Разглагольствуют скворечники о зачатии земном... Скоро май зелёным факелом Подожжёт листву в лесу, Скоро радуги забрякают Семицветьем на весу, И опять с утра до вечера Будут, шевеля крылом, Разглагольствовать скворечники О зачатии земном. Это там, где я отпыжился, Прибивая их к шесту, Это там, где солнце рыжиком И коровы на мосту Плоские лепёшки сеяли, Проходя на дальний луг, Не сожжённый суховеями И не чувствовавший плуг… Ах ты, степь моя с прилесками, Я тебя почти забыл! Жизнь провалами, отрезками Без наличия перил Кочевряжилась ровесницей – Ей сто лет и мне сто лет… Впрочем, это, люди честные, Не касается вас, нет!.. Скоро май, а это главное Для столицы и села… Петухи орут державные Под прикрытием орла. Слабоват он, двухголовенький, Но, быть может, подрастёт, Засияет, словно новенький, В створках мировых ворот. А пока апрель проколами Жгут заряды медуниц И ночной мороз несолоно Каплями стекает вниз С чёрных клёнов одурманенных И с наружного стекла, Где сверкает всеми гранями Мир забытого села… Что такое мысль у человека? Что такое мысль у человека? Это то, чем набухают веки Или вены на руках, способных Отсекать от лжи себе подобных; От поступков, связанных со злобой, С пресыщеньем собственной утробы И с желаньем вытеснить из мира Спазмы войн и запахи сортира… Что такое мысль у человека? Это словеса от древних греков, Разных Демокритов и Сократов, Распыливших время на дебатах, Бесполезных в частности и в целом… И какое нам до древних дело, Если и сейчас мы однобоко Мыслим, убивая Жизнь до срока? Прощайте те, в кого не верю! Когда отчаешься, замкнёшься, В себя уйдёшь по огого, Когда приятель твой Серёжка Не может сделать ничего: Ни разомкнуть души болящей, Не бодрым словом, не вином, Тогда считай себя пропащим, Навек пропащим мужиком! Но, почесав мозоли мозга, Платком смахнув с губы соплю, Опять впрягаешься в повозку: Хочу, могу, живу, люблю! Действительно, а что тут мыслить, Что понапрасну кудри рвать, Плыть обезвоженной сосиской В помойку крепостного рва? Ату меня, ату соседа, Забрало к чёрту и вперёд, Серёжка, жди меня к обеду, Мой Росинант не подведёт! Через несчастные любови, Через чужую блевотню Перелетят его подковы, Неся меня навстречу дню! Прощайте те, в кого не верю, Привет тому, кто ждёт меня За надолбами из мистерий Бегущего по миру дня! Препоны быта не препоны, Рогатки улиц ерунда, Ведь солнце в розовой короне Жизнь утвердило навсегда! И нет половинок у гнутого мира! У пьющего водку Лужёная глотка, У жрущего сало Пупок отвисает, А шея лоснится Откормленной птицей, Которая в стае, Увы, не летает! Увы здесь причём? Это так, дорогая! Когда кирпичом По мозгам попадает, Не то ещё скажешь, Не то запоёшь И мордою в сажу: А нахрен правёж? Причём здесь правёж? Для души, дорогая: Не так ты идёшь, Есть дорога другая, Вся масса упрямо Шагает вперёд, А я пилорамой Враздрызг и вразлёт! Причём здесь вразлёт? Не причём, дорогая! И ссохшийся рот Алкоголем ласкаю И ем огурец Вместо потного сала… На этом конец? Начинаю сначала: У пьющего водку Свободна походка, У жрущего сало Душа из металла И нет половинок У гнутого мира, И все мы едины – Я уже, он шире… Оптимистический гимн жизни. Да пил я политуру И клей БФ глотал, А жизнь такая дура, А жизнь сплошной скандал! Нет, если уши ватой И шторки на глаза, А сам дегенератом -- Ни да, ни нет, ни за – Тогда гораздо проще И поспокойней жить, Врачуя задик тощий Без помощи чужих! Так нет, всё не сидится, Охота сунуть нос В другие ягодицы Или в другой поднос: А всё ли в норме, братцы, У нас в краю родном, В тени ли нам держаться Иль снова напролом? Опять по морде дали, Опять шлея под хвост, Опять душа в астрале Среди блудливых звёзд Накачивает тело И сыплет соль в БФ, И тормозуху смело Пьёт, организм презрев… А жизнь, она такая, Ей всё, как по ремню, Душою поиграет И лепится ко дню Куклёнкой-неваляшкой И всё ей нипочём До встречи с манной кашкой, До рандеву с врачом. Но ведь и там, зараза, Она не отстаёт, И медсестра не плазму, А спирт пихает в рот За то, что ты целуешь Иначе, чем другой, За то, что жив ты всуе Нахальный, озорной, И чашкой тебе море, И форточкой рассвет; За то, что ты проворен И любишь, как поэт, С присвистом, с придыханьем, Без жертв на передых И с полным пониманьем Желания других! А Сталин тискал трубку с Герцеговиной Флор! А Керенский был в юбке, А Ленин в мятой кепке, А Сталин тискал трубку С “Герцеговиной Флор”! Я был тогда мальчишкой С фонариком под глазом, С капустной кочерыжкой, В кармане “Беломор”! Нормально всё, ребята! Ходили тучи стаей, Пугались адвокаты Присутствовать в суде, А мы в лесу калину Ломали для желудков И напрягали спины В колхозной лебеде! Какие урожаи?! Что ты бубнишь, приятель, Там суслик был хозяин И норы через шаг – Ведро воды на норку, Хвать суслика за шкирку… Потом меняли шкурки На лески и табак. Нормально всё, ребята! А там и Сталин умер, Рыдали октябрята И хлюпало бабьё, Пришли на почту марки, Все с траурною рамкой И вождь Хрущёв в запарке Мыл старое бельё. О, господи, прости мя, Я жил в такое время, Когда коровье вымя Доилось не для нас, А разные болячки, Бродившие по телу, Скрывались, как заначки, От классовости глаз! Нормально всё, ребята!.. Какие у вас холки, Они любые даты В веках переживут, И что сейчас гундосить О недалёком прошлом, Когда опять вопросы Всё те же на плаву? Мёртвых оплакали бабы и хлЕбы пекли... … А бабы друг к другу за хлебной закваской, А дядька Степан отслужил и неласков, Опять из вагона неместные люди Стянули пять ящиков с винной посудой. Свои не возьмут, что при станции нашей От детства до старости искренне пашут, Любой геморройный путеобходчик С добром государственным лебедя кротче. Степан, он с винтовкой, а толку в ней, право! Состав на изгибе пузатый, корявый, А эти жлобы, мать их в душу, засранцы, Умны и умелы, что лебеди в танце… Тю, дядька скаженный, а мы тут причём, а? Подумаешь, малость набрали черёмух, Две ветки сломали, до них так высОко, А он хворостиной по рёбрам, по боку! Обидно… а годы шли сороковые, Давно возвратились до дома живые И мёртвых оплакали бабы, и хлЕбы Пекли, как и прежде, семье на потребу… Неделя пройдёт – караваи умяли, Оно и немного бы, но и немало, И снова Степан на площадке вагона В жлобов выпускает обойму патронов… Вдвоём потоптаться, защёлкнув глаза... … А в общем и целом, единым пучком мы можем вдвоём потоптаться молчком на шарике нашем, защёлкнув глаза – зачем нам за жалюзями гроза… Соседи скандалят, а нам не до них, у нас раскладная кровать на двоих и куча друзей, не умеющих жить молчком среди незапелёнутой лжи… Сегодня отрешённость... Пустое всё, пустое, Нет умиротворенья, И рухнули устои, И пепел на поленьях. Нет-нет, я не в жилетку И не в рукав, ну, что Вы, И синих глаз фасетки Не прячу в безголовость. На месте всё, на месте, И тело не халатно, И женщина в сиесте Прохладна и приятна. Дела? Да ну их к богу! Сегодня отрешённость И тем и этим боком К напутствиям сожжённым; К желаниям нестойким, К угрозам, к переплясам, К рябиновой настойке С рубиновым окрасом… От речки солнце в глаза дуплетом... Зимою тропки, дороги летом, От речки солнце в глаза дуплетом, У горизонта объятья шире, Чем истечение нот с клавира. А я не против бегом и шагом! Где простофилей, а где варягом Лицом в орешник, руками в прорубь, Во сне Христосом по синю морю… Чего-то рядом, чего-то мимо, То нетерпимо, то возместимо За исключеньем любимых шершней И пчёлок, раньше меня ушедших. Но это вовсе не причитанья, А несогласие с вычитаньем, С недружелюбьем по отношенью К тем, кто у сердца стоял не тенью! В ночь кричит сова-неясыть... Закрываю окна занавеской, Шторами тяжёлыми из шёлка, Чтобы в дом ни шороха, ни треска, Ни плевка от мира-балаболки. Буду сам попискивать в бумажку, Покрывая лаком или матом Личного зануду Барабашку В личной однокомнатной палате. Вот она, палата, светит плешью, А, вернее, отражает лампу, Заполняя смысловые бреши Ироничных, в общем, дифирамбов. Я закрылся от того, что знаю, От того, чем, в сущности, болею, Распыляя по бумаге знаки Без уклонов вправо или влево. Это там, за шторами, неясность, Там тревожно, сухо или сыро, Будто в ночь кричит сова-неясыть, Угрожая мокнущему миру. У меня спокойнее и проще, На столе нет плесени от сплетен, А в стакане с чаем ночь полощет Луч от лампы бежевого цвета… Желанное необъяснимо... Желанное необъяснимо, Врубилось в голову – и всё тут! – Туманное, как в осень Плимут, Могучее, как кони Клодта. Хочу! – и кончилось терпенье, Волною вздыбливает вены И гонит пульса дробный веник Блажь личную в совок давленья. Но, сопоставив мысли с фактом, Скользишь змеёю из геенны – Желанье это катаракта И тромб, случайно влипший в вену… Господа! У мира глазки узкие... Господа! У мира глазки Узкие, как у монгола, За разрывами фугаски Он не видит произвола И не входит в раздвоенье Человека на чего-то После жёсткого хрипенья Полкового миномёта… Господа! У мира ручки Ласковы к любой тетере, К непоседливой колючке В кактусе или у зверя, К пню на голубой опушке, Не впадающего в похоть, И к бессмысленности пушки, Что отгрохал мастер Чохов… Господа! Играть словами Можно долго и занудно, Разжигать кострищем пламя И гасить его прилюдно Длинной строчкой пулемёта, Тяжким выхлопом ракеты И не слышать смертный клёкот Умирающего где-то… Господа! Сто перекосов, Лживость праведных ответов, И в героях не Матросов, А страшилка в эполетах И затейник из артистов, Куплетист на гулкой сцене, На руку не очень чистый… Впрочем, рука руку женит… *** У Красоты есть цвет и вкус, У Доброты легко дыханье… Я тронуть Красоту боюсь, Чтоб не разрушить мирозданье… То мироздание во мне, А не бушующее рядом Безмерно грузным водопадом На мощной временнОй стене… Но… как нелеп ты, мир людей, Как либидо моё нелепо, Стянувшее на Красоте Узлом полотнище из крепа! И где была ты, Доброта, Когда я рвал зубами мякоть, А Красота сползала лаком, Меняя яркие цвета На медленно чадящий факел? Гавкает грустное время в мои петушиные гребни... Наверное, так, не иначе – Имелись зачатки таланта, Не только намёк на удачу У бременского музыканта! Принцессу сманить из чертога Как деревенскую цыпу В беспутную, в общем, дорогу Даётся не каждому типу. А тут на телегу и баста, И уши ослиные – ласты Захлопали в такт мадригалу, Что хором принцессе слагали… А я, возбуждённый и хмурый, Брожу петушиной походкой И лаю с такою халтурой, Что слово корёжится в глотке. А ты в разлохмаченных шортах, Сверкая голяшками в будни, Меня принимаешь за чёрта И посылаешь прилюдно Мою бесталанность за Бремен, Осла и телегу в деревню, И гавкает грустное время В мои петушиные гребни… Прошёлся по солнцу, глотнул парадоксов... … Прошёлся по солнцу, по снегу, глотнул парадоксов, У старого клёна окурком по луже растёкся И ухом прижался к его чешуе конопатой – Шумит в нём весна элементом восьмым, а не пятым. Конечно, к восьмому и первый прилип в два потока, Чтоб двигаться вместе по клёну живительным соком! На то он и март, породивший искусство прозренья – Кому и когда по какому пути воскрешенья. А с бухты-барахты все волки в лесу виноваты, А глупому сердцу мерещатся всюду утраты, А мне хоть бы что, я исследую сокодвиженье Согласно задаче, поставленной мне воскресеньем. Поглубже вдохнул – и наружу клубок испарений, В нём газ углекислый со сменою ненастроений, С инертным азотом, не рвущим молекулы клеток Душевных надломов подрезанных осенью веток… | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
