И canto riflesso

 

А в т о р. Он же полуизвестный поэт. Он же исполнитель арии полуизвестного поэта.

Он же исполнитель дуэта «Редактора и Автора». Он же автор новой гениальной поэмы.

Б а р а ш к и н а. Главный редактор журнала, с которым сотрудничает Автор.

 

Час ночи.

Пуст зал малометражки. Красный бархат театральных кресел язвит в бликах хрусталя, обрамленного позолотой. На сцене - полуизвестный поэт. Звучит ария из оперы «Мы все глядим в Наполеоны». Высокая культура звука и страстный голосовой напор завораживают мнимого слушателя. Душа томится в предчувствии неотвратимости успеха или неизбежности провала. Ведь совсем скоро о новой гениальной поэме заговорит, а может и зарукоплещет весь белый свет. Технически сложный эпизод стремится к развитию. Ночь не мила, душа полна тревог, волнений, чудится критика собратьев по перу, а как не чудится и не слышится, так самоедство тут как тут. Страсть выматывает изнутри, то пугая арестом, заточением за лишнее слово, то мучая чувством вины за недосказанное, то истязая сомнениями в собственной исключительности или отсутствии свободного места на литературном Олимпе.

 

Три часа ночи.

В порыве страсти Автор хватает телефонную трубку, решительно распахивает портфель, вынимает записную и мокрыми, дрожащими от волнения пальцами, насилует семь цифр.

(То был домашний номер телефона главного редактора журнала, с которым сотрудничал полуизвестный поэт)

-Барашкина у аппарата,- в трубке прозвучал сонный голос.

-Э…Имею ли…?Могу ли…?Да…Еще …Э… Но какая все же будет реакция?

Авторские междометия и знаки препинания давно не волновали редакторский ум. В боевом арсенале «Барашкина и Ко» хранились штучки поизощреннее. А к этим «э, бэ, мэ» Барашкина привыкла, как к стакану воды. Но мощная вибрация, порожденная певческим голосовым аппаратом самоотдавшегося исполнителя, пробудила в Барашкиной …и она зевнула.

-Анжамбемааан…Анжамбемааан…,- на выдохе Автор.

-Аллитерааация…Аллитерааация…, - кантелена редактора.

 

Четыре часа утра.

Автор принимает единственно верное решение - исполнить поэму полностью, дабы напомнить предмет обсуждения.

Редакторское тело сжималось от синекдохи и съеживалось от анафоры. Будильник раздулся на цифре четыре и Автор самоусладился парной рифмовкой.

-Терце...та, терце...та.

-Катре...на, катре...на… и одно двустишие.

 

В ночном бдении под авторские перлы редактор отдавала всю себя, истязая сонные глаза, не жалея измученное ухо, но Автор не получал удовлетворения.

«Какая же будет реакция?»

 

Пять часов утра.

Звучит свирель будильника, редактор путает тему. Редактор жаждет финала, развязки.

-Реакция будет такая! Никто не станет читать!

 

Финита ля комедия...

 

Занавес.