегорию, которую представляют эти истории. Эль-Элион может говорить к людям через тех, кто знает Его волю. Я говорю не о священниках, которые слишком запутались в богословии. Я говорю о тех, кто знает больше священников. Кому подвластны пространства между мирами, кто пришел с первосозданной планеты. Когда такой человек приходит в дом, это можно считать пришествием Самого Эль-Элиона. И слова такого посланника – слова Бога. Отвергнуть его - это отвергнуть Творца, - маг постепенно повышал голос. – Сегодня Эль-Элион говорит к тебе, - веско закончил он.

Ялмари невольно почувствовал волнение. Неужели это правда? Неужели этот маг в балахоне один из первосозданных? Он заставил себя успокоиться. Проверить его слова можно одним способом…

- И ты можешь показать мне первосозданной мир?

- Могу, - согласился Загфуран. – Если ты принесешь обет ордену Света, станешь посвященным минервалсом, однажды, ты сможешь увидеть Храм, находящийся на первосозданной планете.

Лесник расставил точки над «i»:

- Я правильно усвоил: обет я даю сейчас, а Храм увижу, когда-нибудь, когда ты или кто-то другой сочтете нужным?

- Да. Необходимо доверять мудрости ареопагита. Он знает, когда ты готов посетить Храм.

- Ты очень наивен, если считаешь, что я поверю таким обещаниям.

- Жаль. Я надеялся, что в тебе хватит веры... Вот ведь парадокс – для того, чтобы увидеть Храм, надо иметь огромную веру, но большинство из тех, кто ее имеет, очень недалекие люди. А как только найдешь по-настоящему мыслящего человека, оказывается, что у него проблемы с верой, - в рассуждениях мага слышалась неподдельная печаль. – Закончим нашу увлекательную беседу. Я сказал достаточно. Тебе будет, о чем подумать.

- Подумай и ты, - осмелел Ялмари. - Я поверю в то, что ты один из первосозданных не раньше, чем увижу другой мир. Но и тогда я не могу обещать, что буду повиноваться тебе и таким как ты. Сначала я должен быть уверен, что ты действительно несешь свет, а не разрушение. То, что я услышал в начале…

- Тебе неприятно. Но я всего лишь описал худший вариант. Все может быть иначе. Полад может признать власть ордена Света. Либо, если он не хочет приносить присягу, он может удалиться из страны. Если он действительно служит королеве, желает блага ей, принцу и принцессе, заботится о стране – пусть уступит трон. Костры, сжигающие ни в чем неповинных оборотней, тут же прекратят пылать. Переворота не будет. Все произойдет так же мирно, как в Кашшафе.

- Сомневаюсь, что он поверит в твои добрые намерения.

- Я тоже в это не верю. Но все же… напиши ему обо всем, что произошло. Это мне и нужно от тебя пока. Напиши Поладу, что происходит в Биргере. Напиши, что это происходит во многих приграничных городах, а оттуда перекинется на весь Энгарн. И он может остановить это безумие, спасти жизнь оборотней, «волков» и многих других людей, если отойдет от власти. Пусть знает, что я предлагаю ему путь, как избежать пролития крови. И не моя вина, если он откажется. Сделаешь?

Ялмари осмыслил его слова.

- Я напишу, - медленно проговорил он.

- Вот и славно. И… над моим предложением тоже подумай. Не каждому предоставляется шанс вырваться со своей планеты. Подумай.

Внезапно вспыхнул яркий свет. Ялмари отчаянно заморгал. Когда зрение восстановилось, он уже находился на городской площади перед ратушей. Загфуран предлагал ему переночевать у «волков». Ялмари надел шляпу и пошел к зданию, в котором угадывалась солдатская казарма. «Придется познакомиться с капитаном. От него же можно отправить письмо Поладу, - в сердце снова и снова звучал гаденький голос мага: «Ты будешь орудием в моих руках и сам не догадаешься об этом… Ты исполнишь мою волю, хочешь ты этого или нет». Что если это письмо сыграет на руку магу? Впрочем, если письмо я не напишу, это тоже может быть ему на руку. А написать Поладу обо всем, что произошло, все-таки надо».

Он понимал: теперь, что бы он ни сделал, тень мага будет преследовать его.

За неделю до этого

Илкер постояла в галерее, еще раз прокрутила в голове, все что произошло: «Принцесса повелела исполнять ее приказы. Она распорядилась, чтобы я делала все, что пожелаю. И еще она наказала не ходить за ней. А если эти предписания противоречат друг другу?» - ей хотелось посмотреть комнату, где придется жить, разложить там вещи. «Надо подождать Марууш».

Забрав вещи у горничной, она пошла в покои принцессы. Эолин уже предупредила о том, что придет новенькая. Горничная Реума провела ее в спальню. Другие горничные жили по двое, а в ее комнату поставили одну узкую кровать. Почти как в старые времена – есть место, где уединиться. Она стала складывать вещи на полки, прибитые к стене. За этим занятием ее и застал Ялмари.

Увидев молодого лесника, она расцвела:

- Добрый день. Пожалуйста, не говори, что ты нашел меня по следам, как ищешь зверя в лесу.

- Добрый день, Илкер, - его улыбка еле заметна. Если бы они не встречались уже третий раз, она решила бы, что он серьезен. – Не по следам, сударыня, - отозвался он с поклоном. – Какие следы на мраморе? Я нашел вас по запаху.

- Какой ужас, - Илкер испуганно прижала ладонь к губам. – Наверно, мне надо срочно принять ванну!

- О нет! Я не это имел в виду, - он рассмеялся. – На самом деле мне помогли Марууш и Реума, - объяснил он.

- Опять к лорду Сороту пришел?

- На этот раз к принцессе, - пояснил он.

- Ах да! Я слышала, она собирается на охоту после обеда.

- Именно, - он стоял в дверях. Правила приличия не позволяли молодым людям быть в комнате наедине. А так, на пороге, он вроде бы и не вошел. Другие горничные могли его видеть. – Кстати, поздравляю, - поймал непонимающий взгляд девушки. – Теперь ты служишь принцессе.

- Не уверена, что это лучше.

- Почему? – Ялмари прислонился виском к косяку.

- К леди Асгат я уже привыкла, а от принцессы не знаешь чего ожидать.

- Привыкнешь и к ней, - пожал плечами лесник. – По крайней мере, я уверен, что работы у тебя будет меньше, а зарабатывать будешь больше. Нет никого во дворце, кто был бы щедрее принцессы.

- А королева?

- Если бы королева была щедрой, при ней бы тоже содержалась толпа фрейлин, а она их терпеть не может.

- А принц? Я здесь уже три недели и ни разу не встретила принца. А ты его видел? Он любит охотиться?

- Да, он частенько бывает в лесу. Но моими услугами не пользуется. Гуляет сам по себе.

Илкер откинула со лба прядь волос.

– Хоть бы одним глазком на него посмотреть. А то столько говорят о нем…

Ялмари хмыкнул:

- Представляю, что именно говорят. А Полада ты уже видела? Вот на кого стоит посмотреть.

- «Ужасный Полад»! – трагическим шепотом произнесла девушка. – Ты это имел в виду?

- Примерно, - весело подмигнул он. – Не боишься?

Вместо ответа она встала, просунула пальчики между шнуровкой, изображая дворецкого всегда держащего одну руку за полой камзола. Состроила рожицу, сильно напоминавшую надменную физиономию управителя дворца и даже голос попыталась передразнить:

- И будь осторожна, не вылей чай ему на лысину. Таких как ты он ест на завтрак корзинами.

Ялмари расхохотался так, что слезы выступили:

- Илкер, ты неподражаема! Тебе нужно попробовать себя в королевском театре.

- Нет, - она села на кровать и сложила руки на коленях, – это не для меня. На сцене я всегда теряюсь. Я могу вытерпеть только двух зрителей, которые ко мне очень снисходительны – это все.

- Выходит, пробовала выступать? – поддел ее лесник.

- Да, - величаво пояснила девушка. – Последний раз это было, когда мне исполнилось десять.

- Полагаю, это было не так давно, - поднял брови Ялмари.

- Я, по-твоему, еще маленькая? – возмутилась она, подхватила подушку и швырнула в него. Он легко увернулся. И тут же застыл, заметив кого-то в другой комнате.

Илкер тоже испуганно вскочила и в проем двери из-за спины Ялмари увидела лорда Сорота.

- Ллойд! – позвал он.

- Принца тут нет, милорд, - невозмутимо откликнулся Ялмари.

Тот остановился явно озадаченный.

- Нет? Хм... А куда он делся?

- Полагаю, они с принцессой обсуждают сегодняшнюю охоту. Мне кажется, ее высочество в Музыкальном салоне.

- Да? – лорд помолчал. - Ну что ж. Пойду ее там поищу. Может, принц действительно с ней… А почему ты не участвуешь обсуждении охоты?

- Принцесса приказала ждать ее здесь.

Сорот недоверчиво скривил губы, но ничего не сказал. Когда он ушел, Илкер за спиной Ялмари облегченно перевела дух.

- Не люблю его. И боюсь, - еле слышно пожаловалась она.

- Полада не боишься, а его боишься?

- Да, представь себе. А что ты думаешь о Поладе?

- Сударыня, вы задаете опасные вопросы. Вы случайно не служите в тайной полиции?

- Все-таки боишься? – укорила Илкер.

- Нет, - заверил он. – И на это есть веские причины. Я знаю, что он делает. Его поступки иногда кажутся жестокими и пугающими, но все, чего он хочет – это навести порядок в стране и защитить королеву от нового переворота.

- Мой отец тоже так говорил. Поэтому я тоже не боюсь Полада.

- А твой отец, он…

- Умер два года назад. И мама тоже, - Илкер отвернулась, чтобы он не заметил, как тяжело ей говорить об этом.

- Извини.

- Ничего, - успокоила она, затем спросила с тревогой. – А этот Сорот… он часто тут бывает?

- Наверно, часто, - пожал плечами лесник. - Говорят, он ухаживает за принцессой.

- А еще говорят, что это не мешает ему забавляться с красивыми горничными, - Илкер зябко повела плечами.

- Ты теперь горничная принцессы. Вряд ли он посмеет.

- Наверно, ты прав… К тому же вряд ли я в его вкусе. А ты действительно пришел сюда по приказу принцессы? – поинтересовалась девушка.

- Я соврал, - он смущенно улыбнулся.

- Я так и думала. Но тогда тебе лучше идти, - встревожилась девушка.

Ялмари собрался возразить, но передумал:

- Да, ты права. До свидания, белка.

- Кто? – вытаращила она глаза.

- Ты напоминаешь мне белку. Такая же неугомонная и… красивая.

- Ах так! Завуалированные комплименты начались, - она уперла руки в бока. - Очень интересно. Тогда ты – волк. Пока, волк!

Ялмари сокрушенно возвел очи горе и вышел.

После его ухода девушка познакомилась с горничными. Им придется жить вместе – надо подружиться.

Приняли ее со снисходительным радушием. Из высказываний новых знакомых Илкер поняла, что принцесса не очень требовательная особа, но действительно более щедрая, чем другие дамы. Горничные почти не соперничали друг с другом и в основном их разговоры велись вокруг сплетен о хозяевах и хвастовстве: у кого лучше жених или любовник.

Из всех десяти только одна проявила явную враждебность к новенькой: проходя мимо, толкнула ее и процедила сквозь зубы:

- Убирайся с дороги!

- Я чем-то обидела тебя? – не дрогнув лицом, поинтересовалась Илкер, но та проигнорировала вопрос, ушла к себе, громко хлопнув дверью.

Подошла Реума.

- Не обращай внимания на Пайлун, - зашептала она. - Ее конюх бросил. Так красиво ухаживал… А как она ему позволила… то, что не надо было позволять… он поиграл с ней и бросил. Говорят, скоро женится на какой-то кухарке – у той приданное большое. Хорошо хоть Пайлун не беременна…

Сердце Илкер тут же наполнилось сочувствием к несчастной. И вправду, хорошо, что девушка не забеременела, иначе неизвестно, как бы дальше сложилась ее судьба. Служить во дворце уже не смогла бы, а из дома с бастардом ее могли выгнать. Некоторые родители без зазрения совести вышвыривают на улицу блудных дочерей. «Почему интересно с мужчинами так не поступают?» - возмущенно подумала она. Илкер читала, что на востоке Энгарна есть маленькая страна Яхия, в которой правят женщины. Через их территорию ни один мужчина не может пройти без опаски - они оставляют в живых немногих. Таких вот обманщиков, как этот конюх, там просто-напросто кастрировали. Почему в Энгарне не так?

Уже ночью она проснулась от всхлипов. Полежала немного, прислушиваясь. Никто не спешил утешить злосчастную. Решительно встала, села к Пайлун на кровать, погладила ее по волосам, легла рядом, прижала ее голову к своему плечу, стала гладить вздрагивающие плечи девушки и негромко петь, как ей мама когда-то:

- Не бойся, не бойся, все будет хорошо…

Эта песня напоминала заклинание. И мотив составлен из повторяющихся нот, так что под эту мелодию невольно успокаиваешься и засыпаешь.

Пайлун еще минут десять плакала, но вскоре затихла. Илкер не ушла. Так они спали всю ночь в одной постели.

28 юньйо, 5068 года от сотворения Гошты, Западный тракт, деревня недалеко от Биргера.

Ялмари продвигался дальше на запад. Вчера он написал подробное письмо Мардану Поладу обо всем, что произошло. Его задание – узнать, что происходит в замке графа Иецера, неожиданно приняло совсем другой оборот. Дело оказалось значительно серьезней, чем предполагал Полад. Кашшафа начала нападение, и замок Иецера, из которого не получают сообщения – это не самое страшное. Главное – враг пытается взорвать страну изнутри. Хорошо, что он имел полномочия самостоятельно принимать решения и действовать по своему усмотрению, посылая подробные отчеты во дворец. Не дожидаясь указаний, он решил выяснить: маг, манипулирующий людьми на границе Энгарна, это единственный противник, или Энгарну угрожают еще вампиры и проклятые оборотни. Ялмари понимал: чтобы правильно спланировать ответный удар, Поладу нужна точная информация, и собирать ее придется особому посланнику.

Перед отъездом он зашел в храм, побеседовал со знаменитым священником. Беседа не понравилась и вовсе не потому, что Цохар проявил неуместную веселость. Он умел ценить юмор. Но в этом разговоре он отчетливо понял, что если этот служитель Эль-Элиона – лучший, то Энгарн беззащитен. Достаточно одного не самого сильного мага, чтобы завоевать страну. А уж Загфурану и подавно никто противостоять не сможет – не зря тот насмехался. В Священной истории Энгарна рассказывалось о священниках, могущих одним словом уничтожить мага, покарать небесным огнем вражеское войско, задержать заход солнца или заставить реку выйти из берегов. Но где эти священники? При храмах создавались школы, молодые люди, имеющие деньги, имели возможность обучаться там, и лучший из пятидесяти получал священнический сан. Но лесник сталкивался с тем, что все, о чем они мечтали – это хороший доход и почитание энгарнцев. Многие из них не верили в то, о чем проповедовали. Надежды на то, что они смогут что-то сделать в случае войны – ничтожны. Надо искать другой способ защитить страну.

Для начала Ялмари поехал в Сальман – город, находящийся еще ближе к Кашшафским горам. Надо посмотреть, что происходит там и тоже поговорить со старейшиной. Города обретают все большую независимость, но неплохо бы напомнить всем, что их благополучие гарантируют «волки». Еще неизвестно, будет ли новый хозяин так же благосклонен к ним. Цохар к тому же посоветовал посетить монастырь в Сальмане. Если богатые молодые люди обучались в школах при храмах, то для бедных создали монастыри. Все время обучения они жили затворниками, в строгом послушании настоятелю. Когда же образование заканчивалось, они могли выбрать – служить при храме, навсегда лишившись возможности иметь семью, или вернуться в мир. Следует сказать, что очень немногие шли первым путем. Но возможно, именно они составляли последнюю надежду Энгарна. На территории страны основали десять монастырей, но на пути следования Ялмари находился только один. Он нашел совет священника разумным.

Западный тракт проходил рядом с лесом. Ялмари с тоской посматривал в темнеющую гущу деревьев. Он уезжал из Жанхота в спешке. Не попрощался с Илкер. Что она теперь думает о его исчезновении? Он толком не смог бы объяснить, чем зацепила его эта горничная. Была она какая-то светлая и… живая. Всех кого он видел до сих пор – от герцогов до полотеров походили на ожившие скульптуры в городском саду. Они точно знали что, когда и как надо делать и говорить. Она, кажется, все говорила и делала невпопад. И это умиляло, потому, что давало свободу и ему быть самим собой. А этот ее открытый взгляд, трогательная улыбка… Хотелось вырвать эту белку из дворца – там ей не место. Отпустить на свободу, позволить жить так, как ей нравится.

…Громкий вой разорвал тишину и заставил вздрогнуть. Он безошибочно определил, откуда он раздался. Остановил лошадь и подождал с минуту. В лесу тоже все утихло на мгновение. Но вот опять раздалось пение птиц. Вой не повторился. Ялмари восстановил в памяти карту Энгарна, которую просматривал перед отъездом. Где-то на расстоянии юлука отсюда должна быть деревня, снабжавшая Биргер продуктами. Он повернул коня на юг и без колебаний пришпорил его. Пусть вой не повторился, но это явно был зов. Ему надо успеть.

Когда лес закончился, уступая место полям с зеленеющей пшеницей, он перевел коня из карьера в галоп. По его ощущениям прошло минут пятнадцать. Отыскал дорогу между полей и уже рысью поскакал к деревенской улице. Первый виллан, кого он встретил – в длинной холщовой рубахе и штанами, завернутыми до колен, нес дрова.

- Где староста? – без предисловий потребовал Ялмари. Глава деревни наверняка в центре событий.

- Так за околицей, - парень струхнул при виде всадника.

Ялмари уже понял, что мог не спрашивать – весь деревенский люд, мужики, бабы и даже старики с детьми направлялись за пределы деревни. Лесник издалека разглядел, как дюжие парни, крутят руки молоденькой девушке, привязывая ее к одиноко стоящему засохшему дереву. Она отчаянно вырывалась, пытаясь укусить тех, кто пленил ее. «Оборотень!» - мгновенно узнал он. Несмотря на то, что девушка надела людскую одежду, ее выдавали смуглая кожа и большие карие глаза – в Энгарне такое встретишь нечасто. Если бы она смогла обернуться, мужикам бы пришлось туго. Это сейчас она хрупкая девушка, но стань она волчицей – порвала бы всю деревню, пока они бы нашли что-то серебряное, чтобы хоть ранить ее. Сдерживал ее магический ошейник. Ялмари знал такие – они и мага могут удержать от желания поколдовать. Оборотень же в таком не мог превратиться в волка.

Иглы ошейника царапали шею девушки, кровь тонкими струйками стекала на грудь, а она продолжала отчаянно вырываться. Но силы были неравны. Ее прикрутили к дереву, напоследок отвесив такую оплеуху, что она потеряла сознание.

Ялмари окинул взглядом собравшуюся толпу и безошибочно определил старосту: одет богаче, но главное – аура власти, исходившая от него. Вилланы, подходившие с вопросом, колени невольно подгибали. Лесник направил лошадь к нему, одновременно нащупывая в кармане золотой знак. Опасно показывать его здесь, но что еще можно сделать? Оставалось надеяться, что ненависть к «волкам» не докатилась до деревень, зависящих от помощи и защиты сигнальных башен. Следовательно, к воинам Полада они должны относиться с большим уважением, чем горожане, укрывшиеся за толстыми стенами. Оценив рост старосты, Ялмари заговорил с лошади.

- Вы староста? - обратился он как можно увереннее – это первый признак господина, когда он говорит с быдлом.

- Ну? – хмуро отозвался мужик, скрещивая руки на груди. – Вы-то кто?

- Ялмари Онер, особый посланник королевы, - лесник продемонстрировал золотой знак.

- Ну? – вновь поинтересовался мужик, но руки с груди убрал. С хрустом почесал пузо. – Че надо-то?

- Я послан, чтобы узнать, как живет страна и лично доложить об этом Ее Величеству, - вдохновенно врал Ялмари. – Я посещаю каждый город и каждую деревню. У вас есть жалобы?

Староста смотрел с сомнением. Он не глуп – чувствует, что за жалобу можно и в рыло получить. От того, на кого нажаловался. Через минуту он хмыкнул:

- Все хорошо. Отлично даже.

- «Волки» не лютуют? – уточнил лесник. – Я должен знать точно. Ее Величество не позволит обижать своих верных подданных.

Мужик хмыкнул еще раз:

- Да где им обижать? Где они и где мы. Да и много нас. Сами в обиду себя не дадим. Вот, оборотня поймали, - он ткнул пальцем за спину Ялмари в сторону столба с привязанной девушкой.

- Оборотня? – лесник обернулся и словно впервые посмотрел на девушку. Она пришла в себя и теперь злобно скалила зубы на вилланов. – Не могу поверить тому, что вижу! – Ялмари воззрился на старосту с нескрываемым восхищением. – Как вам это удалось?

- Да вот. Купили в городе туммим и ошейник. Убили у нас одного… А тут эта пришла. Вроде в Сальман собиралась. Парням глазки строит… Мы и проверили…

- Я восхищен вашей мудростью как старосты деревни и находчивостью, - продолжал льстить лесник. – Как ваше имя? Я считаю своим долгом сообщить о вас Ее Величеству.

- Ну… Щуни.

- Кроме этого я считаю, что ваша смелость должна быть вознаграждена немедленно, - он достал небольшой мешочек с деньгами и кинул его старосте – там он держал на всякий случай медяки, вполне достаточную сумму, чтобы староста почувствовал себя польщенным.

Щуни умело подхватил мешочек на лету и не стал считать деньги сразу – с достоинством мужик.

Между тем лесник направился к дереву, презрительно оглядел девушку. Она ответила ему дерзкой улыбкой:

- Хочешь, поджечь?

- Непременно, - пообещал Ялмари, тоже оскалившись. – Но не здесь.

Он повернул коня к вилланам:

- Граждане Энгарна! – начал он пламенную речь. – Что бы ни говорили о вас аристократы или горожане – вы такие же, как они граждане Энгарна, потому что в это сложное время защищаете страну наравне со всеми. Когда стране угрожает опасность, когда злобные твари пробираются в наши дома, чтобы творить бесчинства, вы первыми встали на пути у зла. Вы не испугались, не стали звать на помощь, но приняли неравный бой. Королева может гордиться вами по праву. То, что вы поймали этого оборотня – не должно остаться в тайне. Все должны знать о вашем поступке. Вот почему, я заберу эту девку, чтобы отвезти ее в Сальман. Пусть все знают, что такое настоящее мужество.

С этими словами Ялмари, наконец, спустился с коня, который стал для него чем-то вроде кафедры. Скоро очарование его льстивых слов исчезнет. Вилланы поймут, что лишились захватывающего зрелища и не позволят забрать девушку. Вот почему действовать следовало быстро. Первым делом он взялся за цепь, свисавшую с ошейника. Не хватало еще, чтобы девчонка вырвалась. После этого мечом рассек веревки. Но уйти не успел. Щуни уже спешил к нему:

- Постойте, господин Онер. Что вы делаете? Вы что хотите забрать ее?

- Конечно. Для таких преступниц как она, место казни - площадь большого города. Дня два назад в Биргере сожгли одного оборотня. Ее я, пожалуй, отвезу в Сальман.

- Нет, так дело не пойдет, - возразил староста. – Мы тоже хотим увидеть, как она будет гореть. Кто знает, может, именно она сожрала нашего водоноса, а мы вот так ее отпустим.

Ялмари всматривался в Щуни долгим тяжелым взглядом. Тот не выдержал, смутился, стал разглядывать свои ботинки.

- Я показал вам знак. Я – особый посланник королевы. И я говорю, что ее надо казнить в городе. Вы возражаете?

- Нет-нет, господин.

- Вот и хорошо. Все желающие могут тоже поехать в Сальман и полюбоваться на ее смерть, - он очень надеялся, что вилланам некогда ездить летом – и не ошибся.

- Куда там… - разочарованно мялся староста. – День год кормит. Ладно. Свяжите ей руки – очень уж она верткая.

Девица и вправду стала вырываться, чуть прошло онемение, вызванное тугими веревками, но Ялмари дернул цепь – ошейник тут же сдавил горло пленницы. Глаза ее расширились, она стала судорожно открывать рот, ловя ртом воздух.

- Поверьте, я знаю, как обращаться с такими, - спокойно откликнулся лесник. – Но веревки никогда не помешают, - он чуть ослабил ошейник, давая ей вдохнуть. Брезгливо окинул взглядом ее фигурку. - И продайте мне хорошую лошадь. Я не хочу ехать с этой тварью в одном седле.

- Да как же лошадь! – вскинулся Щуни. Он окончательно растерял властность и пытался выудить из сложившихся обстоятельств максимум выгоды. – Каждая лошадка на счету! – воскликнул он тоном торговца, который продаст и собственную жену, если за нее предложат выгодную цену.

Ялмари это уловил. Небрежным движением он швырнул старосте золотой – лучший скакун из королевской конюшни стоил столько, но он имел возможность быть щедрым.

- Если конь мне понравится – получишь еще злотик.

Староста не должен обидеться – на эти деньги он может купить четыре средненьких лошадки. Не прошло и десяти минут, как ему привели мерина. Ялмари оценил его – не очень старый, не хромой, а к остальному можно не придираться. Он отдал Щуни злотик.

- Залезай, - приказал он девушке.

- А это видел? – она сделала неприличный жест.

- Ты ведешь себя очччень неприлично, - лесник прищурился и еще раз затянул ошейник, так что она застонала. Раны на ней заживали быстро, теперь иглы ошейника снова порвали смуглую кожу. – Если будешь артачиться, - продолжил Ялмари, глядя на ее корчи, - я протащу тебя за лошадью на ошейнике. Вряд ли ты от этого умрешь, но уверяю, будет очень неприятно. Последний раз говорю: залезай.

В знак согласия она прикрыла веки. Ялмари вновь ослабил ошейник. Девушка покорно забралась в седло.

- Вижу, вы здорово управляетесь с этой штукой, - уважительно таращился староста на происходящее. – У нас-то не очень получается. Она порвала двоих парней. Как с ними-то быть?

- Поранила до крови? – лесник наморщил лоб. – Это серьезно, - вскочил в седло, еще помедлил несколько мгновений. – Кажется, у вас должен расти ютканак. Отпаивайте слабым настоем до следующего полнолуния. Если через месяц ничего не случится – они не опасны. Но недели четыре пусть посидят взаперти. Если что обращайтесь в сигнальную башню - там всегда помогут. Еще раз выражаю благодарность всем за помощь в поимке твари. Доброго дня.

Он пришпорил коня. Приобретенный мерин послушно трусил следом. Ялмари намеренно не поехал обратно на Западный тракт. Там он будет как на ладони, а с таким «грузом» лучше ехать подальше от лишних глаз. Далеко не всем нравилось то, что он увозит законную добычу. Надо поберечься – вдруг решат проследить за ним.

Сначала они ехали полями – тут погоню можно заметить быстро. Едва деревня скрылась за пригорком, девушка заговорила:

- И зачем ты назначил им слабительное?

- Посидят на горшке, да под замком, меньше дури останется, - проворчал Ялмари, не оборачиваясь.

- Между прочим, укус оборотня – я имею в виду оборотня по крови – не заразен, - заметила она дальше.

- Знаю, - так же неприязненно отрезал лесник.

- Как тебя звать-то? – она пыталась его разговорить. – До Сальмана путь неблизкий. Так и будешь молчать?

- А тебе скучно? Могу предоставить развлечение.

- Ты про ошейник? Этого мне достаточно.

- Вот и славно.

Какое-то время он ее не слышал, потом началось опять:

- Меня зовут Ранели. Ранели из клана Далита. А ты кто? Ты в столице живешь? Я туда так и не добралась.

- Ты пытаешься заговорить мне зубы? – поинтересовался Ялмари.

- Как ты догадался?

Он готов был поклясться, что она улыбается, так же смело, как тогда, когда впервые увидела его.

- Лучше расскажи, скольких людей загрызла, - предложил он.

- Издеваешься? Оборотни… - начала она, а затем продолжила, намеренно повторяясь, - я имею в виду оборотни по крови – не питаются человечиной. Это мерзко. А ты вообще знаешь, что такое оборотни по крови?

- Увы, - усмехнулся Ялмари. – Слишком хорошо.

Приближался лес.

- Тогда ты должен знать, что…

- Что ты говоришь правду. Я знаю. Вот скажи мне, какого Жамшида ты делала так далеко от Умара, да еще и в людском платье.

- А что, только людям можно путешествовать? Умар – свободная страна, а не тюрьма. Каждый может ходить куда захочет.

- Разве? – саркастически поинтересовался Ялмари. – Удивительно…

Они въехали под сень деревьев. За его спиной раздавалось напряженное сопение. После этого девушка осведомилась совсем другим тоном – серьезным и напряженным, а не игривым, как до сих пор:

- Откуда ты знаешь о моей стране?

- Я много чего знаю, - он остановил коня. – Спускайся, - приказал ей.

- Зачем? – кажется, она испугалась.

- Чтобы я снял ошейник. Или тебе с ним удобнее?

Сначала она взглянула на него с недоверием, немного погодя спустилась.

Он освободил ее. Повертел магическую вещь и спрятал ее в седельную сумку. Девушка наблюдала за ним, не пытаясь бежать. Руки она прятала в складках платья. Поймала его взгляд.

- Почему ты это делаешь?

- Потому что я знаю больше, чем эти вилланы. Например, знаю, что кому-то очень нужно, чтобы твой народ стал воевать с Энгарном. А я не хочу этого допустить. Такой ответ тебя устраивает?

- Вполне.

- Тогда счастливого пути. Лошадь нужна?

- Нет, - отказалась она. – Волчицей я доберусь быстрее.

- Тогда прощай, - он повернулся, чтобы вскочить в седло, когда она сделала стремительный выпад и вонзила нож ему в спину.

За неделю до этого

Утром Илкер ушла в свою комнату, не дожидаясь, когда Пайлун проснется. Некоторые люди не любят встречать того, кто видел их слезы. Может, девушка тоже из таких?

Вскоре пришла принцесса. Голубые глаза сверкают, кожа свежая. Лицо – без малейшего изъяна: тонкие брови, губы, нос. Даже то, что волосы еще не уложены, нисколько ее не портит. Они спускаются ниже плеч словно жидкое золото – такие же гладкие и блестящие.

Илкер немного позавидовала принцессе: есть же женщины, которые красивы в любое время суток. А она… Ей надо умыться, причесаться, подкраситься – и то она будет оттенять своим уродством совершенство Эолин. Для этого, наверно, ее и взяли.

Однако ее высочество не замечала новую горничную. Всем нашлось дело, а на нее и не взглянули. Илкер приняла это за знак, что можно идти по своим делам.

Как только Эолин покинула будуар, Илкер тоже собралась уходить, но ее задержала Пайлун:

- Ты уходишь?

- Принцесса сказала, что я могу делать все, что хочу, если она не дала мне задания, - смущенно пожала плечами Илкер. – Я хотела пойти в библиотеку.

- В библиотеку? - Пайлун с подозрением смотрела на нее. – Я думала ты на свидание. Ты же встречаешься с кем-то? - за спиной у нее шикнули, она повернулась. – Мне что, нельзя спросить? Если она не захочет – не скажет.

- Я… - Илкер отчего-то покраснела, - я встречаюсь с лесником, хотя вряд ли это можно назвать свиданием. Мы только разговариваем.

- С лесником? И как его зовут? – взгляд у Пайлун упорный, настойчивый.

- Ялмари Онер, - Илкер решила, что ей нечего скрывать.

- Так он - лесник? Почему я не слышала, что королева наняла лесника? – за спиной вновь раздался предостерегающий шепот. – И вы с ним болтаете? Руки он не распускает?

- Нет-нет, что ты, - на этот раз Илкер стала похожа на алый мак. – Он очень вежливый и порядочный молодой человек.

- Знаешь что? – Пайлун шагнула ближе. – Что бы ни случилось – помни о том, что произошло со мной. Хорошо? Не позволяй ему ничего. Хорошо?

- Хорошо, - растеряно пообещала Илкер.

Пайлун выскочила из комнаты. Илкер постояла немного, пожала плечами и вышла в галерею.

Пока она работала во дворце, ей еще ни разу не пришлось побывать в королевской библиотеке. Она слышала, что большинство древних манускриптов разграбили или уничтожили в кашшафскую оккупацию. Жалкие остатки сохранились в старом дворце, до сих пор внушавший трепет темными полуразрушенными стенами в центре Жанхота. В новом же дворце создали небольшую комнату, которую украшали несколько дорогих и сравнительно новых фолиантов. Там должно быть очень красиво – это тебе не мрачные древние библиотеки. «Вот только… разрешат ли мне брать книги? Хотя, ведь принцесса сказала… Может, сослаться на нее?»

В памяти отчетливо всплыл вчерашний диалог с Ялмари. Илкер нисколько не преувеличила, когда упомянула, что в последний раз пробовала себя в роли актрисы в десять лет. Она помнила тот день – ее последний день рождения, который праздновали вместе с отцом – еще здоровым и сильным. Ашбел – ее маленький братишка, лежал в колыбели – он только что научился ходить. Она разыгрывала перед родителями историческую пьесу собственного сочинения. В том месте, где молодая королева встречала суженого, она опускала ресницы и томно вздыхала. Отец хохотал как сумасшедший. Мама взирала на него с ласковым укором и тихонечко увещевала. Но в душе Илкер разливалось тепло оттого, что отец веселится. Так что она не огорчалась тем, что реакция не соответствует моменту. Отец так редко смеялся тогда...

В дальнейшем она часто повторяла присказку: много посмеешься – много поплачешь. Ее семья шесть лет страдала после того счастливого дня рождения. Илкер проглотила ком в горле. Чтобы отвлечься, вернулась мыслями к Ялмари. Девушка не солгала: лишь перед близкими людьми она могла быть «артисткой». Удивительно, но уже после трех дней знакомства она перестала стесняться этого «странного» - как окрестила его в первую встречу - лесника. Кажется, будто они знакомы давно. Так легко с ним…

«Но лучше в эту сторону не фантазировать!» - одернула она себя. Илкер боялась несчастной любви. Влюбишься, а после будешь страдать от этого. Уж сколько она насмотрелась на такие испытания...

Девушка постояла немного в Зале Славы. Потолок когда-то расписали сценами военных побед Кашшафы. После переворота, в результате которого престол вернули законной наследнице, пригласили энгарнских художников, чтобы они нарисовали что-то другое. У энгарнцев получилось ничуть не хуже. Она толкнула полукруглые двери, прикоснувшись кончиками пальцев к позолоченным узорам на их поверхности, и замерла. Библиотека оказалась так же прекрасна, как все остальные комнаты в замке, но намного уютней, потому что не такая огромная, как залы или салоны.

Первым делом Илкер оглядела высокие стеклянные шкафы справа и слева от камина. Сколько же тут интересного! Если бы ее приговорили к жизни в этой библиотеке, с правом читать любые книги, она бы, пожалуй, сочла это наградой. Над камином большое зеркало. Она быстро взглянула в него, поправила выбившуюся волнистую прядку, показала себе язык и продолжила осмотр. Свет падает из огромных дверей – через них можно выйти на балкон.

В центре комнаты овальный столик на изящных ножках и мягкие стулья – садись и читай, сколько душе угодно. Зимой - у камина. Летом - у балкона, чтобы было прохладно. Наступит ночь – можно зажечь подсвечник, стоящий тут или гигантскую люстру, свисающую с середины потолка и искрящуюся чистым хрусталем.

Илкер опять с сомнением пригляделась к книжным полкам. Можно ей все же взять книгу или нет? Придется рискнуть.

Она осторожно, чтобы не испачкать стекло, открыла дверцу и взяла «Священную историю Энгарна» - давно уже слышала об этой книге, но никогда не думала, что удастся подержать ее. Книга толстая, в кожаном переплете с золотым тиснением. Кажется, ее недавно напечатали. Наверно, первая книга хранится где-то в другом месте, чтобы не портить очарование библиотеки. Она подвинула стул к столу, и погрузилась в чтение. Ненадолго.

- Здравствуй, белка! - серьезный взгляд из-под черных бровей.

- Ты опять меня нашел. А ведь я никому не говорила, куда собралась.

- Привыкай, - степенно отозвался он. – Я могу найти тебя, где бы ты ни пряталась.

- Мне кажется, сударь, вы слишком самонадеянны.

- Сударыня, когда-нибудь я буду иметь честь доказать вам свои слова.

Они несколько мгновений не отрывали глаз друг от друга, а потом рассмеялись. Он взял стул и сел напротив нее верхом, облокотившись на его спинку.

- Я на минутку. Не буду тебе мешать.

- Да уж… лучше не мешай. А то зайдет кто-нибудь и погонит меня метлой отсюда. Как ты считаешь, меня не уволят, за то, что я взяла эту книгу?

- А ты что взяла без спроса? – поднял брови Ялмари. Илкер коротко передала слова Эолин. - Ну что ж, - сделал вывод Ялмари. - Мне кажется, ты имеешь право читать. Слова принцессы вполне можно считать разрешением на пользование библиотекой.

- Правда? – недоумевала девушка. – А она что всем так разрешает?

- Вряд ли. Полагаю, она была покорена твоим интеллектом.

- А откуда она узнала? – удивилась Илкер. – Мы ведь почти с ней не разговаривали… - тут она заметила лукавые искорки в его глазах. – Ах так! – возмутилась она. – Ты смеешься надо мной!

- Нет-нет, что ты… - испугался лесник. - Если серьезно, то ты же знаешь – у принцессы… своеобразный характер. Разрешить горничной пользоваться королевской библиотекой в ее стиле. А леди Асгат она в тот же день запретит прикасаться к книгам. Просто так. Чтобы поизмываться над фрейлиной: мол, у меня горничные умнее, чем ты. Кстати, что у тебя за книга? – он прочитал название. – О! – воскликнул он со значением.

- Читал?

Ялмари как-то неопределенно пожал плечами. Вместо ответа полюбопытствовала:

- А можно узнать, почему выбрала именно эту?

- Отец говорил, здесь написана вся правда об оборотнях.

Брови лесника удивленно подскочили:

- Девушка любит ужасы? – недоверчиво выпытывал он.

- Ялмари! – воскликнула она. – Не говори, что и ты относишься к тем, кто боится каждого, кто хоть чем-то отличается от людей. Ты лесник. Ты должен знать такие вещи – это другая… раса. Они не более кровожадны, чем ты или я.

- Даже так? – Ялмари склонил голову набок. – А как насчет вампиров? Девушка любит вампиров?

- Вампиры – это отдельный разговор, - категорично заявила Илкер. – А что касается оборотней – почитай, рекомендую. На заре Энгарна они были нашими лучшими друзьями.

- Откуда ты знаешь? Ты что уже читала эту книгу?

Илкер на мгновение погрустнела:

- Отец читал. И много мне рассказывал отсюда.

- Н-да, - Ялмари поднялся. – Ты заставила меня задуматься. Пожалуй, спрошу разрешения у принцессы тоже посещать королевскую библиотеку.

- Может, лучше у принца? – улыбнулась Илкер.

- А что? Хорошая мысль. Пойду, спрошу у принца. А ты, когда прочтешь, никому книгу не отдавай. Скажи, что занята.

- Хорошо, волк, - рассмеялась она ему в спину.

Сначала Илкер действительно читала. Но время от времени с надеждой поглядывала на дверь. Ей было жалко, что она не остановила Ялмари, когда он зашел. Он ведь сказал: «Не хочу мешать». Что стоило ей сказать: «Ты мне не мешаешь»? Побоялась, что Ялмари поймет, как он ей нравится. Все-таки он со своей стороны слишком вежлив, ни словом, ни взглядом не показал, будто она значит для него больше, чем любая другая горничная во дворце. С одной стороны, вряд ли он еще с кем-то так часто беседует. С другой стороны по всему выходило, что все их встречи во дворце совершенно случайны. И вообще, они знакомы всего три дня. Почему же сердце так трепещет при мысли о нем? Нет-нет, так нельзя.

Сначала она хотя бы пыталась сосредоточиться на книге. Спустя некоторое время сдалась. Подперла щеку рукой и еще раз припомнила их разговор. Что же она наделала… Посмеялась над его необразованностью. Укорила, что он не читал «Священную историю». А почему он должен был ее читать? У нее высокое происхождение и то не приходилось читать ее, а он – небогатый парень. Он не мог сидеть за книжками – ему надо было найти, чем зарабатывать на жизнь. Ялмари так молод, а уже королевский лесник – получается, проявил свои способности. Получается, некогда ему читать было. Скорее всего, все детство в лесу провел, изучая следы и повадки зверей. А она с ним так разговаривала… «Да он теперь вообще никогда не захочет меня видеть. Тоже мне цаца нашлась. Горничная принцессы», - от этих размышлений стало совсем грустно, и Илкер заставила себя сосредоточиться на истории Энгарна.

28 юньйо, 5068 года от сотворения Гошты, замок графа Иецера.

По дороге в захваченный замок графа Иецера Загфуран составил новую программу действий. Встреча у старейшины грозила спутать его планы. Почему-то он никак не предполагал, что Полад так быстро заподозрит неладное. Маг рассчитывал, что у него в запасе есть хотя бы еще две-три недели. Тем более он не мог предположить, что телохранитель рискнет послать… Ялмари. Парень любил называться этим именем, хотя большинство людей звали его иначе. Очень смелый и умный мальчик. Загфуран невольно хмыкнул. Согласно биологическому возрасту, Ялмари родился лишь на десять лет позже него, но образование, которое давал Храм Света, делало его мудрее и опытнее любого человека на Гоште. И не человека тоже.

Загфуран получил назначение на Гошту не сразу. Восемь лет назад, когда рассматривались претенденты на просвещение этого мира, предпочтение оказали «умудренному опытом» старцу. И каков результат? Бадиол-Джамала сожгли на этой забытой Богом планете. Он за семь лет пребывания на Гоште не сделал ничего – НИЧЕГО! – чтобы укрепить позиции Света. С простым делом не справился. Для покорения Гошты большое значение имело устранить ее Управителя – Золотого Эрвина. Это он, Загфуран, предложил использовать для этого созданное Эрвином магическое зеркало. Если бы оно попало в руки служителей Храма – они нашли бы Эрвина за нескольких минут. Но старик не справился с этим заданием. Бадиол-Джамал нашел местного мага, обладавшего зеркалом, но, к сожалению (мысли мага наполнились сарказмом), не смог с ним договориться. И устранять эти просчеты теперь придется Загфурану.

Как только он ступил на Гошту, он занялся поиском зеркала. Безрезультатно. Злосчастный маг Намжилдоржи словно сквозь землю канул. Загфурану пришлось буквально прочесывать один материк за другим, пока неожиданно он не столкнулся с препятствием. Энгарн – не самая большая в этом мире страна - отчаянно сопротивлялся его авторитету. Минарс знал, то, что знала и вся страна – хотя еще оставались некие королевские советы, призванные управлять внутренней и внешней политикой вместе с королевой, но все это скорее для отвода глаз. Без ведома Полада никто чихнуть не мог в стране. Как только Загфуран попытался развернуть там свою деятельность, тут же встретил препятствия. Попытался уничтожить Полада с помощью заговоров – ничего не вышло, телохранитель раскрывал его агентов чуть ли не с первого слова. Теперь, когда он уверился, что зеркало Эрвина находится где-то на территории строптивого государства, Загфуран мог достать его только одним способом – завоевать страну.

Ялмари представлял для него особый интерес. Он много слышал об этом юноше. Если бы тот стал минервалсом… Загфуран мечтательно закрыл глаза. К сожалению, он сказал правду Ялмари: в мирах, которые они просвещали, почти всегда повторялась одна и та же картина. Минервалсами становились ревностные, но недалекие люди. По-настоящему умных завербовывали редко – они трудно поддавались влиянию, слишком много сомневались. Этот особый посланник, подозревал подвох не без оснований. Таким как он вход в Храм Света закрыт навсегда. А может и зря. Надо будет поговорить об этом с ареопагитом.

28 юньйо, 5068 года от сотворения Гошты, Западный тракт, деревня недалеко от Биргера.

Жамшид ее угораздил зайти в эту деревню. Все, чего Ранели хотела – это купить немного хлеба. По привычке стала раздавать улыбки налево и направо. Ей нравилась управлять людьми, заставлять их следовать за собой одним движением бровей. Ранели никогда не пользовалась этой властью больше чем нужно. Чуть-чуть поиграет, посмеется над парнями, без всякой магии становящимися зачарованными при виде ее игривой походки – и исчезает в лесу.

Ранели купила хлеб и пошла дальше, весело рассказывая про священника в Биргере, увязавшемуся за ней деревенскому увальню. Тема ее еще волновала, она не могла принять решение, может, именно поэтому увлеклась и не почувствовала опасность. В первый раз она увернулась от метнувшегося в ее сторону ошейника. И смогла перекинуться, но в следующее мгновение ошейник все же накинули на шею - и она снова обратилась в человека. Хорошо, что вопреки расхожему мнению, одежда не рвется и не исчезает во время оборота. Кому понравится оказаться голым посреди толпы.

Она родилась оборотнем, поэтому не боялась боли. Не обращая внимания на острые колючки, впивающиеся в кожу, Ранели до последнего сопротивлялась, пытаясь достать нож, который всегда носила, привязанным к ноге. Но ее оглушили, а когда очнулась, убедилась, что туго прикручена к дереву. Магический ошейник так и остался на ней – кто-то дал очень точные инструкции вилланам о том, как поймать оборотня.

Но тут в деревню приехал кто-то важный – с высоты лошади на нее смотрел чудной парень в длинной черной куртке и старомодной шляпе. Она сразу почувствовала: что-то с ним не так. Он произносил пламенную, насквозь фальшивую речь перед вилланами, а девушка лихорадочно соображала: «Кто он? Чего хочет? Спасти или…?» Несмотря на сомнения подыграла ему. Сцену «укрощения строптивой» они разыграли как по нотам. В любом случае, если он увезет Ранели из деревни, она проживет чуть дольше. И может появиться шанс сбежать от него.

Девушка пыталась разговорить его, когда они выехали в поля. Но не тут-то было. Парень вел себя загадочно и не спешил ничего рассказывать о себе. Даже имени не назвал, хотя и намекал, что он достаточно осведомлен о ее народе.

Ранели ехала позади и незаметно достала нож. Наконец, они остановились в лесу, где парень освободил ее от ошейника и предложил убираться. Это неприятно задело. Так он хочет поиграть в благородного рыцаря? Спасти ее между делом, будто щенка из лужи вытащил. Что ж если, он не хочет, ничего рассказывать о себе, есть легкий способ проверить справедливость умозаключений. Когда он повернулся к Ранели спиной, чтобы сесть в седло, девушка воткнула нож ему в спину.

Она не ошиблась. Кинжал порвал куртку, но отскочил от плеча, словно под одеждой спрятали доспехи.

Парень резко повернулся к ней, глаза яростно сверкнули желтым светом:

- Какого Жамшида ты делаешь? – от гнева из-под верхней губы показались клыки.

Ранели отпрянула:

- А ты? – спросила она, так же сверкая глазами. – Думаешь, я не поняла, что ты не человек? Черные глаза и брови, смуглая кожа, шляпа, чтобы можно было скрывать блеск глаз в темноте. Одно не понимаю – почему они тебя не поймали? Неужели тебя ни разу не проверяли туммимом?

- Проверяли, - изрек он и сложил руки на груди. Гнев постепенно проходил, клыки возвращались на место и вскоре ничем не отличались от человеческих, как и взгляд. – У меня есть защита от этого камня.

- Покажи.

Лесник помедлил немного, прежде чем развязать тесемки рубашки. В просвет она заметила темные волосы на груди и черный шнурок. Он вытянул амулет – небольшой овальный камень, по цвету напоминавший туммим, в центе имел черное углубление. На этом же шнурке висело изящное обручальное колечко, какие встречались лишь у оборотней.

- Поглощает энергию туммима, - пояснил он, показывая на камень. – Очень редкая и дорогая вещь.

Ранели собралась потрогать камень, но он отвел ее руку, спрятал амулет под рубашку.

- Теперь все понятно. Кроме одного. Кто ты? Или ты стыдишься своего имени?

Он прищурился:

- Ялмари из клана Онер.

- Онер? - она сдвинула брови. – Южные кланы. Те, что давно покинули Умар и поселились в Лейне. Амулет тоже оттуда? – она стала сыпать вопросами, не дожидаясь ответа. - И каким ветром тебя занесло в Энгарн? Почему люди верят тебе и слушают тебя?

- Потому что у меня есть это, - воспользовавшись паузой, он показал ей золотой знак «волка».

- И я думаю, ты его не украл?

- Нет, - отрубил он, хладнокровно глядя на девушку. – Я служу Поладу. Еще о чем-то хочешь спросить?

- Да хочу, - она шагнула ближе, грудь вздымалась от волнения. - Хочу спросить: как ты, оборотень, мог нарушить закон стаи? Как ты можешь принимать их обычаи? Как ты можешь служить тем, кто сжигает нас на кострах?

- Спокойней, - скривился он. – Ты так кричишь, словно я запалил эти костры. Я объясню тебе все, если сначала ты скажешь, почему я должен отвечать на эти вопросы. Или Умар – это тюрьма, - вернул он ее же слова, - и каждый оборотень обязан делать то, что ты считаешь правильным?

- Есть закон стаи и все подчиняются ему. А тех, кто не починяется, мы считаем предателями.

- Я не буду оправдываться. Когда-нибудь ты узнаешь, что есть закон выше закона стаи. Иначе тебя бы тоже не было здесь. Сколько я помню, закон стаи запрещает незамужним девушкам покидать Умар. А замужние покидают страну только в сопровождении мужа, не так ли? - он вскочил в седло, заканчивая разговор.

- Ты очень хорошо осведомлен о законах страны оборотней и все же служишь врагам. Вот что внушал князь, когда говорил: недостаточно знать закон, надо еще исполнять его.

- Счастливого пути, Ранели из клана Далита, - Ялмари не принял спор. - Надеюсь, ты еще раз не попадешь на костер, пока доберешься до дома, потому что в следующий раз я могу не успеть тебе помочь, - он взял вторую лошадь в повод и отправился дальше.

Ранели все еще злилась. Она чуть не разорвала парня на мелкие кусочки. Почему он не ответил на ее вопросы? Служа людям, он становится виновным в том, что они делают с его братьями. Никакая благая цель не может оправдать это. Она очень надеялась, что они никогда не встретятся. Когда Ялмари исчез из виду, она обратилась в волчицу и продолжила путь в Сальман, стараясь держаться подальше от Западного тракта.

29 юньйо, 5068 года от сотворения Гошты, Сальман.

Ночь Ялмари провел в сигнальной башне, где пришлось еще раз зашивать куртку, порванную бешеной девчонкой. «Волки» с недоумением посматривали на явно разрезанную дыру, но помалкивали. Все-таки золотой знак – великая сила. Ялмари представить себе не мог, как бы он объяснял, почему куртка прорезана, а он не ранен. Он принял невозмутимый и загадочный вид.

Ночью ему приснился необычный сон. Обычно он не придавал значения тому, что снилось. Прошлые и недавние впечатления прихотливо переплетались в них, но не могли помочь ни в его сомнениях, ни в исполнении какого-то поручения. От этого сна – короткого, но необычно яркого, он проснулся в поту.

Ялмари падал в бездну. Он летел вниз среди темно-синих скал. Над ним чернело беззвездное небо. Ветер свистел в ушах, еще мгновение – и он разобьется спиной о камни. Дыхание перехватывало, а сердце будто остановилось. Еще несколько мгновений полета и чудовищная боль, на мгновение охватившая все тело, погрузила его во мрак смерти.

Впервые он умер во сне. Обычно даже большие неприятности там заканчивались благоприятно. Кроме того, в памяти очень четко сохранилась картинка - темно-синие скалы. Он не только никогда не видел ничего подобного, но даже и не читал никогда, что на Гоште существуют такие горы… Он глубоко вдохнул, успокаивая сердцебиение. Казалось, сердце во сне действительно не билось. За окном еще не рассвело, но он поднялся и, зажегши свечу, стал бриться.

Как у многих оборотней волосы на лице росли темные и густые, так что как бы тщательно он ни скоблил щеки, все равно создавалось впечатление, что он плохо выбрит. Больше всего он походил тогда на разбойника с большой дороги. Иногда, чтобы не вызывать неприятных ассоциаций, он брился по два-три раза в день.

На рассвете, сдержанно попрощавшись с капитаном, он выехал в Сальман. Со шляпой он расставался очень редко. Вышедший из моды головной убор, как заметила и Ранели, легко скрывал блеск глаз в темноте. Сейчас никто такое не носил. Но широкополая шляпа «волка» впереди загибалась вверх, и поэтому ему никак не подходила. Свою он надевал так, что почти пол-лица скрывал. Если же обстоятельства требовали напугать кого-то – как, например, старейшину Елеу - достаточно было сдвинуть шляпу на затылок. Ялмари вспомнил и бандита, которого пришлось убить в Биргере. Когда нож задел его лицо и не сделал на щеке и царапины, мужик сразу догадался, с кем имеет дело. После этого он мог либо сделать его навеки немым, либо убить. Получилось второе.

При этом еще и встреча с девушкой-оборотнем не выходила у него из головы. Вчера спокойствие далось Ялмари нелегко. Лет с десяти он мечтал о встрече с братьями и никогда не предполагал, что она произойдет именно так. Закон стаи! Как она тыкала им. Этот закон говорил, что где бы ты ни был, стая всегда остается твоей семьей, и ты должен делать все для ее благополучия. Нарушил он закон? И да, и нет. Он ни разу не причинил вреда братьям, наоборот спасал их. Пытался объяснить людям, что «другой» не значит «плохой». Но и благополучию стаи Ялмари не служил - он поставил себе другую цель. Отправляясь в путь с золотым знаком «волка», он втайне надеялся, что сможет побывать в Умаре – страна оборотней находилось чуть севернее владений Иецера. Лет с шестнадцати он жил с мыслью, что наступит день, когда ему придется вернуться в стаю. Среди людей надо скрывать свою сущность. Среди оборотней он сможет быть самим собой. К тому же Ялмари всегда считал, что именно стая на Гоште хранила истину. Оборотни, в отличие от Энгарнских священников еще слышали голос Эль-Элиона – а для него это было важно. К двадцати двум годам в его сознании сложился определенный свод правил, согласно которым следовало жить. И люди этому своду слишком часто не соответствовали. Ранели посеяла в нем сомнения: а что если и другие посчитают, что он нарушил закон стаи и не простят этого?

Грустные размышления скрашивали только воспоминания об Илкер. Маленькая горничная принцессы, уверенная, что оборотни вовсе не так ужасны, как это обычно расписывается. Он, конечно, не обольщался. Одно дело читать о монстрах в книжке, а совсем другое узнать, что твой друг и есть монстр. Узнать, что когда он говорил, будто находит тебя во дворце по запаху, не преувеличивал ни капли. Для оборотня мир полон запахов так же как для человека звуками и красками. У каждого, с кем он встречается, особый запах, который запечатлевается в сознании так же как цвет глаз и тембр голоса. Даже когда Илкер так далеко, как только он вспоминал о ней, в памяти возникал слабый аромат ее кожи.

Как девушка отреагирует, если узнает его тайну? Самое меньшее - огорчится. И все же воспоминания о ней развеивали мрак в душе. Кто знает, может, Эль-Элион послал встречу с Илкер именно потому, что знал, с чем Ялмари предстоит столкнуться в дороге, чтобы поселить в нем светлое воспоминание, придающее силы. Как бы ни сложилось все дальше, друзьями они останутся – эта уверенность его не покидала.

Ближе к Сальману лес закончился. Стены города, возвышавшиеся посреди зеленеющих полей, напоминали шоколадный торт. Сальман находился ближе всех к горам отделявшим Кашшафу от Энгарна, поэтому для строительства городской крепости использовали горный камень, имевший темно-коричневый цвет. Желающих войти в город оказалось немало. Сальман славился изготовлением оружия – благо штольни располагались близко. Сюда стекались не только вездесущие купцы, но и воины: от вилланов, желавших попытать счастья среди «волков» до знатных рыцарей, чьи отцы владели большими и маленькими замками.

Городские ворота приближались, и Ялмари внимательнее всматривался вперед. Наконец, он внутренне возликовал: магических камней у стражи не было. Народ подходил к мытарю, платил пошлину за вход и шел дальше. «Волки» следили за порядком: чтобы нахалы не лезли без очереди и не пытались прошмыгнуть без платы.

Войдя в ворота, лесник, прежде всего, переговорил с десятником. Оборотни и вампиры бесчинствовали и здесь, но городской совет в панику не впал. Убийства тщательно расследовались. По двум жертвам вынесли вердикт: тела изуродованы скорее кинжалами, чем зубами, то есть люди попадали под подозрение сильнее, чем оборотни. Вампиров ищут. Выносилось предложение воспользоваться камнями для поимки оборотней. Старейшина его отверг на том основании, что камни сомнительного происхождения – что он имел в виду неизвестно, но он намекнул, что сообщит об этом Поладу. После этого вопрос о туммимах в совете не поднимался. Но в городе камни встречались. Но больше чем оборотни или вампиры, жителей Сальмана и окрестных деревень беспокоило то, что в горах Кашшафы стали происходить загадочные вещи. Пострадали пока семеро вилланов, но кто знает, не перекинется ли эта зараза дальше. Трое из них погибли. Четверо других сошли с ума и, скорее всего, тоже умрут. Что с ними случилось – никто не знал. Знают только, что они подошли близко к горам. Эти известия смутили Ялмари. Враг опережал их, и неизвестно, смогут ли они противостоять ему везде.

На вопрос о таверне десятник сказал:

- Сударь, если вам нужны слухи, то лучшего места чем «Бравый моряк» вам не найти. Хозяин много повидал, прежде чем обосноваться в Сальмане, а потому не задает никому лишних вопросов. Так что поговаривают у него в забегаловке можно встретить всех: от кашшафца до вампира. Нас просили проверить там посетителей, но поскольку смертей и кровавых драк там не бывает, мы таверну не трогаем. Один десяток только рядом патрулирует. Значит, отсюда сразу направо и вдоль городской стены, пока не наткнетесь на разрисованную вывеску с одноглазым моряком. Это таверна и есть.

Ялмари поехал в указанном направлении. Таверна находилась, наверно, в самой грязной части города. Вонь стояла невыносимая: из-за летней жары реки помоев, что текли вдоль домов, быстро испарялись. Добрый дух хранил его: ни разу из верхних окон не вылили помои, пока он проезжал. Но это лесник посчитал единственным плюсом. Пока он добирался до таверны, вообразил, что «Бравый моряк» настоящий притон.

Аляповатого моряка с красной рожей и черной повязкой на глазу он заметил издали. Про себя взмолился, чтобы внутри оказалось хоть немного чище, иначе его может стошнить от этих запахов. Голова начинала раскалываться. Того и гляди придется искать себе другое пристанище. Обоняние оборотня не раз спасало ему жизнь, но сегодня из-за него он рисковал с жизнью расстаться.

Сразу за вывеской распахнутые ворота вели в просторный и чистый двор. Ялмари воспрял духом. Прислуга ему тоже пришлась по душе: чистенький мальчик подхватил коня под уздцы и исчез, как только Ялмари покинул седло. «Что ж посмотрим на таверну», - он толкнул двустворчатые двери. Чистое полупустое помещение встретило его ароматами мяса и рыбы.

Мелодично зазвонил колокольчик, и уже через минуту к нему подошла женщина лет пятидесяти:

- Добрый день, сударь. Что вам угодно? – взгляд внимательный, цепкий. После такого взгляда обычно люди доставали из кармана магические камни. Но женщина лишь спрятала усмешку, будто она без всякого камня узнала, кто он, но это ее нисколько не смутило. Ну что ж – догадки так и останутся догадками. Вряд ли она сможет их проверить.

- Здесь всегда так пусто? – поинтересовался он после приветствия.

- Постоянные клиенты приходят к вечеру. Тогда у нас не протолкнешься.

- Ясно, - Ялмари помолчал. – Тогда я, пожалуй, переночую здесь. Есть у вас свободная комната?

- Конечно, есть. Как не быть. Вот в день равноденствия у нас много гостей, а теперь до дня Добрых духов пусто будет. Вам сейчас комнату показать или вы сначала покушаете?

- Я буду обедать позже. Пока положу в комнате кое-какие вещи и навещу одного знакомого.

- Хорошо, тогда следуйте за мной.

Ялмари поднялся на второй этаж вслед за хозяйкой. В доме все сделано добротно и чисто: дубовая лестница, широкий коридор – видно, что хозяин любил размах. Проходя мимо одной из комнат, он замер, уловив знакомый запах. Из-за двери раздался мелодичный девичий смех. Хозяйка стояла на пороге соседней комнаты:

- Еще одни постояльцы. Они вам не помешают.

Лесник рассеянно кивнул и пошел дальше. Пока хозяйка отвернулась, он еще раз потянул носом воздух. Тут же донесся знакомый голос:

- Устал?!

Сомнений быть не могло – в этой же таверне остановилась Ранели. Интересно, что этой девчонке неймется? Он-то считал, что после происшествия в деревне она поторопится домой.

За неделю до этого

В праздник - День равноденствия - у Илкер было совсем не праздничное настроение. Она, конечно, надела лучшее платье – не темно-коричневое, а синее, с вышивкой по подолу. Но на душе осталась сосущая пустота, словно должна случиться какая-то неприятность. Такая тревога всегда посещала ее в народные гулянья. Во-первых, торжества вызывали у нее воспоминания о том, «как было раньше», когда она жила в замке с родителями и Ашбелом. Во-вторых, она рассчитывала повидать братишку, но тетя передала ей записку с просьбой пока не приходить, потому что он едва привык к отсутствию сестры. Если Илкер приедет – опять Ашбел целый месяц будет грустить. Девушка не знала, справедливо ли такое решение, но ослушаться не посмела. Может, на день Добрых духов им позволят встретиться?

Она с мягкой улыбкой наблюдала, как другие горничные прихорашивались. Пайлун уже совсем оправилась от переживаний. Она причесала всех подруг и даже Илкер заставила сесть перед зеркалом. Всего четверть часа - и в зеркале появилась элегантная дама: прическа сделал ее немножко выше, изящная шея открыта, трогательные кудряшки придают невинность и очарование.

Девушка поднялась, повернулась перед зеркалом, чтобы еще раз убедиться, что она не ошиблась – по-новому уложенные волосы преобразили ее.

Тепло улыбнулась Пайлун:

- Большое спасибо. Это великолепно.

Что-то изменилось в ее манерах – словно появилась величавая снисходительность – и другие это заметили. Реума восхищенно ахнула:

- Илкер, ты как настоящая леди!

От этого замечания Илкер вздрогнула и рассмеялась. Она и вправду забылась на мгновение.

Вот только что теперь делать со всей этой красотой? Горничные собирались на городскую площадь – там до вечера будут давать представления бродячие артисты, а королевские служащие раздадут бесплатные напитки, народ станет петь и танцевать. Она на одно мгновение представила себя в этой толпе – совсем одну. Передернула плечами - лучше дочитать книгу. Или…

Или пойти в лес. Конечно, если она встретится там с Ялмари, он может решить… Но, скорее всего он тоже сегодня будет на площади. Сегодня все отдыхают и празднуют. Кроме поваров разве что… В конце концов, Илкер всегда в свободные часы ходила в лес. Она любит гулять по лесу. Почему сейчас что-то должно измениться?..

…Она столкнулась с Ялмари в холле и онемела от неожиданности. Он ослепительно улыбнулся ей. Почему ей кажется, что он с каждым днем становится все красивей? В отличие от нее он и одежду не меняет…

- Добрый день, сударыня, - он галантно поклонился, снимая шляпу – опять эта ужасная шляпа! – Вы сегодня ослепительны!

- Добрый день, - она не смело ответила на приветствие. Казалось, он тут же угадает, что у нее на душе, и от этого заранее становилось стыдно. – Спасибо за комплимент, сударь, но вы слишком снисходительны ко мне, - она присела в легком реверансе.

- Ты куда-то сбиралась? Пойдешь на площадь?

- Нет… Я не люблю этой толкучки, - объяснила, проклиная себя за то, что тон получился сухой и безжизненный. - Хотела погулять в лесу.

- Так любишь лес? – осведомился Ялмари.

Илкер поблагодарила его в душе за то, что он не обращается внимания на то, как она скована и холодна. Не уходит, продолжает с ней беседовать. Ведь она так ждала, чтобы он пришел сегодня.

- Лес живой, - отозвалась Илкер. Почему-то ей казалось, что он непременно поймет, что она хочет сказать. И он понял.

- А парк мертвый, да? – пояснил Ялмари ее мысль – и взгляд его стал такой теплый, даже горячий, что щеки девушки невольно зарделись. – А хочешь, я покажу тебе живой парк? – спросил он. – Таких мест немного, но все-таки они есть. Пойдешь?

- А ты разве не по делу во дворце? – робко поинтересовалась она.

- Сегодня праздник, - объяснил он. – У меня выходной. Сегодня я пришел потому, что мечтал тебя увидеть. Это ничего?

- Ничего, - она, наконец, нашла в себе силы улыбнуться. – Хорошо, я готова сегодня посмотреть живой парк.

- Замечательно, - Ялмари протянул руку, она вложила в нее тонкие, холодные от волнения пальцы, и они вместе спустились по ступеням. – Учти, путь неблизкий.

- До леса наверняка дальше.

Он отпустил ее – держать дальше руку не позволяли приличия. Илкер ужасно негодовала на того, кто сочинил эти правила. Хотя с другой стороны этот мудрец все же знал, что делал…

- Как книга? – поинтересовался Ялмари, пока они шли мимо стриженых лужаек и великолепных фонтанов.

- Д-да… - неуверенно откликнулась Илкер. – Все именно так, как рассказывал отец.

- То есть оборотни – это такие душки, напоминающие домашних собачек?

- Вовсе нет, - тут же возмутилась Илкер. – Оборотни – могут превращаться в настоящих волков. Если ты стал их врагом – пощады не жди. Дело в том, что и владея серебряным оружием нелегко справиться с оборотнем. Но вот без причины они не нападают. Люди часто приписывают им разные зверства, но на самом деле, они живут, как и люди: женятся, рожают детей. Убивают, когда приходится защищать свою жизнь или жизнь близких. Написано, что они не мстят никогда, но я не знаю, насколько можно верить этому мнению. Все же писал не оборотень. Что ты думаешь об этом?

Ялмари загадочно поднял брови.

- Я могу согласиться или не согласиться с тем, что написано в книге. Знаешь, однажды я пришел к выводу, что вся наша жизнь – это жизнь выбора и веры. Мы почти ничего не знаем сами – кто-то сказал, кто-то написал, а мы выбираем верить или нет. Выбираем, чьему мнению можно доверять, а чьему нельзя. Согласна?

- Интересная мысль, - Илкер помолчала. – Пожалуй, очень верная мысль. Итак, что выбрал ты относительно оборотней? - на лице мелькнула лукавая улыбка.

- Пожалуй, то же, что и ты. С одной маааленькой поправкой. Злые оборотни все же встречаются.

- Это естественно, - охотно согласилась Илкер. – Среди людей тоже далеко не все милые.

- Я не об этом. Сказки о кровожадных тварях не лишены почвы. В «Священной истории Энгарна» написано о так называемых оборотнях по крови. О тех, кто рожден оборотнем от родителей оборотней. Но есть еще и проклятые. Темные маги могут наложить на любого человека заклятие луны. Тогда в полнолуние он будет обращаться в хищника, не могущего утолить голод, сколько бы он ни ел. Представляешь, что может натворить проклятый, всего за одну ночь? И учти – он полностью теряет разум, может убить дорогих ему людей, а когда луна зайдет, он снова станет человеком и забудет о том, что совершил ночью.

- Как страшно! – Илкер передернула плечами. – И как отличить такого человека?

- Никак. Говорят, раньше священники могли сразу определить, если на человека наложено заклятие. Может, и остались такие, но, наверно, их единицы. Так что перед проклятыми мы беззащитны.

- Это ужасно… А вот еще, скажи… Может, ты знаешь… Никак не могу понять – куда девается одежда, когда оборотень превращается в волка.

- Я не совсем эксперт… - Ялмари смутился. – Но кое-что слышал и об этом. Как бы тебе объяснить… - он посмотрел вперед. Они вошли в тенистую аллею с вековыми дубами. Впереди блеснула вода. – Иди за мной, - он опять взял ее за руку. Сердце Илкер забилось часто-часто, она очень надеялась, что он не заметит, как она разволновалась от этого простого прикосновения. А он невозмутимо подошел к небольшому пруду, зачерпнул горсть воды. – Видишь воду? – обратился он к Илкер, не выпуская ее руки. Потом вылил ее на траву. – Где она теперь? – с хитрым видом спросил он.

- В земле? – предположила Илкер.

- Нет, - заверил он. – Смотри, - он потянул ее за руку, заставляя нагнуться, чтобы рассмотреть тонике зеленые листья и стебли. – Поняла?

Там, где он брызнул водой, трава стала мокрой.

- Вода на траве? – уточнила Илкер свой вывод. – Ты хочешь сказать…

- Представь, что кожа оборотня, - он легко прикоснулся к ее запястью, - становится шкурой волка. В нашем примере – это трава. Тогда одежда, - такое же легкое прикосновение к рукаву платья, - станет чем-то вроде воды на этой траве.

Еще ни разу не стоял он так близко к ней. Несколько мгновений они смотрели глаза в глаза. Она слышала как бьется сердце. О Эль-Элион, только бы он не почувствовал, что происходит с ней. Илкер быстро отвернулась, сбрасывая наваждение. Кажется, это поступила не очень разумно, когда решила погулять с ним в лесу.

- Что с тобой? – вполголоса проговорил он. – Что-то не так?

- Нет-нет, - губы сложились в вымученную улыбку. – Все хорошо, - она тряхнула головой. - Одежда превращается в как бы воду на шкуре. Любая одежда? А если на оборотне рыцарский доспех?

- Пойдем дальше, - показал он рукой направление. – Мы почти пришли.

В этом месте парк действительно напоминал живой лес. Разве что живности не водилось, да тропинки уж слишком хорошо вычистили. Между дубами мелькнуло что-то белое. Вскоре перед Илкер предстала мраморная беседка.

- Какая красота! – воскликнула она и помчалась вперед. Беседка стояла на небольшой поляне. Вокруг зеленая стена леса. А изящная вязь ограды напитана солнечным теплом. Илкер дотронулась до витков изгороди, провела рукой по скамье. – Никогда не слышала ни о чем подобном!

- Еще бы, - горделиво усмехнулся Ялмари. – Знала бы – не гуляла бы по лесу.

- Гуляла бы, - возразила Илкер. – Лес – это совсем иное. Ты же знаешь.

- Знаю.

Они сели в беседке на расстоянии трости друг от друга. Словно сговорившись, избегали встречаться взглядами.

- Так что насчет оборотней?

Ялмари откинулся назад, подставляя лицо солнцу.

- Ты всерьез полагаешь, что оборотням нужны доспехи? Вообще-то и в человеческом обличье их почти невозможно убить.

- А серебро?

- Ты видела серебряные сережки? – Илкер кивнула. – Они мягкие, да? Руками можно согнуть. Это потому что в Энгарне еще не научились хорошо очищать серебро. А ранить оборотня можно только чистым серебром. Как ты себе представляешь серебряный меч?

- Можно посеребрить стальной меч, - предложила Илкер. – Если купить чистое серебро в Кашшафе или у лейнских купцов.

- Правильно, - согласился Ялмари. - Но скажи, часто ты встречала такое оружие? – серебром иногда украшают мечи, делая на них надписи или узоры, но и только. Так что получается, шанс встретиться с человеком, который может хотя бы ранить оборотня, очень невелик. Следовательно, доспехи оборотни не носят. Но если бы даже носили… Все, что на них есть: деньги, оружие… Шляпа! – он помахал головным убором, - все становится невидимой и неощутимой пленкой на шерсти. И вернется в прежнее состояние, когда оборотень вновь примет человеческий облик.

- Слушай… - Илкер напряженно размышляла. – Но получается, что оборотни почти неуязвимы.

- Почти… - лесник вдруг изменился в лице. От спокойствия и радости не осталось и следа, будто он вспомнил что-то ужасное. Какое-то время он напряженно молчал. Потом еле слышно промолвил. – Если есть сковывающий ошейник. Магический… Тогда оборотня можно сжечь…

Илкер притихла, наблюдая, за побелевшим лицом лесника, а он погрузился в воспоминания…

…Ялмари не видел этого. И мама - женщина, полюбившая оборотня – никогда не рассказывала об этом эпизоде своей жизни. Щадила сына. Его просветил друг. А тому рассказали родители. Рассказали так, как могут рассказывать лишь люди: скупо, в особых местах вставляя пошлые шутки. Может, именно поэтому воображение легко дорисовало то, чего сказано не было.

Отец Ялмари не совершил никакого преступления. Его единственным преступлением было то, что он – не человек. Поэтому в одной из деревень, его привязали к дереву. Дерево было живое. Его ветви шумели над головой, напоминая о спасительном лесе – таком близком. Отцу не хватило каких-нибудь полчаса, чтобы уйти от погони.

Он не скалился, не выкрикивал проклятия. Не пытался объяснить, насколько заблуждаются те, кто подносят факел к его ногам. Он закрыл глаза и… Молился? Думал о любимой женщине? Он не смог спросить отца об этой минуте…

А потом он кричал, потому что никто не может выдержать этой муки – оборотням не дают настой, дарующий забвение в адском пламени. Оборотни должны пить полную чашу.

А потом он замолчал – боль стала больше, чем он мог вынести.

А потом прискакала мать Ялмари. Голыми руками убирала головешки. Вырывалась из рук тех, кто пытался ее удержать. Бросалась к дереву, стараясь своим телом потушить пламя.

Отец был страшно изуродован: кожа обуглилась и лопнула, кровь снова запеклась. Но он еще дышал. Мать так голосила, что добилась своего: огонь потушили, отца положили на землю.

Мать не выла. Встала на колени и стала тихо-тихо умолять его, чтобы он не умирал, не бросал ее одну. Он на мгновение пришел в себя, улыбнулся ей черными губами, и глаза закатились.

Вот тогда мама потеряла сознание. Так и лежали они за деревенской околицей: обугленный труп и красавица энгарнка – светловолосая и светлокожая. Друг сказал - очень красиво смотрелось. Белое и черное. Красавица и чудовище…

…Эта сцена сейчас особенно ярко представилась Ялмари. Илкер что-то почувствовала – он с первой встречи увидел, что девушка понимает его без слов. Как и он ее. Она замерла, будто вспоминала то же, что вспоминал он. Когда он поднял взгляд, то показалось, она все знает. Все. И ее нисколько не отталкивает то, что он оборотень. Но вслух они так и не произнесли ни слова.

29 юньйо, 5068 года от сотворения Гошты, замок графа Иецера.

Добираясь до замка, Загфуран старался обходить дальней дорогой деревни и сигнальные башни. Хоть и заподозрили «волки» неладное, ни к чему им знать, что маг живет именно здесь. На расстоянии двух юлуков от замка – он приучил себя измерять расстояния местными мерами – стали появляться посты герцога Тазраша. Расставлены незаметно, воины не дремлют. Ему удалось проскользнуть мимо них, но лишь потому, что он владел магией. Никто другой так бы не смог. Он прятался, по привычке поддерживая в них образ всемогущего мага, способного невидимкой пробраться в любое место. Конечно, он способен и на такие чудеса, но предпочитал не тратить силу понапрасну, тем более на Гоште, как и в любом другом мире, еще не подчиненном Храму, использование магии требовало компенсации – чаще всего неприятной. Сейчас у него всего лишь чесалась ладонь, а иногда невыносимо зудело все тело – и никакого спасения кроме жгучей мази от этого не находилось.

«Волков» посланных Поладом схватили на этом участке леса. Эти упрямые людишки даже под угрозой смерти не соглашались предать хозяина. Может, слухи не так уж ложны и Полад наложил на них какое-нибудь заклятие? Сначала Загфуран мечтал перевербовать их, чтобы подольше начавшийся захват Энгарна оставался в тайне. Но вскоре убедился, что ничего не выйдет. По крайней мере, не с этими людьми.

Стражи ворот заметили его издали – на расстоянии примерно в два-три лавга граф Иецер вырубил лес, чтобы противник не мог подкрасться незаметно. Впрочем, ему это не помогло.

Опустился небольшой деревянный мост и Загфуран въехал в замок, где он мог, наконец, отдохнуть. По обычаю Храма Света, он почти никогда не расставался серым дорожным плащом. Это правило установили вовсе не для того, чтобы причинить какие-то неудобства минарсам, но исключительно для их безопасности. Сейчас даже для воинов, что пришли с ним, он таинственный маг, никому не показывающий лицо. Но если возникнет опасность, он скинет плащ и превратиться в обычного энгарнца – виллана или купца – с волнистыми русыми волосами и голубыми глазами. Кто в молодом мужчине узнает опасного мага? Никто. Это же помогало и в тех случаях, когда возникала необходимость незаметно пробраться в какой-нибудь город.

Загфуран не спеша пересек двор. Герцог Тазраш не спешил ему навстречу. Это несколько настораживало. С тех пор как они покинули столицу Кашшафы прошел почти месяц. Он легко подчинил себе эту развитую страну. Где-то Загфуран действовал подкупом, где-то силой, где-то приходилось использовать лесть, страх или заманчивые обещания. Несмотря на то, что королю Манчелу хотелось вновь захватить Энгарн, он не желал во всем подчиняться Загфурану, пришлось немного надавить на него. После этого в распоряжение мага предоставили лучшие кашшафские войска во главе с Тазрашем. Герцог всегда вел себя надменно, не считая себя ниже Загфурана. Приходилось и его ставить на место. Как только они с отрядом в двести человек захватили замок, герцог заторопился провести еще войска, чтобы продолжить наступление. Загфуран запретил: не время. Теперь после каждой отлучки мага, встречал его, лишь затем, чтобы снова и снова приступать с вопросом: долго ли им еще ждать? Это стало своеобразным ритуалом, а нарушение всего привычного, говорило о каких-то изменениях, которые прошли мимо мага, а потому могли нарушить его планы. Чем занял себя герцог, что больше не беспокоится о продолжении войны?

Как ни устал маг, решил первым делом выяснить это. Он нашел Тазраша в большом зале. Как во всех старых замках, принадлежащих небогатым рыцарям, темные, почти черные стены, кое-где покрывал мох. Большая зала предназначалась для пиров и суда графа, но производила впечатление скорее сырого подземелья из-за узких как бойницы окон. Даже высокие потолки не меняли этого впечатления. Герцог – седой, крепкий мужчина пятидесяти лет, ужинал. Лицо его светилось довольством. Загфуран посмотрел на него с подозрением.

- Добрый вечер, герцог, - прошелестел он, не снимая капюшон. – Разрешите присоединиться к вам.

- Буду рад, буду рад, - расцвел Тазраш и кивнул за спину слуге. – Быстро обслужи мага.

Загфуран сел за длинный стол так, чтобы не упускать из вида Тазраша.

- Вы сегодня в хорошем настроении? – начал он расспрашивать.

- В превосходном, - подтвердил герцог, наливая вина в чашу.

- И можно узнать, что произошло? – выпытывал Загфуран.

- Можно, - улыбнулся герцог, демонстрируя ровные зубы, на которых не отразились многочисленные лишения в военных походах. – Теперь я расскажу вам все и, можно сказать, исповедаюсь. Хотите?

- Безусловно, - подтвердил маг, не принимая игривый тон.

Герцог это заметил и, прищурившись, погрозил пальцем.

- Как же вы любите все контролировать! Успокойтесь, Загфуран. Мы делаем одно дело, и я не меньше, чем Вы хочу, чтобы все удалось. Обещаю, больше не буду торопить вас и более того, буду повиноваться любому вашему распоряжению, - видя, что маг не притронулся к еде на столе и напряженно ожидает продолжения, он заметил. – Вы не очень-то мне доверяете, так? Надеюсь, это изменится. Хочу сообщить, что я согласился пойти с вами в Энгарн не совсем бескорыстно. Этот военный поход, удачный предлог для того, чтобы найти моих кровников. Может, Вы знаете, что пять месяцев назад погиб мой сын. Те, кто виновен в его смерти, укрылись в Энгарне. До сих пор, я так торопил Вас потому, что никак не мог найти их. Но сегодня, я узнал, где укрывается мой враг. Это немного севернее нашего проклятого замка. Так что пока вы решаете свои проблемы, я могу решить свои. Вы не против?

- Смотря, как вы собираетесь их решать. Севернее нас, сколько я помню, Умар. То есть оборотни.

- О нет, не волнуйтесь, я не воюю с оборотнями. Я вообще ни с кем не собираюсь воевать. Я всего лишь намереваюсь выждать удобный момент, чтобы захватить заложников, и тогда мой кровник сам придет ко мне. В этом Вы не видите ничего предосудительного?

Загфуран, обдумав услышанное, скрепя сердце согласился, что такой расклад его устраивает. Но на всякий случай он оговорил одно условие:

- Вы можете мстить, но лишь до тех пор, пока это не мешает нашей главной цели.

- Согласен! – с удовольствием кивнул герцог. – А теперь, поскольку я успокоил Вас, Вы можете, наконец, вкусить пищи.

Маг склонился над тарелкой.

29 юньйо, 5068 года от сотворения Гошты, Сальман.

Ранели добралась до Сальмана в тот же день. Когда лапы стали подкашиваться от усталости, она обратилась в человека и немного полежала на траве. Она остановилась на краю леса. Пересечет поле – и она в городе. А что если тут тоже сжигают оборотней? Об этом она почему-то не вспомнила, когда назначала встречу.

Но она напрасно опасалась. Уже вечером она вошла в «Бравый моряк» - таверну, где подрабатывала служанкой, когда нуждалась в деньгах. Жена хозяина встретила ее с распростертыми объятиями:

- Ранели, девочка моя! Как же ты вовремя! У нас опять дел невпроворот, – но тут заметила ее усталый вид. – Однако кажется, сегодня ты мне не помощница.

- Я обязательно помогу, тетя Бриа, - пообещала девушка. – Сразу как поем.

После щедрого ужина силы быстро восстановились. Бриа восхитилась: «Что значит молодость!»

Вскоре Ранели стремительно бегала между столами: уносила пустые тарелки, приносила полные, принимала заказы, и спешила к одноногому хозяину, передававшему пожелания посетителей на кухню. Старый Вираб походил на моряка, запечатленного на вывеске. С той разницей, что глаза у него сохранились, а вот ноги не хватало. При виде Ранели, он щедро демонстрировал редкие черные зубы. Будь на его месте любой другой – девушку бы передернуло. Но Ранели знала Вираба - доброго, щедрого человека, уже несколько лет. Он всегда помогал тому, кому грозила опасность. Но если встречался, по его выражению, «гнилой» человек – то ничто не мешало хрястнуть такого по макушке кулаком, так что из посетителя и дух вон. Смертоубийства он, конечно, не допускал, но и без того хватало, чтобы обходить «Бравого моряка» десятой дорогой. С недавних пор у бывшего моряка появились высокие защитники среди «волков», так что мстить Вирабу опасались.

На стол кроме Ранели и хозяйки подавали две их дочери. Заведение Вираба считалось приличным – за то, что непочтительно разговариваешь с прислугой, тоже получали по маковке, так что девушки без опаски обслуживали городской и приезжий люд, заходивший сюда вечером, чтобы отдохнуть после работы.

Сначала Ранели посматривала на вход, но вскоре так завертелась между кухней и столами, что из головы вылетело, зачем она вообще пробралась в Сальман. Она подхватила очередной поднос, когда Бриа взяла ее за локоть:

- Это отнесу я, а ты обслужи парня за столиком у стены. Сразу за лестницей.

Ранели взяла другой поднос и понесла, куда приказала хозяйка. Обычно столик за лестницей оставляли для особых гостей, которые могли нагрянуть неожиданно.

Как ни странно за лестницей ужина никто не ждал. Она проворно составила блюда и кувшин с вином, но не успела выпрямиться, как за спиной прозвучало:

- Здравствуй, Ранели.

Как обычно сердце зашлось от этого голоса. Но она повернулась не торопясь, чтобы ничем не выдать волнения. Облокотилась на стол, вцепилась в столешницу, чтобы не броситься на шею. Чтобы ничем не показать, как она рада встретиться с ним. Поприветствовала глубоким волнующим голосом:

- Здравствуй, мой сокол.

Такой же, как всегда: светлые волосы зачесаны назад. Глаза прищурены, так что не разглядишь какого они красивого, золотисто-карего цвета. Тонкие губы плотно сжаты. Брови чуть нахмурены, словно он недоволен тем, что она позвала его. А может и вправду недоволен?

Он развеял ее сомнения в следующее же мгновение, шагнув ближе, увлекая в темный угол, где никто не мог увидеть, как он соскучился по ней.

Ранели подставляла шею и плечи его губам и шептала:

- Подожди, подожди, мой сокол. Я не могу сейчас. Надо помочь тетушке Бриа.

Он отпускает ее, отступает на шаг. Глаза смотрят все так же сурово. Медленно качает головой:

- Нет. Она знает, что ты сегодня больше не работаешь. Пойдем, - уверенно берет ее за руку, ведет по лестнице наверх, на виду у всего зала. На виду у Вираба, Бриа и его дочерей. Впрочем, особенно никто не обращает внимания – все заняты разговорами и едой. А если бы не так… Если бы все следили за тем, как уводит в спальню свою женщину Сокол Алет, все равно ничего бы не изменилось. Потому что так хочет она, Ранели.

Это была «их» таверна. Здесь он нашел ее. Здесь, в этой комнате, она впервые принадлежала ему. Здесь он предложил ей выйти за него замуж. Здесь она отказала ему. Вернее, сказала, что ей надо подумать. Это слишком серьезный шаг. Оборотни женятся и выходят замуж один раз. Если что-то будет не так… Когда он был рядом, он не давал ей говорить и думать. Поэтому, она уходила. Опять и опять просила дать ей срок побыть в одиночестве. Но он почти никогда не оставлял ее одну - сокол летал где-то рядом, так что Алет знал о каждом ее шаге и почти о каждом ее разговоре. Такой надзор раздражал и все же… Все же она радовалась, когда находился повод назначить встречу в таверне.

Вечер перешел в ночь. Свечи потухли, бледно-розовый свет луны, освещал кровать, на которой спал Алет. Даже во сне суровая складка между бровями не разгладилась. Во время ласк она часто целовала ее, чтобы он перестал быть таким хмурым. Но поцелуя надолго не хватало. Складочка тут же возвращалась на место. Однажды Алет пообещал, что она исчезнет после свадьбы. А если нет?

Она провела кончиками пальцев по татуировке на правом плече: нахохлившийся сокол спал на ветке вяза…

Она так и не сомкнула глаз этой ночью. Полнолуние всегда будоражило кровь, не давало спокойно спать. А тут еще эта встреча…

Сияние луны за окном сменилось предрассветными сумерками. Алет вздохнул и открыл глаза. Поймал ее взгляд.

- Мне показалось, ты приснилась мне. Хорошо, что это не так, - и он легко опрокинул ее на спину.

Солнце добралось до их постели, когда Ранели, наконец, вновь смогла внятно говорить.

- Какое замечательное утро, - промурлыкала она, глядя в потолок.

- И вечер, - добавил Алет, лежавший рядом.

- И ночь, - рассмеялась она.

- Ночью я спал, - не согласился он.

- Сколько? – полюбопытствовала Ранели.

- Не помню, - честно признался он. – А ты не спала?

- Я любовалась тобой.

- Везет! Я был не в состоянии тобой любоваться. Так устал, что уснул мертвым сном.

- Устал?! – Ранели подскочила. – Как быстро ты стал уставать, вот раньше помню…

- Замолчи, девчонка! – Алет сдвинул брови. – Я с тобой поседел – разве не видишь? Не тебе меня упрекать в том, что…

Она закрыла ему рот поцелуем. Затем стала целовать между бровей. После этого прикрытые веки.

- Прекрати! – взмолился он. – Когда ты такая, я начинаю верить, что ты меня любишь.

Ранели замерла.

- А в остальное время не веришь?

Он лежал с закрытыми глазами. Сокол на его плече летел куда-то, расправив крылья. Не к месту вспомнилось, как напугалась она, когда впервые заметила такие перемены в татуировке. Она тогда подскочила на кровати, воскликнув изумленно:

- Ты не человек!

- Да и ты не человек, - парировал он.

А после этого он рассказал о своем племени. Она слушала с восторгом и с трудом находила силы, чтобы оторваться от него и вернуться в стаю. Потом…

…Она готова была вспоминать и вспоминать, каждое мгновение их знакомства, чтобы скоротать минуты, до того, как Алет, наконец, скажет:

- Нет, - слово упало, как камень с горы, увлекая за собой лавину эмоций. Ранели поняла, что эта встреча особая. Они скажут друг другу все.

Она медленно сползла с кровати и потянулась за нижней рубашкой. Он тоже стал, не спеша, натягивать брюки.

«Одежда похожа на защитные барьеры, которые мы воздвигаем друг против друга, - подумала Ранели. – Мы оденемся и займем позицию для боя. И не будем друг друга щадить. Будем говорить непоправимые слова. И будем знать, что слова непоправимы. Что после этого только разрыв. Но мы все равно скажем. Почему? Как все глупо…»

29 юньйо, 5068 года от сотворения Гошты, Сальман.

До обеда Ялмари побывал и у старейшины, и в монастыре. Обе встречи не доставили ничего, кроме разочарования. Старейшина, преданный королеве всей душой, ничего толком не знал о происходящем, кроме того, что вероятно готовится заговор. «Но это ведь не мое дело», - заявил он с виноватой улыбкой. Ялмари понял, что не найдет тут помощи. Более того, если до сих пор Сальман и не поддался на уговоры мага, то кто знает, как горожане поведут себя в ближайшем будущем, если страшные смерти не прекратятся.

Монастырь находился недалеко от южных стен города и напоминал крепость в крепости. С тем отличием, что каменную ограду монастыря тщательно выбелили известью. Возле высоких дубовых ворот, оббитых железом, висел шнурок. Ялмари подергал его и, хотя не услышал звона колокольчика, вскоре открылось крохотное окошко и оттуда дружелюбно осведомились, что ему угодно. Лесник предъявил знак:

- Мне хотелось бы поговорить с настоятелем, - сообщил он.

Окошко захлопнулось и на этот раз часы на городской ратуше отсчитали четверть часа, прежде чем маленькая дверь, умело вытесанная внутри большой, бесшумно отворилась и монах в черном балахоне, подпоясанный дешевой веревкой, улыбнулся в густую бороду:

- Проходите, сударь. Настоятель уделит вам четверть часа.

Ялмари неприятно поразило, что настоятель Тордой заранее определил время, необходимое для беседы. Внутри тоже белые стены с большими рамами, разделенными на маленькие застекленные квадраты. Кроме монаха, идущего впереди, никто не показывался. Тишину не нарушал ни один звук, отчего монастырь казался вымершим.

Монах толкнул одну из дверей и Ялмари, миновав крошечную прихожую, вошел в белую комнатку, освещенную солнечными лучами. Из мебели лишь громадный сундук, стоящий у правой стены (такой ночью наверняка служил постелью), да две табуретки. С одной из них поднялся седой Тордой.

- Добрый день, сударь, - проскрипел настоятель. – Присаживайтесь и расскажите, какая нужда привела Вас в эту скромную обитель.

- Добрый день, настоятель Тордой, - Ялмари по обычаю, склонился в поясном поклоне. – Тревожные события, происходящие в Энгарне, вынудили меня искать вашего совета.

Лесник подождал, когда Тордой сядет, и только после этого устроился напротив.

- Вам нужен совет относительно распоясавшихся оборотней, воскресших вампиров и нечистых духов, сеющих смерть и страх в людях? – без предисловий начал Тордой.

- Да, настоятель.

- Мы не сможем помочь, - отрезал старик.

Лесник опешил:

- Издавна Энгарн защищали священники… - начал он.

- Так мы – не священники, - ехидно ухмыльнулся Тордой. – Идите к священникам и просите у них защиты. Почему не пошли к ним?

- Я был там, - заверил Ялмари.

- И убедились, что во всех храмах священники только тем и занимаются, что жрут и пьянствуют, да выколачивают деньги из народа. Не так ли?

- Вы слишком… - Ялмари чуть не сказал «грубы», но сдержался. А другое слово так и не пришло на ум, так что он замолчал.

- Я говорю как есть, - несмотря на резкие слова, голос Тордой не повышал. – И вы, сударь, знаете, что я прав, иначе Полад не вспомнил бы про нищих монахов. Но знаете, что я скажу? Ни Полад, ни его «волки», ни все, кто прислуживает вам, не получат помощи. Ибо гнев Эль-Элиона пришел на Энгарн. И он не успокоится, пока не накажет виновных.

- В чем же мы провинились? – недоумевал лесник.

- О, вы знаете в чем. Но я скажу, раз ты спрашиваешь, - настоятель сам не заметил, как перешел на «ты». В виду того, что Ялмари годился ему во внуки, это не звучало оскорбительно. Слова его обличали без пощады. - Вы виновны в том, что Энгарн развратился. Что люди ходят в храмы лишь затем, чтобы похвастаться нарядами. Что священниками становятся те, кто заплатит экзаменаторам, а не те, кто истинно верует. Что эти священники льстят людям и обещают им спасение за деньги. Они не обличают паству во грехе и не наставляют на путь истинный. Более того, если кто посмеет призвать народ к покаянию – изгоняется. Люди и служители храма развратничают и обирают друг друга. Они могут улыбаться тебе в лицо, но воткнут нож, как только ты повернешься к ним спиной. Ценность человека измеряется деньгами, и если кто беден, то каждый считает вправе унизить и оскорбить такового. Ты хочешь услышать еще о беззакониях Энгарна или достаточно?

- Хватит, - обронил Ялмари.

- Может, ты считаешь, что я преувеличиваю?

- Нисколько, - признал лесник.

- Надо же… – Тордой явно изумился, но быстро взял себя в руки. – Тогда я полагаю, мы можем закончить наш разговор. Ты можешь передать всем, почему Сальмановский монастырь не предоставит помощи энгарнцам.

- Спасибо, настоятель. Я сообщу, - Ялмари поднялся, немного потоптался на месте, потом все же решился. – Простите мою смелость... Но если вы думаете, что, запершись в монастыре и злорадствуя по поводу гибели мирян, вы совершаете подвиг добродетели, то вы глубоко заблуждаетесь.

Тордой подскочил:

- Действительно дерзость! - он прищурился. – Как смеешь ты говорить такое?

- Я читал Священные книги. Народ всегда одинаков – он желает жить в свое удовольствие и не любит, когда его тревожат проповедями. Древних священников, к которым благоволил Эль-Элион, очень часто не слушали так же, как не слушают вас. Но когда наступала беда, они находились рядом со страдающими, облегчали их боль и молились за погибающих. Мне жаль, что таких священников нет и в монастыре. Прощайте, настоятель.

Тордой заметно побледнел, и когда лесник вышел из кельи, он не попрощался. Но по сравнению со всем услышанным Ялмари посчитал это мелочью.

Когда он проходил по коридору в комнату, еще раз почувствовал запах Ранели. Девчонка все еще не выходила из комнаты и находилась там с мужчиной. Вспомнились слова настоятеля о том, что люди развратились. В священных книгах Эль-Элиона записано всего четыре заповеди и последняя из них гласила: «Храни себя в чистоте до брака, а после брака храни верность избраннику» Немного он знал людей, поступающих так. Иногда казалось, что таких светлых и чистых как Илкер вообще не существует. Оборотни же ревностно почитали законы Эль-Элиона, считая эти заповеди законом стаи. Когда детям исполнялось четырнадцать лет, родители дарили им обручальное колечко. Его особенность состояла не только в том, что в Энгарне не находилось мастеров, способных на такую изящную работу по золоту. Это колечко могло прийтись в пору только тому, кого изберут повзрослевшие дети в супругов. Оно висело у них на шее – единственное украшение, которое позволяли себе оборотни – до тех пор, пока не наступал час обменяться кольцами. (Ялмари тоже получил такое колечко и бережно хранил его вместе с защищающим его талисманом). Наедине молодые люди в Умаре оставались только после свадьбы. Причем в отличие от людей, которые осуждали потерявшую невинность девушку и считали, что это совершенно естественно для мужчины, у оборотней правила были одинаковы для всех. Столь строгое соблюдение закона облегчалось тем, что оборотни, как и волки, однолюбы. То есть хвастаться праведностью не приходилось – всего лишь физиологическая особенность, помогающая поступать правильно. «Или все же у оборотня есть выбор? – задумался лесник. - Вот же Ранели нарушила закон стаи. Значит, и другие могут, но не делают. Или новые времена настали в Умаре?»

Ялмари подошел к столу. Хозяйка предусмотрительно поставила на нем два кувшина: с водой и с васагом. Лесник еще раз подивился: хозяйка, не спрашивая, знала, что он любит.

Налил в бокал напиток, подошел к окну. Оно выходило на главную улицу, поэтому его застеклили. Постояв немного, Ялмари открыл окно. На «чистой» улице и воздух должен быть чистым.

Он не ошибся. Городской шум ласкал слух – избавлял от тягостного одиночества. Ухо невольно уловило слова из соседней комнаты – кажется, там тоже открыли окно.

- Ты пришла потому, что понадобилась помощь. Разве не так? – низкий мужской голос.

Он собрался закрыть окно, чтобы не подслушивать, когда раздался взволнованный голос Ранели:

- Послушай, это мое последнее путешествие. Помоги мне найти этого мага. Его зеркала ответят на все вопросы. Я не буду тебя мучить.

Ялмари насторожился: «Маг, который может ответить на все вопросы. Это не Загфуран ли?»

- Ранели, мне кажется, ты не услышала главного, что сообщил тебе священник: решение должна принять ты. Никто тебе в этом не поможет. Ни люди, ни оборотни, ни маги, ни зеркала. И вообще, как ты можешь обращаться к магу? Чему вас в Умаре учат? Разве ты не знаешь, что, обращаясь к нему, ты отдаешь себя в его власть?

- Алет, он скованный маг, - терпеливо объясняла Ранели. – Знаешь, что это такое? За какое-то преступление его лишили способности колдовать. При нем сохранились зеркала, которые могут открыть будущее и прошлое, открыть дорогу к счастью. Только зеркала, Алет.

«Не Загфуран, - сделал вывод Ялмари. – Загфуран на скованного мага ни капли не похож»

Успокоившись, он закрыл окно. В задумчивости сел на кровать: «А что если это правда? Что если существуют зеркала, которые могут помочь в моем задании: показать будущее, подсказать правильное решение?» Он прошелся по комнате от окна до двери и обратно. До сих пор с каждым днем ему все больше казалось, что положение Энгарна безнадежно. Сильный маг, против слабых священников. А у него такие могущественные помощники – проклятые оборотни, вампиры. Настоятель еще упомянул о нечистых духах… А Энгарн остается один в этой битве. Может, Эль-Элион дал ему услышать этот разговор, чтобы подсказать, где он сможет найти помощь стране? Он постарался успокоиться. Как никогда ему важно было услышать внутренний голос, который помогал принять правильное решение…

Вскоре в душу пришел покой. Решено. Надо поговорить об услышанном с Ранели. Может, она сменит гнев на милость и покажет ему дорогу к магу. Или они вместе отыщут путь. Если, конечно, маг находится в Энгарне. Ехать в другую страну ему некогда, придется послать кого-то еще.

За неделю до этого

- Что это мы все о грустном? – прервал тягостное молчание Ялмари, искоса взглянув на Илкер. – Расскажи мне что-нибудь веселое.

Илкер не знала, о чем он только что вспоминал, но, казалось, его боль перетекала в нее как в сообщающийся сосуд. Ей на минуту показалось, что лесник рассказывает о себе. Но вот он заговорил, и она расслабилась. Как она могла подумать такое?

- Не знаю, что тебе рассказать, - она обхватила себя руками. – У меня происходит не очень много веселого.

- По тебе не скажешь. С тобой так легко.

- Такой была моя мама. Отец всегда говорил, что я на нее похожа. В жизни много печального, но если постоянно об этом размышлять, можно упустить то прекрасное, что дает Эль-Элион. Он все дает по силам. Ты заметил? Ровно столько, сколько можно перенести. После радости приходит печаль, которая снова сменяется радостью. Наверно, так надо. Наверно, мы не смогли бы по-настоящему оценить счастья, если бы не грустили до этого. Как ты считаешь?

Он отозвался не сразу.

- Я об этом не думал, - наконец заговорил он. – Но я не совсем согласен. Я знаю людей, которых горе сломило. Выходит, не всем по силам. А кроме того… Мне кажется, что человек должен быть всегда счастлив. Он создан для этого - для такого счастья, которое не заканчивается. И то, что сейчас все иначе... Ты ведь знаешь о восстании духов, - он хотел продолжить, но оборвал себя. - Кажется, я залез в богословские дебри, - рассмеялся он.

Илкер тоже рассмеялась. С удивлением взглянула на него:

- Ты очень странный лесник, - заметила она. – Иногда такой простой, словно я вижу тебя до донышка. Иногда такой сложный, что кажусь себе круглой дурой, - Ялмари обреченно закрыл глаза рукой. - Но кроме отца я еще не встречала человека, с которым мне было бы так интересно.

- У меня очень похожие чувства, - заметил он, смеясь. – Могу повторить все слово в слово. И еще, мне кажется, я не встречал другой горничной, которая бы настолько не вписывалась в этот дворец. Ты здесь что-то инородное, и я…

- Хватит комплиментов! – категорически прервала его Илкер. – Раз разговор о веселом у нас не получился, давай поговорим о политике. Как ты полагаешь, королева любит Полада?

- Что? – изумился Ялмари и сдвинул брови. – Извини, но это не обсуждается.

- Почему?

- Потому что я не люблю передавать чужие сплетни.

- Я прошу тебя сказать твое мнение.

- Нет, - он смотрел на нее очень серьезно. – Я не буду говорить на эту тему. Извини.

Илкер неверяще взглянула на него. Она и предположить не могла, что Ялмари может быть таким непреклонным. Сразу стало неуютно в беседке. Захотелось уйти домой.

- Не огорчайся, пожалуйста, - взгляд Ялмари стал тревожным.

- Я не… я не должна огорчаться. Ты ведь имеешь право говорить или молчать…

- Ты не должна, но ты огорчилась. Да?

- Да, - вынужденно согласилась она. – Ты знаешь, я спросила, потому что… Ничего, что я скажу? Ты можешь ничего не отвечать, если не захочешь, - она выжидающе посматривала на него, пока он не дал согласие. – Отец с детства привил мне любовь к истории. Я с восторгом читала о королеве Эолин. Ее жизнь похожа на рыцарский роман. Ее прятали в семье небогатого графа в Лейне. Она вернулась домой, минуя множество опасностей, чтобы опять принять трон. Она победила врагов и вышла замуж, чтобы вскоре вновь остаться одной. Я гордилась королевой, играла в нее и сочиняла о ней пьесы. И вот теперь, когда я повзрослела, я почувствовала, как же она несчастна. Что видела она в жизни? Родителей потеряла только родившись. До двадцати лет в изгнании. Наконец, вроде бы жизнь наладилась – получила корону, вышла замуж, родила сына… И тут любимый муж погибает. Ей ведь тогда было всего двадцать четыре! Представляешь? Чуть старше меня. С тех пор всегда одна... Я только поэтому спросила. Меня мучает вопрос: она всю жизнь тоскует по мужу или все же счастлива хоть немного? Хоть чуть-чуть, украдкой…

Ялмари откликнулся не сразу.

- Знаешь, есть две категории людей. Одни всегда несчастны – такие живут и думают: вдруг случится то или это, и я все потеряю? Другие умеют хранить если не счастье, то покой. Они говорят: надо ценить то, что есть. Мне кажется, королева именно такая. Она потеряла мужа, но у нее есть дети. Это тоже счастье, разве нет?

- Да, - согласилась Илкер. - Хотя, я говорила о другом, - она грустно улыбнулась. – Расскажи мне о принце. Какой он?

- В смысле?

Илкер сложила руки на коленях.

- Правда, что он… не совсем в себе. Или это опять сплетни?

Ялмари погладил подбородок тыльной стороной пальцев. Он тщательно подбирал слова. Илкер чувствовала, что когда речь заходит о королевской семье, Ялмари перестает быть самим собой. Он уже не отвечает легко то, что думает, а словно боится сказать лишнее. Неужели он вправду считает, что она может передать его слова кому-нибудь из тайной полиции?

- Скорее всего, да, - наконец услышала Илкер.

- Ты лучше ничего не отвечай, чем так, – промолвила девушка. – Я не люблю такие ответы. Или «да», или «нет». А что значит «скорее всего»? То, что это тоже запретная тема для тебя?

- Скажем так: не очень приятная, - неохотно признался Ялмари. – Хорошо… - он на мгновение закусил губу. – Мне кажется… я уверен, что он не совсем в себе.

- И в чем это проявляется?

- Ты же знаешь, какими должны быть принцы. Примерно такими, как лорд Сорот. Всегда на виду. Образец элегантности и изысканных манер. Прекрасно танцует, победитель рыцарских турниров, покоритель женских сердец. А принц… его толком и не видит никто. Словно скрывается от всех. Даже в государственных делах не принимает участия, а ведь матери нужна его помощь, хоть он и не наследный принц. Единственное, что он делает из того, что достойно его положения – охотится. Так и это он делает неправильно. Вместо королевской охоты… Ты же знаешь, как это происходит? Толпы придворных, дамы в прекрасных нарядах, трубы гремят на весь лес, собаки лают, кони в мыле… Нет, принц вместо этого в одиночку упрется в лес с утра. Бродит там целый день, вечером притащит оленя, скучно кинет его – разделывайте мол, и в библиотеку за книжки. Читатель, - в последнее слово он вложил столько презрения, словно сплюнул его.

- Ты действительно считаешь, что если человек любит читать, он достоин презрения и может считаться душевно больным? - сделала большие глаза Илкер. – Слушай, мне кажется, я разговариваю не с тобой. А что тогда ты скажешь обо мне? Я тоже люблю одиночество и люблю читать. Я тоже, по-твоему, больная?

- Илкер! – укоризненно воскликнул лесник.

- Я не ожидала от тебя такого, - девушка встала. - Принц любит одиночество. Любит книги. За это вся страна твердит, что он сумасшедший? За то, что он хочет быть самим собой, а не выставляться, как некоторые, напоказ?

- Илкер, ты что уходишь? – он тоже поднялся. – Вот уж не думал, что из-за принца мы поссоримся. Пожалуйста, не уходи. Давай не будем о нем.

- Мне кажется, ты завидуешь ему.

- Завидую? Да объясни мне, чему я должен завидовать? – Ялмари не на шутку завелся. - Тому, что для всех незамужних девушек страны от четырнадцати до сорока четырех лет предел мечтаний выйти замуж за принца? Это притом, что за глаза все, говоря о нем, крутят пальцем у виска? Я должен завидовать тому, что все влюбляются в слово «принц» и им плевать каков он на самом деле?

Они стояли в беседке друг напротив друга и впервые всерьез ссорились

- Ялмари, что с тобой? - Илкер смягчилась. Лесник отвернулся. Тут она догадалась и ахнула. – Ялмари… Тебя бросила девушка? - он дернулся и кивнул. – Из-за принца?

Он приглядывался к ней, словно размышлял, стоит ли говорить правду. Затем все же произнес:

– Не совсем. Я сам ее бросил. Когда я общался с ней, то заметил, что принц интересует ее гораздо больше чем я. Когда я понял это, сказал «прощай»…

– Прости. Я не хотела тебя огорчить, - вид у Илкер был до крайности виноватый. - Я не такая, Ялмари, правда. Я никогда не мечтала выйти замуж за принца. И я не буду говорить о том, что тебе не нравится. Ялмари…

Она быстро привстала на цыпочки и поцеловала его в щеку. Брови Ялмари удивленно подпрыгнули. В последний момент он попытался удержать ее, но не успел - она отступила.

- Вкусно, - мечтательно произнес он, дотрагиваясь до щеки. – Но мало.

- Достаточно, - она, смеясь, выскочила из беседки. – Я хотела утешить тебя. И поверь, принца я бы ни за что не поцеловала!

- Вот как? – он засмеялся, тут же осведомился с грустью. – Ты все-таки уходишь?

- Если мы будем гулять дольше, обязательно пойдут нехорошие слухи. А мне бы этого не хотелось.

Ялмари вынужденно признал разумность ее доводов.

29 юньйо, 5068 года от сотворения Гошты, Сальман.

- Если священник сказал тебе правду, то я знаю, где искать мага, - сообщил Алет безрадостно. - Лес, который близко, но в котором ты никогда не была. Лес, в котором обитает чудовище. Это же Гиблый лес юго-западнее Умара.

Они сидели на кровати, еще хранившей изгибы их тел.

- Точно! – Ранели обняла его за шею, он попытался мягко отстранить ее, но она настойчиво убрала его руки, стала нежно целовать шею и ключицы, пытаясь вернуть радость, что исчезла, когда они решили поговорить. – Я так и знала, что ты сразу поймешь, о чем речь.

- Или сокола пошлю узнать все. Так? Ты встречаешься со мной, только если нужна моя помощь.

- Ну, пожалуйста, не надо ссориться! – она обиженно надула губки. – Я обещаю - это в последний раз.

- Что в последний раз Ранели? - он все-таки отодвинул ее, и поднялся с кровати. – В последний раз ты уйдешь от прямого ответа? А потом вернешься от мага и скажешь… или вообще соколу передашь, что зеркала приказали бросить меня?

Ранели пересела на подоконник.

- Я не знаю, почему ты не хочешь услышать меня, - выдавила она из себя. - Иногда мне кажется, ты ведешь себя так потому, что девушки тебе ни разу не отказывали.

- Ты права, - он ухмыльнулся. – Мне ни разу не отказывали. Может быть, потому, что я никому еще не предлагал стать моей женой? Как ты думаешь?

- Извини, мой сокол, - она старалась не смотреть на него - это было слишком тяжело. – Я не знаю, куда деваться от сомнений. Я очень боюсь ошибиться…

- Скажи мне, - Алет стоял посреди комнаты, сложив руки на груди. – То, что я – не оборотень, это единственная причина, почему ты не хочешь выходить за меня замуж или есть еще что-то?

- Почему люди женятся, Алет? – наконец спросила она, прижимаясь затылком к оконной раме.

- Потому что любят друг друга. Этому не учили в стае? – голос мужчины наполнился сарказмом.

- Учили. Только не объяснили толком, что же такое любовь. Ты говоришь, что не можешь жить без меня… А я – могу. Могу жить без тебя. Когда ты рядом, я теряю голову, но когда тебя нет… Это любовь или что-то другое, Алет?

На этот раз он не отвечал долго. На скулах играли желваки.

- Наверно, это не любовь, - глухо вымолвил он. – Да я и сам уже не знаю, люблю тебя или ненавижу. У меня такое впечатление, что тебе доставляет удовольствие изводить меня. Что я для тебя, волчица? Забавная игрушка? Я считал, с жертвами играют лишь кошки.

Ранели вскочила:

- Я рада, что ты сказал это, сокол. Представляешь, если бы я услышала эти слова после свадьбы? Наверно, пришла пора перестать мучить друг друга.

- Мне кажется, давно пора. Я не могу жить в этом безумии.

- Как ни странно, я тоже. Чувствовать, что за тобой постоянно следят, мягко говоря… неприятно.

- Я постараюсь избавить тебя от своего навязчивого внимания, - он подхватил плащ и открыл дверь.

- Сокол… - он не обернулся, ожидая, что выложит она напоследок. – Спасибо за все.

- Не стоит благодарности, - процедил Алет. – Что особенного я делал?

Дверь закрылась.

Вот и все. Ранели легла на кровать. В груди образовалась давящая пустота. Кто бы мог подумать, что еще сегодня утром она считала, что день прекрасный… Произошло то, чего она ждала и чего боялась. Можно утешать себя одним: тем, что это произошло до свадьбы, а не после. Но почему-то это не утешает. Может, если бы она решилась, то была бы счастлива недолго, но все же была бы. А теперь…

Раздался стук. Ранели подлетела к двери:

- Сокол! – воскликнула она, но на пороге стоял Ялмари. – Ты? – возмутилась она. – Что ты тут делаешь? Ты что следишь за мной?

- Может, не будешь кричать на всю таверну? Мне надо поговорить. Пожалуйста.

- Спускайся вниз и закажи завтрак, - надменно распорядилась девушка. – Я проголодалась. Пока я буду есть, ты можешь изложить то, что тебе нужно. Не дольше.

- Как скажешь, - хмыкнул лесник, и она захлопнула дверь перед его носом.

Через десять минут они сидели за столом у дальней стены. Ранели кушала с аппетитом, умело нарезая ножом курицу, фаршированную гречкой. Ялмари медленно ковырял вилкой рыбу дадух в кляре. Явно он заказал ее для того, чтобы их общение за столом выглядело всего лишь совместной трапезой. Девушка исподволь внимательно наблюдала за спасителем. Она мечтала убедиться, что, живя среди людей, он опустился. Но пришлось признать, что манеры его остались безукоризненными.

- Так ты за мной следил? – она первой начала беседу.

- Нет. Я приехал в Сальман по делам. Мне посоветовали эту таверну. Так что если ты веришь в то, что всем управляет Эль-Элион, то встреча наша неслучайна.

Как всякий оборотень Ранели чувствовала, если собеседник лжет. Парень говорил правду - пришлось признать это, скрепя сердце. Случайное столкновение в таверне казалось невероятным, значит, действительно в этом руководство провидения. Вот только зачем их еще раз столкнули? Может, для того, чтобы она уговорила его вернуться в стаю?

- Так о чем ты собирался поговорить?

- Я случайно услышал твой разговор с… Алетом.

«Запнулся, прежде чем произнести имя, - отметила девушка. – Плохо расслышал? Сколько он слышал? И не слишком ли много случайностей во всем этом?»

- Ты хотел сказать «подслушал»? - неприязненно поправила она.

- Я хотел сказать то, что сказал, - в голосе послышались нотки раздражения. - «Случайно услышал». Меня поселили в соседней комнате. Я открыл окно, и вы его открыли…

Опять оправдания прозвучали убедительно. И он опять не врал.

- Допустим. И что ты услышал?

- Что существует скованный маг, имеющий некие магические зеркала, с помощью которых можно увидеть будущее, узнать, как правильно поступить, чтобы не допустить беды.

«Не очень много, - оценила Ранели. – Если бы подслушивал, не стал бы меня подкарауливать, знал бы, где искать мага. Все-таки честный парень»

- Так что ты хочешь от меня?

- Мне тоже надо увидеться с этим магом. Помоги мне найти его.

- Зачем? – она отправила в рот еще одну порцию мяса и, тщательно пережевывая, всмотрелась него. Ее все еще не покидала мысль, что именно ей предстоит склонить его к мысли покинуть людей. «Может, он колеблется? Если зеркала нужны Ялмари, так же как и мне, для того, чтобы разрешить сомнения, я, так и быть подскажу, как добраться до мага.

- Я обязан ответить? – удивился Ялмари. По всему выходило, что он не рассчитывал отвечать на этот вопрос и, наверное, попробует слукавить.

- Да, - Ранели глотнула васаг. – Я серьезно. Если ты не скажешь, что именно хочешь узнать и для чего тебе это знание, я не буду тебе помогать.

- Я показывал тебе знак, - медленно начал Ялмари. Ранели склонилась вперед, стараясь уловить малейшие колебания голоса. – Я особый посланник королевы, - определенно тут он что-то скрывает. - В Энгарне сейчас творится Жамшид знает что. Повсюду на западе происходят загадочные убийства. Один знающий человек «милостиво» пообещал мне, что это только начало. Скорее всего, армия Кашшафы уже перешла горы. Зеркала могут подсказать, как можно предотвратить войну, остановить смерть.

Эта правда Ранели очень не понравилась. Снова вспыхнула неприязнь к парню.

- То есть все по-прежнему, да?

- В смысле? – не понял Ялмари.

Ранели откинулась на спинку стула. Неужели он не услышал ни слова из той пламенной речи, которую она произнесла в лесу? Она пыталась втолковать ему, что оборотень не может служить людям, не предавая при этом братьев.

- Ты по-прежнему на службе у людей. У тех, кто ненавидит оборотней и уничтожает их при любом удобном случае. Так?

- Если то, что я замыслил, удастся - оборотни от этого тоже выиграют.

Теперь Ранели отчетливо поняла: Ялмари слишком долго прожил среди людей. Его сознание настолько изменилось, что он все видит в искаженном свете. И сам этого не осознает. Что можно испытывать по отношению к такому? Только брезгливое отвращение. Она сложила руки на груди, стараясь сохранять хладнокровие.

- Вот если бы ты служил Умару, - вкрадчиво пояснила она, - и люди от этого тоже выиграли, я бы может, и поделилась с тобой тем, что знаю. А так – извини. Помогать тебе я ни в чем не буду. Для меня ты – предатель. Я доходчиво изложила?

- Да уж куда доходчивей, - он еле сдерживался от гнева. Того и гляди клыки покажутся. - Интересно, а в Умаре знают, о том, что происходит? Кто-нибудь пытается спасти оборотней?

Ранели внутренне рассмеялась – он пытался надавить на ее совесть?

- Выставляешь себя защитником отечества? Не выйдет! После всего, что ты мне рассказал… - она поднялась из-за стола. – Прощай… - она чуть еще раз не назвала его предателем, но остановила себя. Ни к чему его провоцировать. – Надеюсь, больше мы нигде случайно не встретимся.

Она встала из-за стола и, оставив за спиной не только Ялмари, но и мысли о нем, пошла на кухню, чтобы попрощаться с хозяевами. Вряд ли она еще вернется сюда. Ей незачем торопиться в Сальман. Если она еще раз будет в Энгарне, эту таверну обойдет стороной, не желая бередить раны.

Через полчаса Ранели покинула город. Почти бегом добралась до леса, затем обернулась волчицей и помчалась дальше на север, так быстро, как могла. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль: «Лучше бы меня сожгли в деревне! Если бы не этот оборотень…»

29 юньйо, 5068 года от сотворения Гошты, владения графа Иецера.

После того, как маг встретился с Ялмари, он понял, что Полад задействовал все, что мог, для того, чтобы предотвратить нападение Кашшафы. Загфуран и раньше знал, что столкнулся с сильным противником, но теперь он понял, что и ему придется активизировать свой арсенал, чтобы их авангард ни в коем случае не выдворили из захваченного замка. Посты стражей, которые он установил раньше невдалеке от замка, для того, чтобы заметить и перехватить «волков», теперь пришлось существенно усилить. Загфуран наложил на них магическую защиту, действующую в течение суток, на случай, если появятся оборотни. Теперь ни один человековолк не смог бы почуять запах стражей. Кроме того, он раздал им магические ошейники, клетки-ловушки с деревянными прутьями, так же особым образом защищенными магией, и особые иглы, обездвиживающие животных на все время, пока острие находится в теле. Он обещал, что даст большую награду каждой паре наблюдателей, которой удастся поймать живого оборотня. В зверях он нуждался, во-первых, потому, что следовало залить их кровью новые туммимы, для того, чтобы недостатка в камнях в Энгарне не наблюдалось. И, во-вторых – и самых главных – он надеялся еще раз встретиться с Ялмари. Если этот умный мальчик доберется до замка, отпускать его уже не следовало. Пусть познакомится с подземельями замка, до тех пор, пока Загфуран не закончит захват Энгарна, а после он посмотрит, что с ним можно сделать.

К вечеру Загфуран отправился в горы. Тут он начал еще одно дело. Ему предстояло еще немало успеть в одиночку. Тазраша он помощником не считал, тот мог руководить битвой с людьми, но и только. А его действия имели намного больший размах. Он с ироничной усмешкой вспоминал себя в Храме. Тогда ему казалось, что стоит попасть на Гошту, и через три месяца – самое большее полгода – мир будет принадлежать Свету, а Эрвина они смогут уничтожить. И вот – заканчивается пятый месяц его пребывания на Гоште, а он лишь в начале пути. Конечно, по сравнению с Бадиол-Джамалом он добился многого. Но пока не найдены зеркала, пока он не нашел Эрвина, Загфуран считал, что о победе говорить рано.

Солнце уже спряталось за Пегларской грядой. В Кашшафе их называли по имени древнего рыцаря Пеглара, по преданию впервые подчинившего себе все народы, живущие по обе стороны гор. С тех пор это стало навязчивой идеей кашшафских королей – вернуть утраченное владычество. Что ж, раз Полад не желал договориться по-хорошему, придется Загфурану взяться за воплощение этой мечты. Со стороны Энгарна горы назывались более прозаично – Рыжие. Но это последнюю тысячу лет. А еще раньше они назывались Проклятыми горами. Готовясь к вступлению в этот мир, Загфуран не пренебрегал той информацией, которую передавал в храм Бадиол-Джамал. Когда ему отказали, минарс не разочаровался. Загфуран верил в свою звезду, верил в то, что покорить мир Эрвина предстоит именно ему. Еще находясь в Храме, он уже просчитывал, что может помочь в его деле.

Он не предполагал, что Энгарн придется захватывать силой, но где-то в глубине души сделал заметочку: Проклятые горы, а особенно одна гора, которую когда-то называли Горлом Жамшида, может ему пригодиться. Когда-то на Гоште, когда ни один человек в здравом уме не подходил и близко к этой гряде, потому что это грозило безумием и смертью. В последствии Эрвин – Управитель Гошты – очистил это место, заточив смерть глубоко в горные пещеры. Мало кто помнил об этом, но до сих пор бытовало среди рудокопов Кашшафы и Энгарна правило: нельзя рыть глубокий шурф, как бы ни хотел ты обогатиться.

Загфуран решил вновь освободить древнее проклятие, и ему это удалось.

Часть 2

В поисках зеркал

30 юньйо, 5068 года от сотворения Гошты, владения графа Иецера.

Когда Ранели вышла, Ялмари посидел еще немного над тарелкой. Он редко выходил из себя, но девчонке это удавалось на счет раз. Он с трудом понимал, что больше всего его раздражает: то, что его не приняла одна из стаи или то, что она даже не пытается понять его. Что же ему теперь делать? Интуиция по-прежнему говорила Ялмари, что он должен увидеть эти зеркала…

Тут же пришло решение. Если она не хочет показать ему дорогу к магу, он сам найдет эту дорогу. Будет следить за Ранели. Для него это не составит проблемы, но придется путешествовать пешком. Он обратился к Вирабу с просьбой доставить лошадь капитану, заплатив за беспокойство.

Лесник покинул город след в след за Ранели. С собой захватил лишь лук, меч, да бритву, на случай, если ему придется предстать перед людьми в человеческом облике. Поскольку девушка не пыталась скрыться, по запаху он легко определил, куда она двигалась. Главное теперь держаться на расстоянии. Если она почует слежку, может затаиться. Ялмари не сомневался, что, в конце концов, все равно найдет ее, но не хотелось тратить время на поиски.

Единственное, что его смущало - Ранели направлялась на север, туда, где находилась страна оборотней. Но если он ошибся и Ранели направляется не к магу, а в Умар, он свернет на запад и направится к замку Иецера, в любом случае следовало узнать, что там происходит.

Он чувствовал, что Ранели очень торопилась, когда шла по полю. Себя же он намеренно сдерживал: все-таки она девушка. Если он будет спешить, то без усилий нагонит ее. Чтобы этого не произошло, надо следовать за ней чуть медленнее. Наконец, он вошел лес. Здесь Ранели обратилась – запах и следы изменились. Теперь его черед.

Ялмари остановился, и напряженно прислушался, чуть раздувая ноздри. Затем закрыл глаза, чтобы сосредоточиться. От ног лесника стала подниматься дымка и змейками окутывать его. Мгновение – и он исчез в сизом тумане. По коже пробежала знакомая дрожь, что-то легонько толкнуло изнутри. Туловище слегка повело к земле, ноги стали сгибаться. И вот уже изменившееся тело упруго оттолкнулось задними лапами и естественно и легко перекинуло вес на передние, пружинисто сжимаясь... Большой волк – раза в два крупнее обычного – бежал вперед по чуть заметному следу. Все вещи, что он носил, тоже изменились, покрыв шерсть еле заметной пленкой, отчего казалось, будто темно-серый волк только что искупался. Так всегда происходило при обращении.

Он жил в стране людей и нечасто позволял себе «гулять» в таком виде. В те редкие мгновения, когда он становился волком, сердце переполнял такой восторг, что он с трудом сдерживал себя: хотелось мчаться так, чтобы почувствовать каждую мышцу пластичного, мускулистого тела. Душа ликовала от ощущения первозданной мощи. Запах леса – травы, земли, проходивших животных, рисовали в воображении другую картину мира: он видел настоящее и прошлое одновременно. При мысли о том, что ему придется прожить в Энгарне всю жизнь, прячась от излишне любопытных взглядов, ему становилось тошно. Если бы не близкие, он бы давно ушел отсюда… Отправляясь на это задание он в тайне надеялся, что сможет увидеть Умар и, возможно даже останется там.

Он преследовал Ранели почти весь день. Вечером устроил логово в небольшой ямине под кустом, надеясь, что и девушка отдохнет ночью. Утром нашел место ее ночевки. Судя по запаху, она покинула его около двух часов назад. Побежал дальше. Теперь след волчицы изменился. Либо она не знала, куда идти, либо опасалась кого-то. Она петляла, однажды сделала круг. Обратилась в человека. Зашла в деревню. Ялмари почувствовал глухое раздражение: «Мало она нашла приключений возле Биргера, решила повторить». Он не стал следовать за ней, обошел деревню, чтобы убедиться, что она покинула ее, и опять пошел по следу.

В следующей деревне Ранели тоже побывала. Потом вернулась. «Что она задумала?»

Они уже находились на краю владений Иецера. Вилланы тут, может быть, за всю жизнь и графа никогда не встречали. Приедет управляющий, налоги соберет и исчезнет.

Возле очередной деревни он понял, что Ранели все еще «гостит» там. Он решил, что и ему неплохо бы передохнуть и, найдя укрытие у корней дерева, устроился там…

Кажется, он задремал, потому что вздрогнул, когда услышал, как хрустнула ветка под чьей-то ногой. Приподнял голову. Обоняние и слух тут же подсказали: рядом вилланы. Где-то на расстоянии половины лавга. Довольно близко, но все же еще можно встретить их в человеческом облике. Хорошо, что утром он побрился у ручья. Теперь можно надеяться, что его не примут за разбойника…

Когда он поднялся с земли, где-то в пятнадцати тростях от него стоял виллан. Ноги полусогнуты, в руках вилы. Сразу за ним еще несколько человек, вооруженных косами, тесаками и топорами. «На кого же вы охотитесь? – подивился Ялмари. – Ведь оборотню ничего из этого повредить не может». Он отодвинул лук за спину. Меч напомнил о себе, ткнувшись в бок рукоятью, но и его лесник доставать не стал. Ему ничего не угрожает и он не станет убивать без причины.

- Здравствуйте, люди добрые, - он снял шляпу. – Вы кого-то ищете?

Вилланы застыли на месте. Глаза испуганные.

- Дык… нет, - промямлил он не очень внятно.

- Я иду к графу Иецеру, - Ялмари искренно надеялся, что упоминание о хозяине несколько остудит эти горячие головы. – Далеко до его замка?

- Дык… нет, - повторил виллан с той же интонацией. Напряжение не ушло, наоборот, усиливался страх.

- А вы ловите преступника? – задал он очередной вопрос, кивая на вилы. Он уже ожидал услышать ту же фразу в третий раз, когда уловил движение за спиной. Ялмари резко повернулся. Перед ним стоял Щуни собственной персоной.

- Видали, как чует? – он повернулся к сопровождавшим его парням. – Есть в нем волчья кровь, меня не обманешь, - посмотрел маленькими глазками на Ялмари. – Мы, парень, тебя ищем. Ты преступник и есть.

- С чего вы взяли? – ровно осведомился он.

- А где девка, что мы поймали? Ты ее обещался в Сальман свезти. Так где она?

- В Сальмане, - Ялмари очень не нравилось, что их так много. Опасности для жизни он пока не чувствовал, но и ситуацию не контролировал.

- Врешь. Я в Сальмане был. Там вообще оборотней ни разу не ловили. Старейшина ихний покрывает этих тварей. Я тебя ищу уже несколько дней, - теперь они стояли в половине трости друг от друга.

- Хорошо, - сдался Ялмари. – Вы правы – я не отвез ее в Сальман. Вы же знаете, что я – особый посланник королевы. Я не обязан рассказывать вам о своих планах. Но вы меня вынуждаете. Я не отвез оборотня в Сальман, потому что она – государственная преступница. Я оставил ее в сигнальной башне. Оттуда ее переправят в Жанхот.

Это был беспроигрышный вариант. Если Щуни побывал в сигнальной башне, всегда можно сослаться на то, что от него правду скрыли: в конце концов, никто не обязывал «волков» докладывать о своих действиях каждому виллану.

- Вот как? – Щуни не спеша почесал бороду. – Вот так, значицца… - повторил он задумчиво. – Ну, прости тогда, мил-человек. Зря я тебя подозревал, значицца.

- Ничего, - пожал плечами лесник. – Я еще раз уверился, что вы настоящий гражданин Энгарна, стоящий на страже интересов страны.

- Спасибо, мил-человек, спасибо. Дай я пожму твою честную руку.

Ялмари медлил. Ему не нравилось, то, что происходило. Щуни лжет – хитрый староста не поверил ни одному его слову. Так чего он хочет? Протянутая ладонь висела в воздухе. Лесник не успел пожать ее, когда в воздухе раздался легкий свист и горло сдавил магический ошейник. Иглы его тут же разорвали кожу. Ялмари застонал сквозь зубы.

- Я бы тебе поверил, мил-человек, - вкрадчиво сообщил ему Щуни, - если бы не встретил эту девку недалеко отсюда. Она смогла от нас уйти, но зато к тебе привела. Неблагодарная тварь, вишь ты.

- Я служу королеве, - прохрипел Ялмари. – И требую ее суда. Отвезите меня в сигнальную башню.

- В сигнальную? – хитро сощурился Щуни. – Чтобы и тебя отпустили? Все вы одним миром мазаны. У нас свой суд. Хоть и не королевский. На костер его, ребята.

За неделю до этого

В этот день Илкер впервые встретилась с ужасным Поладом. И вынужденно признала – люди нисколько не преувеличивали, наградив его этим эпитетом. Началось все с того, что утром среди горничных наблюдалось необычайное волнение. Они сбились в стайку и что-то испуганно обсуждали, поглядывая на дверь, ведущую в спальню принцессы. Она чуть приоткрылась и за ней спряталась Пайлун, старательно вслушиваясь в то, что происходило у Эолин. Она еле слышным шепотом сообщала об этом остальным, вставляя замечания.

- Восхищается ее красотой. Старый дурак, а туда же… Спрашивает, когда она в последний раз видела принца. Только принца ему и осталось околдовать. Все уже под его дуду пляшут. Мамочки! Фрейлина принцессы - леди Езниг - арестована по обвинению в шпионаже. Что же это творится, девочки!

Внезапно Полад громко, так что все горничные услышали, произнес:

- Одну минуту, ваше высочество.

Пайлун едва успела отпрыгнуть от двери, когда она распахнулась, и Полад вошел в комнаты горничных. Девушки испугано ахнули и отступили назад. Они бы обратились в бегство, но их остановил пронизывающий взгляд телохранителя.

Он напоминал коршуна. Илкер и раньше слышала, что он всегда носит солдатскую одежду – ту, которую чаще всего одевают и его «волки». Поверх холщовой рубашки кожаная безрукавка, просторные брюки да сапоги, - вот и весь наряд. Никаких поясов, кружевных воротников и манжет, золотых пуговиц или вышивки, которыми любили украшать себя придворные. Он, словно специально подчеркивал, что он – из простонародья и не претендует на большее. Но схожесть с коршуном ему придавала не одежда, а внешность. Худоба, зримо делала его выше. Он был вовсе не лыс, как утверждал дворецкий – просто очень коротко стригся. Настолько коротко, что просвечивала кожа черепа. Из-за глубоких носогубных складок и впалых щек с легкой щетиной, нос выделялся на лице, хоть и не загибался как клюв птицы. Но главное – взгляд. От того, как он посмотрел на горничных у Илкер пошел мороз по коже. Во взгляде не просто власть – такое в той или иной мере присутствует у всех аристократов. В глазах светилось знание. Стоя перед ним, чувствуешь себя обнаженной, потому что этот человек знает не только твою родословную до десятого колена, но и с кем ты играла в лошадки, и какой торт тебе испекли в день двенадцатилетия. Прямо сейчас он читает твои мысли, поэтому пытаться скрыть от него проступки – напрасная трата времени. Лучше пока не поздно бухнуться ему в ноги и покаяться, уповая на его милосердие. Наверно, так будет чувствовать себя человек на суде Божием.

- Все здесь, девочки? – поинтересовался он негромко. Горничные что-то невнятно замычали в ответ. – Тогда я спрошу. А вы отвечайте громко, чтобы я расслышал. Пайлун, что ты делала за дверью?

Девушка побелела. Затем залепетала, заикаясь:

- Я-а хотела п-пойти к принцессе, а-а п-потом зашли в-вы, и я-а…

- И что ты услышала, Пайлун? – он не говорил – мурлыкал, как кот. От этого становилось еще страшнее.

- Я-а…

- Говори громче. То, что я, старый дурак, сделал комплимент принцессе, можешь опустить. И то, что я подчинил себе всех, кроме принца, тоже. Что ты услышала после этого?

Пайлун судорожно сглотнула и дрожащим голосом произнесла:

- Вы сказали, что леди Езниг арестована по подозрению в шпионаже.

- Все слышали? – он обвел пронизывающим взглядом горничных. На секунду глаза задержались и на Илкер. – А теперь, скажи мне, Реума, что значат сии диковинные слова «обвинение в шпионаже». Чем же занималась бедненькая леди Езниг, что угодила в тюрьму? - Реума пялилась на Полада как лягушка на ужа, она так и не смогла вымолвить ни слова. Наверно, этого и не требовалось, потому что телохранитель королевы продолжил. – Я поясню вам, что значит «шпионаж». Это значит, что несчастная леди Езниг стояла возле дверей, где не должна была стоять. Она открывала дверь вот так, - Полад приоткрыл дверь в спальню принцессы. – И вот так склоняла хорошенькую головку, - он склонил голову к щели, но при этом неотрывно следил за горничными. – И слушала то, что не должна была слушать. Вы все меня поняли? – горничные, почти не дыша, закивали. – Хорошо поняли? – он чуть повысил голос.

На этот раз девушки закивали активнее. Может, Полад произнес бы еще что-то – и тогда бы кто-нибудь из них точно упал бы в обморок, но их спасла принцесса. Она вошла в комнату, бесцеремонно отодвинув Полада от двери, и точно капитан осмотрела свое «войско». Осмотр ей не понравился:

- Мардан, не пугай, пожалуйста, моих горничных, - пожурила она со смешком. – Если они от меня сбегут, я буду ходить лохматая и раздетая.

Илкер изумилась, услышав, что она может так без церемоний, по имени обращаться к этому страшному человеку, на фоне которого принцесса казалась маленькой хрупкой птичкой.

- Думаю, лорд Сорот будет от этого в восторге, - небрежно заметил Полад.

- Мардан! – принцесса вспыхнула от этого замечания.

Илкер не знала, что Эолин способна краснеть.

- Они не разбегутся, - заметил Полад, последний раз всматриваясь в горничных. – Вы ведь не разбежитесь? - все дружно заверили, что нет. – Вот и славно. Пойдемте, ваше высочество. Мне нужно еще кое-что сообщить вам наедине, - они вышли.

Девушки еще постояли, спустя некоторое время переглянулись, и разбрелись каждая по своим делам. Минут через десять принцесса приоткрыла дверь и крикнула:

- Девочки, он ушел.

Это послужило сигналом – все вновь сбились в кучку и стали взахлеб обсуждать то, что произошло. Илкер не участвовала в их разговорах. Для себя она сделал один вывод: если Полад, находясь в другой комнате, точно знал, кто именно подслушивал у двери и что именно сказал, можно быть уверенной, что и леди Езниг не напрасно арестовали. И все же страшно, жить во дворце с человеком, который знает о тебе все. Что она вчера говорила Ялмари? Какую же глупость она предположила! В Полада абсолютно невозможно влюбиться…

30 юньйо, 5068 года от сотворения Гошты, замок графа Иецера.

Загфуран вернулся в замок под утро. Он измучился в горах и мечтал лишь об одном – спокойно отдохнуть в комнате. Древнее проклятие давалось нелегко, и не потому, что зло спрятали слишком глубоко вглубь гор – напрасно шахтеры боялись рыть шурфы слишком долго. Проблема в том, что сковывающее заклятие связывало тех, кто жил в горах каждого по отдельности. Так что, работая всю ночь, Загфуран мог освободить только одного. Всего на свободе трое, и их приходилось как-то контролировать. Маг вовсе не хотел, чтобы от них случайно пострадали кашшафские воины. Так что сначала он распутывал заклятие, а потом накладывал свое, чтобы нападениям подвергались энгарнские жители и оборотни. Это выматывало. И как бы он ни желал поскорее покончить с этим, он осознавал, что быстрее ничего не получится. Придется отдохнуть днем, поработать еще ночью, немного отдохнуть, а днем опять отправляться в Сальман. Старейшина этого города пока не желает пользоваться туммимами. Придется помочь ему принять правильное решение. Хватит пугать деревни, он едет, чтобы напугать горожан.

Еще одна неприятность, которую постоянно терпел маг, на Гоште – жестокую чесотку, которая начиналась у него после использования Силы. На Гоште последствия использования магии храма Света дали непредсказуемый побочный эффект. Чем больше он тратил Силы, тем сильнее зудело тело. Он постоянно носил с собой баночку жгучей мази – она хоть немного облегчала его страдания.

В замке его встретил Тазраш. От вчерашнего радушия не осталось и следа. Он смотрел на мага с подозрением и недовольством.

- Неужели вы явились? – процедил он вместо приветствия. – Что это за новости на сторожевых постах? Мы ожидаем нападения оборотней?

- Мы только подготовились к случайной встрече с оборотнями, - промямлил Загфуран, потирая красные глаза. – А что вам не нравится?

- Мне не нравится, - завелся герцог, - что мои солдаты игнорируют мои приказы. Я приказал им поймать для меня оборотня, а они доложили, что оборотней велено доставлять вам и что вы обещали за это награду.

- Обещал, - устало согласился маг. – Так и вы пообещайте, если вам нужно.

- Вы хотите сказать…

- Герцог, ну что вы, в самом деле… Мы что еще из-за этих тварей ссориться будем? Их много – целая страна, - Загфуран шумно зевнул. – Давайте будем делиться. Один вам – один мне. Так вас устроит?

- Безусловно, - Тазраш успокоился.

- Тогда я пойду спать, - маг уже обогнул герцога, но все же решил полюбопытствовать. – А зачем вам оборотни?

- Вы же сказали, что их целая страна, - раздраженно объяснил Тазраш, но чувствовалось, что он успокоился, а разговаривает так, скорее, по привычке. – Нам придется воевать и с ними. Надо узнать все, что можно. Иначе могут возникнуть неожиданности.

- Безнадежно, - пробурчал Загфуран и еще раз с хрустом зевнул. – Вы не знаете оборотней. Это такие упрямцы…

- Посмотрим. У меня хороший палач.

- Ну-ну, - пожал плечами маг.

30 юньйо, 5068 года от сотворения Гошты, владения графа Иецера.

Весь вчерашний день Ранели бежала на север, пока солнце не стало клониться к закату. Разум говорил ей, что с Алетом все кончено, а сердце не хотело в это верить. Она представляла, как Алет спал, озаренный луной. Если бы в тот момент он проснулся и спросил, выйдет ли она за него замуж, она бы ответила – да. Почему он не догадался, что ее не надо спрашивать, и долго ждать ответа. Надо не отпускать ее никуда от себя. Не давать думать… Яркие образы возникали в ее сознании и тут же исчезали, словно их уносил ветер. Иногда ей казалось, что где-то в вышине летит сокол. Но когда она останавливалась, чтобы всмотреться в небо, то убеждалась, что ошиблась. Сердце наполнялось новой волной горечи: на этот раз Алет сдержит обещание. Именно тогда, когда ей так хотелось, чтобы он его нарушил! Чтобы убить возрождавшуюся надежду, что сокол опять найдет ее, она пыталась вспомнить что-то плохое об Алете. Но кроме уже высказанных обвинений – то, что он постоянно следил за ней – ничего в голову не приходило. Вместо этого в памяти всплывало то, как настойчиво он за ней ухаживал…

…Алет кладет перед ней жемчужные бусы. Она прикладывает их к шее и вертится перед зеркалом. Затем возвращает ему:

- Забери. Все равно не буду носить. Отдам кому-нибудь.

Он хмурится:

- Не отдашь!

- Хочешь проверить? Жимнит! – крикнула она в сторону кухни. Когда появилась дочь хозяина, Ранели подала ей бусы. – Я хочу сделать тебе подарок. Возьми.

Девушка испуганно смотрит на дорогой подарок, после на Алета.

- Я не могу, - она отталкивает протянутую руку.

- Бери, - сдержанно произносит Сокол. – Это ее бусы, пусть делает, что хочет.

В следующую встречу он дарит перстень с сапфиром, спустя некоторое время сережки с маленькими бриллиантами – все подарки розданы, как и первый. Наконец он не выдерживает:

- Никогда еще не встречал женщину, которая бы настолько равнодушно относилась к украшениям!

- Женщин моего народа учат ценить красоту, данную Эль-Элионом. И мужчин, кстати, тоже, - она поиграла бровями.

- То есть, эти подарки не смягчат твоего сердца?

- Нет, - Ранели с усмешкой следит за его горячим взглядом, прикованным к ее шее.

- Тогда что тебе подарить, скажи?

Ранели гордо вскидывает подбородок, но не успевает ответить, он перебивает:

- Молчи! Я что-нибудь придумаю.

- Попробуй, - белые зубы Ранели ранят улыбкой многие мужские сердца. И его сердце бьется неровно, но все, что происходит, забавляет Алета. Такую девушку он еще не встречал. Он непременно завоюет ее. Ранели смеется над его самоуверенностью.

- В моем народе мужчина, чтобы жениться должен обладать двумя качествами: он должен быть хорошим воином, чтобы суметь защитить свою семью. И он должен быть надежным, чтобы женщина знала: что бы ни случилось, он будет рядом. Даже когда красота ее померкнет и силы ослабнут…

- Я хороший воин, - усмехается Алет. – Если хочешь, можешь проверить. А что касается надежности – это проверяется только временем. Не так ли?

- Люди… Я хотела сказать энгарнцы… не могут быть надежными. Это не в их природе.

- Я докажу, что ты ошибаешься.

- Вряд ли у тебя хватит терпения, - она звонко смеется.

- Ты будешь моей! – он улыбается, а вместе с ним и хозяйка, заглянувшая в кухню и заставшая молодежь за разговором.

- Лучше не трать на нее силы, - увещевает она Сокола. – Смотри, какие у меня дочери – они будут ценить твои подарки и твою любовь, так, как никогда не оценит эта бойкая девчонка.

Алет притворно вздыхает:

- Я встречал немало женщин, которые ценили мои подарки. Мне любопытно завоевать ту, что не ценит.

- Бессмысленно тебя отговаривать, - ухмыляется Бриа. – Тогда помоги ей вымыть посуду, а то из-за твоих ухаживаний все дела встали…

- Хочешь, чтобы я вымыл посуду? – спрашивает он, прищурившись, у Ранели.

- Хочу! – смело отвечает та.

Он заворачивает рукава и подходит к тазу. Девушка испуганно вскрикивает и замахивается на него полотенцем:

- Прекрати меня позорить! Я вымою сама.

- Я сделаю для тебя все, что ты скажешь, - говорит он, ноздри трепещут, вдыхая ее запах – она так близко.

- Все? – голос Ранели становится тихим и волнующим.

- Все, - подтверждает он, опуская взгляд к ее груди.

- Тогда, пожалуйста… - она чуть приближает губы к нему, и громко кричит. – Выйди отсюда и не мешай мне работать!

Алет со стоном отодвигается. Смотрит на нее умоляюще, но Ранели непреклонна. Наконец он покидает кухню.

Она склоняется над посудой:

- Встречаются же такие настырные! – размышляет она вслух.

- Ты дразнишь его, - упрекает ее Бриа. – Смотри, может сорваться… Ты понимаешь, о чем я говорю?

Ранели вспыхнула – Бриа знает, кто она такая и желтый блеск глаз ее не пугает.

- Пусть только попробует тронуть меня, - жестко произносит девушка.

Бриа вздыхает…

…Ранели тряхнула головой, отгоняя воспоминания. Зачем они? Он сказал: «Ты будешь моей», - и добился своего. А ей теперь надо как-то забыть обо всем и жить дальше. «Ты сильная, ты сможешь», - внушала она себе, а мысли опять возвращались к Алету.

Где он? Уже добрался до дома или еще в пути? Она любила слушать о его доме, который находился восточнее за северными лесами. Почему-то в их народе всегда рождались мальчики. Поэтому, когда они превращались в мужчин, они уходили в Энгарн или Ногалу в поисках жен. Некоторые добирались до Лейна, а другие переплывали Мерзлый океан, чтобы посмотреть соседний материк – Гучин. Алет рассказывал, что там намного холоднее, чем в Энгарне зимой, и люди там почти всегда носят шубы. Этот материк почти вдвое меньше чем Герел – тот, на котором находился Энгарн.

Ранели слушала его с восторгом. Если бы она могла так же увидеть всю землю. Хотя бы глазами сокола. Но и в Энгарн ей не так легко выбраться. Она заранее сочиняла, что будет говорить, когда вернется домой после встречи с магом…

Переночевав в небольшой ложбинке, она собралась продолжить путь, когда ветер донес до нее запах волка. Кто-то ее преследует. Причем оборотень. Она не задалась вопросом, кто это мог быть, потому что знала ответ: парень, служащий людям, решил добиться цели любой ценой! Что ж, она покажет, что ее не так просто обмануть.

Сначала она пыталась оторваться от него, запутывая следы и заходя в деревни. Вела себя там она гораздо сдержанней, чем обычно – вовсе не жаждалось еще раз попасть на костер. Но оторваться от Ялмари не удавалось, он оказался на удивление настырным. Ранели уже хотела встретиться с ним, чтобы поговорить начистоту, когда в голову ей пришла другая мысль. В следующую деревню она пришла с плачем и воплем: на нее напал оборотень. Он бродит рядом с деревней. Наверняка хочет сожрать ее. Девушка сильно рисковала, но сыграла так безукоризненно, что никто не проверил ее саму.

Вилланы вооружились, как могли, и пошли ловить Ялмари. А Ранели собралась идти дальше, уверенная, что хоть немного они парня да задержат. Вилланы ему ничем не угрожали – она не заметила у «защитников» серебряного оружия. Но, выходя из деревни, она неожиданно столкнулась со старостой Щуни. Не один Ялмари, шел по ее следу. В последний момент она метнулась в лес – там ее догнать не смогли. До Гиблого леса оставалось совсем немного. Завтра она уже должна быть там. Но неожиданная мысль задержала ее: а что если Ялмари действительно поймают? Щуни наверняка прихватил с собой ошейник…

Ей не нравился Ялмари, но подставлять его тоже не следовало. Пусть он предатель, но разве можно уподобляться ему? Ранели стала осторожно пробираться обратно. Вскоре она убедилась – ее худшие опасение оправдались. Ялмари привязали к дереву, чтобы сжечь. И золотой знак, который он носил с собой, не помог. Что ж... Она устроила ловушку, ей и вызволять…

Она пыталась найти выход из этого положения. В данном случае она могла помочь одним – позвать отряд из сигнальной башни. Как она объяснит, что смогла добраться так быстро от этой деревни к «волкам»?

Врать ей не пришлось. Буквально через юлук она наткнулась на разъезд – десяток «волков» объезжал свои «владения». В мгновение ока обратившись в девушку, она подскочила к лошадям:

- Господин, капитан! – крикнула она. Наверняка перед ней десятник, но лишняя лесть никогда не повредит. – Господин капитан, там, в деревне казнят «волка»!

Лицо солдата, ехавшего впереди, напряглось. Шрам, пересекавший правую щеку, стал выделяться белой рваной линией. Он скользнул по ней неприязненным взглядом и скомандовал:

- Вперед!

Ранели перевела дух. Посчитав, что она сделал все, что должна, она продолжила путь.

30 юньйо, 5068 года от сотворения Гошты, владения графа Иецера.

Ялмари, не обыскав, привязали к одиноко стоящему дубу. Дерево оказалось живое и шумело ветвями. Это буквально парализовало его. Повторялось то, что произошло с его отцом. То, что так часто рисовало его воображение. Только никто не придет, чтобы спасти его. Отцу тогда исполнилось двадцать пять. Его жена ждала ребенка – Ялмари. Ему двадцать два, он еще не женился. У его ног складывали дрова. Щуни стоял рядом, почесывая пузо. Несмотря на то, что иглы ошейника впивались в кожу, ему казалось, что все происходит во сне. Он не пытался договориться с вилланами, как-то еще урезонить их, чтобы они делали этой глупости. Он вел себя так, как отец.

И когда подошел парень с факелом в руке, Ялмари не вышел из оцепенения.

- Последнее желание есть? – поинтересовался Щуни. Лесник не отозвался. – Тогда я произнесу приговор, - он повернулся к вилланам, робко стопившимся возле дерева. – За пособничество злобным тварям. За то, что отпустил на свободу преступницу, убившую нескольких человек, он приговаривается к сожжению. Ибо написано: каким судом судите, таким и вас судить будут.

«Писание цитирует, - сжал зубы Ялмари. – Наверно, ходит в церковь и слушает там проповеди. Например, о том, как правильно соблюдать третью заповедь, которая гласит: Уважай каждого, кого ты встречаешь, беден он или богат, стар или молод, мужчина это или женщина. Не обижай его вольно или невольно, словом или делом»

Щуни снова повернулся к нему и поднес к его губам чашу:

- На-ка выпей. Чай не тварь какая. Живой человек.

Ялмари отказался, но Щуни, просунув грязные пальцы ему в рот, разомкнул зубы, запрокинул голову и влил в него напиток, зажав нос Ялмари. Волей-неволей пришлось глотать.

Одуряющее действие проявилось почти сразу, может, потому, что за всю жизнь он ни разу не пробовал броженого вина – оборотни очень плохо его переносили. Мир вокруг затуманился. Человек, наклонившийся с факелом к его ногам, извивался, словно стал бесплотным духом.

Он тряхнул головой, чтобы прогнать этот туман, но ничего не вышло. Мир вокруг качался. Ноздри уловили запах дыма – так пахнут березовые поленья. Но к ним примешивается еще запах какого-то трухлявого пня. Зря они его положили – горит слишком быстро, а жара не дает. А ведь чтобы сжечь, нужнее жар. Тут же ему стало смешно, что он дает советы палачам. Пусть внутри себя, но дает. Ялмари расхохотался. Потом представил, как смотрят на него эти вилланы – его сжигают, а он смеется. Стало еще веселее. Внезапно откуда-то сверху прогремел голос:

- Что происходит, Жамшид вас раздери? – он невольно сморщился – голос стучал по голове молотом.

Откуда этот голос? Он попытался посмотреть вверх. Увидел мужчину, склонившегося над ним: большие голубые глаза чуть на выкате, белый шрам поперек правой щеки. Затем мир перевернулся, и он потерял сознание.

Очнулся в комнате с жарко затопленным камином. Голова раскалывалась от боли. Он попытался оторвать ее от подушки и не смог.

- Очнулся? – голос с такой силой ударил в барабанные перепонки, что Ялмари застонал от невыносимой муки. Но сострадания к нему не проявили. – Крепкий ты парень, брат. Лошадиную дозу снотворного получил. Другой бы от этого сдох, никакого костра не надо. А ты ничего. Выкарабкался. Ладно, спи. Завтра получше будет – поговорим.

Мужчина вышел, хлопнув дверью.

Какое там спать! В сознании все кувыркалось так, что тошнило. Ялмари закрывал глаза, и казалось, что он катится с горы в гигантской бочке. Не выдерживая этой тряски, он открывал глаза, чтобы разглядеть, как уносится куда-то ввысь потолок, поворачивался на бок, и с такой же скоростью уносилась вдаль стена. Отчаянно мечтал найти хоть что-то прочное вокруг, но весь мир вокруг стремительно ускользал. Безумно мучила жажда – язык распух так, что если бы он захотел что-то сказать – не смог бы.

Ко всему прочему, на сердце навалилось отчаяние. Так хотелось, чтобы хоть кто-то из близких был рядом, утешил, помог пережить эту бесконечную ночь. Казалось, позови он их погромче, и они услышат, придут. Позвать он никого не мог. Будто кто-то произнес приговор внутри: «Это твоя судьба. Когда тебе будет трудно – ты будешь один»

За неделю до этого

Ялмари нашел ее в библиотеке.

- Я видела Полада, - сообщила Илкер сразу после приветствия.

- И как? – на этот раз Ялмари не шутил. Он заметил, что встреча произвела на девушку впечатление.

- Наверно, я его недооценивала. То есть я привыкла считать, что он хороший, потому что так говорил мой отец. Но для того, чтобы навести порядок в стране надо обладать железной волей. Волей, которая подавляет всех вокруг. Я искренно надеюсь, что он действительно служит благу государства. Потому что более опасного человека я еще не встречала.

- Ты сильно не разочаровывайся в нем, ладно? – Ялмари подмигнул, пытаясь развеселить ее.

- Я вовсе не разочаровалась, - она пожала плечами. – Знаешь, кого он мне напомнил? - Ялмари насторожился. - Первое впечатление – коршун, - лесник скорчил кислую мину. - Но потом я решила, что это не совсем верно. Вот знаешь, раньше правители любили держать при себе диких зверей. Какого-нибудь льва на цепочке. Как кто-то чихнет не вовремя, так лев провинившимся обедает. Вот и королева держит при себе Полада для этих целей. Он оттеняет ее красоту и пугает врагов.

- Очень похоже, - согласился Ялмари, затем заглянул в книгу. – Что читаешь сегодня?

Илкер смутилась.

- Это… рыцарский роман.

- Вот как? – Ялмари широко улыбнулся. – Я начинаю верить, что ты живая девушка, а не добрый дух, посланный мне Эль-Элионом для утешения. Я почти поверил, что ты читаешь исключительно умные и серьезные книги.

- И что тебе нравится больше: дух или я?

- Конечно, живая Илкер, - он опять склонил голову набок, с интересом наблюдая, как она краснеет. – По крайней мере, тогда у меня есть шанс понравиться тебе. Духи, как известно, не женятся и не выходят замуж.

- Ты читал священные книги?

- Я… - Ялмари прикусил язык – чуть не сообщил, что учился в школе при храме. – Я бываю в церкви, как и все благочестивые прихожане. А там читают проповеди и цитируют священные книги. Слыхала?

- Ладно-ладно, - с укором произнесла Илкер. – Смейся. Мне вот всегда было обидно, что при храмах учат только мальчиков.

- Да и то не всех, - многозначительно заметил Ялмари. – Только тех, у кого много денег.

- Вот именно. Хотела бы я хоть посмотреть на эти священные книги.

- Очень хотела бы? – лесник прищурился с видом заговорщика.

- Спрашиваешь… - она печально подперла щеку кулачком.

Он повернулся к книжным шкафам, мельком оглядел их.

- Попробуй посмотреть, вон на той полке, - показал он наверх.

Илкер несколько секунд с недоверием не сводила с него глаз, потом быстро подвинула стул и забралась на него, чтобы проверить его слова. Ялмари, затаив дыхание, взирал на ее тоненькую фигурку, вытянувшуюся вверх, на оголившиеся щиколотки и думал, что лучше бы он сам достал эти книги. После, прочистив горло, подошел к ней:

- Давай, помогу, - он смотрел на нее снизу вверх и взгляд у него опять стал горячий, как вовремя прогулки в саду.

- А она точно там? – голос Илкер тоже дрогнул. Ялмари кивнул, глядя на нее неотрывно.

Она легко спустилась со стула. Лесник не отступил назад, так что теперь они стояли близко-близко, почти касаясь друг друга. Девушка медленно подняла подбородок. Ялмари продолжал смотреть на ее грудь. Она еще сильнее вспыхнула и попыталась отступить назад, наткнулась на стул и стала падать на спину. В последний момент Ялмари схватил ее за руку и притянул к себе, чтобы она восстановила равновесие.

- С-спасибо, - выдавила Илкер, пытаясь освободиться, и поразилась, наткнувшись рукой на твердые, как камень мышцы. С опозданием сообразила, что по всем правилам они должны были упасть оба. Если бы Ялмари оказался чуть слабее, он бы не смог удержать равновесие. - Отпусти, - жалобно попросила она.

- Да-да, извини, - он, наконец, отступил, чтобы поменяться с ней местами. – Рядом с тобой я немного теряю голову, - он произнес это так виновато, что Илкер не смогла найти слов для ответа.

Через минуту лесник положил на стол толстую книгу, около двух ладоней в длину. Ее деревянную обложку обтянули дорогой тканью, украсили золотом и драгоценными камнями.

- Неужели это правда она? – спросила Илкер, бережно открывая первую страницу. Прочла вслух. – «Так начинается история вселенной. Сначала сотворил Эль-Элион время и пространство…» Я себе не верю! – она так разволновалась, что руки задрожали.

- Как легко тебя обрадовать, - Ялмари следил за ней, и невольно произнес то, о чем думал.

Илкер вновь села за стол. Несколько секунд она молчала в замешательстве, потом произнесла:

- Знаешь, Пайлун предупредила, чтобы я была с тобой осторожна…

- Кто? – не понял лесник.

- Горничная, как и я. Ее недавно бросил конюх, потому что у нее нет приданного. У меня тоже нет приданного. Хочу предупредить заранее.

Она говорила так серьезно, что у Ялмари не хватило духу рассмеяться на такое заявление.

- Спасибо, что предупредила, - проронил он, пряча улыбку. – Где-то я слышал, что лучше искать не богатую жену, а экономную. Как у тебя с этим?

Девушка вспыхнула.

- Прости, я не знаю, почему меня занесло. Такое ощущение, что я сделала тебе предложение.

- Ну… в общем-то… так и есть, - лесник, наконец, не выдержал и прыснул.

- Хватит смеяться надо мной! - тут же возмутилась Илкер. – И вообще, почему ты тут сидишь? У тебя сегодня тоже выходной?

- Нет, - загрустил он. – Увы, нет. Ладно, ухожу. Не буду мешать тебе погружаться в таинства богословия, - он медленно поднялся и постоял, ожидая, что она его задержит, но Илкер демонстративно углубилась в чтение книги. – Пока, белка, - он прикрыл за собой дверь библиотеки.

31 юньйо, 5068 года от сотворения Гошты, владения графа Иецера.

На краю Гибельного леса Ранели набрела на довольно большую деревню. Немного походила вокруг, но идти сразу в Гибельный лес, рискуя тут же попасть в пасть чудовищу, о котором упомянул священник, не решилась.

Лес называли Гибельным, потому что он давно погиб. Какие-то ядовитые испарения поднимались от земли, убивая все живое. Густой мох гроздьями свисал с ветвей деревьев. Никакой живности там не водилось – ни зверей, ни птиц. Зеленоватый туман постоянно стоял стеной. Все это Ранели знала понаслышке. В мертвый лес не ходили ни люди, ни оборотни, его сторонились. Но рядом с деревней лес казался обычным, ничем не отличающимся от того, по которому она пробежала около четырех шарвов, стремясь встретиться со скованным магом.

Ранели попыталась узнать подробности о лесе и чудовище, которое там водилось, в деревне. Беспроигрышный вариант обратиться за помощью к кому-нибудь старику или женщине. Люди уверены, что оборотни и вампиры охотятся исключительно на молодых. Причем если оборотень мужчина – он старается сожрать молоденькую девушку, а если женщина – то она закусывает исключительно красивыми парнями. Может, поэтому ее и поймали в той деревне. Теперь же, когда она встретила старушку, собирающую хворост, мигом обратилась в девушку, наспех испачкала платье и лицо землей и с плачем кинулась к ней:

- Матушка, матушка! Неужели я нашла людей? - она громко и очень искренно зарыдала, размазывая слезы вместе с землей по лицу.

- Да что ты дитятко! - тут же отозвалась старушка. - Что с тобой, милая?

Не размышляя, Ранели взахлеб повторила историю, рассказанную в прошлой деревне, заменив оборотня на вампира. Все же нехорошо, если она будет распространять глупые слухи о том, что оборотни охотятся на людей. История вышла простая и трогательная, как медный грош, брошенный нищенкой в храмовую казну. Мол, пошла в лес, а там – вампир. Уж она от него убегала-убегала. А потом глядь – заблудилась. Ночь в лесу провела, чуть со страха не умерла. С утра опять стала искать дорогу, и вот Эль-Элион послал ей встречу с доброй женщиной.

Старушка поверила ей безоговорочно, повела «бедную крошку» домой. Ранели заодно помогла ей донести хворост и еще собрала по дороге. Вскоре она шагнула в убогий дом старой вдовы. Окон не прорубили - дом освещался очагом, разложенным посреди комнаты. Из мебели один рассохшийся сундук, да солома, расстеленная на полу - постель. Все это ужаснуло Ранели. Она представить не могла, что кто-то так живет. Но она постаралась держать себя в руках. Сложила хворост, у очага, сама устроилась на соломе.

- Чем же тебя накормить, дитятко? – досадовала старушка. – Пойду разве у соседа спрошу… - неуверенно предложила она.

Ранели тут же вскочила:

- Я сама, матушка. Я мигом.

Она сохранила при себе деньги. Соседний дом, смотрелся более богато: целых два окна глядели в мир, хоть и закрыли их промасленной бумагой. Внутри она заметила кровать и что-то вроде буфета.

Вскоре она принесла старушке немного сыра и хлеба.

- Молодая да красивая, - пробормотала бабушка. – Для меня-то и корки жалеют.

Ранели не сказала, что заплатила почти вдвое за эту скромную трапезу. Старушка подала ей кружку ароматного чая, они устроились на соломе и принялись завтракать.

- Куда же я пришла, матушка? – выспрашивала Ранели, тщательно пережевывая черный хлеб.

- К Гибельному лесу ты пришла, детка, - проворковала бабушка. – Если бы на нашу деревню не набрела, могла бы и совсем сгинуть.

- Ух ты! Гибельный лес… Мне про него мама в детстве рассказывала, - Ранели отметила, что может быть, впервые за сегодняшний день не соврала. - А почему же этот лес называется Гибельным?

- Так мертвый он. Лес-то. Сам умер, и всех, кто туда заходит – убивает.

- Как это? – Ранели вытаращилась на нее. – Там деревья людей едят? – спросила она шепотом.

- Бог с тобой, детка. Там земля какой-то туман выпускает, так что у людей в голове все мутится.

- А как же вы живете, бабушка? Почему не уйдете в другое место? Страх-то какой!

- Да куда идти-то? Где нас ждут? Отправляли мы людей к графу, да не до нас ему. Живите, говорит, ничего с вами не сделается. Некоторые-то ушли. А многие и привыкли. Впереди – лес Гибельный, да позади-то – хороший лес. Да и Гибельный лес не сразу начинается. Еще юлук да маленько, можно и в него зайти.

- А вот говорят, там чудище водится… - продолжала расспрашивать девушка.

- Водится, будь оно проклято, - лицо старушки сморщилось, словно она собиралась плакать.

- А что за чудище? Страшное? Людей ест?

Старушка еще повздыхала, поохала, да и рассказала Ранели все, что знала. Чудище это появилось не так давно. Старушке тогда лет десять было, стало быть, лет шестьдесят назад. Началось все так.

Вилланы Гибельного леса не очень боялись, часто туда ходили. Они уже точно знали, сколько можно быть в лесу, чтобы не умереть. Нашли себе забаву такую: после работы уйдут в лес и сидят там в тумане. Приходят, как пьяные – на вино-то денег не у всех есть, а виноград не растет. Некоторые мох собирали, поджигали его и дым нюхали. И вот однажды, под вечер прибежал Рафуя из леса, и закричал, что он с дружками в лесу отдыхал, и набросилось на них чудище. Он один спастись сумел.

Сначала не поверили ему. Пошли в лес – нашли дружков его. Лежат рядком, ран на них нет, а все мертвые. И лица от страха перекошены. Забрали их, похоронили. Опосля бабы в лесу чудище углядели. Говорят страшное: как медведь ростом, шерсть длинная, из пасти клыки торчат, когти на лапах как кинжалы, бегает на четырех лапах, а глаза светятся красным.

- Мы в лес и не стали ходить. Да вот лес сам к нам пришел. Стал Гибельный лес расти, к домам нашим подбираться. Что тут делать? Тут староста и говорит: все беды наши от чудовища этого. Жертвы ему нужны. Если, жертву ему принесем – лес отступит назад.

Не все с ним согласились. Но проверить правоту его слов стоило. Отвели одну девушку в лес, да и привязали ее к дереву. Она исчезла. С тех пор и повелось – как лес близко подбирается, так злющей твари девушку отводят – и Гибельный лес отступает.

Ранели слушала, стараясь не упустить ни слова, и в мыслях отделяла зерно от мякины. Например, с чего взяли, что лес и чудовище как-то связаны? Лес стал Гибельным задолго до появления чудовища. Если предположить, что это чудовище как-то связано со скованным магом, то оно гоняло вилланов, потому что маг не хотел, чтобы его беспокоили. Ранели попыталась вспомнить его имя, но так и не вспомнила, какое-то длинное и непроизносимое, заканчивающееся на …доржи. Так и называла его - Доржи. Что собой представляет тварь, поселившаяся в лесу? Ужасный медведь с длинными зубами и когтями? Может быть. Но вероятно, что от страха все преувеличено в несколько раз. Кому пришла в голову такая ужасная и дикая идея, приносить в жертву девушек? Ее передернуло от омерзения. Какие же дикари здесь живут. Прослышали бы об этом «волки», пожалуй, казнили бы старосту. Скорее всего, насолила девица чем-то ему вот, и отвели бедняжку в лес. И все этим же способом от неугодных или строптивых избавлялись. Другие слова старухи проверить не представлялось возможным. Да и не так уж это важно: действительно ли лес отступает после жертвоприношения или очередной староста уверяет в этом недалеких односельчан. Для нее важно одно: чудовище существует и с ним надо как-то справиться.

Самый легкий способ – взять кого-то с собой. Пока чудовище занято легко можно проскользнуть дальше. Может, взять кого-нибудь из людей? Это в какой-то мере справедливо. Они тоже сжигают оборотней. Но кого она сможет уломать пойти с ней в Гибельный лес? Не заигрывать же опять…

Она еще прокручивала варианты, когда в дверь постучали, и раздался голос, от которого сердце девушки возликовало:

- Хозяйка! Можно зайти?

31 юньйо, 5068 года от сотворения Гошты, замок графа Иецера.

Загфуран провел еще одну бессонную ночь в горах. Набирался сил недолго – около трех часов - и затем отправился в путь. Он нечасто позволял себе отдыхать. Такую вот конную прогулку от одного города до другого, он воспринимал, как подарок судьбы. Сегодня он не будет никуда торопиться. Позволит лошади идти так, как ей хочется, а сам поразмышляет. Лишние несколько часов затраченные в дороге с лихвой окупались в дальнейшем – в этом он убедился. Самые интересные идеи всегда приходили во время таких вот «пауз».

Вся его жизнь подчинялась одной цели: он мечтал в тридцать пять лет занять пост диригенса. Это давало возможность опекать собственных учеников, планировать дальнейшую работу воинов Света, видеть ареопагита… Его мечты простирались и дальше. Не все, что происходило в Храме, его устраивало, и втайне он грезил и о дальнейшем поприще. Создать круг доверенных лиц, изменить устои Храма. Узнать, наконец, кто та таинственная личность, что управляла ими, и может быть… Кто знает? Маг набрался смелости и сформулировал про себя, то, что давно уже бродило в мыслях. Может, он сможет свергнуть загадочного ареопагита, не считавшего даже нужным встречаться с подданными и тогда он займет его место.

Служа в Храме в качестве посвященного минарса уже больше десяти лет, с каждом днем Загфуран все больше и больше верил в предназначение. Нет, он не случайно прошел суровую школу в детстве. Не случайно его заметили и посвятили в минарсы. Он понимал многое из того, что не осознавали даже диригенсы. Они до сих пор спорили о том, что добро и что зло. Они трудно принимали решение об уничтожении какого-то народа. Проходили месяцы и годы, пока собирались материалы, затем проводили показательный суд, где каждый мог выступить в качестве адвоката или обвинителя, а решалась участь племен судом присяжных, причем не одним десятком человеком, а каждым, посвященным в диригенсы. И пока они колебались и сомневались, твари расползались по другим мирам, погибали люди – самая совершенная раса, созданная Эль-Элионом. Немногие, как Загфуран отчетливо понимали, что добро обязано быть с кулаками. Что если уничтожение грозит хотя бы одному, пусть никчемному человеку, или, как сказал один творец, всего лишь слезе одного ребенка – тогда не стоит колебаться, уничтожая целые миры, не только одну народность. Слава Эль-Элиону, миров развелось столько, что одним больше – одним меньше…

Из тех, кто соглашался с Загфураном относительно радикальных мер, не все имели мужество высказать свою позицию диригенсам. Именно поэтому, Загфуран считал, что именно ему предстоит что-то изменить в храме. Стать диригенсом, продвинуть сторонников на ведущие посты, а потом…

«А потом, будет потом, - усмехнулся маг в себе. – Сейчас главное найти Эрвина. А для этого найти зеркала Управителя или дом Управителя. И то и другое, должно быть в Энгарне»

О зеркалах он много слышал и размышлял. Эрвин создал их на заре бытия Гошты. И, кажется, создал неосознанно. Они остались как символ зримого присутствия Творца на планете. Через них любой мог поговорить с ним. «Почти любой, - вздохнул минарс. – Если завладеешь зеркалами силой, они «умрут» и вновь зародятся в другом виде и в другом месте. Поэтому и не добрался до них Бадиол-Джамал. Найти – нашел, а вот уговорить владельца отдать не смог. И тот скрылся, а мне теперь все это расхлебывать…»

О доме правителя информации собрали меньше. Узнали только, что есть некое место, существующее одновременно в двух мирах: на Гоште и в том мире, где скрывался Эрвин. Если бы он попал туда, тоже легко смог бы вычислить, где скрывается Управитель. Дальше уже не его забота. Пусть ареопагит разбирается с ним. Его дело – подчинить Гошту Свету.

Лес поредел, лучи солнца играли на лице минарса. Он удовлетворенно подставил свету лицо. Сегодня небесный мир снизошел на него. Как никогда верилось, что все у него получится.

31 юньйо, 5068 года от сотворения Гошты, владения графа Иецера.

Утро принесло Ялмари небольшое облегчение. В теле чувствовалась слабость и вялость, но голова кружилась не так сильно. Он решительно встал, подождал, когда предметы в комнате остановятся на местах, и затем пошел к двери. Тут он столкнулся с давешним человеком со шрамом, показавшимся вчера небожителем.

- Прыткий какой, - вытаращил глаза он, столкнувшись с Ялмари. – Я его собрался отпаивать, а он уже на ногах.

Парню срочно требовалось выйти, и объяснять что-то он не нашел сил, поэтому отодвинул стоящего на пути человека и пошел дальше. Капитан недоумевал. Ялмари его понимал: человек в таком состоянии не мог бы и пошевелиться. Он вернулся через пять минут и упал на кровать. Мужчина сел рядом, взлохматил небольшую, аккуратную бородку. Вьющиеся волосы, стальные глаза на выкате, благородные манеры. Если бы он брил бороду, как все аристократы, вполне походил бы на графа. После паузы поинтересовался:

- Говорить можешь?

- Да, - подтвердил Ялмари. – Голова немного кружится. Но говорить могу.

- Тогда начнем допрос, - сообщил ему «волк».

- Я под следствием? – уточнил лесник.

- Конечно. Так же как и тот, что хотел тебя спалить – Щуни. А тебя, кстати, как зовут?

- Ялмари Онер. А вас?

- Капитан Шрам, - Ялмари удивленно покосился на него. – Да-да. Фамилия такая, а не прозвище, - ухмыльнулся тот, коснувшись шрама на щеке рукой. – Ну, поехали. Кто ты такой, Онер?

Вместо ответа лесник пошарил в кармане в поисках монеты. Передал ее капитану. Тот рассмотрел знак без излишних эмоций.

- То есть Щуни правду сказал, - констатировал он. – Хорошо. Следующий вопрос. Какого Жамшида ты, особый посланник королевы, делал в деревне Щуни?

Лесник знал: следствие – это не шутка. Врать надо очень осторожно. А еще лучше совсем не врать.

- Я был там по государственным делам, - сообщил он, наконец.

- Ага, - недоверчиво поднял брови Шрам. – Я так сразу и предположил, что на этот вопрос ты отвечать откажешься. Что, собственно, говорит не в твою пользу. Тогда другой вопрос: твои дела были как-то связаны с девушкой-оборотнем, пойманной Щуни?

- Нет, - откликнулся Ялмари после паузы. – С ней я столкнулся случайно.

- С какой целью ты увез ее из деревни?

- Чтобы спасти, конечно.

- Получается, ты намеренно укрыл преступницу от правосудия?

- Какую преступницу? – округлил глаза Ялмари. – Она никого не убивала.

- А Щуни, собственно, говорит, что убивала.

- Он врет.

- А Щуни говорит, что врешь ты.

- И кому вы верите?

Шрам хмыкнул.

- Конечно, мне хочется верить тебе. Ты «волк». Если, собственно, не врешь.

- «И красное солнце засияло над Гоштой днем. И розовая луна осветила ночь.

То было на третий день», - произнес Ялмари кодовую фразу на неделю полнолуния первого летнего месяца: среди «волков» ее знали лишь капитаны. – Так?

- Так, - Шрам кивнул. – И что ты, собственно, предлагаешь?

- Моя миссия еще не окончена. Я должен идти дальше.

- Может быть, - согласился капитан. – Но я не могу тебя отпустить. Очень уж серьезные обвинения против тебя выдвигают. И все, что я имею – это твое слово, против слова Щуни. Собственно, необходимо тщательное расследование.

- Ясно. Но мое дело слишком серьезно, чтобы задерживаться для расследования. Предлагаю Вам написать обо всем Поладу. Когда я вернусь, он рассмотрит мое дело и накажет так, как посчитает нужным.

- Разумно. Но, собственно, в таком случае Щуни я тоже вынужден отпустить. И контролировать его передвижения не намерен. Ничего, если он еще раз тебя поджарит?

- Очень надеюсь, что так глупо не попадусь.

- А вот та девчонка, что направила нас на твое спасение – это наверно, и есть невинный оборотень, да?

- Я могу ответить, только если вы ее опишете.

- Хочешь сказать, что ты не знаешь, кто тебя спас?

- Откуда я могу знать?

- Разве вы не в сговоре?

- Интересно, сколько еще мы будем обмениваться вопросами?

- Интересно, сколько еще ты будешь уходить от прямого ответа?

Они смотрели друг на друга.

- Мы не в сговоре, - наконец отозвался Ялмари. – Я преследовал ее, потому что она знает кое-что важное, что может помочь Энгарну.

- Так ты здесь, чтобы узнать, что замышляет Кашшафа?

- Да. Кстати, что слышно из замка Иецера?

- Ничего хорошего. То есть вообще ничего – а это, собственно, самые плохие известия.

- Ясно. Там мне тоже предстоит побывать.

- Осторожней, - лениво промолвил Шрам. Казалось, ему абсолютно все равно, будет Ялмари осторожен или нет. - Три человека, которые попытались сделать это, уже исчезли.

- Я не знал, что они исчезли в замке Иецера. Поладу об этом не докладывали, - Ялмари привстал от таких известий.

- Никто не знает, где они пропали, - пожал плечами капитан. – Где-то у гор. Может, в замке Иецера, а может, и нет, - он пожевал губы. – В общем так. Не скажу, что я тебе верю – слишком уж ты темнишь. Да и, собственно, молод еще, чтобы такие серьезные задания тебе доверяли. Но я тебя все же отпущу. Как и Щуни. И, конечно, немедленно доложу обо всем Поладу. Очень надеюсь, что враг еще не настолько силен, чтобы выведывать у особых посланников еще и пароль. Иначе дело плохо. Когда отправишься?

- Прямо сейчас.

- Лошадь нужна?

- Да, спасибо.

- А как же ты до деревни на своих двоих добрался? - в комнате опять повисла тишина, после чего Шрам продолжил. – Можешь не отвечать. Уже вижу, что ты соображаешь, как поубедительней соврать.

- Могут у меня быть секреты? – устало выдавил из себя Ялмари.

- Могут, - согласился капитан. – Очень даже могут. Секретный способ, как быстро преодолеть более пяти шарвов в сутки, не садясь на лошадь. Залечить за один день ожоги на ногах и не умереть от лошадиной дозы снотворного. Секретный способ, как перестать быть человеком, - Шрам вгляделся в Ялмари – у того на лице не дрогнул ни один мускул. – Ах да, я еще забыл о секретном способе повлиять на туммим, чтобы он не опознал в тебе оборотня, - Ялмари все так же бесстрастно смотрел на него. - Железные нервы у тебя, парень. Знаешь, собственно, есть более незатейливый способ проверить, кто ты на самом деле – провести ножом по руке. Если не останется царапины, значит… Но я о своих выводах никому не говорил. Даже Щуни. Я предположил, может, именно это имел в виду Полад, когда приказал не отправлять гонцов к замку. Он сказал: «Я сам займусь этим». Отправить вместо людей – оборотня, лучшее решение. Шансов выжить у него намного больше. Так тебе все-таки нужна лошадь? – он снова выжидательно воззрился на Ялмари.

В комнате повисла тишина.

- Да, - взвесив все, солгал Ялмари. – Мне нужна лошадь.

- Хорошо, - усмехнулся Шрам. – Но тебе, собственно, придется подождать, пока «волки» уведут Щуни подальше. Если этот староста узнает, что тебя отпустили, он поднимет бунт среди вилланов. Лучше пусть будет думать, что ты под стражей.

- Сколько мне придется ждать?

- Часа два вполне хватит. А у тебя заодно голова еще немного проветрится. Сейчас у тебя кожа зеленоватого цвета.

Ялмари лег, не дожидаясь, пока Шрам выйдет из комнаты.

За шесть дней до этого

Ялмари опять нашел девушку в библиотеке. Заметив его, Илкер замахала рукой:

- Смотри, смотри, что я нашла! Странно, что этого никогда не цитируют в церкви. Песню чувств – читал?

Ялмари опять неопределенно повел плечом. Это можно было принять как за положительный, так и за отрицательный ответ.

- Послушай. Я прочту, - Илкер открыла книгу, чуть приподняла подбородок. На щеках показался румянец от волнения. Она читала вдохновенно и возвышенно:

Можешь ли ты измерить глубину любви?

Это кажется таким простым и таким сложным.

У одних любовь велика, как море и никто не может достичь ее дна.

У других же – мелкий ручеек, иссыхающий в летнюю жару.

К одним она приходит, принося жизнь,

как благодатный дождь пробуждает мертвую степь.

Других она ставит на колени, превращая в раба,

готового терпеть любые унижения ради счастья поцеловать след своего господина.

Но хочешь знать тайну?

На берегу Вечности есть океан Любви,

приносящей только радость и счастье,

любовь там всеохватна и бесконечна.

Если ты попадешь туда, то можешь остаться навсегда, наслаждаясь ее покоем,

и ничто в этом мире больше не будет иметь значение для тебя.

Но если захочешь, можешь вернуться обратно,

взяв с собой хотя бы одну чашу из этого океана –

и тогда, где бы ты ни был, ты напоишь любовью каждого жаждущего…

- Ну, как? – она сияла необыкновенной красотой.

Ялмари судорожно сглотнул. Голос все равно отдавал хрипотцой:

- Великолепно... Ты в это веришь?

- В «океан любви»? – Илкер не замечала его состояния. Она еще находилась под впечатлением от прочитанного. Голос ее приобрел деловитую сухость. – По-моему это символ.

- Выходит, мы не сможем побывать на берегу Вечности и научиться любить? – он говорил серьезно как никогда. Девушка помедлила, прежде чем ответить.

- Что такое Вечность, Ялмари? Разве Вечность – это не Эль-Элион? Приближаясь к Нему, мы становимся способными любить.

- Тут говорится о любви, которая приносит лишь счастье. Я не встречал такой. Мне кажется, любовь всегда приносит боль.

- Даже когда взаимна? – голос Илкер наполнились необыкновенной печалью.

- Даже тогда, - подтвердил Ялмари. – Мы слишком разные – мужчины и женщины. Мы слишком часто не понимаем друг друга. Раним.

- Я не знаю, - отозвалась она. – Я еще никогда не любила, но… Но мне кажется, это возможно – любить и быть счастливым. Я верю в это.

Тишина в библиотеке казалась звенящей. Прошло не меньше десяти секунд прежде чем Ялмари продолжил:

- Пусть Эль-Элион не обманет твою веру.

Они еще помолчали.

- Что-то ты нагнал на меня тоску, - произнесла она, закрывая книгу. – Такое настроение было хорошее, пока ты не пришел…

- Извини, я пойду, - тут же подхватился Ялмари.

- Нет, уж стой, - пресекла она попытку к бегству. – Теперь ты не имеешь права уйти, пока не развеселишь меня. Или ты хочешь, чтобы я теперь весь день грустила? – она деланно поджала губы.

Лесник невольно рассмеялся. Вновь сел на стул напротив нее.

- Что же тебе рассказать?

- Что-нибудь красивое и поднимающее настроение. Поразмышляй пока. А я расскажу тебе о чудесах, которые происходят у нас, горничных. Помнишь, я вчера тебе рассказывала о Пайлун? Так вот, вчера же вечером, я захожу в комнату, а она смеется как сумасшедшая. Оказывается, принцесса спросила, почему она такая грустная. Пайлун ей все рассказала. И Эолин щедрой рукой отсыпала ей в два раза больше приданного, чем было, по слухам, у ее соперницы. Как тебе это?

- Хорошая новость, - Ялмари непринужденно улыбался, от недавней тоски не осталось и следа. – Я же говорил, что принцесса щедрая.

- И сумасбродная, - конкретизировала Илкер. – Или ты этого не говорил? Но это факт! Так вот это еще не все. Как только мы проснулись, мальчик-полотер примчался к Пайлун и сказал, что конюх хочет ее видеть. Представляешь? Весть о ее приданном как-то долетела до конюшни. Честно говоря, я считала, что Пайлун не пойдет. Я бы ни за что не пошла после такого унижения. Но она тут же бросилась к нему.

Ялмари вздохнул.

- Вот она – любовь, делающая рабом. С таким приданным могла бы и что-то получше подыскать.

- Не торопись с выводами, выслушай до конца. Прилетает обратно - счастливая, танцует, поет! Говорит: «Я так этого гада отшила – на всю жизнь запомнит».

Лесник возвел очи к потолку.

- Не пожалеет потом?

- Почему это она должна пожалеть? – Илкер уперла руки в бока.

- Потому что любовь злая штука. Остынет немного и будет плакать: не могу жить без этого гада.

- Я что-то не пойму. Ты вроде бы только что говорил, что она может и кого-то получше найти.

- Говорил. Но нужен ли ей кто-то лучше? Знаешь, некоторым людям нравится страдать.

- А некоторым нравится быть разочарованными. Не подумай, что я о конюхе. Я о тебе.

- Кажется, я опять расстроил тебя, - Ялмари тут же погрустнел. – Я хочу сказать, что решения, которые принимаются в порыве, обычно бывают ошибочными. Лучше бы эта горничная хорошенько обдумала изменившееся положение и только потом что-то делала.

- А ты всегда так поступаешь? – девушка смотрела на него с искренним любопытством.

- Всегда.

- Бедный, - теперь она взглянула на него с умилением. – Как же тебе живется тяжело!

- Почему? – вскинул брови Ялмари.

- Человек должен делать глупости. Должен ошибаться. И должен уметь не корить себя за ошибки. Именно это и значит – жить.

- Некоторые ошибки стоят чужих жизней, - он поднялся. – Поэтому я не имею права ошибаться. Я все же вынужден тебя покинуть. Хотя мне чрезвычайно приятно беседовать с тобой. А вот тебе со мной, кажется, не очень.

- Очень! - с готовностью возразила Илкер. – Ты не обращая внимания, что я иногда…

- Все в порядке. Я нисколько не обиделся. И на самом деле занят… Завтра встретимся?

- Я надеюсь, - она просияла. – Прочту тебе еще что-нибудь отсюда, - она постучала пальчиком по священной книге. – Очень прочищает мозги, знаешь ли…

31 юньйо, 5068 года от сотворения Гошты, владения графа Иецера.

Сразу после того, как постучали, дверь в хижину открылась, и вошел Ялмари. Ранели так хотела от него избавиться, но теперь обрадовалась встрече. Сам Эль-Элион привел этого настырного отщепенца. Именно его она и возьмет с собой в Гибельный лес. Она воскликнула радостно:

- Ялмари! Ты все-таки нашел меня!

Он посмотрел на девушку скептически, а Ранели уже объясняла старушке:

- Представляете, как мой жених любит меня? Я исчезла, и он отправился на мои поиски, - и, не давая леснику открыть рот, подскочила к нему. – Я так счастлива, что все, наконец, обошлось, и я могу вернуться домой. У тебя есть деньги? Дай этой бедной женщине немного, отблагодари ее за доброту ко мне.

Ялмари достал из кошеля серебряную монету и положил на край сундука:

- Да благословит вас Эль-Элион, добрая женщина.

Старушка при виде таких денег перепугалась:

- Что вы, сударь! Я ничего не делала, мне и покормить нечем было бедную девочку.

- Все равно мы благодарны вам и с вашего позволения, пойдем.

Они вышли за дверь. Ялмари остановился на городской улице и огляделся. Из-за соседнего забора за ним с любопытством наблюдал деревенский парень. Лесник подошел к нему:

- Привет. Как тебя звать?

- Ишва, сударь. А что?

- А вот в этом доме, откуда мы вышли, кто живет?

- Вдова Кедма, - откликнулся он, с настороженностью посматривая на пришельца.

- А почему она живет в такой убогой лачуге? – продолжал расспрашивать Ялмари.

- Так ведь нет у нее никого. Кто ж ей поможет? Вот и нищенствует. Скоро от голода умрет, наверно.

- А почему вы не поможете? – осведомился лесник. - На что тогда соседи? Даже животные помогают друг другу, а вы радуетесь несчастьям другого?

Ранели вслушивалась в этот диалог с интересом. Что собирается делать этот оборотень, нарушивший закон стаи?

- Так это… - смутился парень, но Ялмари перебил его.

- Вот что, - он достал золотой и немного повертел его, чтобы парень сполна полюбовался, как он играет на солнце. – Я нанимаю тебя на работу. Эти деньги, - он снова продемонстрировал золотой, - оплатят работу на три года вперед. Позаботься, чтобы вдова Кедма жила хорошо эти годы. Ясно? – и он кинул золотой через забор.

Ишва налету подхватил его, тоже повертел рукой. Хотел, попробовать на зуб, но в присутствии Ялмари не решился.

- Сделаем, - кивнул он. – Отчего же не сделать?

- И вот еще что… - рука Ялмари молниеносно метнулась через забор и, схватив парня за шиворот, притянула к забору. – Я еще не раз заеду сюда. Если ты будешь плохо работать… - зрачки Ишвы сузились. «Достаточно», - подумала Ранели и лесник тут же отпустил его. – Это тоже ясно?

- Все понятно, сударь, - на этот раз в кивках Ишвы чувствовалось больше рвения.

- Молодец, - похвалил Ялмари и, взяв Ранели за руку, направился вдоль дороги.

Она тут же вырвалась, пошла рядом. В душе боролись противоречивые чувства. Она мечтала что-то сделать для бедной женщины, но не могла придумать, что именно. А он так легко решил эту проблему. Может, он не так плох? Она взглянула на спутника. Тут же одернула себя: он хочет казаться лучше, чем есть. Для него люди важнее оборотней – а такому нет прощения.

- Уверен, что я восхищаюсь твоим благородством? – иронически поинтересовалась девушка, когда они отошли немного.

- Уверена, что я сделал это, чтобы заслужить твое восхищение? – парировал лесник.

За деревней Ялмари остановился:

- А теперь рассказывай, что за представление ты устроила у бабушки.

- Я действительно обрадовалась, когда ты явился. Старушке я сказала, что заблудилась в лесу. Что я должна была сочинить о тебе, чтобы не вызвать подозрения?

- Это неважно. Мне интересно, почему ты сначала сдаешь меня вилланам, а спустя некоторое время радуешься моему появлению.

- Во-первых, я очень испугалась, когда тебя поволокли на костер – этого я совсем не хотела, потому и позвала солдат на помощь. Так что ты должен быть мне благодарен за спасение.

- Да уж. Благодарю, - хмыкнул Ялмари. – А что во-вторых?

- Во-вторых, одной мне к магу не попасть. Нужен помощник. Я как раз размышляла, кого бы с собой прихватить, а тут ты – так что обрадовалась я искренно.

Ялмари испытующе всматривался в Ранели.

- Я тебе не доверяю. Но выслушаю то, что ты хочешь мне предложить.

- Ты хочешь сказать, я лгу? Неужели чутье оборотня не подсказывает тебе, что…

- Я никогда не жил среди оборотней. Так что не уверен, что смогу отличить ложь от правды так же легко, как у людей. Говори, что ты хочешь.

- Старушка сообщила, что в Гибельном лесу водится чудовище. Я считаю, что оно охраняет мага, у которого находятся зеркала. Одной мне с чудовищем не справится, а вместе мы бы смогли. Как тебе мое предложение?

- Пожалуй.

- Вот и славно, - она хлопнула в ладоши. – Только, чур, во всем слушаться меня! Пойдем в отдалении друг от друга – так мы охватим большую территорию. Пойдем как люди, чтобы не спугнуть мага. Пока идем, будем переговариваться, чтобы слышать, что мы живы, что с нами все в порядке. Если один из нас попадет в беду – другой придет на помощь.

- Разделяться неразумно, - нахмурился Ялмари.

- Если ты не согласен – я с тобой не пойду, - лицо Ранели в одно мгновение из по-детски игривого стало холодным и отстраненным.

- Мне надо подумать, - заметил он.

- Думай скорее, - высокомерно велела Ранели и отвернулась. – Я не могу ждать. Солнце садится. Нам лучше попасть к магу до заката. Иначе потеряем еще один день.

- Хорошо, - произнес Ялмари. – Идем вместе.

- Тогда надо аккуратно перейти в лес, - дала последние инструкции Ранели. – Лучше, чтобы в деревне никто не знал, что мы уходим в Гибельный лес. Иначе нанятый тобой парень может почувствовать себя освобожденным от обязанностей.

31 юньйо, 5068 года от сотворения Гошты, Сальман.

Недалеко от города Загфуран задержался, чтобы переодеться. Походное облачение минарса – серый плащ с глубоким капюшоном – положил в заплечную сумку, а под ним оказалось белое льняное одеяние до пола и овальный медальон из меди на груди с образом странника с посохом как две капли воды напоминающего мага. Длинные русые волосы и густая борода в купе с голубыми глазами - теперь он ничем не отличался от странствующего священника-энгарнца. Разве только высокомерный взгляд мог его выдать – маг любил разговаривать, подняв подбородок и прикрыв веки. Но с этим он постарается справиться.

Вообще, когда Загфуран сталкивался со священниками, его разбирал смех. Они утеряли даже те крохи, что имели в искусстве общения с Эль-Элионом, но еще больше кичились своим положением. После того, как сыновья богатых граждан Энгарна получали образование в школе священников, лишь один из пятидесяти получал звание служителя церкви и небольшой приход. После этого у большинства из молодняка пределом мечтаний становилось перебраться в большой город или богатый замок, чтобы совершать служение там. Стоит ли упоминать, что размер их дохода прямо зависел от количества прихожан. И вот, годам к пятидесяти они получали заветное место и… успокаивались от трудов. Они считали, что свое уже отработали, а теперь пусть за них потеют другие. Не сказать, что служба в церкви отнимала так уж много сил. Священник совершал утренние и вечерние молебны, а так же раз в неделю или по праздникам говорил проповеди. Но и этого они делать не хотели, стараясь всеми возможными способами увильнуть от обременительных обязанностей. Переложить их на надзирателей церкви – большинство из них происходило из так называемых черных монахов. Или на странствующих проповедников – особое братство, стихийно возникшее лет тридцать назад, когда группа священников отказалась привязывать себя к одному месту. Они дали и обет безбрачия, который для белого духовенства являлся необязательным. Время от времени священник Жанхота, считавшийся духовным лидером Энгарна, собирал паству и делал внушение, чтобы никто не перекладывал свои функции на других. Делал показательные взыскания с непокорных, но это не производило ожидаемого рвения. Конечно, Загфуран не мог сказать, что абсолютно все священники были такими, но по его подсчетам все же подавляющее большинство.

В первый раз побывав в Сальмане, он посетил и храм, и монастырь. Монастырь оказался довольно консервативным, а вот священник в храме с радостью предоставлял кому-нибудь другому право совершать молитвы и читать проповеди. Именно на это и рассчитывал маг.

Он взял повод лошади в левую руку, а правой стал опираться на посох и направился к городу.

«Волки» у ворот, при виде его почтительно склонились. Маг доброжелательно улыбнулся им и, остановившись на мгновение, отпустил лошадь и поднял открытую ладонь, чтобы благословить их. Нет, не случайно, он выбрал именно этот наряд. Никого в Энгарне не уважали так, как странствующих проповедников.

По городу он шел не спеша, чтобы как можно больше людей заметили его. Не прошло и пяти минут как то одна, то другая женщина одна или с ребенком, кидались ему в ноги:

- Отец, благослови!

Он охотно благословлял и прибавлял попутно:

- Позови в храм всех, кого встретишь, дочка, - большинство из этих женщин были гораздо старше его, но сан есть сан. – Перед вечерней молитвой я буду беседовать с вами.

Священник в храме тоже встретил его радушно. Конечно, он разговаривал свысока, как и положено владетелю места. Загфуран смиренно согласился за еду отслужить вечернюю и утреннюю службу. Он собирался уйти рано утром, но священник не согласился кормить его за один молебен. Что ж… пообещать он может все, что угодно. Вряд ли кто-либо может заставить исполнить это обещание.

К семи вечера в храм потянулись ремесленники с семьями. Маг охотно беседовал с каждым. Тем, кто мог ему чем-то пригодится, вербовал в минервалсы. Все что требовалось – сказать несколько условных фраз. «Хочешь ли ты служить Свету, сын мой?» «Готов ли ты дать обет?» Если горожанин соглашался – а таковых, как и всегда, оказалось большинство – Загфуран «благословил» его: накладывал «обет послушания». Теперь он и захочет, не сможет предать мага. Разве что отыщет какого-нибудь сильного священника.

На тех же, кто отказывался служить свету, он накладывал «проклятие луны». После его отъезда останется еще целая неделя, когда луна будет в полной власти. Это явление – недельное полнолуние – происходило на Гоште лишь раз в пять лет. А после этого луна убывала медленно, так что проклятые еще долго будут будоражить Сальман. Конечно, такое проклятие требовало много сил, так что он смог наложить его лишь на троих мужчин, но и этого для одного города более чем достаточно.

Минарс служил Свету, не выбирая средств. Если бы сегодня все как один согласились стать младшими посвященными Храма Света, он все равно бы на кого-то наложил проклятие. Но сейчас он чувствовал искреннее удовлетворение, оттого, что все получилось как нельзя лучше: злые наказаны, а добрые вознаграждены.

В восемь вечера, Загфуран провел молебен, закрепив попутно наложенные чары. Все это далось уже с трудом. Лицо его покраснело от усилий не начать растирать себя прямо в храме, на глазах изумленных прихожан. Собрав волю в кулак, он и после служения, не выскочил пулей, а степенно попрощался с народом, благословил его и только, когда его уже никто не мог видеть, позволил себе ускорить шаг. В келье, которую ему милостиво предоставил для сна священник, он достал прихваченную с собой жгучую мазь и тщательно растерся, чтобы унять чесотку. После этого он отужинал, к этому времени зуд почти утих и он пошел спать, представляя, что творится в городе при свете розовой луны.

Если старейшина Сальмана и на тот раз не согласится принять его помощь, значит, он очень плохо знает людей.

31 юньйо, 5068 года от сотворения Гошты, Гибельный лес

Ялмари не стал ссориться с Ранели. Она предложила сотрудничество и это лучше, чем тайком преследовать ее. Кто знает, может, завтра он окажется в Умаре, и тогда от мнения этой девушки будет зависеть, примет ли его стая.

Когда они пересекли дорогу, отделявшую обычный лес от Гибельного, Ранели отошла подальше и скрылась за деревьями. Ветер доносил до лесника ее слабый запах.

- Ялмари? – услышал он справа.

- Да, - откликнулся он.

- Будем переговариваться иногда, чтобы знать, что у нас все в порядке.

- Ладно, - согласился он.

- Идем на север, - скомандовала невидимая Ранели.

- Идем на север, - пробормотал он себе под нос.

Гибельный лес менялся примерно каждый лавг. Сначала он почти не отличался от обычной дубравы. Но постепенно, кустарник и трава исчезли, а у корней деревьев, покрытых зеленым мхом, заструилась светло-зеленая дымка. Еще лавг и они вошли в мертвый лес. Туман поднимался такой плотный, что в трости от себя Ялмари не различал деревьев. Они выныривали внезапно, густо облепленные сине-зеленым мхом, похожим на морские водоросли. Лесник видел такие только в книге на картинке.

- Ялмари? – голос Ранели слышался откуда-то издалека. Напрасно они разделились. Парень не мог разобраться, с какой стороны звучал ее голос.

- Что? – недовольно осведомился он, чуть не стукнувшись лбом о низко нависшую ветку.

- Может, расскажешь, что-нибудь, чтобы не было так жутко, - теперь ее голос приблизился. – Почему ты живешь с людьми?

- Здесь моя семья, - Ялмари не собирался откровенничать. Он насторожился, готовясь встретить опасность, и предпочел бы сохранять тишину. Ядовитые испарения мешали почувствовать приближение врага. Туман не только не давал ничего толком разглядеть, но и гасил посторонние запахи. А разговоры с Ранели мешали прислушаться. Она этого не понимала и продолжала непринужденную беседу:

- Но как получилось, что твоя семья живет среди людей? Я слышала, что оборотней хорошо приняли в Лейне, но в Энгарне мы никогда не жили.

- Ты хочешь услышать мою биографию? – раздраженно уточнил Ялмари.

- Хочу… Но ты кажется, не расположен что-либо объяснить. Раз не хочешь говорить об этом, расскажи о чем-нибудь другом. У тебя есть невеста?

- Я не намерен обсуждать с тобой свою жизнь. Предложи другую тему.

- Как знаешь, - теперь и в голосе Ранели послышалось раздражение. – Я не буду с тобой разговаривать.

«Наконец-то!» - обрадовался лесник и пошел дальше, но тут же споткнулся о поваленное дерево. В этом лесу следовало идти очень медленно. Мох теперь густым ковром покрывал землю, скрывая и ямы, и толстые ветки. Несколько раз неудачно наступив, он чуть не вывихнул ногу. Но больше его беспокоило то, что мох гасил звуки. Под его ногами ничего не хрустнуло и вовсе не потому, что он ступал осторожно. Ялмари осознал, что если чудовище не будет кричать на весь лес: «Берегитесь, я иду!» - и он, и Ранели окажутся не готовы к его нападению. Он остановился. Заметил, что деревья начали слегка покачиваться, будто земля уходила из-под ног.

- Ранели! – позвал он, но ответа не последовало. В сердце тут же прокрался неприятный холодок. Лучше бы он рассказал ей все о себе, чем теперь гадать, не доедает ли ее чудовище. – Ранели, хватит дуться! - опять позвал он. – Мне надо знать, жива ты или нет. Ранели!

Мертвая тишина Гибельного леса. Внезапно он почувствовал чье-то присутствие. О появлении опасности предупредили не общеизвестные органы чувств, а что-то на уровне инстинктов: зло спряталось рядом, смотрело на него из тумана и готовилось к нападению. Голова налилась тяжестью, Ялмари словно сплющило. «Немедленно обратиться в волка!» - приказал он себе и закрыл глаза, чтобы сосредоточиться. Не стоило этого делать. Одного мгновения, когда он перестал смотреть в туман, хватило чудовищу, чтобы бросится на него.

За шесть дней до этого.

Великий Полад, ужасный Полад, всемогущий Полад – какими только эпитетами не награждал народ человека, который всего-навсего служил личным телохранителем королевы. Говорили, что именно он правил Энгарном. И эти слухи Мардан Полад не опровергал. К чему спорить с очевидным? Он создал регулярную армию «волков» в раздробленной стране. Отряды в сто-двести человек, включающие в себя арбалетчиков, лучников и пехотинцев он рассеял по всему Энгарну: поселил их в каждом городе (городская милиция), в сигнальных башнях, в пограничных замках. Все они подчинялись ему. Раз в месяц он встречался с каждым капитаном, проверял их преданность королеве и ему лично. Он организовал тайную полицию, которая доносила обо всех подозрительных разговорах. Он держал все ниточки власти и умело дергал за них. Может быть, некоторые энгарнцы еще тешили себя мыслью, что страной управляет Совет, в который входили герцоги и лорды, священники, городские старейшины и с недавних пор два капитана. Может быть, члены совета считали, что они на самом деле что-то там решают. Но королева и Полад знали, что все они не более чем марионетки.

Раз в неделю королева собирала малый совет, включавший в себя тех, кто жил недалеко от столицы.

Зал Совета, спланированный, как круглая комната, располагался на первом этаже дворца. Половину зала занимали окна, разделенные на небольшие квадратные рамы. За прозрачным стеклом виднелась оранжерея – там круглый год пестрели яркие тропические цветы и щебетали птицы. Стены украшали картины с великими битвами Энгарна. Трон королевы стоял почти у окна, на расстоянии около двух тростей от большого круглого стола, за которым расположились остальные члены совета. Королева Эолин всегда одевалась в светлое. Сегодня летнее платье из тонкого шелка – белого с мелкими зелеными цветочками - придавало ей почти болезненную бледность. Светлая кожа от этого приобретала мраморный оттенок, и хотя волосы у Эолин чуть отливали желтым, вся она казалась вылепленной из снега. Бесстрастное лицо с правильными чертами лица, голубые глаза, величавую речь и спокойные изящные движения дополняли этот образ. Многие считали, что от королевы осталась лишь тень той девочки, что вступила на престол около двадцати лет назад. Некоторые имели наглость не воспринимать ее всерьез, полагая, что после смерти мужа она тронулась умом. Вот для таких нахалов и находилась за ее спиной черная фигура – Полад – полная противоположность женщине, казавшейся бесплотным духом. Сколько бы ни длился совет, какие бы жаркие споры на нем не вспыхивали, он стоял за спинкой трона, скрестив руки на груди, а черные глаза, выделявшиеся на почти лысом черепе, пронзали насквозь каждого, часто заставляя их заикаться и умолкать.

Когда заседание заканчивалось, королева попросила собрать расширенный совет Энгарна, так как опасалась, что Кашшафа, давний враг ее страны, готовится к войне и, возможно, уже начала оккупацию. Первыми поддержали государыню, конечно, «волки» - еще вчера они получили четкие указания от Полада.

- Я скажу одно, - начал капитан Шрам. – Раз в неделю мы обязательно поддерживаем связь между пограничными замками и сигнальными башнями. Расстояния в Энгарне немаленькие. Так что если Кашшафа начнет тайно захватывать замки, сразу мы об этом не узнаем. Так вот уже трижды наши гонцы бесследно исчезли.

- Как вы себе представляете тайно захваченный замок? – высокомерно осведомился герцог Сорот. - Чтобы захватить замок, надо перевести через ущелье целую армию. Вы действительно считаете, что это можно сделать тайно?

- Не считаю, - отрезал капитан. – Вы правы: для того, чтобы захватить замок необходимо большое войско, - он помолчал. – Но иногда хватит и одного предателя. А в отдельных случаях одного сильного мага.

- Вы слишком преувеличиваете силу магии, сын мой, - тут же вступил священник. – Наша страна защищена Эль-Элионом и истинной верой. В каждом замке есть служитель неба, способный противостоять нечестивым магам.

Шрам сморщился, словно случайно разжевал мокрицу:

- Ой ли? Насколько я знаю, в Кашшафе тоже поклоняются Эль-Элиону, и тоже говорят об истинной вере. Может, не будем начинать богословские дискуссии. Я знаю, слишком много священников, не могущих без помощи монаха свечку зажечь, не то, что магу противостоять. И вы об этом прекрасно знаете.

Священник опустил лицо, посчитав обвинение справедливым.

Старейшина Жанхота подергал себя за мочку уха.

- Простите, уважаемый, - начал он скрипучим голосом. – Вы из какого-то замка не получаете донесений?

- Из замка графа Иецера.

- Так в чем же тогда проблема? Надо отправить туда десяток «волков», пусть они точно узнают, что там происходит. Я согласен собрать Большой Совет, но если мы оторвем от дела занятых людей на том основании, что погибло два простых солдата… Мне кажется, это несерьезно.

- Это не два простых солдата, как вы изволили выразиться, три гонца. Три лучших бойца и разведчика, которые десять лет выбирались невредимыми из разных передряг. Их исчезновение нельзя считать чем-то обычным.

- И все же старейшина прав, - заговорил второй священник. – Чтобы собирать Большой совет, нужны точные сведения. Подумайте, если кашшафцам удалось захватить один замок, то почему они остановились? Почему победно не прошли по всей стране? Этому у вас есть объяснение? Нет! Значит, надо просто послать к Иецеру еще один десяток.

- А если и десяток погибнет? – невинно поинтересовался Шрам.

- Тогда послать два десятка, - безапелляционно заявил лорд Зимран.

- «Волков» вам не жалко, это я понял, - капитан откинулся на спинку стула, покрытого дорогой тканью с золотыми нитями. – В таком случае, что для вас послужит доказательством того, что враг близко, возможно уже в нашей стране? Если погибнет сто гонцов? Или если враг вломится к вам в спальню? Может, вы хотите именного этого?

- Как ты со мной разговариваешь? – лорд встал.

Шрам тоже не спеша поднялся.

- Я задал вопрос, - не моргнув глазом, продолжил он. - И жду ответа.

- Господа, - раздался бесстрастный голос с трона. – Попрошу вас сесть и вести себя достойно.

Лорд Зимран с досадой взглянул в сторону королевы, но сел. В пылу спора они обычно забывали об этой сорокалетней женщине наблюдавшей за ними издалека. Если бы не Полад за ее плечом, он может, и поставил бы на место этого безродного выскочку. Королева обязана защищать «своих» и не позволять простолюдинам, из милости допущенным совет, разговаривать так высокомерно. Но Полад может в любой момент посадить его в тюрьму и представить суду доказательства того, что он чуть ли не родной сын короля Кашшафы – это остудит гнев кого угодно. Недавно в темницу отправили фрейлину принцессы – неужели пожалеют его? А доказательств у Полада всегда почему-то находилось в избытке. Таких доказательств, что ни один суд не мог их оспорить.

- Предлагаю проголосовать, - промямлил священник Жанхота. Как старшему ему поручали руководить советом. – Кто за то, чтобы собрать расширенный совет?

Вверх тут же взметнулись руки капитанов. Помявшись, к ним присоединился старейшина Жанхота. Живя в столице, он привык угождать Поладу и королеве.

- Трое, - подвел итог священник. – Кто за то, чтобы сначала собрать информацию и только после этого созвать Большой совет? – руки подняли все. – Пятеро. А вы, ваше величество? – священник повернулся к королеве.

- Я вынесла это предложение, - скучающим голосом произнесла королева. – Но вы проигнорировали мое мнение. Благодарю всех за помощь. Вы свободны.

Члены совета один за другим поднимались и покидали Зал Совета. Королева, не шевелясь, сидела на троне. Когда дверь за Шрамом, выходившим последним закрылась, она бросила в пустоту.

- Мы не добились того, чего хотели.

- Все идет так как нужно, - заверил ее Полад из-за спины. Он вышел вперед и встал перед королевой. – У меня не хватает фактов, чтобы напугать их, но свое дело я сделал.

- Какое? – безмятежно поинтересовалась Эолин.

- Когда я добуду достаточно информации, им станет стыдно, что они не послушались меня сразу. В следующий раз они будут слушаться с первого моего слова.

- А если нет?

- Тогда придется напугать их еще сильней, - с усмешкой объяснил Полад.

31 юньйо, 5068 года от сотворения Гошты, Гибельный лес

«Может, я отношусь к нему предвзято? - спросила себя Ранели, как только они расстались. - Мало ли какие обстоятельства бывают в жизни. Оказался же он вдали от стаи, среди людей...» Но на все ее попытки поддержать дружескую беседу парень отвечал так грубо, что девушка обиделась: она старалась, но он не захотел примириться. Девушка обратилась в волчицу и приблизилась к Ялмари, чтобы не пропустить тот момент, когда чудовище бросится на него. Для нее это будет знак – можно мчаться вперед. Пока «охрана» разбирается с парнем, у нее есть шанс проскочить к магу.

Она пробиралась в зеленом тумане, боясь наткнуться на Ялмари. Когда он стал звать ее, ориентироваться стало легче. А вскоре и Ранели почувствовала, как из леса надвигается нечто, окутывая сознание ужасом. Она прижалась к земле, пережидая это состояние. В сердце зрела уверенность – страх пройдет, когда чудовище бросится на Ялмари.

Она не ошиблась. Когда раздался вскрик и шум борьбы, она обошла стороной место, где бился оборотень, и помчалась вперед, перескакивая через завалы, и уклоняясь от внезапно выскакивавших из тумана деревьев. Сначала бежалось легко. Потом ужас вновь охватил ее. Казалось, чудовище мчится за ней попятам. Неужели так быстро расправился с Ялмари? Или почувствовал ее и отпустил парня? Она собралась оглянуться, но чей-то голос говорил внутри: оглядываться нельзя, останавливаться нельзя. Только вперед. Она мчалась, прижав уши к голове и чуть ли не поджав хвост, с каждой секундой ожидая, что нечто смертоносное обрушится на нее.

Но ничего не происходило. Туман стал редеть, мох на деревьях укоротился, а затем и вовсе исчез. Страх сразу пропал. Она оглянулась, из леса не раздавалось ни звука. Она втянула ноздрями воздух. Ничего. Может, это туман наводил такой морок? В таком случае скоро и парень появится - медлить нельзя. Она обратилась в девушку, выпрямилась в полный рост, оправила платье.

Что она скажет магу? Объяснит, что ее тоже чуть не принесли в жертву, но она смогла спастись от чудовища. «А если не поверит? – размышляла она. – Тогда… тогда придумаем что-нибудь еще. Маг скованный, повредить мне он не сможет». Она в последний раз оглянулась – в лесу по-прежнему стояла мертвая тишина.

А вот впереди раздавалось пение птиц. Она направилась вперед, то и дело осматриваясь по сторонам, чтобы не пропустить дом мага. Не может же он жить под открытым небом…

Сначала девушка шла медленно, внимательно всматриваясь вперед. Вскоре осторожность уступила место раздражению. Неужели все напрасно? Напрасно поверила сумасшедшему священнику, напрасно поссорилась с Алетом, напрасно привела в Гибельный лес Ялмари. Неужели кроме леса с чудовищем тут ничего нет? Она ускорила шаги. Платье зацепилось за ветку. Она дернула за него, раздался треск разрываемой материи. Теперь надо будет его зашивать - она неприязненно оглядела рваный подол. Лучше бы купить себе новое, но для этого придется опять вернуться в Сальман, работать у Вираба. Или искать других добрых людей… Их немало на свете. И Алет – не единственный мужчина.

Она оцепенела. Между деревьями мелькнула фигура человека. Кто бы это мог быть? Она постояла. Вскоре на поляну вышел седой старик с небольшой окладистой бородой. Первое впечатление – какой-то купец зашел в лес. Богатый колет, прорези рукавов которого украшены драгоценными камнями. Широкая верхняя куртка красного бархата оторочена соболем и богато расшита золотым шнуром, из-под нее видны коричневые чулки-штаны. Впереди висит украшенный золотом кинжал. Белые, аккуратно постриженные волосы чуть растрепались на ветру. Он стоял в пяти тростях от нее. Сложил руки на груди. По коже девушки пробежал холодок. Старик не произнес ни слова, но она знала, что это тот, кого она искала. Имя сразу всплыло в памяти: маг Намжилдоржи.

- Узнала? – констатировал он с насмешкой. – Вот, вышел встретить наглую девчонку.

«Он же скованный маг, как он может знать…» - подумала Ранели с ужасом.

- Я скован, а не парализован. Скованный человек может делать что-то: с трудом передвигается, ест, пьет. При скованном маге остается часть его способностей. Ничтожно малая часть, но остается. У тебя есть еще вопросы?

Ранели, наконец, смогла произнести хоть что-то:

- Я хотела…

- Посмотреть зеркала, - завершил маг за нее. – Но ты их не увидишь. Я показываю их тем, кому хочу. Тебе я отказываю.

- Но почему? - возмутилась девушка.

- Потому что тому, кто не слышит, что ему говорит Эль-Элион, бесполезно слушать кого-то еще.

- Я не знаю, что он говорит мне! – воскликнула Ранели.

- Знаешь. Тебе не нравится это слышать, и ты затыкаешь уши. Ты можешь обманывать других. Можешь обманывать себя. Но не меня. Уходи.

- Что будет с Ялмари? – жалко поинтересовалась она.

- О! Тебя это интересует, после того как ты дважды чуть не убила его? Один раз руками вилланов и один раз, оставив на съедение чудовищу? Ты узнаешь о его участи. Позже. Сейчас тебе налево. И не вздумай появляться еще раз в моем лесу, - после этих слов, он развернулся и исчез за деревьями.

Ранели чуть не расплакалась от обиды и унижения. Почему всем вокруг кажется, что они знают, что она должна делать? Она стиснула зубы, глубоко вдохнула. Хорошо. Она возвращается домой и попробует еще раз обратиться к Эль-Элиону в храме.

31 юньйо, 5068 года от сотворения Гошты, Гибельный лес

Стремительное тело, размером с крупного медведя, летело на него из тумана. Ялмари не успевал ни обратиться, ни выхватить меч. Единственное, что он сделал - прикрыл горло рукой. Острые зубы вцепились чуть выше кисти, прорывая не только куртку, но и мышцы. Проклятый! Если бы он обратился в волка, то все равно стал бы меньше этого зверя раза в два. У человека в схватке с этой громадиной вообще не оставалось шансов. Ялмари застонал сквозь зубы и попытался вывернуться из-под тяжелой туши – ему требовалось всего одна минута, чтобы обратиться, но и этого времени чудовище не дало. Прокусив руку, оно отпрыгнуло, чтобы напасть вновь, едва он пытался сконцентрироваться. Ялмари впервые сталкивался с проклятым. Не придумав ничего лучшего, он старался повернуться так, чтобы не открыть горло или живот и при этом достать меч. Но когда оружие скользнуло в руку, тварь с силой саданула по ней лапой, так что оружие отлетело в сторону мета на три. Лесник не мог рассмотреть толком, кто на него нападал, с такой скоростью чудовище бросалось на него. Он видел горящие огнем глаза, длинные зубы и бурую шерсть. Удивительно, но кроме раны на руке, он не причинил пока никакого вреда. То ли Ялмари так хорошо уворачивался, то ли…

Проклятый еще раз швырнул его на землю, придавив тушей так, что трудно стало дышать. В этот момент Ялмари почувствовал, как тело зверя дрогнуло, словно в него выстрелили. Тварь перестала давить на Ялмари. Медленно, будто нехотя подалась назад, злобно рыча.

Измученный бесполезной борьбой, Ялмари сел тяжело дыша. Теперь он мог рассмотреть врага. На него скалился, огромный коричневый пес. Несколько секунд он не мог отвести взгляд, а потом проклятый опять бросился на него. На этот раз он не прикрыл горло рукой.

Ранели он звать не стал. В душе зрела уверенность, что она оставила его на произвол судьбы еще до того, как на него напали. Скорее всего, именно для этого и в лес его взяла. Огромные клыки, не менее ладони в длину, вцепились в плечо. Ялмари закричал, чувствуя, что еще немного, и руку оторвут. Но в последний момент пес еще раз вздрогнул и опять подался назад. На этот раз вставать лесник не торопился. Дыхание с хрипом вырывалось из груди, кровь теплой струйкой стекала куда-то подмышку. Здоровой рукой попытался зажать рану, но стоило пошевелиться, как пес угрожающе зарычал и он почувствовал у лица смрадное дыхание. Тварь наигралась. Теперь остается перегрызть ему горло.

Внезапно раздался жалобный визг. Он покосился – пес, сунув морду в траву, бил по ней лапой. Кажется, голова у него сильно болела. Выходит, чудовищем кто-то управляет? Кто-то уже в третий раз спас ему жизнь, заставляя собаку отступить.

Любое движение доставляло Ялмари боль. Он, наконец, смог зажать рану на плече рукой и медленно сел. Проклятый тут же припал на передние лапы, открыл клыки и зарычал.

- Тебе не позволят меня сожрать, - Ялмари не смог бы объяснить, почему заговорил с собакой. Если верить книгам, проклятые не обладали сознанием и речь не понимали. Но пес, услышав голос сел, прищурился. Затем вскочил, громко гавкнул, так что у Ялмари заложило уши. Казалось, собака хочет ему что-то сказать.

- Я не знаю, чего ты от меня хочешь, - на всякий случай продолжил беседу Ялмари. – Но если ты позволишь, я бы пошел обратно. Здесь тяжелый воздух и я ранен.

То ли зеленый туман и вправду имел какое-то дурманящее действие, то ли сказывалась потеря крови, но в сознании Ялмари все плыло. Надо было немедленно уходить, но вот отпустит ли проклятый? Глядя в прикрытые глаза пса, он с оглядкой перебрался к дереву и, держась за его покрытый мхом ствол осторожно, чтобы не беспокоить раненую руку, поднялся. Кровь уже почти не текла. Еще немного и она свернется. Это хорошо. Если бы его ранили серебром, заживление шло бы намного дольше. А так есть шанс, что у него хватит сил найти помощь.

Пока собака на него не реагировала, казалось, она вообще засыпает. Но когда он подобрал меч и лук, слетевший с него в битве, и сделал шаг назад, пес мгновенно кинулся на него. На этот раз зубы целились в колено. Ялмари скользнул в сторону, не упав только потому, что его поддерживало дерево. Пес промахнулся, схватив зубами край кожаной куртки. Лесник уже ожидал, что пес исправит промах и зубы порвут ногу, но почувствовал, что тот, урча, тянет его за куртку. Может, он ошибся, и на этот раз чудовище вовсе и не хотело его ранить?

Он сделал шаг, потом другой следом за псом. Проклятый тут же отпустил, коротко взрыкнул и на этот раз повернулся спиной к жертве. Оглянулся и подождал, приглашая следовать за ним. Ялмари согнул раненую руку в локте, придержал ее здоровой. Так боль уменьшалась. Идти следом за тварью не торопился. Но пес, увидев, что он стоит, еще раз прыгнул к нему, оскалив клыки:

- Ясно! – крикнул Ялмари, пока тот еще раз не опрокинул его на землю. – Иду, - добавил он спокойней и побрел вперед.

Каждый шаг давался с трудом, отдавая болью в плече. По его ощущениям, миновала вечность, прежде чем лес стал меняться. Мох на деревьях поредел, туман стелился по земле тонкими змейками. Дышать стало легче, сознание прояснилось. Пес по-прежнему показывал дорогу, то и дело оборачиваясь и грозно скаля зубы. Когда он глухо зарычал в очередной раз, Ялмари заверил его с усмешкой:

- Быстрее не могу. Ты меня сильно зацепил.

Вскоре проклятый замер, вытянув шею, словно услышал впереди зов, хотя леснику казалось, что в лесу стояла тишина, нарушаемая только щебетом редких птиц. Неожиданно он сорвался с места и исчез из вида за деревьями.

- И куда мне теперь? – поинтересовался Ялмари в пустоту. Спустя некоторое время, поплелся вслед за псом – возвращаться в Гибельный лес не следовало. Он мельком глянул на деревья, на солнце. Судя по всему, он оказался недалеко от Умара. Если ему не встретится скованный маг, он быстрее получит помощь у оборотней, чем у людей. От этой мысли сердце забилось учащенно. Когда он думал о стае, его охватывало волнение, душу терзали противоречия. С одной стороны он с детства мечтал вернуться туда. С другой стороны встреча с Илкер… При воспоминаниях о девушке улыбка невольно тронула его губы, заставляя забыть о боли. Тут же совесть напомнила, что он не только не попрощался с ней, но даже и записки не передал, чтобы объяснить внезапное исчезновение…

Вскоре лес расступился, открывая большую поляну не менее двух лавгов в диаметре и добротный дом на ней, чем-то неуловимо напомнивший его лесничий дом у Жанхота.

Ялмари медленно поковылял к нему, надеясь, что дом не пуст. Он не успел подняться по ступенькам, когда дверь распахнулась. На пороге стоял седой старик. Лесник взглянул оценивающе: дорогой колет, широкая куртка красного бархата. «До чего же напоминает богатого кашшафского купца. Неужели это тот, к кому я так стремился?»

Губы старика дрогнули в легкой усмешке.

- Если вы искали скованного мага, то это я, - заверил он, легко читая мысли. И добавил после небольшой паузы. – Все принимают меня за купца, хотя в моей молодости так одевались короли. Добро пожаловать в мою скромную обитель… принц Ллойд.

В это же время в королевском дворце

Прошла целая неделя с тех пор, как Ялмари исчез. Первые два дня она ждала его в библиотеке. Читалось теперь с трудом. Мысли убегали далеко. Вместо того чтобы сосредоточиться на тексте, она снова и снова пыталась уловить звук шагов за дверью. Илкер перебрала в уме все их встречи и разговоры. То ругала себя: «Какая же ты дура! Ну, с чего ты взяла, что ты ему нравишься? Что он такого сказал?» Припоминая его взгляд, прикосновения, ругала уже Ялмари: «Он действительно дал мне повод рассчитывать на что-то. А как же его слова: «В твоем присутствии я теряю голову!» Как я должна была их воспринимать?» Несколько раз она порывалась пойти в лес, но гордость брала вверх. Нет уж, бегать за ним, она не будет!

На четвертый день к радости Илкер принцесса, наконец, дала ей хоть какое-то задание. От горничной требовалось пересмотреть все платья: может, какие-то уже истрепались и е не годились для гардероба принцессы. За этим занятием Илкер провела целый день – очень уж много у Эолин накопилось платьев. Щедрой рукой она определила около десятка как непригодных для носки во дворце, справедливо рассчитывая, что взбалмошная принцесса может одарить ими горничных. Пусть хоть кто-то порадуется. Сама она за этот день не выдержала и все же всплакнула. Ведь это так несправедливо: взять и бросить ее, ничего не объяснив. Если они встретятся еще хоть раз, она обязательно выскажет ему. Почему не сказать правду в тот день? «Илкер, ты меня обидела, мне не нравится, когда со мной так разговаривают». Нет же. Заверил: «Все в порядке. Завтра увидимся» И не пришел. Может, он так проучить ее хочет? Доказать, что любовь причиняет боль? В таком случае, она его так проучит, когда он появится! Если появится…

Пайлун, которую она утешала в печали, не проявила никакого сочувствия к ней. Илкер по доброте душевной поделилась с ней горем: Ялмари исчез. А та развеселилась от этого известия:

- Подумаешь! У тебя будет жених в сто раз лучше. А Ялмари этот – сдвинутый немного.

Слова неприятно задели. Лесник очень ей нравился. Впервые в жизни парень не пугал ее, не вызывал неприятных ощущений. До остальных дотрагиваться противно было. Неужели Пайлун не заметила, какой он замечательный? Может, она завидует?

Это отдалило ее от подруги. Она замкнулась в себе, машинально выполняя все поручения принцессы. И хотя упрекнуть ее ни в чем не могли: она по-прежнему добросовестно трудилась, словно отрабатывая все дни беззаботной жизни, все же Илкер замечала, что принцесса смотрит на нее с необычным выражением на лице. То ли неодобрительно, то ли с сожалением, то ли вообще с подозрением. Но девушке не хотелось вникать в настроения ее высочества. Если бы ей сообщили, что она уволена, она, наверное, не расстроилась бы сильно. Перемены в ее жизни наоборот помогли бы скорее забыть Ялмари: с глаз долой – из сердца вон.

Вечером принцесса позвала Илкер к себе.

Когда дверь в комнату горничных за ней закрылась, Эолин взглянула на смиренно опустившую лицо Илкер.

- У тебя есть красивое платье? – поинтересовалась она.

Горничная недоуменно подняла взгляд.

- Да, госпожа.

- Принеси, я посмотрю, - скомандовала она.

Когда Илкер вернулась с любимым, небесно-голубым платьем в руках, принцесса критически осмотрела его, потом горничную.

- Мы с тобой одинакового телосложения. Тебе должно подойти мое платье. Почему ты носишь голубое? К твоим волосам должно подойти золотистое.

Ничего непонимающая Илкер смотрела, как Эолин исчезла в гардеробе, и вскоре вынесла оттуда платье, которое по ее мнению должно подойти.

- Примерь, - тоном, не допускающим возражения, приказала она. – Нет, не выходи отсюда. Зайди в гардероб, если ты так стесняешься. Или тебе нужна помощь?

- Нет-нет, я справлюсь, - заверила Илкер, отметив про себя, что за пять лет уже научилась одеваться без горничных.

Вскоре она предстала перед принцессой в новом наряде. Эффект она произвела не тот, на который рассчитывала Эолин. Илкер раньше нее сообразила, что хотя они одинакового роста, но грудь у принцессы пышнее, а бедра шире. Платье с господского плеча болталось на Илкер как на вешалке, лишь в талии плотно облегая фигуру.

- Н-да, - обронила принцесса. – А если еще утянуть? – она бесцеремонно повернула девушку и дернула за шнуровку.

Стало немного лучше, но все же на груди платье пузырилось.

- Может, подложить тебе туда что-нибудь? - пробормотала Эолин. Но Илкер протестующе отпрянула и принцесса, задумавшись, закусила большой палец. Затем нашла нужным сообщить. – Помнишь, я говорила тебе, что могу потребовать от тебя странных вещей, которых обычно у горничных не просят? - Илкер неуверенно кивнула. По правде говоря, она уже забыла о том разговоре и жила в уверенности, что госпожа пошутила. – Так вот сегодня настал такой день. Ты пойдешь со мной на королевский ужин в кругу семьи. Хочешь поужинать с королевой?

От этого известия Илкер онемела. Она вглядывалась в принцессу, надеясь, что та рассмеется, показывая, что не стоит всерьез воспринимать ее слова. Но губы Эолин не дрогнули.

- Так вот я размышляю, - сухо продолжила она, – что тебе лучше надеть: мое платье или твое?

- Госпожа, вы шутите, - почти со слезами выговорила Илкер.

- Ни чуть! И не смей со мной спорить. Я, кажется, не требую от тебя ничего невозможного. Только поужинать со мной. Что тебя смущает?

- Но ваше высочество! – Илкер умоляюще сложила руки.

- Каждая горничная сочла бы такое приглашение за великую честь. Так что хватит спорить, скажи, что ты наденешь. Если это платье, то надо что-то подложить, чтобы на груди не топорщилось.

- Я лучше надену свое платье, - безжизненно пролепетала Илкер.

- Тогда скорей переодевайся. Мы уже опаздываем.

Вскоре они шли по галерее, ведущей в небольшую столовую, где королева предпочитала ужинать с детьми. Часто она отпускала слуг, так что семейные трапезы оставались тайной за семью печатями для всего Энгарна. Никто не знал, о чем там говорили.

«Это что же, - растеряно соображала Илкер, еле поспевая за торопящейся принцессой, - я увижу принца? Зачем она все это задумала? Чего она хочет?» Ее беспокоило одно: не решила ли Эолин, что Илкер подходящая кандидатура на роль любовницы принца?

Когда принцесса распахнула двери столовой, Илкер задыхалась, но не от быстрой ходьбы, а от волнения. Столовую освещала небольшая хрустальная люстра, которая располагалась точно над центром стола, так что стены комнаты терялись во мраке, и Илкер не смогла рассмотреть, каков интерьер в этой комнате дворца.

К ее облечению за небольшим, красиво накрытым столом, сидела одна королева. Впервые девушка могла видеть эту женщину так близко. Холодный взгляд скользнул по принцессе. Губы уже сложились, чтобы выразить недовольство дочерью, но, заметив прислугу, окаменели. В глазах застыл вопрос.

Эолин подлетела к стулу по правую руку от матери:

- Мама! Сегодня мы будем ужинать вместе с моей горничной. Ее зовут Илкер, - повернулась к девушке. – Не смущайся, проходи. Сядешь рядом со мной.

Из темноты за троном неожиданно появился человек, он пододвинул стул с высокой спинкой, помогая принцессе сесть.

Илкер взирала на него с благоговейным ужасом – Полад обслуживал королевскую семью за ужином. Этого она даже предположить не могла. Выходит, он ни на минуту не выпускает королеву из вида. Пристально посмотрев на девушку, Полад вдруг подмигнул ей и занял место позади стула королевы. От этого подмигивания, Илкер стало так плохо, что она побоялась, как бы ее не стошнило. Она нерешительно стояла рядом с принцессой. Надеясь, что этот кошмар закончится, и ее отправят обратно.

Королева с досадой скривилась. Но и с этой гримасой она не потеряла привлекательности:

- Эолин. Я не хочу оскорблять эту девушку… Но зачем ты ее привела? Мне кажется, тебе надо заняться чем-то серьезным, чтобы перестать шокировать окружающих, - она взглянула на Илкер. Из-за спины раздалось покашливание.

- Осмелюсь предположить, Ваше Величество, - Полад по-прежнему находился в тени. Илкер могла смутно различить его кожаный жилет. – Осмелюсь предположить, - повторил он, - что если ее высочество привела сюда горничную, для этого могут быть веские основания.

- Да? И какие? – королева чуть повернулась в сторону верного слуги, но ответом ей опять стало покашливание. Почему-то Илкер казалось, что за ним Полад старательно скрывает смех.

- Веские, мама, веские, - со значением проговорила Эолин. - Ты разве не слышала, что сказал Мардан?

– Хорошо, - смирилась королева. – Садись, э-э-э, милая, - она уже забыла, как зовут девушку.

- Илкер, мама, - напомнила принцесса. – Очень красивое имя.

Горничная хотела сесть, но не успела. В одно мгновение Полад оказался рядом и отодвинул ей стул точно так же, как принцессе.

- Садитесь, леди.

Илкер вспыхнула. Ей опять казалось, что этот страшный человек знает о ней абсолютно все и поэтому называет ее «леди», а вовсе не для того, чтобы смутить.

Она села за стол. Полад встал позади королевы, но та сморщилась:

- Мардан, не маячь у меня за спиной, пожалуйста. Если уж горничная ест с нами, ты тем более можешь сесть за стол.

- Спасибо, Ваше Величество, - он почтительно склонился и сел за стол напротив Илкер. Краешек его губы насмешливо дрогнул, когда он поймал взгляд девушки. Почему-то это ужасно возмутило. Да что же это происходит? Это что новая забава у господ – издеваться над слугами? Возмущение мгновенно убило страх. Илкер выпрямилась, расправила плечи. Посмотрела на Полада с вызовом. Тот одобрительно кивнул.

- Я прочту молитву, - объявила королева, с подозрением осмотрев всех присутствующих. Она закрыла глаза. Илкер последовала ее примеру. – Эль-Элион, заботящийся обо всем сущем. Благослови пищу, которую Ты дал нам и дай пищу тем, у кого ее нет. Да будет так. Ешьте, - добавила она без паузы. – Почти все остыло.

Эолин тут же стала накладывать в тарелку сначала мясо с соусом, потом овощи. Королева, не смотря на зловещее заверение, что все остыло, не торопилась. С интересом присматривалась к Илкер. Полад взял ложку и поинтересовался у девушки:

- Вам положить что-нибудь?

- Спасибо, я сама, - не отводя глаз, Илкер отвергла его помощь. Она взяла себе рыбу и, умело управляясь ножом, нарезала ее на куски и стала медленно жевать.

- У вас хорошие манеры, - с удивлением заметила королева. – Где вы воспитывались?

Илкер заметила, что и Эолин смотрит на нее во все глаза, а Полад усмехается.

- Меня воспитывала мама. К сожалению, у нас не хватало средств на гувернантку.

- Прости, э-э-э… Илкер, - на этот раз королева назвала ее по имени. – А из какой ты семьи?

- Илкер Лаксме, миледи, - спокойно ответила та, и опять взглянула на Полада.

- Лаксме? – переспросила королева. – Что-то знакомое…

- Она дочь графа Лаксме, Ваше Величество, - уголок губы Полада вновь пополз вверх, - того, что попал в плен в Лейне, когда пытался наладить торговые связи с заграничной знатью,

- Что, Мардан? – Эолин со звоном бросила вилку. Ее мать поморщилась. Принцесса повернулась к горничной. – Илкер, это действительно так? Ты дочь графа?

- Да, госпожа, - невозмутимо откликнулась горничная.

- Но почему тогда ты горничная? – всплеснула она руками. – Ты же должна быть моей фрейлиной!

- Как заметил, господин Полад, мой отец попал в плен в Лейне. Мы разорились, пытаясь выкупить его. Все, что мы имели: замок, земли, драгоценности - пришлось продать. А вскоре после того, как отец вернулся домой, он умер. Через полгода умерла и мама. Так что теперь мы остались вдвоем с братом. Он из милости живет у тети. А я уже взрослая и не могу рассчитывать на чью-то доброту.

За столом повисла неловкая пауза. Затем принцесса еще раз повернулась к ней:

- Нет, послушай. Объясни, почему ты не стала фрейлиной?

- Быть фрейлиной могут себе позволить только богатые девушки, – с грустной улыбкой объяснила Илкер.

- Так решено, - Эолин тоже попробовала рыбу. С сегодняшнего дня ты будешь моей фрейлиной. Всем необходимым я тебя обеспечу.

Вот тут Илкер испугалась по-настоящему:

- Ваше высочество! Я вас умоляю!

- Что опять не так? – скривила та губки.

- Госпожа, - Илкер несколько умерила тон. – Я благодарна вам за столь щедрое предложение, но я была бы благодарна еще больше, если бы вы оставили все так, как есть. Я не хочу быть фрейлиной. Я не способна ею быть. Пожалуйста.

- Я не хочу ничего слышать!

- Пожалуйста!

- Леди Лаксме, - вмешался Полад, наливая в бокал виноградный сок. – Можно я задам вам один вопрос? – и, не дожидаясь разрешения, продолжил. – Вы не хотите быть фрейлиной из-за того, что боитесь… меня. Может, вас напугала судьба леди Езниг?

Илкер проговорила, глядя на Полада:

- Вы опасный человек. Опасный для врагов трона. Но я считаю тот, кто не желает зла Ее Величеству и принцессе, может ничего не бояться. Мне кажется, если леди Езниг арестована, значит, она виновата.

- И почему же вы так считаете… леди? – Полад глотнув сок, всмотрелся в нее поверх бокала, хитро прищурившись.

- Так считал мой отец. И еще один человек, которому я очень доверяю. Он тоже хорошо отзывался о вас.

- Можно узнать кто?

Илкер мгновенно погрустнела:

- Ваш лесник, Ялмари Онер.

Опустив голову, она не заметила, как многозначительно переглянулись принцесса и королева.

- А, между прочим, этого лесника Мардан послал куда-то с особым заданием, - будто невзначай прощебетала принцесса. – Говорят, он уехал в большой спешке…

- Ваше высочество! – с притворной строгостью воскликнул Полад. – Зачем же вы выдаете моих агентов?

Принцесса только непринужденно пожала плечами

Услышав, наконец, куда же пропал Ялмари, Илкер воспряла духом. Она расправила плечи и вдруг заметила, что Полад смотрит на нее с умилением.

- Моя дорогая леди Лаксме, - проникновенно поведал он, наклоняясь к ней ближе. – Вы чудо. Живите во дворце спокойно и ни о чем не переживайте. Я не позволю никому вас обидеть. Даже принцессе.

- Мардан! – возмущенно воскликнула Эолин.

- Да-да, Ваше высочество. Сейчас леди Лаксме пойдет к себе, и ты не будешь ее третировать, делая предложения, которые ее смущают и заставляют страдать. Вы можете идти, леди.

Удивительное тепло разлилось в груди у девушки. Какое-то взаимопонимание возникло между ней и Поладом. Как она могла сравнить его с коршуном или волкодавом? Очень милый, веселый человек. Илкер вскочила.

- Спасибо… господин.

- Ну-ну, - усовестил он девушку. – Какой я тебе господин? Можешь называть меня Мардан. По крайне мере, когда нас никто не слышит.

- Спасибо… - назвать его по имени она так и не решилась. Тут же вспыхнула. Почему она устремилась выполнять его приказ? Ведь она должна подчиняться принцессе.

- Ваше высочество, я могу идти? – прошептала она.

- Иди, - лицо у принцессы сморщилось, словно она откусила лимон.

- Спасибо. До свидания, Ваше Величество, - Илкер сделал реверанс.

- До свидания, Илкер, - холодно отозвалась королева.

Уже у порога девушка не выдержала и обернулась:

- Простите… А леди Езниг… Она еще в тюрьме? – поинтересовалась Илкер – ее давно беспокоила судьба девушки. Конечно, она виновата, но все же…

- Я отправил ее в отчий дом, - с добродушной ухмылкой объяснил Полад, - строго настрого приказав срочно выдать замуж.

Илкер с легким сердцем покинула столовую.

31 юньйо, 5068 года от сотворения Гошты, Умар – страна оборотней.

Перед тем как отправиться домой, Ранели вернулась в заброшенный сарай, который облюбовала для себя. Еще ни разу в жизни она не чувствовала себя настолько потерянной. Каждая мелочь болью отзывалась в сердце, напоминая об Алете. С тех пор как они познакомились, он всегда находился поблизости, оберегая ее. Она привыкла считать себя сильной, но как приятно, когда о тебе заботятся! Вспомнилась ночь, которую она впервые провела наедине с Соколом. Она будто заново пережила тот ужасный вечер…

…Посетителей в таверне уже начинали расходиться, когда появился Ир с бандой. Бывший солдат после войны не смог стать «волком», а кроме как драться он ничего не умел. Что оставалось делать? Не землю же пахать. Его банда наводила ужас на окрестные деревни, да и Сальману иногда доставалось. Ходили слухи, что недавно «волки» их сильно потрепали. Ранели искренно надеялась, что они больше не появятся в городе - и ошиблась. Они вошли - наглые, развязанные. Потребовали еды и выпивки. Ранели переглянулась с Вирабом и отправилась на кухню. В данный момент ссориться с ними было нельзя – помощь далеко, они могут сжечь таверну, прежде чем десяток «волков» подоспеет.

Ранели не любила Ира за то, что он приставал к ней. Сейчас, расставляя на стол блюда с мясом, она старалась держаться от него подальше. Но это не удалось.

- Вираб, ты ведь сдаешь комнаты на ночь? – поинтересовался вожак, глядя на Ранели.

Вираб прокряхтел, с опаской глядя на главаря.

- Сдавать-то сдаю… Да сейчас комнаты не в порядке…

- Ничего, - Ир перебил, недослушав. – Я негордый. Пусть Бриа приготовит пару комнат. А ты крошка, - он быстро схватил Ранели за руку и притянул к себе, - согреешь мне постель.

С такими хамами она не церемонилась. Веско хлестнув бандита по щеке, она процедила:

- Пошел к Жамшиду, козел.

Слишком поздно она сообразила, что не стоило так разговаривать с ним. Мужчина схватил ее за волосы, и приложил головой об стол:

- Не хочешь придти ко мне в комнату - оттрахаю тебя прямо тут. Поняла, дрянь? - рука бесцеремонно полезла ей под юбку.

Ранели не боялась людей – если она обратиться в волчицу, ни один мужчина не сможет с ней справиться. Но беда в том, что у нее слишком много зрителей – она не должна обращаться, иначе подставит под удар Вираба вместе с таверной и всей семьей. Если даже не убьют – могут выгнать из города.

- Не трогай, девочку! – возмутился старый моряк и заковылял на костылях к их столику, но не успел подойти. Ир отдал приказ товарищам, и его повалили на соседний стол, приставив к горлу большой нож, которым обычно разделывали туши баранов. В таверне повисла тяжелая тишина, прерываемая шумным дыханием Вираба и бандита. Ранели не слышала плача тетушки Бриа и ее дочерей – значит, хозяин отослал их.

- Если дернется – режьте, - скомандовал мужик и поднял ее юбку. Больше медлить нельзя. Она приготовилась к обороту, когда дверь рывком распахнулась, ударившись о стену с такой силой, что кажется, посыпалась штукатурка. Мужик замер. Раздался знакомый голос:

- Опять ты, Ир!

- Что теперь тебя не устраивает, Алет? Я не трогаю твои товары и твоих людей. Может, эта таверна тоже твоя?

Он отбросил Ранели так, что она стукнулась об угол стола. Зашипела как кошка, отползая глубже. Что ни говори, а на этот раз Сокол появился вовремя. Жаль он один. Люди Ира стали окружать его.

- Ты надоел мне, парень. Ты уверен, что справишься с нами всеми? Лучше уйди.

- Ты надоел мне не меньше, Ир. Но я позволю тебе уйти еще раз.

Ир расхохотался, они кинулись на Алета со всех сторон. Чтобы получить хоть какое-то преимущество, Сокол запрыгнул на стол. Вращая мечом вокруг себя, он умудрился пнуть ногой одного из бандитов, так что он отлетел на соседний стол. Ремесленники испуганно отшатнулись и стали бочком пробираться к выходу.

- Всем сидеть! – заорал Ир. – Не хватало еще, чтобы вы «волков» позвали, - добавил он оскалившись. Он не вступал в драку, стоял недалеко от выхода и ждал, когда Алет устанет или будет ранен.

Люди сели за стол, прикрыв затылки руками. Между тем меч Алета со свистом рассекал воздух, но и разбойники были не новички. Они умело уворачивались от выпадов Сокола, стараясь достать его тесаками. Один из них швырнул в него нож, а следом полетели тарелки и кружки. Уклоняясь от предметов, парень не мог точно нанести удар - несколько раз меч вонзился в столешницу.

Ранели с удовольствием убедилась, что Сокол не врал, когда называл себя хорошим воином. Он дрался одноручным мечом и владел им прекрасно – ничуть ни хуже оборотня. Он смог убить одного и ранить еще двоих. И перехватил меч в левую руку - правая уже висела безвольно вдоль тела, а противников, не считая Ира, осталось трое - слишком много. Девушка понимала, что он не сможет победить всех ни при каких обстоятельствах. Ей надо уйти, пока на нее не обращают внимание. Однако как только она стала пробираться между столов и скамей к лестнице, ведущей наверх, Ир одним прыжком настиг ее и еще раз стукнул головой об стол так, что у нее в глазах потемнело…

…Когда пришла в себя, Ир держал меч у шеи безоружного Сокола и злобно шептал:

- Я убью его, Вираб. Скажи «волкам», что у нас все в порядке. Пусть они убираются.

- Не слушай его, Вираб, - прохрипел Алет. - Если «волки» уйдут, ты окажешься полностью в их власти.

Ир зарычал и убрал меч от горла.

- Мне надо отсидеться одну ночь. Это твоя девочка, Алет?

Сокол молчал.

- Да или нет?! – потребовал Ир.

- Да, - произнес Сокол, быстро взглянув на Ранели. У нее хватило ума не фыркать. Остался последний шанс, чтобы никто, кроме бандитов не пострадал, и таверна Вираба принимала посетителей еще долго.

- Надо было сразу сказать. Вираб, скажи «волкам», чтобы они ушли, я отдам эту девочку Алету. Сам уйду утром.

Когда хозяин таверны ушел. Ир убрал меч в ножны.

- Бери ее и иди, - приказал бандит.

Алет медленно, не спуская глаз с Ира, подошел к Ранели, протянул ей левую руку, помог ей подняться. Холщовая рубашка намокла от крови, так что казалось, его сильно изранили. Пятясь, они подошли к лестнице, добрались до второго этажа. Закрыв дверь на засов, Алет прислонился к ней спиной. Ранели отошла к окну. В комнате стемнело, стоит Алету посмотреть ей в глаза – он узнает, что Ранели - оборотень. Услышав его шаги за спиной, девушка грубо сообщила:

- Тронешь меня – убью.

Алет рассмеялся.

- Так и быть, не трону. Может, тогда ты ко мне прикоснешься? Я не смогу себя перевязать.

Ранели подошла к столу. Зажгла свечи и настенный светильник. Когда в комнате стало достаточно светло, подошла к Алету. Осмотрела его раны, сначала обмыла их в тазу у двери, потом, разорвав простынь, перевязала. Серьезные порезы зияли на правом предплечье и левом боку – другие уже начали затягиваться.

- Все, что могу, - хладнокровно сообщила она. – Лекарства у тетушки Бриа. Сходить?

- Ир здесь, - заметил Сокол. – До утра лучше не появляться внизу, иначе искушение нарушить обещание будет слишком велико. Ты не против, если я лягу? - Ранели покачала головой. – Ты тоже приляг, если хочешь. Я тебя не обижу.

Она снова отказалась. Посмотрела, как он устраивается в постели, не раздеваясь.

- Как ты оказался тут в нужный момент? – осведомилась она.

- Встретил Бриа с дочками. Понял, что они не успеют привести «волков» - уж с Иром-то я не раз встречался. Знаю его.

- Грабил твои караваны?

- Было дело.

- А почему он заключил договор с тобой?

Алет ответил не сразу.

- Я сказал, что его люди будут умирать один за другим, если он не оставит меня в покое. Когда мои слова начали сбываться – он напугался

- Как же тебе это удалось?

- Не скажу, - Алет улыбнулся, чтобы смягчить слова. – Скажу, когда ты станешь моей.

Девушка дернулась от его слов. Надменно взглянула в янтарные глаза.

- Ты прав. Это не мое дело, - и прежде чем он возразил ей, произнесла. – Спасибо, что спас.

- Не за что, - пожал он плечами.

Так они и провели эту ночь: он в постели, она в кресле – не решилась лечь рядом. Утром, вышли, когда Бриа сообщила, что Ир исчез. Ее дочки хмыкали и перемигивались, но Алет и Ранели вели себя, как ни в чем ни бывало и скоро всем надоело дразнить их…

…Наконец, Ранели переоделась. С грустью прикоснулась к людскому платью. Оно ей не пригодится. К чему теперь Энгарн? Если будет возможность, она лучше пойдет на север, посмотрит, что за земли там. Может быть, попытается перебраться на соседний материк – Гучин.

К вечеру Ранели приблизилась к Умару. Тут она знала все: вплоть до места, где прячется каждый страж, защищающий оборотней от непрошенных гостей. Поэтому ей не составило труда обойти посты. Серой тенью скользнула она мимо храма Эль-Элиона, располагавшегося за пределами города. Скала казалась частью природы – очень уж не похож этот храм, на те, что строят люди. На мгновение она задержалась, с тоской вглядываясь туда. Неужели она не слышит голос Эль-Элиона потому, что не желает его слышать? Может, стоит пойти туда? Хотя уже незачем. Она обратилась в девушку и, не торопясь, направилась к дому.

Город оборотней, люди назвали бы деревней. Каменных домов они не строили. Деревянные дома образовывали по окружности правильный шестиугольник. Никаких стен вокруг. В центре находился дом Князей. Здесь в особо важных случаях, таких как переизбрание вожака или война, собирались на совет князья. На территории Умара насчитывалось одиннадцать городов, на расстоянии около шарва друг от друга. В каждом из них проживало до ста семей оборотней. Города не имели особых названий, подчеркивая, что Умар – одна страна, одна стая. Различали же города по имени князя, который правил. Ранели жила в городе князя Балора. Его избрали, почти десять лет назад, и ни одной жалобы не услышал Эль-Элион на этого князя, так что он имел все шансы править еще лет пятнадцать. До тех пор, пока он сильный воин и мудрый правитель, он будет князем города.

В половине лавга от первого дома Ранели миновала поляну, в центре которой остался след от костра. Между деревьями стояли деревянные вкопанные столы с лавками. Это место она любила – тут стая города собиралась вечерами, чтобы отпраздновать какое-то событие или почтить память погибших.

В городе оборотней все занимались обычными делами. Женщины стирали или готовили. Изредка встречались семейные мужчины, работающие на огороде. Издалека раздавался звон молота в городской кузнице – единственный звук, нарушавший тишину. Молодых парней днем на улице не встретишь – они тренируются в лесу под руководством старших наставников. Дети в школе. Девушек тоже собирали там - их учат шить и готовить: готовят к замужеству. Ранели уже прошла все: побывала на тренировках, на занятиях с девушками. Она могла гордиться – всюду ее считали лучшей ученицей. Конечно, мужчину-оборотня она в бою победить не сможет, но среди сверстников могла оказать серьезное сопротивление даже ребятам. Участие девушек в военных тренировках не поощрялось, хотя и не запрещалось. Но она любила обходить и запреты.

При ее появлении никто не промолвил и слова. Женщины огорченно перешептывались и провожали ее взглядами. Ранели знала, о чем они думают: «Девочка растет без матери…»

Мать Ранели умерла сразу после родов. Отец больше не женился. Как большинство волков, он оказался однолюбом. Но она не скучала по матери. Во-первых, потому что никогда ее не знала. Во-вторых, потому что рядом с ней всегда находился отец – надежный и любящий. В-третьих, потому что она жила в стае. Разве может кто-то ощущать себя здесь одиноким? Закон стаи гласил: каждый волк твой брат, люби брата как самого себя. У нее умерла мама, но вместо этого, она получила множество других матерей. Поэтому они так горестно вздыхают ей вслед. И поэтому же Ранели не любила возвращаться в Умар – становилось грустно, что она опять расстроила всех. Это они еще не знают про Алета – точно бы устроили всенародный плач по случаю потери невинности Ранели…

Дом встретил ее пустыми комнатами – отец, наверно, устал ждать блудную дочь и нашел себе какое-то занятие. Это и к лучшему…

Она задернула легкие летние шторы из светло-зеленой ткани, протерла пыль на подоконнике, полила цветы – отец очень любил, чтобы и дома росло много зелени. Поправила темно-зеленое покрывало на диване, расставила стулья вокруг стола. Провела рукой по скатерти. Отец любил рассказывать, что эту скатерть вышивала мама перед замужеством. А круглый стол и стулья с гнутыми ножками изготовил отец. Он мечтал, чтобы у него родилось трое волчат и дочка. Не сложилось.

Ранели критически осмотрела деревянный пол – надо бы помыть, но это подождет. Заглянула на кухню. Очаг уже остыл. Такое ощущение, что без нее отец и не ел. Заглянула в кладовку – так и есть с тех пор, как она ушла, ничего не изменилось. Но готовить она тоже будет позже.

Она уже собралась искупаться и лечь в постель, когда в дверь постучали. Не ожидая ответа, вошел князь Балор.

- Вернулась? – спросил он строго. – Мне надо с тобой поговорить

Сердце Ранели ухнуло в пустоту. Князь никогда не приходил без важного повода. Если он зашел поговорить - случилось что-то нешуточное. Вспомнился след от костра на площади в Биргере. Она еще раз обвела взглядом комнату. Все говорило о том, что отца нет уже много дней. А что если он устал ждать ее дома и волноваться? Что если он отправился вслед за ней… Побледнев, она медленно опустилась на стул, глядя на князя с нарастающим ужасом.

31 юньйо, 5068 года от сотворения Гошты, дом скованного мага Намжилдоржи

Услышав приветствие мага, Ялмари забыл о боли. Он замер в растерянности: на самом деле Намжилдоржи знает, кто он или хочет проверить свое предположение? Надо ли ему возразить: «Вы ошибаетесь» или это бесполезно?

Маг грустно улыбнулся:

- Я точно знаю, кто ты, принц Ллойд, потому что зеркала, ради которых ты пришел сюда, существуют. Они рассказали о тебе. Так ты войдешь ко мне? Или энгарнский принц не имеет права заходить в дом мага?

Ялмари не ответил - раненая рука с бестактной навязчивостью напомнила о себе. Он сморщился от боли и покачнулся, потеряв равновесие. Намжилдоржи быстро спустился к нему, легко прикоснулся к рукаву. Боль ушла. Он тревожно посмотрел на Ялмари:

- Ты серьезно ранен.

- Пожалуйста, не говорите, что вы не знаете, кто меня ранил, - усмехнулся принц.

Тот нахмурился:

- Обопрись на мое плечо, пойдем в дом.

Большие окна в доме маг полностью застеклил. Ялмари изумился: во дворце не могли позволить поставить такие большие стекла, а для мага это не составляло проблемы. Он усадил Ялмари в богатое кресло и крикнул в другую комнату:

- Мерем! Быстрее теплой воды и чистые тряпки!

Из соседней комнаты выскочила девушка, судя по одежде – служанка. Увидев раненого Ялмари, она всплеснула руками и опять исчезла. Принц услышал ее голос там:

- Как ты мог! Я думала ты хороший пес, а ты что вытворяешь?

Ялмари оскалился. Хотел бы он посмотреть на тварь, которую так строго распекает эта девчушка. Маг дернул куртку и он, не выдержав, застонал от боли. Специально ведь сделал, мерзавец. Принц с ненавистью вглядывался в Намжилдоржи.

- Это мой сын, - произнес тот с горечью. – Смех неуместен.

- Извините, - Ялмари усилием удерживал себя в сознании, но тут маг вновь прикоснулся к плечу, и боль исчезла. – Спасибо, - прошептал он с благодарностью.

Вскоре девушка принесла воды, и маг отправил ее, чтобы не смущать видом обнаженного мужчины. Намжилдоржи попытался снять амулет с шеи принца, чтобы он не мешал при перевязке, но тот не позволил. Зажав черный камень и кольцо ладонью здоровой руки, он поднял его вверх.

- Подарок отца? – осведомился маг.

- Камень от матери, - кратко пояснил принц. – А кольцо от отца.

Намжилдоржи понял, что Ялмари не хочет ничего объяснять, и больше не стал проявлять любопытства. Он омыл рану, то и дело, бормоча что-то над ней. Потом наложил тугую повязку.

- Мазь не нужна. Крови ты потерял много, так что рана промылась. А поскольку ты не человек, скоро все затянется. Я помогу, чтобы ты не чувствовал боль, если ты не против.

- Не против, - согласился Ялмари и поежился.

Он чувствовал себя неловко. На груди у него росло слишком много волос, по сравнению с человеком, и от этого он испытывал смущение. Маг вышел и через минуту принес ему чистую рубаку.

- Надень пока мою, - принц с радостью воспользовался добротой хозяина. - Ты голоден? – продолжал расспрашивать маг. - Сейчас поужинаем. Как тебя называть-то? Ллойд или Ялмари?

- Ялмари, - отозвался принц. – Это имя дал мне отец.

- Понимаю, - согласился Намжилдоржи, быстро выставляя на стол снедь. – Может, поэтому ты так не хочешь быть принцем.

- Я не буду говорить на эту тему, - Ялмари прищурился.

- Не настаиваю, - маг успокаивающе поднял открытую ладонь. – Я ведь и так все знаю.

Принц поел диковинные блюда, что приготовил для него Намжилдоржи. Большинство из них он даже не угадал. Темно-коричневую розу, на вкус определил как мясо, но какое – говядина или баранина? А рыбацкая лодка, на которой выделялись скамейки и подобие удочек, оказалось рыбным блюдом. Жалко стало разрушать такую красоту.

Маг ничего не ел, сидел рядом и терпеливо ожидал, когда гость закончит ужин, но принц не торопился. Боль притупилась и он чувствовал зверский голод. А может, и маг постарался, он с недоверием посматривал на сидящего рядом старика. Тот отводил глаза. Наконец Ялмари откинулся на спинку кресла и сложил руки на позолоченных деревянных подлокотниках, с изящными узорами.

- Теперь ванну? – предложил Намжилдоржи.

- Сказки, где враг обращается с героем слишком уж хорошо, обычно заканчиваются тем, что героя съедают, - заметил принц. – Не переусердствуйте в гостеприимстве.

- Я не враг тебе, - Намжилдоржи тоже откинулся на спинку стула и побарабанил пальцами по столешнице.

- Тогда чего вы от меня хотите?

- С чего ты взял, что я что-то хочу от тебя?

- Ну, как же, - он потер занемевшее плечо. – Вы ведь сделали все, чтобы я не мог пройти мимо, даже если бы захотел.

- Извини, - в голосе слышалось искренне раскаяние, - я не думал, что ты настолько умен.

- А что вы думали? – Ялмари раздражался, и от этого начинали расти клыки. Улыбка получилась похожей на угрозу.

- Я думал, что ты – моя единственная надежда, и я не имею права упускать тебя, - маг пояснил это без лишней эмоциональности, будто сообщил о том, что наступило время сна, и его слова произвели намного большее впечатление, чем, если бы он воздел руки к небу или горько заплакал.

- Объясните, пожалуйста, - принц успокоился, клыки вернулись на место.

- Я объясню, - так же просто продолжил маг. – Выслушай меня. И попытайся поставить себя на мое место: как бы поступил ты?

Слушая невеселый рассказ мага, Ялмари согласился: он бы тоже сделал все возможное и невозможное, доступное и запрещенное в этой ситуации.

В Энгарне, так же как и в Умаре магов ненавидят, считая, что они получают силу от Жамшида – темного духа. Намжилдоржи, один из самых могущественных магов Кашшафы, никогда не размышлял, откуда он черпает силу для волшбы. Жизнь его мало отличалась от жизни какого-нибудь священника. Он посвятил себя любимой жене и сыну. По возможности помогал обычным людям, приходившим к нему с бедами. Он прочитал о волшебных зеркалах, наделяющих мага знанием прошлого и будущего в древней рукописи. Зеркала могли не только подсказать, что тебя ожидает, но и предостеречь от неправильного выбора. Он начал их поиски. Для этого пришлось потратить не один год, много путешествовать. Маг обошел все библиотеки Гошты, добрался до забытых и утерянных манускриптов. Опять и опять отправлялся на поиски артефакта, согласно найденным указаниям… Он отыскал столько зеркал, что многие маги начали сомневаться в его разуме. Чем больше он читал книг, тем больше понимал в том, что происходит на Гоште и во Вселенной. И вместе с прозрением, которое на него нисходило, и удача повернулась к нему лицом. Его поиски увенчались успехом. Но радость его длилась недолго. Однажды к нему пришел человек в сером балахоне. Сначала он призвал Намжилдоржи служить Храму Света – но его слова не вдохновили мага, и он отказался. Тогда он потребовал, чтобы Намжилдоржи отдал ему зеркала. Когда же незнакомец, не показавший лица, еще раз услышал отказ, он предупредил:

- Ты горько пожалеешь о своем решении!

И он не обманул. В считанные дни Намжилдоржи лишился всего: жену жестоко убили, на сына наложили проклятие, да не обычное, когда человек обращается в зверя в полнолуние. Его Ошин раз в месяц становится человеком. При этом он сохраняет сознание человека в теле зверя – и это, кажется, самая ужасная кара. Мага же сковали, так что он потерял почти всю силу и не мог снять заклятие с сына. Единственное, что при нем осталось – это зеркала.

- Послушайте, - сдвинул брови Ялмари. – Если вашим врагам нужны были зеркала, почему вы их не отдали?

- Ты не знаешь моего врага.

- Почему же не знаю? Человек в сером балахоне являлся и мне. Тоже призывал стать послушником Храма Света. Даже обещал в случае положительного решения когда-нибудь показать мне первосозданный мир.

- Этого не может быть, - побледнел Намжилдоржи. – Бадиол-Джамала сожгли! Я лично присутствовал при этом.

- Его звали Бадиол-Джамал? Мой незнакомец представился Загфураном.

- Получается, пришел еще один, - маг помрачнел. – Скажи, ты поверил, тому, что он сказал? Сделал то, что он просит?

- Нет. Я не знаю, лжет он или говорит правду… Но когда твою мать обещают лишить трона, а после этого предлагают служить Свету, и для этого дать какой-то обет… Однако у вас другой случай. Вы что пожалели зеркал для спасения сына?

- Все очень запутанно, мой мальчик. Ты не почувствовал, лжет Загфуран или нет. А я точно знаю, что он лжет. И при этом говорит правду. Бадиол-Джамал был такой же.

- Как такое возможно? – поразился Ялмари.

- А вот так. Он искренно верит в то, что делает. Искренно верит, что несет Гоште свет и мир. Но его дело – ложь от начала до конца. Он принесет скорбь и разрушение. Он уничтожит Хозяина Гошты и саму Гошту.

- Откуда вы можете знать об этом?

- У меня есть зеркала, сынок. Я привык советоваться с ними во всем. Они не лгут. Если бы они предсказали, что Бадиол-Джамал исполнит обещание, вернет мне силу, снимет проклятие с сына, я бы отдал зеркала. Но я знаю, что обратного пути нет. Он бы не простил мое упрямство в любом случае.

- Если он такой могущественный, почему не забрал зеркала силой?

- Этого я не знаю. Могу только догадываться. Видимо, они не будут работать, если получены нечестным путем.

- Хорошо, а причем тут я?

- Не знаю, - пожал плечами маг.

- То есть как? Вы устраиваете нападение на меня, говорите, что я ваша последняя надежда, но при этом не знаете, что я должен сделать?

- Именно так. Я каждый день смотрю в зеркала. Я каждый день задаю им вопрос: как мне спасти сына – о себе я давно не переживаю. Чаще всего они молчат. Это значит, что избавление слишком далеко. Но вот недавно в зеркале я увидел тебя. Я ухватился за эту соломинку. Вот и все. Можешь судить меня, если захочешь.

- Ясно, - проворчал Ялмари. – Я хотел бы помочь, но если бы я знал, что нужно сделать, было бы проще.

- У меня есть одна идея. Ты принц Энгарна, но сын Умара. И люди, и оборотни утверждают, что они знают Эль-Элиона, слышат его. Не поэтому ли меня, кашшафского мага направили к тебе? Может, Эль-Элион моя единственная надежда? Ведь храня эти зеркала, я защищаю Гошту!

- Хорошая мысль, - обронил Ялмари. – Одна беда я никогда не слышал голос Эль-Элиона.

- Может, все еще впереди. Я сделаю для тебя все, что могу. Мои зеркала в твоем распоряжении. Но если… если вдруг… - Намжилдоржи так и не смог сформулировать, на что он надеется, прервал себя. - Не забудь обо мне, хорошо?

- Я сделаю все, что в моих силах.

- Спасибо, - сердечно поблагодарил его Намжилдоржи. – А теперь, может все-таки ванну?

- Было бы неплохо, - согласился Ялмари. – Но сначала хочется узнать, что это за зеркала. Я ведь пришел из-за них. Кто управляет ими?

- Зеркалами невозможно управлять, - запротестовал маг. - Каждый раз, когда заходишь в комнату, ты не знаешь, какое зеркало откликнется и что оно тебе покажет. Иногда видения бывают настолько диковинными, что долго не можешь сообразить, что и зачем тебе показали.

Ялмари огорчился:

- Выходит, я пришел сюда напрасно. Я не люблю разгадывать загадки. Я считал, что найду ответы на вопросы. Как спасти королевство. Как предотвратить войну.

- Я видел в зеркале, что ты придешь ко мне. И ты пришел. Следовательно, ты должен был посетить меня. И должен пойти к зеркалу.

- Мне не нравится магия, - с сомнением скривился принц.

- Ялмари, в зеркалах особая магия, иначе они бы не понадобились Бадиол-Джамалу.

- Что такое «особая магия»? Мне кажется, это отговорки для простаков.

- Я объясню тебе, - ухмыльнулся Намжилдоржи. – Ты ведь учился в школе при храме, читал священные книги. Помнишь, что во второй священной книге написано о сотворении Гошты?

Ялмари посмотрел на потолок и процитировал:

- «В начале не было ничего, даже хаоса. Но вот сила Творца пронзила пространство и образовалась материя. В первый день появился мировой океан…» тра-та-та, тра-та-та, - принц сделал паузу. – Там дальше о красотах океана, - пояснил он. – Потом: «И назвал Творец планету Гоштой. И поднял из глубины океана Творец три материка Гошты, и произрастил на них диковинные деревья и цветы, на каждом материке особые», - Ялмари вновь прервался. - Ну и так далее до сотворения разумных существ. Что вас конкретно интересует?

- Скажи, разве это не похоже на магию? Ничего не было, даже хаоса, а затем появился Творец – и была создана Гошта, - принц хмыкнул, но не нашел слов, чтобы возразить. – Конечно, это нельзя сравнить с тем, что делают кашшафские маги. Но как ты объяснишь силу исцеления, которой обладают энгарнские священники? А огненные стрелы, что они пускали на войне? Разве нельзя это назвать «особой» магией?

- Я бы предпочел назвать это силой Творца – Он наделяет ею Своих слуг.

- Ох уж эти термины! – изрек Намжилдоржи. – А тебе никогда не приходило в голову, что почти все маги Кашшафы тоже поклоняются Эль-Элиону? Может, то, что внушают энгарнцам о «нечестивой магии» - это политический трюк, чтобы не стирался образ врага в сознании людей.

- Не знаю, - засомневался Ялмари. – В ваших словах есть зерно истины. Я подумаю об этом. Но, пожалуй, точно смогу сказать, только узнав, как именно маги поклоняются Эль-Элиону. Разве не сказано в первой священной книге, что Жамшид требовал отменить все законы Эль-Элиона. Он уговаривал духов, что не надо соблюдать все так уж ревностно. Может, и маги Кашшафы пошли по его стопам? Относятся к священным книгам как к рыбе: все, что легко проглотить с удовольствием исполняют, а все, что колет и трудно жуется – выбрасывают.

- Поверь, маги отличаются друг от друга так же сильно, как энгарнские священники, - заметил Намжилдоржи. – Разве каждый из ваших служителей соблюдает все законы Эль-Элиона? – Ялмари поник, а маг продолжил. – Это твоя боль, я знаю. Священники вырождаются в Энгарне. Большинство из них уже не имеют силы Творца, а значит, не являются Его слугами. Но мы отвлеклись от зеркал. Уверяю тебя, ни один маг Кашшафы не имеет никакого отношения к их созданию. Для того чтобы собрать их, я посетил все три материка Гошты. Если хочешь знать на одном из них – Галдае - вообще нет ни священников, ни магов. Можешь себе представить?

- А священные книги?

- Одна, но значительно толще. И о том, что написано в ней, нет ни слова во всех трех книгах Энгарна.

- Вы меня интригуете! – воскликнул принц и замолчал. - Постойте, - недоверчиво уточнил Ялмари. – Вы хотите сказать, что зеркала созданы Творцом или его силой?

- Я уверен в этом, - твердо произнес маг. – Не знаю, как и когда они попали на Гошту, но точно знаю, что они нужны Ему и однажды Он возьмет их обратно. Мне кажется, людям в серых балахонах нужны эти зеркала по той же причине. И я уверен, что энгарнский принц может без опаски смотреть в них.

Ялмари медленно кивнул:

- Ясно… Интуиция подсказывала мне это и раньше, иначе я не пришел бы сюда. Несколько странный прием меня насторожил. Когда можно пойти к ним?

- Ты не устал? За разговорами мы засиделись с тобой до полуночи.

- Нет, я готов.

- Тогда иди за мной.

Принц поднялся с кресла, заметив, что боль в плече и руке почти ушла. Он пошел следом за магом по коридору, оставив в стороне комнату, где пряталась девушка и проклятый сын Намжилдоржи. В конце длинного коридора - около двух тростей - темнела дверь. Маг остановился возле нее. Ялмари заметил, что дверь вырезана из какого-то темного дерева и не покрыта лаком, причем вырезали ее из цельного ствола. Маг пропустил принца вперед.

- Туда ты должен войти один.

Ялмари толкнул дверь. Она открылась легко, без скрипа.

- Они ждут тебя, - прошептал маг, и принц не сразу понял, что он говорит о зеркалах. – Если бы не ждали, дверь бы не открылась.

За порогом зияла темная бездна. Ялмари немного поколебался, но на память пришли слова из третьей священной книги: «Когда ты открываешь дверь и встречаешь за ней темноту, разум говорит: «Подожди, ты должен узнать путь, прежде чем идти». Но Эль-Элион говорит: «Иди. И верь, что Я буду с тобой»» Принц набрал в грудь воздуха и шагнул во мрак.

В это же время в королевском дворце

Возвращаясь из столовой, Эолин сбросила с себя маску взбалмошной принцессы. Она еще раз вспоминала сегодняшний ужин. Мардан Полад категорически запретил ей приставать к Илкер. Но ведь она хотела как лучше.

Все началось две недели назад, когда брат попросил ее взять к себе еще одну горничную и освободить ее от работы. Она с радостью выполнила его просьбу, тем более что она ничем не жертвовала ради этого - для брата, она бы сделала и больше. Ллойд ухаживал за Илкер и при этом делал все, чтобы горничная не узнала, кто он на самом деле. Имя, под которым его знали все в Энгарне, он ей не назвал. Это походило на небольшой заговор: всем, кто знал о происходящем, запретили говорить Илкер, с кем она встречается. Наверняка большинство из них подумали, что брат хочет развлечься с бедной девушкой – обычное дело среди знати. Эолин не находила нужным его защищать. Какое им дело до его планов? Она нежно любила брата и безгранично ему доверяла. Что бы он ни сделал, она бы все равно его поддержала и ободрила. В ее понимании брат не мог поступить плохо.

Три года назад брат совсем уже собрался жениться. Тогда она еще не держала фрейлин. Их держала мама, причем подбирала очень тщательно. Для этой цели выбирали безупречно красивых, образованных и достаточно знатных - потенциальных невест. Ллойд никогда не любил балы, чаще всего игнорировал званые торжества – с одобрения Полада. Потому королева и поступила по старой поговорке: если город не хочет приблизиться к королеве, ей самой придется идти к городу. Если принц не желает знакомиться с девушками, которых подобрала мама, девушки сами с ним познакомятся. Пока принц живет во дворце, он непременно столкнется с какой-то из них… Фрейлина Дьаланка Зимран казалась Лин ужасно умной, но совершенно бездушной. Но при всем этом она обладала превосходными артистическими данными. Принцессу тогда еще никто не воспринимал всерьез, поэтому она не смогла объяснить брату, что его нежная и обаятельная избранница становится надменной и злой, как только остается наедине с другими фрейлинами. Ллойд беседовал с Дьаланкой часами. Когда она уходила, он долго сидел у окна и о чем-то думал. Иногда брал книгу, делал вид, что читает, но присмотришься – опять любуется небом.

Лин не любила Дьаланку. Ей не нравилось, что она отбирает у нее брата. Она обрадовалась, когда леди Зимран удалилась из дворца не солоно хлебавши. Но Ллойд не стал прежним. Он вообще уехал из дворца. Два года не бывал в Жанхоте и по большим праздникам. Лишь недавно она узнала, что же произошло между ним и фрейлиной.

Оказалось, верный друг Герард Сорот спросил однажды, правда ли, что Ллойд хочет сделать предложение леди Зимран. А потом предложил понаблюдать, что делает и говорит предполагаемая невеста, когда принца рядом нет. Ллойд нехотя согласился. Герард как специально, выбрал момент, когда девушка разоткровенничалась. Красавица терпела Ллойда лишь потому, что он принц. По ее словам, это было его единственное достоинство. Вот лорд Сорот – другое дело. Если бы сохранилась хоть крошечная надежда, что его можно окольцевать, Дьаланка никогда бы не тратила драгоценное время на принца. Ллойд – выгодная партия. И при умелой жене он может стать не только принцем, но и королем. А Герарда всегда можно заполучить в любовники…

Теперь Лин могла представить, что тогда чувствовал ее любимый брат. Наверно, если бы она услышала подобное, то не смогла бы жить дальше. А он сильный. С тех пор он никогда не слушал «правил приличия», жил так, как ему нравилось, там, где ему нравилось, и мама прекратила всякие попытки женить его. Когда принцесса размышляла обо всем, что произошло, она удивлялась наивности матери. Чего она ожидала, когда затевала эту историю с фрейлинами? Разве сможет Ллойд жениться на обычной девушке?

С другой стороны дружит же он с горничной Илкер. Или она необыкновенная? Получается, они должны благодарить девушку, за то, что видят его чаще. Но чем закончится эта влюбленность? Конечно, она сморозила глупость, предлагая Илкер стать фрейлиной. Во-первых, у Ллойда это вызовет неприятные ассоциации. Во-вторых, как девушка воспримет все происходящее, когда узнает правду? А ведь когда-нибудь она все равно узнает… Разве удержишь воду в ладонях? Так и слухи, которыми полнится дворец. Она вот Пайлун одарила приданным, но та все равно постоянно следит за Илкер, оберегает ее. Наверняка тоже считает, что королевская семья затевает какую-то гадость.

Принцесса так задумалась, что не замечала ничего вокруг себя, и когда лорд Сорот шагнул из ниши в галерее, она вскрикнула от испуга.

- Прости, я не хотел тебя пугать, - взгляд Герарда наполнился виной и тревогой. – Можно с тобой поговорить?

Она не разговаривала с ним уже две недели. После той выходки с дневником, когда она бегала по всему дворцу, чтобы надрать ему уши. Разве за таким длинноногим угонишься? Она искоса взглянула на широкоплечую фигуру лорда. Эолин точно знала, что половина девушек Жанхота от него без ума, но сама о нем старалась не мечтать.

Напомнила себе его проступок: он взял ее дневник. Ее личный дневник, в котором она пишет о сокровенных переживаниях! Да, она рассеяна и часто бросает дневник в неподходящих местах. Но это же не повод брать его и читать записи… Он, конечно, клялся, что и обложку ни разу не открыл, лишь спрятал, чтобы подразнить ее, но Эолин все равно не простила. Тем более тогда в порыве ярости, она устроила во дворце такое представление, что разговоров еще на полгода вперед хватит. Но сейчас она решила его помиловать.

- Пойдем в музыкальный салон, - предложила принцесса. – Я буду играть, а ты будешь со мной разговаривать.

Герард с готовностью согласился. Он шел чуть позади нее, но это не мешало лорду, затаив дыхание, следить за выражением ее лица, пытаясь угадать, что на уме у прекрасной леди. Лин старалась сохранить непроницаемый вид.

Как только они открыли двери в музыкальный салон, слуги помчались зажигать люстру, но Эолин попросила, чтобы принесли еще подсвечники и зажгли камин – так ей казалось уютнее. Она открыла рояль, поставила перед собой ноты:

- Можешь начинать, - и заиграла красивую душещипательную мелодию. Даже ее мать, которую называли «леди с ледяной душой» плакала, когда слышала, как принцесса играет.

Сорот облокотился на рояль:

- Лин… - трепетно позвал он. – Ты так и не посмотришь на меня, Лин? Я не знаю, как мне вымолить твое прощение… Если бы я мог вернуть обратно тот день… Честное слово, мне жизнь не мила, когда ты со мной не разговариваешь. Все-таки мы выросли вместе.

- Давай забудем о том, что произошло, - предложила она, не отрывая взгляда от клавиш.

- Давай, - выдохнул Герард.

- Ты что-нибудь слышал о Ллойде? – продолжила она беседу.

- Он ничего мне не пишет, – с сожалением промолвил лорд.

- Он никому не пишет. А я волнуюсь за него.

- Не знаю, почему меня не отправили с ним. Даже обидно, откровенно говоря. Но мне кажется, ты напрасно волнуешься. Все будет хорошо. Его нет всего неделю. Еще дня два-три и вернется. Не переживай.

- Спасибо, - благодарно произнесла девушка, мельком взглянув в синие глаза Сорота. – Твое присутствие меня успокаивает.

Лорд всмотрелся в ее лицо – не шутит ли принцесса - и неуверенно улыбнулся.

- Надеюсь, ты говоришь искренно.

- Искренно, Герард. Скажи, а что ты думаешь, о горничной, к которой он ходит?

- Думаю, что принцу предоставили слишком большой выбор невест, и он теперь копается в них, как сытая нищенка в отбросах, - он засмеялся, но, не встретив поддержки со стороны Эолин, посерьезнел. - У Ллойда удивительная способность выбирать не тех девушек. Полагаю, с этим ничего нельзя поделать.

- Ты считаешь, что она ему не подходит?

- Эолин! – пораженно воскликнул Сорот. – Принц и горничная – это же смешно!

- Она дочь графа, - пыталась защитить брата принцесса.

- И что же? Да этих графов, как грязи на дороге после дождя. Все равно она ему не пара. Это же видно.

- Это тебе видно, - опечалилась Эолин. – Мне видно. А он никого слушать не хочет. Я с ним говорила, мама говорила. И Мардан говорил.

- Не надо с ним разговаривать, надо запретить и все. И познакомить с хорошенькой принцессой.

- Ха-ха, - деланно рассмеялась принцесса. – Попробуй его затяни на светский прием. Ты что не знаешь Ллойда?

- Знаю. И хоть он мне друг… Но слишком много королева ему позволяет. Он, конечно, не наследный принц. Но матери-то все равно должен помогать, все-таки вдова.

- А ты ему говорил об этом? – поинтересовалась Эолин.

- Говорил, - Сорот махнул рукой. – Ты же его знаешь. Смеется. Пойдем, говорит, лучше поохотимся. А какая с ним охота?

Эолин еще раз кивнула.

- Надеюсь, он вернется невредимым. И еще надеюсь, что однажды он станет прежним. Как ты считаешь, это возможно?

Сорот пожал плечами:

- Сомневаюсь. Чтобы человек изменился, надо, чтобы он хотел измениться. А ему нравится быть таким, какой он есть.

- И тут ты опять прав, - согласилась принцесса. – А теперь расскажи мне что-нибудь веселое.

Герард с готовностью принялся смешить ее. Она заиграла другую мелодию, задорную, быструю. Смеялась над его шутками и очень надеялась, что умело скрывает чувства. Так, что никто даже Сорот не узнает, как тяжело у нее на душе. Разве может Ллойд стать прежним, неся на себе тайну их семьи?

31 юньйо, 5068 года от сотворения Гошты, Умар, город князя Балора

Когда Ранели стала медленно оседать на диван, князь склонился к ней:

- Эй, девочка, ты что? – кинулся он. – Дать тебе воды?

- Нет, - отказалась она. – Что вы хотели?

- Вообще-то я хотел спросить, - он устало сел напротив нее на стул. Черные, вьющиеся волосы князь не стриг коротко, отчего часто они торчали непослушной гривой, будто волосы у него встали дыбом. – Хотел спросить, как мне тебя наказать? Ты хоть соображаешь, что делаешь?

- Вы пришли сюда из-за меня? - потерянно уточнила Ранели.

- В этом доме есть только один жилец, который дожидается большой взбучки, - горячился Балор. – И это ты.

- А отец? – робко поинтересовалась она. - С ним все в порядке?

- В порядке. Пока тебя не было, он занимался с молодежью. Там и жил можно сказать, - Ранели, наконец, успокоилась. – А почему ты так разволновалась?

- А вы знаете, что творится в Энгарне? – перешла она в нападение.

- Знаю, - отрезал князь. Большие, чуть на выкате глаза смотрели жестко и непримиримо. – Погибло семь оборотней. Могла погибнуть и ты. Поэтому мы и запрещаем молодежи покидать Умар. Особенно незамужним девушкам.

- О нет, - скривила губы Ранели. – Вовсе не поэтому. Я ведь родилась в Умаре, вы не забыли? Еще до того, как запылали костры, мне все уши прожужжали о нечестивом Энгарне, куда только самые стойкие оборотни могут ходить без опаски попасть под его соблазнительное обаяние.

- Разве мы не правы?

- Неправы. Как может понравиться Энгарн тем, кто родился в стае? Там люди чужие друг другу, они не умеют любить, не умеют доверять. Лишь зависть и страх повсюду.

- Почему ты тогда вновь и вновь нарушаешь запрет и уходишь туда?

Ранели опустила голову.

- Наверно, мне надо было родиться мальчиком. Мне скучно сидеть дома и вышивать скатерти. Мне хочется посмотреть весь мир, пощупать его и даже попробовать на зуб.

Как она и надеялась, Балор рассмеялся, но тут же спрятал улыбку.

- Послушай. Все это звучит очень красиво, но ты таким образом подвергаешь опасности не только себя. Что если все девушки последуют за тобой?

- Ну и пусть!

- Пусть? – возмутился князь и вскочил. – Пусть? – он навис над ней. – Непослушная девчонка. Мало того, что ты нарушаешь наши обычаи, так еще и упорствуешь в заблуждении?

- Что я такого сделала? – Ранели невинно расширила глаза.

- А ты не понимаешь?

- Нет! Если бы поняла, то давно бы уже соблюдала эти обычаи. Объясните мне хоть раз так, чтобы я не сомневалась.

Князь взял себя в руки и снова опустился на стул.

- Ранели, для чего существуют запреты?

- Я не знаю! – с вызовом заявила девушка.

- Так вот я тебе объясню, для чего. Оборотни существуют с первого дня сотворения Гошты. И когда одно поколение заканчивает жизненный путь, старики подводят итоги: мы были бы гораздо счастливей, если бы избегали этого и того. Наблюдения они записывают. Поколение сменяется за поколением и каждый раз старики убеждаются: правы были древние. Действительно этого и того надо избегать. Так появляются обычаи. Понимаешь? – Ранели открыла рот, чтобы опять возразить, но Балор ее перебил. – Обычаи – это защита молодняка от ошибок старшего поколения. Чтобы не погибли, чтобы достигли зрелости и узнали счастье. Чтобы плакать не пришлось, как древним. Неужели опять непонятно?

- Князь… а Вам, старшему поколению, неужели непонятно, что есть вещи, которые надо узнать на собственной шкуре? Иначе так и проживешь жизнь в тоске и сожалении о том, чего не испытал, еще и еще сомневаясь: а так ли правы были древние? Поймите, запрещая посещать соседние народы, вы разжигаете в нас неуместное любопытство. То, что нельзя, то и хочется больше всего… Кажется, именно там найдешь счастье…

- Для того чтобы стать счастливей, не надо куда-то идти. От себя не уйдешь.

- Нет, не уйдешь. Но зато себя можно найти.

- И что ты предлагаешь? Снять все запреты?

- А почему нет?

- Да потому, глупое дитя, что я не хочу рисковать стаей! – снова вспылил князь.

- Вы рискуете гораздо больше!

- Молчи! Я спрошу тебя, когда тебе исполнится пятьдесят, не изменила ли ты мнение. А то пока молодые – все прыткие, все готовы разрушать устои. А проходит время, и с печалью осознаете: а старшие-то были правы. Хочу поставить в известность, что на последнем совете вставал вопрос о твоем изгнании из стаи.

- Что? – на этот раз Ранели вскочила.

- Ты сядь, сядь. Пока решили не делать этого. Но ты дурно влияешь на других наших девушек. Пошли разговоры: почему Ранели можно уходить, а нам нет. Что мы скажем им?

- Если не хотите отменять глупые законы, тогда скажите, что я служу стае.

- Это как же? – изумился Балор.

- Так же как торговцы и разведчики, - пожала она плечами. – Для чего вы посылаете их в Энгарн? Я тоже кое-что узнала для стаи. Немного, но все же. Я встретила оборотня в Энгарне. Оборотня из клана Онер.

- Южные кланы? – брови князя поползли вверх.

- Именно. Он живет среди людей и имеет большой вес у них. Не знаю, как ему это удалось. Я не поняла, можно ли ему верить, но он доказывал мне, что кто-то очень хочет поссорить людей и оборотней. А он, якобы, старается помешать этому. Не удивлюсь, если скоро мы увидим его.

- Очень интересно. Я немедленно сообщу об этом Вожаку.

- Значит, это важно? – встрепенулась девушка.

- Очень важно. Оборотень в Энгарне может быть нашим спасением и нашим проклятием. Нам надо быть готовыми к худшему, - он поднялся. – Хорошо, отдыхай пока, а потом придется тебе явиться на Совет и самой объяснятся со стаей.

- Это обязательно? – девушка жалобно взглянула на Балора.

- Ранели, - строго сдвинул он брови. – Ты, кажется, забыла, что вернулась домой. Меня разжалобить труднее, чем людей, которых ты встречала.

Когда князь вышел, Ранели задумалась. Что же такого важного было в ее словах, что срочно призвали Вожака?

Вожака стаи, как и князья, избирался, но несколько иначе. Князем мог стать любой житель города. Вожаком мог стать тот, кто обладает даром. Оборотни называли его «дар видения». Немало оборотней имели его, Эль-Элион щедро одаривал стаю. Поэтому при избрании Вожака устраивали что-то вроде соревнования. Обладатели дара предрекали исход поединков, указывали безопасный путь для разведчиков. И самое трудное: уметь видеть прошлое, настоящее и ближайшее будущее, приходящих к ним оборотней. Если бы что-то подобное проходило в Энгарне, обязательно использовали бы махинации, чтобы победить. В Умаре обман был невозможен.

Жизнь Вожака ничем не отличалась от жизни рядового оборотня: тот же труд, те же битвы, а ответственности больше. Вожак руководил советом князей, его слово завершало дискуссии. Он избирал стратегию на войне и разрешал спорные вопросы в мирное время. А правил он до первой ошибки. Если Вожак хоть в малейшей заповеди нарушал закон стаи или хоть раз ошибался в видении, его переизбирали. Стая должна быть уверена, что ею править Вожак, который действительно знает, куда идти.

Пять лет назад проходило избрание нового Вожака. «Старый» - ему тогда исполнилось сорок семь, признался, что хоть и видит кое-что, но уже смутно и не может с уверенностью править стаей. Тех, кто почувствовал призыв стать Вожаком и обладал даром, насчитали девять человек. Многие из них уже долго управляли городами, как князья, обладали жизненным опытом. Но победил тот, кого вообще не принимали в расчет. Молодой парень, не успевший создать семью. Он имел настолько сильный дар, так прозрачно видел, любого оборотня, что старики тревожились: «Трудные времена ждут Умар, если Эль-Элион послал такую силу оборотню» Но некоторые сомневались в разумности этого избрания. Слишком уж не соответствовал парень их представлениям о Вожаке. Они не поверили в то, что именно он должен быть избран до тех пор, пока он не вышел из храма Эль-Элиона. Соревнования соревнованиями, но утвердить Вожака мог только Эль-Элион. Избранный Вожак входил в храм в образе волка. Если Эль-Элион подтверждал выбор, окрас его шерсти приобретал желтоватый оттенок. Такую шкуру он будет носить до тех пор, пока будет предводителем стаи.

Ранели встречалась с Вожаком однажды. В тот миг она почувствовала себя обнаженной – а это очень неприятное ощущение. Известие, что Вожак прибудет опять, напугало ее. Если он расскажет, о ее отношениях с Алетом, у Ранели не будет никаких шансов остаться дома. Впервые девушка остро почувствовала, что так легко покидала стаю, потому что знала: она всегда сможет вернуться.

1 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, зеркальный коридор в доме Намжилдоржи.

Тьма рассеялась, как только дверь за Ялмари закрылась. Комнату, вернее длинный коридор, всего в трость шириной наполнил бледно-серый свет, похожий на предрассветные сумерки. Ялмари с удивлением оглянулся – где же зеркала? Потом что-то блеснуло впереди. Он направился туда. С опозданием, изумился: дом Намжилдоржи, как и его домик в лесу, в длину около пяти тростей. Откуда же столько комнат? Как может этот коридор уходить в глубь так далеко?

В ту же секунду он заметил тень справа. Машинально хлопнул себя по боку – там обычно висел меч. Теперь рукоять не легла привычно в ладонь – маг, перевязывая его, избавил его от оружия. Но страха не появилось: он пришел сюда, потому что должен был прийти. Ялмари привык доверять внутреннему чувству: оно никогда его не подводило. Может, это и есть, голос Эль-Элиона, который он должен слышать? Кто знает…

Перед ним стоял человек в брюках и холщовой рубашке. Не сразу Ялмари догадался, что это всего лишь его отражение. Удивительно… Ранели упоминала о множестве зеркал. Маг тоже говорил о зеркалах. Но перед ним одно гигантское зеркало, настоящий зеркальный коридор. Он отправился дальше, с интересом наблюдая за отражением. Никаких изменений не происходило. Кажется, это посеребренное стекло, отличалось разве что гигантскими размерами. Он остановился. И в тот же момент внутри прозвучало: смотри внимательно.

Фигура Ялмари напротив внезапно пошла волной, словно он смотрел в воду озера и кто-то кинул камень. А в следующее мгновение он очутился на поляне. В центре ее горел высокий костер. Под деревьями располагались столы и лавки со снедью. Вокруг них суетились женщины в длинных платьях, необычного для Энгарна покрова: свободными от груди. Несколько мужчин выкатили к столу бочку с напитком. Другие несли дрова, чтобы поддерживать костер. Кто-то играл на свирели, с ней перекликалась скрипка. Молодые девушки начали пританцовывать. Он перевел взгляд дальше – деревянные дома. Со стороны леса окон нет, только узкие щели. Если на город нападут, такой дом превратится в крепость. «Умар», - возникло внутри знание.

- Это ты Ялмари из клана Онер? - раздался за спиной голос. Он оглянулся. Пред ним стоял парень, лет на пять старше его. Стрижен очень коротко, волосы непривычно светлые для оборотня. Белозубая улыбка и глаза цвета закаленной стали. Короткая куртка нараспашку. Руки держит в карманах. На белой рубашке круглый медальон на толстой цепочке: камень в виде человеческого глаза в оправе золотых ресниц. «Знак власти», - появилось в нем тайное знание. - Я Тевос из клана Восгран, - представился незнакомец. - Вожак стаи, - Ялмари неуверенно пожал протянутую ладонь. Вожак сразу посерьезнел. Не отпуская руку, произнес, прищурившись. – А ведь у тебя два имени. И одно из них ты не назвал нам. Принц Энгарна Ллойд Люп. Ялмари вместо ответа выдернул руку.

И тут же все вокруг изменилось. Вожак с обнаженным торсом стоял, опустив меч к земле. Лезвие клинка ослепительно сверкало серебром. Он тоже оказался раздетым до пояса. На теле несколько ран, из них медленно сочилась кровь. Рука сжимала меч, принц удобнее перехватил рукоятку. Клинок сверкнул точно так же как у Вожака. Что происходит? В душе боролись жажда победы и тревожное ожидание беды. Тевос не обращал внимания на его состояние, казалось, он расслаблен. Но Ялмари чувствовал, что это впечатление обманчиво. И все же он попытался достать Вожака неожиданным выпадом. Тот мгновенно отбил удар, хитрым приемом выбил оружие из рук Ялмари и отбросил его ногой, одновременно делая подсечку. Принц распростерся на песке, в яремную ямку ткнулось острие клинка. Если бы Тевос чуть-чуть не рассчитал движение, меч бы перерубил горло.

- Знаешь, почему Вожак всегда побеждает? – спросил он, не опуская меча, глядя, кажется, в душу Ялмари. – Потому что он знает, что предпримет противник на день раньше битвы. Стая изгонит тебя, принц Ллойд. Но знай: ты должен был прийти сюда.

Видение исчезло. Принц стоял в зеркальном коридоре, глядя на отражение. На этот раз внутри отчетливо прозвучал голос: «Ты знаешь все. Иди»

Он полагал, что придется возвращаться долго, но едва развернулся, вокруг стемнело, и он чуть не расшиб лоб о деревянную дверь. Нащупал ручку и потянул ее на себя. Маг ждал его в коридоре. Бросив взгляд на его озадаченное лицо, поинтересовался:

- Не узнал того, что хотел?

- Скорее нет, чем да, - пожал плечами Ялмари. – Скажи, ты пробовал когда-нибудь поступать иначе? Не исполнять то, что видел?

- Пробовал, - грустно усмехнулся маг. – И не только я. Возмездие будет жестоким. Ты проклянешь тот день, когда ослушался зеркала. Кстати, с которым из них ты говорил?

- Что значит с которым? Там было одно огромное зеркало. Зеркальный коридор.

Намжилдоржи посмотрел на него озадаченно, затем лицо его озарилось пониманием:

- Ну, конечно! Как же я не сообразил… - он сделал приглашающий жест. – Пойдем. Я покажу тебе комнату, где ты можешь спать.

Ялмари внезапно почувствовал такую усталость, что все расспросы отложил до утра.

В этот же день в лесу недалеко от Жанхота, столицы Энгарна

Теперь Илкер знала точно, что Ялмари нет в городе. Он не скрывается от нее - он уехал. Причем принцесса упомянула, что уехал в большой спешке, то есть не успел предупредить.

Обида исчезла, но осталась печаль. Утром Илкер ждала, что принцесса займет ее чем-нибудь. Но Эолин, как и в первые дни игнорировала новую горничную. Тогда девушка пошла туда, где всегда находила утешение: в лес. Теперь можно не опасаться встретить там Ялмари и показаться навязчивой.

Едва она ступила на лесную тропинку, идти куда-то далеко расхотелось. Все напоминало о Ялмари. Если пойти прямо, а дальше свернуть на правую тропку, она найдет место, где впервые встретила лесника. Илкер тряхнула головой и пошла в другую сторону, в ту часть леса, куда не забиралась до сегодняшнего дня.

Вскоре она нашла дорогу, которой пользовались часто. Это тебе не еле заметные тропинки, по которым она гуляла обычно. Интересно, куда же ведет эта стежка-дорожка? Может, ее протоптали лесорубы или охотники?

Она недолго мучилась в неведении. Тропинка выскользнула из леса на поляну с добротным деревянным домом. Теперь не оставалось сомнений – сама того не желая, она пришла к Ялмари в гости. Это его дом. Рядом колодец. Илкер живо представила, как он по утрам набирает отсюда воду, чтобы умыться и приготовить пищу. Она подошла ближе и погладила бревенчатый сруб. Он наверняка помнит его прикосновения.

Помедлив, она пошла дальше, поднялась на крыльцо, дотронулась до ручки двери. Дверь заскрипела и приоткрылась. «Конечно! – обрадовалась она. – Он уходил отсюда утром, собирался вернуться. Не смог даже заглянуть сюда, чтобы запереть дом» На душе посветлело. Илкер еще недолго поколебалась, а потом решительно вошла внутрь.

Ялмари жил очень скромно. Никаких ковров на полу и по стенам. Даже ни одной шкуры животного она не нашла - обычно у лесника их много. Но это не огорчило, а скорее обрадовало – она не очень любила, когда животных убивали. Понравилось, что дом светлый. Большие окна, так же как во дворце разделенные на маленькие квадраты стекол, щедро пропускали солнечный свет. В косых лучах кружились пылинки. Илкер подставила руку под них. Затем рассмеялась и пошла дальше. Но чем дальше она заходила в дом, тем более странным он казался. Она пыталась найти хоть что-то напоминавшее о Ялмари, но не могла. Она не увидела ни одной картины или книги, не нашла оружия. Единственное, что говорило о том, что тут живет человек – стопка белья в шкафу, среди которого целых три черных рубашки. Почему он так любит этот цвет?

Илкер села на идеально заправленную кровать в спальне. Дом Ялмари ее несколько озадачил. Даже ее маленькая комната во дворце открывала ее индивидуальность, ее вкусы. А дом лесника выглядел мертвым как парк. И о чем это говорит?

Во-первых, это могло означать, что он не любил тут оставаться и использовал дом лишь для того, чтобы есть и спать.

Во-вторых, это могло означать, что Ялмари очень скрытен и боится, чтобы кто-то не зашел к нему в дом в его отсутствие и не узнал что-то о нем.

Еще немного подумав, Илкер предположила, что, скорее всего, верно третье: Ялмари недавно стал лесником, позже, чем она стала горничной. Получается, не успел обжить дом.

Здесь не хватает женской руки. Она посмотрела на дом иначе. Что она сделает, когда поселится тут? Повесит занавески на окна, скатерти на стол и покрывала на кресло. На камин поставит вазу, и будет менять там цветы летом, а зимой создаст сухой букет из бессмертника. Вот в этой комнате будет их спальня, а в соседней – детская. У нее будет два сына. Дочек Илкер не хотела – слишком сложно женщинам выживать в этом мире.

Как только она стала представлять себе замужнюю жизнь, показалось, что дом почувствовал ее мечты и ожил. Наконец, она похихикала над глупыми грезами и решила, что пора уходить. На прощание она поправила кровать, провела кончиками пальцев по стульям, столу и косякам. Он тоже прикасался к ним, а теперь она. Когда же он вернется? Илкер усилием воли прогнала подступившую грусть. Главное, чтобы вернулся. Вот так она и загадает: если он приедет на следующей неделе, значит, он ее любит, и они поженятся. А если приедет позже – тогда надо прогнать вздорные мысли. Она вышла из дома, взглянула на небо, призывая Эль-Элиона в свидетели. Пусть Он руководит этим знамением.

1 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, замок графа Иецера.

По дороге обратно, Загфуран посетил еще две деревеньки. Завербовал еще нескольких минервалсов и оставил по одному проклятому оборотню. Пришлось еще потерпеть неудобство от нестерпимой чесотки, но теперь никто его не видел, так что он, не стесняясь, снова и снова растирал тело. Обеспокоило его одно: в последней деревне не задолго до его прихода побывал вампир.

Раньше минарс относился к рассказам о вампирах с иронией, но, увидев обескровленного человека, который практически превратился в обтянутый кожей скелет, вынужденно признал, что слухи достоверны. Если бы подобное происходило в более развитом мире, он бы мог предположить, что для выкачивания крови использовали какой-нибудь прибор. Но на Гоште…

Само по себе наличие вампиров играло ему на руку – чем больше страшных слухов, тем больше паника среди населения и соответственно, раздражение королевой и Поладом, которые не могут защитить подданных. Тревожило его то, что кто-то вел в Энгарне свою игру и рано или поздно их пути могли пересечься. Загфуран не нравилось все, что он не мог контролировать. На душе стало бы спокойней, если бы он встретился с вампирами или теми, кто управляет ими и смог точно узнать их цели и тщательно обговорить сотрудничество. Подъезжая к замку, он еще обдумывал: продолжать освобождать древнее проклятие гор или заняться поисками вампиров. Тщательно взвесив за и против, пришел к выводу, что первое дело надежней. В огромной стране искать вампиров, все равно, что гвоздик на вспаханном поле. Вряд ли они убивают людей там, где живут. А, судя по тому, что он читал о местной разновидности кровопийц, они умели летать, и преодолеть большое расстояние для них не проблема. Оставалось надеяться, что их появление на западе, где Загфуран активно развернул деятельность, случайное совпадение, а не заранее намеченный план.

Подъезжая к замку, он по привычке тщательно обошел расставленные посты, надвинул капюшон глубже на лицо. В разгар лета эта деталь одежды особенно тяготила, но минарс не мог не признать разумность этой традиции ордена. Если бы он не носил капюшон, давно бы уже всем раздали приметы коварного мага, смущающего Энгарн.

Тазраш на этот раз встретил мага на лестнице.

- Здравствуйте, мой дорогой друг. Как прошло ваше путешествие? Надеюсь, удачно?

Тон Загфурана насторожил. Надутый и злой герцог стал ему привычней. Когда человек так сильно меняется, начинаешь подозревать, что он задумал тебя отравить. Поэтому минарс вместо приветствия недружелюбно пробухтел:

- У вас именины сегодня?

- Именины? – герцог развеселился, не обращая внимания, на тон мага. – Лучше, мой друг, лучше. Я как никогда близок к исполнению своих планов. Помните, я вам рассказывал?

Загфуран полюбопытствовал уже спокойней:

- Расправились с кровником?

- Пока нет, но, как и рассчитывал, захватил в заложники его семью – жену и дочь.

- И, конечно, отдали их на забаву солдатам, - хмыкнул маг.

Герцог поморщился и отвел взгляд:

- За кого вы меня принимаете? Они благородные леди.

«Странно, - отметил про себя Загфуран. – Не замечал раньше за ним такой щепетильности. Особенно к женщинам…» Вслух же опять поддел Тазраша.

- Неужели благородные? А кто жаловался, что девушка изнасиловала вашего сына?

- Послушайте, Загфуран, - вспылил Тазраш.

- Все! – остановил его тот жестом. – Умолкаю. Не буду бередить раны. Так где же ваши гости?

- Я запер их в одной из спален, - хорошее настроение герцога исчезло, чего и добивался минарс.

«Пусть хоть что-то в этом меняющемся под моими руками мире будет статично», - с удовлетворением подумал он.

- Что ж… желаю вам скорейшего завершения ваших планов, чтобы больше ничего не мешало вам претворять в жизнь мои, - Загфуран направился в столовую.

1 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Умар, город князя Балора.

Утром Ранели вышла во двор, чтобы набрать воды. Опустила ведро в колодец. Услышала слабый всплеск, и постояло немного, прежде чем начать крутить ручку ворота. Погода обещала быть солнечной. По привычке она подняла голову к безоблачному небу и застыла: в вышине над городом парил сокол. Она прикрыла глаза рукой от солнца и смотрела на него, не отрываясь. Сердце колотилось как сумасшедшее. Алет? Или нет? Она уже собралась сделать знак птице, чтобы позвать ее к себе, но сокол неожиданно сложил крылья и камнем упал в лес. Ранели постояла еще несколько минут, ожидая, что он вернется. Но птица не появлялась.

В ту же минуту она рассердилась на себя. О чем она вообще думает? Когда же, наконец, она забудет ненужные надежды? Она будет служить Умару. Стая - главное в ее жизни и самое надежное. Только здесь она может быть счастлива.

Она быстро подняла ведро на поверхность, подхватила его и поспешила домой.

Готовя пищу, стала напевать погребальную песню оборотней. В отличие от заунывных мелодий Энгарна, она ободряла скорбящих, давая им надежду на встречу перед престолом Эль-Элиона. Эта песня всегда вдохновляла ее в минуты печали.

Вскоре она услышала шаги отца. Вчера он пришел домой почти сразу после князя. В отличие от Балора не напал на нее с упреками, сердечно обнял и предложил отдохнуть с дороги. Сегодня, услышав пение, он приподнял брови:

- Что тебя опечалило? – поинтересовался он.

- Ничего, - улыбнулась Ранели лукаво. – Все по-прежнему. Я устала грустить и бояться. Теперь я точно знаю, чего хочу от жизни, и ничто не смутит мой дух, - она села на стул и принялась чистить картошку.

Отец присел рядом, тоже взял в руки нож. Шкурка тоненькой стружкой стала скручиваться на стол.

- Ранели, - мягко настаивал отец. – Я ведь знаю тебя уже двадцать два года. Если ты поешь погребальную песню, значит, ты чем-то расстроена.

- Ты прав, - она старательно следила за картошкой, чтобы не встретиться взглядом с отцом. – Но я не хочу говорить об этом. Не хочу огорчать тебя.

- Поверь, если ты не расскажешь, я огорчусь больше. Во-первых, потому, что ты мне не доверяешь и, во-вторых, потому что буду предполагать худшее.

- Ладно, - Ранели отложила картофелину. – Там, в Энгарне я познакомилась с одним парнем… И даже думала, что влюбилась.

Лицо отца исказилось болью.

- Ты хочешь уйти из стаи?

- Нет, что ты… Вовсе нет. Наоборот, я решила остаться с тобой.

Отец всматривался в ее лицо:

- И это заставляет тебя грустить?

- Нет… Да… я не знаю, почему грущу, - сникла Ранели. – Я так долго сомневалась, не знала, что мне делать – и это было невыносимо! Почему же сейчас, когда я приняла решение, мне так тяжело?

- Либо ты выбрала неправильно, либо еще не доказала себе, что поступаешь правильно, - объяснил отец. – Ты ведь у меня какая? На веру ничего не воспринимаешь, везде требуешь доказательств. Как только получишь их, сердце обретет покой.

- Правда? – сердце Ранели наполнилось надеждой.

- Я не Эль-Элион… Но мне кажется, правда. Кстати, когда ты в последний раз появлялась в храме?

Радость Ранели тут же угасла.

- Давно.

- Вот отсюда и такой раздрай в твоей душе. Поверь старику.

- Почему старики все объясняют этим? – губы девушки скривились в усмешке. – Я этого не понимаю. И не понимаю, почему я обязана ходить в храм. Почему нельзя так: я не беспокою Эль-Элиона, а Он не беспокоит меня?

- Не ты первая пытаешься так жить. Люди давно пытаются. И что у них вышло?

- Что?

- Ничего хорошего. И когда-нибудь ты убедишься в правоте старых истин. Но сколько тебе горя придется пережить для этого?

- Пап, не надо меня пугать, ладно?

- Ладно.

- Разве я не имею права на собственную жизнь. Разве не имею права принимать решения?

- Имеешь, дочка. И ты должна знать, что, принимая решения, надо иметь мужество взять на себя ответственность за последствия выбора. На этот раз последствием может стать наша разлука. С тобой ведь говорил князь? Но знай: ты всегда будешь моей дочерью, как бы далеко ни пришлось тебе уйти или уехать. Я не буду тебя удерживать. И с радостью приму, если ты вернешься.

Ранели вновь взялась за картошку.

- Если бы все были такими, - вздохнула она.

В кухне повисла тишина. Отец чистил картошку машинально, погруженный в невеселые думы. Когда он становился таким, Ранели казалось, что он вспоминает маму. Говорят, внешне Ранели сильно напоминала ее, а характером – нет. Может, будь у нее другой темперамент, и с Алетом все вышло бы по-другому. Он бы и внимания не обратил на нее…

Первую ночь Ранели провела с ним скорее из любопытства, чем из-за страсти. Нет, конечно, после того, как спас ее, он соблазнял ее настойчиво и умело – это она понимала сейчас. А тогда до последнего казалось, что она сильная, справиться переполнявшими ее чувствами, сможет ему противостоять. И не распознала момент, когда сопротивляться расхотелось, когда сказала себе: почему бы и нет? Люди же позволяют себе такое. Может, ничего страшного?

Алет не разочаровал ее. Более того, после первой же ночи, сделал предложение. Сообщил, что впервые в эту таверну пришел только из-за нее. Увидел девушку-волчицу и был заинтригован… Все знал с самого начала и продолжал ухаживать за ней. И мечтал отвезти ее в замок, к родителям…

Но она испугалась. Одно дело посещать Энгарн изредка и совсем другое - навсегда покинуть стаю…

А он не понимал ее сомнений. Злился. Просил прощения. Опять делал предложение. Даже обручальное кольцо ей подарил – единственное украшение, которое она сохранила. Будто из золотых нитей сплели венок. А вместо цветов в этом венке крошечные бриллианты. Это кольцо стоило целое состояние. Ранели дорожила им, потому что когда она надевала его на безымянный палец, ей казалось, что она уже принадлежит Соколу…

Ранели проглотила ком в горле. «Нельзя об этом думать! Нельзя», - приказала себе девушка, хотя произнести эти слова было легче, чем исполнить приказ. Но она знала одно испытанное средство: чтобы не думать об Алете, надо думать о ком-то другом. Ялмари! Кровь невольно прилила к щекам от стыда. Неужели по ее вине с ним что-нибудь приключится? Она-то надеялась, что парень задержит чудовище, но никак не ожидала, что маг будет так суров. И самое страшное – если Ялмари не придет в Умар, она никогда не узнает о его судьбе.

1 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, дом Намжилдоржи.

Ялмари спал мертвым сном. Под утро привиделась ему Илкер. Она ходила по его дому, гладила вещи руками. Затем поставила стул к окну, залезла на подоконник. Откуда-то появились занавески – бледно-голубые в синий цветочек, и она цепляла пришитые к их краю петельки на металлические крючки. Он не мог сохранять невозмутимость, глядя на ее вытянувшуюся в струнку фигурку. Подкрался сзади, стянул ее с подоконника, закружил по комнате. Илкер приглушенно взвизгнула, счастливо рассмеялась и прошептала:

- Я тебя люблю.

Он потянулся к ней губами, но девушка неожиданно растворилась в воздухе. Он стоял в домике лесника перед ярко освещенными солнцем окнами. Тонкая голубая занавеска болталась на двух металлических крючках, а в груди появилась тянущая пустота, будто кто-то медленно, по каплям пил его жизнь. Он смотрел на занавеску и знал, что проживет остаток дней с этой пустотой, потому что Илкер умерла.

Проснулся от ужаса. Сначала тупо сверлил глазами потолок, соображая, где он и что с ним. «Это сон», - сказал он себе. Но и когда Ялмари повторил себе эту фразу трижды, покой не пришел. В суете последних дней он вспоминал о девушке мельком, но после сна, который казался таким реальным, он напряженно думал о том, как быстрее вернуться домой, чтобы увериться: ничего плохого с ней не случилось.

Он осмотрел плечо. Маг не ошибся - все зажило. От клыков зверя остались тоненькие красные шрамы. Завтра уже и их не будет. Ялмари поднялся. Рядом на стуле лежала его чистая одежда. На куртке тоже ни одного дырки. Даже прежние швы не исчезли – что-то наколдовал маг. Или новую куртку раздобыл? Принц тщательно выскреб подбородок бритвой, оделся, шляпу взял в руки. Маг ждал его в столовой за накрытым столом. Казалось, он просидел так всю ночь.

Едва поприветствовав хозяина дома, Ялмари задал вопрос:

- Вы можете узнать, что происходит в столице?

- Я не знаю и того, что происходит в соседней деревне, - исповедался маг. - Но я считаю, ты напрасно волнуешься. Если бы зеркало хотело предупредить тебя, то сообщило бы сразу.

- Причем тут зеркало? - сморщился принц. – Разве вы никогда не слышали, что многим оборотням дан дар предвидения?

Теперь маг посмотрел на Ялмари с интересом.

- У тебя он есть?

- Не очень сильный. В определенные минуты, появляется убеждение внутри, я знаю, что должен делать и куда идти. Именно поэтому я стал искать вас и ваши зеркала.

Намжилдоржи посерьезнел:

- А сны твои тоже сбываются?

- Нет. Но мне и не снилось никогда таких тревожных снов. Это началось недавно.

- Мне кажется, что не стоит так серьезно относиться к этому. Ты впервые попал в такие опасные обстоятельства. Сколько уже в Энгарне не было войны? Вот и приходят беспокойные сны. В Кашшафе в таких случаях говорят: нервы. Если бы раньше твои сны сбывались, тогда бы можно было волноваться, а так… - доводы успокоили Ялмари. Намжилдоржи всмотрелся в принца. – А вообще любопытно, - заметил он. – Принц Энгарна имеет шанс стать и Вожаком стаи.

- Я не буду Вожаком стаи, - принц вспомнил вчерашнее видение. – Кстати, о чем вы догадались, когда я упомянул о зеркальном коридоре?

- Это не объяснишь без предисловия. Послушаешь?

- Да.

- Тогда завтракай, а я тебе расскажу.

Ялмари склонился над тарелкой с похлебкой. От пищи пошел парок, будто ее только что сняли с огня. Намжилдоржи мешал золотой ложкой горячий напиток. Вкусно пахло шоколадом.

- Горячий шоколад, - предложил маг. – Хочешь попробовать? Никакого алкоголя, - принц не отказался, и Намжилдоржи поставил перед ним другую чашку. – Знаешь, сколько я собирал эти зеркала? Почти пятнадцать лет. Первое я нашел случайно. К нему прилагалась древняя рукопись, которая гласила, что зеркало сие знает прошлое и будущее, а так же настоящее – то, что происходит за тысячи шарвов и даже в других мирах. Зеркало может показать, в чем твое счастье и предостеречь от несчастья. Зеркало может показать твоих врагов и тайных друзей. Зеркало открывает истинную сущность человека, который тебя интересует. Я был восхищен, но как ни старался, не смог заставить его работать. Оно отражало мага в зрелых летах. Тогда я предположил, что, возможно, зеркало подменили. Кто-то изготовил похожее, а настоящее взял себе. Тогда я стал искать зеркала, которые внешне не отличались бы от подделки. Я нашел двенадцать таких зеркал. Двенадцать! И ни одно из них не заговорило со мной и ничего не показало. Но когда последнее «фальшивое» зеркало я занес в комнату, одно из них обратилось ко мне: «Что ты хочешь узнать, старик? Прошлое, настоящее, будущее или что-то другое. Выбрать можно один раз»

- Вы услышали голос? – расспрашивал Ялмари, отламывая ржаной хлеб.

- Да, зеркало говорило со мной мужским голосом. У тебя было не так? - Ялмари покачал головой. Маг понимающе кивнул. – Ты особенный для зеркала, вот оно тебя и признало. Я решил, что лучше знать будущее. Давно мечтал, чтобы зеркало открывало мне, как я должен поступить, чтобы мне было хорошо. Зеркало признало, что я принял мудрое решение, и сказало: «С тобой будет говорить зеркало из Галдая». Надо сказать, что, несмотря на то, что зеркала внешне были абсолютно одинаковы, я различал их и про себя называл именно так: кашшафское зеркало, зеркало из Галдая – я говорил тебе, что побывал и в джунглях в поисках этого сокровища? В общем, всю последующую жизнь со мной говорило Галдайское зеркало. Причем когда я приходил, оно всегда представлялось: «Здравствуй, маг. Я зеркало правильных решений». Это зеркало говорило, кого я должен пускать к зеркалам, а кого нет. Несколько раз оно предлагало мне такие решения, с которыми я не мог согласиться при всем желании. Но если я поступал иначе, то всегда жалел о содеянном, но исправить уже ничего было нельзя. Например, однажды оно сказало: «Ты должен увезти жену и сына в замок фей и стереть им память». Конечно, я отказался. В результате потерял жену и почти потерял сына. А ведь если бы я сделал так, с ними все было бы в порядке… - он стиснул зубы.

Он с трудом справлялся со страданием. Ялмари еще ни разу не терял близких. Сегодня, когда ему приснился сон, он впервые ощутил, какую боль может пережить, если это и вправду произойдет. Боль, которую не лечит и время. Наконец маг справился с собой, грустно улыбнулся Ялмари:

- Спасибо. Ты еще не пережил этого, но уже чувствуешь, что это такое. Немногие на это способны. Я расспрашивал тех, кто входили в комнату с зеркалами. Все мои гости говорили с одним из зеркал. Причем варианты никому не предлагались. Когда человек попадал в ту комнату, одно из зеркал представлялось. Например: «Здравствуй… Я зеркало счастья» И дальше показывало, в чем счастье пришедшего. Но вчера, когда ты разъяснил, что попал в зеркальный коридор… Меня словно озарило. А что если это одно зеркало? Одно волшебное зеркало и его отражения…

- Что-то не могу представить, - Ялмари, попробовал шоколадный напиток. Впечатлило не очень. Пожалуй, единственное достоинство – то, что в нем нет алкоголя. Броженые напитки оборотни не переносили.

- Наверно, я не смогу объяснить. Но неважно, правильно мое предположение и можно ли его объяснить. Важно другое: с тобой говорили все зеркала. Следовательно, в то, что ты видел, слились и твое прошлое, и настоящее, и будущее, и счастье, и истинная сущность.

- И несчастье… - поморщился принц.

- Может, и несчастье. Ведь, я так понимаю, видение было не очень благоприятным?

- Я буду драться с Вожаком стаи, и он ранит меня, а потом изгонит.

Маг изумленно приподнял брови.

- Может, это предупреждение? – предположил он. – Иногда зеркало показывает то, чего ты можешь избежать, если успеешь распознать ошибку.

- Я давно собирался увидеть Умар, но все откладывал. Видение в зеркальном коридоре отбило всякую охоту идти туда. И, тем не менее – нравится мне это или нет – я знаю, что должен быть там. Я хочу знать, кто враг Энгарна, насколько он опасен и как победить его. Получается, что я найду ответ только на родине моего отца.

- Надеюсь, ты не пожалеешь, что пришел ко мне. И… сможешь мне помочь. Я вчера размышлял о том, что ты можешь для меня сделать… Ты будешь в храме Эль-Элиона у оборотней?

- Если меня пустят.

- Сколько я знаю, пускают всех. Так вот когда ты будешь там… скажи Ему обо мне.

- Разве Он не знает? Он же Всеведущ.

- И все же… Выполни мою просьбу.

- Хорошо. А что вы видели в зеркале обо мне?

- Что в один день ко мне придут два оборотня. Девушку я должен прогнать – она не нуждается в зеркалах, потому что знает, что делать, но не хочет согласиться с этим. Кроме того, она предала тебя. Мужчину же я должен был принять – он принц Энгарна и моя единственная надежда.

- Так вы только разговаривали с зеркалом? Ничего не видели в нем? Выходит, вы меня ранили для того, чтобы я не прошел мимо?

- Извини.

- Ладно, будем считать, что инцидент исчерпан. Мне пора. Сколько от Вас до Умара?

- Около шарва.

- До свидания, маг Намжилдоржи.

- Счастливого пути, принц Ллойд.

До полудня он проделал около шести юлуков. Чем дальше на север, тем выше становились деревья, лиственный лес сменялся хвойным. Вдали от Гибельного леса, природа оживала, и вскоре все вокруг кишело жизнью. Неудивительно – наступала середина лета, животные и птицы еще воспитывали потомство. В образе волка он гораздо явственней видел широкие стволы, корявые корни, поваленные деревья и вывороченные пни. Покрытые листвой кроны и уходящие ввысь деревья практически ушли из поля зрения. Это происходило не только потому, что изменился рост. Запах - идущий от земли запах - вот что заставляло его фиксировать внимание на нижнем ярусе.

Ялмари старался не отвлекаться на посторонние запахи и звуки – он весь нацелился вперед. Он рассуждал сам с собой: возможно ли изменить будущее? Если зеркало предостерегло его, то от чего? Что он может сделать неправильно? Чем заслужить неодобрение стаи? Пока ответов не находилось

Вскоре он замедлил бег. Приближалась незримая граница Энгарна. Люди никак ее не отметили – это было не принято. А вот Умар вполне мог защититься от нежелательных гостей. Следовало быть осторожнее.

Опасность он почувствовал внезапно и остановился так резко, что палая листва пополам с иголками вздыбилась под его лапами. И все же он не успел - через мгновение сверху упала сеть, его стянули со всех сторон так, что он не мог шевельнуться. Сеть неприятно жглась - ее сплели из посеребренных нитей.

- Не дергайся, если хочешь жить, - услышал он откуда-то сбоку и счел за лучшее повиноваться.

В это же время во дворце

Жизнь королевы – это череда повторяющихся событий: советы, торжественные приемы, балы и опять советы. Эолин называли «ледяной королевой», но в устах придворных это звучало скорее как похвала, чем как упрек. Королевой восхищались, ее выдержке подражали. Считали, что она образец аристократических манер. Она не потеряла самообладания, когда погиб муж, она сохраняла спокойствие, когда Мардан раскрыл два заговора, желавших посадить на престол ее дочь, если она откажется казнить Полада. Она оставалась невозмутимой, когда видела неподобающее поведение дочери или странные поступки сына. Она правила страной без лишних эмоций, холодно повинуясь рассудку. И, пожалуй, никто на свете не знал, как она безумно устала. Первую половину жизни, она израсходовала себя полностью. Теперь могла лишь безучастно наблюдать за тем, что происходит, со страхом ожидая худшего.

После ужина с горничной принцессы, она много размышляла. Наконец, решила поговорить обо всем с Поладом. Их беседы всегда происходили на виду. К чему давать лишний повод для сплетен? От этого она тоже устала: постоянно держать себя в руках, зная при этом, что сплетники все равно найдут повод оболгать ее. Единственное, что должно радовать, все нападки пока принимает Мардан. О королеве говорят, что она околдована телохранителем. Считают, что стоит уничтожить его, и она станет прежней, полной энергии женщиной. Наверняка, кто-то уже пытался убить его. И хотя Полад никогда не рассказывал ей о таких покушениях, покоя это не приносило. А теперь добавилась тревога за сына. Ему не место в Энгарне. Пока принц тут, и он, и вся королевская семья находится под угрозой разоблачения. Если станет известно, что принц – оборотень, тень падет и на нее – женщину, запятнавшую себя связью с оборотнем, и на дочь – хотя она человек. Люди предпочтут, начать новую династию, чтобы не осталось никаких сомнений в ее чистоте. Если тайна принца раскроется, даже Полад не сможет спасти их… Самое безопасное – отпустить сына в Умар, на родину его отца. Но у нее не хватало мужества на это, хотя с каждым днем она осознавала необходимость такого шага. Если бы принц попросил отпустить его, она бы отпустила. Поплакала, но отпустила бы. Но ему тоже не легко давалось решение начать новую жизнь вдали от семьи. А тут еще эта девочка. К чему это приведет?

Они встретились с Поладом в оранжерее. Садовник старательно подрезал южные розы. В Энгарне такие не росли. Она специально приказала привезти их из Лейна. Они напоминали о днях ее молодости. И хотя тогда произошло немало печальных событий, часто ей казалось, что никогда она не испытывала такого безмятежного счастья, как в дни, проведенные в Лейне. Каждый день в Энгарне она жила в ожидании беды.

- Вы хотели меня видеть, ваше величество? – королева заметила, что уши садовника дрогнули почти как у зайца. «Кого мы хотим обмануть? – подумала она. – Как бы не был невинна наша беседа, старик, тысячу раз все переврет. Пусть уж он не слышит ничего». Она направилась к выходу из оранжереи. Полад черной тенью следовал за ней.

- Мардан, у меня из головы не идет вчерашний ужин, - сказала она негромко, когда они отошли подальше от чужих ушей.

- Вы о леди Лаксме? – уточнил Полад.

- Да, - проговорила королева. - Разве она пара ему?

- А кто ему пара, ваше величество?

Тон Полада необычно изменился. Королева повернулась к нему лицом.

- Что-то не так?

- Ваше величество, - Полад заговорил как всегда: холодно-насмешливо. – Принц… как бы это помягче сказать… Он настолько странен, что…

- Молчи, Мардан!

Несколько мгновений они стояли друг напротив друга в напряженной тишине. Королева шумно дышала, стараясь не расплакаться.

- Ваше величество, - наконец проговорил Полад. – Уверяю вас, вам не о чем беспокоиться. У принца прекрасный вкус. А леди Лаксме воспитанная и добрая девушка.

- И все-таки я не могу спокойно смотреть на то, что происходит. Я должна что-то предпринять, потому что если он ошибется…

- Вы не сможете предостеречь его от всех ошибок, ваше величество. А принц достаточно взрослый, чтобы чувствовать цену ошибок.

- Я знаю. Все знаю. И все же, Мардан. Ты должен что-то предпринять, чтобы прекратить это. Слышишь? Должен!

- Как скажете, ваше величество.

Часть 3

Умар

1 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Умар, город князя Балора

Утром Ранели решила еще раз поговорить с князем. Все же она вела себя невежливо. Если она извинится, может, он встанет на ее сторону, заступится за нее на предстоящем совете. Все-таки от мнения князя зависит многое.

Дом Балора стоял почти в центре города, недалеко от дома Князей. Идя по улице, Ранели еще раз сосредоточенно взглянула на небо – не появился ли сокол? Ей очень хотелось, чтобы появился. Если это произойдет, она покажет, что Алет ей совсем не нужен. Она может прожить и без него.

За юлук от дома князя она заметила, что происходит что-то необычное – два оборотня волокли в сетях с серебряными нитями пойманного волка. Им пришлось надеть перчатки, чтобы не обжечься. Поймали проклятого или…?

Она наблюдала, стоя в воротах. Издалека узнала стражей - Сафарбий и Пагур. Сафарбий - ее ровесник, недавно выпустившийся из школы - весело подмигнул:

- Давно вернулась? К костру сегодня придешь?

Не успела она ответить, как Пагур, старший в их паре, искоса глянул на Ранели:

- Ты куда? Мы несем к князю пленного, не мешай.

- Не буду, - величественно пожала плечами девушка. Ее всегда смешило, что стоило парню завести семью, он становился серьезным и важным, хотя старше ее всего на три года. – Но я постою здесь, чувствую, что понадоблюсь князю очень скоро.

Пагур отвернулся, они скрылись в доме. Ранели не ошиблась. Через пять минут на пороге появился Сафарбий:

- Заходи, - рассмеялся он. – Ты как всегда права, и тут без тебя не обойтись.

Ранели развела руками, показывая, что она это знала с самого начала.

В зале у князя посреди комнаты стоял взъерошенный Ялмари – целый и невредимый, чему она несказанно обрадовалась. Его разоружили. Лук вместе со стелами парень держал в небольшой кожаной сумке. Меч нашли в мягких ножнах под курткой.

- Здравствуй, - произнесла она с усмешкой. – Так и знала, что еще встретимся.

- Надеялась, что тварь мной подавится? – неприязненно заикнулся принц.

- Ты о чем? – недоумевала Ранели, надеясь, что он догадается, что об их посещении скованного мага лучше не упоминать. Ялмари сообразил:

- О деревенской псине, - нашелся он.

Девушка обошла Пагура, стоявшего рядом с Ялмари с обнаженным мечом в руке, и села на диван рядом с князем. Сафарбий остался стоять, и хотя извлек меч, но больше для порядка. Он явно не опасался пленника.

- Это и есть оборотень, которого ты старалась не допустить в Умар, и считала погибшим? – Балор с досадой посмотрел на Ранели, потом на пленника. – Ялмари из клана Онер. Правильно я говорю? - принц кивнул. – Цель вашего визита, сударь?

- Я особый посланник королевы Эолин, - успокоившись, начал он. – Мне поручено узнать, что происходит на западе страны, в частности во владениях графа Иецера, которые находятся у южной границы Умара. Когда я прибыл в Биргер, узнал, что некий маг Загфуран старательно раздувает ненависть между людьми и оборотнями. Пытаясь узнать больше о нем и его делах, я дошел до Умара.

Балор недоверчиво поднял брови.

- Маг раздувает ненависть, да? А люди, убивающие оборотней, ни причем? Мне кажется, этому Загфурану не так уж трудно поссорить наши страны. Особенно если учесть, что ненависть всегда жила в людях. Раньше у них не было столько туммимов, чтобы отличить нас, а сейчас магических камней в избытке. Может быть, потому что у нас пропало два оборотня? Как ты думаешь? Ведь для того, чтобы зарядить туммим, нужно смочить его в крови оборотня.

- Может быть, - Ялмари смело поднял лицо. – Но энгарнцы не виновны. Ими манипулируют, так же как и вами. Загфуран хочет, чтобы мы уничтожили друг друга. Мы сможем противостоять врагу, только если объединимся в борьбе с ним.

- Какой прыткий! – изумился Балор. – Прямо сейчас объединимся или обеда подождем? Я ведь тебя впервые вижу. Ты живешь среди людей, служишь их благу. Почему я должен верить тебе?

- Я не знал, что жить среди людей – преступление. А как же южные кланы, живущие в Лейне?

«Опять он за свое! – слова Ялмари задели Ранели за живое. – Этот парень неисправим»

- Да… ты не все знаешь об оборотнях, - заметил Балор. – Южные кланы живут на территории Лейна, так же как Умар когда-то находился на территории Энгарна. Но мы никогда не смешивались с людьми.

- Я слышал другое, - Ялмари не спорил, просто констатировал неосведомленность. – А сколько нужно времени, чтобы вы убедились в моей лояльности? Боюсь, я не смогу задержаться надолго…

- Ты меня с каждой минутой все больше поражаешь, - невесело ухмыльнулся Балор. – Стражи Умара поймали тебя, когда ты пытался пересечь границу. Если мы не убедимся в твоей, как ты выразился, лояльности, мы тебя не отпустим. Даже если тебе придется провести остаток жизни в моем городе. Как тебе такая перспектива?

Ялмари добродушно улыбнулся:

- Вы не поверите, но я об этом мечтал с детства.

- И тебя не отталкивает оказанный прием? – встреча, начавшаяся так остро, плавно перетекла в беседу двух старых друзей.

- Я воин. И понимаю, что вы поступаете так не от хорошей жизни. Если бы оборотням ничего не угрожало, меня бы приняли иначе. Разве не так?

- Абсолютно верно, - помрачнел князь. - Сначала два оборотня пропали, затем семеро купцов не вернулись из Энгарна. Скорее всего, они сожжены. Трое сошли с ума, а один еле ушел от вампиров. А недавно проклятый убил двух детей, что забрели слишком далеко в лес…

Принц не находил слов. Вскоре кусочки мозаики сложились в его голове:

- То, что вы говорите, ужасно. Но это еще раз подтверждает, что у нас общий враг. Я прошел несколько городов и деревень и всюду говорят о людях, растерзанных оборотнями. Это не сказки! Проклятые побывали там, подставив Умар. У нас исчезло три посланника. Сколько сошло с ума вилланов – неизвестно. Загфуран объявил войну не только Энгарну, но и Умару. Вы легко можете проверить мои слова, если отправите кого-нибудь к замку графа Иецера.

Ялмари не сомневался, что этот замок оборотням знаком – он находился ближе к южной границе Умара. Впервые Ранели признала, что в его словах есть доля истины и нельзя отмахиваться от его предложения. То же решил и князь.

- Что ж… пожалуй так мы и поступим, - Балор взъерошил волосы. – Пагур, - обратился он к стражу, - сможешь проверить его слова? – воин сжал кулак в знак согласия и Балор вновь повернулся к гостю. – Пагур все выяснит, так что когда прибудет Вожак, мы уже будем знать кое-что… - Ялмари вздрогнул, услышав это, и князь взглянул на него с подозрением. – Ты встречался с Вожаком?

- Я слышал о нем, - сказал он Балору. – У него есть дар видения, так?

- Так, - доброжелательность князя исчезла. – Он легко сможет определить, можно ли тебе доверять, - он встал. – Постановляю. До прибытия Вожака, ты находишься в моем городе как гость. Но твоя свобода ограничена его стенами. Если ты выйдешь за пределы – тебя убьют. Твое оружие до решения Вожака останется у меня. Жить будешь в доме гостей. Обслуживать себя будешь сам. Если кто-то захочет помочь тебе, - он взглянул на Ранели, которая тоже поднялась, – не возбраняется. Вечером придешь к костру. Можешь идти. Сафарбий – покажешь, где он будет жить.

- Спасибо, - поклонился Ялмари и вышел вслед за стражем.

Ранели собралась тоже выйти, но князь задержал ее:

- Присмотришь за ним, - бросил он веско.

- Я??? – возмутилась девушка. – С какой стати?

- Это тебе задание от стаи, - внушительно проговорил Балор. – Ты же так хотела получить его. Тем более я чувствую, у вас общие тайны. Можешь идти.

- Князь, - Ранели все еще медлила. – Я хотела попросить прощения…

- Да-да, - раздраженно прервал он ее. – Ты уловила правильный тон в разговоре со старшими. Если бы ты чаще посещала храм, может, это вошло бы у тебя в привычку. Иди. Разговаривать с тобой теперь будут на совете. Причем в присутствии Вожака.

От этих слов сердце Ранели заныло.

1 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Умар, город князя Балора

Ялмари с детства слышал рассказы о стране оборотней, и привык считать Умар чуть ли не волшебной страной, в которой сбываются мечты. Как любой оборотень, он свято верил, что нет на Гоште ни одной страны, где бы так ясно слышали голос Эль-Элиона, где бы так тщательно соблюдали его заповеди. Только тут никто не опасался быть преданным или ограбленным, здесь не бросали больных и пожилых на произвол судьбы, не разделяли народ на богатых и бедных, знатных и простых – все были равны. Позволяли выбрать дело по душе и уважали любой труд. И – главное – тут с уважением относились к каждой личности, независимо от того, насколько ты отличался от других оборотней. Может, все эти рассказы не так уж отличались от действительности, но по поводу последнего пункта принц начинал сомневаться. Но как бы там ни было, здесь его настоящий дом. Даже если он и не идеален – в Энгарне для него намного опаснее. А если учесть то, что происходит в Умаре, то настороженность и недоверие, проявленные к нему, вполне простительны.

Его гораздо больше беспокоило другое. Если он останется, если его примут в стаю, как быть с Илкер? Эта искренняя девушка глубоко запала в сердце. Сможет ли он вытравить ее образ и начать новую жизнь? Пока при мыслях об этом, становилось тяжело.

Он размышлял об этом, по дороге в дом для гостей. Его временное пристанище так же находилось в центре города и по планировке почти не отличалось от жилища князя. Что-то подсказывало, что и другие дома такие же: на первом этаже кухня, гостиная и детская. На втором – спальня. Слуг никто не держит, даже князь и Вожак. Он знал об этом давно, потому лет с семнадцати подолгу жил в домике лесника в Жанхоте.

После того как страна торжественно отметила его совершеннолетие, он уже не мог уклоняться от управления замками, которые получил в наследство, но выкрутился, передав два из них сестре, и, соответственно, до ее совершеннолетия - Поладу. В единственный замок, который оставил себе во владение, стоял ближе всех к Жанхоту. Туда он переехал жить. Но и там предпочитал заниматься тем, что любил, а не тем, чем положено было заниматься принцу. Он провел некоторые сельскохозяйственные реформы, о которых вычитал в книгах, и этим ограничился. Нашел честного управляющего и почти не беспокоил его. Все, что он делал в Энгарне – временно. Он ждал, когда настанет день, и он покинет страну, чтобы не ставить под удар мать и сестру. Полад уже не раз намекал на это, считая, что его место в Умаре.

В замке он обычно читал книги или проводил научные эксперименты – ему хотелось сделать механические часы менее громоздкими. Тогда часы появились бы не только на городской ратуше, но и в каждом доме. Сорот утверждал, что это напрасный труд – зачем простолюдину часы? Они и знатному-то особенно не нужны. Тех, что на ратуше хватает всем. Зато друг Герард охотно тренировался с принцем в битве на мечах, когда тот уставал сидеть в библиотеке. Часто звал его и на турниры:

- Ты ведь очень умело фехтуешь. Что тебе стоит доставить удовольствие народу?

Но Ялмари твердо решил, что никогда больше не будет делать что-то из прихоти других людей. Ему не нравились скопления народа. Особенно если при этом все на него глазели.

В одиночестве он учился стрелять из лука. Об этом увлечении не знал даже лорд Сорот. И так слишком много слухов о странностях принца, к чему их множить. А то, что принц забавляется занятием безродных воинов, без внимания ни в коем случае бы не оставили.

В юности его часто раздражало то, что он всегда должен «соответствовать». Делать лишь то, что положено и именно так, как положено. Теперь он получил некоторую свободу действий, но постоянно помнил, что если он начнет слишком сильно отличаться от людей, подставит под удар мать и сестру. Попав в Умар, он, прежде всего, попытался представить, чем бы занялся, если бы ему позволили жить тут? Пока он еще не видел свое место в стае.

Освоившись в доме для гостей, Ялмари приготовил себе обед из мяса и картошки. Пока горшочек томился в печи, подошел к окну и с удивлением заметил, что за ним и вправду присматривают. Недалеко от калитки он заметил Сафарбия - стража, который его пленил. Тот беседовал с Ранели. Принц вышел во двор. Сафарбий и Ранели сделали вид, что их пребывание у дома гостей, не имеет к нему никакого отношения – даже и не взглянули в его сторону. Но Ялмари кашлянул и пригласил:

- Пойдемте, пообедаем вместе.

Ранели открыла рот, чтобы отказаться, но, случайно взглянув на небо, увидела сокола. Тогда она просияла:

- Почему бы и нет? Пойдем, Сафарбий. Попробуем, как готовит чужак.

Обед плавно перетек в ужин. Ялмари расспрашивал о жизни в Умаре. Сначала Сафарбий скрытничал – вдруг перед ним и в самом деле предатель, а он расскажет ему что-то важное о своем народе. Тогда принц рассказал сам, попросив подтвердить, правильно ли он осведомлен. Гости поразились его познаниям, а он уверился: за долгие годы, мало что изменилось в Умаре. Почти ничего. Последний вопрос, который его интересовал – храм. Скованный Намжилдоржи, с его зеркалами не выходил из головы. Ему не хотелось нарушить обещание.

- А храм Эль-Элиона? Где он? Почему-то я его не видел?

- Потому что сетка тебе обзор закрывала, когда тебя в город вносили, - беззлобно рассмеялся Сафарбий. – Храм за городом. На территории Умара таких три.

- Я мечтаю побывать там.

- Тебе нельзя, - нахмурилась Ранели.

- Это еще почему? – поднял брови Ялмари.

- Потому что ты не из стаи.

- Раньше так не было, - покачал головой принц. – Эль-Элион - Бог всех, а не только стаи. Раньше любой желающий, мог войти в храм. Даже если он вообще не оборотень.

- Откуда ты все знаешь, если ни разу здесь не был? – с недоверием поинтересовалась девушка.

- Читал много, - пожал плечами Ялмари.

- Ребята, - глянув в окно, заявил Сафарбий, – мне кажется, уже пора к костру. Пойдемте, нехорошо опаздывать.

От этих слов сердце Ялмари забилось неровно. Что показало зеркало? Поляна, высокий костер, столы с едой, музыка… Вожак. Неужели все так и будет? В чем его ошибка? Что он сделал или сделает неправильно?

Когда они подошли к месту сбора, на большой поляне собралось еще не так много оборотней. Посередине поляны, недалеко от кострища, суетилось несколько парней, пополняя лежащие рядом запасы сухих веток. Ранели и Сафарбий тут же растворились среди стаи, точно зная, что и как надо делать. Ялмари потерянно постоял в одиночестве, сел в сторонке на скамью, привалившись к высокой сосне и прикрыв глаза. Голоса и запахи говорили ему, что народ подтягивается.

Через четверть часа услышал голос князя. Ему пришлось встать, потому что все оборотни подошли к костру, и он не мог разглядеть за спинами, что происходит.

Балор стоял спиной к городу возле костра. Рядом с ним – молодая пара. Оборотни выстроились полукругом, так чтобы хорошо слышать князя.

- Зачем собралась стая?

- Помолвка! – откликнулись оборотни дружно.

Князь оглянулся на счастливо засмеявшихся парня и девушку, тоже улыбнулся:

- Я не слышу молодых. Зачем собралась стая?

- Помолвка! – вновь громко ответили ему. Парень, крикнул во весь голос, так что настала очередь остальных веселиться. Но князь опять остался недоволен.

- Я не слышу молодых! – воскликнул он. – Зачем собралась стая?

- Помолвка! – на этот раз голоса жениха и невесты прозвучали в полной тишине.

Следом грянули скрипки. Но князь поднял руку, чтобы восстановить тишину:

- Кто хочет объявить о помолвке? - спросил он.

- Рамела и Уршат! – откликнулась стая.

- Рамела и Уршат! – воскликнул Балор и, с незажженным факелом в руке, обошел вокруг молодых. – Рамела и Уршат! Рамела и Уршат! – потом подал факел жениху. – Женщина - хранительница огня. Мужчина – освещает путь. Ты готова хранить огонь у себя в очаге, Рамела?

- Да, - девушка очень волновалась, но постаралась, чтобы ответ ее услышали.

- Ты готов, нести свет в мир, Уршат?

- Да, - парень отозвался смело и громко.

- Тогда начните с костра стаи, - предложил князь и отступил.

Ялмари наблюдал, как Рамела поднесла огонь к факелу, а Уршат зажег костер. Когда-то эта церемония имела огромное значение, потому что оборотни считали, что должны принести всем истинное познание об Эль-Элионе. Огонь символизировал свет истины во мраке неверия. Ялмари слышал об этом и впервые задумался: а помнят ли оборотни об этом символе? Ведь получается, стая закрыта для людей. Чем не черный монастырь, в котором он побывал в Сальмане? «Мы хорошие, остальные – плохие и достойны смерти»… Он отогнал недобрые мысли. Стая – это лучшее, что есть в этом мире. Надо уметь ценить то доброе, что есть, вместо того, чтобы выискивать недостатки.

После торжественной церемонии начался праздник. Замужние женщины суетились вокруг столов. Они отличались сложными прическами на голове, тогда как свободные девушки носили распущенные волосы. Мужчины выкатили бочку с каким-то напитком. Другие поднесли еще дрова для костра – Ялмари помнил, что праздник может длиться до поздней ночи, а в особых случаях и всю ночь. Так что дров заготовили много, чтобы позже уже ничто не отвлекало от веселья.

Поет свирель, ей отвечает скрипка. Принц вздрагивает: повторяется видение зеркала.

- Это ты Ялмари из клана Онер? - звучит позади него голос. Он медленно оглядывается. Все точно: парень, которому еще нет и тридцати. Стрижен очень коротко, волосы непривычно светлые для оборотня. Короткая куртка, такая же, как у всех оборотней-мужчин, нараспашку. На белой рубашке круглый медальон на толстой цепочке: человеческий глаз в оправе золотых ресниц - Знак власти. Он смотрит испытующе, и это резко контрастирует с обаятельной улыбкой. - Я Тевос из клана Восгран. Вожак стаи, - он протягивает руку. Ялмари неуверенно пожимает ее. Ладонь крепкая, горячая и сухая. Внезапно стальные глаза темнеют, рука сжимается, беря Ялмари в плен. Захочешь – не вырвешься. Вожак произносит, прищурившись. – А ведь у тебя два имени. И одно из них ты не назвал нам. Принц Энгарна Ллойд Люп.

Внезапно вокруг воцаряется тишина. Кажется, птицы умолкли. Жители города подходят ближе. Впереди всех – князь Балор и Ранели.

- Что? – неверяще спрашивает князь за всех.

- Это так? – изумляется Ранели.

Ялмари резко выдергивает руку. Отвечает Вожаку:

- Да. Я принц Энгарна, Ллойд Люп. Надеюсь, это не преступление?

- Но это невозможно… – ахает Ранели. – Оборотень – принц в стране людей!

- Ты расскажешь сам или предоставишь это мне? – Тевос по-прежнему стоит напротив. Руки положил в карманы. Амулет чуть качнулся на цепочке и остановился. У Ялмари подрагивает лицевой нерв – он не любит говорить на эту тему. – Пожалуй, лучше я, - подхватывает Вожак. – Это произошло… - он всматривается в принца, – двадцать три года назад. Наследная принцесса Энгарна девятнадцать лет скрывалась в соседней стране - Лейне. Четырнадцать лет она воспитывалась у местного графа, а когда это стало опасно, ее перепрятали в семью оборотней. Еще пять лет, она трудилась как дочь виллана: доила коров и полола огород. Но вот настал день, когда ее призвали домой, чтобы принять корону. Как ей пройти через две страны, в которых рыщут шпионы Кашшафы, чтобы убить ее при первой возможности? Можно нанять отряд рыцарей, но и тогда вероятность того, что они доберутся до места, слишком мала. А можно нанять влюбленного оборотня. Он сможет то, чего не смогут двадцать рыцарей. Незамеченным продет мимо людей и доставит принцессу в Жанхот целой и невредимой… - по лицу Ялмари проходит судорога. Голос Вожака рвет его душу на куски. – Он привел принцессу в столицу целой и невредимой. Через десять дней она становится королевой. На следующий день в небольшой деревне рядом с Жанхотом ловят и сжигают оборотня. Еще через неделю происходит торжественное венчание в Храме столицы. Королева выходит замуж за герцога Ллойда Люпа. Через восемь месяцев рождается принц Энгарна, унаследовавший два имени – одно от настоящего отца-оборотня, другое от официального родителя, ставшего королем.

- Хватит! – не выдерживает Ялмари.

- Это плата за ложь, - отвечает ему Тевос. – Ты мог сказать сам. То, что посчитал бы нужным сказать.

Ялмари яростно сверкает глазами.

- Он лжец и должен быть изгнан! – князь возмущен до предела.

- Он должен быть изгнан, - хором отвечает ему стая. Но Вожак не поддерживает этот возглас, по-прежнему пристально смотрит на Ялмари. Его молчание заставляет умолкнуть и других оборотней. Наконец Вожак произносит приговор:

- Оборотень, который лжет, недостоин называться оборотнем. Скрыть истину – то же что солгать. Что ты можешь сказать в оправдание, принц Ллойд?

С опозданием Ялмари понимает, в чем он ошибся. Ведь зеркало подсказало, как изменить судьбу. Если бы он сосредоточенно об этом подумал, то понял бы: все, что нужно, чтобы избежать изгнания – сразу объяснить, почему он служит людям. Хорошо бы теперь уберечься от поединка с Вожаком. Неужели он еще раз ошибется? Он пытается объяснить:

- Я пришел из Энгарна и мне не поверили. Я считал, что если узнают, что я – принц, недоверие будет еще большим.

Наступает тишина. Затем Тевос говорит:

- Он останется в стае. Он нужен нам. И он оправдан.

Оборотни издают вздох – то ли возмущения, то ли облегчения. Но если Вожак говорит, что этот обманщик нужен стае, значит, так оно и есть. С Вожаком не спорят. По крайней мере, здесь. Вот завтра соберутся князья на совет, они могут возразить, и Тевосу придется быть более убедительным, чем сегодня. Их уже не устроит слово «нужен». Князья захотят знать, для чего именно нужен.

Заиграла свирель. Ялмари словно очнулся. Зачем пришел сюда? Испортил молодым праздник. Но когда Вожак вынес приговор, от принца отступили. Каждый занялся своим делом. Ранели ядовито усмехнулась.

Тевос постоял еще немного, потер лоб:

- Извини, - он виновато улыбнулся. Сейчас с принцем говорил совсем другой человек. – Когда на меня накатывает, я не могу остановиться. Сам бы я никогда не разговаривал с тобой так. Веришь?

- Верю, - пожал плечами Ялмари. «Раз уж зеркало предсказало, что это должно произойти, как двум оборотням можно воспротивиться?»

- Ладно, надеюсь, что все обойдется.

Он пошел в сторону танцующих и вскоре уже встал в круг с молодежью и слился в ними в танце. К Ялмари больше никто не подходил. Он решил, что побудет на празднике еще немного и постарается незаметно уйти в дом, который ему предоставили для жилья.

1 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Умар, город князя Балора

Загфуран никогда не отдыхал. Даже в храме Света, до назначения, он поржала всех работоспособностью и неутомимостью. Нельзя сказать, что учителя его за это ценили. Они считали, что у него гипертрофированное самомнение и старались поставить его на место при каждом удобном способе. Но гораздо чаще получалось наоборот. Он определил для себя, какие предметы ему нужны и изучал их тщательно. К тем же, которые считал «вымирающими», демонстративно не притрагивался. Но и в любимых предметах он зачастую старался показать себя умнее преподавателей. Его не смущало то, что он задевал их гордость. Гораздо важнее то, что ровесники постепенно относились к нему все с большим уважением, и вскоре он стал непризнанным лидером. Когда-нибудь – он надеялся, что к тридцати пяти – Загфуран станет диригенсом и тогда это лидерство очень ему пригодится…

В Кашшафе он властвовал почти безраздельно по той же причине. Слишком быстро местные маги убедились, что он превосходит их во всем: в искусстве магии, в знаниях, в воле, в упорстве. С теми, кому это пришлось не по нраву, он расправился. Многих завербовал минервалсами. Как ни странно, с людьми появились сложности. Формировать новое правительство не хотелось – слишком много времени отнимет этот процесс. Воспользовался тем, что есть. Но кашшафский король Манчелу оказался не из тех, кто легко подчиняется чужим указам. Как каждый кашшафский правитель он мечтал вернуть Энгарн под свою власть, но не любил рискованных предприятий. Он позволил армии Тазраша отправиться во главе с Загфураном через ущелье Белых скал в Энгарн. Но минарс чувствовал: позволение дал скорее потому, что его уговорил герцог, чем потому, что он доверял Загфурану. Но что значит этот человечишка? Он ничем ему не мешает. А если попытается помешать… Тогда придется все же найти удобную храму Света кандидатуру на пост короля Кашшафы. Может, один из магов-минервалсов будет править страной…

После путешествия в Сальман маг недолго отдохнул в замке и еще раз проверил все сторожевые посты и обновил заклятие, скрывавшее воинов. Он мог сделать их «невидимыми» для обоняния оборотней, но лишь не на небольшом участке леса – около квадратного лавга. Это он считал достаточным для того, чтобы кто-нибудь попался в ловушку.

После этого минарс отправился в горы. Теперь он рассчитывал провести там несколько дней. С этой целью он оборудовал пещеру, создав в ней минимум удобств для жилья. Воинов, принесших ему пищи на неделю и постель, он тут же отправил обратно с наказом: если попадется оборотень, немедленно доставить ему. Может, герцог хочет использовать пленников в своих целях, но в любом случае будет справедливо, если они будет делить попавшихся по очереди: один оборотень ему – другой герцогу. Сколько бы Тазраш ни заплатил воинам, магу они принесут пленника из страха, чтобы он не превратил их в баранов для замковой кухни. Он ведь вполне мог сделать такое, и последующий за этим зуд не остановил бы его.

В горах он рассчитывал освободить так много «помощников», сколько сможет успеть. Он надеялся, что они не только деморализуют жителей Энгарна, но и в случае если дело дойдет до открытого столкновения с «волками» Полада, сильно проредит его войска.

Загфуран собирался сделать все, чтобы у Полада – королеву он давно не принимал в расчет – не осталось ни одной лазейки для спасения. Еще раз проанализировав нынешнее положение дел, он порадовался успехам: пока все учтено и идет именно так, как он задумал.

1 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Умар, город князя Балора

Ранели пошла в дом к Ялмари, потому что в небе парил сокол. Теперь, когда птица появилась в третий раз, она могла не сомневаться, что это Алет следит за ней. Это-то и раздражало: он не предпринимал попыток вновь сблизиться с ней, и в тоже время не отпускал до конца – не смотря на обещание, продолжал следить за ней. Пусть следит. Она докажет, что Алет ей безразличен. Если у него нет сил забыть ее, то у нее хватит на это мужества. Обратного пути нет.

Как только начался праздник, появился Вожак. Ранели постаралась держаться от него подальше. Никого она не боялась так, как этого молодого парня, в обычной жизни очень веселого и простого. Хорошо, что у костра присутствовал оборотень, который интересовал Вожака больше - Ялмари. Когда начались разоблачения, то сначала она не могла поверить ушам. Казалось, и Тевос, и Ялмари разыгрывают их. Но новоявленный принц лишь скрежетал зубами. Слушать о подробностях своего появления на свет ему не нравилось. Да и кому бы понравилось? На какое-то мгновение она посочувствовала ему. Мало того, что рожден в Энгарне, мало того, что королева предала его родного отца, мало того, что всю жизнь ему пришлось скрывать истинную сущность, так ко всему прочему он еще и незаконнорожденный. В Умаре с таким никогда не сталкивались.

Когда стая требовала изгнания Ялмари, она очень боялась, что вскоре и ей придется услышать подобные слова. Когда же Тевос оправдал принца. Она решила, что Вожак поступил справедливо: плата за ложь уже принесена – вон как принц изменился в лице. Она насмешливо взглянула на униженного Ялмари. Тот в ответ отвернулся. Она хотела подойти к Сафарбию, но заметила сокола. Он пристроился на низкой ветви ели и демонстративно ее разглядывал.

Этого еще не хватало! Алет обнаглел. Она направилась к Ялмари и, устроившись за столом недалеко от него, начала откровенно флиртовать. Либо Алет в бешенстве уберет сокола, либо явится сюда лично. Надо сказать, что флиртовала она очень грамотно. Если бы кто-то захотел обвинить ее, она всегда могла бы сказать, что просто кушала. Поначалу она пристально смотрела на принца, чтобы привлечь его внимание. Когда она уверилась, что боковым зрением Ялмари постоянно за ней наблюдает, брала мясо с ложки одними губами, вытягивая их словно при поцелуе, затем медленно гибким язычком слизывала попавшую на них крошку хлеба. Наступила очередь десерта. На руку «случайно» капнул сладкий крем, и нежные губки аккуратно собрали его несколькими плавными движениями. Иными словами ела она очень волнующе... При этом Ранели знала меру: все ее действия никто бы не осмелился назвать вульгарными. Многие бы сочли их вполне невинными, если бы она не сидела так близко к принцу. Ялмари взирал на нее с изумлением, и не сразу нашел в себе силы отвернуться. Потом побледнел от гнева, вообразив, что она старается вывести его из себя.

- Что тебе надо? – не выдержал он.

- Хочешь? – осведомилась Ранели, ткнув пальчиком то ли в тарелку, то ли в грудь.

- Торта? – поднял брови Ялмари.

- Торта, конечно! – Ранели медленно положила в рот еще один кусочек. - Тетушка готовит его лучше всех, пальчики оближешь.

- Нет, не хочу, - отрезал он, демонстрируя клыки. - Я уже много съел сладкого.

После этого Ялмари приподнялся, чтобы уйти, но Ранели остановила его:

- Постой, принц Ллойд. Я хочу спросить кое-что.

Он побледнел:

- Не смей! – прошептал он с угрозой.

- И что ты мне сделаешь? – она красиво повела плечом.

Он в ярости отвернулся, но она позвала другим тоном:

- Подожди, я больше не буду. Мне надо поговорить, - заметила, что сокол перелетел к ним ближе, что ей и нужно. Пусть видит. Села напротив Ялмари.

Принц нехотя опустился на скамью:

- Что еще ты хочешь спросить? Если о моих родителях…

- Я спрошу, а ты, если не захочешь отвечать – не говори. Тебе хорошо в Энгарне?

- Глупый вопрос, - он бросил косой взгляд. – Как может быть хорошо, постоянно прятаться, бояться подставить под удар мать и сестру?

- Ты любишь их?

- Конечно.

- Но она же предала твоего отца.

- С чего ты взяла? Мама тогда не могла поступить иначе. Разве что и меня убить, - он криво усмехнулся. – Еще до рождения.

- Ну, хорошо, а если бы все было по-другому. Если бы тебе не приходилось прятаться и бояться. Где бы ты жил: в стае или среди людей?

- В стае, - не задумываясь, откликнулся Ялмари.

- Даже если твоя семья, люди, которых ты любишь, останутся там?

- Даже тогда.

- Но почему?

Ялмари откинулся на спинку скамьи и всмотрелся в небо, где уже начали появляться звезды. Затем пробормотал:

- Я хотел бы жить там, где меня примут таким, какой я есть. Стая – это единственное место на земле, где такое возможно.

Ранели так же тихо продолжила расспросы:

- Ты часто обращаешься в волка в Энгарне?

- Нет. Очень опасно.

Она кивнула:

- Мне кажется, оборотень не может быть собой, если он не обращается в волка. Я с тобой согласна - мы можем быть счастливыми только в стае, - когда она говорила это, застывшим взглядом смотрела на ветку, где сидел сокол. Ялмари невольно тоже взглянул туда. Ранели заметила, что он недоумевает. Кажется, он понял, что это не обычная птица – настоящие соколы не будут сидеть на ветке так долго. И не будут так внимательно прислушиваться к разговору.

- Я всю жизнь мечтал вернуться сюда… - услышала она. – Надеюсь, меня примут, несмотря на мою ошибку.

- Мы чем-то похожи с тобой, Ялмари, - девушка грустно водила пальцем по столу. – Ты ищешь себя. Я ищу себя. Как ты считаешь, мы справимся?

Он не отводил взгляда от Ранели. Ее губы слегка искривились. Он уже собрался ответить, но тут раздалось хлопанье крыльев. Принц повернулся к соколу и заглянул ему в глаза.

- Не смотри! – воскликнула она в последний момент и швырнула в птицу тем, что попало под руку – ложкой. Она спугнула сокола, тот мгновенно снялся с места и улетел. Но она опоздала: Ялмари побледнел как мел и завалился на бок. Она быстро передвинулась к нему и прикоснулась к руке, чтобы найти пульс – он не прощупывался.

- Помогите! – крикнула Ранели, беспомощно оглядываясь в поисках Вожака.

Тевос словно почувствовал что-то. Увидев лежащего Ялмари, он крикнул князю:

- Быстро феникса! – и тут же другим оборотням. – Положите его на землю!

Ялмари бережно переложили на землю. Тело его стало таким мягким, словно из него вынули кости. Ранели стояла рядом, закусив палец, чтобы не закричать от ужаса.

- Доигралась? – хмуро спросил Тевос, склоняясь над принцем и нащупывая артерию на шее. – Где князь? Мы не успеем!

Подбежал Балор с маленькой, размером с воробья серой птичкой в руках. Она казалась мертвой – лежала безвольно, веки прикрыты. Князь подлетел к Вожаку и передал ему птицу. Вожак осторожно положил ее на грудь принца, распластав крылья. Теперь птичка словно обнимала Ялмари.

- Найди его, - прошептал Вожак. – Найди!

Оборотни застыли вокруг, наблюдая за лежащим неподвижно гостем и мертвой птицей на нем.

1 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Умар, город князя Балора

Ялмари падал в бездну. Точно как приснилось в Сальмане: он стремительно летел вниз среди темно-синих скал. Ветер свистел в ушах, еще мгновение – и он разобьется о камни. Дыхание перехватывало. Сон повторялся в мельчайших подробностях: те же видения, те же звуки, те же ощущения... Сердце точно так же не билось. Выходит, через минуту смерть. Тело непроизвольно сжалось в комок.

Внезапно его тряхнуло, будто он попал в невидимые сети. Это потрясение заставило биться сердце. Сначала неохотно, медленно, а потом все быстрее стучал пульс.

Хотя скалы по–прежнему плыли вверх, его жизни ничего не угрожало. Его бережно опустят на землю, и там он будет лежать во мраке всю жизнь. «Это страшнее, чем разбиться насмерть», - Ялмари показалось, будто это чья-то чужая мысль, потому что страха не появилось. В нем царила бесконечная усталость, от которой можно избавиться только сном.

Наконец приблизилась земля – такого же цвета индиго, но удивительно мягкая и уютная. Ялмари свернулся клубочком. Глаза закрылись.

В полудреме перед ним мелькали события его жизни: мама качает его на руках… Он ест торт на дне рождения. На торте шесть свечей. Рядом мама держит маленькую сестренку. Она норовит схватить свечи пальцами. Он смеется… Повзрослевший он садится на лошадь, едет в лес. В вышине шумят ветви деревьев, пронзительно поет птица. Какой неприятный у нее голос. Где она? Он вглядывается в ветви деревьев и достает лук, но птичка - очень маленькая, в ветвях ее незаметно. Он трясет головой и едет дальше, но резкий звук не отстает, преследует его. Ялмари снова пытается разглядеть, кому принадлежит это отвратительное пение и снова безуспешно. Хочет заткнуть уши и вместо этого… просыпается.

Скалы почернели. Теперь они почти сливаются с черным беззвездным небом. Гармонию мрака нарушает лишь легкая серая тень, похожая на перышко, которое кружась падает вниз. Ялмари вглядывается внимательней: птица? откуда тут птица? Здесь не может быть ничего живого! Но она опускается все ниже и ниже, продолжая петь. Ялмари попытался крикнуть, чтобы прогнать ее, чтобы это мерзкое пение прекратилось, но губы лишь бессильно шевельнулись. Силы иссякли: он не мог ни двинуть рукой, ни прошептать что-то. Мог лишь смотреть, как серенькая птичка, опускается к нему в бездну.

Вот она совсем близко. Легла к нему на грудь и распластала крылья, словно обняла. Ялмари покосился и увидел глаза-пуговки. Она безмолвно просит о чем-то. О чем? Внезапно он догадался: она просит спасти ее. Птичка не хочет умирать. Но что он может сделать?

Они смотрят друг на друга – птица и человек. Два беспомощных существа в долине смерти. «Помоги!» - молит она. «Я бы помог, но уже умер», - отвечает он. Но птица не слышит, она опять и опять требует: «Помоги!»

Ялмари пробует поднять руку. Она дергается, как у парализованного, но остается лежать. Внезапно в груди его растет возмущение. Да что же это такое? Он может умереть, но причем тут эта птица? «Эль-Элион!» - кричит он внутри себя, и внезапно в груди, там, где лежит птица, разрастается тепло, затем превращается в огонь. Желая избавиться от этого внутреннего костра, он вскакивает, чтобы сбросить с себя птицу.

Слышит радостный возглас рядом. Скалы исчезли. Он оказался в полной темноте. Под ладонями, которыми опирается на землю, чтобы не упасть, жесткая трава.

- Он очнулся… – кажется, это Тевос. – Ялмари? Ты меня слышишь?

- Слышу. Но ничего не вижу. Что происходит?

- Ты посмотрел в глаза эйману. Слышал об эйманах?

В голове у Ялмари зашумело, когда он попытался вспомнить. Он растеряно провел рукой по лицу, пытаясь убрать темноту, но ничего не вышло. Прозвучал голос князя:

- Откуда здесь эйманы?

Его вопрос остался без ответа.

- Я навсегда ослеп? – спросил Ялмари.

- Ты выжил – это главное, - оптимистично заметил Вожак. – Я не знаю никого, кто бы выжил, посмотрев в глаза эйману. Ранели спасла тебя, прогнав сокола. Давай-ка мы поможем тебе добраться до постели.

Сильные руки подхватили подмышки, помогли встать на ноги.

- А теперь потихоньку идем вперед, - кажется, это Сафарбий.

Путь до гостевого дома длился неимоверно долго. В детстве они играли в жмурки. Водить никто кроме Герарда не хотел, да и он водил потому, что тайком подглядывал из-под повязки. Ялмари никогда не думал, что это так страшно – лишиться зрения. Он попытался представить себе дальнейшую жизнь, если зрение не вернется. Наверно, мама и сестра найдут чему порадоваться. Он никуда не будет исчезать. Будет сидеть на стульчике, не заставляя за себя волноваться, и слушать книги, которые они читают ему вслух…

Сафарбий, поддерживая принца, пытался развлечь его разговором.

- Осторожно, впереди кочка… Я никогда не видел эймана, только читал о них. А ты видел? Согласен, глупый вопрос. Если бы видел, не попался бы. Хотя… Я вот читал, а тоже мог бы посмотреть ему в глаза сегодня. Кто же отличит эймана, от обычной птицы? Да и эймана-человека отличить сложно. Читал, что у них какая-то татуировка на плече есть. Но татуировки и люди делают. Выходит, легче оборотня от человека отличить, чем эймана…

- Кто такие эйманы? – сдвинув брови, осведомился Ялмари. Теперь, когда он не мог использовать зрение, запахи словно обострились. Он почти «видел» улицу города, знал, возле какого дома они находятся. Никогда не думал, что у оборотня настолько сильна запаховая память. Всего два раза только и прошел, причем, в первый раз его несли в сетке. Тут же Ялмари споткнулся. На мгновение остановился. Жаль, дорогу с ее кочками он не мог «видеть» так же.

- Не читал? – вопрошал Сафарбий и продолжил. – Они живут восточнее нас. Значительно восточнее. Я в книге Народностей читал. До них шарвов пятьдесят, не меньше. Единственный народ, имеющий две сущности. Одновременно в двух телах живут, представляешь? Одно – тело человека, другое – птицы или животного. Говорят, есть эйманы львы, собаки, кролики, воробьи, олени и много еще каких. Человеческая половина не опасна. Ну, в смысле, не более опасна, чем любой человек. А вот эйману-животному нельзя смотреть в глаза – мгновенная и неминуемая смерть. Если бы не феникс, ты бы умер.

- Феникс? - переспросил принц, задев рукой деревяшку. Кажется, это была калитка, они добрались до дома. Неужели!

- Поднимай ноги, здесь высокие ступеньки, помнишь? Феникс, это птица, которая может вернуть мертвого. Если, конечно, он недавно умер. Ты про нее тоже не слышал?

- Слышал, - невесело сообщил Ялмари, - когда читал об этом, посчитал, что это сказки.

Войдя в дом, он на ощупь направился в гостиную. Там стоял диван. Вполне достаточно, чтобы переночевать. А вот если завтра зрение не восстановится, тогда и решит, что дальше делать.

- Помочь тебе раздеться? – поинтересовался Сафарбий. Судя по запаху, он стоял в трости от него.

Ялмари покачал головой и обессилено упал на диван. Все-таки, если он потеряет зрение, это будет ужасно.

В это же время в замке

Илкер заболела. Она слишком долго задержалась в лесу, когда заходила в домик Ялмари, а к вечеру там похолодало, налетел ветер, вскоре хлынул дождь, так что пока она домчалась до дворца, уже промокла до нитки.

Обычно это заканчивалось легкой простудой – пару дней пошмыгает носом, и все в порядке. А теперь поднялась температура и она слегла. Принцесса почему-то всерьез встревожилась, пригласила к ней королевского доктора. Но он важно поморщил нос, пустил кровь из вены и ушел. Кажется, его оскорбило то, что пришлось лечить горничную. Если бы Илкер не болела - рассмеялась бы. Ее всегда забавляло, как люди делят всех на касты – кто им ровня, кто нет. Как будто, не у всех течет одна и та же кровь. Теперь, когда она вынужденно работала горничной, она убедилась, что слуги такие же люди. Судьба или кто-то свыше распорядился так, что одним дали хорошее образование, научили читать и писать, а другие умеют пахать, стирать и мыть полы.

Лучше ей после пускания крови не стало. Она то засыпала и бредила. В ее снах обязательно кто-нибудь погибал. То отец, то мама, то братишка, то Ялмари, то она сама. Она выныривала из сна, ей давали какой-то неприятный теплый настой, и она вновь проваливалась в сновидения, от которых уставала больше, чем от болезни. Показалось, прошла целая неделя, но когда пришла в себя, Пайлун сообщила, что болеет она только второй день, а врач приходил вчера. Она поднесла к ее губам чашку с лекарством, но Илкер жалобно взирала на нее:

- Не надо! – еле слышно прошептала она. – Мне от него хуже.

- Быть не может, - категорично заявила Пайлун. – Это принцесса дала и сказала каждый раз давать, когда ты в себя приходишь.

- Пайлун, пожалуйста! – попросила еще раз Илкер.

Подруга смилостивилась:

- Ладно, в этот раз обойдешься без лекарства. Но в следующий раз – обязательно! – закончила она строго.

Девушка слабо улыбнулась и прикрыла веки. Даже смотреть стало больно, казалось, что глаза кто-то выдавливает. Она услышала, что подруга посидела еще немного и вышла. Это и к лучшему. Илкер заплакала. Она не хотела, чтобы Пайлун заметила ее слезы. Во время болезни навалилась удушающая тоска. Почему, почему она должна перенести все это? Смерть родителей. Разлуку с братом. Да еще и Ялмари исчез, не сказав ни слова. Это несправедливо! Она плакала, пока не уснула. Мутные и тяжелые сны дополнились удушающей жарой. Стало так невыносимо жарко, что она порывалась раздеться, но ей не позволяли. И кто-то то ли спорил, то ли ругался над ней, а спустя какое-то время вливал что-то в рот. Она не хотела пить, но ее мучители настаивали, так что все-таки пару глотков пришлось сделать, после чего и сны померкли.

2 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Умар, город князя Балора

Ранели вместе с другими оборотнями смотрела на мертвую птицу на груди Ялмари. Она безмолвно молилась: «Эль-Элион, пожалуйста! Я не хотела этого…» До этого дня она несколько раз подставляла принца, но каждый раз успокаивала себя, что он выживет, что с ним все будет в порядке. Сейчас она могла надеяться лишь на чудо.

Сначала Ялмари не шевелился. Потом голова дернулась, будто он пытался посмотреть вверх. Еще через мгновение дрогнули губы. Затем рука…

Фениксов в стае сохранилось около десяти. Большой удачей считалось найти гнездо этой птицы. В этом случае оборотни долго наблюдали за гнездом, пока феникс выведет потомство, научит детей летать. После этого расставляли силки. Пойманная птица, едва к ней прикасались, «умирала». Она не шевелилась и могла так пролежать много десятилетий. До тех пор, пока ее не положишь на грудь умирающему. Стая долго жила без войны и внезапных смертей не происходило – только от старости. За последние несколько месяцев в стае погибло немало оборотней, но их находили слишком поздно, феникс не мог спасти их. Вот почему Ранели ни разу не видела, как оживляет птица-феникс. Девушка не знала, почему хмурится Тевос. Может, это плохо, что принц шевелится?

- Жамшид! – в сердцах выругался Вожак и зло глянул на Ранели. Сердце ее сжалось. Но тут же Ялмари выгнулся дугой и резко сел, опираясь на землю. Птица соскользнула с его груди и села на колени. Она сложила крылья и посмотрела по сторонам. Раздался вздох облегчения.

- Он очнулся, - радостно сообщил Вожак. - Ялмари? Ты меня слышишь?

- Слышу. Но ничего не вижу. Что происходит?

Когда принц заговорил, птица вспорхнула и улетела. Ранели поводила ее взглядом: «Спасибо тебе, феникс».

Сафарбий помог Ялмари подняться и повел его домой. Тевос подошел к Ранели, кинул на нее тяжелый взгляд:

- Твое счастье, что он выжил. Молись теперь, чтобы зрение вернулось. Иначе… Жду тебя завтра на Совете!

Девушка поняла, что он имеет в виду. Князь уже сообщил ей, что ее судьба зависит от Вожака. Но сегодня о себе она волновала меньше всего. Она пошла домой, и пока не уснула, просила Эль-Элиона, чтобы все обошлось, чтобы к Ялмари вернулось зрение и чтобы… он не обижался на нее.

Иногда накатывала злость: «Жамшид бы побрал Алета! Как он мог так поступить? Что за дикая ревность? Что такого сказал Ялмари, чтобы убивать его? Если он объявится… Лучше бы не объявлялся! Сегодняшний случай – последняя капля. Теперь я никогда…»

Неожиданно Ранели расплакалась. Когда она произнесла слово «никогда», навалилось такое отчаяние… Как он мог бросить ее? Как он мог? Если бы она знала, что Алет где-то рядом, она бы, кажется, немедленно умчалась к нему. Но он мог быть за тридевять земель. Мог быть в своем доме, что за шестьдесят шарвов от Умара. Точно так же лежать в постели и в ярости сжимать зубы. Потому что она заигрывала с Ялмари, и он ни за что не простит ее.

Как только забрезжил рассвет, она поднялась, чтобы пойти в дом для гостей, посмотреть, что с принцем. Он еще спал на диване в гостиной, прямо в одежде. Она осторожно прошла на кухню и стала готовить завтрак. Когда мясо сварилось, услышала, как открылась дверь, и выглянула в гостиную. Пришел Тевос. Девушка немедленно прижалась к стене, надеясь, что запах мяса помешает Вожаку учуять ее присутствие.

Вожак приблизился к Ялмари и склонился над ним. Принц вздрогнул и очнулся:

- Привет, - улыбнулся Тевос. – Вижу, зрение восстановилось.

- Доброе утро, - Ялмари не ответил на улыбку. – Почти восстановилось. Вижу тебя как в тумане.

- Надеюсь, это тоже пройдет. Ждем тебя через час на Совете князей. Дом Князей знаешь? Будь готов.

Тевос направился к выходу, но на пороге крикнул:

- Тебя это тоже касается!

Ранели закусила губу – последние слова явно предназначались ей. Она вышла из кухни:

- Здравствуй, Ялмари. Как у тебя аппетит? Пойдешь завтракать?

- Побреюсь и приду, – сообщил он после приветствия. - Ты что тут ночевала? – поинтересовался он.

- Кто бы мне позволил, - развела руками девушка. – У нас строгие правила, ты же знаешь.

Вскоре они уселись друг напротив друга. Ранели заботливо положила ему мясную похлебку. Какое-то время они ели. Затем она нерешительно произнесла:

- Я хотела извиниться за то, что произошло вчера.

Ялмари недоуменно посмотрел на нее:

- Извиниться? За то, что спасла меня? - пожал плечами. – Наверно, не стоило этого делать.

Девушка вздохнула:

- Я не об этом.

- А о чем? Именно ты спугнула эймана и позвала Вожака. То есть я жив, благодаря тебе. Впервые.

Ранели смутилась:

- Солдат тоже позвала я.

- Ах да! – произнес он. – Так за что ты просишь прощения? – уточнил принц.

- Это все… то, что эйман напал на тебя… произошло из-за меня.

- Я почти не удивлен, - поджал губы Ялмари. – Чем я тебе не угодил на этот раз?

- Не подумай, что я хотела тебя убить!

- Я уже знаю, что ты хотела меня напугать, но немного перестаралась.

- Ничего я не хотела! – Ранели, наконец, возмутил его тон. - Дело в том… - девушка замялась. – Ты же слышал тогда, в таверне, я была с мужчиной… - она сделала паузу, набираясь решимости. – Эйман Алет Сокол - мой любовник, – принц смотрел на нее, ожидая продолжения. - Мы поссорились. Он обещал, что оставит меня в покое, а сам постоянно следит за мной через птицу. Я хотела его позлить, стала с тобой заигрывать. И он, видимо, почувствовал в тебе серьезного соперника… Если бы я знала, что этим дело кончится, я бы так не поступила, - Ялмари молча слушал. – Ты уже можешь сказать что-нибудь.

- Я несколько шокирован твоими откровениями и не знаю, что сказать.

- Можешь, сказать, что прощаешь меня, - губы Ранели скривились.

- Ха! – он проглотил еще ложку похлебки, тщательно пережевал. После продолжил, глядя в тарелку. – Да. Я прощаю тебя.

- И все? – она сложила руки на груди, и не спускала с него глаз.

- Что-то еще? – он невинно поднял брови.

- А где нотации? «Как ты могла! Ты опозорила стаю, нарушила закон Эль-Элиона!»

- Это ты сегодня услышишь на Совете от Вожака. Не буду переходить ему дорогу.

- Ялмари, скажи честно, ты веришь в этот бред?

- Какой?

- Что до свадьбы нельзя быть вместе. Какая разница до свадьбы или после?

- Не знаю. Я верю тому, что написано. Если написано: нельзя, значит, есть разница.

- И ты, живя среди людей, все равно поступаешь как положено?

Ялмари покраснел.

- Я не на исповеди, нет? – поинтересовался он, наливая яблочный сок в глиняную кружку.

- Принц Ллойд! – она отплатила той же монетой. – Я спрашиваю не из праздного любопытства. Знаешь, почему я поступила так? Я знаю, что люди живут иначе, хотя читают те же заповеди и поклоняются тому же Богу. И ничего – никто не погиб. Энгарн стоит на месте. Так может, мы что-то не так поняли в заповедях?

- Хочешь знать, как живут люди? – принц пригубил напиток. – Я расскажу тебе. Мужчине можно все. А если незамужнюю девушку поймают в прелюбодеянии, ей придется пойти в публичный дом. Если, конечно, ее не забьют до смерти собственные родители. Это у простых людей – вилланов, купцов, ремесленников. У аристократов с этим проще, так как браки совершают родители, а потом так называемые муж и жена спят в раздельных спальнях и имеют столько любовников, сколько хотят. Бывают, конечно, инциденты. В прошлом году один лорд убил жену – очень ревнивый оказался. А полгода назад престарелая графиня отравила молодую любовницу. А как тебе моя история? Ничего? Хочешь, чтобы такое пришло в Умар? Брошенные жены, отчаявшиеся мужья, незаконнорожденные дети…

- Это крайности. Я слышала о подобных случаях. Ты все-таки скажи, ты соблюдаешь эти заповеди?

Ялмари потер лицо, затем твердо посмотрел на Ранели.

- Да. Хотя среди людей это непросто.

Девушка поникла.

- Извини, что начала этот разговор… Наверно, я хочу найти оправдание себе. Если бы ты тоже… Мне было бы легче. Скажи тогда еще… Ты бы женился на женщине? Как твой отец.

- Не надо приплетать сюда моего отца, - нахмурился Ялмари. – Хотя понимаю, почему ты спрашиваешь. Я считаю, что это очень трудно, когда жена или муж – не оборотни. Очень трудно. Ты представить себе не можешь, как, потому что у тебя есть стая. Тебе есть куда идти. Есть место, где тебя поймут, где тебя любят и ждут. Если ты живешь среди другого народа, ты одинок. Чуть что не так в семье – ты остаешься беззащитен. А оборотни однолюбы… - все это он произносил, не глядя на Ранели, но в заключение поднял взгляд. – Лучше, когда твой избранник оборотень. Но можем ли выбирать? Иногда мне кажется, что это любовь выбирает нас, и никуда от этого не денешься.

В кухне повисла тишина. Ранели решительно встала.

- А я считаю, что это не так. Я свободна, и никто не может решать вместо меня. Я ошиблась. Нарушила заповеди. Но еще не поздно все исправить. То, что ты сказал… Я это давно чувствовала, только поэтому и не вышла замуж за Алета. Я знаю, что буду несчастна, если покину стаю. Он никогда не поймет, меня, потому что он – не оборотень. А любовь… С этим я справлюсь. Нам пора на Совет, - она направилась к выходу.

2 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, владения графа Иецера

Все-таки Загфуран не мог оставить герцога без присмотра – он никому не доверял. Минервалсам, которых он завербовал в войске герцога, он поручил тщательно наблюдать за всем, что происходит и докладывать ему об этом раз в день, а если будет что-то необычное, то и чаще. Кроме того, он наложил легкое заклятие на воинов, чтобы в случае, если они попадут в плен, они не могли выдать его. Он понимал, что те ловушки, что он устроил на оборотней, хорошо срабатывали лишь в первый день, потом они постепенно ослабевали. Если же кто-то попадал в них, магия практически исчезала. Он решил, что обновит заклятия завтра, но сегодня посвятит себя освобождению проклятия гор.

К полудню появился один из его минервалсов. Он сообщил, что Тазраш в прекрасном настроении: ему удалось связаться с врагом, передать, что с прекрасными пленницами ничего не случится, если он в назначенный день явится в замок. Рассказал он и то, о чем «забыл» упомянуть Тазраш. Герцог и вправду хотел отдать заложниц солдатам, но женщина, очаровательно улыбнувшись, пропела:

- Самый быстрый способ лишить вас всех солдат!

И когда герцог ее не понял, добавила:

- Всех заразим…

После этого Тазраш помрачнел и запер их в одной из спален.

Никто из солдат не понял, о чем они говорили. Загфурану подумал, что пленницы чем-то больны, но разве вели бы они себя так смело в этом случае? Тут кроется какая-то тайна… Надо бы расспросить обо всем герцога подробнее. Если от минарса что-то скрывали, он начинал нервничать.

Минервалсу он еще раз приказал, чтобы первого же оборотня, который попадет им в руки, привезли ему. Когда мужчина покинул его убежище в горах, он убедился, что зуд на коже несколько утих и можно продолжить плести заклинания.

«Еще один день, - успокаивал он себя. – Вскоре вернусь в замок и все выясню»

2 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Умар, город князя Балора

Ялмари пошел следом за Ранели. Принц смотрел на прямую спину девушки и завидовал ей. Почему в нем нет такой силы? Почему он не может забыть Илкер? Наоборот, едва познакомившись с ней, стал искать встречи. Хотя слишком большая пропасть между ними. И не потому, что она горничная, а он – принц. Это его нисколько не беспокоило. Потому, что он оборотень, а она – человек. Как ей сказать об этом? Это поставит под угрозу его близких. Да и зачем говорить? Есть ли такая женщина, что способна принять его тайну? А жить всю жизнь скрываясь… Надо бы как Ранели, без колебаний отбросить все. А он с ума сходит при одной мысли, что с ней что-то случится, что она умрет, как привиделось ему во сне. Пусть нет надежды на счастье, ему достаточно слышать ее голос. Что же это за наваждение такое? Не обманывает ли он себя, считая, что это любовь выбирает. Может, и он должен вот так, не раздумывая, порвать с ней, пока не поздно. Ведь может же эта девушка сделать это, хотя и зашла так далеко. Что ей дает силы? Стая?

Когда они подошли к Дому Князей, Ялмари принял решение: если стая не изгонит его, он останется здесь и попытается забыть Илкер. В конечном счете, так будет лучше для них обоих.

Дверь открылась, и появился князь Балор:

- Здравствуй, Ялмари Онер. Проходи. А ты, - он загородил дорогу Ранели, - ступай домой к отцу.

- Вожак сказал, что я должна быть на совете, - нахмурилась она.

- Твое дело уже рассмотрели. Вожак вынес решение, и князья с ним согласились. Ты остаешься в стае до первого нарушения. Если еще раз что-то учудишь, будешь изгнана.

- Вы разбирали мое дело без меня? – возмутилась девушка. – Разве это по правилам?

- Ты нарушила столько правил, что должна быть благодарна, что тебя не пригласили на Совет. Наверно, Вожак сделал это потому, что не хотел открывать все, что ты натворила, потому что тогда тебя бы точно пришлось изгнать. Так что иди домой и займись вышивкой.

- Вышивкой? – Ранели задохнулась от гнева. – Но я же просила! Я хочу заняться чем-то полезным для стаи. Я многое могу, почему мне запрещают покидать Умар?

- Это не обсуждается! – Балор повысил голос. – Замолчи и веди себя, наконец, прилично, - не желая продолжать спор, он захлопнул дверь за спиной Ялмари, покосившись на него. – Сюда… принц.

Ялмари резануло это обращение, но он проглотил обиду.

В Доме Князей гостиная занимала весь первый этаж. Огромный камин - раза в три больше, чем в обычных домах - не топили. Посередине комнаты стояли полукругом кресла. Напротив них еще одно, там сидел Вожак. Он чуть кивнул на его приветствие. «Что теперь я натворил?» - подумал он. Ему тут же объяснили.

- Ты предлагал князю Балору отправить кого-нибудь из оборотней к замку Иецера, чтобы проверить истинность твоих слов? – начал Тевос без предисловий.

- Да, - принц насторожился.

- Он не отрицает, - заметил один из князей. – Он виновен.

- Вина не доказана, - не согласился Вожак.

- Какие еще нужны доказательства? – возмутился другой.

- Что происходит? – вмешался Ялмари. Он стоял между князьями и Вожаком.

- Пагур погиб, - безжизненно произнес Балор. – Он попал в засаду именно там, куда ты его направил.

- И что? Постойте, вы что думаете, что я специально…

- А как иначе?

- Оборотни погибали и до того, как я пришел.

- Никто бы не пошел туда, если бы ты не предложил. Если бы князь не послушался тебя, Пагур был бы жив. Ты виновен.

- Вина не доказана, - упрямо повторил Тевос.

- Ты говоришь, что вина не доказана, но и вообще ничего не говоришь! – воскликнул Балор. – Ты ведь ничего не видишь о нем, не так ли? Или не хочешь говорить то, что видишь.

- Довольно! – Тевос поднялся. – Я не хотел этого делать. Но теперь понимаю, что другого выхода нет. Его вина не доказана. Пусть ее определит Эль-Элион. Я вызываю тебя на поединок!

В груди у Ялмари похолодело. Он следил за Тевосом и не мог поверить. Неужели опять все будет так, как предсказало зеркало? Поединок. А потом… изгнание.

- Суд Эль-Элиона вершится серебряными мечами, - вскинулся Балор.

- Так и будет, - согласился Тевос. – Но никто из вас не будет присутствовать на поединке. Я и принц. Принесите мечи.

Один из князей принес два меча, завернутые в красную бархатную ткань. Ритуальные мечи – выкованные на кузнице Умара для суда Эль-Элиона, блестели будто зеркальные. Чистое серебро, какого в Энгарне делать еще не научились. Князь поднес мечи Тевосу, но тот отмахнулся:

- Он! – показал Тевос на Ялмари.

Ему предстоит первому выбрать меч. Внешне они ничем не отличались, потому он взял тот, что лежал к нему ближе. После этого меч взял Тевос и повернулся к князьям:

- Мы будем в круге. Победитель вернется на Совет, - и вышел из дома, пригласив принца следовать за ним.

В это же время во дворце

Королева стояла перед портретом мужа - короля погибшего девятнадцать лет назад при загадочных обстоятельствах. Шел восьмой день с тех пор, как сын уехал, и с каждым днем она волновалась все сильнее, внешне оставаясь бесстрастной. Ее переживания заметил бы лишь тот, кто знал ее маленькую слабость: когда она нервничала – всегда шла в Зал Славы. Тут собрали портреты всех правителей. Издревле повелось так, что в Энгарне власть переходила от матери к дочери, но рисовали всегда семью: и королеву, и ее мужа, ставшего королем, и ее детей.

Люпа запечатлели почти сразу после венчания. Герцог еще молодой, красивый и очень счастливый. Когда что-то идет не так, ей кажется, что это он мстит за свою смерть. И Эолин приходит сюда, чтобы попросить у него прощения. Он, конечно, не слышит, но…

Позади раздалось покашливание. Королева вздрогнула и повернулась.

- Мардан!

- Я не хотел вас напугать, - он смиренно склонился.

- Ты… не напугал. Я задумалась. Что-то случилось? – она с тревогой посмотрела на листок бумаги в его руках.

- Что вы, Ваше Величество. У меня хорошие новости. Это письмо от принца. С ним все в порядке, он передает вам привет и сообщает, что скоро вернется в Жанхот.

- Дай мне, – королева шагнула к телохранителю. - Я хочу прочесть сама, - она выхватила листок из его руки и всмотрелась. - Что это? - спросила она. – На каком это языке?

- Это зашифрованное письмо, Ваше величество, - Полад спрятал усмешку. – Я научил этому капитанов и принца. Если письмо перехватят, никто не сможет его прочесть.

Королева разочарованно отдала листок обратно.

- Ты лжешь мне.

- Вы меня обижаете, Ваше Величество. Хотите, прочту? – теперь он подошел ближе и, выставив листок перед ней, провел пальцем по последней строчке. – Вот, например, написано: «Передавай привет королеве и поцелуй ее за меня». Что я с удовольствием и сделаю, - Эолин не успела отшатнуться, Полад, обхватил ее за талию и прижался к губам.

Сначала губы ледяной королевы упрямо сжались, затем расслабились и чуть приоткрылись, уступая настойчивости мужчины. Руки скользнули на его плечи и тут же уперлись в грудь:

- Мардан! Кто-нибудь увидит…

- Обижаешь… - он нежно скользнул губами к ее уху, оставил влажную дорожку на шее. Его шепот вызвал дрожь в теле. – Я твой телохранитель и всегда знаю, кто и где находится во дворце.

Эолин судорожно вздохнула и уткнулась носом в его плечо:

- Я так боюсь! – выдохнула она.

- Не бойся, - он нежно гладил ее по спине, продолжая целовать плечи. – Я бы ни за что не стал рисковать жизнью принца. Неужели ты мне не веришь? С ним все в порядке.

- Это точно?

- Точно. И не зачем ходить смотреть на этого ублюдка, - он кивнул на портрет короля.

Эолин мгновенно вырвалась из объятий и отступила:

- Не смей называть его так! Он не ублюдок и ты это прекрасно знаешь.

Полад снова превратился в почтительного слугу.

- Вас мучает совесть? – поинтересовался он тоном доктора, спрашивающего у пациента о симптомах болезни.

Королева окинула его холодным взглядом и отвернулась.

- Да. Меня мучает совесть. Иногда мне кажется, что он женился на мне потому, что любил. Он надеялся, что я… забуду прошлое. Он дал свое имя моему сыну…

- Боюсь, он не подозревал, кто отец принца. В противном случае… кто знает, - на этот раз королева не нашлась что ответить. – Я могу идти? – поинтересовался Полад после паузы.

- Мардан, не сердись на меня, пожалуйста, - сказал она, не поворачиваясь. – Ты здесь ни причем. Это мои грехи, - Полад открыл рот, чтобы возразить ей, но передумал. – Скажи лучше, как там эта девочка.

- Какая девочка? – Полад поднял брови.

- Ты прекрасно знаешь, какая. Не зли меня, - в голосе королевы послышались раздраженные нотки.

- Вы говорите о леди Лаксме? – все-таки уточнил Полад. – Она болеет.

- Как болеет? – остолбенела Эолин.

- Тяжело. Подхватила где-то воспаление легких. Как эти девицы умудряются…

- Мардан! Ты хочешь сказать…

- Я хочу сказать, что дал ей лекарство. Ее дура-подруга, пожалела девушку и не поила им, но я уже все исправил.

- Мардан…

Он вновь шагнул ближе, и обнял королеву.

- Ваше Величество, - проговорил он подчеркнуто вежливо. – Об этой девочке вы совершенно точно можете не переживать. Вы ведь поручили это мне? Вот и не волнуйтесь. Я ведь еще ни разу вас не подводил, не так ли?

На этот раз она сама поцеловала его, сказав на ухо перед этим:

- Спасибо.

Он хотел ответить на поцелуй, но быстро отстранился.

- Сюда идет дворецкий, - и продолжил громко. – Так может написать письмо королю Лейна?

2 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Умар, город князя Балора

Ялмари казалось, что он попал в дурной сон. Он и Тевос стояли друг напротив друга с обнаженными мечами в идеально ровном круге песка. Перед боем они разделись, оставшись в одних брюках. Тевос снял амулет власти.

- Таковы правила, - объяснил Вожак. – Мы должны видеть раны друг друга. Наносить удары можно только по обнаженной части тела. Если оба будут ранены, победит тот, у кого ран меньше.

Глядя на тело противника, принц подумал, что если бы не дар Вожака, их шансы на победу оказались бы равны. Они были одного роста и телосложения. Волосы на груди у Вожака росли такого же черного цвета, как у него. Почему-то принц ожидал, что они будут светлые, поскольку Тевос выделялся среди других оборотней светлыми волосами и глазами.

Рядом, метрах в десяти стояла скала – храм Эль-Элиона. За ним лес. Опять вспомнилось, что он так и не попросил о Намжилдоржи там.

Ялмари с надеждой вглядывался в Вожака. Казалось, что сейчас морок рассеется, Тевос улыбнется как тогда, у костра и скажет: «Что это на меня нашло? Пойдем обратно»

Вожак, знающий прошлое настоящее и будущее, прочел его мысли.

- Мы не можем уйти отсюда без боя. Хотя я не хочу этого так же как ты. Начинай, - принц не шевельнулся. – Хорошо. Тогда начну я, - он молниеносно шагнул вперед и нанес удар, но Ялмари легко отбил его и отступил.

Удивительно: сейчас ему казалось, что глаза Тевоса такие же карие, как у всех оборотней. Будто ночь смотрит на него оттуда.

Вожак опять пошел в атаку, но Ялмари не сражался с ним, лишь оборонялся. Когда принц сделал еще один шаг назад, Тевос предупредил:

- Не выходи за круг. Кто коснулся травы – проиграл.

После этого, он начал наносить удары мечом с такой быстротой, что Ялмари едва успевал поворачиваться. Потом пришел азарт боя. Принц не оборонялся, он наносил удары на поражение. На лице Тевоса появилась загадочная улыбка:

- Так лучше, - проговорил он. Не смотря на то, что поединок длился уже около пятнадцати минут, дыхание его не сбилось. – Я не могу убить того, кто не умеет драться. Такое ощущение, что режешь младенца, - еле уловимый выпад, и на руке Ялмари осталась царапина. – Ты хорошо дерешься, - тут же ободрил его Тевос. – Я считал, у людей ничему нельзя научиться, - еще один выпад и такая же царапина появилась на щеке и плече.

Когда на груди появился еще один росчерк, Ялмари догадался, что Тевос с ним играет, как кошка с мышью. Его удары лишь слегка разрезали кожу: несмотря на то, что кровь заливала грудь, все раны почти не причиняли боли, только легкое жжение от серебра. Чего он хочет?

Внезапно Тевос отступил. Он опустил меч и стал говорить не своим голосом, глядя на песок.

- По правде говоря, этот поединок несправедлив. Ты не мог победить ни при каких обстоятельствах. В честном поединке Вожака не может победить никто.

Ялмари медленно шел вокруг Тевоса, казавшегося расслабленным. Но впечатление было обманчиво. Принц очень ярко вспомнил то, что произошло с ним домике скованного мага. Хотелось, сбросить с себя наваждение, остановиться, но какая-то странная сила несла его вперед. Он попытался достать Тевоса мечом. В одно мгновение сверкнул меч, удар по руке, меч выпал из руки принца, Тевос отбросил его ногой за пределы круга, одновременно делая подсечку. В следующее мгновение серебряный меч сделал полоску на его шее. Если бы Вожак на пару сантиметров ошибся. Ялмари лежал бы с перерезанным горлом. Тевос наклонился над ним, уперев меч в кадык:

- Знаешь, почему Вожак всегда побеждает? – спросил он, глядя, кажется, в душу Ялмари. – Потому что он знает, что предпримет противник на день раньше битвы. Стая изгонит тебя, принц Ллойд. Но знай: ты должен был прийти сюда, - он убрал меч от горла, протянул руку Ялмари и помог подняться. – Мы вернемся на Совет, и я скажу, что ты победил, - произнес он, подняв лицо к небу. Теперь его глаза казались не стальными, как в первую встречу, а синими как небо. – Я вижу прошлое настоящее и будущее. Я знаю, что в тебе нет зла, что ты не принесешь вред стае намеренно. Я хотел бы, чтобы ты остался, - он посмотрел на Ялмари. – Но я знаю, что тебя изгонят. Меня в тот момент не будет рядом. Я не знаю почему – свое будущее я вижу хуже всего, - он невесело усмехнулся. – Но пока я – Вожак стаи, ты можешь свободно находиться тут. Закон стаи хорош, когда его законно употребляют. Стая превратилась в запечатанную бутылку, тогда как должна была стать источником живой воды. Я не знаю, смогу ли я изменить это… Но я попробую.

- Ты не сможешь, сказать, что я победил, - заговорил Ялмари впервые после начала поединка. – Они поймут, что ты лжешь.

- Уверен? – на этот раз на губах Тевоса блуждала задорная, как у мальчишки ухмылка. – Знаешь, когда заканчивается поединок? – он стал медленно отступать назад. – Когда проигравший попросит пощады. Или когда он умрет. Ты не просил пощады, - он сделал еще шаг, и нога коснулась травы. – Тогда попрошу я. Ты пощадишь меня, принц Энгарна?

Ялмари с недоумением взирал на Вожака, затем понял: раз он коснулся травы, он проиграл. И просит пощады.

- Да, - принц тоже невольно рассмеялся, подумав, что Тевос чем-то похож на него. Живя среди людей, он тоже научился лгать, не говоря ни слова лжи.

- Вот и хорошо, - удовлетворенно произнес Вожак. – А твои раны докажут им, что я очень старался тебя победить. Идем. Рубашку пока не надевай, сначала обработаем раны.

Они зашли в ближайший дом, и Вожак обмыл водой и смазал его раны, так что кровь остановилась, и принц смог одеться.

Вместе они вернулись в дом Совета. На лицах князей отразилась озадаченность – Вожак сказал, что придет один, а вернулись оба.

- Суд Эль-Элиона доказал, что он невиновен и может остаться как равный нам, - провозгласил Тевос. – Он может присутствовать на совете с правом голоса, - закончил он.

Все переглянулись, но не прозвучало ни одного вопроса. Вожак занял кресло. Для Ялмари принесли еще одно.

- Теперь можно продолжить, - Тевос окинул взглядом присутствующих. – Для начала, стоит познакомиться. Сразу всех ты, скорее всего, не запомнишь, но, тем не менее, - он стал перечислять князей слева направо. Когда называли их имя, князья кивали. – Зихри, Аран, Харми, Висар, Балор, Царун, Гузир, Шимрон, Дагмар, Юмрап, Ефер.

Ялмари обратил внимание, что почти все князья находится в зрелом возрасте – от тридцати до сорока пяти лет. В их обществе он почувствовал себя зеленым мальчишкой. Как они могли избрать такого молодого Вожака – непонятно. Губы Тевоса дрогнули, будто он спрятал улыбку – узнал, о чем он думает.

Кроме Балора, местного князя, относившегося к нему все с большим подозрением, он выделил Дагмара и Арана. Первого из-за богатырского роста и телосложения. Такого и среди людей встретишь нечасто. Наверняка кузнец. Второй наоборот казался старым и больным. На лице застыло тоскливое выражение, как у дворецкого при изжоге.

- Шимрон, - обратился Вожак к князю, сидевшему ближе всех к Ялмари. – Пагура нашли недалеко от твоего города. Расскажи еще раз.

- На нем множество колотых ран, скорее всего от серебряного меча и несколько ран от стрел. Серебряные наконечники в нем оставили, – произнеся эти слова, князь продолжил чуть тише. - Он должен был вернуться сегодня ночью, но не вернулся. Рано утром мы забеспокоились и послали двоих ему навстречу. Пагура нашли у юго-западной границы Умара. Судя по следам, его убили не там, притащили тело к границе, чтобы это служило предупреждением нам.

- Однако на нашу территорию не зашли, получается - боятся, - отметил Дагмар.

- Или, - размышлял Тевос вслух, - войны с нами пока не хотят. Хотят, чтобы мы не вмешивались. Какие будут предложения?

- Если бы война коснулась лишь людей, я бы предпочел не вмешиваться, - Дагмар, похоже привык говорить первым. – Но когда убивают оборотней, мы не можем делать вид, что ничего не произошло. Мы никогда не мстили, но речь не о мести, а о защите. Надо проучить их так, чтобы от оборотней люди неслись без оглядки.

- То есть ты считаешь, мы должны начать войну первыми? – конкретизировал Тевос.

- Да! – категорично заявил Дагмар, и большой кулак опустился на подлокотник.

- Надо выяснить, с кем нам воевать, - сурово заключил Балор. – Принц утверждает, что это Кашшафа, а мне кажется, что Энгарн. Кашшафа за горами, а всех, кто погиб, убили на территории Энгарна.

- Что скажешь, принц? – Вожак взглянул на него.

- То же, что сообщил в первый день, моего пребывания в Умаре, - спокойно отозвался Ялмари. – Кашшафцы перешли границу, теперь я это знаю точно. Более того, маг, который руководит этим тайным наступлением, объявил, что хочет поссорить людей и оборотней, чтобы на Энгарн напали сразу со всех сторон.

- Можно вопрос? – голос Арана оказался таким же болезненным, как он сам – тихим и хриплым. Если бы Ялмари не знал, что князем может быть здоровый и сильный оборотень, лучший воин в городе, он бы решил, что Аран на последнем издыхании. Князь выдержал паузу и, прищурившись, посмотрел на Ялмари. – С каких это пор оборотни разговаривают с магами?

- Он не спросил, хочу ли я разговаривать с ним, - отмахнулся принц.

- То есть ты был в его власти, но он тебя отпустил?

- Да, - принц выдержал взгляд Арана. – А что?

- Ничего, - невинно пожал тот узкими плечами. – У вас бурная и интересная жизнь, принц. Вернемся к нашему разговору. Пагур пытался проверить слова принца и погиб. И это могла быть засада кашшафцев, а могла быть засада энгарнцев. Впрочем, все мы верим Вожаку, а он говорит, что принц невиновен. Значит, солдаты и маги Кашшафы тайно перешли границу и тщательно скрывают этот факт, стараясь поссорить Энгарн и Умар. Что можем предпринять мы? Начнем военные действия против захватчиков, подставляя оборотней, чтобы защитить людей?

- Кто говорит о людях? - возмутился Дагмар. – Погибают оборотни!

- Мы можем пока прекратить торговлю в Энгарне. С нами не хотят ссориться. Тогда если мы не будем покидать Умара, смерти прекратятся.

Воцарилась тишина. Тевос поинтересовался:

- Еще мнения?

- Аран прав, - все так же мрачно заявил Балор. – Если не будем высовываться – смерти прекратятся. Но надолго ли? Сейчас Кашшафу интересует Энгарн. Но когда страна падет, они могут заинтересоваться и нами. Наше государство будет как пятно чернил на белой скатерти.

- Теперь мы начнем фантазировать: если бы да кабы… - горестно бухтел Аран. – А если Энгарн не падет? Тогда все будет по-прежнему, не так ли?

- Ты предлагаешь ждать? – Тевос любил, чтобы выражались точно.

- Да, - подтвердил Аран. – Я предлагаю ждать.

Тевос прикрыл веки и словно уснул. Вскоре заговорил чужим голосом, не открывая глаз.

- Мы не можем ждать. Оборотни будут погибать, что бы мы не предпринимали. Если вмешаемся сейчас – погибнут сотни, а если будем ждать – погибнут все, - он всмотрелся в Арана. – Ты погибнешь первым.

В тишине стало слышно, как дышит князь.

- Спасибо, Вожак, - проговорил он.

Ялмари с изумлением следил за этой сценой. Князю вынесли приговор, и он поблагодарил за него. Он попытался представить, что бы он чувствовал, если бы Тевос предсказал такое о нем. Его невольно передернуло. Дагмар покосился на него с усмешкой. Потом повернулся к Тевосу:

- Что нам делать, Вожак?

- Мы должны знать врага. И попытаться победить его, пока он еще слаб. Мы почти опоздали.

- Что нам делать, Вожак? – повторил Шимрон.

- Нам нужно знать, кто и что именно совершает на территории Энгарна. Должны пойти лучшие. Двое должны узнать, что происходит в горах. Молчите, - скомандовал он. – Слушайте.

Воцарилась тишина, Ялмари казалось, что он дышит громче всех. Сердце стучало на всю комнату. Что они слушают? Что должны услышать?

- Говорите, - скомандовал Тевос.

- Я, - Балор приподнял вверх сжатый кулак.

- Да, - согласился Тевос.

И тут Ялмари тоже услышал.

- Я, - он тоже поднял кулак.

- Да, - согласился Вожак. – Вы пойдете к горам и вернетесь… через день. Еще двое должны пойти к замку Иецера, который по слухам захватили кашшафцы. Должны узнать то, что не смог узнать Пагур. Слушайте.

- Я, - почти сразу поднял руку Дагмар.

Тевос посмотрел на него тяжелым взглядом.

- Нет.

- Я? – неуверенно поднял кулак Шимрон.

- Нет, - прошептал Вожак.

Один за другим князь поднимали руки, и каждый раз Тевос говорил «нет». Когда каждый предложил себя, князья переглянулись. Тевос побледнел, на лбу выступил пот.

- Кто-то из стаи? – предположил Аран.

- Нет, - покачал головой Тевос и открыл глаза. – Я.

- Вожак…

- Вы погибнете, если пойдете. Смерть будет бессмысленной.

- Кто пойдет с тобой? – Дагмар с надеждой ожидал ответа от Вожака.

- Я… пойду один, - внезапно лицо его озарилось. – Я пойду один и вернусь на следующий день. Если кто-то пойдет со мной… - он сделал паузу. – Тут темно. То есть если я пойду один – все будет в порядке, а если с кем-то, то будущее не определено, могу погибнуть и могу выжить. Но совершенно точно буду при смерти.

- Как скажешь, Вожак, - понурился Дагмар.

- Выходим после обеда. В западной части будьте осторожней – там встречаются вампиры. Можете идти. Когда все вернутся, еще раз соберем Совет и решим, что делать дальше.

Князья покидали комнату. Тевос сидел в кресле, он все еще был бледен.

- Ты уверен? – спросил принц.

- Вожак не может сомневаться, - загрустил Тевос. – Вожак знает будущее.

В это же время в замке

Илкер шла по мертвому городу. Высокие бледно-желтые дома с черными провалами окон покрывала изящная лепнина. Каждый из них смело можно считать произведением искусства. Улицы широкие. Она чувствовала, что куда бы ни свернула, везде будет такой простор – два экипажа свободно разъедутся. Но здесь не было ни души. И кругом клубился густой туман. Такой белый и плотный, что уже на расстоянии трости ничего не разглядишь.

Булыжная мостовая приятно холодила босые ноги. Илкер поправила ворот длинной рубашки, в которой обычно спала. Распущенные волосы приятно щекотали спину. Хорошо, что рядом никого нет. Иначе куда бы она делась от стыда – посреди города, почти раздетая, простоволосая. С оглядкой пошла дальше. Ей нужно найти площадь.

Город словно услышал ее. Дома расступились в сторону, и она оказалась под открытым небом. Туман исчез. Огромная площадь, не меньше четырех лавгов. Вдали темнело громадное задние. При виде его сердце на мгновение перестало биться. Стало так страшно, что захотелось спрятаться, но она не могла сделать ни шагу. Ноги будто примерзли к мостовой. А в следующее мгновение, она, как зачарованная пошла вперед, к этому страшному месту. С каждым шагом ужас становился сильнее. Илкер заплакала, колени задрожали. Она стояла на ледяном ветру, под ступнями стелилась поземка. От снега ногам стало колко и больно, но остановиться она не могла.

Приблизившись к зданию, она сообразила, что это храм. В отличие от домов, его ничем не украсили. Голые стены из темно-синего камня, высокие колонны, поддерживающие крышу. Илкер посмотрела вверх. На крыше лежал дракон. Он следил за Илкер. Вдруг глаза его сверкнули. Илкер зажмурилась и втянула голову в плечи. Сейчас он убьет ее. Но проходили мгновения, а ничего не происходило. Девушка снова робко подняла взгляд. Каменный дракон поднял морду к небу. Как она могла так ошибиться? Это же не дракон, это такая крыша. Придумали украшение для храма – вместо конька – дракон, вместо крыши – его крылья, словно обнимает здание, защищая от непрошенных гостей. Но она не гость. Ее заставляют сюда идти.

Она медленно пошла дальше. Страх утих, зато пришла тоска. Сердце щемило и ныло: никто не заставлял ее идти сюда. Она сама пришла. Пришла, чтобы умереть. Так надо. Или он, или я.

- Илкер! – неожиданно позвал ее кто-то сзади. Она собралась обернуться, но не смогла. Замерла на ступенях храма, а голос продолжил. – Илкер, это не судьба. Это твое решение. Ты понимаешь? Ты можешь не умирать.

Девушка кивнула. Она все понимает. Она уже много дней размышляла об этом. У нее очень легкий выбор. Или он, или я. А значит, у нее нет выбора. Она, с трудом передвигая ноги, поднялась по ступеням и вошла под своды храма…

2 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Умар, город князя Балора

После разговора с князем Ранели не могла найти покоя. Почему они так разговаривали с ней? Пусть Вожак знал, что она чуть не убила Ялмари, но почему Балор так себя ведет? Она пошла домой и сначала не находила там места от возмущения. Хорошо, что отец уже ушел и не видел ее состояния.

Ей то хотелось идти на Совет и сказать все, что она думает о них, то хотелось убежать за тридевять земель из Умара, чтобы они знали, что не смеют так разговаривать с ней. Но тут же она останавливала себя: ее и так собрались изгнать, зачем же убегать?

Выпив воды, она села к окну. Вскоре заметила тень в небе и вскочила: не может быть! Но тут же убедилась, что не ошиблась: действительно летел сокол. Она вскочила и в ярости заметалась по комнате. Почему все считают, что лучше нее знают, что ей делать и куда идти? Алет считает ее собственностью. Следит за каждым шагом. Получается, что она себе не хозяйка и после расставания. Это что же так теперь будет продолжаться всю жизнь? А чего оборотни хотят от нее? Неужели действительно верят, что она может жить так, как другие девушки-оборотни. Плохо же они ее знают.

Она опять села. Закусила палец. Что она может предпринять? Или уйти – но это не выход. Или смириться с решением стаи – что вряд ли у нее получится. Или доказать всем, что права она, а не они – лучший вариант. Только как доказать? Просто. Она узнает то, что не смог узнать Пагур. Пойдет к замку Иецера и все узнает.

Приняв решение, она вскочила. Надо узнать подробности Совета. Посмотрела на водяные часы. Прошло больше часа. Если Совет не закончился, то закончится очень скоро. Можно спросить у Ялмари, о чем там говорилось. Если он и заподозрит что-то, вряд ли выдаст ее. Все-таки у них общие тайны.

Она пошла к дому Князей и успела как раз вовремя: князья выходили из дома. Ранели сделала вид, что идет к отцу, туда, где тренируется молодняк. Но, когда появился Ялмари, чуть задержалась и сделала ему знак рукой. Он подошел, посматривая на небо. Там по-прежнему парил сокол.

- Вдалеке он не опасен, - заметила девушка. – Да и вблизи тоже. Нельзя смотреть в глаза и все.

- И все? – иронично поинтересовался Ялмари, и пока она не возмутилась, продолжил. – Что ты хотела?

- Как прошел совет?

- Сильно, - принц не смог подобрать другого слова. – Знаешь, я однажды, - он выделил последнее слово, - присутствовал на королевском совете у матери. Это было что-то. С тех пор я зарекся туда приходить. Если бы у людей был такой Вожак, как у оборотней…

- А у тебя нет дара?

- По сравнению с Тевосом – нет. Мою жалкую интуицию, иногда прорывающуюся внутри, стыдно назвать этим величественным словом «дар».

- У меня и такого нет, - позавидовала Ранели. – Если бы был, может, не носилась бы я как бешеная собака по Энгарну, - Ялмари хохотнул. – Что ты смеешься? – тут же вознегодовала девушка.

- Очень точное сравнение, - заметил он и на всякий случай отошел дальше. – Так что ты хотела?

- Тебя не изгнали?

- Пока нет. Хочешь поспособствовать?

- А что тогда решили?

- Узнать, кто убивает оборотней. Для этого пойдем по двое. Я и Балор.

- Не может быть! – воскликнула девушка. – Ты чужак, тебя не приняли в стаю.

- Вожак одобрил.

Ранели уточнила:

- Больше никто не идет?

- Тевос. Один.

- Почему один? Решили же по двое.

- Он так… почувствовал. Слушай, - мысли его тут же утекли в другую сторону, - скажи, в храм действительно можно заходить лишь тому, кто принят в стаю? – поинтересовался он без перехода. Он еще мечтал исполнить обещание Намжилдоржи до того, как отправится с Балором. Не зря же зеркало показало, что он может чем-то помочь магу…

- Нет, - помрачнела она. – Это я так просто сказала. Всем можно. Хочешь посетить?

- Давно хочу. Мне кажется, сейчас лучшее время, чтобы сделать это.

- Получить благословение в дорогу? - Ялмари пожал плечами. – Ты не обольщайся особо. Про храм оборотней много говорят, но на самом деле… Лично я ничего такого не никогда не чувствовала. Проводить тебя?

- Нет, я знаю, где это. Спасибо за предложение. Кстати, как твоя вышивка?

Глаза Ранели недобро полыхнули:

- Если ты еще раз…

- Не буду, извини, - он отвернулся и пошел по улице за город.

- Ялмари! – крикнула она вслед, и когда он обернулся, наставила коротко. – Удачи!

- Спасибо, - хмыкнул он.

Ранели постояла на дороге. «Итак, Тевос идет один. Нет уж. Одному в таком деле не справиться»

2 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Западный Энгарн, владения графа Иецера

К храму Ялмари подошел один. Балор предупредил, что будет ждать его в полдень возле своего дома. Слова Ранели нисколько не остудили его. Чем ближе он подходил к храму, тем неровней билось сердце. Каменная скала без всяких следов растительности, казалась холодной и негостеприимной. Вход напоминал расщелину. Человек пройдет мимо и не узнает, что это святилище. Оборотни говорили, что храмы сотворил Эль-Элион, и презирали людей, поклонявшихся Богу в рукотворных церквях. Несколько лет Ялмари мечтал побывать тут, чтобы узнать, соответствуют ли рассказы действительности.

Он шагнул внутрь. Темное пространство храма освещалось лишь маленькими искорками по стенам, похожими на звезды. С души будто упал камень, стало легко и свободно. Захотелось вдохнуть полной грудью, подпрыгнуть, расхохотаться… Подобное он испытывал в степи, под звездным небом. Тогда он тоже подумал, что находится в нерукотворном храме Эль-Элиона. Внезапно в ногах появилось непонятное ощущение, он наклонился и… оторопел. В храме росла высокая трава. Он сделал еще несколько шагов и разглядел вдали лес. Помотал головой, не понимая, что происходит, а в следующую минуту догадался: он вспомнил степь - место, где он чувствовал себя ближе всего к Богу. И храм отправил его в степь. Счастливо рассмеявшись, он упал в траву. Затем перевернулся на спину и стал смотреть в звездное небо и… ни о чем не думать. Появилось такое чувство, что не надо загружать себя мыслями, надо открыться и слушать, впитывать в себя, то, что льется на него со всех сторон.

А лилась на него любовь. У любви были разные лица – отца и матери, сестры, Илкер. Впервые он осознал, что лица могут быть разными, и все же оно будет одно – лицо Эль-Элиона. Ялмари вдохнул полной грудью запах полевых трав. Так вот что такое – океан любви на берегу вечности, о котором так вдохновенно читала ему Илкер из первой священной книги. Это же так просто…

Ему казалось, прошла целая ночь, прежде чем он вышел из храма. Он так и не произнес ни слова, из того, что собирался сказать. Но у него осталось ощущение, будто там читали его, как открытую книгу, и не было нужды перечислять имена матери, Илкер или мага Намжилдоржи. Как будто кто-то сказал ему: все знаю, обо всех помню. «Сейчас не страшно умереть», - подумал он, еще раз взглянув на синее небо Умара.

Балор ждал его на пороге, но за опоздание не укорил – выходит, и не опоздал вовсе. Что-то подсказывало, что если бы он задержался, Балор отправился бы без него. Князь вернул ему оружие – меч и лук, но смотрел все так же с подозрением. Но теперь это не волновало. Что ему до всего мира, когда он разговаривал с Эль-Элионом?

Когда они покидали город, улицы будто вымерли.

- Почему так тихо? – поинтересовался он, как ни в чем не бывало.

Князь покосился на него:

- Не все знаешь, об Умаре, да? У нас плохая примета – провожать тех, кто уходит. Проводы, похожи на похороны: слезы, тоска. Будут провожать – накличут беду. А если уйдешь незаметно… Все будут считать, что ты еще здесь. Даже если погибнешь. Не согласен? – Балор быстро оглянулся на дом.

- Есть в этом что-то… - Ялмари помолчал. – Скажи, а почему, когда Вожак сообщил, что Аран погибнет первым, тот его поблагодарил.

- Некоторые оборотни заключают договор с Вожаком: если тот видит, их смерть, должен сразу им сказать. Аран благодарил за честность.

- Лучше не знать, - не согласился принц.

- Ты так считаешь? Я тоже заключил этот договор. Когда знаешь, есть возможность подготовиться и попрощаться… - он проглотил ком в горле. – Пагур не знал. Если бы я дождался Вожака… Еще полгода не прошло, как парень женился.

Светлое настроение, которое Ялмари получил в храме, мгновенно улетучилось. Реальность жизни бестактно напомнила о себе.

Балор прошел еще немного и, замерев на мгновение, обратился в волка. Ялмари последовал его примеру. Два крупных волка с будто бы чуть влажной шерстью продолжили путь на небольшом расстоянии друг от друга.

Они договорились, что Ялмари будет следовать на некотором расстоянии от князя, чтобы они вновь не попали в ловушку, так что Ялмари теперь шел по следу. Терпкий запах березняка, чуть затхлый - лишайников и нежный земляники сливались для него в один непередаваемый аромат, сохраняя отдельные ноты. Поверх него плыли сильные и слабые запахи следов. Тут они спугнули зайца, чуть поодаль обедала мышь, а в зарослях справа наверняка есть грибы. След Балора ощущался сильнее всего, но Ялмари старался держать нос по ветру, чтобы уловить и чуть слышный запах врага, который мог донести ветер.

У небольшого ручья Балор остановился. На том берегу начиналось подножье горного хребта. Это означало, что они дошли до границы Умара.

«В это месте нашли Пагура, - четко прозвучал в сознании Ялмари голос князя. Принц знал, что оборотни в образе волка обмениваются мыслями, поэтому происходящее не стало для него неожиданностью. - Он был страшно изуродован. Его пытали». Принц стиснул зубы: так поступают только люди – им нравится смотреть на страдания пленника. Примятая трава, почти стершиеся следы крови, запах – знакомый и одновременно чужой - запах Пагура смешанный с зловонием тления, - все говорило о том, что произошло. Янтарные глаза волка пристально следили за ним. Балор продолжил: «Дальше идем очень медленно и очень осторожно» - и одним прыжком преодолел ручей.

Волк-оборотень раза в два крупнее обычного волка. Это дает преимущество в бою, но создает неудобства, когда надо быть незаметным. Ялмари следовал след в след за князем, останавливаясь там, где останавливался он.

Прошло около получаса, когда принц почувствовал близость людей. Он оцепенел, вжавшись в землю, медленно пошел дальше. Удивительно, что Балор ничего не сообщил. Не уловив никаких звуков и запахов, он отправился дальше и тут же насторожился: что-то происходило впереди. Что-то нехорошее. Он затаился, пополз дальше. Теперь люди находились в пяти тростях от него. Он расслышал негромкие слова:

- Готово! Опять гости пожаловали? – полушепотом произнес незнакомец. – Ничему-то вы не научились… Ну-ну… не надо так расстраиваться… веди себя хорошо, и ты будешь жив…

- Эй! Врать нехорошо, – хохотнул другой. – Когда это маг оставлял оборотней в живых? Их кровь нужна, чтобы зарядить туммим

«Жамшид! О ком это они? Неужели поймали Балора? Почему же князь не почувствовал их?»

Ялмари переждал еще немного, снова пополз вперед. Вскоре из-за кустов появились два человека. Одеты точно как «волки» Энгарна: кожаный жилет, темные брюки и высокие сапоги. Даже шляпы болтаются сзади. Если бы встретился с ними, спутал бы. Их выдало только упоминание о маге. Волк-оборотень висел на дереве, подвешенный за передние лапы. Он пытался вырваться, но ничего не получалось, хотя веревка на вид казалась обыкновенной. Один из людей сделал выпад и что-то воткнул ему в спину. Балор окаменел.

«Убили!» - ухнуло сердце Ялмари. Какого Жамшида он медлил? Он стрелой вылетел из укрытия и вцепился в горло воина, разорвав его так быстро, что тот не вскрикнул. Второму он прокусил руку с серебряным кинжалом. Тот достал рог, но Ялмари успел первым: сначала вырвал рог, а затем, повалил человека на землю, ударил лапой по лицу, оставляя кровавые полосы. Он взвыл и скрючился на земле, закрывая лицо руками. Этого мгновения принцу хватило, чтобы обратиться в человека и оглушить стража. Он быстро связал его валявшейся рядом веревкой и бросился к дереву. Машинально вытер кровь с лица и сплюнул – вкус человеческой крови во рту казался омерзительным. Ялмари первый раз зашел так далеко, запустив в жертву клыки.

Как он ни старался, перерубить веревку, на которой висел Балор не смог. Скорее всего, маг наложил какие-то заклятия – как иначе князь, опытный воин мог попасть в ловушку? Ялмари забрался на дерево и, отвязав веревку, бережно спустил волка на землю.

Нащупал артерию на шее. Пульс бился, хотя князя тяжело ранили. Чтобы обработать его раны, требовалось, чтобы тот обратился в человека, но как Ялмари ни старался, в себя Балор не приходил. Человек завозился. Ялмари быстро заткнул ему рот кляпом, оторвав рукав его же рубашки. На разодранное до крови лицо старался не смотреть. Он вспомнил, куда нанесли удар князю, и старательно ощупал спину. С третьей попытки нашел небольшой шарик в коже. Дернул его - и в пальцах оказалась окровавленная булавка. Когда он ее достал, князь дернулся на земле и глухо застонал. Через мгновение он обратился в человека. В глубокую рану на груди, вдавилась ткань рубашки. Оттуда лилась кровь. Ялмари склонился над ним.

- Балор! – позвал он.

- Засада… - пробормотал он.

- Я знаю. Тебе нельзя разговаривать.

Но князь оттолкнул его и медленно сел, зажав рукой рану. Посмотрев на пленного, взял в руку меч, висевший на поясе, и стал перебираться к нему. Ялмари не сразу сообразил, что он собирается делать. И когда он занес меч, принц вскрикнул:

- Что ты делаешь? Его надо допросить!

Балор застыл, обессилено упал на землю рядом с пленником. Воин мелко дрожал. Ялмари подошел к князю, чтобы перевязать, но тот опять сердито оттолкнул его:

- Допрашивай, чего ждешь?

Принц повернулся к воину:

- Сейчас я выдерну кляп и задам несколько вопросов. Будешь кричать – сразу убью. Ясно? - тот промычал что-то невразумительное. Ялмари быстро выдернул кляп.

- Я все скажу, не убивайте, - залепетал человек.

- Заткни его! – зло крикнул князь.

- Говори, когда я спрашиваю, ясно? – человек кивнул. – Что вы здесь делали?

- Мы на страже сегодня. Чтобы никто не прошел. Мы «волки» из замка графа Иецера…

Ялмари быстро сжал его шею:

- А теперь еще раз и правду. Я знаю, что к «волкам» вы не имеете никакого отношения, - он отпустил человека. Тот прокашлялся.

- Я правда… - принц вновь сжал шею. Человек захрипел под его рукой, но, когда Ялмари убрал руку, он произнес то же самое.

- Оставь его, - простонал Балор сквозь зубы. – Либо он говорит правду, либо он смелый парень и готов выдержать пытки, но не предать хозяев.

- Либо на него наложили заклятие, – предположил принц.

При последних словах воин быстро закивал головой.

- Тогда допрашивать бесполезно, - разочаровался Ялмари. Балор словно ждал этих слов. Поднялся и взял меч в руку.

- Ты убил Пагура? – он слегка тряхнул пленника.

Губы солдата затряслись:

- Оборотня? Нет… не я… это не я…Меня тогда вообще не было, я вчера приехал

- Где маг?

- Какой маг? Я не знаю! Не знаю! Он то приезжает, то уезжает.

- Опиши его.

- Мы лицо его не видели. Он в плащ всегда кутается. Капюшон на лицо натягивает.

- Когда он был в последний раз?

- Дней пять назад.

Балор смотрел в сторону, но прошипел сквозь зубы:

- А ты, придурок, вчера прибыл?

Осознав, что допустил промах, страж опять затрясся:

- Не убивайте … Я вам пригожусь… Скоро война начнется. Я могу еще что-нибудь узнать. Только отпустите…

Балор приставил меч к его груди напротив сердца.

- Кто убил Пагура? – выпытывал он.

- Я не убивал… - прохрипел солдат. Кровь заливала его лицо. - Это случайно вышло. У нас приказ: брать, если возможно, оборотней в плен. Они перепились и… это случайно получилось…

- Случайно? – Балор говорил вкрадчиво, почти ласково. - Зря вы убили его… зря вы перепились. Вот этот меч распорет брюхо тебе так же легко, как оборотню. Ты думал об этом?

Человек заскулил жалобно и закрыл лицо руками. Ялмари встревожился:

- Балор…

- Или найди в себе силы не вмешиваться или уйди!

Принц на мгновение заколебался, потом вынул меч из рук князя:

- Я не позволю тебе сделать это, - человек, верно оценив ситуацию, стал отползать в сторону. - Давай отвезем его в Умар. Может, заклятие снимет храм, и он расскажет что-то важное.

Балор поднялся, попытался оттолкнуть Ялмари, но у него ничего не вышло, он слабел с каждой минутой.

Внезапно он выхватил кинжал из-за голенища сапога и метнул его. Принц едва успел отклониться - серебряный клинок просвистел в нескольких сантиметрах от виска. Позади в последний раз всхрапнул человек и раздался глухой звук удара упавшего тела. Обернувшись, Ялмари увидел в спине у воина рукоять. Он взглянул на Балора:

- А если бы я не увернулся?

- Я бы тебя убил, - Балор злобно осклабился, но тут же пошатнулся.

Ялмари подхватил его, медленно опустил на землю. Из раны хлынула кровь. Надо было срочно промыть раны водой и найти нужную траву для лечения. В любой момент могли появиться еще люди – их схватку могли услышать, да и кто знает, когда у них меняются стражи.

Ялмари отправился на поиски. В сумке он отыскал бурдюк с вином. Не самое хорошее средство для раны, но лучше, чем ничего. Ему повезло, недалеко росла аюн-трава – она должна остановить кровотечение. Рубашка Балора показалась ему значительно чище, чем у воинов, так что в качестве бинтов он использовал ее. Осторожно раздел князя и разорвал его рубашку на полосы. Прежде чем промыть рану, прополоскал себе рот вином. Вкус отвратительный, но лучше это, чем вкус крови. Балор всматривался в него с недоумением.

- Я в первый раз убиваю… так, - объяснил он, затем стал лить вино на рану. В воздух поднялся кислый запах дешевого вина. Князь сморщился и попытался отвернуться. Ялмари решив, что уже достаточно, приложил листья. Кровь сразу же начала густеть. Принц никогда не делал перевязки. Получалось из рук вон плохо: повязка то и дело соскальзывала, пыталась свернуться жгутом и выскальзывала из рук. К тому же он боялся доставить напарнику лишнюю боль, поэтому перевязывал слишком слабо. А перед глазами то и дело вставал серебряный кинжал в спине пленника. Для чего Балор взял его с собой? Только для того, чтобы убить Ялмари. Для людей серебро брать ни к чему…

- Сильнее, - простонал Балор, терпеливо снося старания Ялмари, - это же все свалится – глазом не успеешь моргнуть.

Принц сделал еще одну попытку, кажется, более успешную.

- Нам надо идти, - произнес он, закончив. - Давай я помогу тебе.

- Ты шутишь? Считаешь, мы далеко уйдем? – он огляделся и скомандовал. – Помоги перебраться к дереву. Дай мне лук и стрелы, меч, кинжал. И уходи…

- Я не уйду без тебя…

- Уйдешь, куда ты денешься. Я князь и я приказываю.

- Ты не мой князь, поскольку меня не приняли в стаю. Так что слушаться я тебя не буду. Обопрись на мое плечо, и пойдем потихоньку. Не заставляй меня тащить тебя волоком.

Балор раздраженно посмотрел на принца:

- Неужели ты не понимаешь, что нас обоих убьют?

- Если мы останемся, нас точно убьют, а если попытаемся дойти – можем спастись.

Ялмари подхватил раненого, помог ему встать и они медленно пошли обратно. Балор честно старался идти, но с каждым шагом он все сильнее повисал на плече принца. Иногда казалось, что он теряет сознание и переставляет ноги почти машинально, затем приходит в себя и идет почти самостоятельно. Ялмари с надеждой смотрел вперед: не покажется ли граница Умара? Почему-то верилось, что за ручьем их преследовать не станут…

Через полчаса Балор с тихим стоном упал и Ялмари не удержал его, лишь чуть-чуть смягчил падение. Он попытался привести товарища в чувство, но безуспешно - он потерял слишком много сил и крови. «Вожак сказал, что мы вернемся оба, - уговаривал себя принц. – Надо что-то придумать!»

Оглянувшись, он, подхватив князя под мышки, потащил его к большому дуплу в дереве. Бережно уложил туда Балора. Попытался прикрыть дупло травой, чтобы его не сразу заметили, и скрыл их следы. Конечно, если тут окажется маг, или хотя бы хороший следопыт, для них не составит труда найти оборотня, но это все, что он мог сделать. Теперь следовало позвать помощь.

Он обратился в волка и помчался в Умар. Ялмари искал кратчайшую дорогу – от того, как быстро он доберется до стаи, зависела жизнь Балора.

Может, оттого, что он очень спешил, а может оттого, что находился уже на территории Умара и не так опасался, но он не заметил засады. Когда в плечо воткнулась крошечная стрела, больше напоминавшая иголку, он невольно оглянулся и тут же лапы бессильно подкосились.

2 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Западный Энгарн, владения графа Иецера

Ранели следовала за Вожаком на небольшом расстоянии. Вставала с подветренной стороны, чтобы Тевос не уловил ее запаха. Конечно, пока они на территории Умара, в этом нет опасности – он может почувствовать запах любого оборотня и это будет естественно. Но лучше заранее перестраховаться, потому что ей не хотелось, чтобы ее отправили домой. Она докажет, что может жить в стае наравне с мужчинами. Ранели обратилась в волчицу раньше, чем это сделал он – так легче преследовать.

Вскоре она поняла, что Тевос направляется в сторону замка Иецера. В душе родилась гордость: какой он все же смелый. Одному идти в замок, где полно людей и наверняка ждут оборотней, а потому настороже. Хорошо, что она пришла на помощь. Когда Умар остался позади, она замедлила бег. Подошла к месту, где Тевос почему-то свернул налево. Постояла над его следами. Пойти за ним или напрямик? Она всмотрелась вперед. Втянула носом воздух. Казалось, лес вымер на юлук вперед, даже запахи замка не доносились. Она прижалась к земле, замерла вслушиваясь. Ни звука. Вернее, звуки раздавались повсюду, но обычные лесные: песни птиц, стрекот белки, шелест листьев. Так поет лес, когда никто не беспокоит его жителей.

Ранели колебалась. Идти вперед или все же следовать за Вожаком? Она лежала на земле, с тоской глядя на небо. Почему всегда приходится выбирать? Всегда самой, никто не помогает. Она дернулась, заметив среди листвы тень сокола. Да что же это такое! Опять он. Нигде не спастись, постоянно ее преследует. Как он отличает ее от других волков? Обояние-то у него не развито. Она застыла, следя за птицей, которая спускалась все ниже. Сокол вел себя неспокойно: перелетал с ветки на ветку, то приближался к Ранели, то улетал дальше. «Не хочет, чтобы я шла туда, - догадалась она. – Конечно: ты мне не нужна, но что делать и как жить, встречаться с кем-то или в одиночку вышивать у окна – буду решать я, Сокол Алет». Разозлившись, она понеслась вперед. Птиц застрекотала вслед, но Ранели не обернулась. Мчалась вперед, преодолевая расстояние огромными прыжками.

Она не преодолела и половину лавга, когда заметила на дереве человека, метившегося в нее стрелой. «Почему я не почувствовала его раньше?» – удивилась она и вильнула в сторону, уходя от стрелы. Но не успела - стрела вонзилась в лапу, Ранели кувыркнулась через голову, что-то щелкнуло, и она взвилась в воздух, в деревянной клетке. Тут же бросилась на них, чтобы сломать, но не смогла притронуться – деревянные прутья жглись не хуже серебряных.

- Вот и поймали! – с дерева спрыгнул человек, одетый как энгарнский «волк». – А ты говорил, мы зря ловушку делаем. Вон какого волчару поймали.

Из-за кустов вышел другой. Очевидно именно он захлопнул клетку. Теперь на волчицу обрушилась какофония запахов и звуков. С опозданием она сообразила, что не зря Вожак обошел это место – почувствовал магию, там, где она ничего не заметила.

- Не думал, что получится. Но теперь рад, что послушал тебя. Как ты считаешь, сколько маг за него даст?

- Надо еще подумать, кому отдать – герцогу или магу. Сдается мне герцог щедрее.

Ранели выгрызла стрелу из лапы и еще раз кинулась на прутья. Отскочила жалобно взвыв. Клетка стала раскачиваться на дереве.

- Ну-ну, - увещевающе произнес стрелок. – К чему так бесноваться? Потерпи немного. Скоро отряд подойдет, и мы отнесем тебя в замок.

Ранели обреченно легла и уткнулась носом в раненую лапу. «Главное, не расплакаться», - уговаривала она себя, отворачиваясь от людей.

В это же время в замке

Ночь королева провела в одиночестве. Теперь гуляла по оранжерее, не находя покоя. Она верила Поладу. И не верила. Впервые принц уезжал так далеко и так надолго. Мардан уже давно говорил, что, находясь в Энгарне, принц подвергает опасности и себя, и свою семью. Якобы она как мать, должна склонить его к отъезду. Но у нее не хватало сил, и, кроме того, она чувствовала, что принц не готов. В конце концов, королева положилась на Эль-Элиона: когда настанет срок, Ллойд уедет, и она не станет его удерживать. Теперь ей казалось, что Полад намеренно все так подстроил, чтобы оторвать сына от дома. Она ничего не могла с собой поделать. Все сильнее мучил страх: однажды придется расплачиваться за ошибки молодости, а она не желает расплачиваться. Королева каждый день молилась, чтобы эта участь миновала ее, но чувствовала себя на краю пропасти.

Она остановилась возле южных роз. Садовник позаботился, чтобы они стали достойны королевской оранжереи. Розы, очищенные от лишних побегов, высоко поднимали лепестки, тянулись к свету темно-бордовыми, ярко-красными, нежно-розовыми с фиолетовой каймой бутонами, размерами с небольшой апельсин. Цветы выглядели такими прекрасными, что казались мертвыми. В Лейне они совсем иные. Стоит пойти в лес – обязательно наткнешься на лохматый колючий куст с небольшими, распустившимися цветами. Пахнут они так, что голова кружится. Впрочем, кто знает, отчего тогда кружилась ее голова…

…- Ай! – Элле отдернула поцарапанную руку – месть роз, за то, что попыталась их сорвать.

Он подходит и, отодвинув ее от куста, рвет цветы один за другим. Девушка не дыша наблюдает: розы не причиняют ему вреда. Равнодушно, он счищает колючки со стеблей – одним движением и протягивает ей целую охапку.

- Спасибо! – она прячет покрасневшее лицо в букете, делая вид, что наслаждается ароматом.

Он повел плечом – отмахнулся как от назойливой мухи. Конечно – ей еще не исполнилось пятнадцати, а он уже взрослый парень – ему больше двадцати. К тому же она ведь ничего не умеет: ни стирать, ни готовить. А он весь день трудится с отцом и сестрами. За несколько месяцев, что она живет в его семье, она могла пересчитать по пальцам, когда слышала его голос – он очень молчалив. И графиня бы обязательно сказала, что груб и невоспитан. Элле никак не могла понять, почему же так прыгает сердце, когда он приближается к ней, как сейчас. Надо вести себя достойно, она поворачивается и сначала медленно, а потом все быстрей идет домой. А сама думает: «Я смогу, я научусь!» Забежав в деревянный дом, ставит цветы в кувшин и бросается к хозяйке. Ее надо называть мамой, чтобы никто ни о чем не узнал. Девочке это несложно. Может, потому что за четырнадцать лет она много раз хотела назвать мамой графиню, но та строго запрещала: «Я вам, миледи, не мать и вообще не ровня. Обращайтесь ко мне как положено» Графиня с пеленок внушала – она принцесса, будущая королева. Она должна вести себя как подобает. И она сталась изо всех сил, отчаянно завидуя детям графа: они могли быть обычными детьми и вести себя как им вздумается…

И вот теперь Эолин получила полную свободу. Да, это тяжело: таскать воду, штопать платье, но… она чувствовала счастье. Хотя бы потому, что могла крикнуть:

- Мамочка, я хочу помочь. Можно?

- Конечно, можно, детка, - ласково говорит женщина. – Только не порежься. У тебя опять царапины на руке? Куда смотрит Дан… - она качает головой.

«Так вот почему он помог, - подумала она, - ему мама велела следить, чтобы я не поранилась…», - Элле опечалилась.

Эта семья не сразу привыкла, что у нее на коже постоянно появляются царапины. Если упадет – на коленях ссадины. Мозоли появляются мгновенно и когда лопаются, течет кровь. Они старались оградить ее от травм, ведь если они хотят спасти Элле, никто не должен заметить, что она чужая, не такая как другие члены семьи. И девочка все больше мечтала ничем не отличаться от них. Чтобы на нее обратил внимание Дан, с темными печальными глазами.

Наверно, она вздохнула, потому что хозяйка быстро взглянула на Элле и попросила:

- Принеси-ка мне немного сухой мяты из сарая.

- Хорошо, мама, - Элле выскочила из дома. Она мечтала все делать так же быстро и умело, как остальные. Потому что, кто знает, вернется ли она когда-нибудь на неведомую родину, которую не видела ни разу в жизни. Вдруг ей разрешат не уезжать?

В сарае она быстро сняла с гвоздя пучок мяты и уже собралась выйти, когда заметила рядом чабрец. Они собирали его на прошлой неделе. Дан сначала показывал ей, как отличить целебную траву от очень похожего сорняка. Он склонился так близко… Но это произошло только однажды, потому что она способная ученица... Что ей стоило тогда притвориться глупой и невнимательной? Элле прикоснулась к траве. Наверно, она помнит его прикосновения. А до нее Дан никогда не дотрагивается.

Внезапно что-то опустилось ей на волосы. Девочка быстро обернулась, одновременно вскидывая руку. Перед ней стоял Дан, а на голове у нее лежал венок из роз.

- Это тебе, - голос спокойный, а уголок губы, чуть приподнялся, обозначая улыбку.

Подарок так ошеломил Эолин, что она не могла вымолвить ни слова. Дан повернулся и вышел.

- Спасибо! – с опозданием крикнула она, бросившись следом. Но он уже исчез…

…Королева прижала пальцы к уголкам глаз, стараясь сдержать слезы. Пять лет безмятежно-счастливой жизни! Подарок небес, который она потеряла навсегда. Со стороны дворца послышались шаги и громкие голоса. Эолин быстро подхватила платье и почти бегом выскочила из оранжереи в сад. Сейчас ей меньше всего хотелось разговаривать с кем-то и быть «ледяной королевой»

2 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Западный Энгарн, владения графа Иецера

Тевос покинул город Балора вслед за князем и принцем. В Доме Князей, оставшись один, он, поколебавшись, снял знак власти и положил его на подоконник. Пусть подождет его здесь. Мало ли что…

Вскоре он крадучись шел по лесу. Желтоватая шкура Вожака мелькала среди кустов. Но такова его плата за дар - надо быть вдвойне осторожней. До замка Иецера, к которому он хотел подобраться, оставалось около двух юлуков, когда он почувствовал опасность. Казалось, что впереди ничего нет – обоняние не доносило запахи, а птицы не кричали тревожно, но Тевос чувствовал: впереди смерть. Немного постояв, он попробовал обогнуть плохое место. Получилось не сразу. Как только он стал удаляться от опасности слева, как почувствовал опасность справа. Остановился, прислушался к ощущениям. Сто раз он прав, что поверил Ялмари. Иногда он бывал в лесу возле замка и никогда тут не ловили и не убивали оборотней. А такие хитрые ловушки мог расставить лишь маг.

Переждав, когда ощущения улягутся, он пошел дальше, очень медленно, между двух магических ловушек. Ему это удалось. А дальше свободный путь до самого замка. Здесь мог пройти только он. И только один. Если бы пошел с напарником… кто знает. Внезапно с неба на него налетел сокол, ударив его по спине. Тевос замер от неожиданности и всмотрелся в птицу. Но та сразу взмыла вверх. Когда он собрался продолжить путь, птица снова стукнула его на этот раз, ударив в грудь. Вожак застыл. «Сокол. Уж не тот ли самый…?» А птица стала кружиться над ним, будто подтверждая: тот, именно тот, что чуть не убил Ялмари. Чего же он хочет? Тевос сделал вид, что собирается продолжить путь к замку, и сокол ударил его в спину. Он направился в его сторону, и птица полетела назад. Села на ветку. Покосилась на него черным глазом: идет или нет - перелетела дальше. Внезапно явилось видение: волчица в клетке, раскачивающейся в воздухе. Рядом два человека. К ним приближается отряд человек в десять. Тевос зло взрыкнул: сказал же этой девчонке сидеть дома! И стремительными прыжками помчался за соколом, указывающим короткую дорогу.

Он налетел на людей как молния. Они не ожидали нападения, поэтому не сразу схватились за оружие. Клетку уже спустили на землю и надели на шесты, чтобы нести в замок. Это стало его удачей – Тевос подскочил и ударил лапой по замку. Ранели выскочила наружу, он «крикнул»: «Беги!» и повернулся к солдатам. Они уже пришли в себя и окружали его с луками и с кашшафскими серебряными мечами в руках. От первой стрелы он увернулся, вторая воткнулась в бок. Он бросался на людей, чтобы не дать им прицелиться. Рвал их зубами и мощными лапами. Но враги все прибывали. Удары мечами сыпались со всех сторон, но, даже теряя сознание, он продолжал сжимать зубами чью-то руку.

2 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Западный Умар

- Что будем делать? Высушим здесь или отнесем в замок? – слова звучали над Ялмари из какого-то далека. Он с трудом открыл глаза и сощурился от яркого солнца.

- Пришел в себя! – над ним склонился темный силуэт. – Наверно, надо показать его отцу. Какой-то он странный. Одет не как здешние оборотни. Шляпа…

- Может, он со странностями, - хохотнули над ним. – Эй ты, - его слегка пнули в бок. – Вставай, если не хочешь, чтобы мы высушили тебя прямо тут.

Ялмари медленно встал на четвереньки. На горло ему надели серебряный ошейник, натянулась цепь.

- Смотри без глупостей! – предупредили его.

«Какие уж тут глупости, с магическим ошейником», - размышлял Ялмари. Похоже, в него сначала выстрелили дротиком с каким-то усыпляющим ядом. Плечо, которое ранили, онемело. В голове страшно шумело, адская боль давала о себе знать при каждом движении. Он еще немного постоял так, ожидая, чтобы боль утихла, и после этого встал.

Двое. Один, тот, что постарше, сильно напоминает слугу – одежда простая и довольно старая. Второй - молодой, синеглазый – одет щеголем. Пожалуй, ничуть не хуже, чем Герард, а тот слыл большим модником в Жанхоте и его окрестностях.

- Получше стало? – оскалился он, демонстрируя длинные клыки. Сердце Ялмари невольно вздрогнуло от такого зрелища. Как же он сразу не сообразил? Предупреждал же Тевос: в западной части леса вампиры.

- Идем, - парень дернул цепь. – Отец решит, что с тобой делать.

Принц собрался идти за ним, но их задержали:

- Надо бы глаза завязать, Нальбий, - и слуга, достав из кармана платок не первой свежести, повязал его на Ялмари.

Дальнейший путь напомнил ему вчерашний день, когда он временно ослеп: ориентироваться он мог лишь по запаху, но на этот раз путь он не знал. Стал считать шаги, чтобы получить хоть какую-то информацию. Примерно через десять лавгов почувствовал запах жилья. Еще через два лавга они вошли в какое-то помещение, прошли по гулкому коридору, а потом слуга толкнул его в спину так, что он полетел вперед. Едва успел выставить перед собой руки, чтобы не удариться обо что-нибудь.

- Что за чудо? – прозвучало над ним, и повязку с глаз сдернули. Ялмари машинально провел по волосам – без шляпы он чувствовал неуютно. – У него была шляпа? – тут же прозвучал властный голос. – Где она?

Принц быстро огляделся. Судя по всему, его привели в какую-то служебную комнату, но и здесь проявлялся особый шик. Примерно так же как у них во дворце невозможно найти грязного чулана. Красота и изящество везде, вплоть до подвала. Богатство выдавали ковры с высоким ворсом и дорогие обои.

Наконец, он взглянул на «отца», как назвал его парень. Мужчина лет сорока. Надменный взгляд казался отстраненным. Такие же синие глаза, как у парня, чуть бледное лицо, тонкие, аристократично очерченные губы, сложенные в загадочную улыбку: словно он улыбался всегда, даже в гневе. Размах плеч, при этом стройная талия… Если Нальбий напоминал лорда Сорота, то его отец будто показал, каким будет Герард лет через двадцать. Кроме клыков разумеется. Выглядел он потрясающе - это именно тот тип мужчины, от которого женщины бывают без ума. Невольно вспомнилась Дьаланка, которая согласилась стать любовницей Герарда, только бы не упустить его. Он опять посмотрел на вампира. Такой мужчина обязан жить в великолепном замке, с вышколенной прислугой и прекрасными дамами. Образец галантного любовника и опасного противника...

- Вот шляпа, - прокряхтел слуга позади. – По дороге слетела.

- Брось ее куда-нибудь. Я не хотел, чтобы ее нашли в лесу. Золотое правило: нельзя гадить там, где живешь, - он сел в кресло. - Все рассмотрел? – вампир, оказывается, следил за пленником, стараясь не упустить малейшего движения.

Ялмари кивнул – ошейник тут же напомнил о себе. Нальбий по-прежнему держал его на привязи, стоя чуть сзади и справа.

- Как впечатление? – поинтересовался хозяин.

- Вы богаты, - заметил он.

- Да я богат и навожу ужас на западный Энгарн, Умар и восточную Кашшафу. Ты ведь уже догадался, кто я? – и, не дожидаясь ответа. - Тебе страшно?

- Не очень, - пожал плечами принц.

- Люблю таких, - вампир продемонстрировал длинные клыки. – Может, хочешь к нам? Мне нужны слуги.

- Не хочу.

- Ну, конечно… Свободолюбивые оборотни, у которых нет слуг, и Вожак живет так же как остальные. Но прежде чем отказываться, ты должен знать, что в таком случае послужишь нам пищей. Хочешь?

- Нет, - усмехнулся принц.

- Ничего другого предложить не могу. Или присоединиться к нам, или умереть, - вампир побарабанил по подлокотникам.

Дверь приоткрылась.

- Господин Шонгкор, кто-то приехал, - сообщили ему оттуда.

Вампир поднялся, взглянул на сына.

- Я быстро.

Отсутствовал он около двадцати минут. Затем вбежал в комнату, лицо кажется бесстрастным, но по тому, как подрагивают лицевые мышцы заметно, что он сильно нервничает.

- Этого в подземелье, - скомандовал он Нальбию, - а потом ко мне.

- Что-то случилось? – встревожился парень.

- Нашли маму.

- А Ойрош?

- Она с ней.

Шонгкор опять выскочил из комнаты.

Ялмари тут же дернули за ошейник и почти поволокли в подвал. Там, прикрепив цепь к стене, его оставили в одиночестве.

2 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Умар, город князя Дагмара

Ранели еще никогда не мчалась так быстро. Поэтому прежде чем она осознала, что Вожак не следует за ней, она оказалась за юлук от места пленения. Замедлила бег, обернулась, принюхалась. Тевоса не почувствовала. Вернулась немного, вновь перешла границу Умара, постояла тут. Завыла, подняв морду вверх. В ответ прозвучала тишина. Будь что будет - она побежала обратно. Место, где ее ждала засада, она нашла быстро. Люди уже ушли и унесли Вожака. Кровь, обильно полившая землю, разбрызганная по деревьям, говорила о том, что произошло. Она еще раз принюхалась, постояла в раздумье. Если бы Тевоса убили, то бросили бы здесь. Но его унесли - следовательно, жив. Надо сообщить стае – одна она не сможет ему помочь.

Она отправилась на поиски Дагмара – его город стоял ближе всех к западной границе. Расскажет ему о том, что случилось, а он соберет князей.

Рядом с городом ее задержали стражи. Она обернулась в человека. Волосы волной упали на плечи:

- Где князь Дагмар? – она говорила так взволнованно, что страж проводил ее до дома, чтобы узнать, что произошло.

Дагмар ужинал. От него еще пахло огнем горна и закаленной сталью – князь считался одним из лучших кузнецов Умара. Увидев Ранели, он набычился:

- Опять ты… Сказано же тебе…

- Тевос в плену! – выпалила она с порога.

- Что? – Дагмар поднялся, разом наполнив собой всю кухню. – Откуда ты знаешь? Как это произошло?

Ранели начала сбивчиво рассказывать, то и дело срываясь на истерические всхлипы. Брала себя в руки, рассказывала дальше. Дагмар хмурился, она сжималась в комочек.

- Ты хочешь сказать, - прогремел он, - что опять без разрешения покинула Умар и пошла за Вожаком? - Ранели ничего не ответила, только затравлено смотрела на князя. – Если он погибнет, - Дагмар шагнул к ней, навис темной скалой, - я задушу тебя собственными руками. Он пошел один, потому что так у него был шанс вернуться! – он посмотрел на стража. – Быстро посланников к князьям, собираемся в моем городе, будем решать, что делать. Кто там еще? – заглянул другой оборотень. – Эту отведешь в подвал, запрешь, - повернулся к Ранели. - Пока не выясним, жив ли Тевос, посидишь взаперти. После решим твою участь.

Ранели покорно пошла за стражем. Слова князя о том, что лишь в одиночку у Тевоса оставался шанс, убили ее окончательно. Она села на скамью в подвале. Спрятала лицо в колени. Если с Вожаком что-то случится, она на себя руки наложит.

2 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Западный Умар, владения вампира Шонгкора

Ошейник нестерпимо жег кожу. Поскольку руки Ялмари не связали, как дверь с лязгом захлопнулась, он попытался освободиться от него, но безуспешно. Но другого занятия не нашел, так что, немного отдохнув, принц возобновил попытки. Так он себя и развлекал – отдыхал, снова брался за дело. Пока отдыхал - рассматривал место заточения. Темнота ему не мешала – как любой оборотень он прекрасно видел и ночью.

Судя по всему, эта камера предназначалась специально для «еды», как выразился Шонгкор. Тех, кого вампир ловил, держали здесь. Об этом говорили крепления на стенах – можно закрепить и ошейник и ручные или ножные кандалы. Кроме скамьи, на которую усадили Ялмари, перед тем как пристегнуть ошейник к стене, еще для чего-то поставили небольшой рассохшийся стол.

Ялмари старался освободиться, пока не заскрипел засов. По ступенькам спустился мужчина с фонарем и тарелкой в руках. По одежде – один из господ в замке. Опустил ношу на скамью и передвинул стол ближе к Ялмари.

- Время ужина, - пояснил он.

Ошейник прижимал туловище Ялмари к стене, так что при всем желании, он бы не смог есть самостоятельно.

- И что, ты будешь кормить меня с ложки? – презрительно поинтересовался принц.

- Придется, - хладнокровно пожал тот плечами. Неяркий свет фонаря не позволял правильно оценить его возраст, но главное – Ялмари почудилось, что он - человек. – Я не могу тебя освободить. Конечно, убежать отсюда невозможно, но ты можешь убить кого-нибудь. Или взять меня в заложники. Так что открывай рот.

Он приготовил ложку.

- Ты человек, - вместо этого проговорил принц.

- Да, - мужчина зачерпнул еще одну ложку. – Тебя это удивляет?

- И живешь с вампирами?

- Он мой отец.

Ялмари недоуменно замер, воспользовавшись этим, человек положил в его рот ложку похлебки. У принца в голове не укладывалось, как у вампира может быть сын – человек.

- Всегда кормите «еду»? – ядовито поинтересовался Ялмари, проглотив пищу.

- Всегда, - парировал тот и приготовил еще одну ложку.

- И что слуг не хватает, чтобы кормить пленников? Приходится сыну хозяина работать?

- Я буду отвечать, если ты будешь есть, - вывести из себя этого человека у Ялмари никак не получалось. Поэтому он открыл рот. - Сегодня все вампиры заняты, - тут же продолжил парень. - Потому попросили меня.

- Это чем же таким занялись вампиры? – еще одна порция пищи.

- Люди похитили мою мать и сестру.

Ялмари полюбопытствовал из вежливости:

- Им это чем-то грозит?

- Всем, - кивнул парень. – Они тоже люди.

«Тогда все ясно, - догадался принц. – Раз жена человек, то и рождаются от нее иногда люди, а иногда вампиры»

- Любопытно посмотреть на женщину, которая вышла замуж за вампира. Или ее держат насильно?

- Насильно тут никого не держат, - заметив усмешку Ялмари, он добавил. – Я хочу сказать, не держат долго.

- Слушай, как тебя зовут? – поинтересовался принц.

- Кильдияр.

Имя показалось знакомым.

- Энгарнское имя? – поразился Ялмари.

- Мы все из Энгарна. Откуда, по-твоему, берутся вампиры?

- Хочешь сказать, что «еда» соглашается лучше стать вампиром, чем умереть?

- Думаешь, отец такое предлагает всем? – усмехнулся парень. – Нет. Чаще всего к нам приходят вампиры из Энгарна, которые слышали об отце и хотят жить с нами. В одиночку среди людей жить очень сложно.

- И Шонгкор всех берет?

- Не всех, - Кильдияр не стал объяснять, кого Шонгкор принимает к себе, а кого – нет.

Наконец похлебка закончилась. Парень поставил тарелку на стол.

- Мне уйти или хочешь еще поговорить? Могу рассказать тебе историю Кедера Шонгкора, моего отца.

- Зачем?

- Чтобы ты мог принять правильное решение. Слушай. Это произошло больше тридцати лет назад. Граф Шонгкор влюбился в прекрасную женщину. Ее звали Вера. В ней соединились красота, кротость и мудрость. Не часто встретишь такое, да? Впервые в жизни он готов был жениться…

- Граф Шонгкор, это твой дед, - предположил Ялмари, заинтересовавшись.

- Мой отец, - поправил Кильдияр. – Он вампир – поэтому не стареет, - вновь вернулся к рассказу. – Так вот отец сделал ей предложение… Но оказалось, что она жена вампира, доставляющая еду мужу. Вот только старый кровосос не учел, что Вера тоже могла влюбиться. И подсказать любовнику, как убить мужа. Так Шонгкор убил вампира.

- И сам стал вампиром, - закончил за него принц.

- Да. Кровосос его ранил и начались необратимые изменения. Так что отец – вампир поневоле. И большинство тех, кто в замке – такие же.

- Очень трогательно.

- А вот ерничать не надо, - с угрозой прошептал Кильдияр.

- Извини, - Ялмари стало стыдно.

Парень на принца выжидающе:

- Хочешь еще что-то спросить?

- А ты ответишь?

- Почему нет? Может, ты еще передумаешь, и станешь одним из нас.

- Но ты не один из них.

- Все, кто живут в замке – одна семья. Независимо от того, вампир он или человек.

- Поселяешься в замке, - объяснил себе Ялмари, - живешь по правилам замка. У оборотней тоже так. Закон стаи. Может, ты и кровь пьешь?

Кильдияр посмотрел на него с неприязнью. Потом проговорил негромко:

- Пить кровь – это проклятие, а не преимущество. Без крови не выжить. Но знаешь, иногда мне кажется, что люди только делают вид, что они лучше. Разве аристократ, который соблазняет девушку и бросает ее умирать от голода на улице, потому что родители выгнали ее из дома, разве такой аристократ лучше отца? Мы, по крайней мере, не трогаем женщин.

- А кого вы трогаете? Случайных прохожих?

- Станешь одним из нас – узнаешь. Все, что мы делаем – необходимо для нашего выживания. И кстати, ты не случайный похожий. Ты пересек границу, а это угроза.

- Наверно, так же как тот оборотень, который еле спасся, после того, как вы им закусили.

- Конечно, - охотно согласился Кильдияр. – Он тоже зашел на нашу территорию

- Если бы еще знать, где начинается ваша территория! – воскликнул Ялмари. – Забор бы что ли поставили. У меня друг тяжело ранен, умирает… Я спешил за помощью… - он не стал дальше унижаться. Вряд ли он поймет.

Кильдияр поднялся.

- Я скажу отцу об этом, когда он вернется. И кстати, как тебя зовут?

- Ялмари. Ялмари Онер.

- И ты всегда жил в Умаре? – осведомился он почему-то.

- Нет… Я всегда жил в Жанхоте.

- То-то мне твое лицо знакомо. Наверно, встречались когда-нибудь, - он поднялся по ступенькам, и дверь с лязгом захлопнулась.

2 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Западный Энгарн, замок графа Иецера

Когда Тевоса принесли в замок, он все еще не пришел в себя. Он стал человеком, как только на него надели ошейник.

- Что вы мне притащили? – герцог Тазраш брезгливо бросил взгляд на Вожака. На его теле не нашли неповрежденного участка. Даже лицо изранено. – Вы что не могли захватить его целым? Для мага вы старались лучше!

- Ваша Светлость, - почтительно проговорил граф Щева, - из четырнадцати моих людей в живых осталось пятеро. Две засады разгромлены, не смотря на то, что находились под магической защитой. Видимо, оборотни не ходят по одиночке.

- Считаешь, что они нападут? – герцог пристально вглядывался в вассала.

- Вполне возможно они готовятся.

- Загфуран обещал, что этого не произойдет, - Тазраш заложил руки за спину и подошел к узкому окну, напоминавшему бойницу. – Не знаю, стоило ли доверять этому магу.

- Я тоже сомневаюсь.

- Ты такой смелый, - поддел его герцог, - потому что Загфурана нет. Не боишься, что он подслушает твои слова?

Графа невольно передернуло.

Тазраш опять подошел к Тевосу. Внезапно лицо его озарилось.

- Сделай-ка вот что, - он повернулся к графу с видом заговорщика. – Подкинь его этим тварям. Если попросят лекарств – дай. Он еще жив, может, они его и выходят. Тогда он нам пригодится.

- Как прикажете, Ваша Светлость.

Тевос проснулся. Над ним склонилось лицо. Пухлые губы, большие синие глаза в обрамлении черных ресниц.

- Мама, он пришел в себя, - тревожно воскликнула девушка.

Теперь над ним склонилась женщина. Они были очень похожи. Разве волосы у девушки чуть темнее.

- Вы слышите меня? – Тевос попытался откликнуться, но не смог. Она поняла это. – Я задаю вопросы, вы – в знак согласия прикрываете веки. Хорошо?

Он закрыл глаза и полежал так недолго. Вновь посмотрел вверх. Шевелиться он не мог. Боли не чувствовал, но не чувствовал и тела. То ли повредили позвоночник, то ли умирает от потери крови. Перед смертью Эль-Элион всегда дает облегчение.

- Вы не человек, так? – уточнила женщина. Он показал, что она угадала правильно. – Если бы вы были человеком, давно бы уже умерли, - объяснила она свое предположение. – Да и ошейник непростой. Вы оборотень? – увидев правоту своих слов, продолжила. – Как вас лечить? Что мы можем сделать?

Тевос промолчал. Он ничего не сможет им объяснить. Нет сил. И он не хочет, чтобы его лечили. Потому что тогда, снова будет боль. Ведь не для того, чтобы вести светские беседы захватили его эти солдаты. Он медленно погружался в беспамятство.

- Не смей, слышишь? – услышал он над собой голос девушки. – Ты мужчина, ты должен быть сильным. Должен жить, не смотря ни на что. Может, еще выберемся. Не сдавайся! – он взглянул на нее. Сколько огня. Она еще очень молода, но какая-то зрелость в глазах. – Думаешь, у меня все хорошо? Мне тоже часто не хочется жить, но я живу. Потому что так надо. Надо! – он согласился. Она права: так надо. Эль-Элион сказал: надо идти до конца. Но, может быть, его конец здесь? Зачем продлевать мучения?

- Мама, ты можешь снять ошейник? – требовательно попросила девушка.

Женщина ощупала его шею. Попробовала что-то сделать, но вскоре прекратила попытки:

- Нет. Тут хитрый замок, - опять склонилась над ним. – Вас ранили серебром. Что сделать, чтобы кровь свернулась? Промыть раны?

Он прикрыл веки. Девушка подскочила к двери:

- Эй вы! Нам нужна вода и тряпки!

- А лекарства для людей помогут вам? – вновь согнулась над ним женщина. - Те, что останавливают кровь?

Ему могло подойти не всякое лекарство, поскольку медицина у людей почти не развивалась, и часто врачи убивали пациента вместо того, чтобы лечить. Чего стоит хотя бы варварские метод по поводу и без повода вскрывать больному вены, чтобы выпустить «дурную» кровь. Но как объяснить им это? Женщина заметила его замешательство.

- По запаху сможете узнать, поможет лекарство или нет?

Он опять закрыл глаза.

Когда к ним принесли ведро воды, девушка приказала:

- Принесите еще лекарства, какие есть.

Слуги ушли, не промолвив ни звука. «Странные они, - подумал Тевос. – Хозяин замка чуть не убил его, а они лечат. Пытаются урезонить, что надо жить. Неужели она это делает для того, чтобы насолить отцу? С другой стороны, почему слуги приносят воду, но не помогают больше ни в чем».

Девушка обратилась к нему:

- Я сниму с вас, то, что осталось от одежды. Я постараюсь осторожно, но, скорее всего, будет больно.

Тевос словно сквозь пелену следил, как тонкие белые руки порхают над ним. Девушка сообразила, что легче отрезать одежду, чем снять, тем более, лохмотья никуда не годились. Она ловко орудовала ножом. Мать ей помогала.

- Вода холодная, - сообщила девушка, когда закончила. – Потерпи.

Когда она стала омывать раны, боль дала о себе знать. Он выгнулся дугой и застонал.

- Сейчас, сейчас, еще немного, - она щедро лила воду, не заботясь о том, что кровавые брызги летят на ее красивое платье.

Подошла мать.

- Вот посмотрите, эта мазь подойдет? – поднесла к носу небольшой глиняный сосуд.

Не лучшее лекарство, но вполне приличное. Но на открытую рану его класть нельзя. Женщина прекрасно это знала. Завернув мазь в чистую тряпку, она приложила ее к ране. Он еще пытался удержать себя в сознании, но боль нарастала, и он снова погрузился во мрак.

3 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Западный Умар, владения вампира Шонгкора

Ночь Ялмари провел пристегнутым к стене. Вначале он все размышлял о Балоре. Потом успокоился. Ведь Вожак сказал, что если они пойдут вдвоем, то вернутся живыми через день. Выходит, все будет в порядке. И он сможет спастись, и Балор не погибнет. Вожак не может ошибаться – он знает будущее.

На рассвете, едва прокричали петухи, которые, кажется, жили буквально за стеной, замок заскрежетал, и дверь еще раз отворилась.

На этот раз к нему пожаловал Шонгкор. Неужели решил пообедать? Ялмари прищурился. Глаза, привыкшие к темноте, резал свет фонаря.

- Имя, - потребовал вампир.

- Ялмари Онер, - представился принц и добавил, опасаясь повторить ошибку, которую допустил у оборотней. – Но у меня два имени.

- Вот как? Второе…

- Ллойд Люп, - и прежде чем Ялмари что-то сказал, вампир продолжил.

- Принц Энгарна. Кильдияр тебя сразу узнал. Да и мне, если честно, лицо показалось знакомым. Вот уж не ожидал, что могу встретить тебя в своем лесу. Значит, так. Не делай глупостей – и уйдешь отсюда живым. Я сниму ошейник. Ты с нами позавтракаешь – обычной пищей, – оскалился он, - а после этого тебе наденут повязку на глаза и выведут на то же место, где мы имели несчастье встретиться. Оттуда можешь идти на все четыре стороны. На мою территорию не заходи. И своим передай: Западный Умар – около пяти квадратных юлуков - теперь мой. Расслабились вы за последние двадцать лет, забыли, кто жил в этом замке. Так вот передай, что вампиры вернулись домой. Кто нарушит границу – высушу. Повторять не надо?

- Нет, - без страха проговорил Ялмари.

Шонгкор снял ошейник.

- Иди вперед.

Они прошли замковыми коридорами

- Поверни направо, - Ялмари толкнул изящную дверь и вошел в столовую. Нальбий и Кильдияр уже ждали их. Стол накрыт богато, позади стульев застыли лакеи. – Садись, - Шонгкор показал на стул.

Ялмари опустился на указанное место. Лакей тут же приблизился из-за спины и положил ему в тарелку порцию запеченной в яйцах картошки и жареной рыбы. Вампир занял место во главе стола. Еще одно место пустовало. Шонгкор взглянул туда, и лицо его дрогнуло.

При дневном свете принц снова взглянул в лицо Кильдияра. Тот сначала смотрел в тарелку, затем перевел взгляд на принца.

- Узнал? – Ялмари хотел покачать головой, и вздрогнул. – Узнал, - усмехнулся парень. – Кильдияр Езниг к вашим услугам, принц.

- Но как? – вскинул брови Ялмари.

- Такая же история как у тебя, – пожал он плечами. – Я сын Шонгкора, хотя все, даже граф Езниг, искренно верили, что в законность моего происхождения.

- Но ты – человек! – воскликнул принц невольно.

- И что? Удивлен, что я пришел сюда? И человеку нужен отец. Или ты так не считаешь?

«Отец отцу рознь», - сдвинул брови Ялмари. Шонгкор наблюдал за этим разговором безучастно. Но после многозначительного молчания принца заметил.

- Принц скорее отречется от отца, чем признает отцом того, кого ненавидят люди, не так ли? – он ухмыльнулся.

- Нет, не так, - проговорил он.

- Так может, ты хочешь обвинить меня в чем-то? – он, поднял бокал. Лакей налил туда вина. Даже на взгляд Ялмари отметил, что оно сильно отличается от дрянного напитка, которым пришлось промывать раны Балору.

- Я ведь не сидел бы тут, не будь я принцем, - Ялмари нацепил на вилку рыбу.

- Не сидел бы, - согласился Шонгкор. – Маленькая поправка – не будь ты сыном моего бывшего друга. Сына Люпа я бы высушил без сожаления. Ты меня за это осуждаешь?

Ялмари предпочел проигнорировать этот вопрос, он сделал вид, что увлечен пищей. Но Шонгкор шваркнул вилкой об стол и, стремительно схватив принца за ворот рубашки, притянул его к себе, заставляя смотреть в глаза. Во взгляде вампира что-то переменилось. Оттуда в душу Ялмари пополз холод, парализующий волю. Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Но при этом он ни о чем не мечтал так сильно, как чтобы Шонгкор не отпускал его, а продолжал смотреть.

- Ты не смеешь меня судить, - процедил вампир сквозь зубы. – Ты понятия не имеешь, что такое жаждать крови и не иметь возможности утолить жажду. Ты не знаешь, в каком аду мы живем.

Он резко оттолкнул Ялмари, так что тот чуть не упал со стула. Несколько минут сидел, заторможено глядя на Шонгкора, и не мог придти в себя. Вампир отвернулся.

- Извини, я не хотел. Очень вспыльчивый стал. Это из-за того, что Уну украли.

Наваждение рассеялось. Ялмари встряхнул головой. Аппетит исчез.

- Я хотел бы уйти, - промолвил он.

- Не кипятись, - откликнулся Кедер. – Ты вот осуждаешь нас, а мы, между прочим, чистильщиками в Энгарне работаем. Всякую шваль высушиваем, что над женами да детьми издевается. Иногда пьешь его кровь и тошнит от этого…

- Вы позволите мне уйти? – еще раз осведомился принц.

- Иди, - не глядя на него, согласился Шонгкор. – Нальбий, проводи.

На пороге Ялмари решился.

- Мой друг в опасности. Я задержался из-за вас. Помогите мне спасти его.

Шонгкор не ответил.

- Отец, можно я… - начал Кильдияр.

- Нет! – отрубил тот.

- Я помогу, - мягко сказал Нальбий.

- Хорошо, - неохотно сморщился вампир. – Быстро. Ты знаешь, что нужен мне здесь.

- Но отец… - возмущенно вскочил Кильдияр.

- Останься! - взорвался вампир и добавил чуть мягче. – Прошу тебя. Мне надо, чтобы ты остался.

Кильдияр сник и опять опустился на стул. Шонгкор наоборот поднялся. Подойдя к принцу, он мельком глянул на него и отчеканил:

- Передавай привет отцу, - прежде чем Ялмари успел сказать, что это невозможно, куда-то ушел.

В это же время в замке

Принцесса Эолин утомилась общением с фрейлинами и, отправив их в королевский театр, строго настрого приказав за два-три дня приготовить спектакль, обратила величественное внимание на лорда Сорота. Она держала фрейлин по той же причине, по которой некоторые мужчины держали свору собак: престижно и когда скучно, можно убить время, дрессируя их. Брат иногда пенял ей на это. Мать не обращала внимания. Когда Ллойд попросил ее вмешаться в жизнь горничной, у нее нашлось новое развлечение. Но теперь Полад запретил к ней приставать. Когда она заболела, Эолин решила, что запрет можно нарушить и взялась ее лечить, но телохранитель королевы и тут оказался настороже. Сам стал ее врачом, а Эолин повелел заняться чем-то другим. Она занялась Соротом.

Она долго размышляла, как помучить лорда и убедилась, что самое удачное решение, посадить его за книги. Герард неглуп, но когда он видел книги, настроение у него портилось. Он любил быть на виду, чтобы все им восхищались. В библиотеке он буквально усыхал, но Лин осталась непреклонна. Отыскала в старой библиотеке какую-то рукопись, написанную языком магии – рунами. Там же добыла словарь. Лорду Сороту торжественно вручила альбом, который одна из фрейлин подарила ей, в надежде, что там Эолин будет писать стихи, и велела записывать, то, что она переводит.

Когда терпение заканчивалось, она позволяла увести себя в сад и совершала верховую прогулку, но после настойчиво возвращала Герарда в библиотеку. Рукопись заинтересовала. О магии там не написали ни слова, зато подробно описывался Песчаный монастырь, где магии обучали всех желающих. Эолин продолжала переводить, надеясь, что укажут место этого монастыря.

Иногда труд над рунами так захватывал Лин, что она позволяла Герарду быть к ней ближе, чем требовали правила приличия. Сидя за столом, она чувствовала, как рука Сорота, лежавшая на спинке стула, приближалась к ее спине. Чувствовала жар, исходящий от него, но делала вид, что ничего не замечает. Продолжала разбирать слова, будто ничего не происходило. Дыхание Герарда щекотало ее шею, когда он наклонялся, чтобы уточнить какое-то место. Сердце учащенно билось, и приходилось одергивать себя: что это она так разволновалась? В один из таких моментов девушка повернулась к лорду и ее губы оказались как раз у губ Герарда:

- Ты меня щекочешь, - прошептала она.

- Да? – так же негромко спросил Герард и судорожно сглотнул.

- Да, - она чуть отодвинула Сорота от себя и вновь уставилась в руны.

«Дурак! - подумала принцесса. – Все считают его моим женихом, а он боится дышать в моем присутствии». Она поднялась.

- Что-то душно. Надо открыть окно, - и, поставив стул, полезла на подоконник, чтобы достать до верхнего шпингалета.

- Может лучше я? – предложил Герард, глядя на ее талию, которая теперь маячила чуть ли не на уровне его глаз.

- Да… лучше ты, я не достаю, - Лин повернулась на подоконнике. - Помоги мне спуститься.

Герард невольно уткнулся взглядом в ее грудь.

- Ну что с тобой? Помоги мне спуститься, - капризно произнесла принцесса.

«Она не знает, что со мной делает», - уныло подумал Сорот. Он подал руку, и когда Лин спрыгнула, осторожно притянул ее к себе. У него было пять секунд, чтобы поцеловать ее, но Герард промедлил, и девушка отвернулась к окну. Она легла животом на подоконник, чтобы посмотреть, что происходит во дворе, а лорд стоял позади, ни жив, ни мертв.

- Смотри скорей! – Эолин чуть повернулась к нему и опять уставилась во двор. – Старейшина Жанхота приехал в новой карете. Кажется, он хочет тебя перещеголять!

Герард пристроился рядом. Когда карета скрылась за углом, принцесса поднялась.

- Нет, все-таки у тебя карета лучше. Как ты считаешь?

- Не знаю, - Сорот все еще не пришел в себя от принцессы – такой близкой и такой недоступной. Он сел на подоконник и стал отрешенно наблюдать, как она кружится по библиотеке.

- Но у тебя дороже, да?

- Не знаю, - повторил лорд.

Девушка подошла к нему вплотную. Когда Герард сидел, она чуть возвышалась над ним. Самую чуточку, но все равно приятно.

- Ты вообще, что-нибудь знаешь? – раздраженно поинтересовалась принцесса.

- Знаю, - промолвил Сорот и взял ее руку в свою. - Ты сводишь меня с ума.

Принцесса посмотрела на свою тонкую руку, почти исчезнувшую в его широкой ладони:

- Надо же, - повела она плечом. - Я думала, ты никогда не решишься сказать это, - потом взглянула на Герарда и неумело поцеловала, чуть коснувшись его губами.

Тот мгновенно обнял ее, прижал к себе так, что стало нечем дышать. Его поцелуй оказался горячим и требовательным. У нее закружилась голова. Это ужасно напугало. Эолин попыталась вырваться:

- Сорот! Прекрати!

Не тут-то было. Слишком долго она мучила Герарда, чтобы он мог так быстро остановиться.

- Сорот! – она изловчилась и уперлась локтем ему в грудь. - Прекрати немедленно, иначе ты меня не увидишь!

Угроза подействовала. Он не отпустил принцессу, но немного отстранился, тяжело дыша.

- К тебе на свидания надо с Поладом приходить. Ты что, совсем с ума сошел?

- Да!- теперь лорд говорил смело.

- Ты ничего не хочешь мне сказать?

- Пока нет, - он всматривался в нее чуть насмешливо.

- Это еще почему? – вспыхнула Эолин.

- Потому что тогда я вновь начну тебя целовать, а ты не разрешаешь.

- Тогда отпусти меня, я отойду подальше, и ты скажешь.

- Не могу. Ты меня измучила за эти дни. Могу я еще немного подержать тебя?

- А ты нахал! – принцесса сделала вид, что возмущена. - А притворялся таким скромным! Отпусти меня, боюсь, мне нравился совсем другой человек.

- Как бы не так! Ты первая меня поцеловала. Теперь я никуда тебя не отпущу.

- Что?! – Лин стала вырываться. - Это возмутительно!

Герарду ничего не стоило справиться с ней. Он прижал ее к себе, на этот раз не слишком сильно и, когда она запрокинула голову, чтобы увернуться от его поцелуев, стал целовать ее шею, легко и нежно, так, что у девушки мурашки побежали по коже и она, вздрогнула всем телом.

Тут Сорот усадил ее на стул, а сам отвернулся к окну, чтобы успокоится.

Когда он еще раз взглянул на Эолин, лицо у нее все еще было растерянное, словно она пыталась понять, что произошло.

- Ты удивительная. Я очень люблю тебя, - произнес он именно то, что она ожидала.

Лин счастливо вздохнула. Затем стала теребить локоны.

- У тебя кто-то был до меня, - принцесса не спрашивала, а утверждала.

- Ты о чем? – растерялся Сорот.

- Об этом самом, - Эолин с укором бросила на него взгляд. - Я же не дура. Где-то ты научился так целоваться.

- Лин, мне уже двадцать три… - начал он, девушка перебила:

- Ну и что? Моему брату двадцать два, а у него никого не было.

- Это ты откуда знаешь? – подивился Герард.

- От ведуньи, - огрызнулась принцесса и потребовала. - Я хочу знать, кто она.

Лорд мечтательно исследовал потолок:

- Я помню ее нежные прикосновения, ласковые поцелуи, добрую улыбку, от которой появлялись ямочки на щеках. И, пожалуй, мне придется признаться… - он сделал эффектную паузу и быстро закончил. - Это была моя старая добрая няня.

- Хватит шутить! - вспыхнула от негодования Лин. - Говори, кто она.

- Если бы я был и полным идиотом, я все равно бы не сказал. Какая разница, кто она? Все равно я люблю тебя, и кроме тебя мне никто не нужен.

- Скажи хотя бы, сколько их было.

Герард рассмеялся и присел на корточки рядом со стулом Эолин:

- Не так много, как ты думаешь… Я не знал, что ты такая ревнивая. Я тебя один раз поцеловал, а ты замучила меня вопросами. Не надо ревновать к прошлому. Для меня есть настоящее - это ты.

- Я в некоторой растерянности, - опечалилась принцесса. - Я думала, что люблю одного человека, а оказалось, ты совсем другой. Зря я тебя поцеловала.

Сорот встревожился:

- Лин…

- Так… все, Герард, я ухожу. Мне надо поразмышлять обо всем, что произошло, и разобраться в себе. - Эолин поднялась, лорд тоже:

- Лин… - лорд отчаянно пытался удержать ее, хотя чувствовал, что это бесполезно.

- Не удерживай меня, мне нужно время, - сказав это, девушка быстро вышла.

Он раздраженно стукнул по столу так, что тот перевернулся.

3 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Западный Энгарн, замок графа Иецера

Герцог Тазраш считал себя дальновидным человеком. Он все рассчитал правильно: организм оборотня оказался сильным и выносливым. Вчера он умирал, а сегодня уже начал вставать – женщины расстарались. Появилась возможность узнать все о стране оборотней. Если он не мог начать захват Энгарна, почему бы не начать с Умара? Тем более временного перемирия с оборотнями, как того хотел Загфуран, достичь так и не удалось.

Он не любил пытать людей – грязная работа. Для этой цели он держал специального человека, умеющего развязывать языки. И если кто-то попадал в руки палача, то за дело: предательство или нерадивость в служении герцогу. Поэтому его воины отличались дисциплиной и особому почтению к сюзерену.

Еще Тазраш не любил, когда пленник умирал. Он гордился своим милосердием – его жертвы погибали очень редко и чаще случайно, когда Тазраша не предупреждали, что у пленника слабое здоровье. Такой доходяга мог сдохнуть в самый неподходящий момент… К счастью, случалось это не так уж часто. Гораздо чаще, пленник надоедал Тазрашу, и его бросали живым в подвалы замка. Подвалы, расположенные глубоко под землей, чтобы пленники не мешали сну герцога стонами. Иногда ему казалось, что и души этих людей отныне принадлежат ему. Ведь на его милосердие уповают они. Но всего должно быть в меру, в том числе и милосердия. Он сохранил им жизнь…

Еще одно приятное чувство вселяло в графа радость и веру в себя – чувство безнаказанности. Немало существовало тех, кто пытался отомстить ему, уничтожить герцога. Все закончили жизнь в его замке. Один раз он не смог опередить врага – когда убили его единственного сына. Зато теперь он мог в полной мере насладиться местью…

…Палач работал над оборотнем уже около часа, но пока безрезультатно. Герцог хмурился, выходил в коридор, выпивал бокал вина – в Энгарне они восхитительны. Если такое вино он нашел в подвале не самого богатого графа, живущего на окраине страны, что же тогда ожидает его дальше? Ему не терпелось начать оккупацию и маг, так много сделавший для него до сих пор, теперь ужасно ему мешал. Если бы он не показал силу, Тазраш давно бы от него избавился. Он послал людей по всей Кашшафе, в поисках того, кто мог бы противостоять Загфурану. Если маг будет сильно мешать, от него придется избавиться, и надо заранее приготовиться к этому дню. Он надеялся, что, в крайнем случае, можно будет объединить кашшафских магов. Уж вместе-то они точно смогут держать Загфурана в узде…

Дверь камеры открылась, палач в грязном фартуке мясника, забрызганном кровью, выглянул наружу. На грубом лице читалась растерянность.

- В чем дело? – возмутился герцог.

- Он, кажется, того… - пробормотал его верный слуга.

- Что значит «того»? – возмутился герцог и быстро вошел в комнату. – Он сказал что-нибудь? Ты обещал, что он вот-вот заговорит.

- Господин герцог, милорд… - запричитал палач. – Он видно слабый еще был после вчерашнего. Я разве виноват? Не должен он был.

- Какие они упрямые, эти скоты! – герцог взглянул на безжизненно повисшего на цепях Тевоса. – Сказал бы, о чем его просили и жил бы припеваючи… - он выглянул в коридор. – Врача!

Вскоре появился один из солдат, умеющий делать перевязки, за что его и прозвали врачом. Испуганно глянул на герцога, потом на оборотня. Он очень надеялся, что его не заставят воскрешать мертвых.

- Посмотри, жив еще или нет? – Тазраш брезгливо передернул плечами и отошел к окну.

Воин поднял подбородок и притронулся к шее пленника.

- Кажись, жив, - определил он через минуту. – Что-то там трепыхается еще.

- Отлично. Снимите его пока не поздно и бросьте к этим сучкам. Может, еще раз сделают чудо и поставят его на ноги. Тогда будет интересней. Они лечат, мы, - он рассмеялся, - калечим.

Когда оборотня уже выносили, он крикнул вслед слугам:

- И вымойтесь после, а то еще не хватало подхватить какую-нибудь заразу.

Он тоже покинул «грязную» комнату. В коридоре встретил графа, тот подобострастно пошел чуть позади него.

- Что-нибудь есть? – поинтересовался Тазраш.

- Кто-то подходил ночью, но в ловушки не попались. Думаете, получится?

- Непременно получится, - злорадно заверил герцог. – У меня такая приманка, что он не может не клюнуть. Надо выждать.

Убежище Загфурана в горах

Маг плотнее закутался в плащ. Костер он зажигать не рисковал – у оборотней очень тонкое обоняние. Если почует опасность – ловушка может не сработать.

Чем они с герцогом занимаются? Он сокрушенно вздохнул. Он устроил ловушку для энгарнского принца, герцог устроил ловушку для врага.

Вчера вечером минервалс еще раз вернулся к нему и сообщил о происшествии: два стража убиты. Скорее всего, убиты оборотнями. Одного из оборотней тяжело ранили – это видно по следам. Они могли бы догнать их, но боятся идти на территорию Умара. Загфуран отчего-то заинтересовался рассказом и решил проверить, что же там произошло. Каким же было его ликование, когда он «прочитал», что сюда приходил никто иной, как особый посланник королевы – принц Ллойд.

Настала пора еще раз поговорить с принцем. Ему необходимо сделать выбор: на стороне света он или на стороне тьмы. Потому что если он не примет сторону Загфурана, стало быть, будет мешать. Если маг убьет принца, Полад станет сговорчивей. Если, конечно, он не послал принца в это опасное путешествие специально для того, чтобы он погиб. Но в таком случае сговорчивей станет королева.

Оборотень, найденный без сознания в дупле дерева и захваченный солдатами, сидел в клетке, обратившись в волка, и злобно сверкал оттуда глазами на мага. Разговорами не удостаивал, хотя Загфуран пытался несколько раз его разговорить. Заметно, что в принца он не верит. Считает, что тот ни в коем случае не придет его вызволять. Что ж, когда он поймет, что ошибся, будет уже поздно.

Напротив клетки с оборотнем находилась другая - магическая. Жители там неспокойные, трудно сговорчивые. После общения с ними человек оставался жив, но лучше бы он умер. Загфуран испытал на пленнике силу проклятия гор. К его удивлению, пойманный оборотень очень быстро научился сопротивляться ему. Теперь тем более не следовало выпускать живым ни его, ни принца. Может оказаться, что не на всех оборотней его оружие подействует. Очень интересная раса. В другое время специально занялся бы их изучением, чтобы использовать в своих целях на полную мощность. Нашел бы слабые струны, ниточки, за которые можно их дергать. Но сейчас не до этого, к сожалению. Чем быстрее он найдет Эрвина или его зеркала, тем быстрее сможет вернуться в храм Света с отчетом. Ах, если бы найти и то и другое, но удача госпожа капризная. Загфуран еще раз посмотрел на оборотня. Тот положил голову на лапы. Как бы не умер. Запах тления принц почувствует сразу и может не зайти в пещеру. А магу очень нужно, чтобы он вошел сюда.

3 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Западный Энгарн, владения графа Иецера

Ялмари завязали глаза. По дороге Нальбий развлекал его рассказами, пытаясь что-то объяснить принцу об их общине. Он не ждал вопросов, беспорядочно рассказывал то, что считал важным.

- Отец - вампир поневоле. Его надкусили и бросили – вскоре началось превращение. Нелегко было в сорок лет привыкнуть к новой жизни в теле чудовища. Мне легче – я таким родился. Мне надо привыкнуть только к всеобщей ненависти и страху. Но если не покидать общину – то жизнь вполне сносна. Я никогда не пил человеческой крови, потому не чувствую такой жажды.

- А что же ты пил? – невольно заинтересовался Ялмари.

- Кровь животных. Таких как я в нашей общине немало. А убиваем мы только плохих людей.

- Да кто вам дал право судить, кто плохой, а кто хороший? – не выдержав, возмутился Ялмари. - Вы оборотня чуть не убили. И меня бы убили, если бы Кедер не знал моего отца. Мы тоже плохие по вашему мнению? Или на этот раз некогда было разбираться?

- Ты считаешь, что твой брат выжил случайно? – вместо ответа осведомился Нальбий. – Отец же объяснил - вы перешли границу. Он защищает тех, кто принял его покровительство, любым способом. Каждый, кто живет в нашей общине, его семья, даже простой слуга или лакей. Они все обожают отца.

Принц иронично хмыкнул. Оставшийся путь они проделали в тишине. Ялмари размышлял: «А чем действия Шонгкора отличатся от политики Полада? Мардан защищает королевскую семью теми методами, которые считает эффективными и кто-то тоже называет его кровопийцей. Не мне судить их», - горько решил он. Потом спросил себя: на что он готов, чтобы защитить близких. Ответил сразу: «Невинных убить не смогу даже ради этого…»

Когда они покинули территорию, которую вампир определил как свою, Нальбий снял повязку, вернул ему оружие.

- Куда теперь? – мрачно поинтересовался он.

- Юго-запад, - принц показал направление.

Нальбий замолчал на мгновение.

- Давай так, - предложил он, – чтобы было быстрее, ты обратишься в волка, а я буду следовать за тобой.

- А ты успеешь? - с сомнением поинтересовался Ялмари.

- Успею, - безмятежно заверил его Нальбий и обнажил торс. Одежду аккуратно свернул и спрятал в дупле ближайшей осины.

Принц пожал плечами и сосредоточился. Он чувствовал себя неловко, обращаясь под пристальным взглядом вампира, но он попытался отрешиться от этого. Когда же нос уткнулся в высокую траву, он заметил, что стоит один. Откуда-то сверху раздалось шипение:

- Быстрее, волк, показывай!

Ялмари помчался вперед. Он старался не смотреть вверх, но, судя по звукам, создавалось впечатление, что по верхушкам деревьев несется еще один зверь, никак не меньше его самого. Он домчался до места, где спрятал Балора за полчаса и, замерев на мгновение, обратился в человека. В ту же секунду с верху спрыгнул Нальбий. Он ничем не отличался от человека, разве что клыки чуть длиннее.

- Что случилось? – поинтересовался он.

- Я спрятал его здесь, но теперь… - дупло у корней дерева зияло пустотой.

- Может, выздоровел и ушел?

Ялмари обошел вокруг дерева, втянул носом воздух.

- Нет. Тут были люди, - он оценил следы. – Пять человек. Скорей всего они пришли почти сразу после того, как я покинул Балора. Они забрали его с собой. Балор не сопротивлялся. Наверно, был без сознания.

- Что будешь делать?

- Узнаю, куда его спрятали. Затем позову своих.

- Хорошо, - пожал плечами Нальбий.

- Ты что пойдешь со мной? – поразился Ялмари.

- Почему нет? В какой-то степени мы виноваты в том, что так произошло.

Принц не стал спорить - снова обратился в волка. Теперь он шел, читая следы, поэтому их путь замедлился. Вот воины остановились, чтобы поменяться местами – Балор для них слишком тяжел. Ялмари старался сохранять спокойствие в присутствии вампира, но в душе все кипело и клокотало. Он досадовал на Шонгкора. Если бы не он… Злился и на себя. Князь просил дать ему оружие, а он так спешил, что забыл об этом. Кто знает, может, Балор не терял сознание, но защититься не смог. Ошибка за ошибкой… Одна надежда – Тевос обещал, что они вернутся живыми. Вернутся вдвоем.

Вскоре они нашли место, где князя ранили. Отсюда след сворачивал к горам, отделявшим Кашшафу от Энгарна. Удивительно. Ялмари считал, что князя понесут в замок. Он тоже повернул в этом направлении и раздраженно всмотрелся вверх – неужели нельзя следовать за ним чуть тише? Враг может скрываться поблизости. Нальбий словно услышал его - шум наверху прекратился.

Вскоре деревья поредели. Ялмари пришлось двигаться медленно, почти ползти. Нальбий вообще не показывался. «Наверно, ушел», - неприязненно подумал принц. След вел к большой пещере. Но точно он определит, когда он подберется ближе. Может, это обман, потому что на голом участке, идущем вдоль подножья горы, на целый юлук не наблюдалось ни одного человека. Или они спрятались в пещере, или свернули еще куда-то. Принц немного пробежал вдоль деревьев и скоро нашел более свежий след: воины возвращались обратно. Сначала Ялмари обрадовался, но когда обнюхал след еще раз, убедился, что возвращались они налегке. Выходит, Балора оставили в пещере. Что делать? Он еще понаблюдал за пещерой, а потом понесся к ней.

В это же время в замке

Ночью королеву мучила бессонница. Она ворочалась на постели, не зная, что предпринять: отправится на поиски Полада, почитать какую-нибудь книгу или выпить снотворного. Не сделала ни первого, ни второго, ни третьего. Почти всю ночь то молилась, то вспоминала прошлое. «Только бы он вернулся живым, - просила она за сына, - дальше все как-нибудь устроится»

Утром привела себя в порядок, опять превратившись в ледяную королеву. Пришла к дочери – та вновь мучила фрейлин. Погрозила ей пальцем и покинула репетицию импровизированного спектакля – она была не в настроении смотреть на комедию, которую разыгрывала дочь, используя беззащитных придворных дам.

Задумчиво шла по дворцу, пока не заметила, что ноги вновь несут ее в зал Славы. Резко остановилась. Где же бродит Мардан? Что он взял за привычку – скрываться от нее. Поймала одного из стражей, стоявшего в коридоре велела найти телохранителя и сообщить ей, где он. Ему ничего не говорить. Королева будет ждать воина в библиотеке.

Еще не дошла туда, как страж задыхаясь от волнения, доложил, что господин Полад работает в кабинете.

Эолин неслышно вошла в кабинет через боковую дверь. Мардан что-то старательно вычерчивал на карте, морщил лоб, еще раз прикладывал линейку. Будто заправский полководец размышлял, как вести войну. Заметив королеву, он поднялся, почтительно склонился:

- Доброе утро, Ваше Величество.

Королева поджала губы и произнесла, стараясь, чтобы голос не дрожал:

- Мне надо с тобой поговорить.

- В саду?

- Да. Лучше там.

- Как скажете.

Он вышел из-за стола, почтительно распахнул дверь.

Путь в сад показался ей бесконечным. Она бесстрастно игнорировала любопытствующие взгляды прислуги и стражей. В саду встала так, чтобы их хорошо видели из окон дворца, но не могли подслушивать из-за кустов. По привычке понизила голос до шепота:

- Почему ты не пришел?

Мардан рассматривал землю, как и приличествует слуге. Губы сложились в привычную усмешку:

- Я посчитал, что Вам нужно побыть одной, миледи. Я не хотел мешать.

- Ты ошибаешься… - начала королева, но Полад перебил:

- Почему тогда вчера вы спешно покинули оранжерею, когда услышали, что иду я?

Обвинение прозвучало столь неожиданно, что Эолин не нашла ответ, а когда объяснения были готовы, на лице Полада так отчетливо показалась ирония, что они прозвучали, как жалкий лепет:

- В тот день, я действительно не хотела, но… я же тебе говорила, что дело не в тебе, а во мне. Пойми, я…

Он снова перебил:

- Вы уверены, Ваше Величество? Я много размышлял над Вашими словами в зале Славы. И решил сообщить: Вы правы. Герцог Люп женился на Вас исключительно по любви. Возможно, он был единственным во всем Вашем тогдашнем окружении, для кого титул короля значил гораздо меньше, чем Вы сами. Он хранил Вашу тайну, потому, что надеялся на взаимность.

- Мардан, зачем ты…

- Нет смысла дальше играть в прятки. Сколько ни скрывай истину, она все равно когда-нибудь вылезет наружу. Наверно, в ту ночь Вы погорячились. У Вас был шанс спасти жизнь мужа, но Вы приняли неправильное решение. Теперь он мертв. А мог бы быть мертв я. Казните меня по всей строгости энгарнских законов. Может, тогда Вас перестанет мучить совесть. Не кривя душой можно предположить, что страна месяц будет праздновать мою смерть. Прошу учесть одну небольшую деталь: в ту ночь я защипал, прежде всего, не свою жизнь и не Вашу честь, миледи. Я защищал принца, потому что король обещал убить его. Он откуда-то узнал, кто его отец и считал его порождением Жамшида.

Королева с трудом сохраняла самообладание, слушая эти бесстрастные речи. Когда повисла пауза, она произнесла срывающимся голосом:

- Ты жесток, Мардан.

- Да, я жесток, Ваше Величество, - охотно согласился он. – Не будь я жестоким человеком, вряд ли бы я стал тем, кто я есть.

Королева повернулась и пошла во дворец. Полад не стал ее догонять. Он вернулся в кабинет другим путем. Он прекрасно знал: что бы ни случилось, королева никогда не выдаст его. Слишком многое их связало за эти годы. И главное - принц Энгарна.

3 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Западный Энгарн, замок графа Иецера

На этот раз Тевос очнулся, потому что чьи-то горячие слезы падали на его лицо. Ему пришлось сделать усилие, чтобы открыть глаза. Опять эта милая девушка. Почему она плачет? Кто ее обидел? Эх, если бы он не чувствовал себя как кролик, с которого живьем содрали шкуру, он бы показал ее обидчикам… Она заметила, что он очнулся. Заплакала сильнее:

- Простите меня, - причитала она. – Простите. Я не думала, что они будут так с вами… Я дам вам умереть, если хотите.

«Добрая душа», - усмехнулся он про себя – лицо болело, он не мог не только откликнуться – даже улыбнуться ей. Опять прикрыл веки. Девушке это не помешало, она продолжала разговаривать с ним вполголоса:

- Мама уснула, - сообщила она. – Она очень устала. Я тоже устала, но они не должны об этом знать. Они должны думать, что мы сильные, что мы не сломлены. Отец так учил. Если поймут, что мы отчаялись, будет еще хуже, - «Так вот в чем дело, - сообразил Тевос. – Вы тоже пленницы…» А девушка продолжила. - Отец нас обязательно вытащит отсюда. Он найдет нас, где бы мы ни были. Тогда вас тоже спасут. Может, все-таки я перевяжу ваши раны еще раз? – опять на его лицо упала слезинка. Тевос посмотрел в ее очаровательное лицо. – Мне очень страшно, - сообщила она ему. – И мама не знает, как мне страшно. А когда вы рядом, я почему-то верю, что все будет хорошо. Можно я перевяжу ваши раны?

Она вглядывалась в него так просительно, что Вожак опять внутренне рассмеялся. Как она трогательна в этой просьбе. Что ж, если женщина просит… Почему бы и не разрешить спасти себя еще раз. Может, и не зря будущее виделось ему таким туманным. Может, если он позволит ей лечить себя, то останется в живых. Или ее отец спасет, в которого она так верит. Если, конечно, он относится к оборотням с такой же нежностью, как это милое создание. Он медленно закрыл и открыл глаза, давая согласие на лечение. Она тут же развила бурную деятельность. Он и вправду ей помогает. Если бы не он, девушка сидела бы погруженная в печальные мысли, и становилось бы еще страшнее. А так у нее есть занятие – очень важное: спасать полумертвого оборотня.

Он стискивал зубы и тяжело дышал, когда она меняла повязки, накладывала мазь. Вскоре проснулась мать. Воскликнула возмущенно:

- Ойрош, что ты делаешь? Ты ведь обещала…

- Он разрешил, - теперь голос так тверд, что и не подумаешь, будто это она плакала четверть часа назад.

Ее мать подошла, чтобы помочь. Вдвоем они управились быстрее. Впервые он осознал, что лежит перед ними голый. Но не появилось стыда или сожаления. На пороге смерти, теряешь чувствительность к обыденным вещам. Если бы он хотя бы говорить мог – обязательно бы попросил, чтобы прикрыли…

На этот раз он потерял сознание после того, как мазь наложили и на грудь, и на спину.

3 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Западный Энгарн, владения графа Иецера

Клетку с Балором принц заметил сразу. Настороженно осмотрел пещеру, потянул носом воздух. Никого не почуял. Обратился в человека, чтобы открыть замок. Балор злобно бросился на прутья.

- Что с тобой? – удивился Ялмари. – Сейчас я тебя освобожу.

- Не торопись, - послушался позади спокойный голос.

Ялмари резко обернулся. В глубине пещеры сидел маг. В таком же балахоне, с капюшоном, закрывавшим лицо. Как он не заметил его, не почуял?

- Простенькое заклятие, удаляющее запахи с небольшого пространства плюс заклинание невидимости, - заметил Загфуран. – Хотел с тобой поговорить вот и захватил твоего друга. Ведь он друг тебе? Или ты спасаешь оборотней уже потому, что они оборотни? Любопытно, стал бы ты рисковать жизнью, чтобы так же спасти человека? Не уверен, что будет возможность узнать это. Настала пора тебе принимать решение. Времени на обдумывание у тебя было достаточно. Ну, как? Не желаешь послужить матери и сестре. Или может быть твоей стране – неважно, какую страну ты предпочитаешь – Умар или Энгарн. Ты можешь помочь им обеим, дав обет минервалса. Так что?

- Кому ты служишь? – осведомился Ялмари вместо ответа.

- Ты знаешь кому, - ровным тоном продолжал вещать маг. – Храму Света. Добро и свет несем мы в каждый мир.

- Убивая разумных существ?

- Ялмари! – укорил Загфуран. – Разве ты не убивал ни одно разумное существо? Вот хотя бы чтобы спасти друга, - он показал на клетку с Балором. Тот злобно зарычал.

- Я защищался, - угрюмо проговорил принц.

- И я защищаюсь. Я защищаю свое дело от тех, кто желает жить во тьме. Может быть, от таких как ты. Я собираюсь изменить лицо Гошты. Если ты встанешь на моем пути, мне придется убить и тебя, и твою семью. Я убью каждого, кто захочет мне помешать, потому что счастье остальных для меня важнее горстки упрямых безумцев.

- А те оборотни, что погибли… Они тоже хотели помешать? Они случайно оказались в этой части леса – и погибли. А те, кого по твоей милости сжигают на кострах в Энгарне? Как же они? Может, они бы первые дали обет и согласились служить твоему делу. Но ты не дал им такой шанс.

- Я расскажу тебе притчу, мой горячий друг, - увещевающе продолжил маг. – Не все миры созданы так прекрасно, как твой – много плодородной земли, много лесов. Есть миры, в которых только одна река несет воды на материке. И люди, которым не хватило места для жизни в плодородной долине, вынуждены ждать милости от небес. Если прольется дождь вовремя – будет урожай. Если небо станет тверже железа, так что и капли от него не допросишься – они голодают и умирают. Сначала, кстати, съедают детей. Они считают, что если выживут взрослые, то смогут родить новых детей, а вот если погибнут взрослые, то вымрет весь род. Так вот сначала они пьют кровь малышей, - потому что если дождя нет долго, пересыхают колодцы и людям нечего пить. Затем они варят детей в котле и съедают их плоть. Ты любишь детей, Ялмари? Я вижу, как от негодования вздрагивают твои ноздри. Можешь ты что-нибудь посоветовать этим заблудшим душам?

- Можно построить каналы! – невольно вырвалось у принца.

- Именно, - одобрительно кивнул Загфуран. – Ты очень начитан, мой мальчик. Ничего, что я так? Ты моложе меня на каких-то десять лет. Но за эти годы я столько повидал, что чувствую себя стариком. Ты правильно сказал. Можно вырыть каналы. Но знаешь, не все так просто. На любом строительстве гибнут люди. И вот представь, что при строительстве погибнет пять-десять, может, сто человек. Может, среди них будут дети. Значит ли это, что канал – зло. Что его не надо строить и лучше оставить все так, как было? – маг выжидающе замолчал.

В пещере повисла тишина, после чего принц заговорил глухо. Постепенно голос его нарастал.

- Ты рассказал хорошую притчу, Загфуран, - прошептал он. – И все же ты не прав. Я не знаю, кто там, наверху решает – кому жить, а кому умереть. Но я точно знаю, что ни ты, ни я, не имеем права распоряжаться чужими судьбами. Ты не Эль-Элион. Ты не всеведущ. Ты не знаешь, принесет то, что ты делаешь мир Гоште или наоборот уничтожит ее. Я не верю тебе, потому что знаю: нельзя принести добро насильно. То что ты делаешь – чудовищно. Пока я жив, я буду мешать тебе.

- Тогда ты умрешь, как умерли те, что пытались помешать нам вырыть каналы, - с ноткой сожаления произнес Загфуран. Последний раз взглянул на Ялмари, словно ожидая, что тот передумает, а потом позвал освобожденных от заклятия слуг.

- Обращайся! – услышал принц крик из клетки. Он перекинулся, но его последнее усилие оказалось напрасным. Пещеру внезапно наполнили черные тени, так что мага невозможно стало разглядеть за ними.

Ялмари почувствовал, как откуда-то изнутри по телу разлился страх, заставляя быстрее биться сердце. Это было похоже на прилив: безобидная волна медленно прибывает, постепенно заливая пустынный берег, но ее тихая мощь способна утопить зазевавшегося путника. Принцу казалось, что и он начинает тонуть в этих водах ужаса. Шерсть встала дыбом. Он видел, как тени увеличивались в размерах, и чувствовал непреодолимое желание унестись куда угодно, чтобы все это прекратилось. Но бежать он не мог. Лапы свело судорогой. В отчаянии он ткнулся в камни. Он хотел разбить о них голову. Он мечтал умереть, чтобы не чувствовать страха, рвущего на части душу. Еще удар – он почувствовал боль, и стало несколько легче. Тени приблизились ближе, теперь он не мог пошевелиться, а тени казалось, собирались заползти в его душу. И противиться он не собирался. Он надеялся, что когда это произойдет, придет покой.

3 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Западный Энгарн, замок графа Иецера

Герцог сегодня не беспокоил Тевоса. Тазраш никуда не торопился, поскольку дальнейшими действиями его армии в Энгарне управлял маг, а он не показывался. Пусть оборотень немного оклемается.

К вечеру Тевос пришел в сознание. Страшно мучила жажда. Девушка с диковинным именем Ойрош спала в кресле рядом с ним. Свеча стояла позади нее на столе, так что лицо он не мог разглядеть. Но он различал людей по запаху, а не по внешности, так что знал точно: рядом с ним дочь, а не мать.

Ужасно чувствовать собственную беспомощность, но он не мог позвать ее – настолько пересохло горло. С мольбой он всматривался в ее сторону, надеясь, что она почувствует его взгляд. Наконец, не выдержав, глухо застонал. Она тут же вскочила, подбежала к нему.

- Что? – с тревогой спросила она. – Вы что-то хотите? Может быть, пить? – безошибочно отгадала она. Тевос облегченно закрыл глаза.

Ойрош поднесла к губам бокал, но он резко дернул головой. Только вина ему не хватало.

- Не хотите вина? – догадалась девушка. – Дать воды?

Он вновь выразил согласие. Вода, которая полилась ему в рот, показалась сладкой. Она несла облечение и силу. Он опустошил кружку и с облегчением откинулся на подушки. А затем прошептал с мольбой:

- Прикройте меня чем-нибудь!

- Вам холодно? – изумилась девушка.

- Да, - соврал он.

- Не может быть, - тут же обличила она. – Вы стесняетесь. Но на воздухе раны заживут лучше. Хотя… - она легким движением прикрыла его снизу.

Тевоса это вполне устроило. Теперь он мог продолжать рассматривать спасительницу.

- Вам лучше? – осведомилась она, заметив его взгляд.

- Да, - голос тоже обретал силу.

- Можно поговорить с вами?

- Ойрош! – раздался голос женщины. – Как ты можешь?

Она коротко глянула в сторону матери, и опять перевела взгляд на оборотня.

- Как вы считаете, я веду себя неприлично? - поинтересовалась она.

- Нисколько, - он даже улыбнулся, хотя ожоги на лице тут же дали о себе знать и он, охнув, сморщился и прикрыл веки.

- Вот видишь, мама. Да и вообще что значат здесь и сейчас приличия? Ты не знаешь, сколько нам осталось… - эти слова она произнесла ровным, почти безразличным голосом. Говорила о смерти, как хозяйка рассуждает о грядущем посеве: может, распогодится и посеем завтра, а может и на неделю придется задержаться. – Как вас зовут? – обратилась она к Вожаку, когда он еще раз взглянул на нее.

- Тевос, - представился он. – Тевос Восгран.

- Я Ойрош Шонгкор, а моя мама – Уна Шонгкор. Она сейчас краснеет и смотрит на меня с укоризной. Порядочные девушки не ведут себя так, как я. Вы тоже так считаете?

- Нет, - он постарался говорить серьезно, хотя это нелегко давалось. – У нас в стае девушка может начать разговор так же как мужчина и никто ее не осудит.

- У вас в стае, - повторила Ойрош эхом. – Отец не любит стаю, - заметила она. – Может, потому что он никого не любит, кроме нас, а может, потому что боится, что вы попытаетесь прогнать его, и начнется война. А вы берете в плен людей? – она прищурилась.

«Вряд ли он меня спасет, - решил Тевос. – Как чувствовал…»

- Нет. Мы стараемся не иметь никаких отношений с людьми.

- Почему? – разговор она вела будто без всякого интереса. Хочет чем-то занять себя, чтобы меньше думалось о грустном. И задала вопрос для того, чтобы просто спросить о чем-то. Что ж, а он ответит – надо что-нибудь ответить.

- Наверно, это традиция. Мы считаем, что люди превратили поклонение Эль-Элиону в обряд, они не вкладывают в это душу, потому погрязли в грехах.

- То есть, общаясь с людьми, вы можете оскверниться?

Тевос всмотрелся – он ее задел?

- Не совсем. Люди могут заразить нас. Заразить пренебрежением к заповедям Эль-Элиона.

- Вы так нестойки? Что же у вас за вера?

«Точно. Она обиделась. Сколько высокомерия…»

- Я не хотел вас задеть. Как я сказал, это скорее традиция и скорей всего ложная. Подкрепленная тем, что люди ненавидят нас и стараются убить при первой возможности.

Ойрош кивнула. Тут же встрепенулась:

- Может, Вы хотите есть? У нас есть немного каши...

- Нет, - устало пробормотал он. – Я, пожалуй, посплю немного. Устал.

- Простите!

Он собрался сказать, что ничего страшного, что ему приятно, но не смог. Силы стремительно покидали его. Слова пронеслись в мыслях и канули в чернильную тьму беспамятства.

В это же время в замке

Кошмар возвращался снова и снова. Илкер казалось, что прошло много лет с тех пор, как она заболела. Но Пайлун заверила, что только сутки. А она так измучилась! Она боялась уснуть. Боялась, потому что знала – опять окажется в странном храме, в котором должна умереть. Но она хотела жить! Пайлун заметила, страх в ее глазах, хотя не могла понять, что происходит. Ласково вытирала пот со лба. Жалела ее:

- Бедная, как же ты могла так простудиться?

Илкер вздыхала. Ее беспокоила не простуда, а навязчивый сон, который приходил вновь и вновь. Как только она принимала лекарство – тут же хотелось спать. Пайлун не поддавалась уговорам - упорно поила ее травяным напитком.

- Полад приходил, - объяснила она. – Страшно ругался. Ногами топал. Я его боюсь, так что придется тебе пить то, что он дает. Он откуда-то все знает! Как будто мысли мои читает. Может, не зря говорят, что он колдун…

Илкер не верила, что Полад колдун, но почему-то считала, что ее бредовые видения из-за лекарства.

Вот и сейчас – стоило сделать несколько глотков, как в сознании все поплыло.

А в следующее мгновение она снова стоит на площади у храма. Холодный ветер треплет ночную рубашку. Поземка хлещет по ногам. Она обняла себя руками. За последние сутки она оказывается тут в четвертый раз. Каждый раз ближе и ближе к храму, к жуткому дракону, сидящему на крыше. Теперь она знает – это не украшение. Он следит за всеми, кто появляется в этом городе и пропускает не всех. Можно сказать никого. Вот ее, Илкер, почему-то игнорирует. Взглянет на маленькую съежившуюся фигурку и отворачивается. Каждый раз, когда она подходит к дверям храма кто-то окликает ее и уговаривает не идти дальше. Она так и не вошла внутрь. Может, сегодня? «Я не хочу туда идти», - подумала она и заплакала. Илкер знала, что ей придется сделать это. Пусть добрый голос уговаривает ее поступить иначе.

Не вытирая слез, все так же обхватив плечи руками и согнувшись, словно несла тяжелую ношу, Илкер пошла вперед. Каждый шаг давался с трудом. Казалось, на ногах тяжелые кандалы, которые мешают идти, тянут назад. Но она упорно поднялась по ступенькам. Замерла. Где же ты, добрый голос? Почему не пытаешься остановить меня? Илкер обернулась, и сердце ее лихорадочно забилось где-то в горле. На площади стоял Ялмари. Рядом с ним еще какие-то люди – все незнакомые, кроме лорда Сорота. В глаза бросилась женщина с голыми ногами - кажется, так одевались жительницы Яхии. Что они тут делают? Ялмари что-то крикнул ей, по щеке его скатилась слеза – она не увидела, скорее почувствовала это. И голос его услышала где-то внутри себя: «Не уходи, я не хочу жить без тебя!» Он несколько раз покачал головой. За спиной открытые двери храма. Она должна войти туда, потому что…

Потому что – или он, или я. Илкер медленно вытерла слезы с глаз, ласково улыбнулась Ялмари и попросила внутри себя, зная, что он услышит, как услышала она: «Пожалуйста, живи!» Медленно повернулась и вошла внутрь.

Храм встретил ее теплом и темнотой. «Как тут спокойно! - обрадовалась она. - Почему я боялась? Надо в следующий раз сказать ему, как здесь хорошо, чтобы он не волновался. Он, может, думает, что мне будет больно…» В полной темноте она шла по величественному зданию с высоким полукруглым потолком. Ногам стало легко и очень уютно. Будто она ступала по мягкому ковру. Вскоре впереди замерцали свечи. Сердце опять охватило волнение, жар прилил к щекам. Еще несколько шагов… Свечи расставлены аккуратным прямоугольником вокруг каменного ложа. На толстой плите, высотой около полуметра от пола, высечено углубление, повторяющее очертания женского тела. Она должна лечь, раскинув руки. Так будет удобно.

«Для меня», - и сердце заныло от ужаса и отчаяния – она не хотела умирать!

- Не для тебя! – прогремело откуда-то сверху, эхом разнеслось по храму. – Прочитай, - приказали ей.

Она всмотрелась. На плите впереди высечены какие-то знаки. Буквы? Но она не знает этот язык и не сможет прочитать.

- Читай! – прогрело сверху и в то же мгновение высеченные узоры рассыпались и еще раз сложились в знакомый энгарнский алфавит. Как просто. Написано: «Или он, или ты». – Ты можешь не умирать, - прогремело сверху.

«Я не могу остаться в живых, - поняла она и успокоилась. Шагнула к плите, размышляя, как лучше лечь на каменное ложе. - Это не больно», - успокоила она себя. Илкер вздрогнула всем телом, когда колени коснулись камня - он оказался холодным как лед. Но это ее не остановило…

3 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Западный Энгарн, владения графа Иецера

Благословенное безумие! Ялмари никогда не думал, что будет жаждать того момента, когда разум померкнет, потому что тогда уже ничего не сможешь бояться. Он скулил и жался к земле, глаза слезились и лезли из орбит от ужаса. Но сойти с ума ему мешал голос. Он звучал опять и опять, навязчиво, как весенняя муха, бьющаяся в стекло. Ялмари не хотел его слышать, но голос с омерзительной настойчивостью взывал, так что он невольно начал прислушиваться. Принц не мог разобрать, что ему твердят, но и отмахнуться не мог. Вновь стал прислушиваться и, наконец, различил тихое:

«Ялмари… Ялмари Онер…»

Какого Жамшида от него нужно? Он еще раз ткнулся носом в камни, но голос набирал силу, теперь он звучал рядом, стал властным и сильным:

«Ялмари! Ялмари Онер! – и, наконец, ему будто крикнули в ухо. – Принц Ллойд!»

Он вздрогнул, и голос сказал мягче.

«Ялмари, это я, Балор. Ты слышишь меня?»

Принц в тоске повел головой из стороны в сторону. Взгляд упал на клетку, где сидел Балор. Он остолбенел, с трудом соображая. Это голос князя он слышит внутри себя? Он пытается что-то сказать?

«Ялмари, это я, Балор. Ялмари приди в себя, слушай меня»

Принц взвыл и снова стал биться о камни. Голос мешал ему, и ужас навалился с новой силой. Что-то должно уйти, чтобы он, наконец, получил покой.

«Ялмари, закрой глаза! – закричали внутри него. – Закрой глаза, принц! Приди в себя и закрой глаза!»

Преодолевая оцепенение, он взглянул на товарища, и, наконец, повиновался - прикрыл веки. Легче не стало. Волны ужаса накатывали одна за другой, мешая дышать, сжимая сердце тисками.

«Ялмари, вспомни, кто тебя ждет дома, - настойчиво требовал Балор. – Вспомни что-то хорошее. Вспомни, кого ты любишь. Что-то, что заставит тебя жить. Вспомни, принц!»

Ялмари попытался выполнить требование - и голова мучительно заболела. Он стал раскачиваться из стороны в сторону. Он не мог вспомнить ничего из прошлого. Ни одного дня. Есть ли у него прошлое? Кто он? Почему этот волк называет его Ялмари?

«Ты Ялмари! – вновь раздался крик. – Приди в себя. Ты принц Энгарна. У тебя там осталась мать и сестра. И еще кто-то. Кто ждет тебя? Тебе надо выжить!»

Ялмари казалось, что в сознании поворачиваются ржавые колесики. Расплывчатые образы мелькали у него в голове. Чьи-то лица, чьи-то голоса, чьи-то прикосновения. Вокруг него кружилась метель. Принца замутило от этого мельтешения, но внезапно, один образ остановился перед ним.

«Илкер!» - образ девушки вспыхнул в сознании так ярко, словно он окунулся в солнечный свет. Илкер стояла светлая и счастливая. Она смеялась… Видение исчезло так же внезапно, как появилось. Он оказался на площади незнакомого города. Дома вдали зияли мертвой пустотой. Рядом князь Балор, друг Герард, капитан Шрам и еще какие-то люди. Перед ними высилось огромное здание. Колонны, казалось, уносились в небо. А вместо крыши… Вместо крыши на храме (Ялмари знал, что это оскверненный храм) лежал каменный дракон. Его глаза вспыхивали красным светом и угасали. Между темно-серых колон мелькнуло что-то белое. Принц присмотрелся, и сердце перестало биться – на пороге храма стояла Илкер в ночной рубашке, с распущенными волосами. Как она там оказалась? Он сделал шаг к ней и немедленно, каменный дракон ожил - из пасти вырвалась огненная струя. Он не погиб потому, что князь сделал ему подсечку и толкнул в сторону буквально за мгновение до того, как пламя коснется мостовой. Он лежал на камнях, потирая ушибленный бок. А Илкер подняла руку в знак прощания.

- Нет! – закричал он, чувствуя, что если она зайдет туда – он никогда ее не увидит. – Нет, Илкер, ты не можешь! Иди ко мне. Ты не должна. Я не смогу без тебя!

Она медленно покачала головой. Губы ее шевельнулись. «Мне не будет больно», - услышал он. Повернулась и пошла в храм.

- Илкер, - закричал он в отчаянии. – Больно будет мне! Пожалей меня… - последние слова он прошептал осипшим голосом.

Плечи девушка вздрогнули. Она застыла. Стало заметно, как она тяжело дышит, будто борется с собой. Внезапно она повернулась и со всех ног кинулась к нему. В одно мгновение упала ему на шею, прижалась к нему губами.

- Милый… - говорила она ему на ухо. – Милый…

Молния расколола небо, разрывая картинку пополам и обрушивая на них тьму.

Ялмари очнулся. Он в пещере. Слева клетка. Поймал пристальный взгляд Балора, который стоял в ней.

«С возвращением!»

Ялмари перевел взгляд в глубь пещеры. Маг вытянулся во весь рост. Какой же он низенький – меньше Ялмари на полголовы. Вокруг него клубился черный дым.

- Прочь! – взмахнул он руками. Стало заметно, как сильно он раздражен. Дым исчез. Они стояли друг напротив друга. – Что ж, теперь я знаю, что оборотни, трансформируясь в волков, могут противостоять духам гор. Это полезная информация. Но тебе она не поможет. Ты все равно умрешь.

Ялмари злобно зарычал и бросился на мага. Их разделяло две трости. Но он не успел. Так же как и в первую встречу, маг протянул руку – и горло сжало тисками. Он знал, что на этот раз маг не отпустит его, пока не задушит…

3 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Западный Энгарн, замок графа Иецера

Когда Тевос пришел в себя, девушка подала ему воды. Каждый раз ему казалось, что он начинает жить заново, вспоминает какие-то обыденные вещи, например, кто он, как тут очутился и кто эта девушка. Ее зовут…

- Спасибо, Ойрош.

- Может, все-таки поедите что-нибудь? – он в который раз отметил, насколько она серьезна. Кажется, она никогда не улыбается. И не потому, что попала в плен, а вообще. Что-то есть на дне ее глаз, отметающее всякую мысль о веселье. Тевос попытался увидеть ее прошлое, но голову пронзила острая боль, так что он сморщился и застонал. Кажется, дар у него временно отобрали… - Вам плохо? – склонилась она участливо. Он отказался, отвечая на оба ее вопроса. – Я вас замучила, да?

- Нет, - Тевос чувствовал, что готов еще немного поговорить. – Нет. Мне приятно разговаривать с вами. Я немного слаб, - губы его дрогнули в улыбке.

- Расскажите еще немного о своем народе, - попросила она. – У вас есть школы?

- Есть. Отдельно для мальчиков и девочек.

- Да? – кажется, он смог ее поразить. – В Энгарне учатся только мальчики. И то, если у родителей много денег. Считается, что все, чему нужно учиться женщине, ее может научить мать, или, в крайнем случае, хорошая гувернантка. Чему же вы учите девочек?

- До пятнадцати лет тому же, чему и мальчиков. Математика, чтение, письмо, история, Священная книга Эль-Элиона.

- Одна?

- Одна, - подтвердил он. – Мы считаем, что остальные выдумали люди, а первая написана под руководством Эль-Элиона.

- Но все же, не Им Самим, верно? – дождалась его кивка. – Как мы можем быть уверены, что там действительно то, что Он хотел сказать?

Брови Тевоса дрогнули:

- Доказательства нужны математическим формулам. Вера не требует доказательств.

- Да, конечно, - многозначительно подняла брови Ойрош. – Я сморозила глупость, - она сказала это так величественно, будто призналась в величайшей добродетели. Всмотрелась в оборотня. – Мой отец не поклоняется Эль-Элиону. Он считает, что Богу нет дела, до Его заблудших детей. Каждый выживает, как может. Это большой грех, по-вашему?

На этот раз Тевос отозвался не сразу. Спустя какое-то время уточнил:

- Вы спрашиваете о моем личном мнении или о мнении моего народа?

- А они сильно отличаются? - Вожак увидел, что по ней невозможно определить, насмехается она или говорит серьезно.

От окна раздался вздох - мать опять не одобряла того, как Ойрош разговаривает с мужчиной. На этот раз девушка не обратила внимания на это выражение протеста, продолжала выжидающе смотреть на Тевоса.

- В данном случае – да, - проговорил он и объяснил, не дожидаясь ее просьбы. – Мой народ очень консервативен. Наверно, это хорошо. В меру. Наверно, мы бы не выжили, если бы жили иначе. Я не знаю. Но хочу сказать, что кроме Священной книги, у нас есть еще и храмы. Храмы, по легенде созданные Эль-Элионом. А храм – это… Это необъяснимо, - улыбка вымученно дрожала на губах. – Там чувствуешь, что Бог любит и ждет каждого, независимо от того, как он поклоняется. Если ваш отец так обижен на Бога, значит, у него есть на это причина. Он что-то пережил… Если это могу понять я, то тем более может понять Эль-Элион… Наверно, я плохо объясняю, - он обессилено прикрыл веки.

- Вы очень хорошо все объяснили, - возразила Ойрош. – Спасибо. Не буду вас беспокоить, - она покинула кресло и исчезла из поля его зрения.

Тевос огорчился. Говорить он вправду не мог, но гораздо приятнее смотреть на красивую девушку, чем на пустое кресло, пусть и богато отделанное. Он попытался увидеть будущее. Голову вновь пронзила острая боль. Теперь он застонал от разочарования. Почему дар покинул его? Потому, что Вожаком может быть только сильный воин, а он стал беспомощней младенца? Может, кого-то другого уже избрали на его место? Как он ни старался, начало накатывать отчаяние – пока с ним оставался дар, жила маленькая надежда, что они смогут спастись. Теперь угасла и она. А вот что он знал без всякого предвидения – это то, что еще одной пытки он не переживет. Даже сильный организм оборотня имеет пределы прочности…

3 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Западный Энгарн, владения графа Иецера

В глазах Ялмари расплывались круги. Он уже не видел ни мага, ни пещеры, когда его внезапно швырнуло на камни, а в следующее мгновение, Балор слегка прикусил его лапу, чтобы он пришел в чувство.

«Уходим!» - «крикнул» он так, что голова чуть не взорвалась. Князь догадался об этом и добавил тише: «У нас мало времени»

Вместе они выбежали из пещеры. Деревья и кусты стремительно проносились мимо. Они вспугивали зазевавшихся птиц и неосторожных зайцев. Балор мчался впереди. Рана его уже зажила. Хорошо, что маг не пытал его, иначе, князь мог погибнуть.

Когда они перепрыгнули ручей, обозначавший границу Умара, Балор замедлил бег. Вскоре он обратился в человека. Ялмари последовал его примеру. Князь посмотрел на заходящее солнце.

- Все-таки сбудется то, что увидел Вожак, - заметил он. – Он сказал, что мы вернемся до заката.

- Успеем, - согласился принц.

- Если бы не эта тварь – не успели бы, - Балор, прищурился.

- Какая тварь? – удивился он.

- Разве ты не понял, кто напал на мага и тем самым спас нас?

- В тот момент я ничего уже не видел, - объяснил принц.

- Это была отвратительная коричневая тварь с клыками и крыльями, - объяснил он. Заметив, что Ялмари все еще не понимает, расставил точки над «i». – Вампир.

- Вампир? – Ялмари вспомнил о Нальбии. Он-то считал, что парень вернулся к отцу, а он… Выходит, они тоже могут обращаться. Конечно, не так как оборотни. Наверно, он разделся до пояса, чтобы одежда не помешала крыльям…

Князь понял его недоумение по-своему:

- Он влетел в пещеру, и как коршун напал на мага, мгновенно припав к его шее. Наверно маг, для того чтобы защититься, бросил все силы, поэтому магия, защищавшая клетку, исчезла, и деревянные прутья стали деревом. Я смог их поломать.

- А он остался там? – Ялмари обернулся.

- Слушай, парень, - Балор опять напряженно посмотрел на него. – Не говори, что эта тварь – твой друг.

- Не друг, - заверил принц. – Но он пришел со мной. И спас нас.

Балор скрипнул зубами:

- У тебя поразительная способность заводить плохие знакомства. Идем в ближайший город, - князь пошел вперед. Тут же резко повернулся к Ялмари. – Никому не говори, что разговаривал с вампирами – изгонят тут же, - он пошел дальше, но вскоре заметил, что принц не двинулся с места. – Что еще?

- Он остался там. А мы обязаны ему жизнью, - упрямо повторил Ялмари.

- То есть теперь будешь рисковать шкурой, чтобы спасти эту тварь? Неважно. Я слышал, что он вылетел из пещеры вскоре после нас. И кстати, я тоже спас твою жизнь.

- Я помню, - вскинулся принц. – Спасибо.

- Не за что, - проронил Балор, не оборачиваясь.

Ялмари уже собирался обратиться в волка, когда почуял человека на дереве. Всмотревшись вверх, он разглядел среди ветвей дуба ухмылку Нальбия. Губы испачканы в крови. Парень подмигнул, и приложил палец к губам, призывая к молчанию. Принц сказал одними губами: «Спасибо!» и пошел вслед за Балором. Ялмари продолжил разговор, как ни в чем ни бывало:

- Скажи, а что там было в пещере? Что это за тени?

- Духи гор, - Балор помрачнел. – Я читал о них давно. Из всех злых духов эти – одни из самых опасных. Хочешь услышать легенду? – дождавшись кивка в знак согласия, продолжил. – В истории Умара написано, что последние упоминания об этих духах встречаются в четвертом тысячелетии. Возможно, они жили и раньше, но вдали от разумных существ, так что с ними никто не встречался, а те, кто встречался – погибал. А может, их было не так много, чтобы причинять серьезные проблемы. Но в начале пятого тысячелетия эпидемия безумия стала распространяться так, что казалось еще немного и на Гереле никто не сохранит разум. Оборотни искали спасения в храмах, молясь день и ночь. В ответ на их молитвы появился Золотой Эрвин. Он не смог уничтожить духов, но загнал их в недра гор и запер заклятием. Так что если бы люди добрались до основания Гошты, духи не смогли бы вырваться. Но этот маг, достаточно силен, чтобы взломать заклятие Эрвина. Когда я услышал о том, что оборотни и некоторые люди стали сходить с ума, я сразу перечитал эту легенду. Так что был готов к встрече с духами.

- А кто такой Золотой Эрвин? – поинтересовался Ялмари. – Никогда о нем не слышал.

Князь зыркнул на него.

- Чему вообще учат в Энгарне?

- У нас многие древние книги пропали в кашшафскую оккупацию, - попытался оправдаться принц, но князь презрительно скривил губы.

- В Умаре сохранилось все, - он свернул правее, обходя место, где на оборотня напал вампир. Принц потерял много времени, из-за того, что тогда сократил путь… Но с другой стороны, если бы не Нальбий, вряд ли бы они справились с магом. Получается, им управлял Эль-Элион. – В древности маги получали титулы в зависимости от силы, - неожиданно заговорил Балор. – Самым сильным магом тогда был Эрвин. Ему дали титул - Золотой.

Принц чуть не споткнулся:

- Постой. Ты хочешь сказать, что в ответ на молитвы Эль-Элион послал… мага?

- Кто может понять пути Бога? – князь отвел взгляд. – И потом… Оборотни верят, что он не был магом.

- А кем же? – остановился принц.

- Творцом. Священную книгу, ты, надеюсь, читал? Оборотни верят, что он был одним из первосозданных, сотворенных Эль-Элионом и наделенных даром творить другие миры. Согласись, тот, кто может сотворить целый мир, подобный нашей Гоште, может кому-то показаться магом высокого уровня.

- Тогда Загфуран тоже первосозданный, - заключил Ялмари.

- С чего ты взял? – князь тревожно посмотрел на принца.

- Во-первых, он сообщил мне об этом в первую встречу.

- Тогда он тоже вел с тобой беседы?

- Да.

- Если честно, зная тебя, чистоплюя, я был почти уверен, что ты согласишься с его доводами.

- Князь! – возмутился Ялмари.

- Что? Не нравится слово «чистоплюй»? Прощения за него не попрошу, - они остановились друг напротив друга, гневно сверкая глазами. - Я знаю таких, как ты, - в голосе послышалось презрение. – Ты считаешь, что можно воевать и быть благородным? Считаешь, что на войне можно победить, если будешь щадить жизнь врагов? На войне надо быть жестоким, надо убивать, не раздумывая. Ты хотел пощадить ублюдка, ранившего меня. Я запомнил это. Про то, что он чуть не убил меня – я не хочу упоминать. Но он по пьяни убил Пагура. Стрелял в него из лука вместе с другими подонками, когда тот сидел в клетке и ничего не мог сделать. А он хохотал до колик. Пагур женился всего полгода назад, и жена его беременна. Сын лица отца не узнает… Так ты все еще хочешь остаться чистым и благородным? Тогда уходи в монастырь или куда-нибудь в пустыню…

- Я полагал, что оборотни не мстят, - заметил Ялмари. В душе его бушевала буря. Ему не нравился тон, которым с ним разговаривал князь, но его чувства он прекрасно понимал. В памяти Ялмари Пагур остался стражем, который его пленил. Для Балора – он друг. Если бы что-то случилось с Илкер… Стал бы он защищать ее обидчика? – Возможно, я поступил неправильно, - ровно проговорил он. – Но в тот момент я был не готов убить безоружного пленника. Хотя ты знаешь, что второго - в бою - я убил, не размышляя.

- Идем дальше, - продолжил князь, не желая спорить. - Так почему ты решил, что Загфуран из первосозданных? Ты сказал то, что «во-первых». Есть во-вторых?

- Во-вторых, Эрвин закрыл духов гор и долгие годы ни один маг не беспокоил духов. А Загфурану это легко удалось. Выходит, их силы равны.

- Убедительно, - согласился князь. – Хотя и пугающе. Сражаться с магом – это одно, а сражаться с первосозданным – совсем другое? У нас нет шансов в этой борьбе.

- Если мы сдадимся – всех уничтожат. Так сказал Вожак.

- А я не говорил, что мы будем сдаваться.

Они продолжили путь в тишине. Ялмари подтвердил выводы:

- Выходит, оборотень может противостоять духам гор?

- Любой может, - пояснил князь. – Надо знать как. И обладать сильной волей. Если ты не поддашься им в течение пяти минут, то затем они отступят. Они питаются нашими страхами и искусственно вызывают их, так что человек начинает жаждать безумия. Если в этот момент подумать о чем-то хорошем – спасешься.

- Я ничего не вспоминал, - неуверенно проговорил Ялмари. – Я словно побывал в другом городе. Мертвом городе. И ты был со мной.

- Я не знаю, что ты видел, - развел руками князь. – Но в любом случае тебе это помогло.

- И в любом случае, именно ты вырвал меня из этого безумия.

- Хватит об этом, - прервал Балор и замер. Ялмари тоже почувствовал невидимое присутствие оборотней. – Князь Балор! – крикнул князь.

- Проходите, князь, - раздался голос невидимых стражей.

Через десять минут показались дома города.

- Город Дагмара, - заметил князь. Вожак должен быть уже на месте. Интересно, что узнал он.

Но первый же встреченный оборотень рассказал страшное известие: Вожак не вернулся. Он захвачен воинами из замка Иецера.

3 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Умар, город князя Дагмара

Время взаперти проходило ужасно медленно. Ранели не знала, куда себя деть от беспокойства. Она то слышала с улицы какие-то звуки, и радовалась, считая, что все обошлось, но после все вновь стихало, и надежда угасала.

Мысли метались между Вожаком и Алетом. И те, и другие воспоминания причиняли боль. И все же ей трудно представлялось, что происходит с Тевосом. Волей неволей, сознание рисовало ей то, что Сокол рассказывал об эйманах. Она надеялась когда-нибудь увидеть их страну…

…Высокие сосны и кедры, пушистые ели – другие деревья почти не растут. Замки, сложенные десяток поколений назад из огромных камней – неприступные, покрытые мхом. Люди-эйманы, живущие в них кажутся такими же замкнутыми – у них нет одной страны. Только дома: дом Ворона, дом Барса, дом Оленя… Много домов, в каждом из которых растут лишь сыновья. Мальчики, чувствующие не только себя, но эйма – животное, которое растет вместе с ними. Они смотрят на мир глазами человека и глазами животного одновременно. Чем старше они становятся, тем лучше управляются со второй половиной. И тогда наступает день, когда им приходится взять имя. Алет не рассказывал об этом обряде подробно. Ранели поняла лишь одно – все происходит на грани жизни и смерти. Ты станешь настоящим эйманом, только если сумеешь выжить, сумеешь взять имя. А Охотник проследит за тем, чтобы это не было слишком просто для тебя.

Охотник – главный враг народа эйманов. Он появляется и исчезает и никто не знает, когда придет его час. Но с детства и до старости в семейных преданиях рассказывают о Человеке, в чьих руках их судьба. Он может подчинить любого эймана. Может убить, может поработить волю, может лишить детей. От него нет спасения, потому что дом каждого, кто противостанет ему, погибнет. Так произошло с домом Драконов.

От этих разговоров всегда становилось жутко. Алет чувствовал это и начинал рассказывать о другом. О том, что нет более свободолюбивого народа, чем эйманы. Никогда они никому не подчинялись. Не избиралось среди них ни царей, ни князей. Все дома защищали себя сами, и еще не случалось, чтобы люди смогли победить их. Среди эйманов немало искусных ремесленников, но в основном они занимаются торговлей. Путешествуют по трем материкам Гошты, дешево покупают - дорого продают. Знают, благодаря эйму тайные тропы, заранее видят засаду. Им не страшна непогода – они заранее чувствуют наступление ненастья. Алет рассказывал ей, что разбойник Ир несколько раз пытался грабить его караваны. Но Сокол встретился с ним и предупредил: все твои люди будут умирать загадочной смерть, если ты не оставишь в покое моих людей. Ир, конечно, не поверил. Тогда Алет стал посылать эйма-сокола к членам его банды, тогда, когда они оставались в одиночестве. Они умирали один за другим, и никто не видел, как и почему это происходило. Ир сдался: пообещал никогда не трогать того, что принадлежит Соколу. Так защищал имущество не только Алет, поэтому на Гоште не встречалось более удачных купцов.

Но ни одного человека, сопровождающего караваны, эйманы не вводят в свой круг, и никто не догадывается, что их предводители с татуировкой животного на плече, и не люди вовсе. Лишь иногда приводят они к себе женщин, которые больше никогда не покидают стен непреступных замков…

Ранели тяжело вздохнула. Да разве ей усидеть дома? Нет, как бы ей не хотелось, она не смогла бы стать хорошей женой Алету. Сидеть у окна и ждать, когда он вернется из очередного путешествия – это не по ней. Неужели он не понимал этого? Наверно, понимал. Потому и распрощался.

3 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Западный Энгарн, замок графа Иецера

Если бы Загфуран мог предположить, что потерпит столь сокрушительное поражение, никогда бы не стал устраивать эту ловушку. В то мгновение, когда он уже точно знал, что победил, откуда-то появился вампир. И пока он защищался, оба оборотня сбежали. Кровосос выпил у него столько крови, что минарс не смог справиться и с ним – слишком ослабел. Трудно сказать, что бы случилось, если бы он не притворился мертвым. В тот момент у него хватило сил только на это заклинание. Как здесь оказалась эта тварь?

Прошло около часа, прежде чем он смог подняться. Его шатало от потери крови. Он опасался, что и до замка добраться не сможет. Вот когда он пожалел о том, что пошел на Гошту в одиночку. Это его первое наказание за самонадеянность. Надо будет срочно призвать еще минарса из Храма Света. В любом случае он Первый – этого уже никто не изменит.

До замка Иецера он добирался несколько часов, часто отдыхая и молясь, чтобы никто не заметил его: ни враги, ни «друзья». Он не обманывался по поводу истинного отношения герцога к нему. Самое неприятное в их отношениях то, что он так и не принес обет минервалса – тогда управлять им стало бы намного проще. Теперь же они напоминали двух хищников в яме: кто первый ослабнет и сожрет другого. Тазрашу невозможно доказать, что его действия в Энгарне единственно успешные в данной ситуации. Герцог считал себя умным и талантливым полководцем. И когда Загфуран упоминал о том, что Полад с его «волками» очень быстро разгромит и самую большую армию Кашшафы, тот начинал скрежетать зубами. Он почему-то считал, что они захватили пограничный замок, исключительно благодаря мастерству его воинов. В конечном итоге Загфуран стал разговаривать с Тазрашем на языке силы, не прибегая к прочим аргументам. Вот почему, меньше всего хотелось, чтобы герцог узнал, в каком положении оказался маг. Хитрая бестия может воспользоваться этим.

Приблизившись к воротам замка, Загфуран собрал все силы. Он вошел в замок, ни разу не пошатнувшись, и твердым голосом попросил, чтобы его не беспокоили. Закрывшись в спальне, он обессилено упал на кровать. Теперь придется немного отдохнуть. Когда пройдет головокружение, вызванное потерей крови, он попробует найти подходящее заклинание и лекарство.

Маг не заметил, как погрузился в дремоту. Сон пришел тяжелый и страшный. Загфуран стонал, ворочаясь на кровати, и мечтал проснуться, но не мог. Наконец он лег на спину и с недоумением стал рассматривать себя. Казалось, внутри кровь так бурлит, что видно, как перекатываются под кожей пузырьки воздуха. Внезапно на груди надулся шар с детский мяч. Загфуран протянул руку, чтобы пощупать его, а он взорвался, выпуская фонтаны черной вонючей жидкости, которая быстро сформировалась в какую-то тварь, навалилась на него всем телом и жадно припала к шее. Маг хрипел и задыхался, твердя себе, что все, что нужно, чтобы избавиться от наваждения – это открыть глаза, но чудовище положило лапу на глаза, залепляя их то ли смолой, то ли клеем и сознание померкло.

3 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Умар, город князя Дагмара.

- Да что с вами?! – Ялмари не выдержал и вскочил.

Совет собрали почти сразу, как он и Балор вернулись. Им не дали и получаса, чтобы отдохнуть. Наскоро перекусили и пошли в Дом Князей. Оставшись без вожака, князья перестали казаться грозными волками – они напоминали овец, потерявших пастуха. Самые могущественные воины Умара растерялись. Они настолько привыкли полагаться на решения Тевоса, который точно знал, как поступить правильно, что разучились принимать решения самостоятельно. Совет длился уже минут двадцать, а все мнения крутились вокруг одного: затаиться, переждать, защищаться. Ялмари же вспоминал о желтом волке, единственном, кто признал его. Прежде чем вскочить, принц восстановил в памяти слова Вожака: «Тебя изгонят. Я не знаю, почему меня в тот момент не будет рядом». Может, именно потому, что он попадет в плен? Но принц хотел помочь Тевосу, даже рискуя быть изгнанным. Он скажет все, что думает. Князья угрюмо не спускали с него глаз.

- Я знаю, что не принят в стаю, - продолжил он, чуть умерив тон. – Но как можно оставить Вожака у врага? Или Тевос для вас ничего не значит – устроите очередной конкурс среди тех, кто владеет даром, изберете нового Вожака на его место… Но разве то, что он до сих пор сделал для вас… Разве тот простой факт, что он наш брат, что его там возможно пытают – разве ради этого вы не хотите попытаться освободить его?

- Тевос вряд ли еще жив, - заметил Дагмар, пряча взгляд. – Они используют кровь оборотней, чтобы окропить туммимы и раздать их потом по всему Энгарну.

- Ты не можешь знать, жив он или нет! – возмутился Ялмари.

- Я могу с большой долей уверенности утверждать, что он мертв! – повысил князь голос.

Ялмари воскликнул:

- А как же видение Тевоса? Помните? Неужели никто не помнит?

- Прекрасно помним, - вступил Аран. – Он сказал, что выживет, если пойдет один и погибнет, если пойдет с кем-то. Так что за его смерть должна ответить эта девчонка.

Другие князья одобрительно загудели и лишь Балор поднял руку, чтобы остановить их:

- Постойте. Тевос сказал не так. Он сказал, что вернется невредимым, если пойдет один, и не видит, что произойдет, если пойдет с кем-то еще. Помните? Он сказал: «Тут темно. Если я пойду один – все будет в порядке, а если с кем-то, то будущее не определено, могу погибнуть и могу выжить. Но совершенно точно буду при смерти». А что если он погибнет из-за того, что мы не решились спасти его?

- Я пытался сказать об этом же… - проговорил Ялмари. В комнате повисла тишина, затем, кашлянув, ее нарушил Аран.

- Нет, это безумие. Мы не сможем захватить замок. У нас нет ни магов, ни священников, которые могут помочь в таком случае.

- Мы сможем, - упрямо внушал принц. – Меня учили этому. Это не так сложно!

- Бред! – воскликнул Аран.

- Сначала выслушайте, - продолжал настаивать Ялмари. – Дайте мне бумагу и перо, я объясню.

Дагмар вышел, чтобы принести то, что требовалось. Через мгновение Ялмари склонился над столом.

- Смотрите – это замок Иецера. Я прекрасно его знаю. Нам нужны крепкие разборные деревянные лестницы, покрашенные в черный цвет, длинная веревка, два крепких кола и веревочная лестница…

4 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Западный Энгарн, замок графа Иецера

Для того чтобы захватить замок есть три способа. Первый - взять его в осаду подождать, когда у обитателей закончится еда или воины. Второй - найти предателя в замке. Третий - понадеяться на удачу и неожиданность.

Первый способ требует много времени, поскольку в любом замке есть запасы пищи. Второй требует не одного месяца подготовки. Так что в распоряжении оборотней остался третий. Когда Ялмари выслушали, почти все согласились, что у них вполне может получиться. Один десяток отдали под командование принца. Другие разделились, и на расстоянии лавга друг от друга стали пробираться к замку. Магия, скрывавшая стражей захваченного замка, уже не действовала. Ялмари надеялся, что маг мертв, потому что если он жив, шансы захватить замок стремительно уменьшались. Но принца ободрило то обстоятельство, что ни один из замеченных ими постов не остался на ночь. Когда сумерки опустились на лес, люди возвращались в замок. Оборотни незаметно преследовали их почти по пятам. На расстоянии примерно двух лавгов от замка, лес заканчивался. Оставшееся пространство они могли преодолеть только глубокой ночью.

Потянулись томительные часы ожидания. Ялмари с десятком пристально следил за перемещениями часовых на стене замка. Он заметил, что их не так много – по два с каждой стороны ворот. Сейчас они еще регулярно обходили стену, иногда застывали на месте, подолгу всматриваясь в лес, но с наступлением ночи все могло измениться.

Розовая луна взошла над лесом, заливая светом пространство перед замком. Напарники оживились. Все они были добровольцами из «молодняка». Лишь один князь – Аран – пошел с ним. Ах, как мешало это полнолуние! Луна будоражила кровь, и часто заставляла поступать неосмотрительно, забывать об осторожности. От луны нет защиты. Ему не терпится идти вперед, наплевав на то, что любое движение будет заметно со стены. Жаждалось риска и… победы. В который раз Ялмари поблагодарил Эль-Элиона за то, что послушался Балора, который сказал, что сам отдаст приказ, когда можно будет идти к замку. Балор мудрее и осторожней. Он подаст сигнал в удобный момент. А им надо терпеливо ждать условного крика ночной совы.

Чтобы ожидание скорей прошло, Ялмари перебирал в уме, все, что произошло с ним за последнюю неделю до мельчайших подробностей, мысленно составляя отчет Поладу. Когда письмо написалось в третий раз, он закусил губу. На самом деле он ведь пытается не думать об Илкер. Он честно хочет ее забыть, потому что… не пара. Человек и оборотень - что может быть хуже в Энгарне? Только человек и вампир. Ялмари грустно вспомнил Шонгкора и его сыновей. И все же именно Илкер спасла его от духов гор. Что-то произошло там. Что-то, чего не понял и Балор. Принц чувствовал: это не бред или воспоминания. Скорее наоборот… видения будущего. Будущего, с которым он не хотел встретиться. Там на площади перед храмом он любил Илкер больше, чем можно себе представить. И терял ее. Словно сердце пополам рвал. Или она рвала? И самое страшное – ничего с этим нельзя было поделать. Он чувствовал себя беспомощным, как еще никогда в жизни. Лучше бы это пророчество никогда не исполнилось…

Небо неожиданно затянулось тучами, скрывая луну – то, что им нужно. Но прошло еще около часа, прежде чем по ночному лесу разнесся условный знак Балора. Аран отозвался. Потом шепнул Ялмари:

- Действуй.

Все, что они должны сделать, обговорили заранее, теперь только переглянулись. Ялмари поправил лестницу, длиной чуть больше половины трости, привязанную к спине. Обратился в волка. Так удобнее ползти к замку, и лестница не мешает, да и сами они будут меньше заметны, если выйдет луна и стражи будут пристально вглядываться – все же серая шкура волка – это лучшая маскировка.

Расстояние до рва они проделали довольно быстро. Водой ров не наполняли – Ялмари об этом знал. Зато жители замка выливали сюда нечистоты. Они обратились в людей. Спутники принца передали ему хворост. Сделав узкую дорожку из веток, он перебрался через ров, немного испачкавшись. Ветки позади него уже утонули. Он быстро воткнул деревянный кол в землю, привязал веревку, к другому концу прикрепил небольшую гирю и швырнул ее обратно. Там так же приладили веревку к вбитому колышку. Один за другим оборотни стали перебираться через ров к Ялмари. Он для верности придерживал колышек руками.

Они перемещались бесшумно и быстро. И не только из-за луны, которая могла в любой момент вынырнуть из-за туч. Их подгонял запах. Находиться рядом с выгребной ямой и для человека приятного мало, а острое обоняние оборотней играло с ними злую шутку. Последним через ров перебрался Аран. Они встали вдоль стены, теперь принцу передавали отрезки лестниц, привязанные у каждого к спине. Ялмари умело собирал из них одну большую. Может, она и не очень надежна, но это неважно. Главное, чтобы на башню смог забраться он. Тогда он сбросит веревочную лестницу – у нее два преимущества, она не скрипнет и не переломиться под весом оборотня.

Когда лестницу собрали, Ялмари постоял еще немного, собираясь с духом. Все-таки одно дело читать о захвате замков в книге, а совсем другое, применить это на практике. От него зависела жизнь Тевоса и этого десятка, вызвавшегося идти с ним. Не к месту вспомнилось пророчество Вожака об Аране: «Ты умрешь первым». «Не сейчас!» - взмолился принц про себя, последний раз взглянул вверх и прислонил лестницу к стене.

Через пять минут он уже перебрался через зубцы на дозорный путь. Замер, прижимаясь к стене и принюхиваясь. Запаха стража не чувствовал, но кто знает? После пребывания у рва обоняние могло подвести. Наконец закрепил толстую палку между зубцами и сбросил вниз веревку с узлами. Отошел в сторону, весь превратился в слух. Оборотни один за другим поднимались по стене, и ни один звук не выдал их присутствия.

Аран опять поднялся последний. Оказавшись наверху, он одобрительно кивнул:

- У нас получилось. Осталось открыть ворота.

Они обнажили мечи и, выстроившись в цепочку, направились к воротам. Через четыре трости Ялмари почувствовал часового и поднял вверх руку. Оборотни прекрасно видели в темноте, а вот у людей, охранявших замок, этого преимущества не было. Принц удобнее перехватил меч. Прижался к стене, дождался, когда воин повернется спиной. Горло неприятно хрустнуло под коротким мечом оборотня, но удар он нанес четко – страж не захрипел. Сзади подошел Аран, прикосновением руки, велел отойти назад. Ялмари повиновался. Теперь к воротам их вел князь. Еще дважды он останавливал маленький отряд. Еще два часовых остались лежать на дозорном пути. Оборотни сдвигали их ближе к стене – если придется отступать – они не должны мешать. У городских ворот сидело трое часовых. Они негромко переговаривались у костра:

- Что-то Бехера долго нет, - встревожился один, всматриваясь в сторону оборотней.

- Вернется, - беспечно откликнулся второй. – Куда он денется? Отлить, наверно, пошел.

Оборотни достали луки. Четыре спущенные тетивы прозвучали почти как одна. Воины, медленно завалились кто на бок, кто на спину. Стрелы торчали из горла и из глазниц.

- Быстро! – скомандовал Аран и они подскочили к колесу, поднимавшему ворота и опускавшему подъемный мост. Но в этот момент тревожный звук боевого рога разорвал ночную тьму.

Во двор замка высыпали лучники и множество воинов с факелами. Двор мгновенно осветился. Люди выстроились в ряд и натянули луки. В одно мгновение оборотни оказались как на ладони перед строем врагов.

4 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Западный Энгарн, замок графа Иецера

Загфуран проспал довольно долго. Кошмары повторялись еще и еще, но сильный молодой организм брал свое. Уже поздно ночью, он наконец очнулся и тут же почувствовал страшный голод и жажду. Желудок выкручивало от боли. Какой же он дурак! При потере крови в первую очередь надо что-то поесть – как иначе восстановишь силы? Он вскочил, дрожащими руками натянул капюшон, выскочил в коридор.

Там тускло догорали факелы – он настоял, чтобы их не тушили и ночью. По ним он определил, что до рассвета осталось около трех часов. Шансы растолкать слуг и потребовать пищи очень невелики. Пока они проснутся и дойдут до кухни, пройдет не меньше часа. Быстрее самому найти еду. Он добежал до кухни, встретив лишь одного стража. Ночью ни к чему охранять замок изнутри. Герцог щадил людей, когда это было возможно. Стража оставалась на стенах, у ворот и в некоторых ключевых мечтах замка.

Воин при виде мага, почему-то побледнел и спросил, дрожащим голосом, выставив перед собой пику:

- Стой! Кто такой?

- Ты что, пьян, дурак? – рыкнул Загфуран, проходя мимо, не обращая внимания на пику.

- Н-нет, - проблеял воин вслед. – Н-не признал.

Маг спустился на кухню. Здесь еще стояла тишина – повар, со слугами, остались от графа Иецера. Они поднимутся не раньше, чем через час. Первым делом он схватил кувшин. Хлебнул из него и тут же с отвращением выплюнул содержимое на пол, согнувшись, чтобы не испачкать балахон. Вода! Зачем держать в кувшине воду? Заглянул в другой. Тут, кажется, вино. Сделал несколько глотков, но тоже скривился. Не то! Стал искать еду, презрительно откинул хлеб и сыр. Наконец наткнулся, на тушу барана. Повар заготовил его с вечера, чтобы утром поставить на огонь и сварить похлебку. В ярости, Загфуран стал рвать зубами сырое мясо. Куда девалась слабость? Он ел и ел, вспомнив, что лучшее средство от малокровия это именно сырое мясо, желательно с кровью. Но кровь почти вся стекла. Он набил желудок, и с тоской убедился, что жажда так и не прошла. Что же ему выпить? Внезапно он вспомнил о том, что в сарае во дворе замка есть курятник и загон для скота. Он быстро пошел во двор, не обращая внимания, что громко хлопает дверями, будя чутко спящих воинов. Они спросонья выскакивали в коридор, протирали глаза. Некоторые машинально следовали за ним, решив, что маг разбудил их по какому-то делу.

Загфуран захватил факел со стены и пошел в курятник. Тут он сунул факел в руки подоспевшему воину, схватил спящую курицу и одним рывком оторвал ей голову. Тело птицы трепыхалось, из шеи фонтаном била кровь. Маг жадно припал губами к этому источнику. Потом проделал то же самое с другой птицей. Воин за его спиной молчал, но дышал часто и прерывисто. Загфуран собрался схватить еще одну квочку, когда на него нахлынуло чувство опасности. Он оцепенел. Стремительно повернулся к воину, тот бледный как кисейный платок герцога испуганно отшатнулся.

- Что с-с ва-ми?! – заикаясь, вскрикнул он.

- Меня ранили, мне нужно восстановить силы, - злобно прошипел маг. – Хватит орать, дурак.

- А ч-что с глазами? – пролепетал он. – Они с-светятся к-красным…

Загфуран словно не расслышал его.

- Кто-то проник в замок, - произнес он, хищно втягивая воздух в ноздри. – Быстро поднимай всех по тревоге, иначе будет поздно. Проверьте стены везде!

Услышав приказ, воин мгновенно исчез, а через минуту ночную тьму огласил трубный звук. Дисциплинированные воины герцога, вскакивая с постелей, хватали в руки оружие и выбегали во двор, другие несли факелы.

Рядом со стражами, охранявшими ворота, они заметили темные фигуры.

- Стрелы с серебром! - мгновенно скомандовал маг. – Оборотни! Стрелы поджигать!

Если бы он опоздал хотя бы на минуту, замок бы захватили. Оборотни уже подошли к цели. Все переменилось настолько неожиданно, что они растерялись, не зная, попытаться захватить ворота или спасаться бегством. Этого мгновения замешки, хватило воинам, чтобы заменить стрелы. В воздух поднялся рой огненных стрел, следом еще и еще. Опытные лучники выпускали десять стрел в минуту. Теперь о нападении не могло быть и речи. Они попытались спастись, но шансов у них не осталось. Внезапно, он узнал того, кто привел их сюда.

- Не стрелять! - заорал он и помчался к дозорному пути, выхватив серебряный меч из рук одного воина. Когда обстрел закончился, к выжившим подбежали воины. Добить тех, кто не погиб от стрел не представляло труда. Даже то, что они обратились в волков, уже не могло спасти их. Загфуран успел вовремя. Перерезав горло матерому волку, он тут же отступил. Последний большими прыжками помчался прочь. В воздух снова взвились стрелы, но маг еще раз крикнул:

- Не стрелять! – и добавил чуть тише. – Пусть уходит.

Когда он спустился вниз, его охватила слабость. Ноги подкосились. Показалось, что его внезапно окунули в кипяток.

- Зачем отпустили оборотня? – разгневался Тазраш, выходя ему навстречу, и тут же испуганно отступил. – Что у вас с глазами?

- Я болен, - огрызнулся Загфуран, натягивая капюшон еще глубже, хотя уже понимал, что вряд ли это поможет. – А на счет оборотня не волнуйтесь. Так надо, - и прошел мимо, стараясь не упасть в присутствии герцога.

- Что значит «так надо»? – когда маг повернулся к нему спиной, герцог тут же забыл страх. – Объяснитесь немедленно!

- Его убьют свои, посчитав предателем. И тогда они точно не вернутся, - заметил маг и захлопнул дверь спальни перед носом Тазраша.

Он еще нашел в себе силы вставить засов, а затем упал на кровать. Его знобило. Он кутался в плащ и с трудом накинул на себя одеяло. Загфуран чуял: стоит уснуть - и кошмары придут опять. Он будет метаться в них словно в паутине, не имея возможности проснуться. Скорее всего, болезнь продлится еще неделю. И в следующий раз, когда он проснется от голода или жажды, надо быть осторожнее, иначе все, что он сделал на Гоште пойдет прахом. Стуча зубами, он все еще боролся со сном, не желая погружаться в бездну ужаса, но неумолимо проигрывал. Его знаний не хватало для того, чтобы исцелиться. Можно исцелиться от малокровия и горячки. Но от яда кровососа он не знал лекарства. Через неделю он станет настоящим вампиром. И если он не найдет способа избавиться от этого наваждения – его карьере в храме Света наступит конец.

4 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Западный Энгарн, замок графа Иецера

Кошмар начался внезапно, и спастись они не могли. Аран стоял перед Ялмари, когда начался обстрел, он отступил, но тут же множество стрел пронзенный множеством стел упал, придавив телом Ялмари. Его товарищи обратились в волков, он поступил так же, хотя это не могло помочь. Прошло около десяти минут – и он единственный остался в живых. Он не успел испугаться. Выбрался из-под Арана, чувствуя, что сейчас убьют и его, но внезапно раздался крик Загфурана:

- Не стрелять!

Что затеял сумасшедший маг? Опять будет разговаривать или пытать? Ялмари не стал этого выяснять – помчался обратно, к спасительной веревке. Он скользнул по ней вниз и уже через двадцать минут добрался до тревожно ожидавших его в лесу оборотней. Его тут же окружили. Первым подскочил Балор:

- Что? Что случилось? – закричал он.

До Ялмари начало доходить: он спасся один и этого ему не простят. Лучше бы он погиб в замке. Он потрясенно смотрел на полного отчаяния князя. Подскочил Дагмар.

- Говори! – схватил он его за грудки. – Вы попали в засаду, да? Где Аран?

Ялмари молчал. Когда Дагмар стал душить его, он не попытался сопротивляться. Он сообразил, почему маг отпустил его. Именно на это он и рассчитывал: оборотни ни за что не поверят, что все погибли и лишь ему – тому, кто затеял этот поход – удалось спастись. Загфуран хотел именно этого – его казнят, и отношения между Умаром и Энгарном будут безнадежно испорчены.

- Стой! – негромко прохрипел Балор. – Его надо судить.

Дагмар послушался его беспрекословно. Вот из кого получился бы отличный Вожак, если бы Эль-Элион дал дар Балору. Более опытные и могучие князья слушают его.

- Суд состоится здесь и сейчас, - продолжил Балор. – Круг! – скомандовал он.

Воины с факелами окружили Ялмари, создавая круг в четыре трости в диаметре. В центре остались Ялмари и Балор. Принц стоял, опустив голову. Князь не отводил от него взгляда.

- Я обвиняю… - начал он, но голос сорвался. Он сделал знак, воины расступились, освобождая проход. Он вышел, его место занял Дагмар.

- Я обвиняю, - голос его звенел от ярости. – Ллойда Люпа, - «Специально называет меня людским именем», - подумал Ялмари. – Принца Энгарна в том, что он обманул доверие оборотней, заманил в ловушку Пагура Далита, Вожака – Тевоса Восграна, - «Можно повесить на меня все смерти», - опять подумал он. – А так же лучших воинов Умара. Что ты можешь сказать в оправдание?

- Я не буду оправдываться, - вполголоса ответил Ялмари.

- Ты признаешь вину? – прогремел Дагмар.

- Нет, - спокойно отозвался Ялмари. – Я не виновен.

- Признание или отрицание вины не влияет на твой приговор. Кто-то хочет защитить энгарнского принца?

Как принц и ожидал, в его защиту на этот раз не прозвучало ни одного голоса.

- На колени, - приказал князь после минутной паузы.

Ялмари повиновался.

- Ритуальный меч, - потребовал Дагмар. Ялмари почувствовал, как серебряное ребро оружия прикоснулось к шее. – Ты приговариваешься к смерти, во искупление вины. Пусть Эль-Элион будет милосерден к тебе.

Он занес меч, но тут в небе послышался шум крыльев. Казалось, стая огромных птиц летит к замку. Оборотни всматривались в небо. Ялмари тоже взглянул на небо.

- Смотрите! - вскрикнул князь Зихри.

Внезапно подъемный мост через ров с грохотом упал на землю, а следом открылись ворота.

Балор тут же выступил вперед.

- Все в замок, - скомандовал он. – Принц Ллойд идет со мной. Я прослежу, чтобы он не удрал. Не знаю, кто помогает нам, но попробуем спасти Вожака. После этого решим, что делать с принцем.

Вскоре стая огромных волков, в темноте казавшихся черными, лавиной ринулась к замку. Оттуда раздавались крики ужаса и боли. Может, кто-то и не понял, что за гигантские птицы напали на замок, но не Балор, поэтому и остановил казнь.

Они вбежали во двор замка, и стали уворачиваться от летящих сверху тел. Те люди, что не укрылись в замке до нападения, стали легкой добычей. Ни один их них, долетев до земли, не смог подняться - высота и острые камни внизу сделали свое дело. Но они быстро сориентировались – стреляли вверх и в волков, но наконечники у стрел не всегда были серебряными – скорее всего таких стрел в замке осталось немного. Паника распространялась как пожар. Отступая, воины, давили друг друга. Оборотни атаковали их – и встретили стрелы и мечи. Началась бойня. Поначалу слышался чей-то командный голос, но вскоре он умолк.

Ялмари впервые участвовал в такой битве - он откровенно растерялся. Но когда высокий воин с остекленевшим взглядом бросился на него с серебряным мечом, его реакция оказалась быстрей, чем он от себя ожидал. Изловчившись, принц-оборотень сделал ложный выпад в сторону. Меч просвистел в воздухе почти над его ухом, но он уже заканчивал движение, мощным прыжком повалив нападавшего. При этом зубы оборотня со всего маху мертвой хваткой вцепились воину в горло. Но когда принц отпустил человека, тот еще дышал. Сработала многолетняя привычка: в юности увлекшись охотой на мелкую живность, он отпускал жертву, чуть прижав ее к земле и с интересом обнюхав. Иногда он держал иногда в большом вольере пойманного зайца или олененка, забрав их домой. Став старше, он начал терять ко всему этому интерес и редко доводил охоту до последнего прыжка, давая жертве уйти в тот момент, когда уже знал, что выиграл в этом поединке. Вкус человеческой крови вновь вызвал у него омерзение, Ялмари замутило. Из-за этого он чуть не пропустил следующий удар. Подоспевший на выручку товарищу воин, уже почти достал его оружием, но принц резко прижался к земле и отскочил в сторону. Меч слегка рассек его шкуру на плече. Ялмари припал к земле, изображая тяжело раненого. Тактика сработала: стражник кинулся добивать оборотня, держа меч низко в вытянутой руке. Ллойд сначала прокусил кисть, а потом, воспользовавшись беспомощностью раненого, вцепился в горло. В этот раз удар зубами по шее пришелся сбоку. Из пробитой артерии потоком хлынула кровь, не оставляя противнику шанса выжить. Морда человекозверя обагрилась кровью, вязкие струйки испачкали шерсть на груди…

Дальше для принца все смешалось: кто-то наносил удары ему, кто-то успевал только замахнуться, он бросался на врага, рвал его зубами, легко раздирая тонкую человеческую кожу, вонзал клыки в податливую плоть. Крылатые тени метались в небе. Ялмари ловил их боковым зрением – разглядывать было некогда. Когда серо-черная тень спикировала на воина герцога практически возле него, принц впервые увидел обратившегося вампира.

Шерсть невольно встала дыбом. Невозможно оставаться спокойным, когда на тебя падают черные распахнутые крылья, глаза, светящиеся красным светом, огромные клыки, которые не помещаются во рту… Картину дополняла серая кожа и длинные пальцы с острыми, загнутыми ногтями. Вампир не вцепился человеку в горло, как ожидал принц, а поднял воина высоко в воздух и отпустил.

Ялмари заметил, что и оборотни и вампиры стараются как можно скорее проникнуть внутрь замка. Оглянулся, ища Балора, но того рядом не оказалось. Возможно, он не так уж и переживал, что принц сбежит, а сказал это, чтобы Дагмар не беспокоился.

«А ведь если мы опоздаем – Вожака убьют», - сообразил он. И с удвоенной силой окунулся в бой.

4 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Западный Энгарн, замок графа Иецера

Посреди ночи Тевос пробудился. Он по-прежнему лежал на кровати, единственной в комнате. В кресле рядом с ним спала Унайзат, мать девушки. Тевос беспокойно зашевелился. Она тут же проснулась:

- Вам плохо?

- Где Ойрош? – он не мог объяснить, почему ему нужна именно девушка, все происходило так, как во время пробуждения дара. Он делал и говорил что-то, почти отключив собственные мысли и эмоции, покоряясь влиянию свыше.

- Ойрош спит, - прошептала женщина. – Дать вам воды?

- Ойрош! - вместо ответа, он позвал громче.

Услышал, как девушка вскочила, уронив что-то с колен, может быть, книгу.

- Что случилось? – встревожилась она, затем подбежала к постели.

- Помоги встать, - он говорил так уверенно, что девушка не посмела ослушаться. Тут же положила руку под голову.

- Что ты делаешь? Он не сможет идти! – возмутилась Уна.

Тевос насколько мог решительно отстранил ее руки, пытавшиеся помешать подняться. Он сел на кровати, впервые внимательно оглядел комнату. Потом попробовал встать. Тут уже и Ойрош воспротивилась:

- Вам нельзя подниматься! – возмутилась она.

- Надо! – возразил он и, ни мало не смущаясь наготы, встал. Пошатываясь, подошел к двери. Отдохнул, упершись лбом в дверь. Ощупал ее. Дверь крепкая, есть место для засова, но вот сам засов убрали. Что можно сделать? Прислонился спиной к двери, еще раз оглядел спальню, в которой их держали пленниками. - Надо найти способ закрыть дверь, - наконец объяснил он свои действия.

Уна и Ойрош переглянулись.

- Вам не хочется еще раз перенести пытки, - заговорила Уна, - но это бесполезно…

- Вы не понимаете, – настаивал он. – Если они войдут сегодня ночью, мы все погибнем. Если не войдут – выживем.

Как он и ожидал, первой поверила Ойрош.

- Можно придвинуть сундук и кресло, - предложила она и бросилась исполнять задуманное.

Еле держась на ногах, он подошел к ней. И тоже склонился над тяжелым предметом мебели. Для них оказалось большой удачей, что хозяева замка по-прежнему хранили одежду и белье в большом сундуке. Кровать бы они точно не стронули с места. Он посмотрел на громадную постель. Впрочем, стоит тоже попробовать.

- Вы оба сошли сума! - возмутилась Уна. - Этот сундук задержит их не более чем на пять минут.

- Пять минут это тоже много, - Тевос, тяжело дыша, собирался с силами.

- Отойдите, - хмыкнула женщина. – А то еще свалитесь…

Он взглянул на нее исподлобья, глаза в темноте сверкнули так яростно, что Уна отпрянула. А Тевос, быстро толкнул сундук к двери. Ойрош не успела помочь. Как бы ни был он ослаблен, сила оборотня больше силы человека.

- Кресло тоже, - отрывисто просипел он.

Вместе они передвинули и его. Тевос еще раз взглянул на кровать.

- Кровать слишком тяжелая! – пресекла его размышления женщина.

Он внутренне согласился. И все же, что еще можно сделать? Какую-нибудь палку, чтобы вошла в пазы для засова. Может выломать из кресла? Он нагнулся, чтобы перевернуть его и не смог. Открылась рана. Кровь хлынула, на грудь и ноги, он пошатнулся и упал бы, если бы Ойрош не подставила плечо и не опустила мягко в кресло – удержать его она не смогла. Теряя сознание, он еще проговорил:

- Не впускай их… Продержаться до утра…

4 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Западный Энгарн, замок графа Иецера

Сквозь бредовые видения и горячку, чувство самосохранения говорило Загфурану, что в замке происходит что-то непредвиденное. Одна его половина уговаривала немедленно проснуться. Другая успокаивала: «Ты сделал все, что мог. Твоя помощь не нужна». Но когда в дверь забарабанили, и он сквозь полудрему услышал Тазраша, второй голос смолк окончательно:

- Загфуран! Куда вы подевались, Жамшид вас раздери! Немедленно поднимайтесь, на нас напали.

«Напали на нас раньше… - размышлял он, пытаясь стряхнуть с себя болезненный сон. - Я ведь предупредил, что напали…».

- Загфуран! Я выломаю дверь и выброшу вас из окна, если вы немедленно не откроете!

Маг, наконец, проснулся. Хорошо, что он не разделся: как чувствовал, что будет еще один неприятный визит. Сел на кровати и чуть не свалился на пол от сильнейшего головокружения, следом подступила жажда, придающая силы и желание убивать, все, что попадется на пути. Все же остатки разума, побудили накинуть капюшон.

Он резким рывком встал, подошел к двери и, сняв засов, открыл дверь так неожиданно, что герцог по инерции чуть не упал на него.

- Вампиры! – заорал Тазраш, опомнившись.

- Как? – в крайнем изумлении воскликнул Загфуран. Скрипнул зубами. – Я должен был предположить!

- Что предположить? Что они могут напасть? Вы тоже встречались с ними? Если вы не поможете…

Чуткое ухо мага уловило это маленькое «тоже» в речи герцога.

- А где встречались вы? Ну-ка выкладывайте быстро!

- Он убил моего сына, - глухо проговорил герцог.

- Кто «он»? вампир? – дождавшись кивка Тазраша, продолжил допрос. – Вашего сына убил вампир, живущий в Энгарне? Почему вы только сейчас говорите об этом? Как это произошло?

- Какое вам дело как? - снова заорал герцог. – Нашли время спрашивать! – но, видя, что маг не двинется с места, умерил тон. – Зара познакомился с красивой девушкой. Узнав, что она не аристократка, он… Она играла с ним, заводила его, а сама…

- Короче он ее изнасиловал, - завершил Загфуран вместо герцога.

- Он… Неважно! Главное, что вскоре после этого мне принесли его в замок совершенно обескровленного. Я знал, что его убийца где-то за Рыжими горами, и без труда захватил девчонку и ее мать, когда мы вошли в Энгарн.

- Идиот! – разозлился Загфуран. – Вы раньше не могли сообщить об этом? О чем вы вообще думали? Или вы рассчитывали, что у них такая милая семейка: мама, дочка и папа-вампир? То, что их может быть много, вы не предполагали? Быстро к пленникам! – скомандовал маг, прекратив отчитывать герцога, и первым пошел по коридору.

Они добрались до спальни, где держали Ойрош и толкнули дверь, но она не поддалась.

- Откройте немедленно! – закричал Загфуран, чувствуя, что свернет хорошенькую шейку девчушке, когда войдет в спальню. Свернет и вдоволь напьется ее крови.

За дверью послышался шорох и тревожное пыхтение. Кажется, они привалились к двери, чтобы ни в коем случае не позволить открыть ее.

- Позовите кого-нибудь из воинов! – приказал он герцогу.

- Воины пытаются сдержать оборотней и вампиров.

- И оборотни?! Они же ушли!

- Вернулись, когда кровососы открыли ворота замка.

- Ладно, - маг вытянул руки, чтобы испепелить дверь, но они тут же бессильно упали, а самого его скрутило от боли. По всему выходило, что теперь он сможет использовать магию, только когда вдоволь напьется крови.

- Жамшид! – первое, чему он научился, попав на Гошту – это ругаться на местном наречии. Он сжал губы. – Герцог, если вы не сможете открыть эту дверь – мы погибли!

Тазраш отошел и со всей силы врезался в дубовую преграду. Потом вновь и вновь. Она начала мало помалу приоткрываться. За дверью тоненько вскрикнули и попытались закрыть опять, но герцог еще раз саданул по двери и просунул туда плечо и руку. В нее тут же вцепились зубами. Он побледнел, но все пытался расширить щель.

Загфуран отвернулся и сосредоточился. Он пытался увидеть будущее. У него получилось – они не успеют. Он сорвался и понесся по коридору.

- Загфуран! – крикнул герцог вслед. – Куда?

- Идите за мной, если хотите жить! - скомандовал маг, не оборачиваясь и нимало не беспокоясь, идет Тазраш следом или нет.

Он был страшно зол и голоден. Надежда на то, что сможет утолить жажду, используя пленников, не оправдалась. Весь его многомесячный труд в Энгарне пошел прахом. Вместо того чтобы продолжать готовить бунт в стране и по одному захватывать замки, ему приходится бежать обратно в Кашшафу, то есть возвращаться к тому, с чего он начал. Еще неизвестно, как к его поражению отнесется король Манчелу. Конечно, все можно свалить на идиота герцога, но в таком случае, лучше взять его с собой. Он открыл потайной ход в стене, схватил факел со стены и подождал Тазраша, спешившего следом.

Маг смерил его взглядом, на бледном лице герцога расцвели красные пятна. Он догадался о том, что его ждет, но все же шагнул в темноту перед магом, когда тот отступил в сторону. Загфуран сделал небольшое магическое заклинание, отбивающее посторонние запахи и быстро закрыл за собой дверь.

- Возьмите факел, - обратился он к герцогу. - Идите вперед. Этот ход выведет нас прямо к ущелью Белых скал. Оттуда сможем добраться до столицы.

Ему очень хотелось добавить: «Где вам придется ответить за целую армию, погибшую исключительно по вашей глупости», - но прикусил язык. Ни к чему пугать герцога, а то еще чего доброго попытается исчезнуть.

4 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Западный Энгарн, замок графа Иецера

Солнце еще не взошло, когда замок полностью захватили. Оборотни, перекинувшись в людей, подсчитывали потери, перевязывали и заливали настойками раны. Погибло десять человековолков, девять из них – те, что пошли с Ялмари. Из князей не досчитались лишь Арана. Ялмари, отрешенно сидевший во дворе возле стены, краем уха услышал фразу Дагмара:

- Аран… Вожак предупредил, что он уйдет первым, но кто мог предположить, что он погибнет именно так? - в голосе сквозила нестерпимая боль.

Подозрения с него еще не сняли. И можно ли их снять?

Он не получил серьезных ран в бою. Кожа немного рассечена от скользящего удара в самом начале боя, он не обращал на это внимания. Тонкая струйка крови в том месте, где его «клюнула» серебряная стрела также не представляла опасности. Многим другим требовалась серьезная помощь. Ялмари уже решил, что ему стоит попытаться перевязать себя сам, когда к нему подсел Балор. Его правая рука безвольно обвисла, перебитая чем-то тяжелым.

- Давай перевяжу, - предложил он.

- Может, сначала я тебя? – откликнулся принц.

Князь не противился. Сначала он молча наблюдал за действиями принца, а затем заговорил:

- Я не верю, что ты предатель, но я не знаю, что думать. Почему твой прекрасный план сорвался? Ты не захотел объяснить это всем, так объясни мне. Я поверю.

Ялмари туго затягивал рану Балора, не глядя на него. Проговорил вполголоса:

- В замке был маг. Загфуран. Он почувствовал нас и в последний миг, когда мы были уже у ворот, поднял по тревоге воинов. Меня он приказал не трогать.

- Но почему?! – горячо прошептал Балор.

- А ты не понимаешь? – горько поинтересовался Ялмари.

Их взгляды встретились. Спустя какое-то время Балор вымолвил:

- Я попробую найти подтверждение твоим словам. Не всех людей убили. Кто-то должен был слышать мага. А может, мы и его найдем…

- Сомневаюсь, - хмыкнул Ялмари. - Но слышали Загфурана многие. Он кричал громко.

Вступив победителями в пограничный замок графа Иецера, оборотни стали осматривать внутренние помещения. Одну из комнат выделили для оставшихся в живых воинов герцога. Тех, кто не мог дойти туда самостоятельно, принесли на руках. Герцога, как и мага, не нашли ни среди живых, ни среди мертвых, что приводило к неутешительному выводу, что они сбежали.

Дагмар, едва проникнув в замок, сформировал небольшую группу и начал искать Вожака. Вместе они прочесали каждую пядь подвальных темниц. Но поиски не увенчались успехом. В сыром и грязном подвале они нашли немало пленников герцога из числа энгарнцев, бывших охранников замка, не пожелавших принести присягу захватчику. Но Тевоса среди них не обнаружили.

Пленники, боявшиеся оборотней, не спешили покинуть мрачные стены тюрьмы. Спускаясь в подвал, Дагмар повсюду встречал испуганные взгляды на изможденных лицах: одни с ужасом взирали на оборотней и жались к стенам, другие слишком ослабли, чтобы идти, третьи находились в этом аду так долго, что потеряли разум.

Князь пытался выяснить у несчастных, где еще содержатся пленники, но ответа не последовало. Люди отворачивались и делали вид, что не слышат его слов. Покидая подземелье, князь объявил во всеуслышание, что пришлет кого-нибудь, чтобы оказать помощь находящимся тут и посоветовал всем, кто может сделать это, как можно скорей уходить из замка. Кто знает, когда придут «волки» Полада. Герцог может собрать новое войско и еще раз захватить замок.

Балор здоровой рукой помогал делать Ялмари перевязку, когда перед ними возник строгий черный силуэт… Шонгкор. Он нисколько не напоминал то чудовище, что Ялмари видел в битве. Когда полы плаща колыхнулись, показался голый торс.

- Ты жив, принц? – голос Шонгкора не выражал никаких эмоций. - Я рад этому. Мне сверху почудилось, что тебя хотели казнить, - он искоса взглянул на Балора. Тот оскалился и спешно ретировался, процедив напоследок:

- Лучше не разговаривай с ним, Ялмари. Вряд ли это прибавит тебе благосклонности оборотней.

Ялмари уходить не спешил. Может, потому что его воспитывали как принца, он страшно не любил, когда кто-то пытался решать за него, что ему делать. Шонгкор пристально оглядел его:

- Не прислушаешься к совету брата? – презрительно выговорил он. – Люди, и оборотни не испытывают особого восторга от общения с нами. Так, принц?

- Может, в этом не только их вина? – предположил Ялмари. – Вы ведь сеете смерть.

- Нет, Ялмари. Нас ненавидят не за то, что мы делаем, а за то, кем являемся. Многие из тех, кто живет со мной, никогда не убивали людей, но их презирают так же как меня. Сегодня ночью мы вообще оказались союзниками с оборотнями. Смогли бы вы захватить замок без нас? Но… Где благодарность?

- Предрассудки сильнее нас, - горько констатировал Ялмари. – Хочу поблагодарить вас от себя лично. Вы спасли мою жизнь.

- Пустяки. Тем более что я не делал этого специально. Герцог захватил мою жену и дочь. Поэтому я здесь. Я не стал бы помогать тебе или кому-то еще из оборотней. Весь мир презирает меня – а я презираю весь мир… Но, признаюсь, вы появились более чем кстати.

- Получается, наши интересы удачно совпали, - принц поднялся и, завершая разговор, осведомился участливым тоном. - С вашей семьей все в порядке?

- Да… - бесстрастное лицо Кедера дрогнуло. – Моя жена смогла найти слова, которые напугали герцога и их не тронули. Идем, я познакомлю тебя, - вампир сделал чуть заметный приглашающий жест. - Я нашел их в одной из спален. Заодно поможешь мне, у нас там вышла заминка…

С этими словами он направился по темному коридору вверх. Ялмари последовал за ним. Шонгкор привел его в большую комнату с широкой кроватью. Повсюду в беспорядке были разбросаны вещи: сундук, кресло. На кровати кто-то лежал, накрытый простынею до пояса. Как только они появились, к ним подбежала девушка с печальными, синими, как и у вампира глазами. Чуть в глубине, у окна стояла женщина в голубом атласном платье.

- Ты нашел помощь, отец? – взглянула на Ялмари и отошла к матери, сохраняя достоинство.

- Уна, - обратился Шонгкор к женщине, - Ойрош, - он перевел взгляд на девушку, - это принц Ллойд, сын моего друга Онера. Помнишь, я рассказывал тебе? – обратился он к жене, - Шонгкор обернулся к Ялмари. - Это моя жена и дочь.

Женщина улыбнулась:

- Рада познакомиться, принц. Жаль только, что это произошло при таких печальных обстоятельствах.

- Буду рад встретить вас в Жанхоте, чтобы продолжить наше знакомство в более подходящий условиях, - галантно поклонился Ялмари (видела бы его королева!).

- Мы польщены вашим приглашением, принц, - склонилась женщина, быстро взглянула на мужа. – Но мы редко бываем в Энгарне… в силу определенных обстоятельств.

Ялмари не успел что-либо ответить - вмешалась Ойрош.

- Отец, может, кто-нибудь все-таки, поможет ему? – она показала рукой на лежащего в постели. – Возможно, он умирает, а мы ведем светские беседы!

- Ты зря так волнуешься, детка, - Шонгкор сделал несколько шагов в сторону постели. - Если он до сих пор не умер, то теперь тем более выживет. Принц, не посмотрите за оборотнем? Моя дочь отказывается покидать замок, пока не уверится, что ему оказали необходимую помощь.

Озаренный догадкой, Ялмари подскочил к кровати. Под сенью балдахина лежал Тевос. Через изможденное лицо шел красный рубец, магический ошейник все ее жег кожу, легкая ткань не могла скрыть, множество колотых и резанных ран, а так же следов ожогов. Ялмари решил, что это просто чудо, что с таким количеством ран он выжил. Чудо или…?

- Вы заботились о нем, - произнес он утвердительно, а не вопросительно, склоняясь над Вожаком

- Мы с мамой делали все, что могли… - голос девушки дрогнул. - Он тоже спас нас, если бы не он…

Ялмари не слушал, он негромко позвал:

- Тевос! – ни одна мышца не дернулась на изувеченном лице. – Надо срочно позвать кого-нибудь!

Он подскочил к окну и, заметив знакомое лицо, крикнул:

- Балор! Вожак тут! - вернулся к постели, взглянул на девушку. – Чем вы его лечили?

- Тем, что мне дал герцог, - она подала Ллойду баночку с мазью.

Ялмари поднес ее у носу, втянул сладковато-пряный запах:

- Лучше чем ничего… - он вернул мазь и сел на кровать, попытался снять ошейник, - но ничего не вышло: понадобятся какие-нибудь инструменты.

Вскоре Балор вместе с Дагмаром зашли спальню, где расположилось семейство вампиров. Князья и Шонгкор сделали вид, что не заметили друг друга. Эта ночь нисколько не изменила их отношения. Общими усилиями они, наконец, освободили Тевоса. Шонгкор о чем-то беседовал с дочерью, отведя ее под локоть в сторону.

- Я объяснил дочери, что у оборотней нет врачей, каждый из них хорошо понимает в медицине, - пояснил он, поймав взгляд принца. - Пожалуй, мы возвращаемся домой. Я возьму лошадей герцога!

- Подожди, отец, я хочу видеть, - Ойрош вернулась к кровати.

Снимая ошейник, Тевосу все же причинили боль. Вожак застонал и очнулся.

- Ялмари? - его чуть туманный взгляд замер на лице принца. – Я надеюсь, ты мне не снишься? – он глубоко вздохнул – даже это движение причинило ему боль.

- Это я, брат, - принц аккуратно коснулся его плеча. – Ты выжил. Мы возвращаемся домой.

- Ойрош… Что с ней?

Ялмари встал с кровати, пропуская вперед дочь вампира. Взгляд Вожака сразу потеплел, он положил руку на ее ладонь:

- Спасибо вам за все... Я обязательно найду способ отблагодарить вас.

Бледное лицо девушки оставалось спокойным и серьезным.

- До свидания, - сдержанно произнесла она. - Желаю скорейшего выздоровления… Вожак.

Что-то изменилось в лице Тевоса:

- Я найду тебя…

Стоящий поодаль Шонгкор дернулся от этих слов. Ялмари заметил это и грустно подумал: «Ну, Тевос ты попал! С одной стороны вампир, с другой стая…».

Девушка несколько поспешно поднялась с кровати, расправив платье так, словно что-то пыталась с себя стряхнуть. Еле кивнув сначала Тевосу, затем, уже сделав несколько шагов, всем находящимся в комнате, она вышла вслед за отцом. Тут же прочь последовала и Уна, одарив на прощание принцу светской улыбкой.

- Если бы не эта девушка… - Тевос не договорил.

- В захвате замка участвовало более двадцати вампиров, – заметил Дагмар, перевязывая раны Тевоса. – Представляешь, - обратился он к Балору, - какое у нас теперь соседство? Надо будет что-то делать с этим…

- Они помогли нам, - невольно возмутился Ялмари.

- Лучше не встревай… - тон князя тут же изменился. – С тобой еще предстоит разговор.

- В чем дело? – слабо поинтересовался Вожак.

- Давай-ка об этом потом, - вступил Балор. - Нам надо как можно быстрей покинуть замок. Я распоряжусь о подготовке носилок и повозки для Тевоса, а ты, - он повернулся к Ялмари, - никуда не уходи. Дагмар прав. Надо решить все раз и навсегда. Соберем всю стаю.

Ялмари развел руками: как скажешь.

В это же время в замке

Илкер проснулась от солнца. Она обвела глазами комнату.

- Очнулась! – Пайлун тут же склонилась над ней. – Как я за тебя волновалась. Пить хочешь?

- Да, - согласилась Илкер.

Подруга тут же просунула руку ей под шею и поднесла чашку.

- У тебя и голос какой сегодня хороший, и лицо светлое. А то три дня и в себя не приходила. Кушать хочешь? - Илкер счастливо покачала головой. – Может, мне уйти? У тебя голова не болит?

- Нет, - заверила девушка. – Ты поговори со мной. Мне кажется, я уезжала на целый месяц.

- Ты бы знала, какой переполох вокруг тебя поднялся! Королевский доктор приходил, принцесса прибегала каждый день. Полад для тебя лекарства делал. Я такого еще не видела!

Дверь приоткрылась и появилась почти лысая голова зловещего телохранителя королевы.

- Доброе утро, девушки. Все-таки пошла на поправку… Пайлун, верни мне лекарство, его давать не надо. И много с ней не болтай, пусть Илкер отдохнет.

- Хорошо, господин Полад, - Пайлун тут же побледнела и выскочила из комнаты, на бегу отдавая ему пузырек с лекарством.

Илкер не успела ничего возразить, как осталась в одиночестве. Посмотрела в окно на солнце. За дни болезни ей показалось, что она много дней провела в таинственном холодном городе - теперь так радовало тепло и свет. Она потянулась так, что хрустнули косточки. Больше никаких движений делать не хотелось, только нежиться на солнышке как кошка. «Интересно, Ялмари еще не вернулся?» Она невольно вспомнила страшный сон. Казалось, что-то изменилось между ними после этой встречи в мертвом городе. Если раньше она мучилась и сомневалась, то теперь верилось, что Ялмари вернется – и первым делом придет к ней. И, конечно, попросит прощения, за то, что не предупредил об отъезде…

4 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Умар, город князя Балора

Перед Советом стаи, Балор дал ему последние наставления.

- Совет стаи проходит на Холме Правосудия. Присутствовать могут все желающие. Обычно желающих немало. Но решение принимают князья. Большой вес имеет слово Вожака, но он не сможет присутствовать, - от этих слов холодок закрался в сердце принца. Смутно вспомнилось: «Меня в тот момент не будет рядом. Я не знаю почему…» Неужели сбудется и это пророчество? - Не волнуйся, - князь заметил его состояние. – Я считаю, что князья уже достаточно узнали тебя, чтобы принять правильное решение. Единственное, что тебе можно предъявить – это то, что не смогли захватить замок, но я допросил пленных. Они подтвердили твои слова.

Совет стаи назначили сразу после обеда. Ялмари гостил в доме Балора. Когда подошло время, они направились в лес, к Холму Правосудия. Принц заметил возвышенность издали. Полукруглая насыпь с плоской, словно срезанной верхушкой располагалась в центре поляны. Ее создали оборотни. Со стороны города сделали ступени. Князья подошли почти одновременно. Следом за ними потянулись рядовые оборотни: молодежь и старики, женщины, дети. Балор сделал знак, предлагая Ялмари взойти на холм. Он почувствовал себя неуютно на возвышении. Все смотрели на него. Конечно, собралась не вся стая, но оборотней присутствовало явно больше, чем жителей одного города. Он заметил, что князья о чем-то договариваются у подножия холма. Потом Балор поднялся к нему, а другие, стоя на равном расстоянии друг от друга – примерно две трости – окружили холм.

Балор поднял вверх руку, сжатую в кулак. Сразу воцарилась тишина.

- Стая собралась, чтобы выслушать Ялмари Онера, - объявил Балор. Затем повернулся к принцу. – Ты хочешь услышать решение стаи?

- Да, - громко отозвался принц, как и научил его князь раньше.

- Чего ты хочешь, Ялмари Онер? Скажи об этом стае.

- Я хочу стать вашим братом. Я прошу стаю принять меня, - провозгласил Ялмари, медленно поворачиваясь вокруг себя, так, чтобы стая знала – он обращается ко всем.

- Решение князей – это решение стаи. Ты согласен с этим?

- Да, - подтвердил Ялмари.

- Нужно ли стае время, чтобы принять решение? – на этот раз Балор взглянул на князей и стал спрашивать их по очереди:

- Князь Зихри?

- Нет.

- Князь Охран?

Этого князя Ялмари видел впервые. Вероятно, его избрали вместо погибшего Арана. Гибель князя так отчетливо представилась ему, когда он взглянул в молодые, блещущие здоровьем глаза вновь избранного, что защемило сердце. Между тем Балор по очереди опрашивал князей, и все подтвердили, что они могут решить участь Ялмари сразу.

- Решение будет принято сейчас, - провозгласил Балор. – Кто хочет говорить первым?

- Я, - кулак поднял Зихри. По приглашению Балора, он поднялся на холм. Стоя слева от Ялмари, он так же неторопливо повернулся вокруг себя. – Я буду краток. Мы не можем доверять тому, кто вырос в Энгарне и служит королеве. Люди никогда не делали нам добра.

Зихри спустился.

- Кто хочет ответить? – поинтересовался Балор. Желающих не оказалось. – Тогда я отвечу. Мы говорим не о людях, а об оборотне. Онер не человек.

Кулак поднял Охран.

- Если его примут в стаю, он останется с нами? – спросил он после кивка Балора.

- Что скажешь, Онер? – князь повернулся к нему.

- Мне надо попрощаться с матерью. Я вернусь через неделю или две.

В стае послышался недовольный гул, но Балор вновь поднял руку, призывая к тишине.

Следующий вопрос задал Харми:

- Почему ему не удалось открыть ворота замка? Почему погибли наши лучшие воины и князь Аран? Пока мы не знаем ответа на этот вопрос, мы не можем принять решение.

- Я допросил пленных в замке, - тут же вступился Балор. – Ялмари невиновен. Маг защитил людей от нашего нападения. Я не первый раз вижу этого мага и могу сказать, что он очень могущественен.

- Ты раньше общался с магами? – на этот раз поинтересовался Висар.

- Да, - кивнул Ялмари, чувствуя, как сжимается сердце.

- Сколько раз?

- Дважды.

- Ты имеешь в виду, что ты дважды встречался с магом, который защищал замок - Загфураном?

- Нет. Я общался с двумя магами.

Опять пронесся неодобрительный гул среди оборотней.

- Ты общался с магами добровольно?

Принц помолчал. Но, решив, что хуже уже не будет, проговорил.

- С Намжилдоржи я общался добровольно.

Теперь уже раздались раздраженные выкрики.

- Для чего ты встречался с этим магом?

- Намжилдоржи – скованный маг. Я чувствовал, что должен сделать это, - честно признался Ялмари.

Теперь Балору пришлось долго стоять с поднятой рукой, чтобы наступила тишина.

- Кто хочет говорить?

Вызвался Царун.

- То что, Онер долго жил среди людей, отразилось на его чувствах. Он уже не может хорошо отличать добро от зла, а значит, будет опасен для стаи.

- Что скажешь, Онер?

- Намжилдоржи скован, - повторил он. - Кроме того, он полон раскаяния, ищет истины. Не должны ли мы быть для таковых вратами спасения?

Стая притихла.

- Кто хочет говорить?

На холм, тяжело ступая, поднялся Дагмар.

- Этот юноша просит, чтобы его приняли в стаю. Он сделал немало доброго. Спас Ранели, когда ее хотели сжечь. Спас Балора – если бы он не вернулся за ним, еще один князь был бы мертв. Можно сказать, благодаря ему, мы спасли Вожака. Пусть его план провалился, но если бы в ту ночь мы не были рядом с замком, Тевос бы погиб, - Ялмари с благодарностью всмотрелся в говорящего, но тот не ответил на его взгляд. – Однако я прошу, не только отклонить его просьбу, но более того, запретить ему бывать на территории Умара, под угрозой смети. Его приход в стаю обернулся проклятием для нас. Он имеет связь с магами, имеет какое-то загадочное влияние на Вожака, так что тот слушается его – кто знает, может, это колдовство? Он хочет втянуть Умар в войну, которая не нужна оборотням. Я готов предположить, что действует он не по злому умыслу, а является марионеткой в могущественных руках. Но кто стоит за его спиной? Зловещий Полад, Загфуран или Намжилдоржи? Мне это неизвестно. И я не собираюсь это выяснять. Последней каплей для меня стало известие о том, что он подружился с вампирами, которые являлись и являются нашими злейшими врагами. Он подружился с теми, из-за кого ни один оборотень не может чувствовать себя в безопасности в собственном доме. Может, и тут он скажет, что пытался стать вратами спасения для них? Его речи опасны. Они подобны яду. Они заставляют сомневаться в наших традициях. Не для того ли они звучат, чтобы уничтожить Умар? Повторюсь: может, он не понимает, что делает, но для стаи он, несомненно, опасен. И должен быть изгнан.

Одобрительные выкрики нарушили тишину леса. Прошло не менее пяти минут, прежде чем Балор смог обратиться к принцу:

- Что скажешь, Онер? – голос его звучал устало, в нем сквозила безнадежность.

Ялмари набрал воздуха в грудь:

- Я не желал стае зла. Простите меня… - голос его дрогнул.

Балор тяжело выдавил из себя.

- Кто еще хочет говорить? – не поднялось ни одной руки.

- Кто считает, что Онера надо принять в стаю? – он поднял руку, но никто не поддержал его. – Кто считает, что Онеру можно позволить бывать в стае в качестве гостя? – и снова одинокая рука Балора. Охран тоже дернулся, но словно опомнился и не стал поддерживать опального принца. – Кто считает, что Онер должен быть изгнан из стаи? – задал Балор последний, самый тяжелый вопрос.

Руки князей взметнулись вверх под радостные крики стаи.

Балор повернулся к Ялмари. Лицо его потемнело:

- Стая приняла решение: мы изгоняем тебя, Онер. Отныне, каждый, кто встретит тебя на территории Умара, имеет право убить тебя. Ты должен покинуть нас немедленно.

- Да, - Ялмари проглотил комок в горле.

4 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Кашшафа

Загфуран заперся в номере гостиницы. Они добрались сюда к завтраку и теперь вместе с герцогом ожидали, когда из ближайшего замка приведут лошадей и они смогут отправиться в столицу, чтобы рассказать обо всем королю и собрать новое войско. Маг потребовал отдельную комнату.

Во-первых, он не хотел видеть герцога. Тот страшно раздражал Загфурана. Во всем, что произошло, он винил Тазраша. Жамшид его дернул, попытаться отомстить вампирам… Впрочем, и он хорош. Размечтался обратить энгарнского принца. Если бы он убил его в первую же встречу, когда встретил его у старейшины, замок Иецера остался бы захвачен. С другой стороны, он верил в провидение. Если принц выжил, то еще послужит делу Света – вольно или невольно.

Во-вторых, Загфуран понимал, что у герцога на языке крутятся вопросы относительно того, что происходило с магом в замке. Он тогда проявил неосторожность, потому, что не сразу осознал, что с ним происходит.

Теперь следовало определить, что делать дальше. По-хорошему, все силы надо бросить, чтобы найти антидот. С ним произошло самое ужасное, что могло случиться – он превратился в вампира. За это утро он незаметно от Тазраша напился крови еще двух кур. Этого явно недостаточно. Да и мутация еще не закончилась. Опять начинался озноб и слабость. Теперь ему нельзя появляться в Храме Света, и надо сделать все, чтобы никто оттуда не пришел на Гошту, чтобы помочь ему. Сколько он сможет водить за нос собратьев? Неизвестно. С другой стороны, если он, пока еще не все потеряно, возобновит действия в Энгарне, в Храме поймут, что ему сопутствует успех. Тогда ему позволят работать в одиночку. Значит, первым делом - Энгарн. Замок Иецера для них безвозвратно потерян, туда лучше не возвращаться. Надо найти кого-то на место Тазраша – пусть собирает армию, пока он будет продолжать сеять в стране смуту.

Предстоял тяжелый разговор с королем. Герцог – его любимчик, но оставлять во главе армии человека, который действует по своему усмотрению, и проваливает успешно начатое дело – невозможно. Он может подобным же образом поступить и в следующий раз.

Размышления Загфурана прервал стук в дверь.

- Кого там принесло? – рыкнул Загфуран. – Я просил не беспокоить!

- Мне надо поговорить с вами, - голос герцога тих, но тверд.

- С вами я хочу видеться меньше всего, - разозлился маг.

- И все же, я полагаю, это в ваших интересах, - раздался непреклонный голос.

«Ба! Да Тазраш уже пришел в себя…», - Загфуран, подумав, впустил герцога в комнату - лучше знать, что у того на уме и вовремя обезвредить:

- У вас есть пять минут!

- Мне хватит, - с достоинством произнес тот. – Я садиться не буду. Хотел поговорить по поводу ваших планов.

- В мои планы я вас посвящать не собираюсь, - Загфуран клацнул зубами.

- Я и так о них догадываюсь, - оскалился герцог. – Хотите нажаловаться королю, чтобы меня сместили, а еще лучше – казнили… Но стоит ли?

- Решу без вас!

- Загфуран, я не хочу с вами ссориться. И полагаю, для вас будет лучше, если мы останемся друзьями. Некоторые считают Кашшафу темным королевством, но у нас точно так же поклоняются Эль-Элиону и… - герцог сделал паузу, - точно так же не любят вампиров.

- Вы о чем? – Загфуран невольно отшатнулся.

- О том, что может, вы и считаете меня идиотом, но я умею делать выводы. То, что происходило с вами в замке… Если и сообщу об этом королю, он станет следить за вами и обязательно узнает, о вашем необъяснимом пристрастии к свежей крови.

- Вы мне угрожаете? – из-за капюшона Тазраш не мог видеть сдвинутых бровей мага, но вкрадчивый голос мага его насторожил. – Не боитесь, что я могу и обезопасить себя очень простым и эффективным способом?

Маг поднял ладонь и Тазраш стал корчиться в стальных тисках невидимой руки, сжавшей горло.

- Выслушайте! – захрипел он. Маг не отпустил его, но чуть ослабил хватку. Пусть скажет все, что собирался перед смертью. – Вы не знаете Манчелу! Он не станет помогать вам. Может, армия погибла из-за меня, но он скажет: а ты – маг, ты должен был все предвидеть и предотвратить… Манчелу очень осторожен! А вам надо захватить Энгарн. Ведь надо?

Загфуран отпустил руку, и герцог с облегчением перевел дух и потер шею.

- Что вы предлагаете?

- Вы даете мне корону Кашшафы, а я оказываю вам полное содействие в ваших планах, сохраняя вашу тайну. И обещаю, что впредь буду сообщать обо всем.

- Уходите, - маг открыл дверь. – Я подумаю над вашими словами.

Тазраш вышел, не услышав желаемого ответа. Но в глубине души и он, и Загфуран знали – соглашение заключено. Осталось воплотить его.

4 юльйо 5068 года от сотворения Гошты, Западный Энгарн

Возвращаясь домой, Ялмари подводил итоги. Совет стаи горько разочаровал. И главное – ведь он знал, что все будет именно так. Знал! Дважды его предупредили: один раз зеркало, а второй – Вожак. И все равно он на что-то надеялся… Так что же, выходит, ничего нельзя изменить? Он всю жизнь провел среди людей и всегда старался не стать на них похожими. Например, люди верили, в судьбу, а он – не верил. Он считал, что сам строит жизнь, решает, что делать и как поступать. Теперь он столкнулся с тем, над чем не имел власти. Он хотел остаться в стае, но кто-то наверху (неужели Эль-Элион?) безжалостно отправил его обратно, туда, где он вынужден лгать и скрываться, где он рискует не только своей жизнью, но и жизнью близких. Почему? Он с трудом подавлял горькие сомнения. Он должен верить, что все пойдет на благо ему. И это горькое разочарование тоже. И изгнание. В конце концов, может, он пока еще нужен в Энгарне, ведь битва с Загфураном не закончена. Хотя миссию, которую на него возложили, он выполнил с лишком. Узнал, кто и как угрожает Энгарну. Освободил захваченный замок. Если капитан Шрам поторопится, он успеет туда до прихода вражеских воинов. Получается, он не зря совершил столь длительно путешествие.

Его пугала мысль, высказанная Дагмаром. Он другими словами повторил угрозу мага при первой встрече: «Куда бы ты ни пошел, я буду следить за тобой. И ты исполнишь мою волю, хочешь ты этого или нет» Что если и вправду все, что произошло с Умаром после его прихода – это его вина? Все же он не мог сказать с уверенность, что Дагмар заблуждался. Но тогда стоит ли ему возвращаться в Жанхот? Не лучше ли уйти туда, где он никому не сможет повредить?

Он остановился. Из Умара он планировал отправиться к капитану Шраму, взять лошадь и ехать в Жанхот. Но теперь решил: «Ведь я рядом с Намжилдоржи. Наверно, стоит еще раз побывать у него и еще раз посмотреть в зеркало - зеркало верных решений» Он свернул в сторону домика мага.

Вообразил суд над Ранели. Теперь он не сомневался, что ее изгонят. Ведь она стала виновницей того, что Вожака пленили, выходит, и в гибели оборотней, которые пытались его освободить, она виновата не меньше Ялмари. Он представил, что ее теперь ждет. Он мог вернуться к семье, а ей куда идти? Вот уж кому можно только посочувствовать…

Эпилог

Когда совет князей почти единогласно изгнал ее из стаи, Ранели, не испытала ни обиды, ни страха. Скорее облегчение. Томительное ожидание закончилось. Она знала, что Вожак жив, хотя и очень плох. Ее изгоняют? Что ж это справедливо. Она нарушила больше правил, чем они могли себе представить. И за ту боль, что перенес Тевос, она должна заплатить своими страданиями.

Ранели направилась на север, как и планировала раньше. Путь оказался неблизкий. Первые два дня она обходилась без пищи. Потом голод стал настолько сильным, что она впервые ела зверей сырыми – ловила зайцев и съедала, почти не разжевывая, поскольку от вкуса крови подташнивало. Через неделю она, наконец, почуяла деревню, оттуда веяло дымом, запахом рыбы и… океаном. Ранели обошла людей и прежде чем войти в деревню, искупалась и осушилась. После этого обратилась в девушку и встретилась с людьми. Ее приняли настороженно, хотя на удивление, ни один не спросил, откуда она явилась. Она узнала, где ближайший порт, откуда можно отправиться на соседний материк Гучин, и побрела на запад.

Город-порт располагался в двух юлуках. Большой, грязный, наглый… Люди сильно отличались от энгарнцев. Так и норовили обокрасть. При этом доброжелательно улыбались, щуря и без того узкие глаза. И постоянно лгали. Она пыталась найти корабль, на который бы ее взяли пассажиром, хотела для этого продать кольцо Алета. Соглашались многие, п просили деньги вперед, и она чувствовала, что обманут – возьмут деньги и исчезнут.

Однажды ее пригласили в таверну, сказали, что хозяйка, добрая женщина, поможет ей. И работу даст, если надо. Она согласилась, вспомнив о Вирабе и его жене – они ведь тоже отсюда родом. Может, Ранели подработает, пока не сможет уехать.

Когда она пришла, ее пригласили на второй этаж, в комнату хозяйки. Та, осмотрела девушку и потребовала:

- Покажи мне руки. Пока я не увижу их, не смогу решить, можно ли дать тебе работу.

Ранели вытянула вперед ладони, и запястья тут же обожгло серебром. Ранели закричала, попыталась сорвать их, но ничего не получилось. Браслеты оказались сродни магическому ошейнику.

- Что вы делаете? Зачем? – возмутилась она.

- Мне пообещали большие деньги за девушку-оборотня. К тому же ты хотела попасть на Гучин – вот и поедешь туда… совершенно бесплатно! – женщина хохотнула.

Ранели не почувствовала ловушки, потому что хозяйка почти с ней не разговаривала. Если бы она заискивала и обещала ей золотые горы, девушка бы сразу поняла, что она лжет. В последней попытке освободиться, Ранели бросилась на женщину и сильно расцарапала лицо. Хозяйка завизжала, на шум примчались слуги. Ранели скрутили.

- Раздеть и в клетку! – орала тетка с залитым кровью лицом.

Ранели сопротивлялась и со связанными руками, но это ей не помогло – слишком много людей обрушилось на нее. Вскоре металлическую клетку, в которой она могла лежать лишь скрючившись, выставили во двор.

- Посидишь пока здесь, - прошипела хозяйка напоследок.

Обнаженная она мучилась ночью от холода, а днем от солнца, а больше всего от стыда. Слуги и посетители гостиницы любили останавливаться во дворе и наблюдать за ней. Ее не кормили, лишь иногда обливали водой.

Проходили дни… Корабль, который ждала хозяйка, все не приходил. Она злилась, стала иногда бросать ей куски мяса, но Ранели не притрагивалась к ним. Она мечтала умереть…

Однажды дверца клетки открылась. Она почти не дышала, не могла пошевелиться, и теперь на мгновение пожалела, что не ела. Тогда бы она смогла сопротивляться тому, кто пришел за ней. Ее вытащили наружу, укрыли какой-то тканью. Тело стало ломать от боли – много дней она не разгибалась. Не выдержав, она закричала. Слезы текли по ее щекам, руки и ноги выкручивало судорогой. Кто-то прижал ее к себе, сдерживая порывы.

- Все-все, родная, - услышала она над ухом. – Я успел…

Сквозь пелену слез, она взглянула, наконец, на того, кто освободил ее.

- Алет? – прохрипела она и потеряла сознание.

На его скулах играли желваки. Если бы хозяйка осталась жива, он бы убил ее еще раз. Бережно уложил Ранели в телегу с сеном и стегнул лошадей, скорее уезжая прочь из города, где чуть не убили единственную женщину, которую он любил.

А в таверне еще несколько лет рассказывали, как приходил к хозяйке молодой парень, предлагал большие деньги за девушку-оборотня. Все слышали, как она отказалась и страшно кричала на него. Как затем он вышел, и хозяйка открыла окно и выглянула на улицу, чтобы убедиться, что девушку никто не украл. А еще через полчаса ее нашли мертвой – на лице застыла гримаса ужаса, а с подоконника в распахнутое окно вспорхнул сокол.

- Видно покарал ее Эль-Элион за жадность… - говорили люди.

ДАТА ПУБЛИКАЦИИ: 23.07.2009 12:46

Зарегистрируйтесь, чтобы оставить рецензию или проголосовать.