На свадьбу Василию Ивановичу теща подарила картину. – Ну и скупа же у тебя мамаша, – сказал Василий Иванович молодой жене, и та с ним согласилась. Картина действительно была неказистая: вся покрытая темным лаком, сквозь который едва просвечивали кривые тополя с огромными птичьими гнездами да покосившаяся лачуга. Картину обрамляла массивная старомодная рама с дурацкими виньетками и облупившейся позолотой. История случилась еще до моды на антиквариат, поэтому Василий Иванович с женой решили эту рухлядь в новую квартиру не брать – и подарили картину другу, который любил всякие ненужные вещи. Друг ¬– Семен Петрович – работал следователем и терпеть не мог неопределенности. Он сразу пригласил эксперта, соврав, что по делу о краже проходит картина и нужно определить ее ценность. Эксперт – худощавый очкастый искусствовед – долго разглядывал полотно, чуть ли не лизал и не нюхал, и, наконец, невнятно пробормотал: – Кажется, нужна дополнительная экспертиза. Картину забрали в музей. Через три дня в кабинете следователя раздался звонок: – Картина XVII века. Малые голландцы. Оценочная стоимость – десять тысяч рублей (если вы помните, в то время новая "Волга" стоила меньше и кооперативная квартира из 3-х комнат в самом престижном районе – тоже). Семен Петрович слегка ошалел, а потом возьми да и позвони Василию Ивановичу. …Вечером того же дня с Василием Ивановичем случился припадок. Ему всюду мерещились малые голландцы. Они были совсем малые, с зелеными лицами и маленькими рожками на головах. Малые голландцы водили вокруг Василия Ивановича хоровод и пели похабными голосами: Будет людям счастье, счастье на века! У Советской власти сила велика! – Типичная белая горячка, – сказал доктор супруге, когда санитары вывели Василия Ивановича в смирительной рубахе на лестничную площадку. – Да Вы не волнуйтесь, – постарался успокоить он ее, – через пару месяцев будет как огурчик. И не таких на ноги ставили. Такая вот история. |