Благодарности

 

Я благодарю Степана Печкина за песню, давшую название повести и неоднократно цитируемую в тексте, Наталью Кузнецову (Филимонову), придумавшую название «Синдамар», литературного редактора Зою Метлицкую за ее ценные замечания, своего мужа Сергея, без которого эта книга вообще не была бы написана, дочь Аню, которая не мешала ее писать, а также всех тех, кто дал повод поместить их портреты в эту повесть.

 

 

 

 

Хэруворн сидел перед горящей свечой в позе лотоса и мрачно размышлял о бессмысленности жизни вообще и его, Хэруворна, в частности. Медитации явно не получалось. Вместо Высшего Абсолюта перед глазами мелькала только физиономия хайратой девицы, сказавшей сегодня в метро своей подружке:

- Гляди, Харявон идет, - и вздрогнувшей, заметив, что он обернулся.

- Ты сегодня в Синдамаре будешь?

И он, глупо улыбаясь, как самый последний кретин, ответил:

- Конечно, буду.

Вообще неудачи преследовали юного мага неотступно. Вчера и позавчера, не переставая, лил дождь, и он вместо того, чтобы праздновать на вольном воздухе окончание сессии, уныло сидел дома, глядя, как по стеклу скользят серые дождинки. Сегодня же с утра выглянуло солнце, и родители, наконец, начали собираться на дачу, дабы провести там долгожданный отпуск. Конечно, это должно было бы стать причиной большой радости, но когда Хэруворн дозвонился до одного из своих не слишком многочисленных приятелей (предыдущие абоненты вообще никак не реагировали на звонки), чтобы пригласить хоть кого-нибудь в гости, то услышал:

- Ты че, мужик? Вчера не мог звякнуть? А то у меня и сегодня, и завтра все под завязку расписано.

С горя Хэруворн отправился покупать себе рюкзак, благо что родители оставили ему на эти цели всю его летнюю стипендию. Разрекламированный синдамарцами магазин встретил его огромной шваброй поперек закрытой двери, на которую была прилажена аккуратная табличка “Учет”. То, что рюкзаки здесь все еще есть, он смог выяснить только в три часа дня. А на обратном пути - та самая встреча в метро.

Телефонный звонок. Может, хоть кто-нибудь вспомнил о его существовании?

- Лешенька, как ты там без нас, покушал? - раздался озабоченный голос мамы.

- Нет, только еще собираюсь. Ой, мамочки! - И Хэруворн с ужасом вспомнил, что уже час, как на плите варятся макароны.

Кухня была полна чада.

- Балрог тебя побери! Эш назг... уже побрал!

Отодрав от днища кастрюли полупригорелое пересоленное месиво, он не удержался от вздоха:

- М-да, червяк моргульский после визита к Гэндальфу, не иначе, - но юному магу не оставалось ничего другого, кроме того как мужественно проглотить свою стряпню, запивая ее водой из давно остывшего чайника. Потом решил минут двадцать почитать что-нибудь поучительное.

“Теософия” Блаватской была отложена в сторону сразу же. Несколько погодя к ней присоединились первый том “Агни йоги”, “Практическая магия” Папюса, астрологическая монография Ллевеллина и объемистое издание “Бхагават гиты” с комментариями. Хэруворн открыл “Путешествие в Икстлан”, но, прочитав примерно полстраницы, снова закрыл. Вообще, он мог бы процитировать начало любой из этих книг, но только начало - сами они нагоняли на него непреодолимую сонливость. Однако карьера мага требует жертв, и потому, тяжко вздохнув, он попытался вновь погрузиться в тонкости учения дона Хуана Матуса, но опять безуспешно. На этот раз книга была окончательно задвинута подальше на полку, а вместо нее извлечен и открыт наугад “Властелин колец” на английском языке. Разворот страницы содержал балладу об Эарендиле:

...A wanderer escaped from night

to haven white he came at last...

Хэруворн вслух перечитал ее, еще раз тяжко вздохнул и вернул книгу на место. И только тут он вдруг вспомнил о свече.

Она продолжала гореть на полу все тем же трепетным огнем, и юноша, вопреки своим же словам, сказанным им в метро, загадал: ”Если я задую ее с первого раза, то поеду в Синдамар, если не задую, то не поеду.” Однако упрямая свеча продолжала гореть и после первой его попытки, и после второй, и после третьей. В конце концов, он не выдержал и накрыл ее стеклянной банкой, после чего пошел к зеркалу и занялся прилаживанием на свою голову сделанного из куска бельевой веревки хайратника.

Деревянный двуручный дрын уже был прикручен к находящейся в чехле разболтанной гитаре “Made in Шихово” и кроссовки зашнурованы, когда Хэруворн вспомнил, что сегодня еще не занимался предсказанием своей судьбы. Любимая колода Таро лежала на письменном столе рядом с пухлой тетрадью, озаглавленной “Дневник практикующего оккультиста”.

“Для дома, для семьи, для сердца, - раскладывал карты юный маг, - что было, что будет, чем окончится...” И Хэруворн нисколько не удивился, когда ему выпала карта смерти, а только записал в “Дневнике”: “Чем сердце успокоится - номер тринадцать”.

До полуразрушенного памятника архитектуры восемнадцатого века, гордо стоящего посреди парка и именуемого местной толкиенистской тусовкой “Синдамар”, он дополз уже в начале девятого часа вечера. Его терзали мрачные предчувствия. День, столь неудачно начавшийся, всенепременно должен был завершиться какой-либо катастрофой. Странно, почему она не произошла до сих пор.

 

 

Совсем иначе прошел вчерашний день и утро нынешнего у Дивного Странника Катманду, именуемого чаще всего попросту Див. Философ по складу характера и хиппи по призванию, Див предпочитал странствовать в одиночку, изредка встречаясь с такими же, как и он, вечными бродягами. Случай, приведший его из Зауралья в Москву, заодно привел парня в такое расположение духа, что ему совершенно не хотелось идти ни в одну из тусовок, хотя память его хранила не один адрес, широко и не очень известный в “Системе”. И потому он отправился бродить по центральным улицам вечернего города, размышляя, что он будет делать, если ближе к полуночи ему все-таки взбредет в голову завалиться спать.

Дождь Дивного Странника не беспокоил нисколько, ибо, как и положено настоящему хиппи, он считал его чудом природы, призванным даровать жизнь цветам. То, что он вымок уже насквозь, его не тревожило, равно как не смущала стекающая с изрядно потрепанного прикида (так хиппи предпочитают именовать одежду) многомесячная грязь. Хотя, пожалуй, становилось несколько холодновато.

Рассеянный взгляд Дива остановился на высоченном здании с большим козырьком над входом - гостинице. Под навесом стояла вызывающе одетая довольно красивая девушка с неожиданно грустными глазами.

“Мочалка, - промелькнуло в голове Дивного Странника. - Но разве у мочалок бывает такой взгляд?”

Див подошел поближе, ровно настолько, чтобы она могла его заметить, но в то же время оставаясь под струями дождя, и постарался вспомнить хоть сколько-нибудь общеупотребительные выражения:

- Хэлло, герла! Какой клевый у тебя фэйс! Будь у меня сейчас огромный букет ромашек, все до одной отдал бы тебе. Ништяк?

Девушка, хотя и не встречала раньше столь странных личностей, однако кое-что о них, видимо, слышала:

- Так ты хиппи? - встрепенулась она. - Настоящий живой хиппи! - И широкая улыбка прогнала на мгновение застывшую в глазах непреходящую тоску.

Парень тоже улыбнулся, показывая все тридцать два нечищенных зуба.

- Слушай, а чего же ты мокнешь? Иди сюда! Или нет, пошли лучше ко мне домой, это недалеко отсюда. Все равно здесь никого нет и, - девушка с тоской взглянула на сплошную стену дождя, - не предвидится.

- Ты что, вписаться на флэт предлагаешь? - оживился хиппи.

- Чего-чего? - Не поняла девушка.

- Ну, отнайтоваться, то есть... переночевать у тебя.

- А почему бы и нет? Сурка все равно нет, в свой Ереван до завтра укатил. Ты ж ему ничего не расскажешь потом, верно?

- Что я, винт облезлый? - обиделся хиппи.

- Тогда пошли. - Девушка немного боязливо оглянулась на стеклянную дверь за своей спиной. - А то и в самом деле могут найтись охотники докладывать. - И она достала из небольшой сумки пестрый складной зонтик.

- Тебя как зовут? Дивный Странник Катманду? А это где, в Индии?

- Нет, в Непале.

- А меня Зося, хотя чаще кличут Заза или Зараза. Это “коллеги по работе” так прозвали. Завидуют. Они-то всемером в одной комнате живут, а у меня хоромы целые. Да еще сам Сурок. Хотя мне от одного его вида тошно, и от его “деловых партнеров”. А сбежать нельзя. Все документы у него и деньги тоже. Если что спрячешь - найдет и изобьет впридачу. Ты, говорит, моя вещь, я за тебя деньги платил. Я ведь подработать хотела, - всхлипнула она, - может, хоть в этот раз получилось бы! А тут дождь и ничего больше. И внутрь без него не пускают. Хоть плачь! А еще ты со своими цветами! Цветы ведь только порядочным дарят, а путанам - вино с побрякушками, да и то “опекун” все отбирает...

- Да я же их еще не подарил! Но завтра обязательно достану. Где тусоваться будешь? Там же?

- Заходи, пришли.

Зося убрала тяжелую связку ключей.

- Ключи доверяет, а деньги нет? Во шиза... - пробормотал Див.

- А что я, продам их что ли? - вспылила девушка. - Да ты не сюда, а в ванную!

- Сама вписку предложила, а теперь нос воротишь? А я-то думал, все ништяк будет...

- Будет-будет, чудо ты лохматое! Только вымойся сперва, а то тут ковры везде. Ты когда в последний раз мылся?

- Я? - хиппи задумчиво почесал грязный хаер (так “системщики” именуют волосы). - Совсем недавно. Постой, что у нас сейчас, июнь? Слушай, да ведь еще трех месяцев не прошло! - Радостно воскликнул он.

- Ну иди, иди... - Зосе, наконец, удалось затолкать его в ванную комнату. - Немытого не выпущу. А я пока что-нибудь съестное приготовлю.

- Кайф! - восхищался Дивный Странник полчаса спустя, сидя прямо на пушистом ковре ручной работы и уминая запеченные в сметане грибы. Девушка все-таки уговорила его скинуть лохмотья и переодеться, хотя бы и на время.

- А вина нет, - пожаловалась Зося. - Вернее, оно есть, но Сурок сразу заметит, если возьму. “Дэвюшка, а пачему ящик непольный? Нехарашо-о!” Говорят, что мою предшественницу выгнали как раз за чрезмерный интерес к хозяйскому бару. Да и надоела, наверное. Здесь долго не живут, - Горько закончила она.

- А что прэнты твои, предки то есть?

- Родители? В Крыму живут. Мы с-под Гомеля туда пять лет как переехали. Я ведь здесь в институт поступать хотела. Еще в прошлом году. А на вокзале у меня паспорт украли и деньги все. Я полдня в отделении милиции ревела, а потом меня оттуда выставили, не мешай, мол, работать. А в чемодане у меня запасные джинсы, несколько блузок да книги: Пушкин, Достоевский... Я здесь же на вокзале пыталась джинсы продать, у меня ведь даже обратного билета не было, но тут подходят ко мне несколько странных типов, а за ними еще один. “Не трогат ее, мой дэвюшка будет!” И машет у меня перед носом моим же паспортом, мол, сама пойдешь или как. Я и пошла. Уже потом узнала, что меня еще в первые сутки Сурку этому продали. А от него не больно сбежишь...

- Как бы я хотел в Крыму оттянуться... - Мечтательно произнес Дивный Странник. - Ты ведь к прэнтам хочешь, если я врубился?

- Еще бы, - грустно подтвердила Зося. - Но без денег, без документов, без билета на поезд...

- Билет и монеты - ерунда, - авторитетно заявил хиппи. - А вот без ксивы и правда фигово.

Большую часть ночи они занимались тем, что перерыли всю квартиру, но неудачно. Документы Зоси обнаружить так и не удалось.

- С собой, пся крев, возит! - выругалась девушка.

- А все-таки клево на крымском песочке позагорать да яблок южных пожевать... Ништяк, герла, я что-нибудь придумаю, - постарался утешить ее Дивный Странник, наслаждаясь теплом, сытостью и блаженством ничегонеделанья.

А за окном лениво барабанил дождь...

 

 

Хэруворн сидел на траве и мрачно терзал струны гитары. Слушателей в пределах зоны видимости не просматривалось, хотя молодой человек так и не смог понять, почему менестрельская карьера давалась ему еще хуже магической: слух у него был неплохой, он с ходу мог подобрать аккорды к любой услышанной песне да и сам сочинял, память прекрасная, проблем с репертуаром - никаких. Только одна беда: Хэруворн и двух строк подряд не мог спеть одним голосом, срывался с баритона на дискант и опять уходил в баритон. А все от стремления к большей выразительности, ведь он так старался!

За спиной кто-то крикнул:

- Спасайся, кто может! Сюда Вали идет!

И Хэруворн внутренне сжался: у вышеупомянутого Вали, неизвестно почему воображающего себя чистокровным гномом и считающего себя единственным хранителем синдамарский традиций, была неприятная привычка приставать к любому понравившемуся или не понравившемуся (что бывало чаще) существу с глубокомысленным вопросом: “Ты меня уважаешь?” Последствия не слишком вежливого ответа могли оказаться плачевными.

- Да нет, они с Винни за пойлом к метро пошли, - отозвался кто-то еще.

На всякий случай Хэруворн начал озираться по сторонам, страшась увидеть знакомую шкафообразную фигуру размером “семь на восемь” или хотя бы расхлябанный силуэт пильфа Виньямира, в просторечии Винни, но на газоне появилась совсем другая личность: длинноволосая, улыбающаяся, с рюкзаком за спиной и большим букетом садовых ромашек в руках. Одну из них незнакомец протянул юному магу.

- Хэлло! Клевый нынче вечер! Май нэйм есть Дивный Странник Катманду.

- Хэ-рув-ворн, - запинаясь, пробормотал маг-менестрель, но от этой открытой, ясной улыбки ему сделалось так хорошо, что захотелось непременно чем-нибудь порадовать нового знакомца. - Тебе что спеть? Хохму какую или посерьезнее?

- “Системные” знаешь?

Хэруворн кивнул, и Дивный Странник плюхнулся рядом с ним на траву, устраиваясь поудобнее. Его радостная, но в то же время совсем не бездумная улыбка требовала чего-то совсем особенного, и юный менестрель, наконец, решился:

 

- Мы сидим на бетоне и смотрим в окно,

Наше небо над нами знамений полно,

Но никогда нам не видеть рассвета над водами Ганга!..

 

С первых же аккордов лицо Дивного Странника просветлело еще больше, хотя это и казалось немыслимым, а в глазах появилась какая-то грустинка. Он бросил быстрый внимательный взгляд на поющего Хэруворна, затем достал из рюкзака маленькую флейту и начал подыгрывать. Когда же песня закончилась, он произнес тихо и понятно:

- Спасибо, друг!

Хэруворн ликовал. Сколько раз представлял он в своих мечтах, что однажды кто-то, старше его и сильнее, назовет его своим другом! Пусть на час! Пусть даже на минуту, но назовет!

А Дивный Странник внимательно смотрел на него и улыбался своей ясной улыбкой. Некоторое время они молчали.

Очнувшись, юный маг поглядел по сторонам и обнаружил, что, оказывается, они не одни, что их слушали, но теперь, поняв, что скорее всего песен больше не будет, спешат оставить их одних, тем более, что между деревьями показалась массивная слегка пошатывающаяся фигура. За ней следовала другая, еще более неуверенная в движениях. Газон быстро опустел.

Указующий перст “Верховного лорда Синдамарского” уткнулся в свежевымытый хаер Дивного Странника:

- Эт-то кто еще? Ты меня уважаешь?

Первым движением Хэруворна было загородить своего нового друга, но хиппи быстро усмехнулся, мол, и сам справлюсь.

Подошел Винни, держа в одной руке початую бутылку, а в другой - пакет с жареными чипсами. Див повертел бутылку в руках, понюхал ее, отхлебнул немного, взял щепотку чипсов и опять уставился на этикетку. Затем горестно вздохнул и произнес:

- Нет, не уважаю.

- Что-о-о?!! - взревел Вали.

- Дрянной дринч, - грустно, но спокойно заметил хиппи. - И закуска тоже дрянь. - Он достал из рюкзака один из заботливо упакованных Зосей пирожков ее собственной выпечки и с видимым удовольствием начал его жевать на глазах обалдевшего псевдогнома. Винни, тоже потерявший дар речи, но по-видимому, не лишившийся окончательно своих мозгов, молча поволок собутыльника куда-то в кусты.

Разумеется, как только они скрылись, второй пирожок был торжественно вручен Хэруворну.

 

 

- А вообще-то я не менестрель, а маг, - разоткровенничался Хэруворн, встретив столь внимательного слушателя.

- То есть как это? - Отозвался Дивный Странник. До сих пор он мало сталкивался с толкиенистскими тусовками и потому с жадным любопытством изучал окружающее. - Ты что, духов вызываешь или по воздуху летаешь, вроде самолета? Или, как это, невидимкой делаешься?

- Да нет же, - махнул рукой его собеседник, - я больше книги умные читаю, а что касается практики... Вот недавно у мамы головную боль без всяких таблеток снял. Честное слово! А что до невидимости - хочешь, рядом с кем угодно встану, а он и не заметит?

Ясный взгляд Дивного Странника говорил, что магия тут, пожалуй, и ни при чем.

- А еще я умею медитировать, то есть вызывать видения по собственной воле.

- Без косяка? - оживился хиппи. - И без колес?

- Я что, машина? - обиделся маг. - Впрочем, ты о чем?

- И даже без травы? - Допытывался Див.

Слово “трава” смутно напомнило Хэруворну откровения Карлоса Кастанеды.

- Да нет же, совсем без ничего. Хорошо, когда есть свеча, но это не обязательно.

- И клевые глюки ловятся?

- Отпадешь, - ответил юный маг. Он уже начал усваивать лексикон собеседника. - Я сейчас покажу. Садись так же, как я, и закрой глаза...

В чувство их привел насмешливый голос:

- Ойо, Хэруворн! А если бы это был не я, Тарантин, а газонокосилка? Или, того хуже, пьяный гном Вали?

- Это тот удринченный гороховый герцог? - переспросил Дивный Странник. - Так он сюда не придет.

- Ну да, потому что сидит на скамейке за углом в абсолютно невменяемом состоянии и до одиннадцати не сдвинется с места.

- Хочешь пирожок? - хиппи заглянул в свой рюкзак.

- Хочу. Только, ребята, занимались бы вы этим в другом месте, дома, например. Ладно, я пошел, мне еще кое-кого разыскать надо. Намариэ!

- Подожди, а ромашку хочешь? - вскочил Див.

- Ромашку? Ей отдам, - мечтательно пробормотал Тарантин, не уточняя, правда, кому именно.

- Дома что, - уныло протянул Хэруворн. - Тоскливо, пусто и никого нет. А, впрочем, ты пойдешь ко мне? - спросил он с затаенной надеждой, одинаково страшась услышать и согласие, и отказ.

- Отнайтоваться? Пойду. Только мне еще одну феньку провернуть надо. Тебе до центра сильно влево будет?

- Да нет, не сильно. Лишних минут сорок, если на метро. Хотя и пешком можно при большом желании.

- Тогда пошлендраем. Как раз впишемся.

По дороге новый знакомый Хэруворна несколько раз одарял ромашками приглянувшихся ему людей: замученную молодую мамашу с сумками и коляской с хнычущим ребенком, старушку, продававшую у метро проездные билеты, но юный маг заметил, что большая часть цветов по-прежнему оставалась в руках у его спутника. Впрочем, Дивный Странник рассказал, в чем тут дело:

- Если клевая герла хочет цветы...

Половину букета они оставили у подъезда гостиницы “Минск”, хотя сегодня Зоси там не было.

- Даже если не возьмет, а только увидит, и то кайф.

Остаток ромашек Дивный Странник пристроил непосредственно у квартиры Сурка, быстро и бесшумно нашарив в темноте кнопки кода и нужную дверь. Из квартиры не доносилось ни звука.

- Ништяк герла, хоть и мочалка, ошизеть можно, - мечтательно произнес по выходе из подъезда хиппи.

- Особенно от ее пирожков, - поддакнул впавший в восторженную сентиментальность юный маг.

- Завтра еще добуду, - добавил не расслышавший его реплики Див.

Однако Зося оставленных специально для нее ромашек так и не увидела.

 

 

Сурок приехал, как и предполагалось, около трех часов дня, веселый и довольный, как объевшийся сметаной кот, которого он, по мнению Зоси, очень даже напоминал. Свадьба брата прошла шумно и пышно, не хуже, чем у прочих в округе, гостей было много, а подарков - еще больше. К тому же на обратном пути удалось поймать потенциального клиента, человека весьма уважаемого в своей южной республике, у которого в городе были весьма важные коммерческие дела. Заботу о размещении высокого гостя столицы в гостинице, а также организацию для него досуга Сурку удалось взять на себя. Он даже ухитрился убедить своего земляка, что появляться без сопровождения эскорт-дамы в здешних деловых кругах просто неприлично. Разумеется, эта должность предназначалась Зосе.

Ее представили клиенту в давно опостылевшем ресторане гостиницы “Минск”. Действительно неординарная внешность, безупречные манеры, правильная речь (как-никак, девушка ведь на филфак поступать собиралась), эффектная “упаковка”, в которой Сурок, надо отдать ему должное, кое-что смыслил, - все это произвело свое обычное впечатление. Настолько сильное, что закавказский гость предпочел побыстрее расплатиться за ужин и увести свою даму в номер, небрежно кивнув “хозяину”, что позже по телефону сообщит о своих планах на завтра.

У Сурка не было причин для беспокойства, и потому он занялся выполнением более ординарных заказов. Несколько подпортила его настроение чья-то глупая и неуместная шутка: букет ромашек, положенный прямо перед дверьми его квартиры. Однако он выкинул цветы в открытое настежь тут же на лестнице окно и забыл о них.

Волноваться он начал только утром, вернее днем, когда, продрав глаза, он обнаружил отсутствие не только приготовленного Зосей завтрака, но и самой девушки. Вообще-то ничего особенно странного в этом не было, однако клиент тоже не подавал никаких признаков жизни. Поэтому Сурок решил собственноручно выяснить, как обстоят дела.

Путем расспросов, подкупов и использования всевозможных знакомств удалось установить следующее. Ни клиент, ни его дама, по-видимому, номер не покидали, во всяком случае ни ночной, ни дневное портье их не видели. Заказанный в гостиничном ресторане по телефону завтрак доставлен не был, ибо дверь официанту никто не открыл. Это тоже, хотя и нечастая, но довольно обычная ситуация. Администрация обычно ограничивается тем, что ставит кушанья в счет независимо от их фактического употребления. Завтрак был заказан еще с вечера, других же звонков из номера не было.

Однако, напротив, был один звонок в номер из фойе гостиницы, вскоре после того, как постоялец с девушкой прошел к себе. Какой-то мужчина настойчиво просил пропустить его наверх и после долгих разговоров с данным клиентом и портье таки добился этого. Пробыл он там, правда, недолго, около получаса.

В довершение всего горничная, пришедшая убирать номер уже около часу дня, обнаружила, что в нем никого нет.

Ближе к вечеру в гостиницу заявился какой-то тип и стал громогласно требовать, чтобы ему немедленно дали повидать своего двоюродного племянника. Узнав, что его нет, он окончательно разозлился, заорал, что того убили, ограбили или что-нибудь еще того похуже и потребовал срочно вызвать милицию.

Пока в вестибюле продолжался скандал, Сурок уговорил горничную показать ему номер. Там не оказалось ничего необыкновенного. Большая часть вещей постояльца была не распакована, а на кровати, похоже, никто не спал. Сурок поискал глазами сумочку Зоси (разумеется, стараясь ничего не трогать руками), но ни ее, ни чего-либо из ее обычного содержимого обнаружить не удалось. Разнервничавшаяся горничная уже начала дергать его за рукав, как вдруг он увидел на столе красную ювелирную коробочку, несколько большего размера, чем обычно бывают для серег, колец и тому подобных украшений. Удивившись, сутенер взял ее в руки и раскрыл. Внутри лежал черный полупрозрачный каменный шар в бронзовой оправе, напоминающий глобус. Но в это время перепуганная шумом милицейской сирены девушка поволокла его за плечо к выходу и, машинально захлопнув коробочку и сунув ее в карман, Сурок поспешил за ней.

Он таки успел убраться домой до прибытия милиции.

Поднимаясь по лестнице, он обнаружил очередной букет ромашек и, совершенно озверев, разодрал его в мелкие клочья и бросил истерзанные остатки цветов на соседский коврик. Затем закрыл дверь на все замки и достал из бара бутыль, а потом и вторую.

Денежный клиент и девушка исчезли бесследно.

 

 

- Мы всего лишь пылинки

на прожилках листа.

Почему-то мы верим:

нас спасет красота.

Но быть может, для строгих

и внимательных глаз

Лист гораздо прекрасней,

если нет на нем нас, -

 

процитировал Хэруворн сам себя.

- Ого! Клево! - отозвался Дивный Странник, забыв, что собирался засыпать в кастрюлю очередной пакетик супового концентрата. - Ты сам сглючил?

- Не совсем, - честно ответил стихотворец. - На самом деле эту легенду Тарантин рассказывал. Ну да ты его видел сегодня! Так вот, он говорит, что существует огромный сад, со всех сторон окруженный морем и имя ему - Эдем. И растут в нем деревья разные: сосны, березы, яблони и многие другие. И есть среди них ясень, имя коему - Иггдрасиль. Это он из “Старшей Эдды” взял, факт. И вот, на этих деревьях каждый лист, каждый цветок - это мир. И на ясене, в нижнем ярусе ветвей у самого ствола - наша Земля. Я еще посмеялся тогда в Синдамаре, мол, красиво рассказываешь, да ведь это всего лишь сказка. А потом пришел домой и вдруг - бац - стихи. Со мной это случается.

- И далеко крыша едет? - Посочувствовал хиппи, засыпая в суп найденные в шкафу приправы сразу с двух рук. Кроме трех или четырех видов концентрата в огромной кастрюле булькали спагетти, пара распущенных яиц и толстая сарделька. Потом с наслаждением принюхался. - Кайф! На весь найт хватит! А в этой твоей феньке что-то есть, хотя и шизня полная. Я похожую слышал. Только там не ясень, а фикус был.

- Наверно, в Эдемском саду растут и фикусы, - ответил Хэруворн. - Там все деревья должны быть, даже кактусы. Слушай, так это и есть твой знаменитый пасифик? - во время перманентного ужина металлический знак, висевший на грубой, похоже, унитазной, цепочке вылез из-под хипповской рубахи.

- Он самый. Хочешь посмотреть? - Див снял с себя цепочку.

- Какой теплый! - Хэруворн положил знак на середину ладони. - Можно?

- Зашибись! М-да, раз фенька к тебе пошла, - задумчиво произнес Катманду, - значит, жить будет. Бери совсем!

- Да что ты... - запротестовал маг.

- Бери-бери. Твоя будет. Фенька хочет - фенька получит, - сказал Див совсем уже странную фразу, но до Хэруворна все же дошло.

- Я не могу просто так!

- Ну, хочешь, сделаем ченч?

Пасифик на ладони казался чуть ли не горячим и излучал невидимое, но ощутимое спокойствие. Маг сдался, пошел к своему письменному столу, выдвинул ящик и долго рылся в большой коробке, где вперемешку с магнитофонными кассетами лежали разноцветные свечи, стеклянные шарики и какие-то камни. Наконец, он выпрямился и в его руке был шипастый браслет байкера:

- Вот. Это все, что я смог откопать. Надо ведь такую вещь, которую я сам долго носил, правда?

Дивный Странник опасливо и с некоторой брезгливостью взял в руки браслет. Глаза его сузились:

- Откуда?

- Я одно время носил, когда брату мотоцикл купили. Мы вдвоем тогда гоняли. Нет, ты не думай, - испугался вдруг Хэруворн, - мы никого не трогали, только ездили с ветерком. Ветер в стекло, ветер вокруг, ветер в голове. Со стороны классно, а вообще - скука! Профессор и магия лучше. Как ты, согласен?

- Ништяк. Только давай, ты мне наденешь, а я - тебе. И еще нужен дринч, без дринча - креза.

Хэруворн молча откупорил бутылку крымской мадеры из родительского бара, стараясь не думать о том, что ее припасли к маминому дню рожденья, и извлек из серванта пару самых красивых рюмок. Закусить решили последним из Зосиных пирожков, аккуратно разломив его пополам.

- А теперь - песню! - Потребовал Див.

Хэруворн послушно взял гитару.

- ...Не ходи, не ходи к нам, не надо, сынок:

От нас даже вши и те бегут со всех ног...

- Кайф! - Говорил хиппи, растянувшись на ковре и положив голову на кресло. - Я странник и ты странник. Не спорь, я дело говорю. Мы разойдемся, а феньки нас опять позовут. Жаль, у той герлы ничего не взял. Не видеть мне дао, если с ней ничего не случилось! Я ее не слышу. Поможешь?

Юный маг отложил гитару в сторону, взял колоду Таро и вытащил последовательно четыре карты: Звезда, Колесо фортуны, Маг, Шут. Помедлив, достал пятую:

- А теперь - совет.

Почти физической боли стоило ему перевернуть эту карту. И она оказалась белая!

- Что? - Выжидательно спросил Дивный Странник, наблюдая за его манипуляциями, и, выслушав сбивчивые объяснения гадателя, добавил, - креза! Но в таком случае я ее найду и вручу ей ромашки лично. Лично.

Хэруворну показалось, что его подхватило безжалостное колесо и куда-то тащит, несмотря на все его сопротивление. Но причем тут Звезда? По всем рассказам Дива это никак не может быть Зосиной картой. Но тогда чьей же? И юному магу показалось, что ответить на этот вопрос для него гораздо важнее, чем выяснить, куда девалась путана. Если предположить, что Маг - это Хэруворн, Шут - Дивный Странник, а Колесо фортуны - это то, с чем они столкнулись, то что же такое Звезда? Но отступать уже поздно, и не только из-за молчаливого обещания.

 

 

Не успел Дивный Странник Катманду завернуть за угол уже знакомого дома, как его будто током ударило, и рука с ромашками сама собой полезла куда-то за спину: у подъезда стояла “ментовская коза”. Первым его побуждением было бежать как можно дальше от столь неподходящего для любого неформала общества, но природное любопытство все-таки победило.

Вскоре его терпение было вознаграждено. Из подъезда вышли двое крепких молодых людей в ненавистной форме, ведя щупловатого типа в белоснежной, хотя и сильно измятой рубахе, малиновом пиджаке и черных штанах. Явно восточное лицо его выглядело мрачным, тупым и изрядно помятым.

“Сурок точь-в-точь, - подумал Див. - И с большого бодуна, не иначе.”

Хиппи решил подождать еще немного, но больше никого не выводили, напротив, машина очень быстро тронулась с места, так что он еле успел отскочить в свое укрытие. Когда опасность “винта” миновала, Катманду вылез и огляделся. Демонстративно медленно развешивавшая на своем балконе белье полная пожилая женщина громко швырнула в таз связку прищепок и собралась уходить. Див решил, что упускать ее не следует и напряг свою память в поисках цивильных выражений:

- Послушайте, любезная, а что за... бардак здесь происходит? Менты среди бела дня понаехали...

Женщина, казалось, весьма обрадовалась возможности поговорить на столь волнующую тему:

- А хоть бы всех их, чернозадых, позабирали! Нажираются за наш счет. Коньяк ящиками приносят, уж я-то знаю! А потом дворничиха жалуется, что весь мусоропровод бутылками забит. И половина побитых. Нет, чтобы просто складывать где-нибудь в углу пустые, раз уж сами не сдают! Да еще ездят к ним по ночам такие же кавказцы. Вон столб фонарный сшибли и не почешутся даже!

Изрядно покосившаяся гнутая труба, действительно, вряд ли являлась украшением двора.

- Я-то все вижу, - заговорщическим тоном продолжала женщина, - и когда приезжают, и когда уезжают. У меня глазок есть.

- Простите, а вы не знаете, девушку тоже свинтили, э... увезли? - Попробовал вмешаться в бесконечный монолог Див.

- Как не знаю? Все знаю. Из-за нее-то весь сыр-бор и разгорелся. Эти, с Петровки, второй раз ведь приезжают. Ко мне заходили, мол, Марья Андревна, вы не знаете, куда ваши соседи подевались и не приезжал ли к ним вот такой... фотографию показывали. Нет, говорю, не приезжал, а что, он ограбил кого, что ли? Напротив, грят, это соседи ваши, вернее, девица эта его, похоже, убила и ограбила и сама смылась. И вообще она, оказывается, ходила по ресторанам, знакомилась с этими, как их? да, бизнесменами, а потом шарила у них по карманам, а этот черномазый помогал. А потом был человек - и нет человека.

В то время как хиппи лихорадочно размышлял, что ему делать дальше, его держащая букет рука растерянно опустилась из-за спины. Тетка с балкона моментально это заметила:

- А ты... Чего это тебя так интересует? Так, не ты ли раскидал цветы по всей площадке? А?

- Не я. Это, наверно, кавказец. Я, собственно, вам их хотел подарить, но квартиру перепутал. Если вы спустите с балкона веревку, то я их вам сейчас привяжу... - забормотал Див первое, что пришло ему в голову.

Женщина приосанилась и, как будто засмущавшись, отвернулась. Однако Катманду заметил, что на самом деле она пытается освободить одну из балконных веревок и подвязывает к ней ту, на которой ранее болтались прищепки.

“А она неплохо сохранилась. Пожалуй, ей не больше пятидесяти. Надо бы сказать ей... как это... комплимент,” - подумал он, а вслух произнес:

- Вы совершенно сногсшибательны! Я просто тащусь!

А в голове у него стучало: ”Убийство! Кровь! Как могло веселое приключение обернуться кровью? И Зося? Не верю!” И он, сам того не замечая, произнес вслух:

- Жетончик есть?

- Что?! - Взвилась женщина, чуть не уронив уже поднятые, хотя и не отвязанные от веревки ромашки, однако поймала цветы и демонстративно воткнула в стоящую рядом с цветочным ящиком банку с затхлой водой. Потом скрылась за тюлевой занавеской, ругаясь:

- Что за ухажеры пошли! Нет, чтобы как порядочные...

Высунувшаяся на мгновение из-за шторы полная рука швырнула какую-то смятую бумажку, оказавшуюся затасканной пятитысячной купюрой. Див флегматично пожал плечами и отправился к ближайшему метро - разменивать деньги и звонить Хэруворну в Кузьминки.

 

 

Юный маг внешне выглядел гораздо менее взволнованным:

- Ты сам с собой разберись, кому ты веришь больше - девушке или ее соседке, которая, как водится в таких случаях, плетет все, что знает и не знает.

- Конечно, Зосе! - вспыхнул Див. - За последние лет десять-пятнадцать я еще ни разу не облажался, это тебе любой пипл скажет.

- Тогда что же изменилось? Только то, что этого Сурка, которого ты хотел раскрутить, забрала милиция? В таком случае, у нее и надо выяснять, в чем дело, она-то знает.

- Как? - Ужаснулся хиппи. - Ты что, совсем крезанулся? Добровольно сдаться в ментовку? Уж лучше я ночью в Зосин флэт залезу! Там одно окно осталось открытое. Может, что и найду.

- Не пущу! - взвился Хэруворн.

- Это я тебя к винтам не пущу! - так же ответил Катманду.

- Но почему - меня? - опешил юный маг. - Это же тебе выяснять нужно, что к чему!

- Слушай, а как ты себе представляешь визит пипла к полисам? - Настойчиво, ласково и даже нежно произнес Див, обращаясь к своему собеседнику, как к маленькому ребенку.

Хэруворн посмотрел на него, представил себе хиппи, вразвалочку шествующего по направлению к знаменитому зданию на Петровке, 38, и рассмеялся - данная картина, действительно, выглядела совершенно невероятной. Потом он вздохнул:

- Ну куда ж я денусь! Придется-таки мне топать в ментовку.

- А мне - лезть в квартиру, - подхватил Див. - И будет у нас потом один биг хаус на два фэйса, только флэты разные... Не в кайф!

- Не в кассу, факт, - согласился Хэруворн. - А что касается двух камер, ты подожди, пока я на Петровке побываю, а тогда вместе полезем. Вдруг, в самом деле, вляпаешься!

Хиппи заметно обрадовался:

- Ты лонговый, подсадишь, а я тебе веревку скину. Там не очень высоко. Только... Я же не могу пойти с тобой к ментам, загребут тут же! Да и тебя одного повинтить могут... Придумал!

Порывшись в своем рюкзаке, Дивный Странник торжественно извлек изрядно потрепанную книгу. Юный маг с некоторым недоумением прочитал название: “Лекции по практической психиатрии. Пособие для студентов медицинских вузов.” Катманду же радостно продолжал:

- Маза такая. Ты должен прикинуться, будто слегка крезанулся, ну, шарики за ролики заехали. И не слишком, а то в крезу сразу упекут, а так, легкий неадекват.

Хэруворн испугался:

- Да как...

- Ты не бойся. Все ништяк будет. И даже кайф словишь. Сам от армии косил, так что феньку эту знаю. Щас мы подберем что-нибудь подходящее. Так... Делирий... истерия... маниакально-депрессивный психоз... Все не то. Ага, паранойя! Вот, врубись, “...психическое заболевание, характеризующееся стойким систематизированным бредом без галлюцинаций, способность правильного логического мышления во всех остальных областях сохраняется...” Просек? Осталось феньку раскатать поприкольнее. Ты ведь, кажется, будущий математик?

- Ага, - уныло отозвался Хэруворн.

- Так на чем у вас обычно крыша едет?

- На теореме Ферма, если старшекурсники не врут. Слушай, а, может, не надо?

- Ты что, совсем наивняк березовый или только прикидываешься? Ты ведь хочешь у ментов все выяснить?

- Хочу.

- А сидеть на флэту с решетками не хочешь?

- Не хочу. Только теорема Ферма не подходит. Кроме математиков, о ней никто и не слышал.

- А еще были какие феньки?

- Были. Говорят, один пятикурсник недавно составил интегральное уравнение динамично развивающейся экономики и хотел с ним в Совмин идти.

- И дошел? - развеселился Див.

- Отправили в санаторий восстанавливать пошатнувшееся от усиленной учебы здоровье.

- А это маза. Сглючь ты это самое уравнение, только не про экономику (тьфу, гадость, изучал сдуру в розовом детстве!), а о герлах. Тогда при любом раскладе спич куда надо выведешь.

Хэруворн, вооружившись ручкой и листом бумаги, уныло начал составлять требуемую формулу, а Дивный Странник, устроившись у него за спиной, приготовился давать ценные советы, периодически тыкая юного мага носом в учебник психиатрии:

- Ты это, не отвлекайся. Фенька должна быть ровно одна, но большая и клевая. В остальном же ботай... как это цивилы спикают?.. логично и без малейшей крезы. И ментам вовсе незачем знать, где твоя хаза и как твой нэйм. Во, теперь, похоже, отпад! И пойдешь, прикид напяль, как ботан заучившийся...

 

 

Для того чтобы день оказался тяжелым, ему вовсе не обязательно быть понедельником.

Стрелка часов медленно, но верно приближалась к обеду, и машинистка Леночка уже успела упорхнуть со словами:

- Товарищ майор, разрешите пойти в столовую?

Товарищ майор буркнул нечто нечленораздельное, что она расценила, как согласие, но сам остался сидеть на месте, уныло уставившись в одну из папок. В голове следователя все еще трещал скрипучий голос начальника:

“Итак, майор Одноглазов, до сих пор Вы так и не выяснили местонахождение гражданина республики Армения Амбарцумяна Тофика Тамировича. То же самое Вы уже два месяца твердите по поводу аналогичного дела об исчезновении столичного жителя Саркисяна Тиграна Рафиковича. Между тем есть мнение, что эти дела непосредственно связаны между собой. (“Ну да, одно висячее, другое лежачее,” - произнес тогда кто-то за спиной.) Если вы до конца недели не обнаружите ничего нового, я буду вынужден передать эти дела более компетентному сотруднику.”

На этом голос начальника удалось выключить, но тут зазвонил телефон:

- Товарищ майор, это дежурный из бюро пропусков. Здесь стоит молодой человек и говорит, что пришел по делу арестованного вчера Овенира Махадаляна. Документов не предъявляет. Пропустить его к Вам?

- Пропустите, - устало вздохнул Одноглазов. “А Махадаляна-то придется выпустить. Хоть и врет, падла, и запирается, а обвинение не предъявишь. Как и компаньону Саркисяна Ованесову, хоть и установлено, что в гостинице “Минск” побывал некто похожий на него.”

- Можно?

Вошедший в дверь высокий парень явно волновался, но всем своим видом излучал непоколебимую жизнерадостность:

- Так вот Вы какой, мой благодетель!

- Мой... что? - Переспросил следователь.

- Ведь это Вы арестовали гражданина Овенира Махадаляна, именуемого чаще Сурок?

- Да, я, ну и что?

- Ой, как же замечательно вы сделали! Держите его подольше! А то он грозил мне руки-ноги оторвать и башку прострелить. (Конечно, на самом деле все угрозы Сурка относились к Диву, да и то, если верить соседке.) А я ведь ничего такого не делал, только цветы подарил девушке. Она сама говорила, что не жена ему и не сестра, так за что же...

- Давайте по порядку, - Одноглазов оглянулся, но вспомнил что Леночка ушла на обед. - Как вас зовут?

- А-алеша. А Вы ведь его долго не отпустите, правда? Я вычислил, что Зосе очень даже нравлюсь. Она только этого хмыря боится. Жалко, красивая девушка и пропадает из-за поганого цербера...

- Итак, где и когда Вы познакомились с гражданином Махадаляном Овениром Саркисовичем?

- А я с ним вообще не знакомился. Это он в меня бутылкой зашвырнул, когда с цветами на лестнице застукал. Я с Зосей познакомился. Хорошая девушка, симпатичная. Я и решил формулу одну проверить. Это сколько букетов надо подарить, чтобы девушка в тебя влюбилась.

- Ну и сколько? - попытался улыбнуться следователь.

- Это зависит от функции распределения симпатий. Видите, интеграл? - Парень схватил со стола с машинкой чистый лист бумаги и начал выписывать какую-то многоэтажную формулу.

- И давно Вы познакомились с Софьей Яновной Лясницкой? - Попробовал прервать его излияния Одноглазов.

- Не очень. Постойте, да, точно! Это было в тот самый день, когда я установил, что константу в уравнении симпатии можно получить с помощью формулы Ньютона-Лейбница...

- И как часто Вы с ней встречались?

- Редко, - постарался не уточнять Хэруворн и, улыбаясь, быстро продолжил, - я ей цветы приносил. Каждый день. Оставлял у двери, а она брала. Она ромашки очень любит, а они, как известно...

- И в какое время дня Вы приносили цветы?

- Вечером. Часов в одиннадцать-двенадцать. (Юный маг хорошо запомнил наставления друга, учившего, что говорить нужно непременно правду и только правду, если, конечно, вообще что-то говоришь.) А этот тип...

- Понятно. Скажите, не встречался ли Вам гражданин Амбарцумян Тофик Тамирович?

- А что, - парень сделал удивленное лицо, - Сурок его тоже грозился убить? И убил-таки? - Хэруворн схватился за голову, но следователь оставил его последнюю фразу без видимого внимания, так что волей-неволей пришлось продолжать. - Тогда он очень опасный тип! Как это?.. Асоциальная личность! Нет, не видел такого, - он отодвинул фотографию сего Амбарцумяна с гримасой явного отвращения. - Я вообще с кавказцами не якшаюсь! - Запальчиво выкрикнул парень, выводя на листе еще один огромный знак интеграла с какими-то закорючками внизу.

Следователь испугался нового водопада формул:

- Скажите пожалуйста, видели ли Вы гражданку Лясницкую после 19 часов тридцати минут вторника?

Рядом с интегралом появилась надпись “tue(19:30)tdt?” Посетитель долго смотрел на нее, потом сказал “Ага!” и погрузился в выписывание длинных тригонометрических формул.

Майор Одноглазов решил, что кто-то из двоих находящихся в кабинете, явно сходит с ума.

- У меня к Вам остался последний вопрос, - откашлявшись, произнес он. - Знакомы ли Вы с гражданином Саркисяном Тиграном Рафиковичем?

Фотографию означенного Саркисяна пришлось положить поверх изрядно изрисованного формулами листа.

Парень на секунду поднял глаза:

- Нет, а что, он тоже куда-то исчез?

После чего вверху интеграла появилась надпись “Саркис+” и посетитель вновь впал в свои глубокие размышления.

- Да, кстати, не могли бы Вы сказать, где в данный момент находится гражданка Лясницкая? - Неожиданно для себя произнес следователь.

Молодой человек вздрогнул, посмотрел на часы, украсил бумагу загадочной надписью “12h58m мск Q: где Э g(e,b) now” и погрузился во что-то среднее между комой и религиозным экстазом.

- Вопросов больше не имею. Спасибо. До свидания.

Вопреки опасениям, парень тут же поднялся, не глядя сложил исчерканный лист, засунул его в карман и направился к двери. У входа он обернулся и, радостно улыбнувшись, сказал:

- Большое спасибо. До встречи!

Одноглазова передернуло. Очухавшись, он кинулся к телефонной трубке:

- Дежурный! Вы почему пускаете наверх всяких кретинов!

И тут следователь сообразил, что посетитель не оставил не только подписанного протокола, но даже и своей фамилии.

 

 

- Сам посуди, кто из нас двоих выглядел большим кретином, рассказывал Диву Хэруворн по дороге к Зосиному дому.

Катманду шел, согнувшись почти пополам, и отчаянно пытался задавить в себе приступ неудержимого хохота. При каждом его всхлипе или стоне юный маг вздрагивал и начинал судорожно оглядываться по сторонам. Но улочка по-прежнему была тиха и пустынна. Впрочем, в три часа ночи это было и неудивительно.

Время, конечно, они выбрали с учетом особенностей образа жизни незабвенной Марьи Андревны. Но стопроцентной гарантии успеха не мог дать никто, и потому хиппи настоял на включении в список реквизита очередного букета ромашек. Другими столь же необходимыми предметами были толстая веревка, обмотанный тряпьем железный крюк с ближайшей помойки, небольшой фонарик с парой запасных батареек, две пары старых кожаных перчаток, с которыми Хэруворн ходил по вторникам в Синдамар, и довольно увесистый многофункциональный складной нож.

Робкое предложение Хэруворна об изменении внешности было решительно отвергнуто:

- Мы ж не грабители! Да и врубись: ну как заметут и мент с твоей тыквы чулок стягивать начнет... Во влипнем! Повинтят - не отмажемся, а перчатки - совсем другая фенька. Ох, старость не радость, артрит замучил, задребезжал голос хиппи, и у его спутника вдруг заныли разбитые каким-то ярым “маньяком” костяшки пальцев.

Первыми пошли в ход крюк с веревкой, ибо “высокий первый этаж” оказался вблизи чуть выше предполагаемого. Впрочем уже через несколько минут приятели без лишнего шума оказались в уже знакомой Дивному Страннику квартире второго этажа.

Помещение выглядело бы шикарным, если бы не ощутимый беспорядок явно нехудожественного вида. Хрустальная пепельница была забита доверху, так что под конец хозяин стряхивал пепел прямо на дорогой палас. При попытке сделать пару шагов внутрь комнаты Хэруворн напоролся на пустую бутылку. Тут же выяснилось, что пребывает она здесь отнюдь не в полном одиночестве. Решивший пройти вдоль стенки Дивный Странник чуть не расшиб себе голову о распахнутую дверцу, огласив при этом квартиру такой тирадой, которая могла стать истинным украшением книги рекордов Гиннесса.

Остановившись, чтобы перевести дыхание, он поднял тусклый фонарик повыше:

- Чтоб мне никогда не видеть дао! Это же бар! Шлендрай сюда!

- Послушай! Мы же вроде договаривались ничего не трогать... - попытался возразить его спутник.

- А мы и не будем! Мы все на плэйс ретурнем. Только я врублюсь слегка, чем такие цивилы надираются. Я же сам пялился, как этого Сурка винтили. Удринченный, как после “белого безмолвия”. - Хиппи понюхал пробку одной из бутылок и взялся за нож. - Кайф! “Арарат” марочный. Совсем не то, чем они нас травят. Клевое пойло. Дерни!

- Да я...

- Давай-давай. Отпадный дринч. Дао увидишь и в нирвану рухнешь. Ништяк?

- Ладно, ништяк.

После второго стакана остатки благоразумия окончательно покинули юного мага. А когда приятели принялись за вторую бутылку, он на полном серьезе начал предлагать, что надо бы отодрать все обои, вдруг девушку в стенку замуровали. Пока же он взял лежавшую меж бутылок небольшую коробочку, покрутил ее в руках и зачем-то засунул себе в карман. Внимательно изучавший содержимое бара Див вдруг воскликнул:

- В стенку не стенку, но буду цивилом, если та фигня за баром - не сейф, который так искала Зося. А ну выгребай на стол все пузыри!

Хэруворн послушно принялся за дело.

- Так. Номерной замок, четыре цифры. Попробуем... Ништяк!

В стенке что-то щелкнуло и открылась маленькая неприметная дверца.

- А ч-что т-ты набрал? - спросил юный маг.

Хиппи задумчиво почесал в затылке:

- Ща-а врублюсь... Один, девять, один, пять.

- Эт-то что, год к-какой-то? А откуда т-ты его в-взял?

- От глюка. Тихо! Вот ксивы. Одна, вторая... Он что, как это у цивилов называется... коллекционер? Ага! Лясницкая Софья Яновна... и еще... характеристика, диплом, фотографии. Метем все и давай сваливать отсюда! Вдруг кирпич какой рухнет или Сурок завалится.

- Он же с-сидит!

- А хоть бы и бежал. Светает, а мне еще цветы на коврик положить нужно.

- А может, н-не стоит?

- Надо, Хэря, надо! Я первый полезу.

Не успел Див отпустить веревку, как услышал над головой нетвердый голос, распевающий любимое синдамарцами “Недреманное око вовсю по Арде рыщет...” и едва успел отскочить в сторону.

Стукнула балконная дверь.

- Тише! - Прошипел Дивный Странник и, прижав к груди изрядно помятые ромашки, произнес:

- Какой у Вас отпадный прикид, Марья Андревна!