Анне Андреевне Ахматовой выпало жить в ту страшную эпоху, когда очень трудно было остаться собой, сохранить собственное мировоззрение, собственную позицию, следовать ей, не уклоняясь, не сгибаясь под тяжестью ударов, не сломаться, не потерять себя, наконец, просто выжить. Мало кому удалось это: одни, которые были побеспринципнее, становились прислужниками власти, покорно воспевали злодеяния последней, платя за это, в конечном итоге, собственным талантом, которому невозможно было существовать в узких идеологических рамках; другие, прежде ратовавшие за революцию, воспевавшие и призывавшие, встретившись с нею лицом к лицу, «благоразумно» уезжали за границу, где оплакивали утраченную родину (им адресованы выше приведённые строки, им Анна Андреевна сказала однажды: «Вас здесь не стояло!»); третьи оставались в России и погибали, оболганные, запрещённые, доведённые до последней черты творящимся вокруг них беззаконием, или же вовсе убитые по лживым обвинениям (Н. Гумилёв, О. Мандельштам…). Поэтов издревле во многих религиях и верованиях почитали «божественными посланцами», людьми, через которых говорит Бог. Может, оттого так особенно рьяно уничтожали их пришедшие к власти богоборцы..?

В вышеперечисленном ряду Ахматова стоит особняком. Она писала так, как думала. Её стихи о Кремле поражают точностью, почти прозорливостью:

«…В нём тени древних зверств ещё встают из гроба:

Бориса дикий страх и всех Иоаннов злоба,

И САМОЗВАНЦЕВ ЛОЖЬ ВЗАМЕН НАРОДНЫХ ПРАВ…»

А о времени, в котором пришлось ей выживать, сказано так:

«Всё разрушено, предано, продано,

Чёрной смерти мелькало крыло,

Всё голодной тоскою изглодано…»

Анна Андреевна поразительно точно ощущала своё время, свою страну, свой народ. Она написала сравнительно немного, но каждая строка её вопиёт, врезается в память, ибо Ахматова умела в нескольких словах выразить главную суть, и её лаконизм стоит порой целых поэм. В одном из своих стихотворений поэтесса писала, что её голосом кричал весь «стомильонный народ»… И это была правда.

«Нет, и не под чуждым небосводом,

И не под защитой чуждых крыл,

Я была тогда с моим народом,

Там, где мой народ, к несчастью, был!» -

В этих строках наиболее полно выразилась гражданская позиция Ахматовой, её суть, определившая судьбу поэтессы: быть со своим народом! И она действительно была с ним. Её муж, Н. С. Гумилёв – расстрелян, её сын – в лагере, она сама под запретом. «Меня не знают…» - говорила Анна Андреевна. На самом деле, знали, и стихи её, кои она сама боялась хранить и сжигала, полагаясь лишь на память, хранили в памяти и многие другие люди. Можно было конфисковать книги, но не память! Когда в 30-е годы был арестован сын Ахматовой, Лев Гумилёв, она пишет свой «Реквием», в котором её слёзы, слёзы матери, сравниваемые ею со слезами Девы Марии у креста Спасителя, - это слёзы всей страны, а её боль – боль всего народа.

«Эта женщина одна,

Эта женщина больна.

Муж в могиле, сын в тюрьме:

Помолитесь обо мне!» -

Так писала Анна Андреевна о себе. Но, несмотря ни на что, она не покинула родной страны и в своих стихах обличала тех, кто поступил иначе:

«Ты отступник! За остров зелёный

Отдал, отдал родную страну,

Наши церкви и наши иконы,

И над берегом тихим сосну…» -

Написала она человеку, которого когда-то любила, уехавшему в Англию.

«А здесь в глухом чаду пожаров,

Остаток юности губя,

Мы ни единого удара

Не отклонили от себя…» -

Горьким упрёком звучат эти строки тем, «кто бросил землю».

Ахматова оказалась сильнее своих коллег и друзей. Она выдержала всё. Не сломалась. Выстояла. И о ней многими годами позже скажет А.И. Солженицын: «Она, как столп, возвышалась тогда надо всем!». Мужество этой женщины позволило ей остаться непокорённой. Несмотря ни на какие трудности и несчастия, она всегда оставалась щедрым и отзывчивым человеком, патриоткой своей родины. Пик этого патриотизма выразился в следующем стихотворении-молитве:

«Дай мне горькие годы недуга,

Задыханье, бессонницу, жар,

Отними и ребёнка, и друга,

И таинственный песенный дар!

Так молюсь за твоей литургией

После стольких томительных дней,

Чтобы туча над тёмной Россией

Стали облаком в свете лучей!»

А во время ВОВ Ахматова пишет знаменитое стихотворение «Мужество», первое опубликованное за многие годы. Да и могли ли не разрешить стихотворение с такими словами:

«…Час мужества пробил на наших часах,

И мужество нас не покинет!

Не страшно под пулями мёртвыми лечь,

Не горько остаться без крова,

Но мы сохраним тебя русская речь.

Великое русское слово!..»?

Всё это не помешает, однако, известному партийному деятелю назвать поэзию Ахматовой «поэзией взбалмошной барыньки, мечущейся между альковом и молельней!» и ещё на долгие годы обречь её на молчание.

 

Кто-то из великих однажды заметил, что в России следует жить долго. Анна Андреевна прожила долгую жизнь, жизнь трудную, но честную. И уже в конце жизненного пути она была отчасти вознаграждена за своё долготерпение. Ахматова вернулась в литературу, с её имени сняли запрет, её стали включать в делегации, направляемые за рубеж. Права была поэтесса, когда писала: «Так не зря мы вместе бедовали / Даже без надежды раз вздохнуть…» Она бедовала не зря. И, хотя часть её стихов сделалась доступной лишь в последние годы, всё-таки можно сказать, что Анна Андреевна дождалась светлой полосы своей, казавшейся порой беспросветной, жизни… И сбылось уже теперь её пророчество: «Когда-нибудь в оценке поздней / Оправдан будет каждый час…», перекликающееся с цветаевским: «Моим стихам, как драгоценным винам/ Настанет свой черёд!».